Страница:
— Разумеется, знаю. — На его хмуром лице появилась ухмылка. — Не представляете, как сложно попасть в ваше убежище. Сейчас-то вы отшельница, а как вы в юности умудрялись не выезжать? Вы же дочь графа. Должен же был кто-то представить вас ко двору, давать в вашу честь балы и все в таком духе.
Она бросила на него испуганный взгляд, словно лань, преследуемая охотником.
— А почему вы спрашиваете об этом?
— Потому что хочу знать. Можете списать этот вопрос на банальное любопытство. Ну же, отвечайте. Не всегда же я преследую скрытые цели.
Она улыбнулась, глядя на его обиженное лицо.
— Хорошо! Я не делаю из этого никакой тайны. Меня представили ко двору, отвели на несколько мучительнейших вечеров, я побывала на трех с половиной балах. Мне было семнадцать, и созревала я медленно. Иными словами, мне там не понравилось, потому что я была слишком молода и неуклюжа.
Он изогнул бровь:
— Половина бала — это как?
— Это когда в разгар бала зовут к постели умирающей матери. — У Оливии перехватило дыхание, и она отвернулась. Глупо мимоходом об этом упоминать. Однако она продолжила: — Моя мама заболела и к утру скончалась. Внезапно. Вот так закончился мой единственный сезон. Я вернулась домой. В имение отца.
— Мне очень жаль, — тихо произнес он. — А почему вы не вернулись в Лондон на следующий год?
— В марте умер мой отец, как раз перед началом сезона.
— А-а… — Она заметила, что он не выразил ей соболезнований в связи со смертью отца. Даже испытывая боль от воспоминаний об этих черных днях, она почувствовала благодарность к нему. — А еще через год?
— К тому времени я уже занялась благотворительностью и не испытывала ни малейшего желания выезжать, — беззаботно сказала она. Самое время поговорить о чем-нибудь другом, а то они уже вплотную подобрались к очень опасной теме. Она одарила его сияющей улыбкой. — А когда мы пойдем к вашим гостям?
Он немедленно выпрямился и предложил ей руку:
— Как только пожелаете.
Она с облегчением приняла предложенную руку, и они направились к дворику. Но у нее не получилось сбить его с толку. Он наклонился к ней и прошептал в самое ушко:
— Так легко вы от меня не отделаетесь. Меня не так-то просто провести.
Она прикусила губу.
— Раз уж я ясно выразила желание сменить тему, — строго произнесла она, — с вашей стороны не слишком вежливо продолжать обсуждать ее.
— Да, но я такой нахал, что буду обсуждать ее, несмотря ни на что, — спокойно возразил он. — Я жажду узнать, как вы превратились в отшельницу в столь нежном возрасте. Вам было девятнадцать? Вряд ли больше. По-моему, рановато для принятия такого решения. Почему вы так поступили? Вы не застенчивы. И дело даже не в том, что вам не по душе такое времяпровождение. Ведь сегодня вы не скрываете, что вам весело… Подозреваю, вы изголодались по развлечениям.
— Чушь.
— Изголодались, — решительно повторил он. Оливия улыбнулась.
— Господи, какое наслаждение гулять среди деревьев, — заметила она. — Тропинки так хорошо ухожены, правда?
Он не обратил ни малейшего внимания на ее попытку проигнорировать его вопрос.
— Наверное, кто-то плохо с вами обошелся. Нет, вряд ли. Не думаю, что вы отказались бы от общества из-за такой ерунды.
— Редко в сентябре бывает такая прекрасная погода.
— Неужели принц-регент осмелился тронуть вас? Это кого угодно загонит в укрытие.
Она засмеялась, однако продолжала гнуть свою линию:
— Какую чудесную симфонию играет оркестр! Вы любите музыку?
— Страстно. Давайте остановимся и послушаем.
Он напугал ее, увлекая на узенькую темную тропинку, густо поросшую зеленью. Смеясь и протестуя, она последовала за ним. Он вывел ее на маленькую безлюдную полянку. Она твердила себе, что это место не может быть таким уединенным, как кажется. Музыка здесь звучала так же громко, а свет фонариков пробивался сквозь густую листву. Полянка была аккуратно выложена гравием и предназначалась для гуляний. Но они были совершенно одни.
— Негодяй! — воскликнула она, вырываясь из его»рук. — Что ваши гости подумают, если мы в ближайшее время не появимся? Они решат, что вы меня похитили, и будут правы! Где это мы?
Он ухмыльнулся и небрежно облокотился на дерево, чувствуя себя как дома.
— У любого повесы в Англии есть свой постоянный укромный уголок в Воксхолле, на который никто больше не претендует. Вот этот — мой.
Она ему не поверила, но его слова вызвали в ней странное чувство разочарования. Они натолкнули ее на мысль о том, что он был здесь с кем-то другим. Он водил сюда не одну женщину, жестоко напомнила она себе. То, что она воспринимала как волшебство, для него было в порядке вещей, нечто, о чем даже не обязательно помнить. Возможно, он уже позабыл и об их поцелуе.
Что ж, больше она такого не допустит. Она скрестила на груди руки, словно защищаясь от нападения.
— Никогда в жизни не встречала такого грубияна.
— Причем такого настойчивого, — сказал он, едва заметно улыбнувшись. — Давайте не терять времени зря, расскажите мне то, что я хочу знать.
Эта игра рассчитана на двоих. Ее глаза сузились.
— Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой.
— Договорились, — с готовностью ответил он. Джордж проницательно посмотрел на нее, на его лице было написано сочувствие. — Что произошло с вами тем летом, когда умер ваш отец?
Она вызывающе подняла на него глаза:
— Если вы так настаиваете… Я влюбилась. Он выпрямился, нахмурившись:
— Бог мой. Тогда почему вы не вышли за него замуж? Она натянуто рассмеялась:
— Я не вышла за него замуж, сэр, потому что узнала, что он охотится за моим приданым.
Вот так. Она все сказала. Ей захотелось спрятать лицо, на котором была написана боль. Но она должна была увидеть реакцию Джорджа. Поэтому она не отступила ни на шаг и посмотрела ему прямо в глаза.
Он пришел в замешательство, но быстро взял себя в руки.
— Понятно, — тихо произнес он.
На глаза навернулись слезы, она сморгнула их и стиснула зубы:
— Я не хочу… повторять эту ошибку.
— Нет. — Он беспокойно зашагал по полянке, потом остановился и чертыхнулся про себя. — Не могу винить вас за то, что вы отнеслись ко мне очень настороженно. Вы верили что он вас любит?
