Гарвуд Джулия. Опасные забавы

   Потом они слушали местный канал, пока сигнал не померк окончательно.
   — Ничего не скажешь, прогресс! — сказал Джон Пол с неудовольствием. — Кого ни возьми, у каждого по два телефона, по две камеры… а то и по два бинокля, чтобы удобнее было совать нос в чужую жизнь.
   — Пресса не может обойтись без камер — в конце концов, это их способ зарабатывать на жизнь.
   — А что, без сарказма тоже нельзя обойтись?
   — Это не сарказм, а простая констатация факта. Я уверена, что ФБР так же недовольно тем, что информация просочилась, как и мы с тобой, а уж каково было Кэрри, когда ее на носилках ослепляло вспышками! И никому не пришло в голову отобрать отснятую пленку, да и вообще зачем пустили прессу на место катастрофы?
   — «Зачем пустили», «никому не пришло в голову»! Надо бы выгравировать это на вашей штаб-квартире как девиз.
   — Зря стараешься, я не собираюсь выходить из себя.
   — Да это так, мысли по ходу дела.
   — Как же! — Эвери опустила окошко, и в машину проник свежий вечерний воздух. — Знаю я тебя!
   — Как облупленного?
   — А то! — Она безмятежно улыбнулась. — Признаю, что первое время все пыталась вычислить, чем тебе так насолило ФБР, а потом поняла, что дело не в этом. Твой пунктик куда солиднее, чем просто обида.
   — Вот как?
   — У тебя зуб не конкретно на ФБР, а на любое государственное учреждение.
   — Вот уж нет!
   — Когда мы обсуждали твоего зятя, ты произнес «министерство юстиции» с тем же пренебрежением, как обычно и «ФБР».
   — Потому что юстиция не имеет ничего общего со справедливостью.
   — А как насчет ЦРУ? Наверняка ты и там побывал.
   — В ЦРУ взгляд на вещи меняется быстрее, чем женская мода, и бедняга агент, хочешь не хочешь, обязан идти в ногу.
   — А Налоговое управление?
   — Налоговое управление ненавидит любой, у кого с головой все в порядке.
   Эвери продолжала называть агентства и организации, уже любого рода, лишь бы легальные, и в каждом Джон Пол ухитрялся усмотреть серьезный изъян.
   — Ну, видишь! — воскликнула она наконец. — Видишь, в чем твоя проблема?
   — Не вижу. Может, просветишь?
   — Само собой. Ты не выносишь авторитеты. Человек, облеченный властью, по определению твой недруг.
   — По-твоему, это проблема? Это нормально. Власть развращает, а неограниченная власть — особенно.
   — С чего ты взял, что ФБР, к примеру, обладает неограниченной властью?
   — Не важно, обладает ли, главное, что в это верит.
   — Знаешь что? — Что?
   — Тебе нужно лечиться! Курс психоанализа быстренько избавит тебя от этого вывиха.
   Джон Пол открыл рот, и Эвери, не дожидаясь его мнения о психоанализе, сменила тему:
   — Надо бы позвонить Кэрри.
   — Это можно было сделать в городе.
   — Не нашлось времени. Возьмись я звонить, ты бы успел задать стрекача. Поверить не могу, что ты собирался меня там бросить! Как вспомню, такая злость разбирает!
   Это был подходящий момент для признания — Эвери говорила так, словно в самом деле нуждалась в нем.
   — Видишь ли… — начал Джон Пол и умолк. — Что?
   — Я подумывал, не задержаться ли.
   — Подумывал?! — Она ущипнула его за руку. — Однако!
   — Ну… я хотел задержаться. Между прочим, это не меня надо щипать, а тебя! Ты не чаяла влиться в суперкоманду молокососов!
   — Хватит обзываться, в конце концов! Наверняка агент Нолт и остальные знают свое дело.
   — Вот видишь! Ты их даже не знаешь, а восторгаешься! Зачем тогда было прыгать из окна?
   — Я обдумала твои слова и признала их правоту. В самом деле, из нас троих вышла бы одна общая мишень.
   — И?..
