Страница:
— Бой проигран! — раздался голос позади него. Марк приближался к нему верхом, не обращая внимания на летающую вокруг смерть, и Винсент не мог не восхититься мужеством этого человека, который впервые в жизни оказался под огнем, но держался с хладнокровием, достойным лучших ветеранов союзных войск. Его появление напомнило Винсенту о его статусе и о том, что он обязан сделать. Он отбросил на время мысли о предательском корабле.
— Бой проигран, — повторил Марк спокойным тоном. — Выводите своих людей из-под огня.
— Мы лучше подождем еще немного — ответил Винсент. — А то как бы нас не задавили в городских воротах. — Он указал на толпу перепуганных римлян, спешивших к своему городу. — Мои люди оказались единственными дисциплинированными воинами.
— Да, и я этого не забуду. — Свесившись с седла, консул крепко сжал плечо Винсента.
— Я хотел, чтобы вы увидели, как умеют сражаться свободные люди, даже на чужой войне, — бросил Винсент.
Марк выпрямился, глядя на молодого командира.
— Мир изменился, Марк, и чем быстрее вы осознаете это, тем лучше, — сказал Винсент, указывая на надвигавшихся карфагенян и на броненосец в море. — А теперь передайте Вельникову, чтобы он взял свои три уцелевшие пушки и поставил две у городских ворот, а третью в резерве возле форума. Бугарин же пусть разделит свою батарею на две части и разместит по три пушки по обеим сторонам нашего полка. После этого постарайтесь наскрести какие-нибудь остатки своей кавалерии, чтобы защитить наши фланги, и было бы неплохо, если бы вы раздобыли для меня коня. Увидимся в городе. Выполняйте!
Марк посмотрел на Винсента, и улыбка расплылась по его лицу.
Он неуклюже и довольно забавно отдал Винсенту честь и, резко развернув свою лошадь, поскакал выполнять приказ.
— Плохи дела! — В клубах дыма появился Дмитрий, за которым двигалась отступавшая шеренга бойцов.
Винсент ничего не ответил. Прямо против него противник находился на удалении добрых двухсот ярдов, на противоположном гребне. Однако справа, в нескольких сотнях ярдов, колонна вражеских войск начала совершать обходной маневр. Еще немного, и они подойдут вплотную.
Улыбка тронула его губы. Точно в таком же положении оказался Эндрю под Геттисбергом, когда 35-й полк должен был сдерживать натиск конфедератов, прикрывая отступление 1-го корпуса. Получится ли у него то, что получилось у Эндрю? — Значит, так, Дмитрий. Мы растянемся одной длинной стрелковой цепью. Фланги пусть отойдут назад, чтобы образовалось что-то вроде подковы. Роту «А» поставь в центре в резерве, а пушки на флангах. Отступать будем шагом, подтягиваясь к центру.
В воздухе опять раздался вой, и в каком-нибудь десятке ярдов от них поднялся столб земли. Винсент напрягся в ожидании. Однако пыль улеглась, и ничего не произошло. Он расслабился.
— Ложная тревога! — рассмеялся он. — Взрыватель не сработал.
Винсент опять посмотрел на корабль. Он ничего не мог с ним поделать, но сообщить о нем Эндрю надо было немедля.
— Кто может передать сообщение? — крикнул он. Из дымного хаоса возник белокурый мальчик. В глазах его был испуг, тонкая струйка крови стекала по щеке.
— Я хорошо бегаю, сэр, — сказал он, стараясь не выдать голосом своего страха.
— Мне нужны двое, — сказал Винсент.
Мальчик окликнул своего товарища, который показался Винсенту совсем юным. Он даже не подумал о том, что разница в возрасте между этими мальчиками и им самим была совсем небольшой.
— Вы знаете, где в городе телеграфная станция?
— Да, сэр, — ответил старший из мальчиков.
— Хорошо. Ступайте туда и скажите, чтобы отправили сообщение в Суздаль, в штаб. Пусть передадут следующее: «Отражаем атаку по крайней мере десяти тысяч карфагенян. В резерве, очевидно, гораздо больше. Из них несколько тысяч с мушкетами; тридцать или больше полевых орудий. Командует Кромвель. „Оганкит" переоборудован, покрыт броней и имеет орудия очень большого калибра. Отступаю в Рим. По-видимому, через несколько часов начнется осада». Запомнили? Повторите.
Мальчики повторили весь текст.
— Очень хорошо. А теперь бегите, будто сам дьявол гонится за вами. Если одного из вас подстрелят, другой должен передать сообщение.
Мальчишки отдали честь и кинулись через поле.
Дмитрий, выкрикивая команды, строил линию обороны. Казалось, это продолжается целую вечность. Батарея Бугарина поспешно меняла позицию, прячась за гребень холма. Вельников покатил свои пушки в город. Возницы хлестали лошадей, остальные бойцы расчета трусили следом.
Винсента распирала гордость. Не было бы ничего удивительного, если бы его люди обратились в бегство, вместо того чтобы сражаться на чужой земле. На правом фланге бегом приближалась большая колонна карфагенян, стремясь зайти им в тыл. Бугарин моментально развернул три пушки и дал залп по наступавшим. Атака захлебнулась.
— Так их! — крикнул Винсент. — Всыпь им по первое число!… Теперь убираемся отсюда ко всем чертям. Шагом марш в сторону города! — скомандовал он, и полк начал неспешно спускаться с холма.
Оглушительный визг прорезал воздух, и с душераздирающим скрежетом снаряд пропахал землю перед самым полком. Винсент задержал дыхание, ожидая взрыва; солдаты стремглав разбегались в разные стороны. Спустя минуту Винсент перевел дух:
— Опять ложная тревога!
Но тут прогремел гром, и несколько окровавленных людей упали на землю.
— Будь ты проклят, Тобиас! — заорал Винсент, грозя кулаком кораблю.
— Сигнал от Тобиаса. Он велит прекратить атаку.
— Но они же в панике спасаются бегством! — разъяренно завопил Гамилькар Хинсену. — Мы легко могли бы взять Рим еще до полудня!
— Это не входит в наши планы, — прозвучал голос позади.
Гамилькар обернулся в сторону палатки, где прятались мерки с тех пор, как под покровом темноты была совершена высадка войск.
«С каким удовольствием я привязал бы тебя к жерлу пушки!» — подумал он, сохраняя на лице бесстрастное выражение. — Не забывай, это только первый шаг, — резко бросил мерк. — Вполне возможно, ты и взял бы Рим, но твои мушкеты и пушки были бы бесполезны на его узких улицах. Наша задача — взять город в кольцо, а не штурмовать его.
