Гарвуд Джулия. Список жертв

   — А вот и знаю! — торжествующе воскликнула подруга и, прежде чем Корди успела возразить, добавила: — Он сам признался.
   — И что он сказал, когда ты назвала его непорядочным? — поинтересовалась Корди.
   — Сказал, что это дешевле, чем оспаривать его иск в суде. А потом велел мне хорошенько поразвлечься сегодня. Вообще он обращается со мной так, словно мне все еще десять лет!
   В это время подоспел официант с первой переменой блюд, и разговор перешел на более нейтральные темы. Риган была рада поговорить о пустяках. Джефф развлекал публику рассказами о теннисном турнире, в котором он имел неосторожность принять участие. Все смеялись, и Риган тоже, изо всех сил делая вид, что ей ужасно интересно. Есть она не могла: появление Эмерсона напрочь отбило аппетит. Она просто ковыряла вилкой в тарелке. Но никто, похоже, не замечал этого.
   По завершении обеда, но до начала танцевальной программы на сцену вышел Дэниел О'Доннел. Он слегка поклонился и постучал по микрофону, чтобы привлечь внимание присутствующих.
   — Ой, надеюсь, сегодня будет не очень много скучных речей, — сказала Корди.
   — Всего одна, — отозвалась Риган.
   — Учитывая, что мы платим по тысяче долларов за право присутствовать на этом вечере, со стороны организаторов нечестно мучить нас чересчур долго, — сказала Софи.
   — Тсс. — Корди поднесла палец к губам. — Люди услышат.
   Администратор поприветствовал собравшихся и поблагодарил их за участие в благотворительном вечере, а затем представил Риган.
   — Ах вот как! — засмеялась Софи.
   — Не затягивай речь, подружка, — напутствовала ее Корди.
   — Да уж поняла, что зануду вы можете и помидорами забросать, — отозвалась Риган.
   Она намеренно оставила карточки с речью в сумочке, а сумочку — на стуле. Алек поднялся вместе с Риган, но не пошел за ней. Он остался на месте, внимательно наблюдая за гостями. И даже менее внимательный человек, чем детектив Бьюкенен, заметил бы, что все до одного мужчины провожали взглядами Риган, когда она шла к сцене.
   Ее речь была короткой, но уже с первых фраз девушке удалось в полной мере овладеть вниманием публики. Она подчеркнула, что больница расположена в месте, где сходятся несколько жилых кварталов, поэтому ее нужно расширять и требуются деньги на ремонт и установку дополнительных коек.
   — Именно поэтому мы сегодня здесь собрались.
   Алек с удивлением слушал, как Риган объясняет собравшимся в зале весьма небедным людям, почему им необходимо сегодня вечером расстаться с частью своих денег. Все слушали ее внимательно, и к тому моменту как решительный и страстный голос Риган умолк, Алек почувствовал готовность расстаться с большей частью своих накоплений. Она просто находка для любого фонда, думал он. Прежде он не имел возможности оценить таланты Риган на поприще сбора средств и теперь понял, что она великолепна и в этом качестве. Просто наваждение какое-то — с каждым днем эта женщина все больше привлекает его, являя новые грани своей личности.
   Речь Риган Мэдисон гости вознаградили овацией; люди вставали, приветствуя такую хрупкую, но удивительно решительную девушку. Как только она шагнула со сцены, толпа окружила ее. Алек, которому это весьма не понравилось, быстро оказался рядом, обнял Риган и поставил ее так, чтобы ее лопатки упирались ему в грудь. Через пару минут он заметил Эмерсона, который пробирался к ним. В руке тот держал бокал, а на лице его застыло злобно-вызывающее выражение.
   — Давай-ка потанцуем, — сказал Алек.
   — Но музыки еще нет.
   — Я могу что-нибудь напеть.
   Он крепче прижал к себе Риган — она почувствовала себя чем-то вроде футбольного трофея — и легко проложил путь к танцполу. Как только они ступили на площадку, зазвучала музыка, и Алек вздохнул с облегчением.
