Гарвуд Джулия. Опасные забавы

   — Тебе только дай волю, ты тут все разбазаришь! Я за этот «магнум» выложил денежки! И потом что мне полиция? Она из ФБР, а ни словечка не сказала ни о каком незаконном ношении!
   — Кто из ФБР?
   — Да она. — Кении указал на Эвери.
   — Что? — взвизгнула женщина. — И ты все это время молчал? Только и умеешь открывать рот, когда не надо, а как по делу, из тебя слова не вытянешь! Да она заявит на нас при первом удобном случае!
   — Ой, мама! — взвыл Марк. — Нас всех притянут! Поймав взгляд Джона Пола, Эвери поспешно схватилась за дверную ручку. Мягко, но решительно он отстранил ее.
   — Что там насчет ФБР? — спросил он очень тихо.
   Лицо его потемнело, как туча, так что Эвери непроизвольно сжалась. Ну и болван этот Кении! Совершенно не умеет придержать язык. Худшего времени для объяснений было не придумать.
   — Я жду. Вы и в самом деле агент ФБР?
   Она попробовала бочком обойти его. Не получилось.
   — Вроде того.
   — Вы у нее спросите удостоверение, — посоветовал въедливый Кении. — Оно в машине.
   — Правильно, идемте к машине!
   Эвери попробовала ненавязчиво оттеснить Джона Пола с Дороги. С тем же успехом она могла бы оттеснить скалу.
   — Сначала дайте слово все объяснить.
   — Не дам! — огрызнулась она, по-детски желая настоять на своем (Бог знает почему этот человек будил в ней острое чувство протеста).
   Он больше ничего не сказал, просто сделал шаг в сторону — возможно, зная, что отвертеться ей все равно не удастся.
   Молчание висело в машине до тех пор, пока они не выехали на дорогу и Джон Пол не нажал на газ. Из-под колес снова полетели гравий, ошметки грязи, сухие ветки. Немилосердно затрясло.
   — Сбавьте немного! — попросила Эвери. — Глупо было спрашивать, сколько времени туда добираться, надо было узнать, сколько миль.
   — Часть пути придется пройти на своих двоих, — напомнил он.
   — На меня не оглядывайтесь.
   — Это смотря по обстоятельствам. Кстати, во время телефонного звонка я слышал только ваши реплики.
   Эвери пересказала услышанное.
   — Видите, можно было не утруждаться требованиями. Все равно она не позволила перемолвиться с Кэрри.
   — Вы все еще надеетесь, что тетя жива?
   — Та женщина сказала, что так оно и будет, пока это в ее интересах. — На самом деле Эвери ей не верила, но оставила это при себе. — Меня больше заботит кое-что другое.
   — Что же?
   — Зачем столько хлопот, если в конечном счете меня предстоит убрать? Эти люди из кожи вон лезут, чтобы все усложнить. Куда проще было бы подстеречь меня по дороге на курорт и, скажем, спихнуть с дороги в пропасть. Они не только не воспользовались случаем, но и втянули в игру постороннего — вас. Странно, очень странно. А впрочем… Если поразмыслить, они никак не могли подстеречь меня на дороге — ведь я прилетала самолетом. Опоздав на него, я перепутала их планы, вынудила импровизировать на ходу. Еще одним осложнением явились вы, потому что слонялись там и задавали вопросы. В принципе все логично.
   Было досадно, что она не сообразила всего этого раньше, но усталость притупляет ум. Эвери, по обыкновению, прикрыла глаза, чтобы легче было восстановить в памяти всю картину.
   — Та женщина развлекается.
   — Что?
   — Для нее это развлечение, по голосу ясно. Даже когда ей приходилось на меня прикрикнуть, это была скорее дань ситуации, чем подлинная злость. Ну, а хорошее развлечение хочется растянуть подольше. — Еще немного помолчав, Эвери добавила: — Ей в самом деле нравится играть людьми, и чем дольше мы будем подчиняться, тем крепче она станет цепляться за свою игру.