— Неплохая была потеха! — довольно произнес Вука, обозревая кровавые останки на поле боя. — Жаль только, так много хорошего мяса пропадает зря, — прибавил он шепотом на языке мерков. Хулагар холодно посмотрел на него.
— Это были янки? — спросил он, опуская одолженную Кромвелем подзорную трубу и указывая на гребень холма, откуда только что ушла последняя рота 5-го Суздальского.
— Русская пехота, — ответил Хинсен. — Пленные сообщают, что командует ими Готорн, находящийся здесь в качестве посла. Если это правда, то, значит, это его полк, один из лучших во всей армии.
— Ты знаешь этого Готорна?
При упоминании этого имени Хинсен нахмурился. Любимчик Кина и Шудера, который получал повышения даже чаще, чем все остальные, в то время как он, Хинсен, слова доброго от них не слышал. А что особенного в этом Готорне? Всегда был ничтожным рядовым, которым помыкали сержанты, не позволяя даже в туалет сходить без разрешения. Ну что ж, а теперь артиллерия и пехота, обученная им, Хинсеном, нанесла поражение этому проклятому квакеру. Он всей душой надеялся, что ему еще доведется увидеть труп Готорна на поле боя.
— Да, я знаю его, — ответил он сухо.
— И не любишь, — заметил Хулагар.
— Я доволен, что разгромил его сегодня.
— Его полк очень хорош. Твоим войнам надо еще поучиться этим новым методам ведения войны, чтобы сравняться с ним.
Хинсен подавил грубость, готовую сорваться у него с языка.
Хулагар задумчиво смотрел на поле недавней битвы. За последний час он узнал много полезного. Римляне были заурядным скотом, и тот факт, что остатки тугарской орды потерпели от них поражение, еще больше усилил презрение, которое он испытывал к Музте. Карфагеняне проявили себя в этом первом бою неплохо. Но то, что показали русские, он запомнит. Они сражались ничуть не хуже отборных уменов мерков.
— Теперь я понимаю, почему русские и янки разбили тугар, — сказал Хулагар Вуке на их родном языке.
Вука презрительно фыркнул:
— И все равно это всего лишь скот.
Хулагар бросил быстрый взгляд на Гамилькара, стоявшего поблизости с таким видом, будто не понимает ни слова.
— Мы будем действовать согласно плану Кромвеля, — обратился Хулагар к Гамилькару и Хинсену. — Отдайте приказ войскам окружить город плотным кольцом, но ни в коем случае не входить в него.
Гамилькар кивнул курьерам, и те пустили лошадей вскачь.
— Начало неплохое, — заключил Хулагар. — Теперь главный вопрос — проглотят ли они приманку.
Глава 5
— Бой проигран, — повторил Марк спокойным тоном. — Выводите своих людей из-под огня.
— Мы лучше подождем еще немного — ответил Винсент. — А то как бы нас не задавили в городских воротах. — Он указал на толпу перепуганных римлян, спешивших к своему городу. — Мои люди оказались единственными дисциплинированными воинами.
— Да, и я этого не забуду. — Свесившись с седла, консул крепко сжал плечо Винсента.
— Я хотел, чтобы вы увидели, как умеют сражаться свободные люди, даже на чужой войне, — бросил Винсент.
Марк выпрямился, глядя на молодого командира.
— Мир изменился, Марк, и чем быстрее вы осознаете это, тем лучше, — сказал Винсент, указывая на надвигавшихся карфагенян и на броненосец в море. — А теперь передайте Вельникову, чтобы он взял свои три уцелевшие пушки и поставил две у городских ворот, а третью в резерве возле форума. Бугарин же пусть разделит свою батарею на две части и разместит по три пушки по обеим сторонам нашего полка. После этого постарайтесь наскрести какие-нибудь остатки своей кавалерии, чтобы защитить наши фланги, и было бы неплохо, если бы вы раздобыли для меня коня. Увидимся в городе. Выполняйте!
Марк посмотрел на Винсента, и улыбка расплылась по его лицу.
Он неуклюже и довольно забавно отдал Винсенту честь и, резко развернув свою лошадь, поскакал выполнять приказ.
— Плохи дела! — В клубах дыма появился Дмитрий, за которым двигалась отступавшая шеренга бойцов.
Винсент ничего не ответил. Прямо против него противник находился на удалении добрых двухсот ярдов, на противоположном гребне. Однако справа, в нескольких сотнях ярдов, колонна вражеских войск начала совершать обходной маневр. Еще немного, и они подойдут вплотную.
Улыбка тронула его губы. Точно в таком же положении оказался Эндрю под Геттисбергом, когда 35-й полк должен был сдерживать натиск конфедератов, прикрывая отступление 1-го корпуса. Получится ли у него то, что получилось у Эндрю? — Значит, так, Дмитрий. Мы растянемся одной длинной стрелковой цепью. Фланги пусть отойдут назад, чтобы образовалось что-то вроде подковы. Роту «А» поставь в центре в резерве, а пушки на флангах. Отступать будем шагом, подтягиваясь к центру.
В воздухе опять раздался вой, и в каком-нибудь десятке ярдов от них поднялся столб земли. Винсент напрягся в ожидании. Однако пыль улеглась, и ничего не произошло. Он расслабился.
— Ложная тревога! — рассмеялся он. — Взрыватель не сработал.
Винсент опять посмотрел на корабль. Он ничего не мог с ним поделать, но сообщить о нем Эндрю надо было немедля.
— Кто может передать сообщение? — крикнул он. Из дымного хаоса возник белокурый мальчик. В глазах его был испуг, тонкая струйка крови стекала по щеке.
— Я хорошо бегаю, сэр, — сказал он, стараясь не выдать голосом своего страха.
— Мне нужны двое, — сказал Винсент.
Мальчик окликнул своего товарища, который показался Винсенту совсем юным. Он даже не подумал о том, что разница в возрасте между этими мальчиками и им самим была совсем небольшой.
— Вы знаете, где в городе телеграфная станция?
— Да, сэр, — ответил старший из мальчиков.
— Хорошо. Ступайте туда и скажите, чтобы отправили сообщение в Суздаль, в штаб. Пусть передадут следующее: «Отражаем атаку по крайней мере десяти тысяч карфагенян. В резерве, очевидно, гораздо больше. Из них несколько тысяч с мушкетами; тридцать или больше полевых орудий. Командует Кромвель. „Оганкит" переоборудован, покрыт броней и имеет орудия очень большого калибра. Отступаю в Рим. По-видимому, через несколько часов начнется осада». Запомнили? Повторите.