— О да. — Она улыбнулась. — Мы все ему верили. Он был таким простодушным, бесхитростным. Таким откровенным и открытым! Совсем не умел скрывать своих чувств! Он был по уши влюблен в меня. Все выглядело так правдоподобно. А я была молода, простодушна. — Она содрогнулась. — Я обожала его.
— А как вы узнали правду?
— Калпеппер подсказал. И представил мне доказательства. — Она поднесла руку глазам, голос ее дрогнул. — Мне бы не хотелось об этом говорить.
— Бедняжка Оливия! — Его голос был исполнен искреннего сочувствия. Она с трудом подавила порыв броситься к нему в объятия и выплакать все свое горе. Какая глупость!
— Вы любили когда-нибудь? — спросила она. Он удивленно приподнял бровь:
— Я ведь обещал ответить на ваш вопрос?
— Да. — Она слабо улыбнулась. — Это долг чести.
— Так и есть. Я всегда аккуратно плачу по счетам. — Он взял ее за руку, увлекая за собой в тень. — Ответ положительный.
От его прикосновения кровь быстрее побежала по жилам.
— Влюблялись! Причем дюжину раз! Но это ведь не одно и то же.
— Знаю. — Он слегка коснулся ее щеки. — Но любил я лишь однажды.
Оливия решила не обращать внимания на то, что он обнял ее за талию. Она положила руки ему на грудь, не давая приблизиться, и спросила с притворной беспечностью:
— А почему вы не женились на ней?
— Она была замужем.
Оливия смутилась, а он, смеясь, покачал головой:
— Не спешите с выводами, Оливия! Кларисса была воплощенной добродетелью. Мне не исполнилось еще и двадцати, она была на несколько лет старше. Я никогда не видел более прелестного создания. Я был у ее ног, к несчастью, не единственный: она многих свела с ума. Все ее обожатели ходили по струнке, занимались бумагомарательством и дрались на дуэлях, выставляя себя на посмешище. Ее муж терпел все это, потому что знал, что ей никто, кроме него, не нужен. Ему невероятно повезло. — Джордж, улыбнувшись, вновь покачал головой. — Я весь сезон из себя выпрыгивал, пытаясь остаться с ней наедине. Наконец получилось, а она посмеялась надо мной, очень по-доброму, а потом выбранила за то, что я ухаживаю за замужней женщиной. Она полностью уничтожила меня. Насколько я помню, я извинился.
Оливия не смогла сдержать смех:
— Жаль, что я этого не видела.
— По-моему, вы бы прекрасно с ней поладили! Они с мужем иногда приезжают в город. Для того чтобы считаться с мнением света, они слишком богаты. В этом вы с Клариссой тоже похожи.
— Хотите сказать, что нам обеим не чужд снобизм? Он засмеялся:
— Вы меня неправильно поняли. Для сноба очень важно, что о нем думают. Вы же с Клариссой — самые независимые женщины, каких только я имел счастье знать.
— И самые богатые? — вежливо осведомилась она. Он зло ухмыльнулся:
— Именно так.
— Понятно. Вырисовывается образец для подражания. Она исподтишка посмотрела на него. Джордж разразился хохотом:
— В точку, прелесть моя! Весьма проницательно! Оливия почувствовала себя польщенной.
— Почему же вы разлюбили ее? — спросила она.
— Я не разлюбил. С тех самых пор блондинки меня не интересуют, глупышки раздражают, а женщины легкого поведения навевают скуку. Кларисса Уитлеч пробудила во мне страсть к темноволосым, откровенным, умным женщинам. И непременно с серебристыми глазами. Такими, как у вас.
Ее сердце замерло. Она не сдержала улыбки и быстро перевела взгляд на его галстук. Он сжал руки на ее талии.
— А как вы могли разлюбить своего охотника за приданым? — мягко спросил он.
«Я полюбила другого», — пронеслось в голове. На секунду Оливии показалось, что она произнесла это вслух, и она затаила дыхание. Затем подняла глаза на Джорджа.
— Я влюбилась в призрак, которого никогда не существовало, — ответила она. — А теперь нам пора к вашим гостям.
Глава 11
Глава 12
Она бросила на него испуганный взгляд, словно лань, преследуемая охотником.
— А почему вы спрашиваете об этом?
— Потому что хочу знать. Можете списать этот вопрос на банальное любопытство. Ну же, отвечайте. Не всегда же я преследую скрытые цели.
Она улыбнулась, глядя на его обиженное лицо.
— Хорошо! Я не делаю из этого никакой тайны. Меня представили ко двору, отвели на несколько мучительнейших вечеров, я побывала на трех с половиной балах. Мне было семнадцать, и созревала я медленно. Иными словами, мне там не понравилось, потому что я была слишком молода и неуклюжа.
Он изогнул бровь:
— Половина бала — это как?
— Это когда в разгар бала зовут к постели умирающей матери. — У Оливии перехватило дыхание, и она отвернулась. Глупо мимоходом об этом упоминать. Однако она продолжила: — Моя мама заболела и к утру скончалась. Внезапно. Вот так закончился мой единственный сезон. Я вернулась домой. В имение отца.
— Мне очень жаль, — тихо произнес он. — А почему вы не вернулись в Лондон на следующий год?
— В марте умер мой отец, как раз перед началом сезона.
— А-а… — Она заметила, что он не выразил ей соболезнований в связи со смертью отца. Даже испытывая боль от воспоминаний об этих черных днях, она почувствовала благодарность к нему. — А еще через год?
— К тому времени я уже занялась благотворительностью и не испытывала ни малейшего желания выезжать, — беззаботно сказала она. Самое время поговорить о чем-нибудь другом, а то они уже вплотную подобрались к очень опасной теме. Она одарила его сияющей улыбкой. — А когда мы пойдем к вашим гостям?
Он немедленно выпрямился и предложил ей руку:
— Как только пожелаете.
Она с облегчением приняла предложенную руку, и они направились к дворику. Но у нее не получилось сбить его с толку. Он наклонился к ней и прошептал в самое ушко:
— Так легко вы от меня не отделаетесь. Меня не так-то просто провести.
Она прикусила губу.
— Раз уж я ясно выразила желание сменить тему, — строго произнесла она, — с вашей стороны не слишком вежливо продолжать обсуждать ее.
— Да, но я такой нахал, что буду обсуждать ее, несмотря ни на что, — спокойно возразил он. — Я жажду узнать, как вы превратились в отшельницу в столь нежном возрасте. Вам было девятнадцать? Вряд ли больше. По-моему, рановато для принятия такого решения. Почему вы так поступили? Вы не застенчивы. И дело даже не в том, что вам не по душе такое времяпровождение. Ведь сегодня вы не скрываете, что вам весело… Подозреваю, вы изголодались по развлечениям.