   По пути то и дело попадались проселки и широкие, в автомобильную колею, тропы. Приходилось часто сверяться с картой, но это не могло полностью отвлечь Эвери от размышлений. К сожалению, для глубокого анализа не хватало данных.
   — Пора, — вдруг сказал Джон Пол.
   — Что «пора»? — испугалась она.
   — Пора поговорить о вашей работе в Бюро. Начнем с того, почему вы об этом умолчали.
   — Потому что вы не слишком высокого мнения о ФБР.
   — Почему вы так решили?
   — Взять хоть ваш звонок другу, этому Ною, из кабинета мистера Кэннона. Сначала вы попросили вызвать кого следует…
   — Ну?
   — А потом сказали: «Знаю, что от них никакого толку» и «Пусть заводят свою бодягу». И вообще, стоит упомянуть Бюро, как вы начинаете сверкать глазами.
   — А вы, значит, там агентом? — хмыкнул Джон Пол.
   — Нет еще, — смутилась Эвери.
   — Вот как? — Новость заставила его сбавить скорость. — Тогда зачем вводить людей в заблуждение? Я имею в виду, таким образом? Человеку в здравом уме не придет в голову бахвалиться принадлежностью к ФБР. Назвались бы уж кем-нибудь толковым — частным сыщиком, что ли.
   Эвери почувствовала, что начинает раздражаться, хотя дала себе слово сохранять спокойствие.
   — У меня и в мыслях не было бахвалиться! Хотелось как-то повлиять на Кении, вот я и подумала, что слово «агент» сделает его сговорчивее. У каждого, знаете ли, свои методы! У вас, например, это принуждение и грубая сила!
   «Скажите на милость, — подумал Джон Пол. — Ответный выпад. Девчонка задета за живое».
   — Ну почему же! Приврать я тоже умею.
   — Олень! — закричала Эвери.
   Джон Пол вывернул руль, уклоняясь от столкновения, и животное метнулось в лес. Машина запрыгала по кочкам, выровнялась и вскоре снова была на дороге.
   — Так мы во что-нибудь врежемся!
   — По крайней мере Кристл сказала правду. — Джон Пол еще немного снизил скорость. — До ночи туда не добраться.
   — Вы совсем не умеете мыслить позитивно.
   — Например?
   — Например, что впереди ждет более ровная дорога.
   Они миновали крутой поворот, выехали на почти свободный от деревьев склон и заметили внизу ленту другой дороги, менее разбитой на вид. Джон Пол решил рискнуть, хотя она и уклонялась к востоку.
   — Держитесь!
   Машина уткой нырнула вниз. Склон был не только крут, но и забросан булыжником. Эвери пришлось то хвататься за сиденье, то упираться в приборную доску.
   — Значит, нашивок у вас пока нет.
   — Зато есть удостоверение! — парировала она.
   — Но не агента.
   — Правильно.
   — И что же там сказано?
   — Что я просто сотрудник Бюро.
   — Это уже ближе к истине. На агента вы не тянете.
   — Вам-то откуда знать?!
   Боже, как он ее раздражает, и чем дальше, тем больше! Просто какой-то феномен! До сих пор ни один мужчина не умел так ее задеть.
   — У вас никакой интуиции.
   Эвери снова ощетинилась. Джон Пол жестом остановил взрыв негодования.
   — Прежде чем спорить, ответьте на один вопрос, только честно.
   — Ну? — Она с вызовом скрестила руки на груди.
   — Вам хоть на секунду пришло в голову, что под прилавком может быть оружие и что Кении может им воспользоваться?
   — Нет.
   — Видите!
   — Я не получала специальной подготовки! Я даже не училась на агента!
   — А что общего интуиция имеет с учебой? Она или есть, или ее нет. Кое-что вы, конечно, умеете — взять хоть пинок в живот тому несчастному дурачку. Но агента из вас все равно не выйдет.
   Эвери угрюмо промолчала.