Мальчики повторили весь текст.
— Очень хорошо. А теперь бегите, будто сам дьявол гонится за вами. Если одного из вас подстрелят, другой должен передать сообщение.
Мальчишки отдали честь и кинулись через поле.
Дмитрий, выкрикивая команды, строил линию обороны. Казалось, это продолжается целую вечность. Батарея Бугарина поспешно меняла позицию, прячась за гребень холма. Вельников покатил свои пушки в город. Возницы хлестали лошадей, остальные бойцы расчета трусили следом.
Винсента распирала гордость. Не было бы ничего удивительного, если бы его люди обратились в бегство, вместо того чтобы сражаться на чужой земле. На правом фланге бегом приближалась большая колонна карфагенян, стремясь зайти им в тыл. Бугарин моментально развернул три пушки и дал залп по наступавшим. Атака захлебнулась.
— Так их! — крикнул Винсент. — Всыпь им по первое число!… Теперь убираемся отсюда ко всем чертям. Шагом марш в сторону города! — скомандовал он, и полк начал неспешно спускаться с холма.
Оглушительный визг прорезал воздух, и с душераздирающим скрежетом снаряд пропахал землю перед самым полком. Винсент задержал дыхание, ожидая взрыва; солдаты стремглав разбегались в разные стороны. Спустя минуту Винсент перевел дух:
— Опять ложная тревога!
Но тут прогремел гром, и несколько окровавленных людей упали на землю.
— Будь ты проклят, Тобиас! — заорал Винсент, грозя кулаком кораблю.
— Сигнал от Тобиаса. Он велит прекратить атаку.
— Но они же в панике спасаются бегством! — разъяренно завопил Гамилькар Хинсену. — Мы легко могли бы взять Рим еще до полудня!
— Это не входит в наши планы, — прозвучал голос позади.
Гамилькар обернулся в сторону палатки, где прятались мерки с тех пор, как под покровом темноты была совершена высадка войск.
«С каким удовольствием я привязал бы тебя к жерлу пушки!» — подумал он, сохраняя на лице бесстрастное выражение. — Не забывай, это только первый шаг, — резко бросил мерк. — Вполне возможно, ты и взял бы Рим, но твои мушкеты и пушки были бы бесполезны на его узких улицах. Наша задача — взять город в кольцо, а не штурмовать его.
— Неплохая была потеха! — довольно произнес Вука, обозревая кровавые останки на поле боя. — Жаль только, так много хорошего мяса пропадает зря, — прибавил он шепотом на языке мерков. Хулагар холодно посмотрел на него.
— Это были янки? — спросил он, опуская одолженную Кромвелем подзорную трубу и указывая на гребень холма, откуда только что ушла последняя рота 5-го Суздальского.
— Русская пехота, — ответил Хинсен. — Пленные сообщают, что командует ими Готорн, находящийся здесь в качестве посла. Если это правда, то, значит, это его полк, один из лучших во всей армии.
— Ты знаешь этого Готорна?
При упоминании этого имени Хинсен нахмурился. Любимчик Кина и Шудера, который получал повышения даже чаще, чем все остальные, в то время как он, Хинсен, слова доброго от них не слышал. А что особенного в этом Готорне? Всегда был ничтожным рядовым, которым помыкали сержанты, не позволяя даже в туалет сходить без разрешения. Ну что ж, а теперь артиллерия и пехота, обученная им, Хинсеном, нанесла поражение этому проклятому квакеру. Он всей душой надеялся, что ему еще доведется увидеть труп Готорна на поле боя.
— Да, я знаю его, — ответил он сухо.
— И не любишь, — заметил Хулагар.
— Я доволен, что разгромил его сегодня.
— Его полк очень хорош. Твоим войнам надо еще поучиться этим новым методам ведения войны, чтобы сравняться с ним.
Хинсен подавил грубость, готовую сорваться у него с языка.
Хулагар задумчиво смотрел на поле недавней битвы. За последний час он узнал много полезного. Римляне были заурядным скотом, и тот факт, что остатки тугарской орды потерпели от них поражение, еще больше усилил презрение, которое он испытывал к Музте. Карфагеняне проявили себя в этом первом бою неплохо. Но то, что показали русские, он запомнит. Они сражались ничуть не хуже отборных уменов мерков.
— Теперь я понимаю, почему русские и янки разбили тугар, — сказал Хулагар Вуке на их родном языке.
Вука презрительно фыркнул:
— И все равно это всего лишь скот.
Хулагар бросил быстрый взгляд на Гамилькара, стоявшего поблизости с таким видом, будто не понимает ни слова.
— Мы будем действовать согласно плану Кромвеля, — обратился Хулагар к Гамилькару и Хинсену. — Отдайте приказ войскам окружить город плотным кольцом, но ни в коем случае не входить в него.
Гамилькар кивнул курьерам, и те пустили лошадей вскачь.
— Начало неплохое, — заключил Хулагар. — Теперь главный вопрос — проглотят ли они приманку.
Глава 5
«Отступили в город. Карфагеняне приближаются, чтобы взять Рим в кольцо осады. Насчитал три тысячи мушкетов и не менее сорока полевых орудий. Двадцать тысяч пехоты, если не больше. Подвозят две тяжелые пушки, по крайней мере пяти — повторяю — пятидюймовые».
Эндрю сделал паузу и оглядел собравшихся. Здесь присутствовали, помимо всего штаба, также Калин и Касмар, который был теперь не только первосвященником и председателем Верховного суда, но и доверенным лицом президента. Помещение имело спартанский вид, вся обстановка состояла из простого длинного стола и стульев с прямыми спинками вокруг него. Три стены были увешаны разнообразными картами, таблицами и диаграммами, отражающими всю многообразную деятельность по управлению армией, промышленностью и железной дорогой, которой занимался Эндрю в качестве военного министра. Через окно доносился гомон толпы на площади. Люди занимались своими делами и не подозревали, что над ними занесен дамоклов меч. Вздохнув, Эндрю вернулся к телеграмме:
«Ситуация критическая. Запасов пищи в городе хватит только на две недели. 5-й Суздальский и батареи потеряли триста человек убитыми и ранеными. Вельников, командир батареи, убит. Три пушки выведены из строя. Телеграфная линия скоро будет перерезана. Оборудую станцию за пределами города, чтобы докладывать о происходящих изменениях. Марк надеется на помощь. Если она не придет, может капитулировать. Остаюсь с полком в Риме, пока не будет прорвана блокада. Подпись: Готорн».