— Чушь.
— Изголодались, — решительно повторил он. Оливия улыбнулась.
— Господи, какое наслаждение гулять среди деревьев, — заметила она. — Тропинки так хорошо ухожены, правда?
Он не обратил ни малейшего внимания на ее попытку проигнорировать его вопрос.
— Наверное, кто-то плохо с вами обошелся. Нет, вряд ли. Не думаю, что вы отказались бы от общества из-за такой ерунды.
— Редко в сентябре бывает такая прекрасная погода.
— Неужели принц-регент осмелился тронуть вас? Это кого угодно загонит в укрытие.
Она засмеялась, однако продолжала гнуть свою линию:
— Какую чудесную симфонию играет оркестр! Вы любите музыку?
— Страстно. Давайте остановимся и послушаем.
Он напугал ее, увлекая на узенькую темную тропинку, густо поросшую зеленью. Смеясь и протестуя, она последовала за ним. Он вывел ее на маленькую безлюдную полянку. Она твердила себе, что это место не может быть таким уединенным, как кажется. Музыка здесь звучала так же громко, а свет фонариков пробивался сквозь густую листву. Полянка была аккуратно выложена гравием и предназначалась для гуляний. Но они были совершенно одни.
— Негодяй! — воскликнула она, вырываясь из его»рук. — Что ваши гости подумают, если мы в ближайшее время не появимся? Они решат, что вы меня похитили, и будут правы! Где это мы?
Он ухмыльнулся и небрежно облокотился на дерево, чувствуя себя как дома.
— У любого повесы в Англии есть свой постоянный укромный уголок в Воксхолле, на который никто больше не претендует. Вот этот — мой.
Она ему не поверила, но его слова вызвали в ней странное чувство разочарования. Они натолкнули ее на мысль о том, что он был здесь с кем-то другим. Он водил сюда не одну женщину, жестоко напомнила она себе. То, что она воспринимала как волшебство, для него было в порядке вещей, нечто, о чем даже не обязательно помнить. Возможно, он уже позабыл и об их поцелуе.
Что ж, больше она такого не допустит. Она скрестила на груди руки, словно защищаясь от нападения.
— Никогда в жизни не встречала такого грубияна.
— Причем такого настойчивого, — сказал он, едва заметно улыбнувшись. — Давайте не терять времени зря, расскажите мне то, что я хочу знать.
Эта игра рассчитана на двоих. Ее глаза сузились.
— Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой.
— Договорились, — с готовностью ответил он. Джордж проницательно посмотрел на нее, на его лице было написано сочувствие. — Что произошло с вами тем летом, когда умер ваш отец?
Она вызывающе подняла на него глаза:
— Если вы так настаиваете… Я влюбилась. Он выпрямился, нахмурившись:
— Бог мой. Тогда почему вы не вышли за него замуж? Она натянуто рассмеялась:
— Я не вышла за него замуж, сэр, потому что узнала, что он охотится за моим приданым.
Вот так. Она все сказала. Ей захотелось спрятать лицо, на котором была написана боль. Но она должна была увидеть реакцию Джорджа. Поэтому она не отступила ни на шаг и посмотрела ему прямо в глаза.
Он пришел в замешательство, но быстро взял себя в руки.
— Понятно, — тихо произнес он.
На глаза навернулись слезы, она сморгнула их и стиснула зубы:
— Я не хочу… повторять эту ошибку.
— Нет. — Он беспокойно зашагал по полянке, потом остановился и чертыхнулся про себя. — Не могу винить вас за то, что вы отнеслись ко мне очень настороженно. Вы верили что он вас любит?
— О да. — Она улыбнулась. — Мы все ему верили. Он был таким простодушным, бесхитростным. Таким откровенным и открытым! Совсем не умел скрывать своих чувств! Он был по уши влюблен в меня. Все выглядело так правдоподобно. А я была молода, простодушна. — Она содрогнулась. — Я обожала его.
— А как вы узнали правду?
— Калпеппер подсказал. И представил мне доказательства. — Она поднесла руку глазам, голос ее дрогнул. — Мне бы не хотелось об этом говорить.
— Бедняжка Оливия! — Его голос был исполнен искреннего сочувствия. Она с трудом подавила порыв броситься к нему в объятия и выплакать все свое горе. Какая глупость!
— Вы любили когда-нибудь? — спросила она. Он удивленно приподнял бровь:
— Я ведь обещал ответить на ваш вопрос?
— Да. — Она слабо улыбнулась. — Это долг чести.
— Так и есть. Я всегда аккуратно плачу по счетам. — Он взял ее за руку, увлекая за собой в тень. — Ответ положительный.
От его прикосновения кровь быстрее побежала по жилам.
— Влюблялись! Причем дюжину раз! Но это ведь не одно и то же.
— Знаю. — Он слегка коснулся ее щеки. — Но любил я лишь однажды.
Оливия решила не обращать внимания на то, что он обнял ее за талию. Она положила руки ему на грудь, не давая приблизиться, и спросила с притворной беспечностью:
— А почему вы не женились на ней?
— Она была замужем.
Оливия смутилась, а он, смеясь, покачал головой:
— Не спешите с выводами, Оливия! Кларисса была воплощенной добродетелью. Мне не исполнилось еще и двадцати, она была на несколько лет старше. Я никогда не видел более прелестного создания. Я был у ее ног, к несчастью, не единственный: она многих свела с ума. Все ее обожатели ходили по струнке, занимались бумагомарательством и дрались на дуэлях, выставляя себя на посмешище. Ее муж терпел все это, потому что знал, что ей никто, кроме него, не нужен. Ему невероятно повезло. — Джордж, улыбнувшись, вновь покачал головой. — Я весь сезон из себя выпрыгивал, пытаясь остаться с ней наедине. Наконец получилось, а она посмеялась надо мной, очень по-доброму, а потом выбранила за то, что я ухаживаю за замужней женщиной. Она полностью уничтожила меня. Насколько я помню, я извинился.
Оливия не смогла сдержать смех:
— Жаль, что я этого не видела.
— По-моему, вы бы прекрасно с ней поладили! Они с мужем иногда приезжают в город. Для того чтобы считаться с мнением света, они слишком богаты. В этом вы с Клариссой тоже похожи.
— Хотите сказать, что нам обеим не чужд снобизм? Он засмеялся:
— Вы меня неправильно поняли. Для сноба очень важно, что о нем думают. Вы же с Клариссой — самые независимые женщины, каких только я имел счастье знать.
— И самые богатые? — вежливо осведомилась она. Он зло ухмыльнулся:
— Именно так.
