Страница:
— Какая наглость! — воскликнул он, вне себя от удивления. — Кто смеет вас критиковать? С какой стати?
— Причина всегда одна и та же. Понимаете, я основала школу без чьей-либо помощи. Использовала для этого деньги, унаследованные от матери. Все, что она оставила, тратится в рамках благотворительной организации, которую я назвала в ее честь. Только женщины поддерживают школу материально, работают здесь, держат все под контролем. Я сама веду даже финансовые дела.
Тайное становилось явным.
— Понятно, — медленно произнес Джордж. — У руля школы нет ни одного мужчины.
— Да, — сказала она, уставившись на стиснутые на коленях руки. — Поэтому меня не одобряют. Когда женщина работает в благотворительной организации, это считается нормальным, даже если костяк организации составляют женщины. Но если женщина стоит во главе, это не одобряют.
Джордж подумал после паузы сказал:
— Значит, вам нужен номинальный руководитель? Своего рода марионетка, который будет, не глядя, подписывать ваши бумажки, вести финансовые дела и все такое, выслушивая критику, направленную на вас? — Он сверкнул глазами.
— Нет, сэр, ничего подобного!
— Не сердитесь на меня. — Он скрестил руки на груди и насмешливо улыбнулся. — Я подумал и решил, что могу оказаться полезным для школы. Я умею ставить подпись.
— Вы меня не поняли. Мне не нужна ваша помощь, по крайней мере не в таком виде. Я просто рассуждаю о вашем странном отношении к женскому образованию, а также к предприятиям, которые возглавляют женщины. Вы ничего не имеете против такого порядка вещей, просто не хотите в этом участвовать.
— Несмотря на ваш ум, вы иногда удивительно недогадливы, — сказал Джордж, сменив гнев на милость. — Как вы недавно заявили, я ничего не знаю о жизни старой девы. Позвольте сообщить вам, что вы ничего не знаете о мужчинах.
— Я никогда и не претендовала на это, — сухо сказала она. — А в чем проблема?
— В большинстве своем мужчины, радость моя, не любят, когда ими командуют женщины, — любезно сообщил он, скрывая раздражение. — Тем более женщины, в которых мы принимаем участие.
Оливия широко распахнула глаза.
— Но вы не принимаете во мне участия! — воскликнула она.
Наверное, ее обеспокоило выражение его лица.
— Вы же отказались от этого… этого смешного намерения ухаживать за мной? Мы теперь просто знакомы! Мы… мы же друзья!
Джордж ухмыльнулся.
— Если только мы не враги, — напомнил он. Она сдвинула брови:
— Вы сказали, что мы партнеры! Как бы то ни было, нам предстоит работать вместе.
— А вот это еще вопрос, — отрезал он. — Мы до сих пор не решили, что бы я мог делать в вашей школе. Кроме того, у меня нет ни малейшего желания находиться у вас в подчинении.
Он откинулся в кресле и, прикрыв глаза, наблюдал за ней. Оливия смутилась.
— Как бы нам обойти это? — спросила она. — Надеюсь, вы не думаете, что в угоду вашему тщеславию я откажусь от своей должности и позволю вам управлять школой!
— У меня нет необходимых навыков, равно как и желания управлять школой для девочек, — заявил он. — Я лишь пытаюсь объяснить, что не буду пахать в упряжке. Со мной невозможно было справиться, еще когда я был мальчишкой. А теперь и подавно. Любая попытка заставить меня подчиниться обречена на провал. Особенно, как я уже говорил, если отчитываться придется перед вами. Думаю, вам мое сопротивление кажется необоснованным, но…
Она вдруг рассмеялась и коснулась его рукава, чем очень удивила Джорджа.
— Знаете, я всю жизнь сталкиваюсь с необоснованным сопротивлением. Это моя главная беда, она причиняет мне немало неприятностей. Интересно, могли бы мы работать на равных? Никто никем не командует. Или у каждого свой участок работы.
— Ха! Интересно! — Он улыбнулся. — Простите мое стремление к лидерству. Я достаточно упрям, на компромиссы не иду. Но если на кону кругленькая сумма, я могу пойти на уступки. Говорите, радость моя. Что я могу для вас сделать? Я имею в виду — для вашей школы?
Она стиснула сложенные на коленях руки.
— Я должна начать с одного очень личного вопроса, ваша милость.
Он сверкнул глазами:
— Вы не можете задавать личные вопросы человеку, к которому обращаетесь «ваша милость».
Она покраснела:
— Хорошо, Джордж. У меня к вам личный вопрос. Одной преградой меньше. Он кивнул, пытаясь скрыть свою радость:
— Спасибо. Задавайте.
Она, не дрогнув, встретила его взгляд.
— Вы назвали наследство мистера Биба кругленькой суммой. Пожалуйста, скажите, оно избавит вас от денежных трудностей? — Оливия смущенно отвела глаза. — Этот вопрос ужасен, знаю, — быстро сказала она, — но я должна знать ответ. Это сильно повлияет на нашу возможность работать вместе. Ведь вы сказали, будто собирались преследовать меня, точнее, наследницу, потому что…
— Потому что нуждаюсь в деньгах, — вежливо подсказал Джордж. — Разумеется. Зачем еще надо преследовать наследницу?
Оливия сделала глубокий вдох:
— Да. Именно. Поэтому я надеялась, что…
Она заколебалась. Этот вопрос давался ей почти с таким же трудом, что и ему. Почти, подумал он, стиснув зубы, но не совсем. Неприличен сам факт того, что они дошли до этого. Жаловаться на свои финансовые затруднения крайне унизительно, а уж если отчитываться непосредственно перед ней… В ярости он поднялся со стула и начал мерить шагами комнату.
— Вы подумали, что наследства Биба мне может хватить. И если я заполучу восемьсот фунтов в год, то могу прекратить поиски богатой невесты, — произнес он, скривив губы. — Вы сочтете меня алчным, но я вынужден ответить отрицательно. Нет, восемьсот фунтов в год не покроют моих нужд.
Разумеется, он не будет зависеть от капризов фортуны, играя в азартные игры. Ему не придется выманивать драгоценности и карманные деньги у женщин, скрывать свою финансовую несостоятельность от высшего общества. Наследство могло облегчить ему жизнь как в мелочах, так и в целом.
Но лишь ему одному. На его арендаторах это никак не отразится. Для спасения поместья Рай-Вейл потребуется гораздо больше.
