— Пожалуй.
   — Вот и постарайся одержать над ним верх, когда тебе откроется хоть малейшая возможность затмить его этими своими качествами.
   — Не уверен, что мне это удастся.
   — Ты все же попробуй, — улыбнулся эльф. — Но в любом случае все, что бы ни делали вы оба, навряд ли окажет влияние на Каролину. Она со свойственным ей упорством будет продолжать вести себя с тобой и Роландом так, как считает нужным. Она по-детски восхищается тобой, и сдается мне, что чувство ее сродни тому, во власти которого оказался юный Томас при виде моей матери. И даже если ты станешь вести себя, как неотесанный мужлан, это не заставит принцессу переменить отношение к тебе… До тех самых пор, пока все это не надоест ей самой. А пока она наверняка видит в тебе своего будущего консорта.
   — Консорта? — недоверчиво переспросил Паг.
   Калин снова рассмеялся своим мелодичным смехом.
   — Дети часто всерьез задаются вопросами, которые им суждено решить лишь в зрелые годы. Скорее всего, Каролина выбрала тебя для этой роли не благодаря твоим реальным или мнимым преимуществам перед другими соискателями, — по лицу Калина скользнула тень улыбки, — а лишь потому, что ты ведешь себя с ней уклончиво и сдержанно. Ведь Каролина упряма, своевольна и, как большинство избалованных детей, любит настоять на своем. Не тужи, сквайр Паг! Время решит этот вопрос за вас с нею!
   Паг прислонился спиной к остывшей печке и, сжав виски ладонями, страдальчески пробормотал:
   — У меня все это просто в голове не укладывается! Представляете, ведь едва ли не половина мальчишек в замке по уши влюблены в принцессу! Если бы они знали, каково это — испытать на себе ее… привязанность. — Он закрыл глаза и добавил: — Надо же, я был уверен, что она и Роланд…
   — Принцесса просто стремится пробудить в твоей душе ревность и потому порой бывает любезна с ним. Скверно, однако, что она посеяла вражду между вами.
   Паг задумчиво кивнул:
   — Мне тоже жаль, что так вышло. Роланд в сущности неплохой парень, и прежде мы с ним всегда ладили. Он стал задевать меня только после случая с троллями, когда я получил то же придворное звание, что и у него. До сих пор мне удавалось делать вид, что я не замечаю его неприязни, но не может же это тянуться вечно! Наверное, мне надо будет поговорить с ним.
   — Это мудрое решение. Но не удивляйся, если Роланд уйдет от разговора. Боюсь, он весь во власти ее чар.
   У Пага разболелась голова от обсуждений столь волнующего предмета и, услыхав от Калина о чарах, он решил сменить тему разговора.
   — Расскажите мне о вашей магии. Калин!
   — Она зародилась в глубокой древности, — сказал эльф. — Магической силой наделены мы сами и все, что нас окружает, все изделия наших рук и наши жилища. В башмаках, сработанных эльфами, даже самые неуклюжие из людей ступают почти бесшумно, а стрелы, выпущенные из наших луков, без промаха поражают цель. Такова природа нашей магии. Ее нелегко постичь и еще труднее управлять ею. Этим умением обладают лишь наши волшебники, такие, как Тэйтар. Но это непросто даже и для них, ибо наша магия противится любому, кто пытается овладеть ее силой. Она пронизывает весь Эльвандар, словно воздушные потоки, и порой бывает столь же осязаема, как порыв сильного ветра. Люди не зря называют наши леса заколдованными. Мы прожили в них не одно столетие, мы сроднились с ними, и они стали олицетворением созданной нами магии, ее хранителями и одним из питающих ее источников. Поэтому обитатели Эльвандара пребывают в довольстве, покое и полной безопасности под сенью своих лесов. Ведь никто не может проникнуть туда незваным — разве что посредством волшебства еще более сильного, нежели наше. Любому же, кто дерзнет приблизиться к нашим границам, замышляя зло, не удается преодолеть незримую преграду, встающую перед ним на подступах к Эльвандару, и он поворачивает назад. Но так было не всегда. Прежде, в начале времен, среди нас жили и моррелы, которых вы называете Братством Темной Тропы. Когда произошел Великий Раскол, мы изгнали их из наших лесов, и с тех пор Эльвандар начал меняться, постепенно приобретая те черты и свойства, которыми он наделен нынче. Он стал нашим домом, нашей душой, сутью и смыслом всей нашей жизни.
   — А правда, что Братья Темной Тропы сродни вам, эльфам? — спросил Паг.