   — Чем же вы занимаетесь в вашем ненаглядном Бюро? Джон Пол заметил, что по щекам ее пополз румянец, и задался вопросом, что тому причиной: крайнее смущение по поводу выполняемой работы или крайнее возмущение по поводу допроса. В любом случае румянец придавал ей привлекательности, и тот факт, что он это отметил, был тревожным знаком. Не следовало забывать, что девчонка воплощает все, что он не выносит.
   — В Бюро я стучу по клавиатуре! — Это прозвучало жалостно даже для собственных ушей, и она сердито осведомилась: — А что такого?
   — Я ничего и не сказал.
   — Нас целый коллектив… маленький, но важный!
   — Как же иначе.
   — В каком смысле?
   — Образчик политической корректности! Часть коллектива, лояльный сотрудник… может, даже и либерал.
   — Именно либерал, а что? И работы своей я не стыжусь, понятно! В своем роде она почетная.
   — Ладно, как скажете.
   — А в вашем снисхождении я не нуждаюсь! Я поступала на работу в Бюро не печатать, но раз уж так вышло, стараюсь это делать аккуратно и с толком! Речь не о бумажках — я вношу данные в государственную базу данных! Ну, довольно с вас?
   — Вполне, — рассеянно ответил Джон Пол.
   — Что у вас на уме? — тотчас полюбопытствовала Эвери.
   — Дорога вроде ничего, можем добраться до Коуард-Кроссинг еще до темноты. Дальше вместе не пойдем. Я оставлю вас где-нибудь посредине, а сам…
   — Это ни к чему! — с чрезмерной горячностью перебила Эвери. — Ни к чему так утруждаться, мистер Реинар. Вполне Достаточно доставить меня туда, откуда начинается пеший переход. Я посмотрела — эта дорога ведет к другой, а та — прямо в Аспен. Вы не заблудитесь.
   — А зачем мне в Аспен? — удивился он.
   — Как, разве вы только что не сказали, что мы не пойдем вместе? Я подумала…
   — Вы и думать умеете?
   Она пропустила насмешку мимо ушей.
   — Вы человек посторонний, для вас же лучше не вмешиваться.
   — Это что, шутка?
   — Вовсе нет! — Эвери начала нервно сплетать и расплетать пальцы. — Зачем вам все это? Вас втянули в эту историю только потому, что вы подвернулись под руку. Явитесь вы или нет, это ничего не изменит, потому что им нужна я, а не вы. Ваш друг Ной наверняка уже известил всех, кого нужно, и сюда скоро прибудут люди из ФБР. С ближайшего телефона дадите им направление. По-моему, это самое разумное решение.
   — То есть теперь, когда мне выпал шанс прихлопнуть Монка, я должен уступить свое место каким-то разгильдяям? — Джон Пол в сердцах стукнул кулаком по баранке руля. — У вас с головой все в порядке? Вы и в самом деле думаете, что я выкину вас где-то у черта на рогах, а сам, весело насвистывая, отправлюсь в Аспен?
   — Мне показалось, что именно это…
   — Вам вообще много чего кажется! — отрезал он. — Я хотел разделиться, оставить вас где-нибудь в укрытии.
   — Ах вот как! Иными словами, вы хотели выкинуть меня где-то у черта на рогах, а сами, весело насвистывая, отправиться дальше! Если не собираетесь в Аспен, я не дам вам меня выкинуть!
   — Тьфу, черт!
   — Это «да» или «нет»?
   Он не ответил. Эвери тяжко вздохнула.
   — Жаль, что нельзя на время остановиться. Я бы вышла и как следует поразмыслила.
   — А в машине поразмыслить нельзя?
   Где уж ему было понять! На работе, когда требовалось подумать, Эвери пресекала всякие попытки общения и замыкалась в себе. У нее был свой подход к решению проблем: сначала очистить сознание от всех посторонних мыслей, потом постепенно вводить нужные факты, чтобы могли увязаться и вылиться в заключение.
   — Знаете кого-нибудь, чтобы это была вылитая вы?
   — Что, простите?
   — Помните, что сказала Кристл? Что та женщина очень похожа на вас. «Вылитая вы» — это ее собственные слова. Мне вот пришло в голову, нет ли у вас в семье какого-нибудь маньяка?