Он знал это наверняка, потому что сотни раз продумал положение за последние два дня. Джордж постоянно сражался с расчетами, пытаясь растянуть наследство на весь год так, чтобы покрыть все текущие расходы на восстановление. Это невозможно. Даже если он сам будет жить в Лондоне, полагаясь лишь на свои мозги и карточные таланты, как он и делал последние двенадцать лет, а все до последнего пенни посылать в поместье. Он сможет лишь нанять квалифицированного управляющего. Но что может даже самый лучший управляющий, если в землю нечего вложить? Джордж мог избрать другой путь и вложить деньги, надеясь на удачу в будущем, но три процента в год — слишком мало, а все остальное — слишком рискованно.
Придется жениться на одной из женщин этого проклятого списка. Если леди Оливия намерена лишь флиртовать с ним, придется от нее отказаться. Или заставить передумать.
Он посмотрел на нее. Лучше бы она передумала.
Сейчас вряд ли получится. Оливия не отодвинулась от стола, она сидела всего в трех шагах от него, но казалась невероятно далекой. В ее ясных серебристых глазах читался упрек, а расстояние между ними все увеличивалось. Но отказаться от своих надежд и обратиться к другой теперь, когда он встретил ее, невероятно сложно. Цепкий ум опытного картежника с легкостью просчитал вероятность встречи с другой состоятельной женщиной, которая заставит его кровь кипеть: увы, вероятность эта была равна нулю.
— Я надеялась, что мы сработаемся. Даже станем в какой-то мере друзьями. — В ее голосе Джордж уловил нотки сожаления.
Он выдавил улыбку:
— У нас все еще есть шанс. По-моему, я достаточно четко разъяснил, что в моем положении не отказываются от гарантированного дохода. Как бы неприятно мне ни было, в конце концов я, возможно, забуду гордость и приму все как есть. Как вы и предложили, можно выполнить условия завещания таким образом, чтобы мое мужское самолюбие не пострадало.
Попытка Оливии улыбнуться оказалась еще более неудачной, чем его собственная.
— Думаю, ваше мужское самолюбие это переживет. Вопрос, который волнует меня, иного рода. Не покажется ли вам предложенное задание чересчур скучным?
— А в чем оно состоит?
Нервозность вернулась к ней. Она жестом пригласила его сесть, а сама вскочила и стала мерить шагами комнату. Сидя в кресле, он наблюдал за ней. Дойдя до края самого большого стола, она остановилась и обернулась, испуганно глядя на него, словно загнанный в угол зверек.
— Вы знаете что-нибудь о счетоводстве? — спросила она.
Напряженность, с которой она задала столь банальный вопрос, позабавила его.
— Вы угадали, это занятие представляется мне скучный. А разве у вас нет счетовода?
— Почему же, есть. Калпеппер этим занимается для школы. — Она поджала губы. — Я была бы рада освободить его от этой обязанности.
— Бог мой, с чего это вдруг? В жизни не поверю, что он обворовывает сироток.
— Ох нет, конечно, ничего подобного, — быстро сказала она. — Я ни на секунду не усомнилась в его честности. Но его взгляды слишком устарели. Временами с ним бывает очень трудно. — Она вздохнула и потерла лоб. — Думаю, лучше все объяснить.
— Будьте так любезны, — сказал Джордж не без любопытства.
Оливия вновь устроилась на стуле напротив него, сложив перед собой руки.
— Калпеппер был поверенным моего отца, — начала она. — Несмотря на разницу в положении, они по-настоящему дружили, насколько мой отец мог дружить с человеком, на которого смотрел свысока. Они были похожи во всем, кроме положения в обществе и темперамента. Калпеппер был вполне благожелателен, в то время как отец весьма суров. Но Калпеппер беспрекословно соглашался с ним во всем. Они полностью сходились в своих подходах, оценках, идеях, мнениях и отношении к жизни. Создавалось впечатление, что Калпеппер поддерживает в моем отце деспотизм и властолюбие, какие бы чудовищные формы ни принимала его тирания.
— Зачем же вы пользуетесь его услугами? Разве вы не противились его влиянию?
— Да, очень сильно! Но он желает только добра. Он полностью предан мне, как когда-то моему отцу. Но дело в том, что… — Она вновь вздохнула. — Его взгляды вообще невозможно изменить. Он, например, искренне верит в то, что женщины не способны здраво мыслить.
Джордж чуть было не рассмеялся:
— Даже вы?
— О да. — Она криво улыбнулась. — Невозможно заставить его изменить свое мнение. Он тут же начинает говорить о френологии, приводить отрывки из Библии, научных трудов. Вспомнит все, что может подтвердить его правоту, причем написанное, разумеется, мужчинами. Женщины, без сомнения, низшие существа. Мозг меньше, тело слабее и так далее. А еще у нас нет моральных устоев. Вы в курсе?
Он моргнул:
— Не знал.
— Калпеппер убедит вас, что так и есть. Без руководства и защиты мужчин женщины были бы не только беспомощны, но и развратны.
Джордж небрежно закинул ногу на ногу.
— Подумать только. Я потерял столько лет, пытаясь совратить женщин с пути истинного, не понимая, что разврат у них в крови. Надо же так притворяться! Что, кстати, Калпеппер думает по этому поводу? А как насчет вашего умения говорить так, что это кажется разумным? Теперь-то я понимаю, что женщины учат английский, как попугаи…
Оливия захихикала.
— Не знаю, как там попугаи, — сказала она смеясь, — но большинство знакомых мне женщин прекрасно владеют речью. Да и отвечают не наобум, не то что птицы.
— А я знавал и таких, — задумчиво произнес Джордж.
— Ваша милость, мы все дальше отходим от темы, — строго напомнила Оливия. — Позвольте мне закончить рассказ.
— Пожалуйста.
— Калпеппер составил завещание моего отца. Вы знакомы с материальным положением моей семьи?
— Немного.
Он проводил небольшое расследование, когда собирал сведения об имеющихся наследницах. Информация о леди Оливии была весьма ограниченной.
— Я знаю, что вы ребенок второй жены покойного графа.
Она кивнула:
— Совершенно верно. Первая жена моего отца, Блайт, родила ему сына, ныне графа Бадсворта. Она умерла, а отец вскоре женился на моей матери. У нее было довольно большое приданое. В рамках брачного соглашения все ее состояние должно было сохраниться для ее детей. Я оказалась ее единственным ребенком. Она умерла, когда мне было семнадцать, и я все унаследовала. До последнего пенса. — Оливия сделала паузу и уставилась на свои руки. — Мой отец немедленно заставил Калпеппера искать способ отобрать у меня наследство, так как я была несовершеннолетней, и к тому же женщиной. Справедливости ради должна сказать, что поручение отца пришлось ему не по вкусу, и они впервые разошлись во мнениях. Однако он сделал все, чтобы выполнить поручение. К счастью, это ему не удалось.
