Файнток Дэвид. Надежда "Дерзкого"

   Ну что ему сказать на это? Такая причуда у меня не вызывала симпатий. Сколько Грегору лет? Семнадцать? Нет, уже восемнадцать – ведь мы с Амандой были на дне его рождения, где собралось много важных господ. Чертовы аристократы! Привыкли жить в своих роскошных особняках, отгородившись от остального мира. Я не знал уединения с тринадцати лет, с тех самых пор, когда отец привел меня в Академию. Вначале привыкал к курсантским казармам, потом к тесноте гардемаринских кают…
   Неужели прошло уже три года с того момента, как я вошел в гардемаринскую кают-компанию? А потом совершенно неожиданно попал в шикарную по моим меркам командирскую каюту, где можно было насладиться уединением. Как же мне было тогда одиноко! Но очень скоро, разумеется, я привык к своему новому положению; так привык, что мысль о возвращении в переполненный кубрик казалась просто невыносимой.
   – Мне понятны ваши трудности, – сказал я.
   – Спасибо. Спасибо, сэр. Извините, что иногда забываю добавлять «сэр».
   – Ничего, привыкнете. – Подумав, я добавил: – И к общей каюте тоже. Не так уж это плохо, как может показаться на первый взгляд.
   – Конечно.
   Снова наступила тишина. Только я стал засыпать, как послышался плач. О Господи, когда же этот мальчишка угомонится?! Не обидел ли я его чем-нибудь? Как будто бы нет. Какого же черта он ревет? Я взглянул на часы – близилось утро.
   – Что случилось, мистер Аттани? – спросил я сухо, нарочно назвав его по фамилии. Пусть помнит, что рядом с ним командир.
   – Мне так стыдно, – признался Грегор, и столько неподдельной горечи было в его тоне, что раздражение мое исчезло.
   – Чего вы стыдитесь?
   – Знаете, почему я оказался на «Дерзком»? Только потому, что хотел избавиться от вас. Уже потом я узнал, что сверхсветовой двигатель выведен из строя, и понял, что натворил… Похоже, мне суждено быть рядом с вами до конца дней моих. От судьбы не уйдешь. Однако теперь я понял, как вы честны, как мужественно ведете себя в сложившейся ситуации, как добры…
   – Добр?! – поразился я.
   – Да, например, к мистеру Таеру. Вы сразу увели его в каюту, когда ему стало плохо. Утешали, успокаивали. Да и к другим вы добры, даже ко мне, хотя я этого не заслужил. Простить себе не могу, что так заблуждался относительно вас.
   – Вы просто устали, – пробормотал я, – день был тяжелый. Не так уж я добр, как вам представляется.
   – Я больше не буду досаждать вам своими разговорами, вам надо побыстрее уснуть. Просто я осознал свою ошибку и хотел, чтобы вы это знали.
   Его наивная, прямо-таки детская прямота тронула мою душу, на глаза навернулись слезы; так хотелось утешить его, но, как и с Филипом, я не находил нужных слов.
   Но что-то надо было ему сказать!
   – Вот и хорошо. Вы плохо думали обо мне, а я – о вас. Напрасно я взял вас матросом.
   – Почему, сэр? – встрепенулся Грегор.
   – Я понимаю, что вы привыкли жить в комнате один, но надеюсь, к гардемаринской кают-компании как-нибудь приспособитесь. И поэтому назначаю вас младшим гардемарином. Не бойтесь – ни муштры, ни придирок не будет. Здесь просто на это нет времени.
   – Но я…
   – Это приказ, мистер Аттани. Вы нужны мне как офицер, а не как матрос.
   Грегор долго молчал, переваривая услышанное, и наконец спросил:
   – Но почему, сэр?
   – Как офицер вы принесете больше пользы. Это все, что вам пока следует знать.
   – Есть, сэр.
   Потом я смягчился и объяснил ему все по-человечески:
   – Вы это заслужили, Грегор. Вы будете хорошим офицером, когда мы выбьем из вас аристократическую дурь.