   Калин ответил не сразу. Глаза его подернулись дымкой, и Пагу показалось, что свет, которым они лучились, внезапно потускнел и вскоре вовсе погас.
   — Мне придется ответить тебе, хотя обычно мы избегаем разговоров на эту тему, — сказал он наконец, — потому что правда слишком горька для нас. Да, между моррелами и нами существует родство, хотя и не весьма близкое. Они и вправду во многом сохранили черты внешнего сходства с нами. Настанет время, и они вернутся к нам. Наши волшебники говорят, что однажды настанет день Великого Возвращения… — Калин умолк и вопросительно взглянул на Пага, словно давая понять, что разговор этот ему неприятен.
   — Простите, если я ненароком… — поспешно проговорил Паг, но Калин, махнув рукой, прервал его извинения.
   — Любопытство — весьма похвальное свойство для ученика чародея, — с добродушной улыбкой сказал он. — Но мне, право же, нечего добавить к тому, что я тебе поведал.
   Эльфийский принц засиделся у Пага до глубокой ночи. Разговорам их не было конца. Пагу весьма польстило то, что Калин интересовался его делами и внимательно прислушивался к его суждениям.
   Наконец принц поднялся с пола и стал прощаться.
   — Мне совестно, что я отнял у тебя столько времени, — сказал он. — Хотя мы, эльфы, спим мало, я устал и чувствую, что пора отдохнуть. Что уж говорить о тебе!
   — Спасибо, что удостоили меня своей беседой! Я готов был бы проговорить с вами не одну ночь кряду, — возразил Паг и с улыбкой добавил: — Благодарю вас и за то, что вы говорили со мной о Каролине.
   — Тебе это было просто необходимо!
   Паг проводил Калина до входа в главный зал, где поручил его заботам дежурного лакея, и вернулся к себе. Он растянулся на своем жестком ложе, куда вскоре взобрался и вымокший под дождем Фантус. Дракон долго ворочался, устраиваясь поудобнее, и в конце концов сладко заснул. Паг был слишком взволнован событиями минувшего дня, чтобы, подобно Фантусу, безмятежно задремать на соломенном тюфяке. Он поднялся, затопил печь и долго смотрел на плясавшие в ней языки пламени, в отблесках которого перед ним попеременно представали Каролина, эльфы и моррелы, Томас, Кулган и чужеземные разведчики в ярких разноцветных одеяниях.
   К утру известие о появлении чужеземцев близ Эльвандара облетело весь замок и вселило ужас в сердца придворных и слуг. Все только и говорили что о кровожадных цурани, готовых посягнуть на земли Крайди, а то и всего Королевства. Строились различные, порой самые невероятные предположения об ответных мерах герцога. Никто не сомневался лишь в одном: его сиятельство Боуррик кон Дуан, герцог Крайди, не из тех, кто будет сидеть сложа руки перед лицом столь грозной опасности. Он непременно, и притом в самое ближайшее время, позаботится о защите своих подданных.
   Сидя на небольшой копне сена близ воинских казарм, Паг с любопытством наблюдал, как Томас атаковал невысокий деревянный столб, упражняясь во владении мечом. Он то рубил «противника» сплеча, то наносил удары сбоку, колол его острием и бил плашмя. После каждого выпада Томас недовольно морщился и мотал головой и наконец с отвращением отшвырнул от себя тяжелый меч.
   — Ничего-то у меня сегодня не выходит! — Он отер с лица пот, подошел к копне и уселся рядом с Пагом. Интересно, о чем они теперь говорят?
   Паг пожал плечами. Второе совещание герцога с эльфами длилось уже несколько часов. Досадуя, что нынче их не пригласили в кабинет, мальчишки все это время слонялись по двору. Им было тоскливо и вместе с тем тревожно. Время словно замедлило свой ход.
   Но вот двор стал постепенно заполняться народом. Слуги и подмастерья заторопились к главным воротам.
   — Побежали! — крикнул Томас. Он проворно спрыгнул с копны и затерялся в толпе.
   Паг кивнул и, соскочив на землю, поспешил вслед за длинноногим Томасом.
   Когда они выбежали на главный двор, стражи уже выстраивались у распахнутых ворот. Дождь прекратился незадолго до рассвета, но день выдался более холодный, чем накануне, и в воздухе чувствовалось приближение зимы. Мальчики снова забрались на воз с сеном. Томас поежился от холода и обхватил руками плечи.
   — Похоже, снег в нынешнем году выпадет рано. Может, уже сегодня или завтра.