   — Что «и»? Ждешь комплиментов?
   Джон Пол хотел сказать, что ничего такого он не ждал, но Эвери не дала ему вставить слово.
   — Ладно, будет тебе комплимент. На мой взгляд, с тобой у меня больше шансов остаться в живых, чем с ФБР.
   — Надо же, переметнулась! — хмыкнул он. — С чего бы это вдруг? Подслушала какое-нибудь невежливое высказывание агента Нолта?
   — Я меняю мнение не из каприза, а по здравом размышлении. У меня, знаешь ли, аналитический склад ума. То, что я сижу с тобой в машине, не меняет моего отношения к Бюро, и здесь я не менее лояльный сотрудник, чем у себя в офисе.
   — И как ты только ухитрилась сесть в машину… — буркнул Джон Пол.
   — Почему бы и нет? — пожала плечами Эвери. — В Бюро инициатива всемерно поощряется.
   — Нуда, конечно! — Джон Пол выглянул в окно. — Ага, в пяти милях отсюда есть ресторанчик. Оттуда можно будет позвонить — я хочу вызвать подкрепление.
   — Да ну?! — искренне изумилась Эвери (как, мистер Одиночка собирается для разнообразия попросить помощи у других?).
   — А ты, если хочешь, позвони Кэрри. Только не говори, куда держишь путь.
   — Как я могу? Я же понятия об этом не имею.
   — Вот! — Джон Пол бросил ей на колени сложенный листок. — Шеф Тайлер набросал мне план. У него домик в паре часов езды отсюда. Есть там и амбар, где можно спрятать машину, так что никто не узнает о нашем присутствии. Там переночуем.
   Эвери невольно бросила взгляд в заднее стекло — убедиться, что их никто не преследует. Это была явная перестраховка, поскольку дорога была на редкость пустынной в обоих направлениях и вот уже долгое время. Одна — ко терять бдительности не следовало. С человеком вроде Монка никогда нельзя было сказать, откуда он выскочит.
   — Как ты думаешь, где он сейчас?
   — Думаю, все еще в Колорадо, — ответил Джон Пол, не уточняя, о ком речь. — Он, конечно, уже знает о том, что Кэрри и судья Коллинз живы.
   — ФБР тоже не позволит нам так просто ускользнуть. Нас будут разыскивать.
   — Не нас, а тебя, — уточнил он.
   — Не так сразу. Перед тем как вылезти в окно, я отвернула душ, а дверь на лестницу заперла изнутри. Конечно, в конце концов выяснится, что никого там нет, и начнутся поиски.
   Это было слишком мягко сказано. Вернее было бы сказать «и разверзнется ад кромешный». Узнав все, Картер потребует ее на ковер, и поскорее, а когда она там окажется, пусть даже это будет через месяц, сотрет ее в порошок.
   Эвери подготовила речь в свою защиту. Она будет стоять на том, что и не думала нарушать субординацию. Картер суров, но справедлив, и можно надеяться, что он закроет глаза на самоуправство… вторично.
   — Шеф Тайлер скажет Нолту о том, что предложил нам гостеприимство?
   — Ни за какие коврижки. А ему известно, что ты вылезла в окно?
   — Нет, что ты!
   Джон Пол свернул с шоссе на подъездную дорогу к ресторану и припарковался на стоянке, прямо под мигающей неоновой надписью «Открыто».
   — Не хочешь рассказать мне о Джилли?
   Он задал вопросе некоторой опаской, памятуя о том, как бурно реагировала Эвери на всякое упоминание о матери и в особенности на само это слово в отношении к ней. Ответом было молчание.
   — Я должен знать, с чем имею дело!
   — С чем мы имеем дело, — сказала Эвери, подчеркнув слово «мы». — Ладно, расскажу, что знаю, но не на пустой желудок… а лучше всего завтра. Да, завтра я расскажу тебе все!
   — Договорились.
   Проходя в дверь, Джон Пол инстинктивно взял Эвери за руку и притянул ближе. Ослепительный свет точечных галогеновых светильников заставил обоих зажмуриться. Белые пластиковые столешницы немилосердно отражали его. Мерцающие стены были мешаниной алого и оранжевого, музыкальный автомат сразу за дверью ревел во всю мочь.
