Слепящий луч света хлестнул сидящего на траве мужчину по глазам, и тот, морщась, отвернулся.
   – Имя, фамилия, – негромко сказал Александр. – Пошел ты, – равнодушно выплюнул пленник и тут же заорал от боли – носком сапога Велга врезал ему по раненому плечу.
   – Имя, фамилия, – с той же интонацией и так же негромко повторил Велга.
   Через пятнадцать минут они знали все.
   Раненый по имени Иван Ломакин рассказал им, что входил в отряд особого назначения Секретаря, переброшенный сюда для захвата и последующего удержания ракетной базы вплоть до подхода более крупных сил, которые сейчас формирует Секретарь в бывшей Волгоградской области. Им было прекрасно известно о том, что Герцог тоже знает о тайной ракетной базе и что он готовит свой отряд для посылки туда. Откуда это было известно, он не знает, но думает, что где-то среди людей Герцога должен быть предатель или шпион, потому что "Ан-24" был сбит не случайно, а по конкретной наводке. Правда, они не учли, что отряд Герцога сумеет спастись на парашютах. Об этом доложил Секретарю пилот "МиГа", а тот по рации приказал командиру спецотряда добить врага. Командир отрядил на это дело шестерых и, как видно, ошибся, потому что дело это кончилось немножко не так, как предполагалось.
   – Значит, ваш отряд идет к этой самой ракетной базе? – уточнил Велга.
   – Туда.
   – Сколько вас?
   – Было пятьдесят человек, включая четырех гражданских, ученых, что ли, или инженеров… Теперь осталось сорок четыре. Меня можно уже не считать.
   – Да уж, можно… Кто командир?
   – Майор Андреев. Игорь Васильевич. Бывший де-сантник.
   – И намного вы нас опережаете?
   – Думаю, километров на сорок – сорок пять. Мы вас тут в засаде целый день поджидаем. Вернее, поджидали.
   – Откуда вы знали, что мы пойдем именно этим путем?
   – А каким еще? Другого пути здесь нет. Глупо же плутать по лесу, когда есть дорога.
   – Твой отряд тоже шел этой дорогой? Пленник замешкался и, видимо, сообразив, что соврать не удастся, покачал головой:
   – Нет, мы вышли на нее дальше, километрах в трех отсюда.
   Велга посмотрел на Малышева, который стоял рядом с самого начала допроса.
   – Похоже, что не врет, – утвердительно кивнул ги-гант. – Я бы заметил, если б кто прошел этой дорогой перед нами. Даже по асфальту. Следы остаются всегда, а уж от пятидесяти человек… Это ж целая полурота!
   – Пятьдесят человек… – поежился Александр. Впрочем, с заходом солнца заметно похолодало, а промокшее насквозь обмундирование отнюдь не способствовало состоянию полного комфорта.
   – Вы бы переоделись, товарищ лейтенант, – с искренней заботой посоветовал Малышев, уже облаченный в сухой, теплый и крайне удобный сварожий комбинезон, который он извлек из своего рюкзака и подобные которому имелись у каждого члена отряда, включая Юрия Алексеевича – старший советник Карсс в порыве благородства отдал ему свой запасной. – Милое дело. А то ведь простудитесь еще, не ровен час. Этот и подождать может, никуда не денется.
   – Да я уже почти и закончил, – задумчиво сказал Велга и, обращаясь к пленнику, спросил: – Значит, вашей задачей являлось уничтожить нас и догнать своих. Так?
   – Так точно. Прикажите оказать мне медицинскую помощь, товарищ лейтенант, я уже плохо чувствую свою руку.
   – Потерпишь. Я же терплю. Ты можешь покачать на карте точное местоположение этой ракетной базы?
   – Только приблизительно, – покачал головой раненый. – По-моему, даже наш майор и эти ученые, что идут с нами, не знают точного местоположения. Нам было приказано ее обнаружить, захватить и удерживать. А уж как именно обнаружить… – он пожал здоровым плечом. – Будем искать.