   — Моя единственная родня — дядя и тетя.
   — А родители?
   — Я не знаю, кто мой отец. — Эвери повернулась, чтобы видеть реакцию Джона Пола на свое дальнейшее откровение. — Думаю, этого не знала и женщина, от которой я родилась.
   Если она надеялась его шокировать, то ошиблась — он и глазом не моргнул.
   — А где она сейчас?
   — Умерла. Погибла в аварии много лет назад.
   — Может, какая-нибудь дальняя родственница?
   — Я таких не знаю.
   Джон Пол помолчал, покосился на Эвери и вдруг сказал:
   — Выходит, это ваши собственные волосы…
   — То есть? — опешила она. — А вы думали, это парик?
   — Я думал, они крашеные. Теперь ведь это просто, стоит только зайти в салон красоты.
   — Я волос не крашу.
   — А глаза?
   — Крашу ли я глаза?!
   — Я думал, это голубые линзы, для красоты.
   — Ну знаете!!! Вы с приветом или просто прикидываетесь?
   — Я пытаюсь сопоставить. Кении сказал, там было на что посмотреть, а Кристл даже назвала ее красоткой.
   — При чем тут это?
   — Не придуривайтесь! Вы отлично знаете, что…
   — Что?
   — Что на красотку тоже потянете.
   Это был самый небрежный комплимент, который ей только делали в жизни. Можно сказать, и не комплимент вовсе, а недружелюбная констатация факта. Может, потому он и не взбесил, как все прочие. Впервые Эвери не ощутила могучей потребности высказаться насчет тех, кто не видит дальше фасада.
   Она приказала себе не отвлекаться.
   — Жаль, данных маловато.
   — Простите, с кем имею честь? С компьютером? Не все Можно просчитать, есть еще такая вещь, как озарение.
   Эвери механически кивнула.
   Джон Пол улыбнулся, и хотя улыбка длилась всего мгновение, Эвери ощутила совершенно неуместный сладкий трепет. Как странно! Этот человек только что казался ей самым несносным в мире, а теперь приятен… более чем приятен. В самом деле, он красив. И сексуален. Не то чтобы из этого что-нибудь могло выйти, но не стоит и притворяться, что это не так.
   Вообще надо отдать Джону Полу должное — он надежный товарищ. Все время старается заслонить ее собой. Беспокоится за нее. Нет, он точно приятный человек. Временами несносный, но по большому счету приятный.
   — Дождь собирается, — сообщил Джон Пол.
   — Как некстати!
   — Пока еще соберется. А вот солнце скоро сядет. Еще пару миль — и я оставлю где-нибудь эти часы, как будто мы устроились на ночлег. А сами поедем дальше, пока будет можно.
   Немного погодя он остановил машину и взял часы.
   — Где «магнум»?
   — Я его сунула ко всему остальному, в мешок.
   — Достаньте и держите на коленях. Стреляли когда-нибудь?
   — Нет.
   — Тогда не снимайте с предохранителя, — посоветовал он со вздохом. — Я скоро.
   Эвери хотела сказать: «Будьте осторожны!» — но не успела. Потянулись минуты, заморосило. Переднее стекло покрылось сначала водяной пылью, потом бусинками капель. Казалось, прошел целый час, пока из-за деревьев появился Джон Пол. Когда он отворил свою дверцу, снаружи ворвался порыв холодного воздуха. Эвери поспешно включила обогреватель.
   — Куда вы дели часы?
   — Пристроил в развилке ветвей на дереве у ближайшего перекрестка. Если Монк у нас на хвосте, есть шанс, что он повернет не на ту дорогу.
   Они возобновили путь. По мере того как дождь расходился, машина все натужнее ползла в гору по извилистой дороге. Деревья то смыкались, то расступались. Наконец дорога превратилась в тропу. Джон Пол направил ма — шину к группе раскидистых сосен, развернулся и пятился до тех пор, пока не решил, что так ее не будет видно с дороги.