   — Спасибо, — негромко сказала Риган.
   — Ты его заметила? — Он оторвал взгляд от толпы и посмотрел на нее.
   Она кивнула. Волосы на ее макушке щекотали ему подбородок. Теплая ладошка касалась его затылка, и Алек не мог не думать, что она рождена словно специально для него: так естественно было чувствовать ее рядом, держать в объятиях. Потом она взглянула ему в глаза — и он едва не позабыл о том, что находится при исполнении.
   «М-м, что ж, признаю, что меня буквально снедает вожделение», — сказал себе детектив Бьюкенен. Танцуя с такой красивой женщиной, очень трудно не фантазировать о том, как было бы здорово продолжить танец в другом месте и обнимать ее обнаженное тело в постели и…
   — Скоро мы сможем сбежать. Осталось недолго.
   Один из официантов стоял у дверей и смотрел на Риган. Вот уже несколько минут парень стоит с подносом в руках и просто смотрит. Алек нахмурился. Тут за спиной нерадивого служащего возник мэтр и быстро привел его в чувство.
   — Я не спешу, — сказал он.
   — На кого ты смотришь? — спросила она.
   — Да так, на всех понемножку. Официант покинул зал.
   — Тебе, должно быть, смертельно скучно.
   — Ну я же еще не умер.
   Танец кончился, и несколько мужчин устремились в сторону Риган, намереваясь потанцевать с ней, но Бьюкенен увлек ее обратно к столу.
   — Так нельзя, — с упреком сказала Риган. — Я должна танцевать и быть милой и поощрять в присутствующих желание расставаться с деньгами. Больница остро нуждается в финансовых вливаниях, и нужно уговорить гостей расстаться с частью заработанных денег.
   — Большинство присутствующих здесь людей не сами сколотили состояния. Они просто унаследовали богатство.
   — Возможно, и все же…
   — Ты вполне можешь быть милой и сидя здесь, за столиком. — Алек отодвинул для нее стул и с упреком добавил: — Ты же не хочешь, чтобы Корди скучала за столом в одиночестве?
   Ловкое движение, и стул слегка ударил Риган под коленки. Пришлось сесть.
   — Ты, должно быть, не заметил, — язвительно сказала она, — Корди танцует и нимало не скучает.
   — Ну, она наверняка скоро вернется. — Алек сел рядом и заботливо продолжал: — Ты выглядишь замерзшей. Почему бы тебе не накинуть покрывало?
   — Это не покрывало. — В глазах Риган зажегся насмешливый огонек. — Это палантин.
   Бьюкенен подхватил злосчастный кусок ткани и закутал в него Риган. Пальцы его скользнули по нежной коже. Такая чудесная шея, такие точеные плечи. Несколько минут они просидели в молчании. Риган рассеянно наблюдала за танцующими и прислушивалась к себе: внутри жила приятная, волнующая дрожь возбуждения. Неужели это вызвано легким прикосновением его рук? Возможно, она просто изголодалась без мужской ласки? Или это Алек такой необыкновенный? «Ох, не время сейчас об этом думать. Будем думать о чем-нибудь другом, менее волнующем. Ну-у, скажем, о друзьях. Кстати, как там ее девочки? Ага, вот Софи: она вальсирует с Джеффом, и они оживленно что-то обсуждают. А Корди… Корди вальсирует с Эйденом».
   — Что ты думаешь о моих друзьях?
   — Они мне нравятся, — ответил Алек, наблюдая за Корди. Риган улыбнулась счастливо, словно он сказал комплимент.
   — Когда мы были маленькими, то я и Корди всегда пребывали в уверенности, что Софи выскочит замуж первой и до двадцати лет. Теперь я уж и не знаю, решится ли она когда-нибудь осесть и завести семью. Слишком уж любит веселиться и не любит долговременных отношений. А Корди у нас романтик. Она ждет свою единственную настоящую любовь.
