Страница:
стоял на одну ступень ниже их. А когда старшая сестра умерла, оказалось, что
они скопили достаточно, чтобы мисс Бетти могла закрыть мастерскую и
удалиться от дел. Кроме того, она (как я, кажется, упоминала) обзавелась
коровой, что в Крэнфорде служит почти таким же признаком респектабельности,
как в некоторые кругах - собственный кабриолет. Ни одна из крэнфордских дам
не одевалась наряднее ее, и мы этому не удивлялись, ибо все знали, что она
донашивает шляпки, чепцы и ужасные ленты, которые прежде лежали на складе ее
мастерской. Закрыла она ее лет пять-шесть назад, а потому везде, кроме
Крэнфорда, ее туалет мог бы показаться несколько passe {Вышедшим из моды
(франц.).}.
В это утро мисс Бетти Баркер явилась пригласить; мисс Мэтти к себе на
чай в следующий вторник. Узнав, что я гощу у мисс Мэтти, она пригласила и
меня, хотя я заметила, что она несколько опасается, не занялся ли мой отец,
переселившись в Драмбл, "этой мерзкой торговлей хлопком", тем самым низринув
свое семейство из горних сфер "аристократического общества". Она предварила
свое приглашение таким множеством извинений, что раздразнила мое
любопытство. Разумеется, она позволила себе "большую дерзость". Что такое
она натворила? Наблюдая, как она мучится из-за своей неслыханной смелости, я
уже совсем уверовала, что она написала королеве Аделаиде, прося сообщить ей
рецепт стирки тонких кружев. Однако дерзость эта исчерпывалась тем, что она
пригласила миссис Джеймисон - бывшую хозяйку своей сестры! "Памятуя о
прежнем ее занятии, извинит ли мисс Мэтти подобную вольность?" "А! -
подумала я. - Она заметила удвоенный чепец и решила исправить головной убор
мисс Мэтти". Но нет! Она просто испрашивала разрешения пригласить также мисс
Мэтти и меня. Мисс Мэтти наклонила голову в знак согласия, и я подумала,
что, делая это любезное движение, она не могла не ощутить необычный вес и
чрезвычайную высоту своего головного убора. Однако она, по-видимому, ничего
не заметила и, благополучно выпрямившись, продолжала беседовать с мисс Бетти
ласково и снисходительно, без тени того тягостного смущения, которое
неминуемо охватило бы ее, заподозри она, насколько оригинально выглядит ее
чепец.
- Так, значит, миссис Джеймисон обещала быть у вас? - спросила мисс
Мэтти.
- Да, миссис Джеймисон с величайшей добротой и снисходительностью
сказала, что будет рада провести у меня вечер. Но поставила небольшое
условие: она прибудет с Карло. Я сказала ей, что если у меня есть к кому
слабость, так это к собакам.
- А мисс Пул? - осведомилась мисс Мэтти, которая думала о том, как бы
составить партию в преферанс без участия Карло.
- Я собираюсь пригласить мисс Пул. Само собой, я не могла пригласить ее
прежде, чем пригласила бы вас, сударыня, дочь нашего священника. Поверьте, я
не забываю, кем был мой папаша при вашем батюшке.
- И разумеется, миссис Форрестер?
- И миссис Форрестер. По правде говоря, я думала побывать у нее прежде,
чем у мисс Пул. Хотя обстоятельства ее жизни переменились, сударыня, она -
урожденная Тиррел, и мы не должны забывать о ее родстве с Биггсами из
Биглоу-Холла.
Мисс Мэтти гораздо больше интересовала та мелочь, что миссис Форрестер
прекрасно играла в карты.
- Миссис Фиц-Адам... я полагаю...
- Нет, сударыня, всему есть предел. Миссис Джеймисон, я думаю, вряд ли
будет приятно знакомство с миссис Фиц-Адам. Я питаю к миссис Фиц-Адам
глубочайшее уважение, но не могу считать ее достойной общества таких особ,
как миссис Джеймисон и мисс Матильда Дженкинс.
Мисс Бетти Баркер отвесила мисс Мэтти низкий поклон и поджала губы.
Исполненный достоинства взгляд, который она искоса бросила на меня, без слов
сказал, что хотя она - всего лишь удалившаяся от дел модистка, но отнюдь не
демократка и понимает все тонкости сословных различий.
- Могу ли я просить вас сделать милость прийти в мое скромное жилище
как можно ближе к половине седьмого, мисс Матильда? Миссис Джеймисон обедает
в пять, но любезно обещала быть у меня не позже этого часа. - И с глубоким
плавным реверансом мисс Бетти Баркер покинула нас.
Моя пророческая душа предсказала мне, что днем нам сделает визит мисс
Пул, которая обычно являлась к мисс Мэтти после любого события - или в
предвидении любого события, - чтобы подробно обсудить его с ней.
- Мисс Бетти сказала мне, что приглашен лишь самый небольшой и самый
избранный круг, - сообщила мисс Пул после того, как они с мисс Мэтти
обменялись сведениями.