— Понятно. Вырисовывается образец для подражания. Она исподтишка посмотрела на него. Джордж разразился хохотом:
— В точку, прелесть моя! Весьма проницательно! Оливия почувствовала себя польщенной.
— Почему же вы разлюбили ее? — спросила она.
— Я не разлюбил. С тех самых пор блондинки меня не интересуют, глупышки раздражают, а женщины легкого поведения навевают скуку. Кларисса Уитлеч пробудила во мне страсть к темноволосым, откровенным, умным женщинам. И непременно с серебристыми глазами. Такими, как у вас.
Ее сердце замерло. Она не сдержала улыбки и быстро перевела взгляд на его галстук. Он сжал руки на ее талии.
— А как вы могли разлюбить своего охотника за приданым? — мягко спросил он.
«Я полюбила другого», — пронеслось в голове. На секунду Оливии показалось, что она произнесла это вслух, и она затаила дыхание. Затем подняла глаза на Джорджа.
— Я влюбилась в призрак, которого никогда не существовало, — ответила она. — А теперь нам пора к вашим гостям.
Глава 11
Оливии показалось, что в кабинете, куда ее привел лорд Райвал, слишком много народу. Он был рассчитан на восьмерых, но двое гостей, мистер и миссис Сауэрберри, отличались настолько внушительными габаритами, что занимали чуть ли не половину пространства. Поскольку среди приглашенных значились также их дочь и Сид Чейн, друг Джорджа, лорд Райвал и леди Оливия втиснулись с очень большим трудом. Все шестеро оказались буквально прижаты друг к другу, но притворялись, будто им очень весело и удобно. Оливия не пришла в восторг от перспективы провести вечер в их обществе.
Она никого не знала. Однако миссис Сауэрберри сразу завела с ней разговор и стала перечислять всех своих знакомых в надежде на то, что Оливии они тоже знакомы. У Оливии эта особа вызывала отвращение, и она попыталась вовлечь в беседу мисс Сауэрберри. Но та с затравленным видом что-то пробормотала в ответ. Видимо, боялась матери, которая бросила на нее грозный взгляд и снова завладела вниманием Оливии.
Через десять минут пребывания с гостями Оливии открылись некоторые неприглядные факты. Во-первых, Сид Чейн, который в первые три минуты знакомства показался Оливии очаровательным, упорно преследовал мисс Сауэрберри. Мисс Сауэрберри нечем было заинтересовать красивого молодого человека из хорошей семьи, значит, ясно как божий день, что девочка богата. Миссис Сауэрберри не скрывала своего пренебрежительного отношения к Сиду Чейну и приняла приглашение лишь из желания познакомиться с леди Оливией Фэрфакс. Оливию использовали в качестве приманки для семейства Сауэрберри.
Только воспитанная годами вежливость помогла Оливии скрыть свое отвращение. Этот негодяй Джордж сидит рядом, нахально прижимаясь бедром к ее колену, и широко улыбается, словно не замечает ее гневных взглядов. Ей очень хотелось высказать ему все, что она об этом думает.
Миссис Сауэрберри, типичная выскочка, бесцеремонная, громогласная простолюдинка вознамерилась во что бы то ни стало пропихнуть свою дочь в высший свет. Это будет нелегко, с отвращением подумала Оливия. Мистер Сауэрберри все время молчал, поглощая пищу в огромных количествах, было совершенно очевидно, что он торгаш. Видимо, он очень богат, раз его дочерью заинтересовался Сид Чейн. Этот тип вызывал у Оливии еще большее отвращение, нежели семейство Сауэрберри. Он родился в хорошей семье, получил достойное воспитание и не должен был вести себя столь неподобающим образом.
Не будь Оливия так рассержена, она была бы благодарна Джорджу за то, что он наклонился к ней и прервал один из бесконечных монологов миссис Сауэрберри, поинтересовавшись, не желает ли Оливия попробовать знаменитый рисовый пунш.
Она бросила на него испепеляющий взгляд, но тон ее остался предельно вежливым:
— Не стоит, большое спасибо. Он, видимо, очень крепкий.
— Почти как ром. — Его темные глаза светились лукавством. — Уверен, он пойдет вам на пользу. Вы что-то побледнели.
— Здесь душновато, — произнесла она. — Со мной все в порядке.
В его улыбке не было ни капли раскаяния.
— В таком случае, леди Оливия, я настоятельно советую вам попробовать пунш. Пара стаканчиков, и все как рукой снимет.
Тут в разговор вступил мистер Чейн:
— Возможно, Райвал, леди стоит подышать свежим воздухом. Здесь и в самом деле душно. — Он с улыбкой посмотрел в сторону семейства Сауэрберри. — В твое отсутствие я охотно возьму на себя обязанности хозяина, старик.
Миссис Сауэрберри хмыкнула в ответ на это предложение, но Оливии настолько сильно хотелось сбежать, что она, не раздумывая, согласилась.
— Если не возражаете, ваша милость, — обратилась она к Джорджу.
— Нисколько, — быстро сказал он, улыбнувшись Оливии, поднялся и скинул плащ. Она тоже встала и приняла протянутую руку, но тут ее одолели сомнения. Весь инцидент был явно подстроен. Неужели в глазах Джорджа искрится смех?
Не успела она опомниться, как он, поклонившись, вышел из-за стола, и ей пришлось последовать за ним. Миссис Сауэрберри выразила надежду, что леди Оливия вскоре почувствует себя лучше и возвратится. Мистер Чейн заверил лорда Райвала, что вполне справится с ролью хозяина, так что тот может не беспокоиться.
Оливия снова гуляла в садах под руку с лордом Райвалом. Неужели он так все и задумал? Как только они свернули на одну из аллей, оставив гостей далеко позади, она остановилась и повернулась к нему. Он смотрел на нее, простодушно приподняв брови в немом вопросе, но Оливия заметила, что плечи его дрожат от смеха.
— Я так и знала! Вы все это нарочно подстроили, — с укором заявила она и, к собственной досаде, почувствовала, что сама едва сдерживает смех. Видимо, он догадался об этом, потому что на губах у него появилась насмешливая улыбка.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — с невинным видом сказал он.
— Вы сознательно обрекли меня на общество людей, которые, как вы наверняка знали, вызовут у меня отвращение. Как вы смеете так со мной обращаться?
— Вы ко мне слишком суровы, — посетовал он, по всей видимости, глубоко уязвленный. — Разве я способен на столь неблаговидный поступок? Я думал, вам понравится простое семейное сборище.
— Семейное?
— Конечно. Мистер Чейн сказал мне, что приходится каким-то четвероюродным кузеном вашей матери, что-то в этом роде.