Эндрю со вздохом снял очки и откинулся в кресле.
— Какого черта эти карфагеняне вдруг поперли в Рим? — выпалил Ганс, вопросительно оглядывая всю компанию.
— Точнее, Кромвель попер, — сухо поправил его О'Дональд.
— Ну что ж, зато теперь мы по крайней мере знаем, где он и чем занимается, — философически заметил Эмил.
— Ага. Было бы гораздо лучше, если бы этот подонок пошел на дно вместе со своим судном, — буркнул артиллерист.
— Подозреваю, что все это гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, — произнес Калин, пробуждаясь от задумчивости, в которой он пребывал все это время. — Тугары пришли к нам на два года раньше срока — они должны были появиться здесь только этой осенью, тогда же когда и мерки в Карфагене. Мне кажется, что это нападение на Рим связано с планами, которые вынашивают мерки.
— Каким образом? — спросил Эндрю.
— Пока не знаю. — Калин недоумевающе развел руками.
— От нас до Карфагена семьсот миль, — возразил Эмил, как будто сама эта цифра служила гарантией безопасности.
— Если лиса передушила кур в соседней деревне, то, возможно, не мешает обзавестись дубинкой, — отозвался Калин.
— Так вы полагаете, что все это неспроста? — спросил Эндрю.
— Пока только подозреваю, не больше.
— Для того чтобы бронировать «Оганкит», нужен настоящий завод, — заявил Майна. — Не говоря уже о том, чтобы отливать тяжелые пушки. Кромвель, без сомнения, заключил договор с Карфагеном. Иначе он никак не смог бы переоборудовать свое судно. — Мы ведь продали им какое-то количество мушкетов и пушку пару лет назад, — напомнил Эмил. — Очевидно, у них разыгрался аппетит.
— А может быть, карфагеняне собираются дать отпор меркам? — предположил Касмар с надеждой в голосе.
— Если бы собирались, то вряд ли стали бы тратить силы на римлян, — ответил Калин. — Сколько послов мы к ним ни отправляли — ни один не вернулся. Мы могли бы предоставить им техническую помощь, если бы они захотели.
— В таком случае есть все основания предполагать, что эта кампания развернута с одобрения мерков, — спокойно резюмировал Эндрю.
— Ты хочешь сказать, что этот ублюдок стакнулся с язычниками? — в негодовании воскликнул О’Дональд.
— Их оповещатель должен был прибыть в Карфаген прошлой осенью, — сказал Калин. — Так что мерки в курсе наших дел.
— Не исключено, что и Кромвель помог им в этом разобраться, — тихо проговорил Эндрю, и ему стало не по себе от этой мысли. «Боже, неужели все снова?!» — крутилось у него в мозгу. — Мы слишком мало знаем обо всем этом, — прибавил он, проклиная себя за то, что не предусмотрел эту возможность. Не считая создания оборонительного рубежа на юго-западе и планов проведения туда железной дороги, все их внимание было устремлено на восток, так как они полагали, что если со стороны мерков и возникнет угроза, то не ранее следующего года. А через год у них уже была бы армия, вооруженная шестьюдесятью тысячами нарезных мушкетов с ударными капсюлями и более чем четырьмя сотнями полевых орудий, в том числе и тяжелыми бронзовыми. А главное, благодаря союзу с римлянами они могли бы пополнить свои ряды их легионерами, не говоря уже о бесценных природных ресурсах, которыми они располагали. Ему и в голову не могло прийти, что мерки станут воевать с ними их же оружием.
— Согласно последним донесениям наших передовых постов, мерки по-прежнему продвигаются на восток по берегу Внутреннего моря в тысяче миль отсюда, — сказал Ганс.
— Когда поступило это сообщение?
— Неделю назад.
Хорошо, по крайней мере, что они стали наконец получать медь из Рима и могли возобновить производство телеграфного провода. Старые запасы закончились, когда налаживали связь с Римом. Теперь надо было немедля тянуть линию к сторожевым постам на юго-западной границе.
— А как они вооружены?
— Да как обычно, ничего нового.
— Странно… — протянул Эндрю, стараясь отогнать тревогу и соображая, что надо сделать в первую очередь. — Орда движется по своему привычному маршруту и должна достичь Карфагена где-то в середине зимы. А карфагенские войска в это время отправляются в поход на Рим и оснащены при этом современным оружием.
— Может быть, этот подонок просто ищет, где лучше? — вмешался О’Дональд. — Он каким-то образом добивается видного положения в Карфагене, организует производство металла и пороха, — возможно, даже воображает, что ему удастся возглавить восстание против мерков. А затем все его планы рушатся, его вместе с его сторонниками прогоняют на все четыре стороны, и он начинает искать новых покровителей.
— А знаете, в этом что-то есть, — встрепенулся Эмил. — На юг он двинуться не может: там бродят ближайшие родственники тугар… Впрочем, они бродят повсюду. Единственное надежное убежище для людей в этом мире — здесь, на севере, откуда мы изгнали тугар. Так что ему остается только мотаться с места на место в этих краях.
— Болван несчастный, — пробормотал Эндрю, — ведь он мог вернуться к нам, мы приняли бы его.
— Это было исключено, — мягко возразил Касмар. — Он для этого слишком самолюбив. Все видели, что вы с ним не ладите, и вернуться после того, как он сбежал, значило бы для него унизить себя.
— Но в команде у него в основном Суздальцы, — сказал Эндрю. — Возможно, он обманывал их, скрывая правду о том, что у нас происходит, и пугая суровыми карами, которые они понесут.
Эндрю согласно кивнул, вздыхая. Корабль им сейчас очень пригодился бы — да и сам Кромвель тоже, несмотря на его несносный характер.
— А знаете, — сокрушенно усмехнувшись, сказал Калин, — мерки на своем пути должны пересечь Внутреннее море, и сделать это они могут только в одном месте — там, где узкий пролив соединяет северную и южную половины моря. Не исключено, что Кромвель хочет этим воспользоваться.
— Да-да, — подхватил Эндрю. — Если он обоснуется где-нибудь в тех местах, то с приходом зимы сможет сместиться к югу и с одним лишь своим «Оганкитом» перекрыть переправу и запереть мерков на западном берегу. А это значит…
— А это значит, что меркам останется только один путь, — перебил его О’Дональд, поднимаясь и подходя к висящей на стене карте Внутреннего моря. — Если они не смогут переправиться через пролив, то им придется идти на север, огибая море.