   – Ладно, – отвел в сторону фонарь Велга – Проверить твои сведения я не могу, нам ты обуза, а оставлять тебя здесь, в нашем тылу, было бы непростительной глупостью. Значит…
   – Что… – Пленник Иван Ломакин поперхнулся словами и побледнел так, что его темное от загара лицо будто бы выплыло из ночной темноты.
   – Расстрелять, – коротко приказал Велга. – Миха-ил, выведи его в лес и шлепни по-быстрому и без лишнего шума.
   – Слушаюсь, – бесстрастно козырнул Малышев и, шагнув к раненому, взял его за здоровое плечо. – Пошли.
   – Как это… почему… Стойте!! – Грубый голос Ломакина сорвался на визгливый крик. – Подождите!! Я… я не соврал, я же вам правду сказал!!! Клянусь! Я же в плен сдался!! За что?!
   – Вставай, – безо всякого видимого усилия, одним движением руки Михаил вздернул на ноги обмякшего мужика, который весил уж никак не меньше девяноста килограммов. – Вставай и не ори.
   – Не убивайте!! – попытался рухнуть на колени Ломакин, но Малышев удержал его на ногах, встряхнув за шиворот, словно кот крысу.
   – Отставить, – вздохнул Велга и, подмигнув Малышеву, холодно улыбнулся пленнику. – Теперь я вижу, что ты не врешь, Ваня. Не бойся, я пошутил. Мы не убиваем пленных.
   Иван Ломакин издал неясный горловой звук, закатил глаза и повалился без сознания.
   – Ловко вы его, – одобрительно заметил Малышев, бережно опуская пленника в траву. – Даже я, признаться, чуть было не поверил.
   – Ты посмотри, что у него с рукой, Миша, ладно? – попросил Велга. – Перевяжи там, то, се… И веди потом к костру – пусть поест с нами. А я действительно пойду переоденусь в сухое да спирту тяпну граммов пятьдесят – что-то мне зябко становится.
 
   Утро выдалось ясным, солнечным. По нежно-голубому небу бежали маленькие кудрявые облака, и мир вокруг показался прекрасным и удивительным.
   С пленником поступили просто. Рана его оказалась не опасной (кость осталась цела), а посему ему вернули вещмешок с припасами, набив его доверху продуктами из вещмешков его убитых товарищей. Вернули также пистолет с двумя обоймами (из остального трофейного оружия повытаскивали затворы и побросали их в реку, так же поступили и с оставшимися боеприпасами после того, как часть из них распределили между собой) и отправили горемычного Ивана Ломакина назад по той же дороге.
   – Рано или поздно, а людей встретишь, – напутствовал его Велга. – Постарайся быть хорошим, и с тобой обойдутся тоже хорошо. И не вздумай идти за нами. Обнаружим – убьем. Прощай.
   – Один вопрос, лейтенант.
   – Давай.
   – Откуда у вас и ваших людей такая выучка? Вы ведь молодые все, я вижу. Когда конец света случился, небось и в школу-то еще не ходили? А ведь настоящей армии потом нигде и ни у кого не было. Но заметно, что вы все воевали, и воевали долго. И не в какой-нибудь там банде, а в хорошей армии. Не понимаю. Или я просто чего-то не знаю?
   – Ты, Ваня, не один, а несколько вопросов задал. Но я тебе коротко отвечу. Рабоче-Крестьянская Красная, а позже Советская Армии, Российская Армия и немецкий вермахт. Слыхал о таких?
   – Шутите, – обиженно буркнул бывший плен-ник. – Я ведь, так сказать, из профессионального интереса спросил, а не то чтобы там чего-то выпытать… Ладно. Не хотите говорить – и не надо. Пошел я. Спасибо, как говорится, за оставленную жизнь и прощайте.
   – До свидания. И помни: за нами не ходить.
   Дождавшись, пока Ломакин скроется за деревьями и кустами, Велга поманил к себе Малышева и тихо сказал:
   – Миша, проследи за ним пару километров. Если ослушается приказа, пугни. Да так пугни, чтобы штаны обмочил.