   — Может, она уже нашла своего единственного… — задумчиво сказал Алек, наблюдая за танцующей парой.
   Риган с интересом принялась разглядывать гостей, выискивая взглядом Корди. Алек частично заслонял ей обзор, и она наклонялась то в одну, то в другую сторону. Увидев Корди, она засмеялась:
   — Боже, да она танцует с Эйденом!
   — Да.
   — Ты думаешь, что она?.. — Сама мысль о том, что Корди может относиться к ее брату как к мужчине, казалась Риган нелепой.
   Алек, чей взгляд не был затуманен привычными отношениями, видел, что Корди смотрит на Эйдена с обожанием. Но вот что по этому поводу думает сам Эйден, понять невозможно — по его лицу нельзя прочесть мысли.
   — Что ж, я мог и ошибиться, — заметил Алек, решив не выдавать чужую тайну.
   — Конечно, ты ошибся! Эйден видит в Корди мою подружку, и не более. Она выросла на его глазах, мы вместе делали уроки и все такое. А она видит в нем моего старшего брата…
   — И не более, — насмешливо подхватил он.
   — Ну да!
   Некоторое время они молча наблюдали за гостями, потом Риган сказала:
   — Дэниел выглядит расстроенным.
   — Кто такой Дэниел?
   — Дэниел О'Доннел.
   Бьюкенен молча приподнял брови, показывая, что имя для него ничего не значит.
   — Он главный администратор больницы. Если я не буду разговаривать с гостями и убеждать их пожертвовать деньги, то собранных средств может оказаться недостаточно для реализации его планов. Так что я пошла… Хочешь со мной?
   — Нет, я буду наблюдать отсюда. Только не выходи из зала. Он замолчал, хотя ему очень хотелось добавить: «И ради Бога, накинь покрывало, или накидку, или как там эта штука называется». Но Алек сдержался и лишь молча наблюдал, как Риган идет к подиуму. Вот она обернулась и улыбнулась. Алек вздохнул: он с самого первого дня заметил, что у нее ямочки на щеках, и все это время усилием воли заставлял себя не думать об этом. И о многом другом.
   Зазвонил мобильник.
   — Бьюкенен.
   — Я застрял в Сиэтле. — Это Ной Клейборн.
   — А что ты там делаешь?
   — В основном ем. Рыбу.
   — То есть в Чикаго ты будешь не скоро?
   — Не знаю. А ты где? Вроде я слышу музыку.
   — Я в загородном клубе, и ты действительно слышишь оркестр. Но это работа.
   — Да? И какая?
   — Телохранитель, — коротко буркнул Алек, прекрасно понимая, что приятель не упустит случая поиздеваться.
   — Ухты! Лучше, чем сортиры драить, но тоже… того. И чем ты провинился?
   — С чего ты взял, что я провинился?
   — Не держи меня за дурака. Ты облажался, причем по-крупному, иначе с чего это тебя так… продвинули, аж до телохранителя. Ну?
   — По моей вине лейтенант Льюис выглядел плохо в глазах начальства.
   — Да? И как тебе это удалось?
   — Я подал в отставку, — признался Алек и торопливо добавил: — Это долгая история. Расскажу при встрече.
   — Ладно-ладно. Тогда увидимся в Бостоне. Я тебе позвоню…
   — Слышишь, Ной, у тебя есть минутка?
   — Да, а что?
   — Я хотел тебя спросить… наверное, это глупо, но мне стало интересно…
   — В чем дело-то? — не выдержал приятель, когда Алек опять замолчал.
   — В женщинах.
   — О? Я думал папа тебе все рассказал давным-давно. Ну, если ни он, ни старшие братья не сочли нужным тебя просветить на этот счет…
   — Очень смешно! — рявкнул Бьюкенен. — Я просто думал…
   — Да говори ты!
   — У тебя ведь было много женщин?
   — Не отрицаю. Я их всех люблю.
   — И у тебя были долгие связи, да? Ну такие, которые длятся больше чем сутки. Неделю, а может, и больше.