Она вскинула в отчаянии руки:
— Вам ли говорить мне об этом?
— Ну же, ну же, родню не выбирают, — примирительно произнес он. — Он говорит, что мы с ним тоже находимся в отдаленном родстве. Таким образом, он может послужить связующим звеном между нашими семьями, придав нашему собранию оттенок респектабельности.
Она скривила губы. Выражение триумфа на лице Джорджа подсказало ей, что это оправдание он только что выдумал.
— Понятно. Итак, присутствие мистера Чейна послужило оправданием моему присутствию, и наше сборище получилось семейным. Что ж, подобное объяснение заткнет рты всем сплетникам. Весьма предусмотрительно с вашей стороны. А в каком родстве вы состоите с Сауэрберри, позвольте узнать?
Он задумчиво потер подбородок:
— Сейчас соображу. Поскольку они породнятся с мистером Чейном…
— Откуда у вас такие сведения?
— От самого мистера Чейна. Почему вы смеетесь? Уж он-то наверняка знает, на ком собирается жениться.
— Бог мой, само собой. Эти сведения на редкость достоверны. Знаете ли, я разочарована. Я-то думала, что очень рискую, решив прийти сюда с вами вдвоем. А тут, оказывается, собрались эти очаровательные новоявленные члены моей семьи.
Джордж развел руками:
— В точности так. Банальный и вполне безопасный состав гостей. Я пригласил нашего общего кузена, или кем там он нам приходится, чтобы вы чувствовали себя комфортнее, а для удовольствия мистера Чейн позвал семейство Сауэрберри.
Она скрестила на груди руки и притопнула ногой.
— Даже не знаю, кто вы после этого, — наконец сказала она сурово, изо всех сил стараясь сдержать смех. — Эта жуткая женщина всем про меня растрезвонит. Даже если меня лишат сомнительной чести зваться ее кузиной, с этих самых пор я буду фигурировать в ее рассказах не иначе как «моя дражайшая подруга леди Оливия Фэрфакс».
— Она весьма дружелюбна, — заявил Джордж. — Я безмерно счастлив, что эта дама вам пришлась по душе.
Оливия не смогла удержаться от смеха. Джордж взял ее руку и, легонько погладив, положил поверх своей.
— Прекрасно. Вы на меня не сердитесь.
— Очень сержусь! — воскликнула она, все еще смеясь. — В жизни не встречала такого негодяя!
— Да, но ваш жизненный опыт весьма ограничен, — напомнил ей Джордж, неспешно ведя ее в сторону одного из павильонов. — Как вам ваш новоявленный кузен?
— Который? Мистер Чейн? Ему принадлежит почетное второе место в моем списке негодяев.
Глаза Джорджа сверкали весельем.
— Следовательно, вы разглядели его сущность. А я сомневался.
— Он очень противный, — без обиняков заявила Оливия. — Неужели вы с ним друзья?
Последовало непродолжительное молчание, потом Джордж заговорил:
— Думаю, да. По крайней мере он так считает. В минуту слабости я действительно дал ему ключ от своей квартиры. Хотя уже основательно подустал от его выходок. Когда-то он показался мне забавным. Теперь я понимаю, что ошибся.
— Он вызывает у меня отвращение. Поверить не могу, что он показался вам забавным! Я сразу поняла, что скрывается за его показным радушием.
— Это я тоже сразу понял. Но простил его. — Он продолжал улыбаться, но за его улыбкой скрывалось беспокойство. Уверенность Оливии в этом возросла, когда он посмотрел на нее и ласково сказал: — Мы с ним, знаете ли, очень похожи.
Оливия возмутилась.
— Вы ни капельки не похожи! — горячо возразила она. — Я даже слушать об этом не желаю! Такого отвратительного человека я еще не встречала, а вы… — Она осеклась.
Он опять засмеялся:
— Умоляю, договаривайте! А я самый привлекательный человек…
— Какого я имела несчастье встретить, — мрачно договорила она, покраснев. — Не слишком мне везет в нынешнем сентябре.
— Зато мне везет.
Было что-то в его улыбке, от чего ее гнев поутих.
Они подошли к одному из павильонов. На балкончике играл небольшой оркестр. На гладком полу кружились пары. Гирлянды фонариков, развешанные над площадкой для танцев, плавно покачивались, заливая павильон призрачным светом.
Оливия рассеянно наблюдала за танцующими, не проявляя особого интереса, когда вдруг ее внимание привлекла одна особенность танца. Каждая пара танцевала сама по себе. Они могли бы столкнуться, если бы не двигались в одном направлении. Самым необычным было то, что партнеры обнимали друг друга. Возможно, в этом просто заключалась особенность танца, но это очень напоминало объятие. Она предполагала, что они расстанутся в следующей фигуре танца, но этого не происходило. По всей видимости, в танце не предусматривались другие фигуры. Некоторые партнеры тесно прижимались друг к другу, другие просто танцевали рядом, некоторые мужчины грациозно крутили своих партнерш, но все пары танцевали в непрерывном контакте.
И она поняла, что они кружатся в вальсе. Раньше она только слышала об этом танце. Говорили, что это один из признаков падения нравов. Что вальс — очевидное доказательство упадка цивилизации. Заинтригованная Оливия наблюдала за непрекращающимся кружением пар и пыталась представить себе, что они чувствуют. Смотреть было увлекательно, но она ни за что не стала бы так танцевать.
Погруженная в раздумья, она не сразу заметила, что Джордж предложил ей руку, и испуганно посмотрела на него.
— Ох! Прошу прощения. Я прослушала, что вы сказали. Вы приглашаете меня на следующий танец? Если это будет контрданс или кадриль, то я с радостью.
— Этот оркестр играет только вальс. Он только-только вошел в моду.
— Да, я знаю. — Она вновь обернулась к танцующим, на сей раз вслушиваясь в мелодию. — Замечательная музыка, не правда ли? Очень… как бы это сказать? Ритмичная.
— Оливия! Неужели вы впервые слышите вальс? Оливия покраснела.
— Не смотрите на меня так, словно у меня выросла вторая голова, — рассердилась она. — Вполне вероятно, что я слышала нечто подобное и раньше, просто не знала, что это вальс.
— Бог мой! Вы не умеете танцевать вальс? — Джордж вздохнул, на лице его отразилось крайнее удивление. Словно он услышал потрясающую новость и изо всех сил старается скрыть свою радость. — Неожиданный поворот событий.
— Почему же? Я ведь уже говорила, что с семнадцати лет не была на балах.
— Думаю, вам обязательно нужно научиться танцевать вальс.