   – Вы уверены, что я смогу быть офицером?
   – Уверен, – ответил я, проваливаясь в сон.

* * *

   – Вы уверены, сэр? – переспросил Филип. – Ведь раньше у меня как-то не получалось с воспитанием гардемаринов.
   – Вы с тех пор изменились. Теперь получится. Но он не в том возрасте, чтобы начинать с кадета.
   – Ладно, постараюсь, сэр, – краснея, сказал Филип. – Постараюсь не мучить его. Прикажу ему переселиться в гардемаринскую каюту после полудня. Это даже… Даже лучше, что у меня будет компания.
   – Вот и прекрасно.
   Я поймал себя на мысли, что по-хорошему завидую им. Со временем Филип с Грегором наверняка станут друзьями. Вдвоем в каюте не так одиноко. Хотя, черт возьми, одному иногда тоже неплохо.
   Наступило утро, я чувствовал себя отдохнувшим, хотя спал совсем мало. Правда, снова разболелась обожженная щека. Ну ничего, заскочу в лазарет, когда будет время.
   Филип и инженер Касавополус, основательно вооружившись, отправились в первый кубрик за членами экипажа. Я приказал привести их ко мне. Все прошло благополучно. Бунтовщики по пути не встретились – они так и сидели, забаррикадировавшись, в инженерном отделении.
   Я отобрал четверых, которым можно было доверить оружие: Друкера, Цы, Эммета Бранстэда и Елену Бар-тель. Пока Касавополус и Уолтер Дакко охраняли лестницы, я с остальными членами экипажа просмотрел все каюты первого уровня – бунтовщиков нигде не было. Хоть этот уровень в безопасности, подумал я. Затем я сварил себе кофе и стал думать, что делать дальше.
   Заперев коридорную дверь между шестой и седьмой секциями – к востоку от западной лестницы, – мы начали осмотр второго уровня. Двигались, проверяя каждую каюту, каждое помещение. Всех встречавшихся по пути пассажиров провожали до столовой, расположенной на первом уровне.
   Дверь в первое шлюпочное отделение оставалась неповрежденной, повреждений на замке тоже не было. Значит, отсек грузового трюма, в который можно было попасть из первого шлюпочного отделения, находился в наших руках. За два напряженных часа мы с Грегором осмотрели каждый уголок, однако мятежников не обнаружили.
   Я собрал свой отряд у восточной лестницы, ведущей на третий уровень. Теперь стало ясно, что все бунтовщики внизу, и опасность столкновения с ними увеличилась. У Уолтера Дакко был двухдневный опыт охраны. Тем не менее он терпеливо выслушивал мои наставления. Вдруг снизу донеслись шаги. Я сразу умолк, а Уолтер Дакко приготовился стрелять, но, к счастью, обошлось – это был беспризорник Чарли.
   – Не стреляйте! – завопил он, замерев у лестницы. – Командир, это я! Они выходят!
   – Мятежники? Из инженерного отделения? – крикнул я.
   – Кто-то идет, да! – вопил мальчишка, коверкая слова. – Я не хочу быть с ними. Они будут стрелять наших!
   – Беги наверх! Быстро! Кто остался внизу?
   – Анни, Скор, Дог. И еще кто-то. Они в каюте, – ответил беспризорник, добежав до нас.
   – Грегор, – повернулся я к кадету, – беги к мисс Бартель, скажи: пусть поможет инженеру Касавополусу охранять западную лестницу. Возьми трех вооруженных матросов и возвращайся с ними сюда.
   – Есть, сэр. – Грегор мгновенно исчез за поворотом. Вскоре прибежали Цы, Друкер, Бранстэд и сам Грегор.
   – Мятежники сейчас внизу, где-то у инженерного отделения, – сказал я. – Надо идти туда. Приготовьтесь стрелять, только не попадите по ошибке в кого-нибудь из пассажиров! Ну, вперед!
   Я сбежал с лестницы и вышел в коридор, когда из настенного динамика раздался голос:
   – Командир, надо поговорить. – Я узнал голос Андроса и остановился.