   – Будет сделано, товарищ лейтенант. Через полчаса вернусь. Малышев подхватил автомат и растворился в лесу.
   Тем временем поспел завтрак, а после завтрака появился веселый Малышев, который рассказал, что плен-ник шпарит по дороге не оглядываясь и, судя по всему, собирается так шпарить еще очень долго.
   – Отлично, – кивнул Велга. – Садись, ешь, мы там тебе оставили. Ну что, господа-товарищи-граждане, покурим да обсудим дела наши неважнецкие?
   – Отчего это они неважнецкие? – удивился Дитц.
   – Сорок человек хорошо вооруженных солдат впереди, Хельмут, – напомнил Велга. – И эти солдаты, как ты, надеюсь, понимаешь, нам не союзники, а совсем даже наоборот. К тому же они опережают нас на день пути.
   – Догоним, – уверенно заявил Валерка Стихарь. – Во-первых, девять человек идут всегда быстрее, чем сорок четыре… Во-вторых; мы не просто пехота, а разведчики как-никак. Ну и, в-третьих, мы их гораздо моложе. Я так понял, что в том отряде всем лет по сорок и больше. Так?
   – Мне, Валера, тоже гораздо больше сорока, – сказал Юрий Алексеевич.
   – Ну, вы у нас мужик крепкий! – успокоил его Стихарь.
   – Они тоже небось не лаптем щи хлебают, – подал голос осторожный Вешняк. – На такое дело слабаков не пошлют.
   – И потом, – сказал Дитц, – у всех у них, насколько я понял, имеется изрядный боевой опыт. Откуда бы, а, Юрий Алексеевич?
   – Я же рассказывал вам, что до конца света постоянно по всему миру вспыхивали мелкие войны, – вздохнул Юрий Алексеевич. – Россия тоже в стороне не осталась. Те, кому сейчас по сорок пять – сорок шесть лет, вполне могли в юности побывать в Афганистане, где мы тогда воевали. Правда, под самый конец уже, но могли. Потом тоже всегда было где пострелять. Так называемые "горячие точки" были и на Кавказе, и в Таджикистане… Да мало ли! После конца света вообще хаос начался. Все тогда, кому не лень, за оружие хватались. Так что те, кто хотел, боевого опыта набраться могли.
   – То есть, – сказал Велга, – мы должны исходить из того, что нашим противником является не какая-то там банда, а хорошо обученное и вооруженное воинское подразделение, имеющее к тому же немалый опыт реальных боев.
   – Скорее всего так и есть, – подтвердил Юрий Алексеевич. – Сержант Вешняк правильно заметил, что на такое дело слабаков не пошлют.
   – Итак, – подытожил Велга, – я считаю, что в сложившейся ситуации противника необходимо сначала – догнать, а уже потом решать, что с ним делать. Думаю, что шансов у нас больше. Они уверены, что мы уже уничтожены, а это не так, значит, фактор внезапности остается на нашей стороне. А это – половина успеха.
   – Вы, герр лейтенант, прямо оратор! – восхитился Майер.
   – Кх-м… – закашлялся Велга и, встретившись глазами с чуть насмешливым взглядом Дитца, хмуро спросил: – Может, у кого есть другие предложения? Я готов выслушать.
   – Думаю, Саша, других предложений не будет, – твердо сказан Дитц. – Да и какие тут могут быть другие предложения? Действительно, противника нужно сначала хотя бы догнать. Вы как, Юрий Алексеевич, в форме? Предстоит серьезный марш-бросок.
   – Постараюсь не подвести, – с достоинством ответил старший лейтенант Холод.
   – Тогда – вперед. – Хельмут Дитц поднялся и шагнул к своему снаряжению.
   – Эх, ноги вы мои, ноги! – запричитал Майер. – Нет вам, ноги, ни покоя, ни отдыха! Сколько уж сотен километров протопали вы, ноги, и все почему-то по России. Отчего так, Курт, дружище, не знаешь?