- Да, она так сказала. Не приглашена даже миссис Фиц-Адам.
Миссис Фиц-Адам была овдовевшей сестрой крэнфордского врача, о котором
я уже упоминала. Они происходили из почтенной фермерской семьи, и родители
их были вполне довольны своим жребием. Эти добрые люди носили фамилию
Хоггинс. Мистер Хоггинс был теперь крэнфордским доктором. Нам не нравилась
эта мужицкая фамилия, мы считали ее грубой. Одно время мы надеялись
обнаружить родственную связь между ними и той маркизой Эксетер, которую
звали Молли Хоггинс, но доктор, ничуть не заботясь о собственных интересах,
ничего не желал знать об этом родстве и полностью его отрицал, хотя, как
однажды заметила дорогая мисс Дженкинс, одну из его сестер звали Мэри, а
имена в семье обычно передаются из поколения в поколение.
Вскоре после того, как мисс Мэри Хоггинс вышла замуж за мистера
Фиц-Адама, она на много лет исчезла из этих мест. Так как она не вращалась в
высшем свете Крэнфорда, никто из нас в свое время не полюбопытствовал
узнать, кем был мистер Фиц-Адам. Он скончался и ушел к праотцам, а никто из
нас так и не заметил его существования. И тогда миссис Фиц-Адам вновь
появилась в Крэнфорде ("смело, будто лев", как выразилась мисс Пул) уже
зажиточной вдовой, облачившейся в черные шуршащие шелка столь быстро после
кончины супруга, что бедная мисс Дженкинс имела основание заметить: "Право,
бумазея выразила бы более глубокую скорбь!"
Я помню конклав дам, собравшийся, чтобы решить, следует ли исконным
крэнфордским обитательницам голубых кровей сделать визит миссис Фиц-Адам или
нет. Она поселилась в большом доме с флигелями, который до этих пор всегда
как бы служил патентом благородного происхождения для того, кто в нем
обитал, ибо в давние времена, лет за семьдесят - восемьдесят до описываемых
событий, в нем изволила проживать незамужняя дочь какого-то графа. Кроме
того, кажется, считалось, что этот дом дарует своему обитателю особо тонкий
ум, так как у дочери графа леди Джейн была сестра, леди Анна, которая во
времена американской войны вышла замуж за генерала, а этот генерал написал
две-три комедии, которые все еще время от времени давались на лондонских
подмостках, - и когда мы читали объявления о них, то гордо выпрямлялись,
убежденные, что Друри-Лейн делает Крэнфорду весьма изящный комплимент. Тем
не менее вопрос о визитах к миссис Фиц-Адам все еще не был решен, когда
дорогая мисс Дженкинс умерла, а вместе с ней умерло и четкое представление о
суровых требованиях кодекса аристократизма. Как заметила мисс Пул: "Ведь
большинство крэнфордских дам хорошего происхождения - либо бездетные вдовы,
либо старые девы, и если мы не станем менее взыскательными и разборчивыми,
скоро у нас тут никакого общества не останется".
Миссис Форрестер поддержала ее.
Насколько ей было известно, "Фиц" обязательно означает нечто
аристократическое. Вот, например, Фиц-Рой - если она не ошибается, некоторые
королевские дети звались Фиц-Рой. Или Фиц-Кларенсы - они же дети милого
доброго короля Вильгельма IV. Фиц-Адам! Прелестная фамилия, и, по ее мнению,
почти наверное означает "Дитя Адама". Никто, у кого в жилах не течет хотя бы
капля благородной крови, не посмеет зваться "Фиц". Фамилия - великое дело. У
нее был кузен, который писал свою фамилию через два маленьких "ф" - ффулкс,
и он презирал заглавные буквы и утверждал, что с них пишутся фамилии,
придуманные позднее. Она даже опасалась, что он умрет холостяком, -
настолько он был разборчив. Когда он познакомился на водах с некой миссис
ффарингдон, она сразу произвела на него глубокое впечатление. Это была очень
красивая женщина, образчик хорошего тона - вдова с прекрасным состоянием; и
"мой кузен мистер ффулкс" женился на ней - и все из-за ее двух маленьких
"фф".
У миссис Фиц-Адам не было ни малейших шансов познакомиться в Крэнфорде
с каким-нибудь мистером Фиц... и так далее, а потому она, несомненно,
поселилась тут не по этой причине. Мисс Мэтти считала, что ее привела сюда
надежда проникнуть в высший свет города - это, несомненно, было бы весьма
приятным шагом вверх для ci-devant {Бывшей (франц.).} мисс Хоггинс; и если
она питала подобные надежды, то было бы жестоко их обмануть.