   Опустилась ночь. Дождь все усиливался, пока не превратился в ливень. Внезапный удар грома заставил Эвери вздрогнуть.
   — Ну, мне пора. Еда у вас есть, вода тоже. «Магнум» я вам оставлю.
   — А вы куда? Вы что, собираетесь все-таки выбросить меня?!
   Джон Пат молча взялся за ручку.

Глава 16

   Когда Кэрри наконец добралась до дивана в холле и мешком осела на него, в голове у нее крутилась только одна мысль: это конец. Красный огонек взрывателя мигал за каждым окошком в доме — кроме потолочного, над лестницей, над которым, словно в насмешку, мирно проплывали облака. Оно было квадратное, слегка выпуклое, намертво закрепленное на высоте трех этажей — определенно не запасной выход на случай критической ситуации. Выбраться через него можно было разве что с помощью пожарной лестницы и тяжелого инструмента.
   Пользуясь запасами из кладовой, Анна приготовила сносный обед, который был съеден в унылом молчании. Солнце вскоре зашло, и дом начал быстро погружаться во мрак. Не желая выставлять себя на обозрение (на окнах не было ни гардин, ни даже тюля), решили обойтись без электричества и осветили уголок у пустого камина свечами. Саре пришло в голову, что Монк мог оборудовать дом камерами слежения. Кэрри в новом приступе лихорадочной активности не меньше часа искала хоть одну. Никто не выразил готовности присоединиться к поискам. Когда она, совершенно опустошенная, вернулась в холл, Анна полулежала на диване, а Сара восседала в кресле. Обе даже не повернулись, очевидно, не ожидая никаких новостей.
   — Ничего! — с досадой признала Кэрри. — По-моему, я облазила этот дом до последнего сантиметра, заглянула даже в пустые патроны для ламп, до каких сумела дотянуться. Нас просто бросили.
   — Правильно, — сказала Анна. — Чего ради следить? Какое имеет значение, чем мы тут заняты?
   У Кэрри чуть не вырвалось «что за чушь!», но она сдержала порыв.
   — Имеет, и еще какое! Человек не овца, чтобы покорно ждать, когда явится мясник с ножом! А вдруг мы сделаем подкоп?
   Вообще говоря, это тоже была чушь. Подкоп откуда? Из подвала? Увы, дверь туда была заперта. Более того, на ней красовался листок с единственным словом: «Бум».
   Заняться было нечем, поэтому какое-то время все трое сидели молча, глядя, как на прекрасный ландшафт за окном ложится все более глубокая тень. Когда тьма окончательно сгустилась, Анна со вздохом переменила позу. Только тогда Кэрри заметила на диване рядом с ней какие-то бумаги.
   — Что это?
   — Газетные вырезки. Я тут заглянула в шкафчик под лестницей, и там они лежали такой аккуратной стопкой. Думаю, их собирали настоящие хозяева дома. Вот они.
   Кэрри взяла вырезку и вгляделась в улыбающиеся лица новобрачных.
   — Какие счастливые!
   — Ничего удивительного, в такой-то день. Однако с тех пор многое изменилось. Теперь они разводятся и никак не могут поделить этот дом. Вот, прочти. — Анна протянула ей всю стопку. — Неприятная история. Кто-нибудь хочет десерт?
   Она произнесла это тоном хозяйки на светском рауте. Кэрри, нервы которой были на пределе, нашла это уморительным и смеялась, пока не потекли слезы. Сара тоже усмехнулась и заметила:
   — Десерт в меня уже не войдет. Консервированная ветчина, фасоль с томатом типа «минутка» и прочие деликатесы… нет, от десерта я, пожалуй, воздержусь.
   Анна приняла ее тираду совершенно всерьез.
   — Надеюсь, вареные початки тоже пришлись тебе по вкусу. Я долго ломала голову, сколько положить соли, чтобы не переборщить.
   — Соли было как раз в меру, — заверила Сара.
   — Заодно я составила список продуктов. На десерт вполне подошли бы персики в собственном соку. Советую подумать, Сара! Мы могли бы съесть их на кухне, при свечах. А жалюзи можно и опустить для большего уюта.
