Фарр Диана. Охотник за приданым

   На лице Эдит появилось обеспокоенное выражение.
   — Я чувствую себя виноватой при мысли о том, что у Ральфа не будет наследника.
   — Неужели, милая? — Оливия ласково похлопала ее по плечу. — Не стоит. Следующий наследник — брат Бесси. Он добрый малый, тебе понравится. И у него большая семья, так что роду ничего не угрожает.
   — И ты… ты не против? Что титул перейдет не по линии твоего отца?
   — Нет, конечно, — не раздумывая, ответила Оливия. Эдит засмеялась и бросилась целовать Оливию:
   — Спасибо! Конечно, он мог бы развестись со мной и снова жениться, но мне не хотелось бы быть разведенной…
   — Ох, бедняжечка! Нет никакой необходимости позорить семью разводом. Кроме того, Ральф изувечит еще одну ни в чем не повинную женщину, если женится снова.
   — А я ей об этом сказала, — отозвалась Бесси. — Я рада, что ты такого же мнения. Ведь наследником станет Джон, а потом и малыш Джонни.
   Миссис Пратт принесла чай и удалилась, унося с собой шляпу и перчатки Оливии. Та опустилась на стул с высокими подлокотниками и взяла из рук Бесси чашку.
   — Чудесный аромат! Как хорошо дома! — Ее глаза озорно сверкнули. — Уже весь город говорит о моей помолвке?
   Бесси и Эдит вновь переглянулись.
   — Нет! — резко сказала Бесси. — Никто о ней не знает. На лице Оливии появилось удивленное выражение.
   — Но ведь… объявление в газетах…
   — Не поместили, — нахмурившись, заявила Бесси. — Калпеппер отказался. Сказал, что сначала хочет поговорить с тобой наедине. Я не смогла его переубедить. И он заставил меня пообещать, что я не буду помещать его сама. Старый негодяй сказал, что не будет говорить с Ральфом о Розовом коттедже, если я помещу объявление.
   Оливия осторожно поставила чашку. Эдит быстро заговорила:
   — Ты сердишься, Оливия, но не вини во всем Бесси. Мы подумали, что задержка на день или два не имеет значения.
   — В общем-то да, — произнесла Оливия. — Чтобы получить лицензию на брак, необязательно объявлять о помолвке в газетах, это лишь дань традиции. Но меня беспокоит то, что Калпеппер откровенно отказывается выполнять мои просьбы. — Голос ее зазвенел от гнева. — Мое терпение на пределе. Я делаю скидку на его возраст и на то, что уже долгие годы он служит нашей семье. Интересно, что он хочет мне сказать? — Она поднялась и дернула шнурок колокольчика. — Если он желает поговорить со мной, предоставим ему такую возможность прямо сейчас. Хотя я наверняка помешаю ему обедать!
   Она знала, что ее категоричное требование неразумно, и ожидала, что Калпеппер вежливо попросит ее уделить ему время утром, когда ей будет удобно. Она решила, что, если содержание или хотя бы тон письма будет извиняющимся, она простит его. Она и не думала, что Калпеппер поспешит к ней, как только получит ее послание. Когда через три четверти часа ей сообщили о его приходе, она удивленно посмотрела на висящие на стене библиотеки часы. Уже поздно.
   — О Боже, — прошептала она. — Проводите его сюда, пожалуйста. — Она посмотрела на Бесси. — Сейчас этот педант надуется, чтобы наказать меня за мою вспыльчивость. Боже, пошли мне терпения!
   Калпеппер появился на пороге и поклонился. Он выглядел бледным и немного растерянным. Она поднялась ему навстречу, собираясь извиниться, но он заговорил первым.
   — Спасибо, что сообщили мне о вашем приезде, леди Оливия, — тихо произнес он. — Мне необходимо поговорить с вами. Надеюсь, еще не очень поздно?
   — Нет, конечно, — пробормотала Оливия. Он совсем не сердился на нее. Что-то явно не так, но проблема не в этом. — Прошу вас, проходите.