   — Ну были.
   — Я хотел вот что спросить: ты чувствовал себя собственником по отношению к этой женщине? Может, тебе хотелось спрятать ее от других мужчин? Или пристрелить того, кто слишком внимательно на нее смотрит?
   — Бог ты мой! Кто она, Бьюкенен?
   — А нельзя просто ответить на вопрос?
   — Отвечаю: нет, во мне никогда не просыпался собственнический инстинкт. — По голосу было понятно, что Ной смеется.
   Алек вздохнул: он рассчитывал на иной ответ. Да и вообще не стоило нарываться — теперь Ной изведется от любопытства.
   — Эй, Бьюкенен, если я правильно понял, у тебя наметились долговременные отношения с некой дамой, и ты вдруг почувствовал себя ревнивым собственником?
   — Нет, ты меня неправильно понял. Нет у меня никаких отношений.
   — О!
   — Что?
   — То есть ты с ней даже не спишь, но все равно ревнуешь? Алек заметил Эмерсона. Тот высматривал Риган. Вот он увидел девушку — она разговаривала с братьями и О'Доннелом — и нетвердой походкой направился к ней.
   — Слушай, мне пора, и я был бы признателен, если бы ты не стал пересказывать этот разговор Нику.
   — Не могу, прости, приятель. — Теперь Ной откровенно веселился. — Твой братец — мой партнер; нехорошо скрывать информацию от партнера. Дежурства иной раз бывают скучноваты, и теперь у меня имеется чудесная история как раз на случай такого дежурства. Кроме того, не так уж часто у меня есть возможность поиздеваться над Ником и его братцем.
   Бьюкенен был в ярости.
   — Ты не посмеешь, — прорычал он. Ему захотелось немедленно дотянуться до Ноя и придушить его. Он представил себе эту сцену, и ему стало немного легче. В конце концов, сам виноват: ни к чему было затевать дурацкий разговор. А Клейборн развлекался вовсю:
   — Эй, Алек, послушай моего совета: будь осторожен, а то тебе не удастся сбежать из Чикаго неженатым. Я видел, как это было с Ником и Тео. На ребят было больно смотреть. Оба они прошли через стадию «не тронь меня», когда только познакомились со своими будущими женами.
   — И ты уверен, что с тобой такого никогда не произойдет?
   — Никогда!
   Голос Клейборна дрогнул, и Алек довольно усмехнулся — ну хоть чуть-чуть отыгрался.
   — Если ты закончил про женщин, у меня тоже есть что рассказать, — быстро сказал Ной.
   — Давай.
   Самой большой любовью в жизни Клейборна была рыбалка. Он долго рассказывал Алеку о своих успехах на этом поприще и о том, что они с отцом Томми — общим другом — готовят настоящий поход по рыбным местам Канады.
   — Ты как, поедешь?
   — Если только смогу выбраться, то с удовольствием. Риган танцевала с кавалером Софи, как там его… Джефф.
   Этот толстяк вполне безобиден в отличие от Эмерсона, который прислонился к колонне и, потягивая из очередного бокала, смотрел на Риган. Он уже пребывал в той стадии опьянения, когда все эмоции тут же отражаются на лице, и выражение этого лица нравилось Алеку все меньше. Похоже, отчим ждет окончания танца, а потом опять примется надоедать Риган.
   — Мне пора. — Он захлопнул телефон. Ной будет не в претензии на отсутствие прощальных слов.
   Едва Риган сошла с танцпола, как Эмерсон оказался рядом. Бьюкенен двинулся было к ним, но потом передумал. «Она большая девочка, — сказал он себе. — Пусть сама справляется. Только так можно решить эту проблему».
   Лицо Риган приобрело отчужденно-холодное выражение, но она не стала убегать от отчима. Она стояла и слушала, пока он что-то выговаривал ей, жестикулируя и покачиваясь. Когда ей надоело, она повернулась и сделала попытку уйти, но Эмерсон схватил девушку за руку. Риган, не изменившись в лице, сжала ладонью свободной руки его кисть, и по выражению боли и удивления, промелькнувшему на физиономии Эмерсона, Алек понял, что она вывернула ему пальцы.