— То есть прямо к нам, — сказал Ганс. — Эта скотина, можно сказать, прямо-таки зазывает их сюда.
Однако Эндрю вдруг засомневался в том, что дело обстоит именно так, — слишком много было других возможностей.
— Но зачем это ему? — спросил Касмар.
— Тогда все козыри будут у него на руках. Он единолично правит на море, может в любой момент переместиться туда, куда ему надо. Если падет Рим — в котором, не забывайте, с нашей помощью вовсю развернулось производство металла, — то он будет иметь в своем распоряжении всю осень и всю зиму, чтобы еще больше нарастить свою мощь. А после этого он может сделать все, что угодно, — задержаться в Риме, вернуться в Карфаген или даже поживиться тем, что останется после ухода мерков.
— Если падет Рим… — задумчиво повторил Эндрю. Все обернулись к нему. Он взял телеграмму и просмотрел ее еще раз. — «Марк надеется на помощь. Если она не придет, может капитулировать…» — медленно прочитал он вслух. — Послушайте, достоверно их замыслы нам не известны, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Возможно, Кромвель работает на мерков, но даже если так, он наверняка вынашивает и собственные планы. Гадать о них можно сколько угодно. Давайте лучше исходить из сложившейся обстановки, а размышления оставим до тех пор, когда у нас будет больше фактов.
— Надо действовать быстро, — сказал Ганс, вставая и подходя к О’Дональду у карты.
— Этот Марк — старый лис, — бросил Калин. — Хочет получить наше оружие и наши знания, но ни в коем случае не нашу революцию и прогрессивные идеи.
— А Тобиас как раз и может предложить только первое, — вставил Эндрю.
— Если Рим падет, наше положение сильно ухудшится, — сказал Ганс, вглядываясь в карту. — Путь на восток для нас будет перекрыт, и мы лишимся весьма ценных ресурсов — в первую очередь ртути, которая нужна для оружия с ударными капсюлями, а также меди, цинка и олова, без которых не будет телеграфа и придется распроститься со всеми надеждами на оружие, заряжающееся с казенной части.
— Оружие — это еще не главное, друзья мои, — мягко возразил Касмар. — Важнее то, что мы, не успев стать на ноги, будем иметь враждебно настроенного соседа. Я денно и нощно молюсь, чтобы сбылись наши мечты, чтобы все люди в этом мире объединились ради общей цели — мира и процветания, чтобы они встали единым фронтом против орд и никто из них никогда больше не был скотом.
— Святой отец, если это нападение организовали мерки, то они восстановят против нас не только Карфаген, но и Рим. Если же это дело рук Тобиаса, то мы можем оказаться на их пути, — подчеркнул Эндрю.
Только сегодня они с Кэтлин радовались новому дню, и им казалось, что мир становится надежным местом для их малыша. Неужели вся эта свистопляска начнется снова? Он выругался про себя. — И потом, джентльмены, это ведь дело нашей чести, — мягко напомнил им Эндрю. — Мы дали слово Марку. Вы правы, Калин, он старый лис, и ему, конечно же, ни к чему наши социальные реформы. Но мне кажется, что он человек благородной души. Мы подписали договор, и он рассчитывает, что мы выполним свои обязательства.
— Итак, мы выступаем, — оживился О’Дональд.
— Мистер президент, — обратился Эндрю к Калину поддернуто официально, не поднимая глаз от стола, — я рекомендую вам мобилизовать всю армию и отправить экспедиционный корпус на выручку Риму.
— Мне никогда не приходилось делать ничего подобного, — осторожно заметил Калин. — В прошлый раз вы командовали всем этим.
— Процедура очень простая, мистер президент, — ответил Эндрю, все так же старательно соблюдая все формальности. — Как глава государства, вы имеете право объявить мобилизацию и распорядиться армией в соответствии с заключенным международным договором.
— А сенат?
— Главное, справиться с этим мерзавцем Михаилом, — бросил О’Дональд.
— Пока что вы можете назвать это просто военной экспедицией, не объявляя войны. Мы ни на кого не нападаем, и на нас не нападают. Мы просто посылаем войска на помощь союзнику. — Эндрю сделал паузу и посмотрел на изможденного офицера, в мрачном молчании сидевшего на противоположном конце стола. — Джон, что нам понадобится для этого и сколько времени уйдет на подготовку?
Все обернулись к Майне.
— Какие войска вы посылаете?
— Двадцать пять тысяч пехотинцев и сто артиллерийских орудий.
— Двадцать пять тысяч? — воскликнул Ганс. — Сэр, но это пять дивизий из имеющихся у нас шести, а шестая к тому же держит одну бригаду на границе. Вы до предела оголяете город.
— Мерки в данный момент не представляют для нас опасности, — сказал Эндрю. — Угроза нависла над Римом. Готорн сообщает, что они уже высадили двадцать тысяч.
— Может быть, у него просто разыгралось воображение, — заметил О’Дональд. — Он все-таки еще недостаточно опытен.
— Я доверяю его суждению, — возразил Эндрю. — Он сегодня попал в серьезную переделку, но не потерял головы. Я думаю, Винсент достаточно разумен, чтобы понимать, насколько опасным может быть преувеличение.
— Тут я согласен с Эндрю, — поддержал его Калин. — И не потому, что он мой родственник.
Все рассмеялись, радуясь поводу разрядить атмосферу.
— Это только первый день, и неизвестно, чего ожидать в ближайшее время, — продолжил Эндрю. — Многое еще не ясно, так что лучше противопоставить им превосходящие силы. Важен также политический аспект. Я хочу, чтобы Марк увидел на деле, каковы наши возможности, и отбросил всякие сомнения на этот счет, если они у него есть. А при численном превосходстве и потерь у нас будет меньше.
— Вами движут благие помыслы, и, по-моему, это мудро, — сказал Касмар. — Как знать, может быть, все сложится так удачно, что наши крупные силы отпугнут этих нечестивцев и они уберутся восвояси, не вступая в бой.
— И все-таки мне это не нравится, — упорствовал Ганс. — Вы не учитываете, что он в любой момент может направить свой «Оганкит» вместе со всеми войсками сюда.
Эндрю посмотрел на своего старого учителя и улыбнулся:
— Я подумал об этом. Но ты забываешь, что у нас есть железная дорога, и по ней мы можем при необходимости перебросить сюда войска за пару дней, в то время как у него путь займет не меньше пяти, а у галер и того больше. У нас будет преимущество. Если мы прогоним его из Рима, то, куда бы он ни направился, мы опередим его. Пока нас не будет, на всякий случай усильте охрану на юго-западном бастионе для наблюдения за рекой.