   Он вошел и снова отвесил поклон, приветствуя Бесси. Каждая черточка его лица, поворот плеч — все говорило о его крайнем беспокойстве. За то время, что они не виделись, он, казалось, постарел. — Надеюсь, мисс Фэрфакс извинит нас, — сказал он с несвойственным ему смирением. — Мне надо кое-что сказать вашей кузине наедине.
   Бесси неохотно вышла. Оливия ждала, когда Калпеппер заговорит. Но он ждал, пока за Бесси закроется дверь. Потом, не говоря ни слова, побродил по библиотеке, нервно поправил манжеты, подол пальто, зачем-то переставил чернильницу на письменном столе. При этом избегая встречаться с ней взглядом.
   — Итак? — поторопила его Оливия. — По-моему, вы еще не пожелали мне счастья.
   Он еще больше расстроился, но продолжал мерить шагами библиотеку, переставляя все с места на место.
   — Прошу прощения, миледи. Я… я не могу. Не могу, будучи в здравом уме, пожелать вам счастья, зная… Прости, Господи, какая же тяжелая участь выпала на мою долю! — Последние слова он произнес с таким чувством, что невозможно было заподозрить его в неискренности. Душа Оливии ушла в пятки. Она схватилась за спинку стула, ноги отказывались ее держать.
   — Почему вы не поместили в газеты объявление о моей помолвке? — требовательно спросила она.
   Калпеппер снял очки и принялся протирать их носовым платком:
   — Вам это кажется странным?
   — Разумеется.
   — Я счел это неразумным. Вам следует расторгнуть помолвку. — Он откашлялся. — В сложившихся обстоятельствах.
   Кроме беспокойства, она ощутила еще и гнев.
   — В каких обстоятельствах? Предупреждаю вас, мистер Калпеппер, если вы хоть единым словом попытаетесь опорочить лорда Райвала…
   — Леди Оливия, вы ошибаетесь. То, что я должен вам сообщить, не имеет ни малейшего отношения к лорду Райвалу. Это касается вас.
   Она в замешательстве уставилась на него:
   — Меня?
   — Да. — Он тяжело вздохнул. Наконец он посмотрел на нее, и она с удивлением заметила, что глаза его покраснели и увлажнились. Казалось, он сейчас заплачет. А когда он заговорил, в голосе его звучала несвойственная ему нежность.
   — Сядьте, леди Оливия, — грустно сказал он. Боюсь, мое сообщение станет для вас настоящим ударом.

Глава 25

   Часы на каминной полке едва пробили десять, когда она услышала внизу голос Джорджа. Оливия тупо посмотрела на часы. Вряд ли Джордж приехал так рано. Ей, наверное, показалось. Она слишком устала, ей могло померещиться все, что угодно. Но она услышала его смех, а потом слова:
   — Я сам доложу о своем приходе, спасибо.
   Его легкие шаги раздались на площадке перед комнатой, а она еще не успела подготовиться. Но не все ли равно, когда этот разговор состоится.
   Она не успела нацепить на лицо веселое выражение. Дверь отворилась, и он появился на пороге, такой красивый , такой дорогой! У нее, как всегда, захватило дух. И как всегда, он заполнил собой дверной проем, а ее гостиная казалась чересчур тесной.
   — Вот и я, — произнес он игривым тоном. — Ты ждала меня во тьме, любовь моя?
   Только сейчас она заметила, что забыла раздвинуть занавески. Джордж опередил ее и сделал это сам, разговаривая с ней, как ни в чем не бывало.
   — В Рай-Вейл без тебя было скучно, Айви. Я закончил все дела и отправился в Лондон еще ночью.
   Комнату залил свет, и Оливия прищурилась. Она не поднялась из-за стола, не сказала ему ни слова. Это было выше ее сил.
   Он приблизился к ней сзади и ласково произнес:
   — Я не мог дождаться, когда наконец увижу тебя. — Он положил руки ей на плечи, и Оливия, дрожа, напряглась. Ее сердце разорвется, если он еще раз коснется ее.
   — Джордж, — выдохнула она, голос ее звенел от слез, — не надо!