Она вновь подняла глаза на Джорджа.
— Нет нужды говорить, что мои отношения с отцом стали очень напряженными.
— Не могу в это поверить.
— Мама много лет играла роль посредницы в наших с отцом отношениях, я не понимала этого в детстве. После ее смерти я в полной мере испытала на себе его тиранию. Он пытался полностью подчинить меня, следил за каждым моим шагом, но я изо всех сил сопротивлялась. Не самое лучшее было время.
— Отвратительно.
— Мой брат Ральф меня не поддерживал, скорее радовался нашему противостоянию и подстрекал нас забавы ради. А сторонника я неожиданно нашла в лице Калпеппера. Он по возможности сглаживал наши конфликты и даже пытался объяснить мне поступки отца. — Она усмехнулась. — Калпеппер считал, что мой долг — подчиняться его требованиям независимо от того, справедливы они или нет. Он просто старался облегчить мое положение.
— Какая необыкновенная доброта, — сухо заметил Джордж.
— И все же, — возразила она, — он желал мне добра. Напряженность в наших с отцом отношениях нарастала. Мне повезло, что он всего на несколько месяцев пережил маму. Он погиб на охоте прежде, чем я успела убить его. — Она осеклась и покраснела. — Прошу прощения. Такими вещами не шутят.
Он улыбнулся:
— Мне можете говорить все, что угодно.
— Нет! Это низко. Но спасибо вам за то, что вы не осудили меня. — Она покачала головой, легкая улыбка коснулась ее губ. — А теперь о завещании отца.
— Милостивый Боже, неужели он вам ничего не оставил?
— Не все так просто. — Она поморщилась. — Какое-то наследство он мне оставил, но какое — не знаю. Да, ваше удивление вполне понятно. Ну разве это не смешно? Я получаю с него доход, и неплохой. Калпеппер выделяет мне его небольшими порциями. Сумма одна и та же каждый квартал. Но я понятия не имею, откуда она берется.
— А вы не спрашивали у поверенного?
— Само собой! Но таковы условия завещания. Наследство сохраняется, но никакой информации ни по состоянию счета, ни по вложениям я не получаю. — Она невесело рассмеялась. — Может, все вложено в ценные бумаги? Может, я владею судоходной компанией или фабрикой по производству шерсти, или алмазными копями в Африке? Можно ли его распродавать? Можно ли вложить деньги более выгодно? Я не знаю, следовательно, не могу проконтролировать. Я не имею ни малейшего представления о своем собственном капитале. Не могу ни приумножить его, ни растратить. Если, конечно, не выйду замуж. — Ее голос зазвенел от гнева. — Калпеппер имеет право открыть правду только моему мужу. Который, по английским законам, будет распоряжаться моим наследством.
Джордж кашлянул:
— Дорогая моя Оливия, на вашем месте я бы немедленно вступил в брак, хотя бы для того, чтобы разгадать загадку. Ваш муж наверняка откроет вам тайну.
Оливия поморщилась:
— В этом случае наследство уже не будет принадлежать мне, и я утрачу к нему всякий интерес. — Она сжала ладонь в кулак, глаза ее сверкали. — Я никогда не выйду замуж. Никогда.
Джордж предпочел не комментировать ее заявление и, изобразив на лице сочувствие, спросил:
— Разве не Калпеппер составлял завещание?
— Он самый. Но идея принадлежала отцу. Я уверена. Он хорошо меня знал. Чтобы свести меня с ума, лучше ничего не придумать. — Она печально улыбнулась. — Осмелюсь предположить, что я похожа на него гораздо больше, чем мне казалось. Я пришла в ярость и ушла из дома. Навсегда. Ральф с радостью отпустил меня, и мы с кузиной переехали в Челси, где я и живу по сей день. Как только я получила первую выплату по завещанию отца и узнала размеры своего дохода, сразу же основала школу имени Хелен Фэрфакс, вложив в нее все мамины деньги.
Ее глаза светились серебристым пламенем, пеки раскраснелись. Он с восхищением смотрел на нее.
— Выходит, вы живете на деньги отца, а состоянием матери распорядились по велению своей своенравной души. И поэтому буквально одержимы школой.
Она натянуто рассмеялась:
— Пожалуй, что так. Справедливости следует сказать, что моя заинтересованность в успешной работе школы исключительно альтруистическая. Хотя, стыдно признаться, я испытываю неправедную радость, видя, насколько хорошо справляюсь. Так что мотивы моих поступков не лишены эгоизма.
Он мягко улыбнулся:
— Ничто человеческое нам не чуждо, Оливия. Какими бы ни были мотивы ваших поступков, вы действительно прекрасно справляетесь. И это самое главное. Но почему вы позволили Калпепперу вести все счета?
— У меня не было на это времени, а он предложил свою помощь. И мне не хотелось его обижать. К тому же я полностью ему доверяю. Не делайте такое лицо! Мы обязаны воздать ему должное. Он всегда действует в моих интересах.
— Гм… Думаю, он оставляет за собой право решать, что именно в ваших интересах.
— Он пытается, — призналась она. — Поэтому я бы охотно приняла вашу помощь, чтобы его отстранить.
Джордж наклонился вперед, глаза его сияли.
— Будьте осторожны, Оливия! Я тоже всего лишь человек. Быть может, наши представления о ваших интересах не совпадут.
— Уверена, полностью совпадут, ваша милость. Атмосфера в комнате разрядилась. Глаза Оливии сияли весельем.
На лице Джорджа появилась улыбка.
— Если вы еще хоть раз назовете меня «ваша милость», я продемонстрирую вам парочку своих идей прямо сейчас.
Она вскинула бровь:
— Это угроза, ваша милость, простите, Джордж?
— Нет. Это обещание.
Глава 9
— Причина всегда одна и та же. Понимаете, я основала школу без чьей-либо помощи. Использовала для этого деньги, унаследованные от матери. Все, что она оставила, тратится в рамках благотворительной организации, которую я назвала в ее честь. Только женщины поддерживают школу материально, работают здесь, держат все под контролем. Я сама веду даже финансовые дела.
Тайное становилось явным.
— Понятно, — медленно произнес Джордж. — У руля школы нет ни одного мужчины.
— Да, — сказала она, уставившись на стиснутые на коленях руки. — Поэтому меня не одобряют. Когда женщина работает в благотворительной организации, это считается нормальным, даже если костяк организации составляют женщины. Но если женщина стоит во главе, это не одобряют.