Она усмехнулась:
— Мне это не нужно! Я согласилась пойти с вами в Воксхолл, но это вовсе не значит, что я готова ринуться в круговорот светской жизни. У меня нет времени на такую ерунду. Кроме того, я уверена, что мне не понравится.
— Вальс не может не понравиться, — заявил он.
Его рука вновь коснулась ее талии, и словно электрический разряд пробежал по ее телу. Она машинально подняла взгляд и тут же пожалела об этом. От его улыбки у нее захватило дух.
— Мы заключили сделку, — мягко напомнил он. — Я терпеливо сносил все ваши уроки счетоводства, милая леди. А теперь хочу поучить вас тому, чего вы не умеете.
— Прямо сейчас? — тихо спросила она.
— Да, — ухмыльнулся он. — Вы сразу научитесь. Она бросила взгляд на площадку, любопытство боролось в ней со стеснительностью.
— Я не переживу. Я буду выглядеть как дурочка.
— Никто вас не увидит. Мы будем одни, пока вы не выучите основные фигуры.
Она, смеясь, покачала головой:
— Я должна была догадаться! Вы собираетесь затащить меня в кусты и там учить танцевать вальс?
— Оставьте при себе свои подозрения, мисс Благоразумие! Так уж получилось, что прямо вот за этой стеной слева от вас, той самой, к которой крепится балкон, где располагается оркестр, находится площадка с фонтаном посередине. Музыка там слышна так же, как на танцевальной площадке, зато все остальные танцующие нас не увидят. Атак как вальс танцуют по кругу, мы можем танцевать вокруг фонтана. — Он прижал Оливию к себе, наклонился и прошептал ей на ушко: — Доверьтесь мне.
— С какой стати? — сухо спросила она, злясь на себя за то, что почти готова согласиться.
Он снова ухмыльнулся:
— Не хотите — не доверяйте. Но могу поклясться, что на сей раз мои намерения благородны. Мы не сделаем ничего предосудительного. Так могу я начать обучение?
Она внимательно смотрела на него, разрываясь между боязнью еще большего риска, чем тот, на который она уже пошла, и непреодолимым желанием последовать за ним, куда бы он ни позвал. Ее разум кричал ей о том, что этот мужчина опасен, что сам этот вечер таит в себе угрозу, что она играет со своим собственным сердцем, своим счастьем, возможно, даже со своим будущим, оставаясь с Джорджем наедине. Какой смысл обещать себе, что она будет держаться с ним начеку? Что она не будет слишком уж доверять ему? Что она не позволит чувствам затмить разум? Она уже не однажды обещала это себе, но обещания нарушала.
Уже много лет спустя она вспоминала эту минуту, которая, как ей казалось, навсегда изменила ее жизнь. Это был последний раз, когда она могла сказать ему «нет». Откажись она от одного этого танца, ее жизнь сложилось бы совершенно иначе.
Но она не отказалась.
Еще раз взглянув на танцующих, она представила себя среди них, облаченную в сверкающее платье. Глаза Джорджа улыбаются ей, его руки — направляют ее в летящем ритме музыки. Перед этим видением она не могла устоять.
— Спасибо, лорд Райвал, — спокойно сказала она. — Я согласна.
Она никого не знала. Однако миссис Сауэрберри сразу завела с ней разговор и стала перечислять всех своих знакомых в надежде на то, что Оливии они тоже знакомы. У Оливии эта особа вызывала отвращение, и она попыталась вовлечь в беседу мисс Сауэрберри. Но та с затравленным видом что-то пробормотала в ответ. Видимо, боялась матери, которая бросила на нее грозный взгляд и снова завладела вниманием Оливии.
Через десять минут пребывания с гостями Оливии открылись некоторые неприглядные факты. Во-первых, Сид Чейн, который в первые три минуты знакомства показался Оливии очаровательным, упорно преследовал мисс Сауэрберри. Мисс Сауэрберри нечем было заинтересовать красивого молодого человека из хорошей семьи, значит, ясно как божий день, что девочка богата. Миссис Сауэрберри не скрывала своего пренебрежительного отношения к Сиду Чейну и приняла приглашение лишь из желания познакомиться с леди Оливией Фэрфакс. Оливию использовали в качестве приманки для семейства Сауэрберри.
Только воспитанная годами вежливость помогла Оливии скрыть свое отвращение. Этот негодяй Джордж сидит рядом, нахально прижимаясь бедром к ее колену, и широко улыбается, словно не замечает ее гневных взглядов. Ей очень хотелось высказать ему все, что она об этом думает.
Миссис Сауэрберри, типичная выскочка, бесцеремонная, громогласная простолюдинка вознамерилась во что бы то ни стало пропихнуть свою дочь в высший свет. Это будет нелегко, с отвращением подумала Оливия. Мистер Сауэрберри все время молчал, поглощая пищу в огромных количествах, было совершенно очевидно, что он торгаш. Видимо, он очень богат, раз его дочерью заинтересовался Сид Чейн. Этот тип вызывал у Оливии еще большее отвращение, нежели семейство Сауэрберри. Он родился в хорошей семье, получил достойное воспитание и не должен был вести себя столь неподобающим образом.
Не будь Оливия так рассержена, она была бы благодарна Джорджу за то, что он наклонился к ней и прервал один из бесконечных монологов миссис Сауэрберри, поинтересовавшись, не желает ли Оливия попробовать знаменитый рисовый пунш.
Она бросила на него испепеляющий взгляд, но тон ее остался предельно вежливым:
— Не стоит, большое спасибо. Он, видимо, очень крепкий.
— Почти как ром. — Его темные глаза светились лукавством. — Уверен, он пойдет вам на пользу. Вы что-то побледнели.
— Здесь душновато, — произнесла она. — Со мной все в порядке.
В его улыбке не было ни капли раскаяния.
— В таком случае, леди Оливия, я настоятельно советую вам попробовать пунш. Пара стаканчиков, и все как рукой снимет.
Тут в разговор вступил мистер Чейн:
— Возможно, Райвал, леди стоит подышать свежим воздухом. Здесь и в самом деле душно. — Он с улыбкой посмотрел в сторону семейства Сауэрберри. — В твое отсутствие я охотно возьму на себя обязанности хозяина, старик.
Миссис Сауэрберри хмыкнула в ответ на это предложение, но Оливии настолько сильно хотелось сбежать, что она, не раздумывая, согласилась.
— Если не возражаете, ваша милость, — обратилась она к Джорджу.
— Нисколько, — быстро сказал он, улыбнувшись Оливии, поднялся и скинул плащ. Она тоже встала и приняла протянутую руку, но тут ее одолели сомнения. Весь инцидент был явно подстроен. Неужели в глазах Джорджа искрится смех?