— А как быть со старым Форт-Линкольном? — спросил Калин. — Он почти в пяти милях от города, — ответил Ганс. — Если «Оганкит» пройдет выше по реке, то форт окажется отрезанным.
— Вернемся к Риму, — вмешался Эндрю, отметая возможность нападения на Суздаль. — Мы придем туда не первыми, и потому нас должно быть больше. К тому же здесь будешь ты, дружище, вместе с О’Дональдом, а это стоит целой дивизии.
— Минуточку, минуточку! — прогремел артиллерист. — Полковник, дорогуша, раз там завязывается драчка и, по всей вероятности, недурная артиллерийская перестрелка, то я никак не могу это пропустить.
— Я беру с собой Тридцать пятый Мэнский, но Сорок четвертую батарею оставляю здесь, под твоим командованием. Так мне будет спокойнее.
— Ага, самому небось не терпится посмотреть спектакль, — пробурчал О’Дональд. — Как раз тебе-то, как военному министру, следовало бы оставаться здесь, а послать нас с Гансом.
— Я должен быть с армией. А Калину нужна надежная поддержка. — Эндрю взглянул на Калина, который, поколебавшись, кивнул в знак согласия.
— Ну, Калин… — умоляюще произнес О’Дональд.
— Президент Калинка, к вашему сведению, — ухмыльнулся тот. — А также, в соответствии с конституцией, главнокомандующий. Так что придется подчиниться, Пэт.
— Оба вы самые настоящие свиньи! — простонал О'Дональд и, прислонившись к стене, впал в угрюмое молчание.
— Джон, еще вопрос к тебе, — произнес Эндрю решительным тоном, давая понять, что дебаты на эту тему закончены. — Что именно нам потребуется, чтобы переправить армию в Рим?
Джон, лихорадочно делавший какие-то подсчеты в блокноте, состроил кислую мину.
— Справиться с этим можно только при самой строгой экономии. Если бы мы делали нормальную колею в четыре с половиной фута вместо трех с половиной, то перевезти все, что требуется, было бы легче. Нам понадобится что-то около семисот вагонов и пятидесяти паровозов, но это очень приблизительно. Рационом людей надо обеспечить, по-видимому, на двадцать пять дней. Недельный рацион они могут унести на себе, остальное придется перевозить в грузовых вагонах. С каждой пушкой можно будет взять не больше одной лошади и одного зарядного ящика. Самое трудное — транспортировка лошадей и фуража. Проще перевезти двадцать человек, чем одну лошадь с ее кормом.
Эндрю сделал паузу и оглядел собравшихся. Здесь присутствовали, помимо всего штаба, также Калин и Касмар, который был теперь не только первосвященником и председателем Верховного суда, но и доверенным лицом президента. Помещение имело спартанский вид, вся обстановка состояла из простого длинного стола и стульев с прямыми спинками вокруг него. Три стены были увешаны разнообразными картами, таблицами и диаграммами, отражающими всю многообразную деятельность по управлению армией, промышленностью и железной дорогой, которой занимался Эндрю в качестве военного министра. Через окно доносился гомон толпы на площади. Люди занимались своими делами и не подозревали, что над ними занесен дамоклов меч. Вздохнув, Эндрю вернулся к телеграмме:
«Ситуация критическая. Запасов пищи в городе хватит только на две недели. 5-й Суздальский и батареи потеряли триста человек убитыми и ранеными. Вельников, командир батареи, убит. Три пушки выведены из строя. Телеграфная линия скоро будет перерезана. Оборудую станцию за пределами города, чтобы докладывать о происходящих изменениях. Марк надеется на помощь. Если она не придет, может капитулировать. Остаюсь с полком в Риме, пока не будет прорвана блокада. Подпись: Готорн».
Эндрю со вздохом снял очки и откинулся в кресле.
— Какого черта эти карфагеняне вдруг поперли в Рим? — выпалил Ганс, вопросительно оглядывая всю компанию.
— Точнее, Кромвель попер, — сухо поправил его О'Дональд.
— Ну что ж, зато теперь мы по крайней мере знаем, где он и чем занимается, — философически заметил Эмил.
— Ага. Было бы гораздо лучше, если бы этот подонок пошел на дно вместе со своим судном, — буркнул артиллерист.
— Подозреваю, что все это гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, — произнес Калин, пробуждаясь от задумчивости, в которой он пребывал все это время. — Тугары пришли к нам на два года раньше срока — они должны были появиться здесь только этой осенью, тогда же когда и мерки в Карфагене. Мне кажется, что это нападение на Рим связано с планами, которые вынашивают мерки.
— Каким образом? — спросил Эндрю.
— Пока не знаю. — Калин недоумевающе развел руками.
— От нас до Карфагена семьсот миль, — возразил Эмил, как будто сама эта цифра служила гарантией безопасности.
— Если лиса передушила кур в соседней деревне, то, возможно, не мешает обзавестись дубинкой, — отозвался Калин.
— Так вы полагаете, что все это неспроста? — спросил Эндрю.
— Пока только подозреваю, не больше.
— Для того чтобы бронировать «Оганкит», нужен настоящий завод, — заявил Майна. — Не говоря уже о том, чтобы отливать тяжелые пушки. Кромвель, без сомнения, заключил договор с Карфагеном. Иначе он никак не смог бы переоборудовать свое судно. — Мы ведь продали им какое-то количество мушкетов и пушку пару лет назад, — напомнил Эмил. — Очевидно, у них разыгрался аппетит.
— А может быть, карфагеняне собираются дать отпор меркам? — предположил Касмар с надеждой в голосе.
— Если бы собирались, то вряд ли стали бы тратить силы на римлян, — ответил Калин. — Сколько послов мы к ним ни отправляли — ни один не вернулся. Мы могли бы предоставить им техническую помощь, если бы они захотели.
— В таком случае есть все основания предполагать, что эта кампания развернута с одобрения мерков, — спокойно резюмировал Эндрю.
— Ты хочешь сказать, что этот ублюдок стакнулся с язычниками? — в негодовании воскликнул О’Дональд.
— Их оповещатель должен был прибыть в Карфаген прошлой осенью, — сказал Калин. — Так что мерки в курсе наших дел.