   — Нет, навряд ли. Никогда еще зима не приходила так рано! — Паг критически оглядел друга с ног до головы и покачал головой.
   — Что же это ты не надел свой плащ? Ведь ты весь в поту после своих упражнений! Так недолго и лихорадку схватить!
   Томас досадливо поморщился.
   — С чего это ты вздумал пилить меня? Прямо как матушка!
   Паг скорчил свирепую гримасу и подбоченился. В голосе его послышались ворчливые нотки:
   — И не вздумай тогда хныкать и жаловаться, что у тебя горло болит, и не выпрашивай мятных лепешек от простуды, потому что ты их не получишь! Кашляй и чихай, сколько влезет, неслух этакий! Будешь знать, как бегать полураздетым по морозу! Вот так-то, Томас, сын Мегара!
   Томас так и покатился со смеху:
   — Ну точь-в-точь она!
   В этот момент двери замка с шумом распахнулись, и оба мальчика, стремительно повернувшись на этот звук, увидели вышедших на ступени крыльца эльфов и придворных, предшествуемых герцогом, который шел рука об руку с королевой эльфов. Агларанна произнесла несколько слов на эльфийском языке, и негромкие звуки ее мелодичного голоса, как и прежде, разнеслись по всему обширному двору, перекрыв гул толпы. Издалека со стороны конюшен послышался дробный стук копыт, и вскоре двенадцать белоснежных лошадей с развевающимися гривами выстроились перед крыльцом.
   Эльфы спустились со ступеней, легко и грациозно вспрыгнули на спины своих удивительных коней и, отсалютовав на прощание герцогу и принцам, галопом промчались сквозь распахнутые ворота.
   В течение нескольких минут после того, как они исчезли из виду, толпа слуг и подмастерьев оставалась безмолвной и недвижимой. Большинство собравшихся здесь людей в первый и почти наверняка в последний раз в своей жизни видели эльфов и их легендарных коней. Когда-нибудь они станут рассказывать об этом своим детям и внукам.
   Наконец все разошлись, каждый вернулся к прерванным работам. Паг участливо опустил руку на плечо Томаса, чей неподвижный взор был устремлен на захлопнувшиеся за эльфами ворота.
   — Эй, что это с тобой?
   — Я непременно должен побывать в Эльвандаре!
   Паг понял, что творилось в его душе, и мягко произнес:
   — Может быть, твое желание когда-нибудь осуществится. — Он тряхнул головой и заговорил гораздо более убежденно: — Хотя я, признаться, сомневаюсь в этом. Пройдет несколько лет, и мы с тобой выучимся своим ремеслам. Я стану чародеем, как Кулган, а ты солдатом. Может, даже офицером. Мы успеем состариться и умереть, а у эльфов тем временем ничегошеньки не изменится, и королева Агларанна будет все так же править своим народом.
   Томас толкнул Пага в грудь, и тот свалился на мягкую солому. Следом за ним и сам Томас растянулся на возу.
   — Это мы еще посмотрим! Я обязательно проберусь в Эльвандар! — Он уселся Пагу на грудь и вскинул вверх обе руки.
   — Я стану знаменитым воином, я увенчаю себя славой блестящих побед над этими цурани, и она примет меня как почетного гостя! Что ты на это скажешь?
   Паг расхохотался, безуспешно пытаясь столкнуть Томаса со своей груди:
   —А я, я стану величайшим магом Королевства!
   Мальчишки едва не задохнулись от смеха, но в самый разгар их веселья снизу послышался густой бас:
   — Паг! Вот ты, оказывается, где!
   Томас кубарем скатился с воза, Паг встал на колени и перегнулся вниз. Рядом с телегой, подбоченясь, стоял низкорослый, кряжистый кузнец Гарделл. Его огромные ладони были выпачканы сажей, кожаный фартук, пестревший прорехами, обтягивал бочкообразный живот. Всю нижнюю часть лица Гарделла скрывала пышная черная борода, а голову, почти лишенную растительности, увенчивал серый шерстяной колпак.
   — А я-то ищу тебя повсюду! — прогудел кузнец добродушно-ворчливым тоном. — Кулган с утра, значит, просил выковать вытяжной зонт для твоей печурки. Так я его сделал. Можешь получить.
   Паг спрыгнул наземь, и они с Томасом побежали вслед за широко шагавшим Гарделлом в кузню, располагавшуюся неподалеку от конюшен.