Не успела она опомниться, как он, поклонившись, вышел из-за стола, и ей пришлось последовать за ним. Миссис Сауэрберри выразила надежду, что леди Оливия вскоре почувствует себя лучше и возвратится. Мистер Чейн заверил лорда Райвала, что вполне справится с ролью хозяина, так что тот может не беспокоиться.
Оливия снова гуляла в садах под руку с лордом Райвалом. Неужели он так все и задумал? Как только они свернули на одну из аллей, оставив гостей далеко позади, она остановилась и повернулась к нему. Он смотрел на нее, простодушно приподняв брови в немом вопросе, но Оливия заметила, что плечи его дрожат от смеха.
— Я так и знала! Вы все это нарочно подстроили, — с укором заявила она и, к собственной досаде, почувствовала, что сама едва сдерживает смех. Видимо, он догадался об этом, потому что на губах у него появилась насмешливая улыбка.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — с невинным видом сказал он.
— Вы сознательно обрекли меня на общество людей, которые, как вы наверняка знали, вызовут у меня отвращение. Как вы смеете так со мной обращаться?
— Вы ко мне слишком суровы, — посетовал он, по всей видимости, глубоко уязвленный. — Разве я способен на столь неблаговидный поступок? Я думал, вам понравится простое семейное сборище.
— Семейное?
— Конечно. Мистер Чейн сказал мне, что приходится каким-то четвероюродным кузеном вашей матери, что-то в этом роде.
Она вскинула в отчаянии руки:
— Вам ли говорить мне об этом?
— Ну же, ну же, родню не выбирают, — примирительно произнес он. — Он говорит, что мы с ним тоже находимся в отдаленном родстве. Таким образом, он может послужить связующим звеном между нашими семьями, придав нашему собранию оттенок респектабельности.
Она скривила губы. Выражение триумфа на лице Джорджа подсказало ей, что это оправдание он только что выдумал.
— Понятно. Итак, присутствие мистера Чейна послужило оправданием моему присутствию, и наше сборище получилось семейным. Что ж, подобное объяснение заткнет рты всем сплетникам. Весьма предусмотрительно с вашей стороны. А в каком родстве вы состоите с Сауэрберри, позвольте узнать?
Он задумчиво потер подбородок:
— Сейчас соображу. Поскольку они породнятся с мистером Чейном…
— Откуда у вас такие сведения?
— От самого мистера Чейна. Почему вы смеетесь? Уж он-то наверняка знает, на ком собирается жениться.
— Бог мой, само собой. Эти сведения на редкость достоверны. Знаете ли, я разочарована. Я-то думала, что очень рискую, решив прийти сюда с вами вдвоем. А тут, оказывается, собрались эти очаровательные новоявленные члены моей семьи.
Джордж развел руками:
— В точности так. Банальный и вполне безопасный состав гостей. Я пригласил нашего общего кузена, или кем там он нам приходится, чтобы вы чувствовали себя комфортнее, а для удовольствия мистера Чейн позвал семейство Сауэрберри.
Она скрестила на груди руки и притопнула ногой.
— Даже не знаю, кто вы после этого, — наконец сказала она сурово, изо всех сил стараясь сдержать смех. — Эта жуткая женщина всем про меня растрезвонит. Даже если меня лишат сомнительной чести зваться ее кузиной, с этих самых пор я буду фигурировать в ее рассказах не иначе как «моя дражайшая подруга леди Оливия Фэрфакс».
— Она весьма дружелюбна, — заявил Джордж. — Я безмерно счастлив, что эта дама вам пришлась по душе.
Оливия не смогла удержаться от смеха. Джордж взял ее руку и, легонько погладив, положил поверх своей.
— Прекрасно. Вы на меня не сердитесь.
— Очень сержусь! — воскликнула она, все еще смеясь. — В жизни не встречала такого негодяя!
— Да, но ваш жизненный опыт весьма ограничен, — напомнил ей Джордж, неспешно ведя ее в сторону одного из павильонов. — Как вам ваш новоявленный кузен?
— Который? Мистер Чейн? Ему принадлежит почетное второе место в моем списке негодяев.
Глаза Джорджа сверкали весельем.
— Следовательно, вы разглядели его сущность. А я сомневался.
— Он очень противный, — без обиняков заявила Оливия. — Неужели вы с ним друзья?
Последовало непродолжительное молчание, потом Джордж заговорил:
— Думаю, да. По крайней мере он так считает. В минуту слабости я действительно дал ему ключ от своей квартиры. Хотя уже основательно подустал от его выходок. Когда-то он показался мне забавным. Теперь я понимаю, что ошибся.
— Он вызывает у меня отвращение. Поверить не могу, что он показался вам забавным! Я сразу поняла, что скрывается за его показным радушием.
— Это я тоже сразу понял. Но простил его. — Он продолжал улыбаться, но за его улыбкой скрывалось беспокойство. Уверенность Оливии в этом возросла, когда он посмотрел на нее и ласково сказал: — Мы с ним, знаете ли, очень похожи.
Оливия возмутилась.
— Вы ни капельки не похожи! — горячо возразила она. — Я даже слушать об этом не желаю! Такого отвратительного человека я еще не встречала, а вы… — Она осеклась.
Он опять засмеялся:
— Умоляю, договаривайте! А я самый привлекательный человек…
— Какого я имела несчастье встретить, — мрачно договорила она, покраснев. — Не слишком мне везет в нынешнем сентябре.
— Зато мне везет.
Было что-то в его улыбке, от чего ее гнев поутих.
Они подошли к одному из павильонов. На балкончике играл небольшой оркестр. На гладком полу кружились пары. Гирлянды фонариков, развешанные над площадкой для танцев, плавно покачивались, заливая павильон призрачным светом.
Оливия рассеянно наблюдала за танцующими, не проявляя особого интереса, когда вдруг ее внимание привлекла одна особенность танца. Каждая пара танцевала сама по себе. Они могли бы столкнуться, если бы не двигались в одном направлении. Самым необычным было то, что партнеры обнимали друг друга. Возможно, в этом просто заключалась особенность танца, но это очень напоминало объятие. Она предполагала, что они расстанутся в следующей фигуре танца, но этого не происходило. По всей видимости, в танце не предусматривались другие фигуры. Некоторые партнеры тесно прижимались друг к другу, другие просто танцевали рядом, некоторые мужчины грациозно крутили своих партнерш, но все пары танцевали в непрерывном контакте.