   Руки на ее плечах замерли, потом подняли ее со стула, и она оказалась с ним лицом к лицу. То, что он увидел в ее глазах, стерло усмешку с его губ. Он нахмурился:
   — Бог мой! Что случилось? Она заставила себя улыбнуться:
   — Плохие новости.
   Он попытался обнять ее и, почувствовав ее сопротивление, прошептал:
   — Что случилось? — Голос его от волнения стал хриплым.
   Она оттолкнула его и прошептала:
   — Пожалуйста. Не надо. Думаю, тебе стоит сесть.
   Он не послушался, но отпустил ее и обошел стол с другой стороны. Она откинулась на стуле, пытаясь унять дрожь.
   — Новости настолько ужасны, что мне нельзя тебя обнять? Не может быть, чтобы ты передумала.
   — Не я. А ты!
   Он смотрел на нее, как громом пораженный. Оливия отвернулась:
   — Я ввела тебя в заблуждение, сама того не желая. — Она судорожно сглотнула. — Но я ничего не знала до вчерашнего вечера.
   — О чем ты? — спросил он. — Скажи наконец, Айви. Я не могу видеть твоих страданий.
   Она тяжело вздохнула:
   — Я не богатая женщина!
   Оливия украдкой бросила на него взгляд.
   — Это шутка?
   — К сожалению, нет.
   Он опустился на стул напротив нее.
   — Конечно, не шутка, — произнес он. — Но думаю, это чепуха.
   — Знаю, в это трудно поверить. Но прошу тебя, вспомни о том, что отец указал мне на мое место.
   Он поднял голову:
   — Ты имеешь в виду, что он запретил говорить тебе об источниках твоих доходов?
   Оливия кивнула. Ее охватил бессильный гнев. Чудовищно. Несправедливо.
   — Если бы я знала, могла бы хоть как-то распоряжаться своими деньгами или хотя бы повлиять на попечителей… — Она осеклась и, помолчав, продолжила: — Но нет смысла плакать над разлитым молоком. Я ничего не знала и в результате осталась без денег. — На ее губах появилась ироничная улыбка. — Похоже, Калпеппер выплачивал мне ежемесячное содержание из своих собственных денег. Оттягивал Судный день, надеясь, что однажды ситуация улучшится или одно из вложений принесет прибыль. Но обману пришел конец. — Она уставилась на свои руки. — Последнее прибыльное вложение, думаю, его можно назвать вложением, — это текстильная фабрика. В Массачусетсе. Кажется, вся собственность, которую доверил мне отец, находится за границей. Чтобы мне было сложнее управлять ею или продать, если я как-то выведаю, что именно у меня есть.
   — А Калпеппер знал, зачем твой отец это затеял? — спросил Джордж.
   Она невесело рассмеялась:
   — Сомневаюсь. Но мне-то все ясно. Я прекрасно знаю, как мыслил отец. Фабрика не была застрахована и в прошлом году сгорела. Попечители использовали весьма небольшой доход от этой фабрики, чтобы покрыть убытки от другой собственности. А сейчас… — она подняла глаза на Джорджа, — я банкрот.
   Лицо его стало бесстрастным. Она вдруг подумала, что с таким выражением он, наверное, играет в карты. Но такой шквал эмоций он скрыть не мог. Тем более от нее. Его мозг лихорадочно работал. Он пытался избавиться от постигшего его несчастья, но пока не осознал, что сделать ничего нельзя.
   — Ты не могла лишиться богатства за одну ночь, — сказал он. Голос его звучал хрипло и напряженно. — Это невозможно.
   — Я же сказала, что обанкротилась. Я не нищая, — тихо сказала она. — Могу продать кое-какое имущество, например, этот дом. И многое из того, что в нем находится. Но я больше никогда не буду богатой.
   Она должна облегчить его участь. Его ошеломленный вид придал ей сил. У нее была целая ночь на раздумья, а он пока до конца не осознал последствий произошедшего и пребывает в шоке. Она должна объяснить ему как можно деликатнее.