Джордж подумал после паузы сказал:
— Значит, вам нужен номинальный руководитель? Своего рода марионетка, который будет, не глядя, подписывать ваши бумажки, вести финансовые дела и все такое, выслушивая критику, направленную на вас? — Он сверкнул глазами.
— Нет, сэр, ничего подобного!
— Не сердитесь на меня. — Он скрестил руки на груди и насмешливо улыбнулся. — Я подумал и решил, что могу оказаться полезным для школы. Я умею ставить подпись.
— Вы меня не поняли. Мне не нужна ваша помощь, по крайней мере не в таком виде. Я просто рассуждаю о вашем странном отношении к женскому образованию, а также к предприятиям, которые возглавляют женщины. Вы ничего не имеете против такого порядка вещей, просто не хотите в этом участвовать.
— Несмотря на ваш ум, вы иногда удивительно недогадливы, — сказал Джордж, сменив гнев на милость. — Как вы недавно заявили, я ничего не знаю о жизни старой девы. Позвольте сообщить вам, что вы ничего не знаете о мужчинах.
— Я никогда и не претендовала на это, — сухо сказала она. — А в чем проблема?
— В большинстве своем мужчины, радость моя, не любят, когда ими командуют женщины, — любезно сообщил он, скрывая раздражение. — Тем более женщины, в которых мы принимаем участие.
Оливия широко распахнула глаза.
— Но вы не принимаете во мне участия! — воскликнула она.
Наверное, ее обеспокоило выражение его лица.
— Вы же отказались от этого… этого смешного намерения ухаживать за мной? Мы теперь просто знакомы! Мы… мы же друзья!
Джордж ухмыльнулся.
— Если только мы не враги, — напомнил он. Она сдвинула брови:
— Вы сказали, что мы партнеры! Как бы то ни было, нам предстоит работать вместе.
— А вот это еще вопрос, — отрезал он. — Мы до сих пор не решили, что бы я мог делать в вашей школе. Кроме того, у меня нет ни малейшего желания находиться у вас в подчинении.
Он откинулся в кресле и, прикрыв глаза, наблюдал за ней. Оливия смутилась.
— Как бы нам обойти это? — спросила она. — Надеюсь, вы не думаете, что в угоду вашему тщеславию я откажусь от своей должности и позволю вам управлять школой!
— У меня нет необходимых навыков, равно как и желания управлять школой для девочек, — заявил он. — Я лишь пытаюсь объяснить, что не буду пахать в упряжке. Со мной невозможно было справиться, еще когда я был мальчишкой. А теперь и подавно. Любая попытка заставить меня подчиниться обречена на провал. Особенно, как я уже говорил, если отчитываться придется перед вами. Думаю, вам мое сопротивление кажется необоснованным, но…
Она вдруг рассмеялась и коснулась его рукава, чем очень удивила Джорджа.
— Знаете, я всю жизнь сталкиваюсь с необоснованным сопротивлением. Это моя главная беда, она причиняет мне немало неприятностей. Интересно, могли бы мы работать на равных? Никто никем не командует. Или у каждого свой участок работы.
— Ха! Интересно! — Он улыбнулся. — Простите мое стремление к лидерству. Я достаточно упрям, на компромиссы не иду. Но если на кону кругленькая сумма, я могу пойти на уступки. Говорите, радость моя. Что я могу для вас сделать? Я имею в виду — для вашей школы?
Она стиснула сложенные на коленях руки.
— Я должна начать с одного очень личного вопроса, ваша милость.
Он сверкнул глазами:
— Вы не можете задавать личные вопросы человеку, к которому обращаетесь «ваша милость».
Она покраснела:
— Хорошо, Джордж. У меня к вам личный вопрос. Одной преградой меньше. Он кивнул, пытаясь скрыть свою радость:
— Спасибо. Задавайте.
Она, не дрогнув, встретила его взгляд.
— Вы назвали наследство мистера Биба кругленькой суммой. Пожалуйста, скажите, оно избавит вас от денежных трудностей? — Оливия смущенно отвела глаза. — Этот вопрос ужасен, знаю, — быстро сказала она, — но я должна знать ответ. Это сильно повлияет на нашу возможность работать вместе. Ведь вы сказали, будто собирались преследовать меня, точнее, наследницу, потому что…
— Потому что нуждаюсь в деньгах, — вежливо подсказал Джордж. — Разумеется. Зачем еще надо преследовать наследницу?
Оливия сделала глубокий вдох:
— Да. Именно. Поэтому я надеялась, что…
Она заколебалась. Этот вопрос давался ей почти с таким же трудом, что и ему. Почти, подумал он, стиснув зубы, но не совсем. Неприличен сам факт того, что они дошли до этого. Жаловаться на свои финансовые затруднения крайне унизительно, а уж если отчитываться непосредственно перед ней… В ярости он поднялся со стула и начал мерить шагами комнату.
— Вы подумали, что наследства Биба мне может хватить. И если я заполучу восемьсот фунтов в год, то могу прекратить поиски богатой невесты, — произнес он, скривив губы. — Вы сочтете меня алчным, но я вынужден ответить отрицательно. Нет, восемьсот фунтов в год не покроют моих нужд.
Разумеется, он не будет зависеть от капризов фортуны, играя в азартные игры. Ему не придется выманивать драгоценности и карманные деньги у женщин, скрывать свою финансовую несостоятельность от высшего общества. Наследство могло облегчить ему жизнь как в мелочах, так и в целом.
Но лишь ему одному. На его арендаторах это никак не отразится. Для спасения поместья Рай-Вейл потребуется гораздо больше.
Он знал это наверняка, потому что сотни раз продумал положение за последние два дня. Джордж постоянно сражался с расчетами, пытаясь растянуть наследство на весь год так, чтобы покрыть все текущие расходы на восстановление. Это невозможно. Даже если он сам будет жить в Лондоне, полагаясь лишь на свои мозги и карточные таланты, как он и делал последние двенадцать лет, а все до последнего пенни посылать в поместье. Он сможет лишь нанять квалифицированного управляющего. Но что может даже самый лучший управляющий, если в землю нечего вложить? Джордж мог избрать другой путь и вложить деньги, надеясь на удачу в будущем, но три процента в год — слишком мало, а все остальное — слишком рискованно.
Придется жениться на одной из женщин этого проклятого списка. Если леди Оливия намерена лишь флиртовать с ним, придется от нее отказаться. Или заставить передумать.
Он посмотрел на нее. Лучше бы она передумала.