   – А тут есть где это делать, – ухмыльнулся рыжий Шнайдер, закидывая за спину рюкзак и вешая на шею автомат. – Простор. И вообще. Ты же пехота? Пехота. Вот и шагай.
   – Безжалостный ты, – вздохнул Майер, – и жестокий. Нет чтобы утешить как-нибудь друга перед трудной и смертельно опасной дорогой…
   – Я тебя утешу, – пообещал Малышев, похлопав Руди по плечу. – Как увижу, что тебе совсем хреново, помогу нести твой пулемет.
   – Вот! – воодушевленно вскричал пулеметчик. – Вот слова настоящего товарища и друга! Стыдись, Курт.
   – Миша, – сказал Велга, – ты, как всегда, впереди.
   И постарайся не пропустить то место, где они вышли на дорогу.
   – А также то место, где они с нее сошли, – добавил Дитц.
   – Не беспокойтесь, – улыбнулся Михаил. – Никуда они от нас не денутся.

ГЛАВА 10

   К двенадцати часам они свернули с дороги в лес, двигаясь по следам отряда Секретаря. Михаил Малышев безошибочно нашел и то место, где противник вышел на старую дорогу, и место, где он с нее сошел. Дорога здесь действительно уже совсем круто сворачивала к востоку, так что идти по ней дальше означало не приближаться к цели, а удаляться от нее.
   Идти напрямик через лес оказалось не в пример труднее, чем по плохонькой, но все же дороге. Утешало, правда, то, что враг движется еще медленнее – это было видно по многочисленным следам, оставленным четырьмя десятками людей, большинство из которых явно не умели ходить по лесу.
   – Сразу видно, что в лесу разве что на пикнике были, – презрительно заметил Малышев, указывая Велге и остальным на сломанные ветки кустов, следы на влажной земле от тяжелых армейских ботинок, смятые и брошенные в траву обертки от жвачки, пустую пачку из-под сигарет и множество других, бросающихся в глаза и скрытых, грубых и едва заметных примет того, что именно здесь недавно прошла большая группа людей. Впрочем, и Велга, и Дитц, и Вешняк, и Майер, и все остальные разведчики прекрасно все видели и сами. Просто с Малышевым в лесу было надежнее – любая команда профессионалов чувствует себя уверенней и лучше, если знает, что в ее рядах есть тот, кто на данном конкретном этапе знает и умеет чуточку больше, чем все остальные. Завтра свои лучшие качества необходимо будет проявить другим, но сегодня – его очередь, и это почетное право, право вести всех за собой, никто у него оспаривать не станет.
   Шли быстро и тихо, след в след, скользя между деревьями, ныряя под толстые ветви и отводя руками те, что потоньше, перешагивая и перепрыгивая через упавшие полусгнившие стволы, огибая непроходимый бурелом и особо густые заросли кустарника.
   Первый короткий привал Велга скомандовал в четырнадцать часов по местному времени. К этому часу, по приблизительным подсчетам, они преодолели около тридцати километров и сократили расстояние между ними и отрядом Секретаря километров на десять. Так сказал Михаил Малышев, который по ширине шага солдат противника приблизительно прикинул их скорость.
   – Если не сбавим темп, – сообщил он остальным, жуя бутерброд с салом и запивая его холодной водой из фляги, – то завтра еще засветло мы должны их нагнать.
   – Да уж постараемся не сбавить, – сказал Велга и, внимательно посмотрев на Юрия Алексеевича, спросил: – Как вы, товарищ старший лейтенант?
   – Пока нормально. Второго дыхания жду.
   Выглядел он не очень хорошо. Сказывался и возраст, и килограммы лишнего веса. Но держался Холод пока замечательно: не ныл, не отставал, а значит, и не представлял собой проблему, которую нужно срочно решать. Велга расслабился и, задрав гудящие ноги на рюкзак, принялся спокойно и тщательно дожевывать сухой паек, – его телу необходима была энергия, и он намеревался получить эту энергию сполна из каждого куска проглоченной пищи.