   Слушая все это, Кэрри начала тревожиться. Это была речь человека, который проводит уик-энд в загородном домике с друзьями. Ее собственную истерику можно было понять и объяснить, но поведение Анны не укладывалось ни в какие рамки. Она опять взялась за свое.
   — А после десерта вас ждет сюрприз.
   Кэрри подумалось, что именно так, умей она говорить, обратилась бы к хозяевам кошка, только что съевшая их любимую канарейку.
   — Надеюсь, речь не о походе в подвал для подкопа, — заметила Сара, должно быть, осененная той же мыслью. — Это исключено, там тоже стоит взрыватель.
   — Ты туда заглядывала? — уточнила Кэрри.
   Сара кивнула и тяжело завозилась в кресле в попытках подняться. Кэрри подошла подать ей руку.
   — Боже, у меня все тело ломит! — пожаловалась женщина.
   Анна уже снова хозяйничала на кухне. Было слышно, как при этом она напевает. А вдруг она поет потому, что лезет на стол отворить окно?! Кэрри сломя голову ринулась на кухню, Сара за ней. Они нашли Анну склонившейся над раковиной. Она открывала всего лишь банку персиков.
   Эта мирная картина нисколько не уменьшила беспокойства Кэрри. Хотелось как-то донести до Анны серьезность ситуации. Но как?
   — Слушай, ты ведь не хочешь нас надуть? — осторожно осведомилась Кэрри.
   — Надуть? Мне это совершенно без надобности, — надменно заявила Анна и засмеялась высоким смехом, отчасти похожим на звук бьющегося фарфора. — Садитесь и получайте удовольствие.
   Кэрри сдалась. Чувство беспомощности было таким всеобъемлющим, что, предложи Анна выйти из дому, она бы молча поднялась, взяла за руку Сару и повела к двери. Такой одинокой Кэрри не чувствовала себя годами. Ей недоставало сейчас не только Эвери, но, как это ни Удивительно, и Тони.
   — Я скучаю по мужу, — сказала она, не заботясь об условностях. — Думаю, я все еще люблю его.
   — Все еще? — заинтересовалась Анна, до этого с головой погруженная в сервировку стола. — То есть?
   — Я была уверена, что муж мне изменяет, хотя он и отпирался. Какая-то женщина то и дело звонила ему, даже по ночам, а телефон в спальне стоит с моей стороны, поэтому трубку поднимала я. Тони утверждал, что в трубке бывали короткие гудки, когда он ее в конце концов брал. Разумеется, я не верила ни единому слову, но теперь думаю: а вдруг это была Джилли?
   — Ты не верила ни единому слову мужа?! Кэрри только вздохнула.
   Все трое, даже Сара, принялись за десерт. Кэрри при этом предавалась самобичеванию.
   — Знаете, на что я надеюсь?
   — На что?
   — Когда… ну, это случится, надеюсь, мы все будем крепко спать и ничего не почувствуем.
   — Что за мрачная мысль! — сказала Сара.
   — Но так не бывает, — продолжала Кэрри, не слушая. — Нас разбудит звук взрыва, а потом придет боль.
   — Перестань! Что с тобой? Из всех нас ты была самой большой оптимисткой, а теперь вдруг ударилась в пессимизм.
   — Это мое право! — огрызнулась Кэрри.
   — Дамы, дамы! — вмешалась Анна. — Сейчас не время. Помните, я упоминала сюрприз?
   — Воображаю! Какие-нибудь пастилки или чипсы.
   — Ох, ради Бога! — поморщилась Анна. — За десять лет я поменяла два дома. Последний был огромен, более трех тысяч квадратных футов, и сплошь обшит кедром. Над проектом работал специалист, но по моим наметкам, а когда дошло до возведения, я каждый день заезжала проверить, все ли в порядке. Бедняга хватался за голову при виде моей машины!
   — Не сомневаюсь, — проворчала Кэрри.
   — Зачем ты все это говоришь? — спросила Сара.