   «Молодец, девочка. Должно быть, воспитание братьев не прошло совсем даром. Они, конечно, навязчивые и склонны к излишней опеке, но кое-чему все же научили сестричку».
   Освободившись от Эмерсона, Риган не вернулась к безопасности уединенного столика. Она двигалась в толпе гостей, улыбалась, пожимала руки, разговаривала с людьми. Вслед за ней шел О'Доннел, собирая щедрый урожай чеков с пожертвованиями. У Риган есть талант общения, думал Алек, наблюдая за девушкой. Люди тянутся к ней и смотрят на нее с искренней симпатией… большинство. Не считая Эмерсона и его жены. Та, когда не была занята своим силиконовым бюстом — он все время норовил сбежать из платья, — поглядывала на Риган довольно злобно.
   Риган Мэдисон собирала пожертвования на благотворительность. Время от времени она поглядывала на Алека и улыбалась ему. А может, просто проверяла, на месте ли телохранитель. Прошел почти час. Потом Риган нашла глазами Эйдена и стала пробираться к нему. Это заняло какое-то время: люди останавливали ее, жали руку, что-то говорили. И все же в конце концов она оказалась рядом с братом. Тот начал говорить еще до того, как девушка открыла рот. Алек мог с уверенностью определить, что Риган его слова не слишком нравились. Сначала она выглядела растерянной, потом лицо ее вспыхнуло, и она покачала головой.
   Потом к ним присоединился Спенсер, и теперь несложно было догадаться, что братья уговаривают Риган на что-то, чему она категорически противится. Бьюкенен тихонько хмыкнул. Готов поставить сотню, сказал он себе, что речь идет об Эмерсоне.
   Вот Риган повернулась и пошла к столу. Когда она оказалась рядом, Алек увидел, что ее буквально трясет, но не от усталости, а от гнева. Девушка была слишком взбудоражена, чтобы сесть, и потому они просто стояли, и Алек терпеливо ждал, пока она придет в себя.
   — Я могу помочь? — спросил он наконец.
   — Нет, но все равно спасибо.
   — Постарайся пару раз глубоко вздохнуть и выкинуть проблему из головы.
   — Ты видел?
   — Да.
   — Мои братья, они… они такие…
   — Да? — Он с любопытством ждал определения. Никогда не знаешь, что именно выскажет сестра, особенно если ее хорошенько достать.
   — Они очень практичные, — выдохнула Риган.
   — Ужасно, — произнес он с чувством. В ее устах нейтральное в общем-то слово прозвучало названием страшного греха.
   — Не смешно, — пробормотала Риган. Руки ее по-прежнему были сжаты в кулачки, а спина прямая, как самая совершенная мраморная колонна. Алек осторожно обнял ее за плечи и слегка встряхнул.
   Она перевела дыхание, подняла глаза и уже собиралась сообщить, что скоро можно будет ехать домой, но он смотрел на нее с таким веселым любопытством и с такой симпатией, что девушка вдруг позабыла, что хотела сказать.
   — Алек.
   — Да?
   — Я хотела спросить… — она чуть понизила голос, чтобы никто не слышал, — если бы мы… встретились по-другому… в другое время и в другом месте… ты бы… — Риган чувствовала, как лицо заливает краска смущения, но упорно продолжала сражаться с собой, — ты хотел бы…
   — О да! — Он не стал дожидаться вопроса. Вздохнул и повторил негромко: — Еще как.
   Потом они просто стояли рядом, молчали и слушали старую медленную песню, которую играл оркестр. Когда замер последний аккорд, Риган взяла со спинки стула свой палантин, перекинула через руку и, собираясь двинуться к выходу, взглянула ему в глаза. И остановилась.
   — О чем ты думаешь?
   — Я скажу тебе позже. — Улыбка его могла бы растопить лед. Или сердце женщины.