   — До чего умно ты придумало этим капюшоном! — простодушному восхищению кузнеца не было пределов. — Я, значит, уже без малого тридцать лет стою у горна, а до такой простой вещи, как вытяжной зонт для комнатных печурок, за все это время не додумался! Когда мастер Кулган растолковал мне, что к чему, я все свои дела побросал, чтоб за него приняться.
   В закопченной кузне меж большим и малым горнами высилась груда принесенных для починки изделий из металла. Здесь были мечи и шлемы, щиты, копья и серпы, а также множество кастрюль и сковородок. Гарделл подошел к одной из наковален и снял с нее металлический колпак для печки Пага. Тот был невелик — примерно три фута в длину и столько же в ширину и в высоту, и равномерно сужался кверху. На полу у наковальни лежали трубы, по которым дым должен был выходить из каморки Пага во двор.
   Гарделл протянул свое изделие мальчикам.
   — Глядите, какой легкий! Я его сделал из жести, чтобы он часом не обвалился и не разбил твою печурку, Паг! — Он указал носком башмака на прислоненные к массивному столу металлические прутья. — Мы пробьем в полу отверстия и укрепим их там, чтоб они поддерживали зонт. На это потребуется время, но в конце концов эта штуковина будет работать как надо!
   Паг широко улыбнулся. Ему было приятно видеть, что его идея так скоро обрела конкретное воплощение. Серьезность, с какой мастер кузнец отнесся к его задумке, польстила его самолюбию.
   — А когда мы сможем установить все это?
   — Прямо теперь, если не возражаешь. Не скрою, мне самому не терпится поглядеть, как она себя поведет.
   Паг поднял с пола одно из колен трубы, Томас — другое и несколько железных прутьев. Мальчики вышли из кузни и направились к башне чародея. Следом за ними, широко осклабившись, вышагивал Гарделл с вытяжным зонтом в руках.
   Кулган, глубоко о чем-то задумавшись, возвращался к себе. Он машинально нажал на ручку двери, отворил ее, взялся за перила лестницы и стал подниматься в свою башню. Внезапно сверху послышались оглушительный грохот и крики:
   — Берегись!
   Чародей вздрогнул и, внезапно увидев несущийся прямо на него огромный камень, поспешно сбежал со ступеней и прижался к стене. Булыжник прогрохотал по лестнице со скоростью выпущенного из катапульты снаряда и замер у выхода из башни. В воздух взметнулся столб пыли.
   Кулган громко чихнул и, покачивая головой, возобновил свой путь.
   Навстречу ему бежали Томас и Паг. Убедившись, что огромный булыжник, скатившись по лестнице, никому не причинил вреда, оба облегченно вздохнули.
   Кулган свирепо взглянул на них и грозным голосом осведомился:
   — Это еще что такое, а?
   Паг открыл было рот, но не смог издать ни звука. Томас так плотно прижался к стене, словно надеялся войти в ее толщу и остаться там навеки. Наконец к Пагу вернулся дар речи.
   — Понимаете, мастер, мы хотели снести этот камень вниз по лестнице, а он возьми и выскользни у нас из рук. И надо же, чтобы вы имейно в этот момент… — Он опустил голову. — Простите, мастер Кулган!
   — Выскользнул, говоришь? — Кулган сурово сдвинул брови. — Хотел бы я знать, откуда он вообще взялся в башне и зачем вам понадобилось тащить его во двор?
   — Так ведь это тот самый булыжник, что плохо держался в кладке, — торопливо ответил Паг. Видя, что Кулган не вполне понял, о чем идет речь, он пояснил: — Мы все вместе его вынули, чтоб Гарделл мог вывести наружу последнее колено трубы. — Кулган растерянно заморгал. — Мы приладили колпак и трубы к моей печке!
   — Ах, вот в чем дело! — кивнул чародей. — Теперь мне все ясно. — Дверь в башню приотворилась, и немолодой слуга в коричневой с золотом ливрее почтительно осведомился о причине недавнего шума. Кулган приказал ему прислать пару дюжих конюхов, чтобы те вынесли булыжник во двор. Слуга с поклоном удалился, и Кулган повернулся к ребятам: — Будем надеяться, что из их крепких рук этот убийственный снаряд не выскользнет. — Он насмешливо изогнул бровь. — Что ж, дозвольте и мне взглянуть на это чудо света.
   Когда все трое вошли в комнату, Гарделл как раз устанавливал на должное место последнее колено трубы.
   — Ну и что вы об этом скажете? — с гордостью осведомился он.