Сейчас вряд ли получится. Оливия не отодвинулась от стола, она сидела всего в трех шагах от него, но казалась невероятно далекой. В ее ясных серебристых глазах читался упрек, а расстояние между ними все увеличивалось. Но отказаться от своих надежд и обратиться к другой теперь, когда он встретил ее, невероятно сложно. Цепкий ум опытного картежника с легкостью просчитал вероятность встречи с другой состоятельной женщиной, которая заставит его кровь кипеть: увы, вероятность эта была равна нулю.
— Я надеялась, что мы сработаемся. Даже станем в какой-то мере друзьями. — В ее голосе Джордж уловил нотки сожаления.
Он выдавил улыбку:
— У нас все еще есть шанс. По-моему, я достаточно четко разъяснил, что в моем положении не отказываются от гарантированного дохода. Как бы неприятно мне ни было, в конце концов я, возможно, забуду гордость и приму все как есть. Как вы и предложили, можно выполнить условия завещания таким образом, чтобы мое мужское самолюбие не пострадало.
Попытка Оливии улыбнуться оказалась еще более неудачной, чем его собственная.
— Думаю, ваше мужское самолюбие это переживет. Вопрос, который волнует меня, иного рода. Не покажется ли вам предложенное задание чересчур скучным?
— А в чем оно состоит?
Нервозность вернулась к ней. Она жестом пригласила его сесть, а сама вскочила и стала мерить шагами комнату. Сидя в кресле, он наблюдал за ней. Дойдя до края самого большого стола, она остановилась и обернулась, испуганно глядя на него, словно загнанный в угол зверек.
— Вы знаете что-нибудь о счетоводстве? — спросила она.
Напряженность, с которой она задала столь банальный вопрос, позабавила его.
— Вы угадали, это занятие представляется мне скучный. А разве у вас нет счетовода?
— Почему же, есть. Калпеппер этим занимается для школы. — Она поджала губы. — Я была бы рада освободить его от этой обязанности.
— Бог мой, с чего это вдруг? В жизни не поверю, что он обворовывает сироток.
— Ох нет, конечно, ничего подобного, — быстро сказала она. — Я ни на секунду не усомнилась в его честности. Но его взгляды слишком устарели. Временами с ним бывает очень трудно. — Она вздохнула и потерла лоб. — Думаю, лучше все объяснить.
— Будьте так любезны, — сказал Джордж не без любопытства.
Оливия вновь устроилась на стуле напротив него, сложив перед собой руки.
— Калпеппер был поверенным моего отца, — начала она. — Несмотря на разницу в положении, они по-настоящему дружили, насколько мой отец мог дружить с человеком, на которого смотрел свысока. Они были похожи во всем, кроме положения в обществе и темперамента. Калпеппер был вполне благожелателен, в то время как отец весьма суров. Но Калпеппер беспрекословно соглашался с ним во всем. Они полностью сходились в своих подходах, оценках, идеях, мнениях и отношении к жизни. Создавалось впечатление, что Калпеппер поддерживает в моем отце деспотизм и властолюбие, какие бы чудовищные формы ни принимала его тирания.
— Зачем же вы пользуетесь его услугами? Разве вы не противились его влиянию?
— Да, очень сильно! Но он желает только добра. Он полностью предан мне, как когда-то моему отцу. Но дело в том, что… — Она вновь вздохнула. — Его взгляды вообще невозможно изменить. Он, например, искренне верит в то, что женщины не способны здраво мыслить.
Джордж чуть было не рассмеялся:
— Даже вы?
— О да. — Она криво улыбнулась. — Невозможно заставить его изменить свое мнение. Он тут же начинает говорить о френологии, приводить отрывки из Библии, научных трудов. Вспомнит все, что может подтвердить его правоту, причем написанное, разумеется, мужчинами. Женщины, без сомнения, низшие существа. Мозг меньше, тело слабее и так далее. А еще у нас нет моральных устоев. Вы в курсе?
Он моргнул:
— Не знал.
— Калпеппер убедит вас, что так и есть. Без руководства и защиты мужчин женщины были бы не только беспомощны, но и развратны.
Джордж небрежно закинул ногу на ногу.
— Подумать только. Я потерял столько лет, пытаясь совратить женщин с пути истинного, не понимая, что разврат у них в крови. Надо же так притворяться! Что, кстати, Калпеппер думает по этому поводу? А как насчет вашего умения говорить так, что это кажется разумным? Теперь-то я понимаю, что женщины учат английский, как попугаи…
Оливия захихикала.
— Не знаю, как там попугаи, — сказала она смеясь, — но большинство знакомых мне женщин прекрасно владеют речью. Да и отвечают не наобум, не то что птицы.
— А я знавал и таких, — задумчиво произнес Джордж.
— Ваша милость, мы все дальше отходим от темы, — строго напомнила Оливия. — Позвольте мне закончить рассказ.
— Пожалуйста.
— Калпеппер составил завещание моего отца. Вы знакомы с материальным положением моей семьи?
— Немного.
Он проводил небольшое расследование, когда собирал сведения об имеющихся наследницах. Информация о леди Оливии была весьма ограниченной.
— Я знаю, что вы ребенок второй жены покойного графа.
Она кивнула:
— Совершенно верно. Первая жена моего отца, Блайт, родила ему сына, ныне графа Бадсворта. Она умерла, а отец вскоре женился на моей матери. У нее было довольно большое приданое. В рамках брачного соглашения все ее состояние должно было сохраниться для ее детей. Я оказалась ее единственным ребенком. Она умерла, когда мне было семнадцать, и я все унаследовала. До последнего пенса. — Оливия сделала паузу и уставилась на свои руки. — Мой отец немедленно заставил Калпеппера искать способ отобрать у меня наследство, так как я была несовершеннолетней, и к тому же женщиной. Справедливости ради должна сказать, что поручение отца пришлось ему не по вкусу, и они впервые разошлись во мнениях. Однако он сделал все, чтобы выполнить поручение. К счастью, это ему не удалось.
Она вновь подняла глаза на Джорджа.
— Нет нужды говорить, что мои отношения с отцом стали очень напряженными.
— Не могу в это поверить.
— Мама много лет играла роль посредницы в наших с отцом отношениях, я не понимала этого в детстве. После ее смерти я в полной мере испытала на себе его тиранию. Он пытался полностью подчинить меня, следил за каждым моим шагом, но я изо всех сил сопротивлялась. Не самое лучшее было время.
— Отвратительно.
— Мой брат Ральф меня не поддерживал, скорее радовался нашему противостоянию и подстрекал нас забавы ради. А сторонника я неожиданно нашла в лице Калпеппера. Он по возможности сглаживал наши конфликты и даже пытался объяснить мне поступки отца. — Она усмехнулась. — Калпеппер считал, что мой долг — подчиняться его требованиям независимо от того, справедливы они или нет. Он просто старался облегчить мое положение.