   Джон Пол устроился в дальнем углу, у окна, убив тем самым сразу двух зайцев: здесь было потише и можно было видеть автостоянку. Эвери с легкой гримаской втиснулась на пронзительно-оранжевое сиденье.
   Подошла, по-старушечьи шаркая, молоденькая официантка. Когда она открыла рот, в кончике языка у нее блеснула стальная бусина. Как и следовало ожидать, это заметно сказывалось на ее речи. — Сево зелаете?
   Они заказали охлажденный чай и по сандвичу с ветчиной. Как только девушка, шаркая, вернулась за стойку, Эвери набрала мелочи и отправилась звонить по телефону, который еще раньше высмотрела в коридорчике возле туалетов, как раз между мужским и женским.
   Разговор с Кэрри оказался односторонним. Эвери никогда еще не слышала свою тетку в таком возбуждении.
   — Где ты? Почему ты там? Как там оказалась? Почему ты не со мной? Как себя чувствуешь? Все в порядке? Надеюсь, ты уже знаешь новость, что Джилли жива? Эта дьяволица инсценировала собственную смерть! Вот уж не думала, что она настолько ловка! Это же надо, чтобы ей, как кошке, было отпущено девять жизней! Кошка и есть — мартовская! Вообрази, если бы появилась на курорте в то время, на которое мы договаривались, то оказалась бы в том проклятом доме с нами вместе!
   — Кэрри! Кэрри! — не выдержала Эвери. — Притормози!
   Давай по порядку.
   Тетка осеклась, перевела дух и заговорила на пару тонов ниже. Эвери с напряженным вниманием выслушала рассказ обо всем, что с ней случилось, начиная с момента, когда она села в машину к Монку, и до последнего времени. Это была история, поистине леденящая кровь.
   — Это вкратце, — закончила Кэрри. — Подробности узнаешь, как только увидимся. Ты так и не сказала, как дела.
   — Отлично.
   — Значит, все в порядке? А я вся изволновалась!
   — В порядке, в порядке, — заверила Эвери, покосилась на Джона Пола и встретила его предостерегающий взгляд. — Как фамилии тех, кто с тобой разговаривал в больнице?
   — Они грозятся взять нас под усиленную охрану, — сказала Кэрри, не слушая. — Наверняка мы полетим во Флориду.
   — С чего ты взяла, что именно туда?
   — Из-за суда.
   — Какого еще суда?
   — Как, ты не знаешь?! Боже мой, Эвери, да ведь этому мерзавцу, Дейлу Скаррету, должны пересмотреть дело! Неужто даже тебе ничего не сказали?
   Новость потрясла Эвери, несмотря на то что сама возможность пересмотра не была для нее тайной. Она никак не ожидала, что это случится так скоро.
   — Да, мне не сказали…
   — Безобразие! — возмутилась Кэрри. — Мне тоже и словом не обмолвились! Зато не меньше десяти раз повторили, что киллер не остановится, пока не выполнит контракт.
   — Или пока его не схватят, и вот как раз этим мы тут занимаемся. Поверь, он от нас не уйдет. А Тони ты уже звонила?
   В трубке послышалось всхлипывание.
   — Бедняга Тони с ума сходит от страха за тебя! Просил передать, чтобы ты позвонила, как только сможешь, чтобы хоть голос твой услышать. Господи, Эвери, я бы куда охотнее отправилась домой, но об этом нечего и думать, пока всем тут заправляет ФБР. Я даже не знаю, позволят ли Тони сопровождать меня и вообще пустят ли ко мне в палату. Не хочется, знаешь ли, идти на скандал.
   — А как дела у судьи Коллинз?
   — Ах да, Сара! Так, кстати сказать, ее зовут. Сразу после приезда ее взяли в операционную. Говорят, операция прошла успешно, но ей придется провести какое-то время в отделении интенсивной терапии. Мне обещали пятиминутное свидание, и я жду не дождусь… Ох, я совсем забыла! Сара и есть та судья, что дала Скаррету максимальный срок.
