Страница:
- Тасайо не тот человек, которого я хотел бы видеть на троне Имперского Стратега.
- Он с очень большим вывертом, - заметил Кевин.
- И очень опасен, - заключил Хоппара. Он поднял кубок и осушил его до дна, после того как Мара отхлебнула глоток из своего. - Вот почему я должен либо исподтишка препятствовать попыткам Тасайо облечься в белое с золотом, либо открыто поддержать его и тем завоевать его благосклонность.
Мара поставила кубок на стол и, опустив ресницы, обдумывала возможные решения.
- Итак, ты просишь, чтобы я придумала для тебя способ поддержать еще какого-то претендента, который не станет с тобой ссориться из-за твоего негласного союза с Акомой, так, чтобы не навлечь при этом гнев Минванаби на семью Ксакатекас?
Хоппара кивнул с явным облегчением:
- Это был бы наиболее предпочтительный вариант.
Мара поднялась из-за стола, когда молодой Ксакатекас тоже собрался встать на ноги, она жестом показала ему, чтобы он оставался на месте:
- Твой отец никогда не разводил со мной церемоний в частных беседах, и я хотела бы сохранить этот обычай. - Пока Люджан выстраивал ее охрану у наружной двери, Мара сказала лишь то, что могла. - После того как я все хорошенько обдумаю вместе со своими советниками, я сообщу тебе о принятом решении, властитель Хоппара. Но ты должен понять: чтобы я смогла спасти тебя и защитить твой дом, мне потребуется от тебя помощь иного рода.
Юноша молча кивнул.
Коротко поклонившись, Мара направилась к двери.
Кевин задержался, окинув взглядом прелестный сад. Стена и казармы императорской стражи располагались на расстоянии не менее пятидесяти ярдов от перегородки. Весь тот час, что продолжалась беседа, военачальник Акомы не позволил себе расслабиться ни на миг.
- Прислушайся к доброму совету, - сказал Кевин властителю Ксакатекаса. - Расставь на посты двойную охрану и начинай превращать эти апартаменты в крепость. Трое или четверо властителей уже убиты у себя в постелях, и если у Имперских Белых нет крыльев, они нипочем не смогут перемахнуть через ту заднюю стену достаточно быстро, чтобы прийти тебе на выручку.
Он не успел еще догнать Мару и ее эскорт у дверей, когда их гостеприимный хозяин вызвал своего военачальника. Покидая апартаменты семьи Ксакатекас, Мара услышала за спиной твердый и резкий голос Хоппары, звучавший словно эхо приказов Чипино:
- Если здесь нечем воспользоваться, кроме пурпурных подушек и птичьих клеток, - это не мое дело! Просто закройте и закрепите эти дурацкие окна и забаррикадируйте все перегородки. Советы рыжего варвара некогда спасли жизнь моего отца в Цубаре, и я намерен серьезно отнестись к его предостережению!
Слуга, растерявшийся при этой вспышке, поспешил закрыть дверь, и Мара улыбнулась своему рабу-мидкемийцу:
- Хоппара очень славный юноша. Надеюсь, он доживет до того дня, когда сможет облачиться в мантию правителя своего дома.
- Я надеюсь, что все мы доживем, - хмуро откликнулся Кевин, когда товарищеский толчок Люджана послал его на положенное место в строю. - От этих игр вокруг избрания нового Стратега у меня уже живот болит.
Глава 3
ОКРОВАВЛЕННЫЕ МЕЧИ
Совет завершился. Близился вечер, для возвращения в апартаменты Мары был выбран не тот путь, каким они добирались до Палаты. Хотя собрание само по себе закончилось вполне спокойно, в воздухе чувствовалось напряжение, заставлявшее даже наиболее сильных властителей соблюдать осторожность. Текума Анасати не возражал против предложения Мары объединить отряды обоих домов на пути к занимаемым ими покоям. При том, что клан Ионани неожиданно оказался на виду - хотел он того или, нет: молодой властитель Тонмаргу рассматривался как один из претендентов на бело-золотой трон, и поддержка, которую Текума мог оказать ставленнику этого клана, приобретала жизненно важное значение. Для любого, кто хотел посеять замешательство в клане Ионани, самым верным средством добиться цели было бы убийство Текумы.
Когда Текума и его воины свернули по коридору в сторону окрашенной в красный цвет двери, он не кивнул на прощание и вообще держался так, словно никакой Мары и близко не бывало: вражеским соглядатаям не следовало ни видеть, ни предполагать, что между Анасати и Акомой существуют хоть мало-мальски теплые отношения.
Времена были для всех беспокойными.
Измотанная до изнеможения Мара наконец достигла своих покоев. После просторной, полной воздуха гостиной Ксакатекасов и огромной Палаты Совета ее собственное временное пристанище казалось душным и тесным. Мара устало опустилась на подушки в средней комнате, и к ней сразу приблизился Джайкен с запиской, которую оставил Аракаси.
Мара сломала печать, прочла сообщение и, нахмурившись, распорядилась:
- Скажи Люджану, пусть не снимает доспехов.
После этого она послала слугу за перьями и письменной доской.
Смирившись с неизбежным и пристроившись в привычном уголке, Кевин наблюдал, как его хозяйка поспешно написала два коротких послания и вручила их своему военачальнику со словами:
- Этим властителям надо объяснить, что мы не располагаем более подробными сведениями. Если они не уверены, что могут защищаться самостоятельно, пусть сразу же присоединяются к нам.
- В чем дело? - спросил Кевин, напрягая голос, чтобы быть услышанным на фоне громыхания доспехов: Люджан отобрал себе отряд из числа воинов, свободных от дежурства, и теперь они торопливо облачались для выхода.
Мара передала слуге перепачканное перо и вздохнула:
- Один из агентов Аракаси подслушал разговоры между членами какой-то банды, прячущейся в саду дворца. Кто-то из этих неизвестных не поостерегся и назвал вслух имена, да еще упомянул, что их послали для нападения на апартаменты двух властителей, которых угораздило оказаться врагами Инродаки. К любому, кто стоит поперек дороги этой клике, нам следует относиться как к возможному союзнику. Поэтому я сочла, что надо предупредить этих двоих. - Она задумчиво потерла подбородок. - Я подозреваю, что Инродака и его приятели будут поддерживать Тасайо.
В комнату вошла единственная горничная, находившаяся в резиденции. Повинуясь кивку госпожи, она принялась извлекать шпильки из замысловатой многоэтажной прически Мары и сняла ожерелья из резного нефрита и янтаря. Мара терпеливо выносила эту процедуру, прикрыв глаза.
- Хорошо бы нас самих кто-нибудь предупредил, чего именно нам следует опасаться, - заметила она.