И она поняла, что они кружатся в вальсе. Раньше она только слышала об этом танце. Говорили, что это один из признаков падения нравов. Что вальс — очевидное доказательство упадка цивилизации. Заинтригованная Оливия наблюдала за непрекращающимся кружением пар и пыталась представить себе, что они чувствуют. Смотреть было увлекательно, но она ни за что не стала бы так танцевать.
Погруженная в раздумья, она не сразу заметила, что Джордж предложил ей руку, и испуганно посмотрела на него.
— Ох! Прошу прощения. Я прослушала, что вы сказали. Вы приглашаете меня на следующий танец? Если это будет контрданс или кадриль, то я с радостью.
— Этот оркестр играет только вальс. Он только-только вошел в моду.
— Да, я знаю. — Она вновь обернулась к танцующим, на сей раз вслушиваясь в мелодию. — Замечательная музыка, не правда ли? Очень… как бы это сказать? Ритмичная.
— Оливия! Неужели вы впервые слышите вальс? Оливия покраснела.
— Не смотрите на меня так, словно у меня выросла вторая голова, — рассердилась она. — Вполне вероятно, что я слышала нечто подобное и раньше, просто не знала, что это вальс.
— Бог мой! Вы не умеете танцевать вальс? — Джордж вздохнул, на лице его отразилось крайнее удивление. Словно он услышал потрясающую новость и изо всех сил старается скрыть свою радость. — Неожиданный поворот событий.
— Почему же? Я ведь уже говорила, что с семнадцати лет не была на балах.
— Думаю, вам обязательно нужно научиться танцевать вальс.
Она усмехнулась:
— Мне это не нужно! Я согласилась пойти с вами в Воксхолл, но это вовсе не значит, что я готова ринуться в круговорот светской жизни. У меня нет времени на такую ерунду. Кроме того, я уверена, что мне не понравится.
— Вальс не может не понравиться, — заявил он.
Его рука вновь коснулась ее талии, и словно электрический разряд пробежал по ее телу. Она машинально подняла взгляд и тут же пожалела об этом. От его улыбки у нее захватило дух.
— Мы заключили сделку, — мягко напомнил он. — Я терпеливо сносил все ваши уроки счетоводства, милая леди. А теперь хочу поучить вас тому, чего вы не умеете.
— Прямо сейчас? — тихо спросила она.
— Да, — ухмыльнулся он. — Вы сразу научитесь. Она бросила взгляд на площадку, любопытство боролось в ней со стеснительностью.
— Я не переживу. Я буду выглядеть как дурочка.
— Никто вас не увидит. Мы будем одни, пока вы не выучите основные фигуры.
Она, смеясь, покачала головой:
— Я должна была догадаться! Вы собираетесь затащить меня в кусты и там учить танцевать вальс?
— Оставьте при себе свои подозрения, мисс Благоразумие! Так уж получилось, что прямо вот за этой стеной слева от вас, той самой, к которой крепится балкон, где располагается оркестр, находится площадка с фонтаном посередине. Музыка там слышна так же, как на танцевальной площадке, зато все остальные танцующие нас не увидят. Атак как вальс танцуют по кругу, мы можем танцевать вокруг фонтана. — Он прижал Оливию к себе, наклонился и прошептал ей на ушко: — Доверьтесь мне.
— С какой стати? — сухо спросила она, злясь на себя за то, что почти готова согласиться.
Он снова ухмыльнулся:
— Не хотите — не доверяйте. Но могу поклясться, что на сей раз мои намерения благородны. Мы не сделаем ничего предосудительного. Так могу я начать обучение?
Она внимательно смотрела на него, разрываясь между боязнью еще большего риска, чем тот, на который она уже пошла, и непреодолимым желанием последовать за ним, куда бы он ни позвал. Ее разум кричал ей о том, что этот мужчина опасен, что сам этот вечер таит в себе угрозу, что она играет со своим собственным сердцем, своим счастьем, возможно, даже со своим будущим, оставаясь с Джорджем наедине. Какой смысл обещать себе, что она будет держаться с ним начеку? Что она не будет слишком уж доверять ему? Что она не позволит чувствам затмить разум? Она уже не однажды обещала это себе, но обещания нарушала.
Уже много лет спустя она вспоминала эту минуту, которая, как ей казалось, навсегда изменила ее жизнь. Это был последний раз, когда она могла сказать ему «нет». Откажись она от одного этого танца, ее жизнь сложилось бы совершенно иначе.
Но она не отказалась.
Еще раз взглянув на танцующих, она представила себя среди них, облаченную в сверкающее платье. Глаза Джорджа улыбаются ей, его руки — направляют ее в летящем ритме музыки. Перед этим видением она не могла устоять.
— Спасибо, лорд Райвал, — спокойно сказала она. — Я согласна.
Глава 12
Он надеялся, что она не жалеет. Они свернули с главной аллеи, оставив позади огни и веселье Воксхолла, и попали в мир, созданный для них двоих. Она молча шла за ним, словно в трансе. Когда они подошли к площадке, тропинка резко сузилась, а макушки деревьев по обеим сторонам почти соприкасались. Теперь они не могли вдвоем идти по тропинке. Он взял ее за руку и повел за собой, другой рукой раздвигая ветки. На площадке, как он и обещал, игриво плескалась вода в фонтане, а звезды дарили свой яркий свет. Оливия остановилась и в радостном удивлении огляделась.
— Но… но это же чудесно, — произнесла она едва слышно.
Джорджу повезло: на площадке позади павильона не было ни души. Посередине, в чаше огромного фонтана, весело плескалась и переливалась вода, ее журчание, переплетаясь со звуками музыки, рождало новую, волшебную мелодию. Благоговение в голосе Оливии заставило его по-новому взглянуть на окружавшую их сказку. Он признал, что это место кажется поистине волшебным. Этот уединенный уголок, надежно укрытый за стеной от суеты и огней, околдовал и его. Оба поддались очарованию музыки, легкого ветерка, шумящего в листве, подобно флейте. Их окружал мир, принадлежащий им двоим. И сознание этого придавало особую острогу моменту.
— Но… но это же чудесно, — произнесла она едва слышно.
Джорджу повезло: на площадке позади павильона не было ни души. Посередине, в чаше огромного фонтана, весело плескалась и переливалась вода, ее журчание, переплетаясь со звуками музыки, рождало новую, волшебную мелодию. Благоговение в голосе Оливии заставило его по-новому взглянуть на окружавшую их сказку. Он признал, что это место кажется поистине волшебным. Этот уединенный уголок, надежно укрытый за стеной от суеты и огней, околдовал и его. Оба поддались очарованию музыки, легкого ветерка, шумящего в листве, подобно флейте. Их окружал мир, принадлежащий им двоим. И сознание этого придавало особую острогу моменту.