   Часам к четырем характер местности изменился. Чаще стали попадаться холмы, лес поредел, и отряд то и дело пересекал большие поляны и прогалины. Теперь они шли по тропинке, которая как-то незаметно появилась под ногами и вела их теперь в нужном направлении. С одной стороны, идти стало гораздо легче, но с другой, они понимали, что и противник двигался на этом участке быстрее, и если на полном бездорожье, в лесу, они нагоняли его, как волки больного лося, то теперь лось явно выздоровел и прибавил ходу.
   "Ходу, ходу!" – шептал про себя Александр, и это были единственные слова, способные сейчас жить в его мозгу. Было жарко, но пот, поначалу зло заливавший глаза и насквозь пропитавший майку и пятнистую камуфляжную куртку, уже не так досаждал – то ли организм, выбросивший сразу излишки воды и шлаки, приспособился; то ли солнце – уже довольно низкое, предвечернее – потеряло свою полуденную силу; то ли прохладный ветерок, свободно гулявший здесь, среди холмов, остужал перегретое тело. А тело не ощущало усталости. Закаленное сотнями и сотнями пройденных с боями километров дорог и бездорожья, в зимнюю стужу, летнюю жару, осеннюю грязь, весеннюю распутицу, это тело, поймавшее бешеный ритм марш-броска, казалось, если надо, будет двигаться без остановки и отдыха хоть всю ночь и весь следующий день – столько, сколько понадобится.
   "Однако неплохо бы и оглядеться, – подумал Велга, усмотрев впереди подходящую возвышенность с голой вершиной, на которой гордо и одиноко рос молодой крепкий дуб. – Скоро вечер, и место как раз подходящее. Если еще залезть на дерево, то лучшей точки для наблюдения и пожелать нельзя". Он уже было собрался свистнуть, чтобы остановить шедшего далеко впереди и уже достигшего приметного холма Малышева, как увидел, что тот сам возвращается назад.
   – Отряд, стой! – Велга поднял правую руку и остановился.
   – И падай, – невесело пошутил кто-то сзади, но Александр не разобрал, кто именно.
   – Вон Мишка бежит, – сообщил Стихарь. – Небось сказать чего-то хочет.
   Подбежал Малышев. Его шаг был так же легок и упруг, как девять часов назад, а дыхание ровным и глубоким; и только чуть резче обозначившиеся морщинки вокруг внимательных карих глаз да мелкие капли пота на широком лбу указывали на то, что гигант-таежник в этот день потратил много сил.
   – Они поднимались на тот холм, товарищ лейте-нант, – доложил Михаил. – Туда, где во-он тот дуб рас-тет. Думаю, осматривались, и думаю, что нам тоже не помешает.
   – Ты прямо мысли читаешь, – устало усмехнулся Велга. – Хельмут, что думаешь?
   – То же, что и ты. Поднимаемся.
   Подъем отнял большую половину оставшихся сил, но вид, открывшийся им с вершины холма, стоил затраченной энергии.
   Местность впереди слегка повышалась. Дальше к северу, километрах в пяти, их снова поджидала сплошная стена леса, но в бинокль уже можно было разглядеть, что еще дальше он редеет, разбивается на отдельные – большие и малые – островки, а еще дальше, на самом горизонте, уже вгрызаются в край неба неровными зубцами древние Уральские горы. Справа от них, между пологими холмами, на которых раскинулся роскошный, весь золотой в косых солнечных лучах сосновый бор, синело какое-то озерцо; слева, к западу, холмы понижались, постепенно переходя в ровную лесостепь, – с той стороны било яркими лучами низкое уже солнце, наводя яркость и контраст на всю картину.
   – Да, – полной грудью вздохнул Стихарь, с восхищением оглядывая дали, – широка страна моя родная!
   – Странно, что я нигде не вижу человеческого жилья, – задумчиво заметил Дитц. – Хоть бы жиденький дымок из какой-нибудь трубы, что ли…
   – Здесь и до конца света жило не особенно много народа, – объяснил Юрий Алексеевич, – а уж после и подавно все вымерло. Кто жив остался, подались на запад и юг, я так понимаю. А вообще, черт его знает. Велика матушка-Россия, а в этих местах я, признаться, и не был никогда.