Из кармана, который отнюдь не был предусмотрен в покрое рубахи цуранского раба, Кевин вытащил нечто весьма похожее на мясницкий нож. Повернув его лезвием к лампе и убедившись в отсутствии изъянов, строптивый раб произнес:
- Мы готовы. А уж когда они пожалуют - какое это имеет значение?
Мара открыла глаза:
- На кухне стащил? Иметь оружие - это смерть для тебя!
- Иметь свое мнение - это тоже смерть для раба, однако же ты меня пока не повесила. - Кевин взглянул на нее в упор:
- Если на нас сегодня нападут, я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать, как тебя убивают, только из почтения к твоей уверенности, что смирным поведением я могу заслужить лучшую участь в следующем рождении. Я намерен перерезать несколько глоток. - Сейчас он не шутил.
Мара чувствовала себя слишком усталой, чтобы ввязываться в спор. Джайкен наверняка знал о пропаже ножа, однако не счел нужным доложить о хищении. Значит, разговоры на эту тему будут встречены пожиманием плеч и пустыми взглядами, если она сама не задаст прямой вопрос. Между хадонрой и рабом из Мидкемии сложились весьма необычные отношения. Почти по любому поводу у них возникали бесконечные препирательства, но в тех немногих делах, в которых их мнения сходились, они держались заодно, словно их связывала клятва на крови.
* * *
Незадолго до полуночи в наружную дверь постучали.
- Кто идет? - спросил часовой.
- Дзанваи!
Высвободившись из объятий Кевина и стряхнув дремоту, Мара повелительно распорядилась:
- Откройте дверь!
Она хлопнула в ладоши, подзывая служанку, и приказала подать верхнее платье, а Кевину жестом напомнила, чтобы он принял более подобающую позу. Тем временем воины подняли тяжелый брус и оттащили столешницу, исполнявшую роль крепостной решетки. Дверь открылась в темный коридор, не освещенный ни одной лампой, и на пороге появился старый властитель, лицо которого было в крови - по всей видимости, от удара в голову. Его поддерживал один стражник, также раненный, - который то и дело оглядывался через плечо, словно опасаясь преследования. Люджан поторопил обоих пройти в комнаты, а сам помог воинам запереть и забаррикадировать дверь. Мара приказала вытащить спальную циновку из комнаты, служившей в качестве офицерской казармы. Слуги освободили раненого воина от необходимости поддерживать хозяина и помогли престарелому властителю поудобнее устроиться на подушках.
Сотник Кенджи, явившийся с целым мешком целебных снадобий, промыл и перевязал рану на голове старца, а один из воинов Мары помог солдату снять доспехи. Полученные им порезы также не остались без внимания: те, которые были поглубже, были смазаны бальзамом и туго перевязаны. Ничего опасного для жизни у обоих пострадавших не обнаружилось. Мара послала слугу за вином, а затем спросила, что же случилось.
Все еще бледный от пережитого потрясения и боли, старый властитель устремил на хозяйку слезящиеся глаза:
- Злой рок, госпожа. Я засиделся за ужином с моим кузеном Деканто из Омекана, разговор шел о моей поддержке его притязаний на белое с золотом. Когда я уже готовился отправляться восвояси, в его апартаменты вдруг ворвалось множество солдат в черных доспехах без каких-либо отличительных признаков. Целью их нападения был властитель Деканто... а я просто оказался у них на пути. Когда мы покинули место боя, Деканто еще сражался.
Слуга принес поднос с наполненными кубками. Мара дождалась, пока ее гости взяли по кубку, а потом деликатно поинтересовалась:
- Кто же послал таких солдат?
Старый властитель отведал вина, слабой улыбкой дав понять, что оценил его превосходный вкус, а потом не удержался от гримасы: боль от раны напоминала о себе при малейшем движении.
- Боюсь, это может оказаться любой из шестерых других его кузенов. Омекан - большой клан, а Альмеко не оставил ясных указаний относительно его будущего наследника из числа племянников Оаксатуканов. Деканто казался очевидным преемником...
- Но кому-то это не казалось очевидным, - вставила Мара.
Властитель Дзанваи пустился в рассуждения:
- Деканто - первый сын старшей сестры Альмеко. Аксантукар старше годами, ибо он родился раньше, но его мать была младшей сестрой, отсюда и вся путаница. Альмеко - будь проклята его черная душа - воображал, что он бессмертен. Жена, шесть наложниц - и ни одного сына или дочери.
Подумав и выпив глоток вина, Мара предложила:
- Я буду рада, если ты останешься у меня, господин. Если же ты предпочитаешь собственные покои, я пошлю стражника, чтобы он тебя проводил.
Старик склонил голову:
- Госпожа, я у тебя в долгу. Если можно, я останусь. Вокруг творятся убийства. Мой почетный эскорт состоял из пяти воинов. Мы унесли ноги по меньшей мере от шести подозрительных компаний... Боюсь, что четверо из моих воинов сейчас мертвы или умирают. Нам попадались и другие вооруженные банды, но, благодарение богам, они не обратили внимания ни на последнего оставшегося при мне воина, ни на меня.
Без шума и суеты Люджан удвоил стражу у дверей. Затем он прислонился к дверной раме между комнатами и по привычке покосился на лезвие своего клинка, прежде чем спросить:
- Они все одеты в такие же черные доспехи, как и те, кто напал на вас?
- Я не заметил, - признался старик.
Раненый воин оказался более наблюдательным. Немного приободрившись от выпитого вина, он прохрипел:
- Нет. Некоторые действительно были похожи на тех. Другие - в форме Минванаби - черной с оранжевым... Властитель Тасайо, должно быть, прибыл в Кентосани. А еще нам попадались... ну, эти... из Братства Камои.
Мара чуть не сплюнула от омерзения:
- Убийцы! Здесь, в Имперском дворце?
Над сверкающим безупречным клинком Люджана встретились взгляды военачальника и его госпожи. Она помнила, а он знал, что некогда Мара едва не погибла от рук фанатика из ордена наемных убийц, засланного в ее дом властителем Джингу из Минванаби.
Воин бесстрастно продолжал:
- Да, госпожа, это были убийцы из братства. Черные рубахи и головные повязки, руки выкрашены в красный цвет, мечи привязаны за спиной. Они приблизились неслышно, посмотрели на наши цвета, чтобы определить, из какого мы дома, и так же неслышно скрылись за углом. Сегодня не мы были их намеченной жертвой.
Кевин поднялся с места и, присоединившись к Люджану у дверного проема, тихо спросил:
- Что такое "братство"?
Люджан провел большим пальцем по своему клинку, и хотя никаких новых зазубрин он не обнаружил, лицо у него оставалось крайне хмурым.