   Мальчики развели огонь, и печь привычно задымила, но весь дым теперь улавливался укрепленным над нею с помощью четырех металлических прутьев зонтом, откуда по изогнутой под прямым углом трубе выходил наружу, во двор. Однако труба оказалась значительно уже, чем отверстие, образовавшееся в стене после того, как мальчики и мастеркузнец вынули расшатавшийся камень. Вместе с порывами ветра сквозь эту брешь в комнату возвращался и почти весь дым, исторгнутый из нее столь хитроумным способом.
   — Мастер Кулган, вам что же, не нравится наш зонт? — встревоженно спросил Паг.
   — Зонт-то мне очень даже нравится, — усмехнулся чародей, — но я что-то не заметил, чтобы после его установки воздух здесь стал намного чище.
   Гарделл одобрительно хлопнул ладонью по вытяжному колпаку, отчего тот задрожал с легким жестяным звоном. От ожога руку кузнеца спасли, по-видимому, лишь крупные, как орехи, застарелые мозоли.
   — Штуковина будет работать как надо, мастер-чародей, но для этого придется законоПагить эту дырищу. Я принесу вам кусок воловьей шкуры и проделаю в нем отверстие для трубы, а края прибью к стене гвоздями. Потом надо будет его как следует обмазать глиной. От жара она затвердеет и станет прочной, точно камень. Сквозняков тогда не будет, и весь дым от печки останется снаружи. — Кузнец с улыбкой кивнул головой и направился к двери. — Сей же час принесу глину и кожу. У меня как раз завалялся подходящий кусок.
   Кузнец торопливо вышел из комнаты. Паг, казалось, готов был лопнуть от гордости за свое изобретение. С не меньшим самодовольством взглянул на чародея и Томас. Кулган покачал головой и издал едва слышный смешок. Но внезапно Паг вспомнил, что намеревался расспросить Кулгана о результатах утренних переговоров. Улыбка сбежала с его лица, и он с тревогой спросил:
   — Что нового, учитель? Чем закончилось сегодняшнее совещание?
   — Герцог снаряжает гонцов ко всем своим западным вассалам. Они доставят им подробнейшие сообщения обо всех недавних происшествиях и приказание герцога о мобилизации гарнизонов. Боюсь, у писцов нашего Тулли прибавится работки, ведь герцог велел им срочно составить целую уйму посланий. Сам же Тулли пребывает в великой ярости. — Кулган ехидно усмехнулся. — Ему приказано остаться здесь в качестве советника юного Лиама на все время отсутствия его сиятельства. Фэннон и Элгон тоже остаются в Крайди.
   — Но куда же направится герцог? — растерянно спросил Паг.
   — Герцог, Арута и я отбываем в Вольные города, а оттуда — в Крондор, к принцу Эрланду. Нынче вечером я намерен с помощью доступных мне средств отправить мысленное сообщение одному из моих коллег. Белган живет неподалеку от Бордона. Он снесется с Мичемом, который, по моим расчетам, должен был уже прибыть туда, и передаст ему распоряжение герцога о найме корабля для всех нас. Его сиятельство считает, что ему надлежит лично поведать принцу обо всем происшедшем. Мне думается, он совершенно прав.
   Паг и Томас переглянулись. Кулган не мог не догадываться, что творилось нынче в душах у обоих ребят. Им страстно, мучительно хотелось отправиться в столь далекое, увлекательное и опасное путешествие. Да разве хоть один из крайдийских юнцов не мечтал увидеть Крондор? Чародей провел ладонью по своей седой бороде. В глазах его заплясали насмешливые искорки.
   — Тебе придется нелегко, Паг, но Тулли присмотрит за тобой. Он проследит за твоими занятиями и, надеюсь, обучит тебя кое-чему из того, что знает сам.
   Казалось, мальчик вот-вот расплачется. Он с мольбой взглянул на чародея:
   — Учитель, пожалуйста, дозвольте мне отправиться с вами!
   Кулган искусно прикинулся удивленным.
   — Тебе? С нами? Признаться, мне это и в голову не приходило. — Он умолк, хитро взглянув на Пага. Напряжение, владевшее мальчиками, достигло предела. — Ну-у-у, что тебе сказать… — В глазах Пага блеснули слезы. — Идея представляется мне интересной. Думаю, ты можешь оказаться нам полезен.
   Паг издал торжествующий вопль и подскочил высоко в воздух. Когда он приземлился, жестяной зонт над печью слегка дрогнул и протестующе зазвенел.
   Томас тщетно пытался скрыть досаду и разочарование. Он взглянул на Пага с вымученной улыбкой и понурил голову.