   — Нет, не может быть! Того судью я отлично помню. Это мужчина по фамилии Гамильтон.
   — Отчасти это верно: судья Гамильтон вел дело Скаррета и признал его виновным. Но не он вынес приговор. Когда мы с тобой в последний раз были на заседании, срок еще не обсуждался, и вышло так, что судья Гамильтон не дожил до обсуждения. Дело передали Саре Коллинз.
   — Вот оно, недостающее звено… по крайней мере одно из них. Как насчет третьей, Анны Трапп? Там тоже должна быть какая-то связь.
   — Знаешь, она ведь не пошла с нами, — грустно сообщила Кэрри. — Это не телефонный разговор, узнаешь все при встрече. Когда увидимся? Тебя привезут в больницу или прямо в аэропорт? Учти, ни в какую Флориду я без тебя не полечу! Между прочим, еще неизвестно, позволят ли нам выступать на суде, но до этого целых три недели, а Монк ходит на свободе.
   — Как это три недели? — изумилась Эвери. — Ты хочешь сказать, что пересмотр дела будет меньше чем через месяц?!
   — Ну да. Надеюсь, это их «безопасное место» находится поблизости от зала суда, чтобы хоть не пришлось накручивать мили, если выступить все же разрешат. Хотя, конечно, это еще вилами по воде писано…
   — То есть как это? — Эвери не могла поверить своим ушам. — Нам могут не позволить?
   — Но, дорогая моя, это же очевидно! Лично мне такая предосторожность не кажется излишней. Вообрази нас в суде, на свидетельском месте! Это же неподвижная мишень, идеальный способ избавиться от любой из нас! Монку довольно будет пробраться в зал, чтобы довести дело до конца.
   — Я буду выступать, и никто меня не остановит!
   — Будь же благоразумной!
   — Хочешь видеть Скаррета свободным? — процедила Эвери, едва сдерживая ярость.
   — Для меня всего важнее твоя безопасность.
   — Плевать мне на безопасность!
   — Мы об этом еще поговорим, времени хватит, — примирительно заметила Кэрри. — Почему ты ничего не спрашиваешь о Джилли?
   — Потому что не хочу ничего слышать.
   — А я бы с ней повидалась, — мечтательно протянула она. — Надеюсь, когда ее схватят, нас оставят на пять минут наедине.
   — Она тебе шею свернет.
   — Тогда пусть оставят тебя. Вот когда пригодятся все твои уроки карате! Тебе совершенно ни к чему ее бояться.
   Эвери едва удержалась от нервического смешка. После многих лет, после бесчисленных жутких историй о «полоумной Джилли»! Чтобы не бояться, надо быть еще полоумнее.
   — А ты уверена, что это она?
   — Да, я ее видела. Но не будем сейчас об этом. Говорю же, это не телефонный разговор.
   — Обещай, что будешь беспрекословно слушаться ФБР, о чем бы тебя ни попросили. Ты должна обещать мне это, Кэрри.
   — Обещаю. Почему бы и нет?
   — Не нужно… затруднять им работу. Ты сама знаешь, какой неуправляемой становишься, если что-то не по тебе.
   — Надо признать, кое-что точно не по мне. Какого черта Джилли не осталась на том свете?
   — Она там и не была, — резонно заметила Эвери.
   — Слушаться я буду, но пусть не вздумают сунуть нас в какой-нибудь пропеченный солнцем клоповник! Раз уж Флорида, так номер с кондиционером и видом на море. Я буду настаивать на утреннем купании.
   — Кэрри, не тебе решать.
   — Как нехорошо с твоей стороны, племянница! Могла бы потянуть за нужные струнки. Впрочем, я все равно буду рада тебя видеть. Когда же?
   Эвери набрала в грудь побольше воздуха. Взрывной теткин темперамент брал свое, когда ее ожидания бывали обмануты, и надвигался как раз такой момент.
   — Когда увидимся, сказать не могу. Я с вами не еду, ни во Флориду, ни в другое «безопасное место», так как…
   Вопль Кэрри прервал объяснение. Он был так пронзителен, что пришлось отстранить трубку.