   — Скажи сейчас.
   Он скользил взглядом по залу и молчал так долго, что Риган уже не надеялась на ответ. Но потом Бьюкенен вдруг произнес:
   — Сейчас я на работе.
   — И что?
   — Моя смена скоро кончится, — сказал он и улыбнулся.

Глава 33

   Возвращались они в молчании. Каждому нужно было разобраться со своими мыслями и принять некое решение. Алек убедился, что за ними нет «хвоста», поставил машину на контроль курса, все-таки бортовой компьютер очень полезная вещь. После чего смог несколько расслабиться и предаться размышлениям на тему о том, почему ему так сложно оказалось отделить работу отличной жизни.
   Он прекрасно понимал, как именно ему следует поступить. Нужно оставить Риган Мэдисон в покое, отнестись к ней как к охраняемому объекту. Уже подходит время, когда этот объект можно будет сдать с рук на руки лейтенанту Льюису, отчитаться о том, что свою часть работы он выполнил добросовестно, потом сложить чемодан и покинуть город. Так поступить следовало. И он мог бы… если бы она не задела его так глубоко. Он пытался вспомнить, поймать тот момент, когда эта девушка проникла в его подсознание и смешала мозги рассудительного Алека Бьюкенена в коктейль, основным ингредиентом которого была страсть. А уж что там еще имелось, он решил не допытываться. Пока так будет безопаснее. И тем не менее он не переставал удивляться, как быстро все случилось, быстро и непонятно.
   Мысли Алека метались, но внешне он оставался абсолютно спокойным. Поглядывая время от времени на Риган, он видел, что девушка смотрит прямо перед собой и сидит в неестественно застывшей и напряженной позе. Он понимал: она тоже нервничает, и тихо радовался, что его эмоции не столь очевидны.
   Риган всю дорогу старалась выглядеть спокойной. Ни к чему показывать Алеку, что ей не по себе. Она была абсолютно уверена, что являет собой если и не воплощенное спокойствие, то уж образчик невозмутимости точно. Она гордилась собой, ибо само присутствие Алека в укромной тесноте машины заставляло ее сердце биться сильнее, и дыхание становилось неровным. Просто удивительно; прежде ни один мужчина не производил на нее столь странного действия. Наверное, все дело в практике, решила она. Его улыбка и неотразимый взгляд отработаны на сотне — не меньше — женщин. Только завзятый донжуан может быть столь самоуверен и обольстителен.
   Алек заметил, что чистый лоб девушки пересекла морщинка, а брови нахмурились. Должно быть, мысли ее занимало нечто не слишком приятное.
   — Что-то не так? — спросил он.
   «А ты как думал? Все не так! Я полная дура — и я только что это поняла».
   — Да все нормально.
   — Тогда о чем ты думаешь? — Алек не был в настроении удовлетвориться столь очевидной ложью.
   — Сейчас? — Надо потянуть время, что-то придумать. Ну о чем таком она могла думать?
   — Нет, я имел в виду прошлый четверг… Сейчас, конечно!
   — О физическом влечении, — выпалила Риган.
   — Да ты что? Вот никогда бы не догадался!
   — Ты спросил. Я ответила. — Риган сделала равнодушное лицо.
   — Ага. И что с ним? С физическим влечением?
   — Я только что поняла, что человек не может контролировать его. И потому зачатую нас тянет к кому-то совершенно… внезапно. Да, именно внезапно, — повторила она.
   Алек, который искоса посматривал на девушку, потянулся и накрыл своей рукой ее стиснутые ладошки. Только тогда она почувствовала, что ногти ее давно впились в ладони. Риган разжала руки и вздохнула.
   Он опять взялся за руль и спокойно спросил:
   — И ты только сейчас это поняла?
   — Я только сейчас задумалась над этим. — Чувствовалось, что его насмешка ее обидела.
   — Но ты сказала по-другому: что только что поняла…
   — Я же говорю — раньше не было времени раздумывать над этим.