— Не исключено, что и Кромвель помог им в этом разобраться, — тихо проговорил Эндрю, и ему стало не по себе от этой мысли. «Боже, неужели все снова?!» — крутилось у него в мозгу. — Мы слишком мало знаем обо всем этом, — прибавил он, проклиная себя за то, что не предусмотрел эту возможность. Не считая создания оборонительного рубежа на юго-западе и планов проведения туда железной дороги, все их внимание было устремлено на восток, так как они полагали, что если со стороны мерков и возникнет угроза, то не ранее следующего года. А через год у них уже была бы армия, вооруженная шестьюдесятью тысячами нарезных мушкетов с ударными капсюлями и более чем четырьмя сотнями полевых орудий, в том числе и тяжелыми бронзовыми. А главное, благодаря союзу с римлянами они могли бы пополнить свои ряды их легионерами, не говоря уже о бесценных природных ресурсах, которыми они располагали. Ему и в голову не могло прийти, что мерки станут воевать с ними их же оружием.
— Согласно последним донесениям наших передовых постов, мерки по-прежнему продвигаются на восток по берегу Внутреннего моря в тысяче миль отсюда, — сказал Ганс.
— Когда поступило это сообщение?
— Неделю назад.
Хорошо, по крайней мере, что они стали наконец получать медь из Рима и могли возобновить производство телеграфного провода. Старые запасы закончились, когда налаживали связь с Римом. Теперь надо было немедля тянуть линию к сторожевым постам на юго-западной границе.
— А как они вооружены?
— Да как обычно, ничего нового.
— Странно… — протянул Эндрю, стараясь отогнать тревогу и соображая, что надо сделать в первую очередь. — Орда движется по своему привычному маршруту и должна достичь Карфагена где-то в середине зимы. А карфагенские войска в это время отправляются в поход на Рим и оснащены при этом современным оружием.
— Может быть, этот подонок просто ищет, где лучше? — вмешался О’Дональд. — Он каким-то образом добивается видного положения в Карфагене, организует производство металла и пороха, — возможно, даже воображает, что ему удастся возглавить восстание против мерков. А затем все его планы рушатся, его вместе с его сторонниками прогоняют на все четыре стороны, и он начинает искать новых покровителей.
— А знаете, в этом что-то есть, — встрепенулся Эмил. — На юг он двинуться не может: там бродят ближайшие родственники тугар… Впрочем, они бродят повсюду. Единственное надежное убежище для людей в этом мире — здесь, на севере, откуда мы изгнали тугар. Так что ему остается только мотаться с места на место в этих краях.
— Болван несчастный, — пробормотал Эндрю, — ведь он мог вернуться к нам, мы приняли бы его.
— Это было исключено, — мягко возразил Касмар. — Он для этого слишком самолюбив. Все видели, что вы с ним не ладите, и вернуться после того, как он сбежал, значило бы для него унизить себя.
— Но в команде у него в основном Суздальцы, — сказал Эндрю. — Возможно, он обманывал их, скрывая правду о том, что у нас происходит, и пугая суровыми карами, которые они понесут.
Эндрю согласно кивнул, вздыхая. Корабль им сейчас очень пригодился бы — да и сам Кромвель тоже, несмотря на его несносный характер.
— А знаете, — сокрушенно усмехнувшись, сказал Калин, — мерки на своем пути должны пересечь Внутреннее море, и сделать это они могут только в одном месте — там, где узкий пролив соединяет северную и южную половины моря. Не исключено, что Кромвель хочет этим воспользоваться.
— Да-да, — подхватил Эндрю. — Если он обоснуется где-нибудь в тех местах, то с приходом зимы сможет сместиться к югу и с одним лишь своим «Оганкитом» перекрыть переправу и запереть мерков на западном берегу. А это значит…
— А это значит, что меркам останется только один путь, — перебил его О’Дональд, поднимаясь и подходя к висящей на стене карте Внутреннего моря. — Если они не смогут переправиться через пролив, то им придется идти на север, огибая море.
— То есть прямо к нам, — сказал Ганс. — Эта скотина, можно сказать, прямо-таки зазывает их сюда.
Однако Эндрю вдруг засомневался в том, что дело обстоит именно так, — слишком много было других возможностей.
— Но зачем это ему? — спросил Касмар.
— Тогда все козыри будут у него на руках. Он единолично правит на море, может в любой момент переместиться туда, куда ему надо. Если падет Рим — в котором, не забывайте, с нашей помощью вовсю развернулось производство металла, — то он будет иметь в своем распоряжении всю осень и всю зиму, чтобы еще больше нарастить свою мощь. А после этого он может сделать все, что угодно, — задержаться в Риме, вернуться в Карфаген или даже поживиться тем, что останется после ухода мерков.
— Если падет Рим… — задумчиво повторил Эндрю. Все обернулись к нему. Он взял телеграмму и просмотрел ее еще раз. — «Марк надеется на помощь. Если она не придет, может капитулировать…» — медленно прочитал он вслух. — Послушайте, достоверно их замыслы нам не известны, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Возможно, Кромвель работает на мерков, но даже если так, он наверняка вынашивает и собственные планы. Гадать о них можно сколько угодно. Давайте лучше исходить из сложившейся обстановки, а размышления оставим до тех пор, когда у нас будет больше фактов.
— Надо действовать быстро, — сказал Ганс, вставая и подходя к О’Дональду у карты.
— Этот Марк — старый лис, — бросил Калин. — Хочет получить наше оружие и наши знания, но ни в коем случае не нашу революцию и прогрессивные идеи.
— А Тобиас как раз и может предложить только первое, — вставил Эндрю.
— Если Рим падет, наше положение сильно ухудшится, — сказал Ганс, вглядываясь в карту. — Путь на восток для нас будет перекрыт, и мы лишимся весьма ценных ресурсов — в первую очередь ртути, которая нужна для оружия с ударными капсюлями, а также меди, цинка и олова, без которых не будет телеграфа и придется распроститься со всеми надеждами на оружие, заряжающееся с казенной части.
— Оружие — это еще не главное, друзья мои, — мягко возразил Касмар. — Важнее то, что мы, не успев стать на ноги, будем иметь враждебно настроенного соседа. Я денно и нощно молюсь, чтобы сбылись наши мечты, чтобы все люди в этом мире объединились ради общей цели — мира и процветания, чтобы они встали единым фронтом против орд и никто из них никогда больше не был скотом.
— Святой отец, если это нападение организовали мерки, то они восстановят против нас не только Карфаген, но и Рим. Если же это дело рук Тобиаса, то мы можем оказаться на их пути, — подчеркнул Эндрю.