   – Слышишь меня, командир? – неслось из динамика. – Мы теперь с тобой на равных. У тебя оружие и жратва, у нас электроснабжение и малолетние ссыльные. Понял?
   Я снял со стены микрофон:
   – Сложите оружие, Андрос!
   – И не надейтесь.
   – Прекратите бунт! Вместе нам будет легче выжить.
   – Зачем? – расхохотался он. – Ты что, так и не понял? Психопат адмирал бросил нас здесь подыхать, и выжить никому не удастся. Какого черта надрываться перед смертью только ради того, чтобы еще на несколько дней…
   – Надежда есть! – перебил его я. – Мы будем выращивать овощи, ждать помощи.
   – Дохнуть с голоду и тянуться перед тобой: «есть, сэр», «так точно, сэр»? Нет уж, спасибо!
   – Вы давали подписку!
   – Да, хотели подзаработать! Я свой аванс потратил еще до полета, как и остальные ребята. Только не за то нам платили, чтобы мы с голоду дохли. Послушай, на корабле есть бабы, кое-какая жратва, можно до упора покайфовать перед смертью.
   – Андрос, зачем нам убивать друг друга? Из-за вас могут погибнуть все.
   – Не пудри нам мозги, командир. Напрасные старания. Мы для себя все решили.
   Вдруг до меня дошло, что наш разговор слушает весь корабль. Чего доброго, начнется паника. А этого допустить нельзя.
   – Сейчас я пойду на мостик и оттуда свяжусь с вами!
   – Зачем? Мне скрывать нечего. Пусть твои драгоценные пассажиры знают, в какую жопу засунул нас этот ублюдок с адмиральскими погонами. Кстати, Друкер тоже слышит меня? У меня перед этой падлой должок.
   Я переключил связь на центр управления:
   – Керрен, можно сделать так, чтобы трансляция из инженерного отделения не была слышна по всему кораблю?
   – Нет, командир. Мостик, пост связи и инженерное отделение, то есть важные пункты, не могут быть отсоединены от всекорабельной связи. Это предусмотрено из соображений безопасности.
   – Ладно. – Теперь я соединился с инженерным отделением по-другому. Меня не было слышно по всему кораблю, только Андроса. – Андрос, сдавайтесь немедленно. Тогда я сохраню вам жизнь.
   В ответ раздался глумливый хохот.
   – Ладно, мы готовы сдаться, как только ты приведешь корабль в порт.
   – Вы не сможете захватить весь корабль. Два уровня, в том числе центр управления, пост связи и арсенал под моим контролем.
   – У нас тоже кое-что имеется, например лазерный пистолет и электрошокер, мы научились их заряжать. Инженерное отделение и мастерские тоже у нас. Мы тут такое устроим, что тебе и не снилось!
   – Я перебью вас всех.
   – А вот хрен тебе!
   – Последний раз предлагаю, Андрос. Сдавайтесь или вы все умрете.
   – Послушай, командир, или ты отстанешь от нас, или мы отключим электроснабжение. Сайкес знает, как это сделать, чтобы в инженерном отделении все было в порядке.
   Я переключился на мостик:
   – Керрен, могут они это сделать?
   – Могут, хотя это довольно сложно. Главный инженер справился бы, а последствия вмешательства неспециалиста предсказать трудно. Я посмотрел личное дело Сайкеса. Судя по всему, ему удастся все сделать, как надо.
   – А что ты можешь сказать об Андросе?
   – Предполетное тестирование выявило у него эмоциональную неустойчивость.
   Я снова соединился с инженерным отделением:
   – Андрос, мы можем обойтись без внешнего электроснабжения, аккумуляторы позволят нам продержаться достаточно долго. За это время вы все подохнете с голоду.
   – Может быть, – равнодушно ответил он, – но прежде сожрем ссыльных.
   Грегор присвистнул от ужаса. Андрос, очевидно, услышал и гадко хихикнул.