   — Когда ты говоришь «это» — речь идет о физическом влечении?
   Он едва сдерживал смех, и Риган только теперь сообразила, что Алек Бьюкенен просто дразнит ее.
   — Ой, все, проехали, — нетерпеливо сказала она.
   — Ну нет. Тебя так легко завести…
   — Иногда я поддаюсь на провокации, — кивнула Риган. — Но, — продолжала она со сдержанным достоинством, — когда я действительно хочу скрыть свои чувства, то уж умею это делать.
   — Не умеешь. — Он покачал головой, улыбаясь.
   — А вот и умею! В конце концов, у меня были годы на шлифовку этого мастерства. И уж поверьте мне, мистер Бьюкенен, если я захочу, вы в жизни не догадаетесь о том, что я думаю и что чувствую!
   — Не знаю, сколько лет ты посвятила этому искусству, но должен огорчить: все твои чувства и эмоции отражаются на твоем лице, как в зеркале.
   — Неправда!
   Алек решил прекратить этот спор и был достаточно великодушен, чтобы оставить за девушкой последнее слово.
   — А скажи, ты встречалась с кем-нибудь из тех, кто был сегодня в клубе?
   — Нет.
   — А сейчас у тебя кто-нибудь есть?
   — Нет.
   — Ага.
   — Что «ага»?
   — Ну в смысле я никогда бы не догадался.
   — А ты? Ты с кем-нибудь встречаешься сейчас?
   — Нет.
   — Ага.
   — Что «ага»?
   — Никогда бы не догадалась!
   Они посмеялись, а потом Риган предложила:
   — Давай поговорим о чем-нибудь другом.
   — Почему о другом?
   — Так будет лучше.
   — Ну, как скажешь… У тебя были когда-нибудь долговременные отношения?
   — Это нечестно. Ты продолжаешь ту же тему.
   — Правда? Что ж, все может быть. Ну так что насчет отношений?
   Он поменял ряд, с помощью зеркала заднего вида проверил, что происходит сзади, потом спросил опять:
   — Ты думаешь отвечать или как?
   — Пожалуй, что да… Было что-то вроде… Его звали Деннис. Но мы расстались несколько месяцев назад.
   — «Что-то вроде» — это как?
   — Я хотела, чтобы у нас все получилось. Не могу сказать, что физически меня к нему так уж сильно тянуло, но я думала, что со временем это придет.
   — Так не бывает. Подобные вещи не поддаются программированию. Влечение либо есть, либо его нет.
   — Наверное… Нам нужно повернуть на следующем съезде.
   — Я знаю. А почему ты его бросила?
   — Откуда ты знаешь, что это я его бросила? «Потому что уйти от тебя мог только полный идиот».
   — Это мое предположение.
   — Что ж, ты прав. Я бросила Денниса, когда выяснилось, что его интересую не я сама, а мои деньги. Я была так зла на него… обижена тоже, конечно. И хорошо, что мы так и не… не стали…
   — Что?
   — Физически близки.
   — А! Теперь я понял. Потому что у тебя не было влечения?
   — Да.
   — И он отнесся к разрыву плохо?
   — Сначала да. Звонил все время. Но потом смирился, и, по последним данным, он обручен.
   — Быстро, однако.
   — Она богатая наследница.
   — Ты рассказала Уинкотту о Деннисе? — спросил он после небольшого колебания.
   — Да.
   Некоторое время они ехали в молчании. Риган размышляла об Алеке и о том, как сильно она к нему привязалась. Это чувство грозит ей большими неприятностями. Он с самого начала предупредил: детектив Бьюкенен на работе, он закончит выполнять обязанности телохранителя и уедет из города. А она останется. И будет страдать.
   Нужно найти причины, по которым им не следует переводить отношения в еще более тесные. Первая и самая простая из них — ее сердце будет разбито. И вообще даже целовать детектива Бьюкенена неэтично… если вдуматься, он вполне сможет подать на нее в суд за сексуальные домогательства.