- Братства, - сухим бесцветным голосом сообщил он, - это общины, что-то вроде семей, только они не входят ни в один клан и честь их нимало не заботит. Каждая такая община не обязана преданностью никому и ничему, они подчиняются только обехану, великому магистру, и своему разбойничьему кодексу крови. Выражаясь вежливо, это преступники, не уважающие традиций. Меч блеснул в свете лампы, когда военачальник повернул его другой стороной. - Некоторые из общин, например Братство Камои, сделали из своего грязного ремесла некое подобие извращенной религии. Они верят, что души их жертв это и есть настоящие молитвы во славу Туракаму. По их понятиям, убийство это святое деяние. - Люджан вложил меч в ножны, и в его тоне послышалась нотка невольного восхищения:
- Они чрезвычайно опасные враги. Многие из них тренируются с детства и убивают весьма умело. Их называют "Жало Камои".
- Я знаю, кто желает моей смерти, - сказала Мара, забыв, что сжимает в руке поднятый кубок. - У Тасайо достаточно силы, чтобы угрожать мне напрямую. Но кто же смеет нанимать убийц из братства для нападений во дворце?
Властитель Дзанваи устало пожал плечами:
- Времена наступили тревожные. Страсти накалились настолько, что многим может показаться соблазнительной возможность раз и навсегда покончить с соперником, а покушения братства всегда организуются так, что выявить нанимателя никому не удается.
- Брат может убить брата, не опасаясь обвинения в нарушении семейной преданности. - Мара поставила кубок и сцепила руки, желая унять дрожь в пальцах. - Мне уже почти хочется открытой войны.
Ее слова были встречены горьким смехом.
- Мертвый - он и есть мертвый, - сказал властитель Дзанваи. - А любая схватка на поле боя закончится победой Минванаби. - Он тоже поставил свой кубок. - По моему суждению, вероятнее всего, что убийц из братства нанял Тасайо просто потому, что вид его войск, откровенно выставленных напоказ, может напугать возможных союзников. И напутать так сильно, что они переметнутся на сторону какого-нибудь его конкурента. Кроме того, ходят слухи, что Минванаби и раньше не гнушались услугами братств. - Мара знала наверняка, что это не просто слухи, а чистая правда, однако она предпочла об этом умолчать. - Интересно другое: кто посылает солдат, не носящих цвета какого-либо дома, разгуливать по дворцу?
С великой печалью и не сразу Мара признала истину. В ее распоряжении были только догадки и никаких определенных сведений. Она позвала слуг и велела освободить одну из гостевых комнат, занятых воинами, для властителя Дзанваи.
- Отдыхай получше, - сказал он Маре, когда солдат Акомы помог ему подняться на затекшие ноги. - Будем надеяться, что все мы доживем до утра.
* * *
В течение всей ночи дворец то и дело оглашался выкриками, топотом бегущих ног и изредка - стуком мечей где-то вдали. Никто не спал, разве что урывками. Мара лежала долгие часы в объятиях Кевина, время от времени впадая в тягостное забытье, перемежающееся кровавыми кошмарами. Солдаты сменяли друг друга на постах, готовые к отражению любой атаки на покои их госпожи.
За час до рассвета послышался стук в дверь. Воины выхватили мечи.
- Кто идет? - прозвучал окрик Люджана.
Отозвался тихий голос. Голос Аракаси. Мара вмиг отказалась от безуспешных попыток заснуть. Мановением руки она отослала горничную, которая подбежала, чтобы помочь госпоже одеться. Дверь снова отворили и впустили мастера тайного знания. Его волосы слиплись от запекшейся крови, и одну руку он бережно поддерживал другой, бросалась в глаза огромная багровая опухоль над запястьем.
Люджану хватило одного взгляда на эти зловещие признаки.
- Понадобятся услуги костоправа, - коротко бросил он и помог мастеру добраться до спальной циновки, где до того коротал ночь властитель Дзанваи.
- Никаких костоправов, - буркнул Аракаси, откинувшись на подушки. Вокруг лютует хаос. Чтобы послать гонца за костоправом, придется дать ему для охраны половину роты, иначе он напорется на нож, прежде чем добежит до ближайшей развилки. - Мастер тайного знания многозначительно взглянул на Люджана. - Так что для нас вполне сойдут твои навыки походного врачевания.
Мара хлопнула в ладоши, подзывая горничную:
- Найди Джайкена. Скажи, чтобы принес чего-нибудь горячительного, да покрепче.
Аракаси протестующим жестом поднял здоровую руку:
- Никакого горячительного. Я должен многое рассказать, а меня так двинули по темечку, что голова и без того кружится. Если еще и выпить чего-то крепкого, то совсем одурею.
- Так что же случилось? - спросила Мара.
- Случилось сражение между неизвестными воинами в черных доспехах и десятком убийц из Братства Камои.
Аракаси замолчал, когда Люджан приступил к осмотру раны у него на голове. Отстегнув свои налокотники, военачальник начал удалять засохшие струпья на голове мастера с помощью лоскутков ткани и воды, которую принесла в тазике горничная.
Когда рана стала доступна для обозрения, Люджан тихо приказал девушке:
- Принеси лампу.
Она повиновалась, и Мара выжидала, пока Люджан водил лампу перед лицом Аракаси туда-сюда, наблюдая, как тот провожает взглядом блуждающий огонек.
- Как-нибудь выживешь, - обнадежил Люджан мастера. - Но шрам может зарасти седыми волосами.
У Аракаси вырвалось проклятие. Человеку его профессии меньше всего хотелось бы обзавестись запоминающейся "особой приметой".
Затем Люджан занялся пострадавшей рукой.
- Госпожа, - сказал он мягко, - тебе, может быть, лучше перейти в соседнюю комнату, но оставь мне Кевина и одного из воинов... такого, который побеждает в состязаниях по борьбе.
Аракаси невнятно запротестовал, а потом настоятельно потребовал:
- Только Кевина.
* * *
Когда Маре разрешили вернуться, мастер тайного знания выглядел намного бледнее, чем раньше. По его лицу ручьями стекал пот, но он даже ни разу не охнул, пока Люджан вправлял ему вывихнутую руку. Вернувшись в свой излюбленный угол, Кевин отозвался обо всем этом так:
- Твой мастер тайного знания несгибаем, как старая кожаная сандалия.
Мара терпеливо ждала, пока ее военачальник закреплял в лубке руку Аракаси и накладывал все необходимые повязки. Когда мастера снова уложили на подушки, Мара послала слугу за вином и обратилась к Аракаси:
- Не разговаривай, пока не будешь готов.