   Хотя Джон Пол сидел довольно далеко оттуда, где стояла Кэрри, до него донесся отголосок дикого вопля в трубке. Судя по тому, как побледнела Эвери, дальше последовал разнос. Не дожидаясь, чем все кончится, Джон Пол подошел и взял у нее из рук трубку.
   — На этом все.
   — Тетя очень огорчилась…
   — Понятное дело.
   — Еще пару секунд. — Эвери снова приложила трубку к Уху. — Кэрри, я тебя очень люблю и с нетерпением жду встречи, но пока что… пока что до свидания.
   — Эвери Элизабет Делении! Если ты только посмеешь положить трубку, я!..
   Джон Пол вторично отобрал трубку и на этот раз положил на рычаг.
   — Приятный голос, — заметил он с каменным видом. Официантка подошла с заказом, расставила все на столе и медлила в ожидании расчета. Эвери скрылась в женском туалете, а Джон Пол подошел расплатиться. К тому времени как она вернулась, он прикончил свой сандвич и теперь не спеша допивал чай.
   — Только не нужно воображать себе невесть что насчет Кэрри. Признаю, что временами с ней нелегко, но все мы не ангелы, верно? Будь у тебя возможность узнать ее получше, ты привязался бы к ней так же, как и я.
   — Хотелось бы верить.
   Эвери откусила от сандвича, нашла его безвкусным, как прессованные опилки, и поспешно запила чаем. Поразмыслив, она подтолкнула тарелку к Джону Полу.
   — Можешь съесть и мой.
   — Нет уж, ешь сама, если хочешь таскать ноги.
   Он толкнул тарелку назад, вскрыл упаковку чипсов, этой извечной принадлежности ресторанов фаст-фуд, и сунул в рот вялую пластинку жареной картошки. Жуя, он разглядывал автостоянку.
   — Пусто, — сказала Эвери, проследив его взгляд. — Бизнес едва ли процветает.
   — Через четверть часа закрытие. Может, потому и пусто. Можно тебя кое о чем спросить? Как ты оказалась в отделе информации? Неужели так и написала в заявлении: «Хочу вводить данные»?
   — Нет, конечно. Я хотела стать агентом.
   — Отчего же не стала?
   Привычная отговорка уже висела у Эвери на языке, но потом она решила быть честной, тем более что врать человеку вроде Джона Пола — пустая затея. Он бы понял.
   — Я только думала, что хочу быть агентом. Один такой спас мне жизнь и стал в моих глазах героем, которому хочется подражать. Это казалось таким благородным — спасать жизни!
   — Скажи уж, спасать мир. Наверняка именно об этом ты и думала. Сколько лет тебе тогда было?
   — Двенадцать.
   — Поразительно! — Чем же?
   — Что годы шли, а ты все верила, все шла к этой цели. Ни школа, ни колледж тебя не изменили.
   — А кем ты хотел быть в этом возрасте?
   — Помнится, астронавтом. В то время казалось, что это очень круто. Мальчишки почти все через это проходят.
   — Ну что же, не потянул? — поддразнила Эвери.
   — Жизнь решает, — невозмутимо ответил Джон Пол. — Я предпочел инженерию, выучился, а потом попал на флот.
   — А как ты стал морским пехотинцем?
   — По пьянке.
   — Нет, честно!
   — Ну… хотелось перемен. Против дисциплины я не возражал, а дали манили. Всегда мечтал о большем, чем Боуэн в Луизиане.
   — Тогда почему же ты туда вернулся?
   — Это хорошее место, чтобы поразмыслить, чего на самом деле хочешь от жизни. Кстати, я живу даже не в Боуэне, а за ним, на пустоши.
   — Отшельником?
   — Ну и что? Там тихо, а я люблю слушать тишину.
   — Да уж, на пустошах мало кого встретишь.
   — Вот и славно. А какой колледж ты окончила?
   — Университет в Санта-Кларе. Потом был Стэнфорд.