— Какая необыкновенная доброта, — сухо заметил Джордж.
— И все же, — возразила она, — он желал мне добра. Напряженность в наших с отцом отношениях нарастала. Мне повезло, что он всего на несколько месяцев пережил маму. Он погиб на охоте прежде, чем я успела убить его. — Она осеклась и покраснела. — Прошу прощения. Такими вещами не шутят.
Он улыбнулся:
— Мне можете говорить все, что угодно.
— Нет! Это низко. Но спасибо вам за то, что вы не осудили меня. — Она покачала головой, легкая улыбка коснулась ее губ. — А теперь о завещании отца.
— Милостивый Боже, неужели он вам ничего не оставил?
— Не все так просто. — Она поморщилась. — Какое-то наследство он мне оставил, но какое — не знаю. Да, ваше удивление вполне понятно. Ну разве это не смешно? Я получаю с него доход, и неплохой. Калпеппер выделяет мне его небольшими порциями. Сумма одна и та же каждый квартал. Но я понятия не имею, откуда она берется.
— А вы не спрашивали у поверенного?
— Само собой! Но таковы условия завещания. Наследство сохраняется, но никакой информации ни по состоянию счета, ни по вложениям я не получаю. — Она невесело рассмеялась. — Может, все вложено в ценные бумаги? Может, я владею судоходной компанией или фабрикой по производству шерсти, или алмазными копями в Африке? Можно ли его распродавать? Можно ли вложить деньги более выгодно? Я не знаю, следовательно, не могу проконтролировать. Я не имею ни малейшего представления о своем собственном капитале. Не могу ни приумножить его, ни растратить. Если, конечно, не выйду замуж. — Ее голос зазвенел от гнева. — Калпеппер имеет право открыть правду только моему мужу. Который, по английским законам, будет распоряжаться моим наследством.
Джордж кашлянул:
— Дорогая моя Оливия, на вашем месте я бы немедленно вступил в брак, хотя бы для того, чтобы разгадать загадку. Ваш муж наверняка откроет вам тайну.
Оливия поморщилась:
— В этом случае наследство уже не будет принадлежать мне, и я утрачу к нему всякий интерес. — Она сжала ладонь в кулак, глаза ее сверкали. — Я никогда не выйду замуж. Никогда.
Джордж предпочел не комментировать ее заявление и, изобразив на лице сочувствие, спросил:
— Разве не Калпеппер составлял завещание?
— Он самый. Но идея принадлежала отцу. Я уверена. Он хорошо меня знал. Чтобы свести меня с ума, лучше ничего не придумать. — Она печально улыбнулась. — Осмелюсь предположить, что я похожа на него гораздо больше, чем мне казалось. Я пришла в ярость и ушла из дома. Навсегда. Ральф с радостью отпустил меня, и мы с кузиной переехали в Челси, где я и живу по сей день. Как только я получила первую выплату по завещанию отца и узнала размеры своего дохода, сразу же основала школу имени Хелен Фэрфакс, вложив в нее все мамины деньги.
Ее глаза светились серебристым пламенем, пеки раскраснелись. Он с восхищением смотрел на нее.
— Выходит, вы живете на деньги отца, а состоянием матери распорядились по велению своей своенравной души. И поэтому буквально одержимы школой.
Она натянуто рассмеялась:
— Пожалуй, что так. Справедливости следует сказать, что моя заинтересованность в успешной работе школы исключительно альтруистическая. Хотя, стыдно признаться, я испытываю неправедную радость, видя, насколько хорошо справляюсь. Так что мотивы моих поступков не лишены эгоизма.
Он мягко улыбнулся:
— Ничто человеческое нам не чуждо, Оливия. Какими бы ни были мотивы ваших поступков, вы действительно прекрасно справляетесь. И это самое главное. Но почему вы позволили Калпепперу вести все счета?
— У меня не было на это времени, а он предложил свою помощь. И мне не хотелось его обижать. К тому же я полностью ему доверяю. Не делайте такое лицо! Мы обязаны воздать ему должное. Он всегда действует в моих интересах.
— Гм… Думаю, он оставляет за собой право решать, что именно в ваших интересах.
— Он пытается, — призналась она. — Поэтому я бы охотно приняла вашу помощь, чтобы его отстранить.
Джордж наклонился вперед, глаза его сияли.
— Будьте осторожны, Оливия! Я тоже всего лишь человек. Быть может, наши представления о ваших интересах не совпадут.
— Уверена, полностью совпадут, ваша милость. Атмосфера в комнате разрядилась. Глаза Оливии сияли весельем.
На лице Джорджа появилась улыбка.
— Если вы еще хоть раз назовете меня «ваша милость», я продемонстрирую вам парочку своих идей прямо сейчас.
Она вскинула бровь:
— Это угроза, ваша милость, простите, Джордж?
— Нет. Это обещание.
Глава 9
Серебристые звездочки. Оливия никогда не одевалась так смело. Серебристые блестки лишили ее покоя еще в магазине, ткань была невыразимо прекрасной. И очень приятной на ощупь — так и льнула к телу, а крошечные звездочки сияли по всей длине, подчеркивая каждый изгиб.
Она поднесла тонкую ткань к лицу и повернулась к собравшимся.
— Прилично ли будет надеть такое? — обеспокоено спросила она.
— Ни в коем случае, — заявила Бесси.
— Разумеется! — сказала Эдит.
— Это сейчас очень модно, — проговорила портниха, ползая вокруг Оливии по полу.
— Что ж, я потратила на эту ткань кучу денег, — мрачно сообщила Оливия. — Придется носить, хотя бы для того, чтобы оправдать покупку.
— Ткань превосходна, — промолвила Эдит. Она лежала на диване, но приподнялась на локте, чтобы посмотреть, как сидит на золовке платье. — А главное, платье тебе идет. У тебя прекрасная осанка и высокий рост. Я бы не осмелилась надеть такое.
— Оно выглядит вызывающе, — заявила Бесси. — Блестки отражают свет, а газ слишком плотно облегает фигуру. С таким же успехом можно ходить голой! Не понимаю, что на тебя нашло, Айви. На тебя будут пялиться все мужчины.
— О Боже! — прошептала Оливия. — Только этого не хватало.
Она не боялась выйти за рамки приличий, главное — не выглядеть в этом платье смешной. Но если платье производит ошеломляющее впечатление, она готова забыть о скромности. Ведь никогда в жизни она не носила ничего подобного.