Аракаси фыркнул:
- Я достаточно готов, чтобы вокруг меня не устраивали суматоху. - Он благодарно кивнул Люджану, когда тот собрался его оставить, и перевел на госпожу взгляд темных глаз. Теперь он снова был собран и деловит. - По меньшей мере еще три властителя убиты или ранены. Несколько других выбрались из дворца и сбежали в свои городские дома или вернулись в поместья. Список у меня составлен. - Он неловко шевельнулся и достал из складок рубахи листок бумаги.
Вернулся слуга с вином. Несколько раз сославшись на необходимость сохранять трезвую голову, Аракаси все-таки принял стакан. Он понемногу глотал напиток, а властительница тем временем просматривала его торопливые заметки, и краска - хотя бы отчасти - возвращалась на ее лицо.
- Все, кто погиб, были сторонниками Тасайо и властителя Кеды, отметила Мара. - Ты считаешь, что убийц нанимали ставленники кланов Ионани или Омекана?
Аракаси глубоко вздохнул и отставил стакан.
- Может быть и нет. Аксантукар из Оаксатукана тоже подвергся нападению.
Мара выслушала это без удивления: у Аксантукара были сильные соперники внутри его собственного клана.
- Как он себя чувствует?
- Вполне прилично. - Мастер тайного знания закрыл глаза и попытался расслабиться. Откинув голову и прислонившись затылком к стене, он добавил:
- Все нападавшие погибли, вот что странно. Они были из братства.
Но Аксантукар всегда был сильным бойцом, не зря же он некогда предводительствовал в варварском мире армиями Келевана. Мара присмотрелась к мастеру:
- Ты сказал не все, что знаешь.
- К сожалению, ты опять угадала, госпожа. - Аракаси открыл глаза, их мрачное выражение поразило Мару. - Делегация властителей явилась в дворцовые казармы с требованиями к коменданту императорского гарнизона. Они настаивали на том, чтобы три роты Имперских Белых охраняли Палату Совета. Комендант отказал: поскольку Свет Небес официально не созывал собрания Совета, гарнизон не несет никакой ответственности за охрану помещений Палаты. Обязанности, возложенные на коменданта, состоят в защите императорской семьи, и он не снимет с постов ни одного солдата, если император не даст других распоряжений.
Усилием воли подавив вспышку раздражения, Мара спросила:
- Когда вернется Свет Небес?
- Судя по донесениям, завтра около полудня.
Мара вздохнула:
- Тогда у нас не остается выбора. Нужно просто ждать. Как только Свет Небес вступит во дворец, порядок будет восстановлен.
Кевин поднял брови:
- Только благодаря его присутствию?
Аракаси сухо поправил:
- Благодаря присутствию пяти тысяч солдат, которые придут вместе с ним. - Он продолжал прерванное донесение. - Знатные вельможи, составлявшие делегацию, твердо стояли на своем. Кроме того, собравшиеся поздно ночью главные жрецы Двадцати Орденов объявили, что предательство в Мидкемии явилось знамением гнева богов. Цуранская традиция - так гласит их вердикт была нарушена, и Свет Небес уклонился от предначертанного ему пути, перейдя от попечении духовных к мирским заботам. Если бы Ичиндар сохранил за собой поддержку жрецов, он еще мог бы диктовать свою волю, но при нынешней расстановке сил ему, вероятно, придется уступить и дать согласие на собрание Совета.
- А это значит, что все должно решиться до полудня, - заключила Мара.
Основания для такого вывода были вполне очевидными. С того времени, когда император приложил руку к Большой Игре, случилось уже достаточно бедствий. Властители из Высшего Совета показали, что не сойдут с места, пока не добьются своего. При возвращении Ичиндара во дворец его должен приветствовать новый Имперский Стратег.
- Сегодня ночью, - спокойно предрек Аракаси, - это здание станет ареной сражения.
Кевин зевнул:
- А мы до этого успеем хоть сколько-нибудь поспать?
- Только утром, - разрешила Мара. - После полудня мы должны быть на Совете. От нынешних встреч во многом зависит, кому суждено пережить предстоящую ночь. А завтра те, кто останется в живых, назначат нового Имперского Стратега страны Цурануани.
Когда Аракаси собрался оторваться от своих подушек, Мара жестом остановила его.
- Нет, - сказала она твердо. - Ты останешься здесь и будешь набираться сил для дневных дел.
Мастер только взглянул на нее, но Мара заговорила так уверенно, как будто он вслух задал ей вопрос.
- Нет, - повторила она. - Это приказ. Только глупец может воображать, что Минванаби не заявят о своем присутствии. Ты сделал достаточно и даже более чем достаточно. Да и Кевин верно сказал ночью. Грозит ли что-нибудь Акоме или не грозит, я не покину Совет. Мы уже приготовились как могли к отражению атаки. Если наши усилия окажутся недостаточными - ну что ж: Айяки дома и под защитой.
Аракаси склонил забинтованную голову. Усталость его, как видно, была непомерной, ибо в следующий раз, когда Кевин взглянул на него, мастер лежал, расслабленно раскинувшись на циновке, и крепко спал.
* * *
В Палате Совета воздух был насыщен тревогой. Помимо Мары, многие правители явились в сопровождении стражи куда более многочисленной, чем дозволенный традицией почетный эскорт. Проходы между рядами и развилками были забиты вооруженными воинами, и зал больше напоминал казарменный плац перед выступлением войска в поход, чем чертог мудрых рассуждений. Каждый властитель держал своих солдат при себе, они рассаживались на полу у его ног или выстраивались вдоль ограждений между лестницами. Любой желающий перейти с места на место был вынужден с трудом и муками прокладывать путь, то и дело перешагивая через какого-нибудь воина, который мог лишь виновато склонять голову и бормотать извинения за причиненное неудобство.
Когда Мара протискивалась между свитами двух соперничающих группировок, Кевин процедил сквозь зубы:
- Если хоть один идиот вытащит здесь меч из ножен, сотни успеют умереть, прежде чем кто-нибудь догадается спросить, а в чем, собственно, дело.
Мара кивнула, а потом тихо сказала:
- Взгляни туда.
На нижней галерее наконец было занято кресло напротив помоста. Вокруг кресла плотным клином стояли воины в оранжевом с черным, а среди них, облаченный в боевые доспехи, мало чем отличающиеся от офицерской формы, восседал Тасайо из Минванаби. Если раньше Кевин был разочарован обыденным обликом покойного властителя Десио, этого никак нельзя было сказать о впечатлении, производимом его кузеном. Тасайо сидел в свободной, почти скучающей позе, но даже издалека невозможно было не почувствовать его молчаливого присутствия. Он напомнил Кевину тигра, лучшего сравнения мидкемиец не мог подобрать. Беглым взглядом Тасайо обвел Палату. Его глаза встретились с глазами Кевина лишь на мгновение, и все-таки властитель узнал раба. Лицо под ободком шлема осталось бесстрастным, но каждый из двух мужчин понял, что другой его заприметил.