   – Противник, я думаю, пересекает сейчас вот этот лесной массив, что впереди, – сказал Велга. – Обойти его никак нельзя, да и незачем. Что ж, светлого времени у нас еще часа два с половиной, а посему кончай перекур, и пошли. Скоро ночь, тогда и отдохнем. На избу наткнулись в ранних сумерках. Сложенная из мощных бревен, с двускатной гонтовой крышей, она словно вырастала из травы на краю обширной лесной прогалины и казалась неотъемлемой частью самого леса.
   Вдоль прогалины журчал ручей, видимо, впадающий в то самое озерцо, которое они видели с вершины холма; трава тут была густой и мягкой, а земля – сухой. Идеальное место для ночлега. А тут еще изба! И сразу было видно, что здесь живут люди. Нехитрая жердяная изгородь вокруг, возведенная не для защиты, а так, чтобы обозначить границу, носила следы недавней починки, а сразу за ней был разбит большой огород.
   Солнце только-только зашло, света было пока достаточно, и бойцы (держа, однако, оружие наготове) с интересом заглянули внутрь, за изгородь.
   – Картошечка… А вон капуста растет, гляди, Миша! – с умилением в голосе промолвил Вешняк. – Хорошая капуста будет, однако. И петрушечка, вон, вижу.
   – И укроп, – широко улыбнулся Малышев. – И огурцы вон там, справа… Видишь?
   – А как же! Хороший огород. Ухоженный. Вот где только хозяева?
   – Эй, люди! – крикнул Велга, приложив ко рту сложенные рупором ладони. – Хозяин! Есть тут кто?!
   "Кто?! Кто?!" – аукнулось эхо, метнувшись туда-сюда от одной опушки до другой.
   Всем стало как-то не по себе.
   – А ведь они сюда заходили, – спокойно констатировал Малышев. – Я сразу не сообразил, а теперь вижу. Зашли, побыли немного и ушли дальше. Вон, видите? Трава примята в двух направлениях. И что им тут было нужно?
   – То же, что и нам, наверно, – предположил Майер. – Людей искали.
   – Зайдем? – громким шепотом осведомился Хейниц.
   – А вдруг это засада? – возразил Валерка Стихарь. – Мы туда ка-ак сунемся, а они оттуда ка-ак по нам вдарят из автоматического оружия калибра семь шестьдесят два. И будет нам полный п…ц!
   – Нет там никого, – твердо сказал Малышев, внимательно вглядываясь в три темных окна, выходящих на их сторону. – Пусто. Вообще никого живого.
   – Ты уверен? – посмотрел на него Велга.
   – Железно.
   – Тогда так. Ты, Хельмут, Руди, Карл и Курт – вправо. Вешняк, Малышев, Стихарь и Юрий Алексее-вич – влево. Я – здесь. И по моей команде со всех сто-рон… Ясно?
   – Да нет там никого, товарищ лейтенант! – с обидой в голосе повторил Малышев. – Я бы знал. Вы что, мне не верите?
   – Верю, но рисковать не хочу. А убедиться в том, что там никого нет, надо. Или в том, что кто-то есть. Так что, Миша, выполняй команду.
   В избе действительно никого не оказалось. Ни в самой избе, ни в обширном погребе, ни на чердаке. Но люди здесь были совсем недавно, пару-тройку часов назад, и люди эти были тем самым противником, которого они так упорно и настойчиво преследовали весь сегодняшний день. Это было сразу заметно по тому специфическому беспорядку, который наличествовал внутри дома. Особенно остро недавнее присутствие здесь наглых и уверенных в собственной безнаказанности вояк ощутили Велга, Малышев, Стихарь и Вешняк, за время войны не раз побывавшие в таких вот избах и хатах, в которых накануне хозяйничал враг, так что теперь им хватило одного взгляда, брошенного в комнаты, и одного глотка воздуха внутри дома для того, чтобы очень сильно этого самого противника невзлюбить.