   Эвери неохотно откусила еще кусочек сандвича и едва сумела проглотить этот отвратительный суррогат пищи. Хлеб был волглый, салат — вялый, а ветчина — лежалая.
   — Выходит, ни один из нас так и не ушел далеко от родного дома, — продолжала она. — Кэрри хотела, чтобы я училась в Лос-Анджелесе, — тогда я могла бы помогать ей в работе.
   — А именно?
   Эвери вспыхнула, еще больше подогрев этим любопытство Джона Пола.
   — Кэрри… понимаешь, она возомнила, что я сделаю карьеру в рекламе, после того как выручила ее однажды.
   — И что же это была за реклама?
   — Туалетного мыла, — пробормотала Эвери, изнемогая от смущения. — Я держала кусочек на ладони, хлопала ресницами и распевала глупую песенку.
   — Какую? — Он ухитрился спросить это с серьезной миной.
   — Ты же не думаешь, что я стану петь ее для тебя! Это было ужасно! Я ненавидела каждую минуту этого! А все потому, что интроверт по натуре. Но к счастью, Кэрри в конце концов отступилась. Дала мне добро на агента ФБР. Ну а от этого уже отступилась я, со временем.
   С минуту Джон Пол задумчиво жевал чипсы.
   — Интересно все же почему.
   — Почему? — Эвери аккуратно сложила салфетку, выигрывая время. — В средней школе Сан-Хосе по одному из предметов я работала над рефератом и в ходе этого несколько раз вела урок в подготовительном классе. Мне это ужасно понравилось, и я подумывала стать учительницей. Дети меня сразу приняли, — заметила она с оттенком непреходящего удивления. — Я собиралась пойти на курсы учителей истории, но так и не решилась заикнуться об этом Кэрри.
   — А что она имеет против учителей?
   — Да ничего. Главное, чтобы я не была учительницей.
   — То есть как это? Значит, что-то она все-таки имеет? По-моему, ты о чем-то умалчиваешь.
   Эвери сделала вид, что не слышит, и окликнула официантку, чтобы принесла еще чаю.
   — Нет, серьезно! — настаивал Джон Пол. — Почему Кэрри не хочет видеть тебя учительницей?
   — Из-за низкой зарплаты.
   — И все?
   — Учитель — не слишком уважаемая профессия. Знаешь, как говорят: «Кто хоть на что-нибудь годен, делает дело, кто не годен ни на что, идет в учителя». Для Кэрри очень важно положение в обществе, а учителя не назовешь человеком с положением. Ты не думай, что она мной помыкает, — просто хочет как лучше. Она не мегера, поверь.
   — Значит, положение… — Джон Пол задумался. — Как-то не верится, что ты так легко сдалась из-за какого-то положения. Зачем оно тебе? Ты же вроде интроверт!
   — Вообще-то главной причиной было постоянное общение с детьми. Кэрри считает, что мне это ни к чему.
   — Вот еще новости! Почему?
   Он уцепился за эту тему, как бульдог, и не собирался разжимать челюстей. Эвери вздохнула.
   — Для меня это было бы болезненно.
   — Понятно. — Что тебе понятно?
   — Ты не можешь иметь детей.
   Эвери ощутила могучую потребность высказаться. Дядя Тони называл это «вывалить все, что наболело». Боже, каким это было бы облегчением! Правда, до сих пор так не казалось, но с Джоном Полом все было иначе. Он и сам был иной. Ему было плевать на то, за что другие цеплялись обеими руками, — вроде положения в обществе, плевать на мнение других и их систему ценностей. Он был нелюдим и скрытен, но не умел и не хотел кривить душой. У него не было тайных нечистых помыслов. Он был именно тем, чем казался, — хорошим человеком. Наверное, потому с ним было так легко, потому к нему так тянуло.
   Но и хорошему человеку не так-то легко раскрыть тягостный секрет.
   — Ты скор на выводы.
   — Кое-какая логика присуща и мне, и на память я не жалуюсь. Помнишь, «вот еще одна причина никогда не вступать в брак»? Странное замечание, ты не находишь?