- Он с очень большим вывертом, - заметил Кевин.
- И очень опасен, - заключил Хоппара. Он поднял кубок и осушил его до дна, после того как Мара отхлебнула глоток из своего. - Вот почему я должен либо исподтишка препятствовать попыткам Тасайо облечься в белое с золотом, либо открыто поддержать его и тем завоевать его благосклонность.
Мара поставила кубок на стол и, опустив ресницы, обдумывала возможные решения.
- Итак, ты просишь, чтобы я придумала для тебя способ поддержать еще какого-то претендента, который не станет с тобой ссориться из-за твоего негласного союза с Акомой, так, чтобы не навлечь при этом гнев Минванаби на семью Ксакатекас?
Хоппара кивнул с явным облегчением:
- Это был бы наиболее предпочтительный вариант.
Мара поднялась из-за стола, когда молодой Ксакатекас тоже собрался встать на ноги, она жестом показала ему, чтобы он оставался на месте:
- Твой отец никогда не разводил со мной церемоний в частных беседах, и я хотела бы сохранить этот обычай. - Пока Люджан выстраивал ее охрану у наружной двери, Мара сказала лишь то, что могла. - После того как я все хорошенько обдумаю вместе со своими советниками, я сообщу тебе о принятом решении, властитель Хоппара. Но ты должен понять: чтобы я смогла спасти тебя и защитить твой дом, мне потребуется от тебя помощь иного рода.
Юноша молча кивнул.
Коротко поклонившись, Мара направилась к двери.
Кевин задержался, окинув взглядом прелестный сад. Стена и казармы императорской стражи располагались на расстоянии не менее пятидесяти ярдов от перегородки. Весь тот час, что продолжалась беседа, военачальник Акомы не позволил себе расслабиться ни на миг.
- Прислушайся к доброму совету, - сказал Кевин властителю Ксакатекаса. - Расставь на посты двойную охрану и начинай превращать эти апартаменты в крепость. Трое или четверо властителей уже убиты у себя в постелях, и если у Имперских Белых нет крыльев, они нипочем не смогут перемахнуть через ту заднюю стену достаточно быстро, чтобы прийти тебе на выручку.
Он не успел еще догнать Мару и ее эскорт у дверей, когда их гостеприимный хозяин вызвал своего военачальника. Покидая апартаменты семьи Ксакатекас, Мара услышала за спиной твердый и резкий голос Хоппары, звучавший словно эхо приказов Чипино:
- Если здесь нечем воспользоваться, кроме пурпурных подушек и птичьих клеток, - это не мое дело! Просто закройте и закрепите эти дурацкие окна и забаррикадируйте все перегородки. Советы рыжего варвара некогда спасли жизнь моего отца в Цубаре, и я намерен серьезно отнестись к его предостережению!
Слуга, растерявшийся при этой вспышке, поспешил закрыть дверь, и Мара улыбнулась своему рабу-мидкемийцу:
- Хоппара очень славный юноша. Надеюсь, он доживет до того дня, когда сможет облачиться в мантию правителя своего дома.
- Я надеюсь, что все мы доживем, - хмуро откликнулся Кевин, когда товарищеский толчок Люджана послал его на положенное место в строю. - От этих игр вокруг избрания нового Стратега у меня уже живот болит.
Глава 3
ОКРОВАВЛЕННЫЕ МЕЧИ
Совет завершился. Близился вечер, для возвращения в апартаменты Мары был выбран не тот путь, каким они добирались до Палаты. Хотя собрание само по себе закончилось вполне спокойно, в воздухе чувствовалось напряжение, заставлявшее даже наиболее сильных властителей соблюдать осторожность. Текума Анасати не возражал против предложения Мары объединить отряды обоих домов на пути к занимаемым ими покоям. При том, что клан Ионани неожиданно оказался на виду - хотел он того или, нет: молодой властитель Тонмаргу рассматривался как один из претендентов на бело-золотой трон, и поддержка, которую Текума мог оказать ставленнику этого клана, приобретала жизненно важное значение. Для любого, кто хотел посеять замешательство в клане Ионани, самым верным средством добиться цели было бы убийство Текумы.
Когда Текума и его воины свернули по коридору в сторону окрашенной в красный цвет двери, он не кивнул на прощание и вообще держался так, словно никакой Мары и близко не бывало: вражеским соглядатаям не следовало ни видеть, ни предполагать, что между Анасати и Акомой существуют хоть мало-мальски теплые отношения.
Времена были для всех беспокойными.
Измотанная до изнеможения Мара наконец достигла своих покоев. После просторной, полной воздуха гостиной Ксакатекасов и огромной Палаты Совета ее собственное временное пристанище казалось душным и тесным. Мара устало опустилась на подушки в средней комнате, и к ней сразу приблизился Джайкен с запиской, которую оставил Аракаси.
Мара сломала печать, прочла сообщение и, нахмурившись, распорядилась:
- Скажи Люджану, пусть не снимает доспехов.
После этого она послала слугу за перьями и письменной доской.
Смирившись с неизбежным и пристроившись в привычном уголке, Кевин наблюдал, как его хозяйка поспешно написала два коротких послания и вручила их своему военачальнику со словами:
- Этим властителям надо объяснить, что мы не располагаем более подробными сведениями. Если они не уверены, что могут защищаться самостоятельно, пусть сразу же присоединяются к нам.
- В чем дело? - спросил Кевин, напрягая голос, чтобы быть услышанным на фоне громыхания доспехов: Люджан отобрал себе отряд из числа воинов, свободных от дежурства, и теперь они торопливо облачались для выхода.
Мара передала слуге перепачканное перо и вздохнула:
- Один из агентов Аракаси подслушал разговоры между членами какой-то банды, прячущейся в саду дворца. Кто-то из этих неизвестных не поостерегся и назвал вслух имена, да еще упомянул, что их послали для нападения на апартаменты двух властителей, которых угораздило оказаться врагами Инродаки. К любому, кто стоит поперек дороги этой клике, нам следует относиться как к возможному союзнику. Поэтому я сочла, что надо предупредить этих двоих. - Она задумчиво потерла подбородок. - Я подозреваю, что Инродака и его приятели будут поддерживать Тасайо.
В комнату вошла единственная горничная, находившаяся в резиденции. Повинуясь кивку госпожи, она принялась извлекать шпильки из замысловатой многоэтажной прически Мары и сняла ожерелья из резного нефрита и янтаря. Мара терпеливо выносила эту процедуру, прикрыв глаза.
- Хорошо бы нас самих кто-нибудь предупредил, чего именно нам следует опасаться, - заметила она.