   – Вот эта девка Анни, например, – продолжал этот негодяй, – хоть и костлявая, но местами мяса хватает. Так что не рыпайся, Сифорт. И не забывай о гидропонике. Мы и туда влезем. Запросто взломаем дверь и повырываем все растения. А станешь нас доставать – на фиг взорвем весь твой поганый корабль. Нам терять нечего! Понял?
   Господи, что же делать?
   – Подождите, скоро я с вами свяжусь, – сказал я, чтобы выиграть время.
   – Давай решай, Сифорт. Но не вздумай атаковать нас, а то мы для начала зажарим одну из девок. Чтобы ты не сомневался – мы настроены решительно.
   В полном отчаянии, плохо соображая, я побрел на мостик. Проклятье! Надо же быть таким идиотом! Упустить инициативу и позволить спятившим бунтовщикам диктовать условия. Надо было поставить на ночь стражу у дверей инженерного отделения или атаковать мятежников сразу. А что будет теперь? Есть ли хоть какой-то выход?
   Над дверью мостика зашевелилась телекамера. Филип, увидев меня, отпер дверь. Молча. Без единого слова. Подавленный происходящим, я стыдился взглянуть ему в глаза.
   – Похоже, нелегко нам придется, – наконец выдавил я из себя.
   – Да, сэр. Думаете, их угрозы реальны?
   – Не хочу сейчас думать об этом. Позови Касавополуса. – Я опустился в кресло, закрыл глаза, попытался привести в порядок мысли. Может, пойти на уступки мятежникам?
   Немного придя в себя, я открыл глаза. Прямо передо мной был экран, тот самый, в который я неистово кричал, разговаривая с адмиралом Тремэном. Тогда я нарушил присягу, а позже в этом же кресле твердо решил выполнить свой долг до конца.
   Конечно, я знал наизусть все главные статьи устава, но на всякий случай вывел текст на экран и перечитал:
   «Командир командует кораблем от имени и по поручению Правительства. Власть командира прекращается в следующих случаях: в случае отстранения от должности по приказу старшего офицера; в случае смерти; в случае недееспособности, определяемой согласно правилам, изложенным в настоящем уставе».
   Итак, сдача мятежникам хотя бы части корабля будет вопиющим нарушением устава, а значит, и нарушением присяги. Правда, положение, в котором я оказался вместе с моим кораблем, уставом не предусмотрено – у меня нет опытных офицеров, настоящего экипажа. И все это не временно, а скорее всего, до конца наших дней.
   Ну и пусть не предусмотрено. «Дерзкий» – корабль военный, а я его командир. И должен выполнять свой долг до конца.
   Послать необученных новобранцев в атаку на забаррикадировавшихся мятежников я не мог, а сам трусливо спрятался за бронированной дверью мостика. А моя офицерская честь? Допустим, я поведу новобранцев на штурм и при этом погибну? Корабль останется без командира, и развязка наступит очень и очень скоро, причем не в пользу пассажиров.
   Что же делать? Не рассуждать, а действовать. Выполнять свой долг, пусть даже ценой собственной жизни. Прежде всего надо помнить о долге и только потом думать о себе.
   Не вечно же я буду мертвым. Лишь до тех пор, пока Господь Бог не призовет всех нас на Страшный Суд. И тогда я снова встречусь с Амандой и Нэйтом.
   Я постарался унять бившую меня дрожь и поднялся с кресла.
   Как быть с беспризорниками? Собственной жизни мне не жаль, но во время боя могут погибнуть заложники. А они ни в чем не виноваты. Сколько пленников у Андроса?
   – Керрен, ты записал мой разговор с Андросом? – спросил я.
   – Так точно, сэр.
   – Прокрути.
   Запись окончилась. Количество заложников в разговоре не упоминалось. Я попытался вспомнить: на «Порции» было сорок два беспризорника. Помнится, когда Алекс Тамаров сказал, что нам придется везти ссыльных, я пришел в бешенство. С тех пор, кажется, прошла целая вечность. Три беспризорника умерли от вируса, занесенного проклятыми чудищами. В новый экипаж я зачислил пятнадцать или шестнадцать беспризорников. Значит, в качестве пассажиров осталось двадцать три.