   — Почему это? — сразу ощетинилась Эвери. — Потому что женщине свойственно тупо рваться замуж? Это не средние века, Джон Пол! В наше время женщина может себя обеспечить, она сама себе поддержка и опора! По-твоему, это ненормально?
   — Полегче, полегче! — хмыкнул он. — Нормально — это когда женщина не замужем, но в принципе не имеет ничего против брака, а ты высказалась так, словно само понятие брака для тебя оскорбительно. Я уже тогда решил, что за этим что-то кроется, а теперь вижу что. Ты не можешь иметь детей, признайся, потому Кэрри и не хотела, чтобы они изо дня в день мелькали у тебя перед глазами. Так?
   — Допустим.
   Эвери приготовилась к яростному спору о том, что собственные дети не так важны, как это принято утверждать, и хотя отлично понимала, что это нелепица, оставалось или это, или слезы, а слез она не выносила. И без того она позволила Джону Полу заглянуть в темный уголок ее души — туда, где гнездилась вся боль последних лет. Большего было уже не вынести.
   Пару минут они смотрели в глаза друг другу.
   — Ну? — поощрила Эвери, когда молчание затянулось.
   — Глупо это, вот что.
   — Что именно?
 
   — А то. Нравится работать с детьми — работай и никого не слушай. Глупо поступать в угоду другому, даже если это близкий человек.
   — А как же моя работа в Бюро?
   — Одно другому не мешает. Кому-то не дано никаких способностей, у кого-то их множество. Зачем зарывать талант?
   Джон Пол отошел к телефону. И набирая номер, и разговаривая, он не спускал глаз с автостоянки. Официантка явно не могла дождаться, когда они наконец уйдут: притопывала ногой, похрустывала пальцами, выдувала розовые пузыри размером чуть не с голову.
   — Порядок, — сказал Джон Пол, подходя. — Можем двигать отсюда.
   Они вышли, и тут же за спиной раздался щелчок замка. Автостоянка была безмолвной и пустынной. Эвери в задумчивости шла к машине рядом с Джоном Полом.
   — А у тебя есть талант? — спросила она.
   — Полно.
   — Например, в ЦРУ. Чем ты там отличился?
   — Меткой стрельбой. Укладывал противника с одного выстрела. Был не просто хорош, а чертовски хорош, так-то вот. Индейцы прозвали бы меня Орлиный Глаз.
   — Ты сказал, у тебя полно талантов. Что еще ты умеешь делать «чертовски хорошо»?
   — Еще? — Джон Пол вдруг привлек ее к себе за талию. — Я бы рассказал, но слова недорого стоят.
   — То есть?
   Он склонился к самому ее уху, так что дыхание щекотно пошевелило завиток.
   — Если все пойдет по плану, я тебе кое-что продемонстрирую. Всегда ведь лучше убедиться на личном опыте.
   Все крохотные волоски на руках и шее Эвери встали дыбом от предвкушения, и она медленно как завороженная повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза.
   Джон Пол подумал, что это и есть самое сильное искушение — затуманенный взгляд женщины. Ни один мужчина не сумеет ему противиться. Он внушает нелепую, быть может, но законную гордость собой.
   — Поехали, пока я не махнул на все рукой и не на — чал демонстрировать свои таланты прямо здесь!
   Он коснулся теплых губ Эвери мимолетным поцелуем и открыл для нее дверцу. Машина снова покатилась по направлению к Денверу.
   — Надо как можно скорее убраться подальше от этой забегаловки. Официантка тебя непременно запомнит.
   — Ты думаешь?
   — На ее месте я бы запомнил.
   — Она все время пялилась на тебя. Джон Пол пренебрежительно хмыкнул.
   — До места назначения еще добрый час пути, а то и больше, — сказал он, прикинув расстояние. — Хорошо бы попался магазин, а то Тайлер сказал, что в доме только банки и пакеты.
   — Разве все уже не закрыто?
   — Это не проблема.
   — Бессовестный! Ты готов вломиться?
   — Не вломиться, а проникнуть. Никто не узнает, что я там был.
   Эвери не стала развивать тему. Куда больше ее занимал один конкретный талант Джона Пола. Если все пойдет по плану, как это будет?