Из кармана, который отнюдь не был предусмотрен в покрое рубахи цуранского раба, Кевин вытащил нечто весьма похожее на мясницкий нож. Повернув его лезвием к лампе и убедившись в отсутствии изъянов, строптивый раб произнес:
- Мы готовы. А уж когда они пожалуют - какое это имеет значение?
Мара открыла глаза:
- На кухне стащил? Иметь оружие - это смерть для тебя!
- Иметь свое мнение - это тоже смерть для раба, однако же ты меня пока не повесила. - Кевин взглянул на нее в упор:
- Если на нас сегодня нападут, я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать, как тебя убивают, только из почтения к твоей уверенности, что смирным поведением я могу заслужить лучшую участь в следующем рождении. Я намерен перерезать несколько глоток. - Сейчас он не шутил.
Мара чувствовала себя слишком усталой, чтобы ввязываться в спор. Джайкен наверняка знал о пропаже ножа, однако не счел нужным доложить о хищении. Значит, разговоры на эту тему будут встречены пожиманием плеч и пустыми взглядами, если она сама не задаст прямой вопрос. Между хадонрой и рабом из Мидкемии сложились весьма необычные отношения. Почти по любому поводу у них возникали бесконечные препирательства, но в тех немногих делах, в которых их мнения сходились, они держались заодно, словно их связывала клятва на крови.
* * *
Незадолго до полуночи в наружную дверь постучали.
- Кто идет? - спросил часовой.
- Дзанваи!
Высвободившись из объятий Кевина и стряхнув дремоту, Мара повелительно распорядилась:
- Откройте дверь!
Она хлопнула в ладоши, подзывая служанку, и приказала подать верхнее платье, а Кевину жестом напомнила, чтобы он принял более подобающую позу. Тем временем воины подняли тяжелый брус и оттащили столешницу, исполнявшую роль крепостной решетки. Дверь открылась в темный коридор, не освещенный ни одной лампой, и на пороге появился старый властитель, лицо которого было в крови - по всей видимости, от удара в голову. Его поддерживал один стражник, также раненный, - который то и дело оглядывался через плечо, словно опасаясь преследования. Люджан поторопил обоих пройти в комнаты, а сам помог воинам запереть и забаррикадировать дверь. Мара приказала вытащить спальную циновку из комнаты, служившей в качестве офицерской казармы. Слуги освободили раненого воина от необходимости поддерживать хозяина и помогли престарелому властителю поудобнее устроиться на подушках.
Сотник Кенджи, явившийся с целым мешком целебных снадобий, промыл и перевязал рану на голове старца, а один из воинов Мары помог солдату снять доспехи. Полученные им порезы также не остались без внимания: те, которые были поглубже, были смазаны бальзамом и туго перевязаны. Ничего опасного для жизни у обоих пострадавших не обнаружилось. Мара послала слугу за вином, а затем спросила, что же случилось.
Все еще бледный от пережитого потрясения и боли, старый властитель устремил на хозяйку слезящиеся глаза:
- Злой рок, госпожа. Я засиделся за ужином с моим кузеном Деканто из Омекана, разговор шел о моей поддержке его притязаний на белое с золотом. Когда я уже готовился отправляться восвояси, в его апартаменты вдруг ворвалось множество солдат в черных доспехах без каких-либо отличительных признаков. Целью их нападения был властитель Деканто... а я просто оказался у них на пути. Когда мы покинули место боя, Деканто еще сражался.
Слуга принес поднос с наполненными кубками. Мара дождалась, пока ее гости взяли по кубку, а потом деликатно поинтересовалась:
- Кто же послал таких солдат?
Старый властитель отведал вина, слабой улыбкой дав понять, что оценил его превосходный вкус, а потом не удержался от гримасы: боль от раны напоминала о себе при малейшем движении.
- Боюсь, это может оказаться любой из шестерых других его кузенов. Омекан - большой клан, а Альмеко не оставил ясных указаний относительно его будущего наследника из числа племянников Оаксатуканов. Деканто казался очевидным преемником...
- Но кому-то это не казалось очевидным, - вставила Мара.
Властитель Дзанваи пустился в рассуждения:
- Деканто - первый сын старшей сестры Альмеко. Аксантукар старше годами, ибо он родился раньше, но его мать была младшей сестрой, отсюда и вся путаница. Альмеко - будь проклята его черная душа - воображал, что он бессмертен. Жена, шесть наложниц - и ни одного сына или дочери.
Подумав и выпив глоток вина, Мара предложила:
- Я буду рада, если ты останешься у меня, господин. Если же ты предпочитаешь собственные покои, я пошлю стражника, чтобы он тебя проводил.
Старик склонил голову:
- Госпожа, я у тебя в долгу. Если можно, я останусь. Вокруг творятся убийства. Мой почетный эскорт состоял из пяти воинов. Мы унесли ноги по меньшей мере от шести подозрительных компаний... Боюсь, что четверо из моих воинов сейчас мертвы или умирают. Нам попадались и другие вооруженные банды, но, благодарение богам, они не обратили внимания ни на последнего оставшегося при мне воина, ни на меня.
Без шума и суеты Люджан удвоил стражу у дверей. Затем он прислонился к дверной раме между комнатами и по привычке покосился на лезвие своего клинка, прежде чем спросить:
- Они все одеты в такие же черные доспехи, как и те, кто напал на вас?
- Я не заметил, - признался старик.
Раненый воин оказался более наблюдательным. Немного приободрившись от выпитого вина, он прохрипел:
- Нет. Некоторые действительно были похожи на тех. Другие - в форме Минванаби - черной с оранжевым... Властитель Тасайо, должно быть, прибыл в Кентосани. А еще нам попадались... ну, эти... из Братства Камои.
Мара чуть не сплюнула от омерзения:
- Убийцы! Здесь, в Имперском дворце?
Над сверкающим безупречным клинком Люджана встретились взгляды военачальника и его госпожи. Она помнила, а он знал, что некогда Мара едва не погибла от рук фанатика из ордена наемных убийц, засланного в ее дом властителем Джингу из Минванаби.
Воин бесстрастно продолжал:
- Да, госпожа, это были убийцы из братства. Черные рубахи и головные повязки, руки выкрашены в красный цвет, мечи привязаны за спиной. Они приблизились неслышно, посмотрели на наши цвета, чтобы определить, из какого мы дома, и так же неслышно скрылись за углом. Сегодня не мы были их намеченной жертвой.
Кевин поднялся с места и, присоединившись к Люджану у дверного проема, тихо спросил:
- Что такое "братство"?
Люджан провел большим пальцем по своему клинку, и хотя никаких новых зазубрин он не обнаружил, лицо у него оставалось крайне хмурым.