   – Филип, кто отвечает за пассажиров?
   – Я назначил мистера Ковакса, сэр. Нас перебил Керрен:
   – Извините, сэр, но к центру управления приближается инженер Касавополус.
   – Впусти его, – приказал я и обратился к Филипу.
   – Выясни, сколько беспризорников Ковакс собрал в столовой.
   Вошел инженер Касавополус, я жестом попросил его подождать.
   – Четырнадцать ссыльных, сэр, – сообщил Ковакс по связи.
   Значит, в лапы к мятежникам попали девять беспризорников. Девять неграмотных, диких подростков, собранных по притонам и трущобам для дурацкого эксперимента и оказавшихся в результате за девятнадцать световых лет от Солнечной системы на борту погибающего «Дерзкого».
   Надо мне подольше морочить голову Андросу и его дружкам. За это время новобранцы научатся пользоваться оружием и мы подготовимся к операции по захвату третьего уровня. Может быть, удастся перебить мятежников ценой жизни нескольких моих людей. Не исключено, что при этом погибнут все девять заложников. Смерть бойцов более естественна – на то они и солдаты, чтобы воевать. Но при чем здесь невинные дети, оказавшиеся пешками в бюрократической игре равнодушных чиновников? Для меня они обычные пассажиры. Вправе ли я подвергать опасности их жизнь? Нет. А вправе ли я нарушить присягу?
   Неужели нет никакого выхода? Я попытался вспомнить обстановку инженерного отделения.
   – В коридоре появился член экипажа, командир, – доложил Керрен.
   – Что? А… Спасибо, Керрен. – Я посмотрел на экран монитора, наблюдавшего за коридором, и увидел Эдди Босса в новой униформе, уже поднявшего руку, чтобы постучать. От досады я хлопнул по подлокотнику. – Что за бардак! Не мостик, а проходной двор!
   – Сейчас я с ним разберусь, сэр! – Филип распахнул дверь и сурово спросил: – В чем дело?!
   – Хочу говорить с командиром, – как ни в чем не бывало ответил Эдди Босс.
   – Вы нарушаете устав! Рядовым запрещено являться на мостик без вызова!
   – Мне нужен командир, а не ты.
   – Вы разговариваете с офицером, мистер Босс, – вспылил Филип, – и должны называть меня «сэром». Смирно! Отдать честь! Будете нарушать устав – посажу в карцер!
   Я наблюдал за происходящим по монитору.
   – Чего?! – изумился Эдди, презрительно глядя на гардемарина. – Ты меня в карцер посадишь? Это тебя я должен называть «сэром»?!
   – Да! И не только меня. Любого офицера, – горячился Филип, пытаясь вытолкать Эдди за порог.
   – Убери лапы, пока не обломал, – процедил Эдди.
   – Я был там, мистер Босс.
   – Где?
   – В пассажирской столовой, когда вы давали присягу. Помните? «Клянусь своей бессмертной душой…» Вы клялись подчиняться старшим по званию. Забыли? А я хорошо помню.
   – Мало ли чего я говорил! – бросил Эдди.
   – Вы дали клятву, мистер Босс. Поклялись своей бессмертной душой.
   – Может, и так. Но командиру, а не тебе.
   – Я действую от его имени! Поняли?
   Молодец Филип, здорово объяснил принцип субординации.
   Эдди поразмышлял и с нажимом ответил:
   – Мне ничего не стоит разорвать тебя пополам, парень.
   – Возможно, – не стал возражать Филип. – Только не советую вам нарушать дисциплину.
   – А что будет? – поинтересовался Эдди.
   – Для начала поставлю вас по стойке «смирно», а после разговора с командиром, если только он захочет с вами разговаривать, строго накажу, чтобы впредь неповадно было.
   Эдди побагровел от ярости. Сердце у меня бешено колотилось; на всякий случай я взялся за рукоять пистолета.