   Кулган направился к двери. Паг заступил ему дорогу и охрипшим от волнения голосом просипел:
   — Учитель!
   — Что, Паг? — с улыбкой отозвался чародей.
   — А как же Томас?!
   Юный воин еще ниже опустил голову. Ему не на что было рассчитывать, ведь он не был ни придворным, ни учеником чародея. И все же он исподлобья бросил на Кулгана взгляд, исполненный такой отчаянной мольбы, что чародей прыснул со смеху и затряс головой.
   — Ну что с вами поделаешь? Наверное, будет все же лучше не разлучать вас, негодники вы этакие! Побьюсь об заклад, что врозь вы способны натворить больше бед, чем вместе. Выше голову, Томас! Я попрошу Фэннона отпустить тебя с нами.
   Томас издал протяжный боевой клич и хлопнул Пага по плечу.
   — Когда мы отправляемся? — спросил Паг.
   — Через пять дней, — ответил Кулган и подмигнул обоим друзьям. — А может, и того раньше, если герцог получит ответ от гномов. К Северному перевалу уже посланы гонцы. Если они сообщат, что перебраться через него невозможно, мы направимся к Южному.
   После ухода чародея мальчики на радостях принялись прыгать, кружиться и кувыркаться по каморке, оглашая башню пронзительными воплями.


Глава 7. ОБЪЯСНЕНИЕ


   Паг торопливо шел по замковому двору. Принцесса Каролина прислала ему записку с повелением явиться в сад и ждать там ее прихода. Паг был удивлен и взволнован, ведь после того памятного разговора она впервые удостоила его вниманием. Ему хотелось восстановить дружеские отношения с принцессой, хотя его чувства к ней не претерпели каких-либо изменений и оставались мучительно противоречивыми. После разговора с Калином он отважился обратиться со своими сомнениями к отцу Тулли.
   Священник с готовностью согласился уделить Пагу немалую толику своего времени, хотя на нем в те дни лежало бремя многочисленных забот, связанных с предстоявшим отъездом. Беседа со старым служителем Асталона оказалась как нельзя более полезна для Пага. После этого разговора он почувствовал себя намного увереннее и сильнее, чем прежде. Окончательный вердикт, который вынес отец Тулли, гласил: юноше Пагу надлежит перестать беспокоиться о том, что думает и чувствует принцесса, и да будет отныне предметом его беспокойства и попечения лишь то, что думает и чувствует сам юноша Паг.
   Паг решил неукоснительно следовать совету мудрого старца. Он теперь совершенно точно знал, что скажет Каролине, если она заговорит о «доверии» и «понимании» между ними.
   Впервые за последние месяцы он понял, в каком направлении ему надлежит двигаться, и уверился в правильности избранного пути, куда бы в конечном итоге тот ни привел его.
   Подойдя к ступеням, которые вели в сад, он легко взбежал по ним и толкнул калитку. Каково же было его удивление, когда вместо Каролины со скамьи поднялся и двинулся к нему навстречу не кто иной, как сквайр Роланд! Понимающе кивнув, тот с ледяной улыбкой процедил:
   — Добрый день, Паг.
   — Здравствуй, Роланд, — невозмутимо ответил Паг и стал озираться по сторонам.
   — Ждешь кого-нибудь? — с плохо скрытой угрозой осведомился сквайр. Он как бы невзначай сжал ладонью эфес своего короткого меча. Одежда Роланда, как всегда, отличалась щеголеватой пышностью. Кроме зеленого камзола, расшитого золотыми узорами, и белоснежной рубахи с плоеным воротом, на нем были коричневые облегающие рейтузы и высокие мягкие сапоги для верховой езды.
   — По правде говоря, я рассчитывал встретить здесь ее высочество принцессу, — с деланным спокойствием ответил Паг.
   Роланд прикинулся изумленным:
   — Принцессу?! Скажите на милость! Правда, леди Глайнис обронила несколько слов о какой-то записке, но я не поверил ей. Ведь принцесса в последние дни и слышать о тебе не желала!
   Несмотря на сочувствие, испытываемое Пагом к Роланду, без памяти влюбленному в принцессу, он не смог сдержать раздражения, вызванного бесцеремонным тоном и дерзкими, вызывающими словами соперника. Роланд явно напрашивался на ссору.
   — Позволь мне сказать тебе кое-что как сквайр сквайру, Роланд: что бы ни происходило между мной и Каролиной, это не твоего ума дело. Ясно?