   — Я не смогу оплатить все то, что мы заказали и сделали за эти три дня, — сказала она. — Денег для Рай-Вейл не будет. У меня хватит средств, чтобы скромно жить в Челси. Но я не смогу восстановить твое поместье. — Она выпрямилась и заставила себя говорить спокойно. — Калпеппер, зная ситуацию, сохранил нашу помолвку в тайне, предполагая, что мы захотим еще раз все обдумать.
   Ради него она должна притвориться храброй. Сказать то, чего он не хочет сейчас слышать. Сегодня он, быть может, станет возражать. Но потом испытает облегчение и будет благодарен ей.
   — Джордж, пойми же наконец, нет никакой помолвки. Наше обручение оказалось построенным на лжи. Я освобождаю тебя от обязательств.
   Он уставился на нее все с тем же бесстрастным выражением лица.
   — Ты освобождаешь меня от обязательств, — словно эхо повторил он.
   — Да.
   В его глазах сверкнула боль. Он поднес руки к лицу, словно пытаясь отогнать кошмар.
   — Нет денег, — пробормотал он и повернулся к ней. — Они уже дергают сорняки. Завтра примутся за крышу. Я должен вернуться и остановить их.
   И он ушел. Звук хлопнувшей внизу двери отозвался в ее ушах погребальным звоном, убившим остатки надежды на счастье. Силы оставили ее. Она уронила голову на стол и заплакала.
   И не заметила, как уснула. По ковру скользили тени, в комнате стало холодно, с запада надвигалась гроза. Окно позади нее громыхнуло на ветру, и она проснулась. Оливия выпрямилась, все тело затекло, и она машинально потянулась за колокольчиком, но тут же опустила руку. Нет смысла растрачивать уголь и керосин. Теперь ей придется на всем экономить.
   Так ей посоветовал Калпеппер, но понемногу, чтобы не вызвать толков. Дом можно будет продать подороже, если никто не узнает о ее бедственном положении. Но как сохранить это в тайне? Миссис Пратт, например, очень удивится, если попросить ее покупать сальные свечи вместо восковых. Они всегда жгли воск по всему дому. Даже слуги в своих комнатах. Теперь она сочла это расточительностью. Внезапная вспышка бережливости, без сомнения, насторожит домочадцев, и слухи о ее банкротстве распространятся, как лесной пожар.
   Оливия слишком устала, чтобы размышлять, добралась до своей комнаты и легла в кровать, пытаясь уснуть. Но сон не шел. Она невидящим взором смотрела на темный полог кровати над головой. Мозг сверлила одна-единственная мысль.
   Она останется одна. Теперь, когда она уже не хотела жить одна, именно это ей и предстоит. Бесси и Эдит переедут в Розовый коттедж. Они, возможно, были бы ей рады, но она не может поехать с ними. Единственное, что у нее осталось, — это школа. И она не оставит ее.
   Ну почему, почему эта катастрофа не разразилась полгода назад? Тогда она смогла бы это пережить. Потеря состояния и положения в обществе ничего для нее не значила. Возможно, некоторое время ее раздражали бы сочувствие и жалость. Было бы неприятно отказывать себе во всем. Но как она переживет потерю Джорджа?
   Слезы обжигали глаза, она мысленно снова и снова возвращалась к нему. Жизнь без него утратила всякий смысл.
   Она сожалела о том, что потеряла Рай-Вейл. Частица мужчины, которого она любила, — поместье завладело ее сердцем. Она беспокойно металась по подушке, думая об обещаниях, которые дала, которые теперь придется нарушить, о людях, которым она подарила надежду.
   Если бы только… если бы… так много разных «если». Зачем терзать себя? Но ее ум возвращался к ним снова и снова.