— Куда ты собираешься в нем пойти? — спросила Эдит. Оливия встретилась взглядом с Эдит в зеркале и сочувственно улыбнулась ей:
— В Воксхолл-Гарденз. Жаль, что ты не можешь пойти, дорогая. Знаю, как тяжело тебе сидеть взаперти.
Эдит печально рассмеялась:
— Да ладно. Не хочу в таком виде появляться на людях. Нелегко быть привязанной к дому, но уж лучше так, чем…
Оливия выразительно посмотрела на нее, и та осеклась. Поняла, как рискованно упоминать о своих семейных обстоятельствах в присутствии портнихи.
— Ты сказала, в Воксхолл? — обратилась она к Оливии. — Я думала, сады закрыты в этом сезоне.
— Так и есть. Они закрыты для публики на несколько недель, но этот случай особый. Говорят, в сентябре члены русской царской семьи пожалуют с визитом в Лондон. Принц-регент приказал привести сады в порядок и открыть на один вечер. — Оливия закатила глаза. — Если бы не русская великая княгиня, я бы ни за что туда не пошла.
Эдит удивилась:
— Неужели тебе там не нравится? А я в полном восторге, хотя была там всего раз.
Оливия улыбнулась:
— А я вообще там не была, хотя трудно в это поверить. Но вспомни, какой замкнутый образ жизни я вела. Даже на сезоны не выезжала, разве что в самом конце. Мне еще разок повернуться, Дженни, или мы закончили? — обратилась она к портнихе.
— Достаточно, ваша милость. — Портниха поднялась, быстро вытащила изо рта булавки и расплылась в улыбке. — Прекрасная ткань, мадам. Одно удовольствие с ней работать.
— Очень рада. Пожалуйста, помогите мне снять платье. Пока портниха помогала ей, умоляя быть осторожнее и не уколоться, Оливия выглянула из-под ее рук и наткнулась на хмурый взгляд Бесси.
— Ты категорически против?
— Да, — резко ответила Бесси. — Ткань великолепна. Платье тебе очень идет. Я против того, чтобы ты шла на этот вечер, да еще в таком обществе. Но ты все равно пойдешь.
Эдит с любопытством переводила взгляд с Бесси на Оливию. Портниха ушла, с благоговением держа в руках сверток с тканью, а Оливия накинула пеньюар. Быстрым движением затянула поясок и повернулась к Бесси.
— Даю тебе последний шанс переубедить меня, — сказала она. — Я и сама сомневаюсь, поэтому охотно выслушаю тебя.
Бесси надула щеки:
— В последнее время я только и делаю, что донимаю тебя. Знаю, твое терпение на исходе. И не виню тебя в этом.
— И что? — спросила Оливия. Бесси выпалила:
— Мой долг, Айви, предупредить тебя об опасности. Не ходи туда. Тем более с этим мужчиной. Но если тебе уж так хочется, зачем я здесь живу?
— Дорогая моя Бесси! Ты не наемная прислуга. Это твой дом. Когда я оказалась предоставлена сама себе, то нуждалась в компаньонке или дуэнье, ведь в то время я едва закончила школу! Это было много лет назад. Не сочти меня неблагодарной, но…
— Хватит напоминать мне о своем почтенном возрасте. Да в свои двадцать шесть ты еще большее дитя, чем Эдит, которой семнадцать.
— Так и есть, — неожиданно отозвалась Эдит. Морщась от боли, она пыталась принять сидячее положение. ~ Я уже замужняя леди, к тому же в октябре мне исполнится восемнадцать.
От такого заявления Бесси и Оливия буквально лишились дара речи. Эдит, очень довольная, перевела взгляд с одной на другую.
— Раз Бесси возражает, значит, в Воксхолл ты собираешься идти с лордом Райвалом, — проницательно заметила она.
— Да, но я не буду с ним наедине, — возразила Оливия. — Предложи он мне что-либо подобное, я бы отказалась. — На самом деле именно это он и предложил, но Оливия наотрез отказалась, и лорд пошел ей на уступки. — Кроме меня, туда приглашены еще шестеро гостей, и я не буду там особо выделяться.
Бесси фыркнула:
— В этом платье ты привлечешь всеобщее внимание. Эдит подавила смешок:
— Если этот вечер затевает принц-регент, там будут женщины в весьма смелых нарядах. Так что Оливию никто не осудит.
— Гм… А ты бывала на вечерах у принца-регента? Уверена, что нет. Говорят, он окружает себя подхалимами, картежниками и вообще всяким сбродом. Молоденьким девочкам там не место.
— Надеюсь, ты не будешь утверждать, что я молоденькая девочка! — воскликнула Оливия. — Для первого сезона Эдит это было бы неподобающе, а женщина двадцати шести лет — совсем другое дело.
— Постарайся только не влипнуть в это другое дело! — колко сказала Бесси, подбоченившись. — В окружении принца может оказаться кто угодно! Например, целая ватага распутников, да еще не первой молодости! У меня мурашки по телу, как только я представлю, что ты потеряешься в этой толпе! Ягненок в волчьей стае!
— Я не останусь без защиты, — с достоинством парировала Оливия. — Что бы ты ни думала о лорде Райвале…
— Того, что я думаю о лорде Райвале, даже бумага не стерпит!
— Он не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось. Кроме того, это не вечер принца-регента, как ты его назвала. Там соберется весь высший свет. Сомневаюсь, что я хоть одним глазком увижу принца-регента или великую княгиню. Я буду на празднестве в небольшой компании. Что в этом опасного?
— Звучит превосходно, — сказала Эдит. — Туда можно идти кому угодно.
Бесси ухватилась за эту фразу:
— О чем и речь! Мы же не знаем, кто там будет. Айви, дорогая, я не хочу, чтобы ты оказалась в толпе совершенно незнакомых нам людей.
— Все не так плохо, — настаивала Оливия. — Один из приглашенных, по-моему, наш родственник. Кузен моей матери. Ты наверняка слышала о Чейнах, это очень уважаемая ланкастерская семья.
Она поднесла тонкую ткань к лицу и повернулась к собравшимся.
— Прилично ли будет надеть такое? — обеспокоено спросила она.
— Ни в коем случае, — заявила Бесси.
— Разумеется! — сказала Эдит.
— Это сейчас очень модно, — проговорила портниха, ползая вокруг Оливии по полу.
— Что ж, я потратила на эту ткань кучу денег, — мрачно сообщила Оливия. — Придется носить, хотя бы для того, чтобы оправдать покупку.
— Ткань превосходна, — промолвила Эдит. Она лежала на диване, но приподнялась на локте, чтобы посмотреть, как сидит на золовке платье. — А главное, платье тебе идет. У тебя прекрасная осанка и высокий рост. Я бы не осмелилась надеть такое.