   — Постепенно подвожу вас к сюрпризу, который приготовила. — Анна помедлила для большего эффекта и выпалила: — Я нашла!
   — Что?!
   — Выход! — гордо провозгласила Анна.

Глава 17

   — Отвечайте! — крикнула Эвери.
   — Здесь с вами ничего не случится.
   — Речь не о том, случится со мной что-нибудь или нет, а о том, что вы затеяли! Идти куда-то ночью, в такую погоду… да вы с ума сошли!
   — Я решил…
   — Знаю, знаю! Раз уж вы решили, назад дороги нет! — Эвери изловчилась и мертвой хваткой вцепилась Джону Полу в рукав. — Никуда вы не пойдете, а если пойдете, я пойду следом!
   Она знала, что просто так он не сдастся, и в самом деле, он пустился в рассуждения о том, как хорошо все продумал. Он даже сумел удержаться в границах вежливости, хотя из сказанного все равно следовало, какая это обуза — таскать с собой повсюду особу без малейшего опыта. Он подчеркнул, как важно тому, кто идет на дело, знать, что другой в безопасности, и мягко пригрозил, что, вздумай она настаивать на своем, привяжет ее к сиденью.
   Эвери выслушала все это и полезла на заднее сиденье — готовиться к пешему переходу, то есть надела курточку для джоггинга и увенчала голову веселенькой оранжевой бейсболкой (для этого пришлось закрутить волосы в узел).
   Настал черед обуви. В белых теннисках трудно раствориться в темноте. Глубоко сожалея о том, что кроссовки остались дома, Эвери решила идти босиком.
   Джон Пол молча следил за этими трогательными приготовлениями.
   — Я по-прежнему думаю, что глупо пускаться в путь в кромешной тьме и в грозу, — сказала она, затягивая рюкзачок. — Только идиот пошел бы на такое. Но раз уж вам так не терпится, идемте. Я буду изо всех сил поспевать за вами.
   — Нет, не будете! — процедил он сквозь зубы.
   — Само собой, далеко мы не уйдем, — продолжала Эвери, словно не слыша. — Один из нас (я даже знаю кто) очень скоро сломает ногу, провалившись в яму, расшибется, споткнувшись о корень, или даже выколет глаз о ветку. Если бы решала здесь я, то, поверьте, мы бы и с места не сдвинулись До самого рассвета, потому что на рассвете можно бродить по лесу без проблем.
   — Ну да, и притом у всех на виду! К тому же решаю здесь я. Эвери аккуратно уложила рюкзачок, пристроила сверху тенниски подошвами вверх и подняла на Джона Пола простодушный взгляд голубых глаз.
   — А собственно, почему? — осведомилась она, хлопая ресницами.
   — Потому что вы всего лишь стучите по клавиатуре, — ответил он, но уже не так сердито.
   Это был удар ниже пояса. Очевидно, он надеялся, что она надуется и даст ему шанс уйти в ночь и грозу. Напрасная надежда.
   — А вы вообще в бессрочном отпуске, так что у меня статус все-таки выше!
   Джон Пол ограничился хмыканьем.
   — Так мы идем или нет? — деловито осведомилась Эвери.
   — Подождем до рассвета. И не надо так самодовольно пыжиться! Я и сам собирался ждать.
   — Как же, как же!
   Пусть оставит последнее слово за собой, решил Джон Пол. Заслужила. До сих пор он считал себя самым упрямым человеком в мире, теперь эта уверенность пошатнулась. Впрочем, и у него был припасен кое-какой козырь — ускользнуть еще до рассвета. Проснувшись и не найдя его, упрямица вынуждена будет ждать в машине.
   Если же он не вернется…
   — Ключи оставим в машине.
   — Хорошо.
   — А теперь вернитесь на переднее сиденье, разложим его. Можете спать в моем спальном мешке. Он просторный.
   — Значит, хватит на двоих.
   — То есть?
   — Будем спать в нем вместе.
   — О!
   — Только, чур, никаких вольностей.
   — А спать в одном мешке — это, выходит, не вольность?