   Если бы она знала, во что вложены ее деньги, она поняла бы, насколько это рискованно, и предполагала бы подобный исход. Ее гнев был направлен на отца и Калпеппера, но в отсутствии сбережений она могла винить лишь себя. Если бы она сохранила часть капитала, который имела! Вместо этого она потратила все, что могла, и раздала остаток. Всегда находилась веская причина или нуждающийся человек. Ей просто не приходило в голову, что наследство отца может испариться. Обида на отца заставляла Оливию тратить все, что он ей давал и в чем она не нуждалась. Она кичилась своей щедростью, считала, что откладывать деньги на черный день— нечто иное, как алчность. Слишком поздно она поняла, что глубоко ошибалась. Она была заносчивой и недальновидной. И в результате потеряла Джорджа.
   Придя к такому выводу, она заплакала. Они будут видеться с Джорджем время от времени. Их дружба не прекратится.
   Дружба. Дружба с ним станет пыткой, проклятием. Видеть его и не иметь возможности коснуться — лучше, но ведь она не хотела брать надушу грех прелюбодеяния. Что ж, не пройдет и года, как он женится. Ни одна женщина перед ним не устоит. Женится на приданом.
   Но в этом случае ему больше не понадобится содержание, оставленное Бибом. Таким образом, они вообще не будут встречаться. И теперь она не знала, что хуже: видеть его и не иметь возможности к нему прикоснуться или совсем не видеть.
   Она и потом не смогла вспомнить, как пережила эти двадцать четыре часа. Это была настоящая мука. Она не могла ни есть, ни спать. Было даже хуже, чем в те сутки, когда скоропостижно скончалась ее мать. Утешения она найти не могла — Бесси и Эдит уехали на несколько дней в Розовый коттедж, чтобы подготовить его и сделать пригодным для жилья. Она сказала миссис Пратт, что ей нездоровится, и не выходила из комнаты, меряя ее шагами или ворочаясь в постели.
   Измученная, она наконец уснула, но через пару часов проснулась. Серый дневной свет тускло освещал комнату, в окна барабанил дождь. Погода была под стать ее настроению. Она поднялась, умылась, оделась. Нельзя же вечно прятаться в своей комнате и лить слезы. Она взрослая женщина, пора взять себя в руки и жить дальше. Она с головой уйдет в работу. Нужно написать письма, свести баланс. Она спустилась в гостиную, раздвинула занавески. Позвонила, попросила угля, зажгла лампу, потому что сквозь плотную пелену дождя в комнату не пробивался свет, села за стол и заточила перо.
   Она услышала стук внизу. Посетители! О Боже, нет! Она не может сегодня никого принять. К несчастью, ее просьба принести уголь дала ее домочадцем все основания полагать, что она уже бодрствует. Придется положиться на здравый смысл миссис Пратт и надеяться, что она никого не пустит. Ведь целых два дня Оливия жаловалась на недомогание. Но тут она с ужасом услышала чей-то голос и следом шаги на лестнице.
   Эти шаги она узнала бы из тысячи. Дверь распахнулась, и на пороге появился Джордж.
   Он был похож на безумного. Пальто намокло, с него на ковер стекала вода, ботинки грязны. Волосы взъерошены. Бледный, небритый, под глазами тени.
   Она, не подумав, выпалила:
   — Ты ужасно выглядишь!
   — Ты тоже. — Голос его звучал хрипло. Они стояли не двигаясь.
   — Я думала, ты уехал в Рай-Вейл.
   — Так оно и было.
   — Тогда что ты здесь делаешь?
   — Я вернулся. Отменил все заказы на работу и отправил людей по домам.
   Она поднялась:
   — Хочешь чаю?
   — Нет. Спасибо.
   Она жестом предложила ему сесть на диван. Он посмотрел на него, потом перевел взгляд на Оливию:
   — Я весь мокрый. Испорчу диван. Она с горечью усмехнулась:
   — Следовало бы сказать, что это ничего не значит, но не могу позволить себе новую обивку.
   — Именно об этом я и пришел с тобой поговорить.
   — Не понимаю.
   Он нахмурился, глаза его горели.
   — Ты хоть подумала о своем нынешнем положении? Дом будет продан, слуги уволены и все прочее.
   — Разумеется, подумала.
   — И что? — Внезапно ему показалось, что он проявляет излишнюю навязчивость, и выдавил улыбку. — Извини, Айви. Но это важно.