- Братства, - сухим бесцветным голосом сообщил он, - это общины, что-то вроде семей, только они не входят ни в один клан и честь их нимало не заботит. Каждая такая община не обязана преданностью никому и ничему, они подчиняются только обехану, великому магистру, и своему разбойничьему кодексу крови. Выражаясь вежливо, это преступники, не уважающие традиций. Меч блеснул в свете лампы, когда военачальник повернул его другой стороной. - Некоторые из общин, например Братство Камои, сделали из своего грязного ремесла некое подобие извращенной религии. Они верят, что души их жертв это и есть настоящие молитвы во славу Туракаму. По их понятиям, убийство это святое деяние. - Люджан вложил меч в ножны, и в его тоне послышалась нотка невольного восхищения:
- Они чрезвычайно опасные враги. Многие из них тренируются с детства и убивают весьма умело. Их называют "Жало Камои".
- Я знаю, кто желает моей смерти, - сказала Мара, забыв, что сжимает в руке поднятый кубок. - У Тасайо достаточно силы, чтобы угрожать мне напрямую. Но кто же смеет нанимать убийц из братства для нападений во дворце?
Властитель Дзанваи устало пожал плечами:
- Времена наступили тревожные. Страсти накалились настолько, что многим может показаться соблазнительной возможность раз и навсегда покончить с соперником, а покушения братства всегда организуются так, что выявить нанимателя никому не удается.
- Брат может убить брата, не опасаясь обвинения в нарушении семейной преданности. - Мара поставила кубок и сцепила руки, желая унять дрожь в пальцах. - Мне уже почти хочется открытой войны.
Ее слова были встречены горьким смехом.
- Мертвый - он и есть мертвый, - сказал властитель Дзанваи. - А любая схватка на поле боя закончится победой Минванаби. - Он тоже поставил свой кубок. - По моему суждению, вероятнее всего, что убийц из братства нанял Тасайо просто потому, что вид его войск, откровенно выставленных напоказ, может напугать возможных союзников. И напутать так сильно, что они переметнутся на сторону какого-нибудь его конкурента. Кроме того, ходят слухи, что Минванаби и раньше не гнушались услугами братств. - Мара знала наверняка, что это не просто слухи, а чистая правда, однако она предпочла об этом умолчать. - Интересно другое: кто посылает солдат, не носящих цвета какого-либо дома, разгуливать по дворцу?
С великой печалью и не сразу Мара признала истину. В ее распоряжении были только догадки и никаких определенных сведений. Она позвала слуг и велела освободить одну из гостевых комнат, занятых воинами, для властителя Дзанваи.
- Отдыхай получше, - сказал он Маре, когда солдат Акомы помог ему подняться на затекшие ноги. - Будем надеяться, что все мы доживем до утра.
* * *
В течение всей ночи дворец то и дело оглашался выкриками, топотом бегущих ног и изредка - стуком мечей где-то вдали. Никто не спал, разве что урывками. Мара лежала долгие часы в объятиях Кевина, время от времени впадая в тягостное забытье, перемежающееся кровавыми кошмарами. Солдаты сменяли друг друга на постах, готовые к отражению любой атаки на покои их госпожи.
За час до рассвета послышался стук в дверь. Воины выхватили мечи.
- Кто идет? - прозвучал окрик Люджана.
Отозвался тихий голос. Голос Аракаси. Мара вмиг отказалась от безуспешных попыток заснуть. Мановением руки она отослала горничную, которая подбежала, чтобы помочь госпоже одеться. Дверь снова отворили и впустили мастера тайного знания. Его волосы слиплись от запекшейся крови, и одну руку он бережно поддерживал другой, бросалась в глаза огромная багровая опухоль над запястьем.
Люджану хватило одного взгляда на эти зловещие признаки.
- Понадобятся услуги костоправа, - коротко бросил он и помог мастеру добраться до спальной циновки, где до того коротал ночь властитель Дзанваи.
- Никаких костоправов, - буркнул Аракаси, откинувшись на подушки. Вокруг лютует хаос. Чтобы послать гонца за костоправом, придется дать ему для охраны половину роты, иначе он напорется на нож, прежде чем добежит до ближайшей развилки. - Мастер тайного знания многозначительно взглянул на Люджана. - Так что для нас вполне сойдут твои навыки походного врачевания.
Мара хлопнула в ладоши, подзывая горничную:
- Найди Джайкена. Скажи, чтобы принес чего-нибудь горячительного, да покрепче.
Аракаси протестующим жестом поднял здоровую руку:
- Никакого горячительного. Я должен многое рассказать, а меня так двинули по темечку, что голова и без того кружится. Если еще и выпить чего-то крепкого, то совсем одурею.
- Так что же случилось? - спросила Мара.
- Случилось сражение между неизвестными воинами в черных доспехах и десятком убийц из Братства Камои.
Аракаси замолчал, когда Люджан приступил к осмотру раны у него на голове. Отстегнув свои налокотники, военачальник начал удалять засохшие струпья на голове мастера с помощью лоскутков ткани и воды, которую принесла в тазике горничная.
Когда рана стала доступна для обозрения, Люджан тихо приказал девушке:
- Принеси лампу.
Она повиновалась, и Мара выжидала, пока Люджан водил лампу перед лицом Аракаси туда-сюда, наблюдая, как тот провожает взглядом блуждающий огонек.
- Как-нибудь выживешь, - обнадежил Люджан мастера. - Но шрам может зарасти седыми волосами.
У Аракаси вырвалось проклятие. Человеку его профессии меньше всего хотелось бы обзавестись запоминающейся "особой приметой".
Затем Люджан занялся пострадавшей рукой.
- Госпожа, - сказал он мягко, - тебе, может быть, лучше перейти в соседнюю комнату, но оставь мне Кевина и одного из воинов... такого, который побеждает в состязаниях по борьбе.
Аракаси невнятно запротестовал, а потом настоятельно потребовал:
- Только Кевина.
* * *
Когда Маре разрешили вернуться, мастер тайного знания выглядел намного бледнее, чем раньше. По его лицу ручьями стекал пот, но он даже ни разу не охнул, пока Люджан вправлял ему вывихнутую руку. Вернувшись в свой излюбленный угол, Кевин отозвался обо всем этом так:
- Твой мастер тайного знания несгибаем, как старая кожаная сандалия.
Мара терпеливо ждала, пока ее военачальник закреплял в лубке руку Аракаси и накладывал все необходимые повязки. Когда мастера снова уложили на подушки, Мара послала слугу за вином и обратилась к Аракаси:
- Не разговаривай, пока не будешь готов.
Аракаси фыркнул:
- Я достаточно готов, чтобы вокруг меня не устраивали суматоху. - Он благодарно кивнул Люджану, когда тот собрался его оставить, и перевел на госпожу взгляд темных глаз. Теперь он снова был собран и деловит. - По меньшей мере еще три властителя убиты или ранены. Несколько других выбрались из дворца и сбежали в свои городские дома или вернулись в поместья. Список у меня составлен. - Он неловко шевельнулся и достал из складок рубахи листок бумаги.