Только сегодня они с Кэтлин радовались новому дню, и им казалось, что мир становится надежным местом для их малыша. Неужели вся эта свистопляска начнется снова? Он выругался про себя. — И потом, джентльмены, это ведь дело нашей чести, — мягко напомнил им Эндрю. — Мы дали слово Марку. Вы правы, Калин, он старый лис, и ему, конечно же, ни к чему наши социальные реформы. Но мне кажется, что он человек благородной души. Мы подписали договор, и он рассчитывает, что мы выполним свои обязательства.
— Итак, мы выступаем, — оживился О’Дональд.
— Мистер президент, — обратился Эндрю к Калину поддернуто официально, не поднимая глаз от стола, — я рекомендую вам мобилизовать всю армию и отправить экспедиционный корпус на выручку Риму.
— Мне никогда не приходилось делать ничего подобного, — осторожно заметил Калин. — В прошлый раз вы командовали всем этим.
— Процедура очень простая, мистер президент, — ответил Эндрю, все так же старательно соблюдая все формальности. — Как глава государства, вы имеете право объявить мобилизацию и распорядиться армией в соответствии с заключенным международным договором.
— А сенат?
— Главное, справиться с этим мерзавцем Михаилом, — бросил О’Дональд.
— Пока что вы можете назвать это просто военной экспедицией, не объявляя войны. Мы ни на кого не нападаем, и на нас не нападают. Мы просто посылаем войска на помощь союзнику. — Эндрю сделал паузу и посмотрел на изможденного офицера, в мрачном молчании сидевшего на противоположном конце стола. — Джон, что нам понадобится для этого и сколько времени уйдет на подготовку?
Все обернулись к Майне.
— Какие войска вы посылаете?
— Двадцать пять тысяч пехотинцев и сто артиллерийских орудий.
— Двадцать пять тысяч? — воскликнул Ганс. — Сэр, но это пять дивизий из имеющихся у нас шести, а шестая к тому же держит одну бригаду на границе. Вы до предела оголяете город.
— Мерки в данный момент не представляют для нас опасности, — сказал Эндрю. — Угроза нависла над Римом. Готорн сообщает, что они уже высадили двадцать тысяч.
— Может быть, у него просто разыгралось воображение, — заметил О’Дональд. — Он все-таки еще недостаточно опытен.
— Я доверяю его суждению, — возразил Эндрю. — Он сегодня попал в серьезную переделку, но не потерял головы. Я думаю, Винсент достаточно разумен, чтобы понимать, насколько опасным может быть преувеличение.
— Тут я согласен с Эндрю, — поддержал его Калин. — И не потому, что он мой родственник.
Все рассмеялись, радуясь поводу разрядить атмосферу.
— Это только первый день, и неизвестно, чего ожидать в ближайшее время, — продолжил Эндрю. — Многое еще не ясно, так что лучше противопоставить им превосходящие силы. Важен также политический аспект. Я хочу, чтобы Марк увидел на деле, каковы наши возможности, и отбросил всякие сомнения на этот счет, если они у него есть. А при численном превосходстве и потерь у нас будет меньше.
— Вами движут благие помыслы, и, по-моему, это мудро, — сказал Касмар. — Как знать, может быть, все сложится так удачно, что наши крупные силы отпугнут этих нечестивцев и они уберутся восвояси, не вступая в бой.
— И все-таки мне это не нравится, — упорствовал Ганс. — Вы не учитываете, что он в любой момент может направить свой «Оганкит» вместе со всеми войсками сюда.
Эндрю посмотрел на своего старого учителя и улыбнулся:
— Я подумал об этом. Но ты забываешь, что у нас есть железная дорога, и по ней мы можем при необходимости перебросить сюда войска за пару дней, в то время как у него путь займет не меньше пяти, а у галер и того больше. У нас будет преимущество. Если мы прогоним его из Рима, то, куда бы он ни направился, мы опередим его. Пока нас не будет, на всякий случай усильте охрану на юго-западном бастионе для наблюдения за рекой.
— А как быть со старым Форт-Линкольном? — спросил Калин. — Он почти в пяти милях от города, — ответил Ганс. — Если «Оганкит» пройдет выше по реке, то форт окажется отрезанным.
— Вернемся к Риму, — вмешался Эндрю, отметая возможность нападения на Суздаль. — Мы придем туда не первыми, и потому нас должно быть больше. К тому же здесь будешь ты, дружище, вместе с О’Дональдом, а это стоит целой дивизии.
— Минуточку, минуточку! — прогремел артиллерист. — Полковник, дорогуша, раз там завязывается драчка и, по всей вероятности, недурная артиллерийская перестрелка, то я никак не могу это пропустить.
— Я беру с собой Тридцать пятый Мэнский, но Сорок четвертую батарею оставляю здесь, под твоим командованием. Так мне будет спокойнее.
— Ага, самому небось не терпится посмотреть спектакль, — пробурчал О’Дональд. — Как раз тебе-то, как военному министру, следовало бы оставаться здесь, а послать нас с Гансом.
— Я должен быть с армией. А Калину нужна надежная поддержка. — Эндрю взглянул на Калина, который, поколебавшись, кивнул в знак согласия.
— Ну, Калин… — умоляюще произнес О’Дональд.
— Президент Калинка, к вашему сведению, — ухмыльнулся тот. — А также, в соответствии с конституцией, главнокомандующий. Так что придется подчиниться, Пэт.
— Оба вы самые настоящие свиньи! — простонал О'Дональд и, прислонившись к стене, впал в угрюмое молчание.
— Джон, еще вопрос к тебе, — произнес Эндрю решительным тоном, давая понять, что дебаты на эту тему закончены. — Что именно нам потребуется, чтобы переправить армию в Рим?
Джон, лихорадочно делавший какие-то подсчеты в блокноте, состроил кислую мину.
— Справиться с этим можно только при самой строгой экономии. Если бы мы делали нормальную колею в четыре с половиной фута вместо трех с половиной, то перевезти все, что требуется, было бы легче. Нам понадобится что-то около семисот вагонов и пятидесяти паровозов, но это очень приблизительно. Рационом людей надо обеспечить, по-видимому, на двадцать пять дней. Недельный рацион они могут унести на себе, остальное придется перевозить в грузовых вагонах. С каждой пушкой можно будет взять не больше одной лошади и одного зарядного ящика. Самое трудное — транспортировка лошадей и фуража. Проще перевезти двадцать человек, чем одну лошадь с ее кормом.