   Слезы обожгли ее глаза, когда она услышала из его уст свое прозвище. Она рассмеялась и вскинула голову:
   — Если ты думаешь, что вырученные деньги оправдают женитьбу на мне, Джордж, то вынуждена тебя разочаровать. Думаю, что смогу выручить тысячи три, в лучшем случае — пять. Не больше.
   Судя по его виду, ему нелегко с ней расстаться. Его сильные пальцы обхватили ее руки.
   — Оливия, выслушай меня. — Голос его дрогнул от переполнявших его эмоций. — Если я останусь в городе и продолжу работать с тобой, я могу и дальше получать содержание. Это восемьсот фунтов в год. Многие пары существуют и на меньшие деньги.
   Ее вновь охватило чувство нереальности происходящего. Неужели он говорит о браке? Она в замешательстве уставилась на него:
   — А что будет с Рай-Вейл? На Рай-Вейл не хватит.
   — Нет. Восстановление Рай-Вейл подождет. — Его глаза подернулись печалью, но голос оставался нежным. — Нашим детям придется жениться по расчету, дорогая. Потому что, клянусь небом, я не могу. Я люблю тебя.
   Если, бы он не удержал ее, она бы упала. Она уставилась на него широко открытыми глазами.
   — Я люблю тебя. Я был идиотом, настоящим ослом, полагая, что мне нужны твои проклятые деньги. Пошли они к черту! Мне нужна только ты!
   Невероятно, но он опустился перед ней на колени.
   — Прости меня, — хрипло произнес он. — Я был мелочным и слепым эгоистом. Я столько лет жил во тьме, милая моя, и когда наконец увидел солнечный свет, не заметил его. Выходи за меня замуж, Оливия. Прошу тебя. Выходи за меня, спаси меня от гибели.
   — Но… но… но я не могу спасти тебя от гибели, — прошептала она. .
   Он вскочил и посмотрел на нее. Так, как никогда не смотрел.
   — Финансовые сложности не имеют ни малейшего значения. Что такое растраченные деньги по сравнению с растраченной жизнью? Ты можешь спасти меня от гибели. И сейчас это главное. — Он сорвал с рук перчатки, отшвырнул в сторону и взял ее лицо в ладони. — Разве ты не знаешь, дорогая моя девочка, что ты — целительный бальзам для моего израненного сердца? Я не жил, пока не встретил тебя. — Его пальцы ласкали ее лицо. — Богом тебя заклинаю, Айви, не прогоняй меня, — прошептал он. — Не обрекай меня на пустую, бессмысленную жизнь.
   Она всхлипнула, обвила руками его шею, и он крепко прижал ее к себе.
   — Ты любишь меня, — выдохнул он. — Спасибо тебе, Господи!
   — Да, я люблю тебя. Уже целую вечность. Ох, Джордж, что же мне делать?
   Джордж не сводил с нее глаз.
   — Я люблю тебя слишком сильно, чтобы не выйти за тебя замуж, — простонала она, — и слишком сильно, чтобы выйти. — Она отстранилась от него и смахнула слезы. — Наш брак не позволит тебе достичь того, о чем ты мечтаешь. Я не могу этого допустить. — Она прерывисто вздохнула. — Тебе придется забыть о планах восстановления Рай-Вейл, а ведь поместье так много для тебя значит.
   — Я могу там отремонтировать крышу, пусть даже мне придется это делать собственными руками. Что же до всего остального… — Он пожал плечами. — Я не могу жениться на деньгах. Все, что угодно, только не это.
   — Сможешь… — начала было она, но он прижал палец к ее губам.
   — Оливия, — нежно, но решительно произнес он, — я женюсь на тебе или вообще не женюсь.
   Оливия наконец сдалась, испытав огромное облегчение. Радость захлестнула ее.
   — Тогда, пожалуйста, женись на мне, — прошептала она. — Ох, Джордж. Женись на мне.
   Их губы слились в поцелуе. Впервые они целовали друг друга, ничего не тая. Разделявшие их барьеры рухнули. Это была не игра. Это была настоящая большая любовь.