   – Ничего не меняется в этом мире, – сообщил Руди Майер, усаживаясь на табурет, который ему предварительно пришлось поднять с пола. – И отчего это нашему брату всегда нужно так похозяйничать в чужом доме, что кому другому потом и войти противно?
   – Специфика профессии, – заметил Дитц, разглядывая висящую на бревенчатой стене картину, где акварельными красками был изображен бледно-голубой ангел с грустным лицом на фоне грозового неба, медленно летящий над красно-рыжими развалинами какого-то мегаполиса. Развалины тянулись до самого далекого горизонта, и отчего-то становилось понятно, что ангел ДЕЙСТВИТЕЛЬНО летит медленно.
   – Впечатляющая вещь, – оценил Валерка Стихарь, тоже обративший внимание на картину. – Сразу видно, что оригинал, а не копия.
   Вернулись Малышев и Шнайдер, осматривавшие окрестности.
   – Никого, – сообщил рыжий Курт. – В одном сарае – дрова, в другом утварь всякая, инструменты, хлам разный… Погреб еще есть второй. Хороший такой погреб, основательный. Там только съестные припасы.
   – Собаку нашли застреленную, – добавил Михаил с тревогой в голосе. – Похожа на овчарку, но, по-моему, с хорошей примесью волка. Собака старая уже, но застрелили ее совсем недавно. Дали очередь из автомата и завалили хворостом.
   – Очень мило, – пробормотал Велга, который как раз закончил беглый осмотр всех трех комнат и кухни. – Могу вам сказать, что здесь живут два человека.
   – Мужчина и женщина, – дополнил Дитц. – Причем женщина – молодая. Возможно, отец и дочь.
   – Скоро стемнеет, – сообщил Вешняк, глядя в окно. – Где ночевать будем?
   – Снаружи, – чуть подумав, решил Велга. – Хозяев нет. Нехорошо без спросу в чужом доме оставаться. Да и безопаснее под открытым небом, по-моему.
   – Тогда пошли, – сказал Дитц. – А то жрать охота – сил нет.
   Они как раз вышли за калитку, когда из лесу на противоположную сторону прогалины стремительно выскочили пять мощных псов.
   – Никак хозяин возвращается, – сказал Стихарь и на всякий случай перехватил поудобнее автомат.
   Завидев чужаков, псы дружно припали к земле и зарычали; свет умирающего дня блеснул на их внушительного вида клыках.
   – Тихо, тихо, – ласково, но твердо сказал Малы-шев и шагнул навстречу собакам. – Хорошие собачки, хорошие. А где ваш хозяин?
   И тут же, вслед за его словами, на открытое пространство из-за дерева шагнул человек.
   Уже не молодой, но еще и не очень старый, он был одет в кожаную коричневую куртку и вытертые до белизны джинсы. На ногах – крепкие солдатские ботинки. Под курткой – темная рубашка. Длинные прямые пряди седых волос опускались к широким, слегка сутулым плечам.
   Увидев вооруженных людей у калитки, он было настороженно замер, но тут же быстро пошел навстречу отряду, по дороге властно приказав собакам лежать, и, остановившись шагах в четырех от стоявшего впереди Малышева, сказал:
   – Здравствуйте. А где Аня?
   – Здравствуйте, – чуть растерянно ответил Миха-ил. – Аня – это кто?
   – Аня – это моя внучка, – негромко пояснил седовласый, в голосе его чувствовалась тревога. – Это наш дом, и она должна сейчас быть здесь и ждать меня.
   – Прошу прощения, – выступил вперед Велга. – Видите ли, мы просто шли мимо и намеревались заночевать на этой поляне, когда заметили ваш дом. Поскольку на наш зов никто не ответил, мы позволили себе ненадолго войти внутрь. Дверь была не заперта и…
   – Подождите, – перебил хозяин дома. – Даже если Аня ушла, то охранять дом должен был остаться Гурм. И он вас пустил? Никогда не поверю.