   – Ладно, – вздохнул Эдди после нескольких секунд напряженного ожидания. – Валяй приказывай.
   – Смирно! – заорал Филип.
   – Как это? Меня не учили.
   – Выше голову, грудь вперед, руки по швам! Кулаки разжать, ладони прямые. Ноги вместе. – Филип с недовольным видом оглядел Эдди. Что за осанка! Но на первый раз решил не придираться, – А теперь повторяйте за мной: «Сэр, разрешите обратиться к командиру».
   Эдди долго молчал, недоумевая, потом неуверенно произнес:
   – Но я уже сказал, что хочу говорить с командиром.
   – Говорите, как я вам приказал!
   – У нас так не говорят!
   – В таком случае, мистер Босс, вам придется отказаться от разговора с командиром.
   Эдди тихо выругался и начал мямлить:
   – Как это… Сэр! Хочу… это… обратиться к командиру.
   – Разрешите обратиться, – поправил Филип.
   – Разрешите обратиться, – выдавил из себя Эдди.
   – Теперь ждите ответа.
   – Есть, сэр, – пробормотал измученный беспризорник.
   Филип обернулся ко мне и доложил:
   – Старшина Босс просит разрешения обратиться к вам, сэр.
   – Хорошо, мистер Таер, – поспешно ответил я. – В следующий раз не связывайтесь с ним, а то он, не дай Бог, вас изувечит.
   – Но у него хватило наглости ломиться на мостик!
   – Ладно, не горячитесь, впустите его. – Боже мой! Эта сцена привела меня в полное изнеможение, я чувствовал себя совершенно разбитым.
   – Есть, сэр! – Филип четко отдал честь, как бы нарочно создавая контраст разгильдяю Боссу.
   Эдди неуклюже вошел, осмотрелся, но, заметив напряженный взгляд Филипа, оробел и кое-как встал по стойке «смирно». Инженер Касавополус, находившийся тут же, спокойно наблюдал за странным подростком.
   – Слушаю вас, – холодно произнес я.
   – Я слышал, как кто-то сказал командиру, что будут жрать ссыльных, – заявил Эдди, от волнения коверкая слова сильнее обычного.
   – И что?
   – Надо им, командир, помочь. Нашим.
   – Я стараюсь. Возвращайтесь в столовую.
   – Стараетесь? – искренне удивился Эдди, но, заметив мое сердитое выражение, попытался объяснить: – Вы сидите здесь, заперлись, а моих друзей хотят сожрать!
   – Прекратите! – вмешался Филип.
   – Это вы прекратите обманывать! – завелся Эдди. – Да, я клялся! Спасать корабль, работать на командира! Но не…
   – Послушайте! – крикнул Филип.
   – ЗАТКНУТЬСЯ!!! ОБОИМ!!! – рявкнул я.
   Видимо, получилось убедительно, потому что они сразу притихли. Еще бы! Командир, а так распалился! Я подскочил к Эдди.
   – Молчать! – Он испуганно попятился. Я повернулся к Филипу: – И вы тоже! – И наставил на него палец, словно пистолет. «А если бы пистолет? Что сделал бы Филип?» – пришла вдруг в голову нелепая мысль. Гардемарин тоже попятился. Я скривил губы в безумной усмешке. Ярость вдруг схлынула, и я осознал всю дикость своего поведения – с чего это я вдруг взбесился? Филип побледнел.
   – Что с вами? – спросили мы в один голос, обращаясь друг к другу.
   Повисла напряженная тишина.
   – Со мной все в порядке, – обрел я наконец дар речи. – Только прошу вас, помолчите! – Я снова сел в кресло, так, чтобы не видно было дрожи в ногах, и постарался внушить себе, что с нервами у меня полный порядок, просто был основательный выброс адреналина в кровь.
   – Думаешь, – обратился я к Эдди, – спрятался здесь и мне плевать на твоих друзей?
   Эдци что-то пробормотал, бросил взгляд на мою обожженную щеку и потупился.
   – Что, по-твоему, я должен делать?