Глава 26

   Калпеппер взволнованно ворвался в столовую, размахивая газетой.
   — Леди Оливия, это неслыханно! — воскликнул он и осекся, удивленно вытаращив глаза.
   Она улыбнулась ему:
   — Доброе утро, мистер Калпеппер. Прошу вас, присаживайтесь. Кофе хотите?
   Он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, словно рыба, вытащенная на берег.
   — Нет, — наконец сказал он. — Спасибо. Прошу прощения, миледи. Я думал, вы одна. — Тут он вспомнил о правилах приличий и сухо кивнул. — Лорд Рай вал.
   — Сэр. — Лорд Райвал грациозно склонил голову, но глаза его сверкали лукавством. — Надеюсь, вы все же выпьете кофе, Калпеппер. По-моему, он вам просто необходим.
   Калпеппер лишился дара речи и взглянул на газету, которую все еще крепко сжимал в руке.
   — Я не пью кофе, — рассеянно произнес он. — А вы… прошу прощения… кто-нибудь из вас видел сегодняшнюю газету?
   — Так ведь она у вас в руке, — невозмутимо промолвил Джордж.
   — Вот именно. Я хотел сказать… — Он смутился. — Леди Оливия, я бы не отказался от чая, если не возражаете. — Поверенный в изнеможении опустился на стул. — Простите, но я поражен, что вы вместе.
   Оливия приподняла бровь.
   — Бог мой, — спокойно сказала она, — как же вас легко удивить. — Она налила в чашку чай и с улыбкой протянула ему. — Что вы, мистер Калпеппер? Вы же знали о нашей с лордом Райвалом дружбе.
   — Я не знал, что она все еще продолжается, — строго заметил он. — Думал, между вами все кончено.
   — Неужели? — равнодушно спросил лорд Райвал. — Вы, должно быть, не читали сегодняшних газет.
   Калпеппер заерзал на стуле:
   — Бог мой! Вы знали?
   — Разумеется. Я поместил объявление.
   — Его уже напечатали? — обрадовалась Оливия, взяла у Калпеппера газету и стала просматривать.
   Калпеппер с тревогой переводил взгляд с нее на Джорджа.
   — Не может этого быть, — сказал он наконец.
   — Почему же? — спросил лорд Райвал. Калпеппер что-то пробормотал и обратился к Джорджу:
   — Милорд, полагаю, леди Оливия была с вами не вполне откровенна.
   Оливия нахмурилась:
   — Напрасно беспокоитесь, мистер Калпеппер. У меня нет тайн от Джорджа.
   Калпеппер осторожно поставил на стол нетронутый чай. Он был искренне огорчен.
   — О Боже. Надеюсь, моей вины в этом нет. Впрочем, , кто знает? Возможно, я не достаточно четко объяснил вам ситуацию, миледи. Или вы меня не так поняли. — Он со вздохом обратился к лорду Райвалу. — Милорд, от всей души прошу простить меня, если вас ввели в заблуждение. Ни я, ни леди Оливия, в чем я не сомневаюсь, не собирались этого делать. Но у вас не должно быть никаких иллюзий касательно обстоятельств леди Оливии.
   Лорд Райвал закатил глаза:
   — Не надо говорить об этом снова, умоляю. Все предельно ясно.
   Глаза Оливии метали молнии в поверенного.
   — Калпеппер, я не настолько глупа, чтобы не понять вас, и не настолько бессовестна, чтобы не сообщить об этом лорду Райвалу. Он в курсе дела.
   Калпеппер подался всем телом вперед:
   — Леди Оливия банкрот, милорд.
   — Ну вот! Просил же я его не сыпать соль на раны, — притворно жалобным тоном произнес лорд Райвал, — а он все равно… Подло!
   Оливия протянула Джорджу руку, глаза ее смеялись.
   — Низко, — согласилась она.
   Наблюдая за этой сценкой, Калпеппер оцепенел. Эти двое явно влюблены друг в друга. Боже мой! Поверенный побледнел.