— Оно выглядит вызывающе, — заявила Бесси. — Блестки отражают свет, а газ слишком плотно облегает фигуру. С таким же успехом можно ходить голой! Не понимаю, что на тебя нашло, Айви. На тебя будут пялиться все мужчины.
— О Боже! — прошептала Оливия. — Только этого не хватало.
Она не боялась выйти за рамки приличий, главное — не выглядеть в этом платье смешной. Но если платье производит ошеломляющее впечатление, она готова забыть о скромности. Ведь никогда в жизни она не носила ничего подобного.
— Куда ты собираешься в нем пойти? — спросила Эдит. Оливия встретилась взглядом с Эдит в зеркале и сочувственно улыбнулась ей:
— В Воксхолл-Гарденз. Жаль, что ты не можешь пойти, дорогая. Знаю, как тяжело тебе сидеть взаперти.
Эдит печально рассмеялась:
— Да ладно. Не хочу в таком виде появляться на людях. Нелегко быть привязанной к дому, но уж лучше так, чем…
Оливия выразительно посмотрела на нее, и та осеклась. Поняла, как рискованно упоминать о своих семейных обстоятельствах в присутствии портнихи.
— Ты сказала, в Воксхолл? — обратилась она к Оливии. — Я думала, сады закрыты в этом сезоне.
— Так и есть. Они закрыты для публики на несколько недель, но этот случай особый. Говорят, в сентябре члены русской царской семьи пожалуют с визитом в Лондон. Принц-регент приказал привести сады в порядок и открыть на один вечер. — Оливия закатила глаза. — Если бы не русская великая княгиня, я бы ни за что туда не пошла.
Эдит удивилась:
— Неужели тебе там не нравится? А я в полном восторге, хотя была там всего раз.
Оливия улыбнулась:
— А я вообще там не была, хотя трудно в это поверить. Но вспомни, какой замкнутый образ жизни я вела. Даже на сезоны не выезжала, разве что в самом конце. Мне еще разок повернуться, Дженни, или мы закончили? — обратилась она к портнихе.
— Достаточно, ваша милость. — Портниха поднялась, быстро вытащила изо рта булавки и расплылась в улыбке. — Прекрасная ткань, мадам. Одно удовольствие с ней работать.
— Очень рада. Пожалуйста, помогите мне снять платье. Пока портниха помогала ей, умоляя быть осторожнее и не уколоться, Оливия выглянула из-под ее рук и наткнулась на хмурый взгляд Бесси.
— Ты категорически против?
— Да, — резко ответила Бесси. — Ткань великолепна. Платье тебе очень идет. Я против того, чтобы ты шла на этот вечер, да еще в таком обществе. Но ты все равно пойдешь.
Эдит с любопытством переводила взгляд с Бесси на Оливию. Портниха ушла, с благоговением держа в руках сверток с тканью, а Оливия накинула пеньюар. Быстрым движением затянула поясок и повернулась к Бесси.
— Даю тебе последний шанс переубедить меня, — сказала она. — Я и сама сомневаюсь, поэтому охотно выслушаю тебя.
Бесси надула щеки:
— В последнее время я только и делаю, что донимаю тебя. Знаю, твое терпение на исходе. И не виню тебя в этом.
— И что? — спросила Оливия. Бесси выпалила:
— Мой долг, Айви, предупредить тебя об опасности. Не ходи туда. Тем более с этим мужчиной. Но если тебе уж так хочется, зачем я здесь живу?
— Дорогая моя Бесси! Ты не наемная прислуга. Это твой дом. Когда я оказалась предоставлена сама себе, то нуждалась в компаньонке или дуэнье, ведь в то время я едва закончила школу! Это было много лет назад. Не сочти меня неблагодарной, но…
— Хватит напоминать мне о своем почтенном возрасте. Да в свои двадцать шесть ты еще большее дитя, чем Эдит, которой семнадцать.
— Так и есть, — неожиданно отозвалась Эдит. Морщась от боли, она пыталась принять сидячее положение. ~ Я уже замужняя леди, к тому же в октябре мне исполнится восемнадцать.
От такого заявления Бесси и Оливия буквально лишились дара речи. Эдит, очень довольная, перевела взгляд с одной на другую.
— Раз Бесси возражает, значит, в Воксхолл ты собираешься идти с лордом Райвалом, — проницательно заметила она.
— Да, но я не буду с ним наедине, — возразила Оливия. — Предложи он мне что-либо подобное, я бы отказалась. — На самом деле именно это он и предложил, но Оливия наотрез отказалась, и лорд пошел ей на уступки. — Кроме меня, туда приглашены еще шестеро гостей, и я не буду там особо выделяться.
Бесси фыркнула:
— В этом платье ты привлечешь всеобщее внимание. Эдит подавила смешок:
— Если этот вечер затевает принц-регент, там будут женщины в весьма смелых нарядах. Так что Оливию никто не осудит.
— Гм… А ты бывала на вечерах у принца-регента? Уверена, что нет. Говорят, он окружает себя подхалимами, картежниками и вообще всяким сбродом. Молоденьким девочкам там не место.
— Надеюсь, ты не будешь утверждать, что я молоденькая девочка! — воскликнула Оливия. — Для первого сезона Эдит это было бы неподобающе, а женщина двадцати шести лет — совсем другое дело.
— Постарайся только не влипнуть в это другое дело! — колко сказала Бесси, подбоченившись. — В окружении принца может оказаться кто угодно! Например, целая ватага распутников, да еще не первой молодости! У меня мурашки по телу, как только я представлю, что ты потеряешься в этой толпе! Ягненок в волчьей стае!
— Я не останусь без защиты, — с достоинством парировала Оливия. — Что бы ты ни думала о лорде Райвале…
— Того, что я думаю о лорде Райвале, даже бумага не стерпит!
— Он не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось. Кроме того, это не вечер принца-регента, как ты его назвала. Там соберется весь высший свет. Сомневаюсь, что я хоть одним глазком увижу принца-регента или великую княгиню. Я буду на празднестве в небольшой компании. Что в этом опасного?
— Звучит превосходно, — сказала Эдит. — Туда можно идти кому угодно.
Бесси ухватилась за эту фразу:
— О чем и речь! Мы же не знаем, кто там будет. Айви, дорогая, я не хочу, чтобы ты оказалась в толпе совершенно незнакомых нам людей.
— Все не так плохо, — настаивала Оливия. — Один из приглашенных, по-моему, наш родственник. Кузен моей матери. Ты наверняка слышала о Чейнах, это очень уважаемая ланкастерская семья.