   – Вам лучше знать, командир. Придумайте что-нибудь. Вы должны их достать!
   – Достать? Но вначале надо узнать, где они прячут твоих друзей. Скорее всего, в инженерном отделении, но там несколько помещений. А из коридора туда ведут только две двери, – Я встал и принялся расхаживать по мостику. – Мы контролируем два верхних уровня. На нижний ведут две лестницы: восточная и западная. Для начала надо взять под контроль часть третьего уровня. Потом мы будем продвигаться к инженерному отделению с двух сторон. Если позволить бунтовщикам проникнуть в помещение гидропоники, они все там разрушат. Овощи выращиваются как раз на третьем уровне. И уж тогда нам точно не выжить.
   – Но…
   – Молчать, матрос Босс! Дайте мне договорить. Если удастся окружить инженерное отделение, можно попробовать взять его штурмом. Однако проникнуть туда без боя не удастся. Так что потери неизбежны. И это при том, что у нас и так не хватает людей.
   Я замолчал. Филип, воспользовавшись паузой, спросил:
   – Значит, проникнуть в инженерное отделение никак нельзя, сэр?
   – Есть один способ, – тихо произнес я, едва сдерживаясь, чтоб не обматерить болтливого гардемарина.
   – Какой, сэр?
   – Через шахту сверхсветового двигателя.
   Инженер Касавополус с любопытством посмотрел на меня.
   – Выйти в открытый космос? Боже мой, в своем ли вы уме? Во-первых, у нас нет нужного количества таких специалистов; во-вторых, шахта отделена от инженерного отсека прочнейшим сплавом. Чем вы собираетесь его резать? У нас нет таких инструментов!
   – Верно, – согласился я, – но резать необязательно. Можно выйти в открытый космос в шлюпке со второго уровня и подлететь к корме.
   – И что дальше?
   – Перекрыть коридор по обе стороны от инженерного отделения, двери ведь у нас герметичные. А потом протаранить шлюпкой корпус в той части, где находится инженерное отделение.
   – Таранить мое инженерное отделение?! – вспылил Касавополус. – Вы что, совсем рехнулись? Так недолго повредить термоядерную электростанцию! В инженерном отделении погибнут…
   – Знаю! – перебил я его. Разумеется, если пробить корпус, то из перекрытого участка коридора, а значит, и из инженерного отделения выйдет весь воздух. Отделение гидропоники находится вне перекрытого участка, там атмосфера останется; герметичные двери выдержат. Мятежники от декомпрессии погибнут, но вместе с ними погибнут и заложники.
   – А как быть с заложниками, сэр? – словно угадав мои мысли, спросил Филип.
   – Все знаю, – повторил я. – Так действовать необязательно. Я только хотел сказать, что кроме лобовой атаки есть и другой способ усмирения бунта.
   – А как же ссыльные, командир? – гневно спросил Эдди. – Они не люди, да?
   – Командир этого не говорил! – прикрикнул на него Филип. – Но что делать, если мятежники перережут электроэнергию? Без нее остановятся системы регенерации воды и воздуха, корабль начнет остывать. И через несколько дней мы просто задохнемся.
   – Водой мы можем запастись, а свежий воздух есть в баллонах, – возразил я.
   – Но этих запасов надолго не хватит, сэр. Окажись мятежники совсем без пищи, возможно, мы сумели бы продержаться дольше их. Но если они осуществят свою угрозу…
   Сколько они продержатся? Пожалуй, больше недели. Нет, атаковать надо немедленно. Иначе – гибель всем.
   Филип прав. «Дерзкий» представляет собой закрытую экологическую систему. Если регенерация и гидропоника в норме, на таком корабле можно жить десятки лет. Но беда в том, что эта экологическая система весьма уязвима. Она целиком и полностью зависит от электроснабжения. Стоит отключить, к примеру, систему регенерации воздуха, как концентрация углекислого газа в атмосфере корабля через несколько дней превысит допустимую норму. Кроме того, корабль, не подогреваемый изнутри, начнет остывать и наступит жуткий космический холод.