Вернулся слуга с вином. Несколько раз сославшись на необходимость сохранять трезвую голову, Аракаси все-таки принял стакан. Он понемногу глотал напиток, а властительница тем временем просматривала его торопливые заметки, и краска - хотя бы отчасти - возвращалась на ее лицо.
- Все, кто погиб, были сторонниками Тасайо и властителя Кеды, отметила Мара. - Ты считаешь, что убийц нанимали ставленники кланов Ионани или Омекана?
Аракаси глубоко вздохнул и отставил стакан.
- Может быть и нет. Аксантукар из Оаксатукана тоже подвергся нападению.
Мара выслушала это без удивления: у Аксантукара были сильные соперники внутри его собственного клана.
- Как он себя чувствует?
- Вполне прилично. - Мастер тайного знания закрыл глаза и попытался расслабиться. Откинув голову и прислонившись затылком к стене, он добавил:
- Все нападавшие погибли, вот что странно. Они были из братства.
Но Аксантукар всегда был сильным бойцом, не зря же он некогда предводительствовал в варварском мире армиями Келевана. Мара присмотрелась к мастеру:
- Ты сказал не все, что знаешь.
- К сожалению, ты опять угадала, госпожа. - Аракаси открыл глаза, их мрачное выражение поразило Мару. - Делегация властителей явилась в дворцовые казармы с требованиями к коменданту императорского гарнизона. Они настаивали на том, чтобы три роты Имперских Белых охраняли Палату Совета. Комендант отказал: поскольку Свет Небес официально не созывал собрания Совета, гарнизон не несет никакой ответственности за охрану помещений Палаты. Обязанности, возложенные на коменданта, состоят в защите императорской семьи, и он не снимет с постов ни одного солдата, если император не даст других распоряжений.
Усилием воли подавив вспышку раздражения, Мара спросила:
- Когда вернется Свет Небес?
- Судя по донесениям, завтра около полудня.
Мара вздохнула:
- Тогда у нас не остается выбора. Нужно просто ждать. Как только Свет Небес вступит во дворец, порядок будет восстановлен.
Кевин поднял брови:
- Только благодаря его присутствию?
Аракаси сухо поправил:
- Благодаря присутствию пяти тысяч солдат, которые придут вместе с ним. - Он продолжал прерванное донесение. - Знатные вельможи, составлявшие делегацию, твердо стояли на своем. Кроме того, собравшиеся поздно ночью главные жрецы Двадцати Орденов объявили, что предательство в Мидкемии явилось знамением гнева богов. Цуранская традиция - так гласит их вердикт была нарушена, и Свет Небес уклонился от предначертанного ему пути, перейдя от попечении духовных к мирским заботам. Если бы Ичиндар сохранил за собой поддержку жрецов, он еще мог бы диктовать свою волю, но при нынешней расстановке сил ему, вероятно, придется уступить и дать согласие на собрание Совета.
- А это значит, что все должно решиться до полудня, - заключила Мара.
Основания для такого вывода были вполне очевидными. С того времени, когда император приложил руку к Большой Игре, случилось уже достаточно бедствий. Властители из Высшего Совета показали, что не сойдут с места, пока не добьются своего. При возвращении Ичиндара во дворец его должен приветствовать новый Имперский Стратег.
- Сегодня ночью, - спокойно предрек Аракаси, - это здание станет ареной сражения.
Кевин зевнул:
- А мы до этого успеем хоть сколько-нибудь поспать?
- Только утром, - разрешила Мара. - После полудня мы должны быть на Совете. От нынешних встреч во многом зависит, кому суждено пережить предстоящую ночь. А завтра те, кто останется в живых, назначат нового Имперского Стратега страны Цурануани.
Когда Аракаси собрался оторваться от своих подушек, Мара жестом остановила его.
- Нет, - сказала она твердо. - Ты останешься здесь и будешь набираться сил для дневных дел.
Мастер только взглянул на нее, но Мара заговорила так уверенно, как будто он вслух задал ей вопрос.
- Нет, - повторила она. - Это приказ. Только глупец может воображать, что Минванаби не заявят о своем присутствии. Ты сделал достаточно и даже более чем достаточно. Да и Кевин верно сказал ночью. Грозит ли что-нибудь Акоме или не грозит, я не покину Совет. Мы уже приготовились как могли к отражению атаки. Если наши усилия окажутся недостаточными - ну что ж: Айяки дома и под защитой.
Аракаси склонил забинтованную голову. Усталость его, как видно, была непомерной, ибо в следующий раз, когда Кевин взглянул на него, мастер лежал, расслабленно раскинувшись на циновке, и крепко спал.
* * *
В Палате Совета воздух был насыщен тревогой. Помимо Мары, многие правители явились в сопровождении стражи куда более многочисленной, чем дозволенный традицией почетный эскорт. Проходы между рядами и развилками были забиты вооруженными воинами, и зал больше напоминал казарменный плац перед выступлением войска в поход, чем чертог мудрых рассуждений. Каждый властитель держал своих солдат при себе, они рассаживались на полу у его ног или выстраивались вдоль ограждений между лестницами. Любой желающий перейти с места на место был вынужден с трудом и муками прокладывать путь, то и дело перешагивая через какого-нибудь воина, который мог лишь виновато склонять голову и бормотать извинения за причиненное неудобство.
Когда Мара протискивалась между свитами двух соперничающих группировок, Кевин процедил сквозь зубы:
- Если хоть один идиот вытащит здесь меч из ножен, сотни успеют умереть, прежде чем кто-нибудь догадается спросить, а в чем, собственно, дело.
Мара кивнула, а потом тихо сказала:
- Взгляни туда.
На нижней галерее наконец было занято кресло напротив помоста. Вокруг кресла плотным клином стояли воины в оранжевом с черным, а среди них, облаченный в боевые доспехи, мало чем отличающиеся от офицерской формы, восседал Тасайо из Минванаби. Если раньше Кевин был разочарован обыденным обликом покойного властителя Десио, этого никак нельзя было сказать о впечатлении, производимом его кузеном. Тасайо сидел в свободной, почти скучающей позе, но даже издалека невозможно было не почувствовать его молчаливого присутствия. Он напомнил Кевину тигра, лучшего сравнения мидкемиец не мог подобрать. Беглым взглядом Тасайо обвел Палату. Его глаза встретились с глазами Кевина лишь на мгновение, и все-таки властитель узнал раба. Лицо под ободком шлема осталось бесстрастным, но каждый из двух мужчин понял, что другой его заприметил.