А потому все нанесли визиты миссис Фиц-Адам, то есть все, кроме миссис
Джеймисон, которая имела обыкновение показывать, насколько она высокородна,
не замечая миссис Фиц-Адам, когда судьба сводила их на чьем-нибудь званом
вечере. Приглашенных дам бывало не больше девяти-десяти, и миссис Фиц-Адам
выделялась среди них дородством, а кроме того, она непременно вставала,
когда входила миссис Джеймисон, и делала очень низкие реверансы, стоило той
взглянуть в ее сторону - такие низкие, что, по-моему, миссис Джеймисон
глядела на стенку над ней, потому что она ни разу даже бровью не шевельнула,
точно вовсе ее не видела. Но миссис Фиц-Адам продолжала свое.
Весенние вечера стали уже светлыми и долгими, когда трое-четверо дам в
жестких капюшонах встретились у двери мисс Баркер. А вы знаете, что такое
жесткий капюшон? Его надевают над чепцом или шляпой, выходя на улицу, и
больше всего он похож на верх извозчичьей пролетки - правда, иногда он
бывает несколько меньшего размера. Жесткие капюшоны неизменно производят
ошеломляющее впечатление на крэнфордских детишек, и на этот раз два-три
мальчугана, игравшие в тихом солнечном переулке, бросили свои забавы и в
безмолвном изумлении окружили мисс Пул, мисс Мэтти и меня. Мы также хранили
безмолвие, а потому ясно расслышали громкий, подавленный шепот внутри дома
мисс Баркер:
- Погоди, Пегги! Погоди, пока я не сбегаю в спальню вымыть руки. Когда
я кашляну, открывай дверь. Я в одну минуту управлюсь.
И правда, не прошло и минуты, как мы услышали не то хриплое "апчхи!";
не то кукареканье, и дверь перед нами тотчас распахнулась. За ней стояла
круглоглазая девушка, растерянно взиравшая на почтенное общество жестких
капюшонов, которые проследовали мимо нее без единого слова. Немного
опомнившись, она проводила нас в небольшую комнату, которая прежде служила
мастерской, а теперь была временно превращена в гардеробную. Там мы
отшпилили низ юбок, одернули их и перед зеркалом придали нашим лицам
приятное и любезное выражение, положенное для званых вечеров, а затем с
поклонами и с "после вас, сударыня" уступили миссис Форрестер право первой
подняться по узенькой лестнице, которая вела в гостиную мисс Баркер. Она
сидела там - величественная и безмятежная, так, словно нам только почудился
этот необыкновенный кашель, после которого у нее, наверное, и сейчас еще
ныло горло. Добрая, кроткая, бедно одетая миссис Форрестер была тотчас
подведена ко второму почетному месту, которое, подобно сиденью принца
Альберта возле сиденья королевы, было хорошим, но не настолько хорошим.
Самое почетное место, разумеется, предназначалось для высокородной миссис
Джеймисон, которая уже, пыхтя, поднималась по лестнице, а Карло на каждой
ступеньке описывал вокруг нее стремительную петлю, словно намереваясь сбить
ее с ног.
Как горда и как счастлива была мисс Бетти Баркер! Она помешала в
камине, закрыла дверь и села как можно ближе к ней на самом кончике стула.
Когда вошла Пегги, пошатываясь под тяжестью чайного подноса, я заметила, что
мисс Баркер томят мучительные опасения, как бы Пегги не забылась. При
обычных обстоятельствах служанка и хозяйка держались друг с другом как
близкие приятельницы, и теперь Пегги очень хотела что-то сообщить мисс
Баркер по секрету, а мисс Баркер очень хотела ее выслушать, но полагала, что
долг истинной леди требует от нее ничего подобного не допускать. А потому
она упорно не замечала ни шепота, ни знаков Дегги. Однако, ответив раза два
невпопад на вопросы своих гостий, она вдруг воскликнула, осененная блестящей
мыслью:
- Бедненький миленький Карло! Я совсем забыла о нашем песике. Пойдем
вниз, моя прелесть, и ты получишь свое угощение, да-да!
Через несколько минут она вернулась, такая же безмятежная и
благодушная, но, по-моему, она забыла покормить "бедненького миленького
песика" - во всяком случае, он весьма жадно набрасывался на оброненные
кусочки кекса. Чайный поднос был нагружен очень тяжело, чему я от души
обрадовалась, так как была не на шутку голодна, но я опасалась, что
остальные гостьи сочтут столь обильное угощение вульгарным. Я знаю, как они
поступили бы у себя дома, но тут груды всяческого печенья быстро пошли на
убыль. Я заметила, что миссис Джеймисон с обычной неторопливостью и
обстоятельностью ест тминный бисквит, и немного удивилась, вспомнив, как на
своем последнем вечере она объясняла нам, что у нее в доме этот бисквит не
подают - он слишком напоминает ей душистое мыло. Нас она всегда угощала
миниатюрными "дамскими пальчиками" из сдобного теста. Однако миссис
Джеймисон снисходительно извинила мисс Баркер это незнание обычаев высшего
света и, чтобы не подчеркивать ее промаха, скушала три больших куска
тминного бисквита с невозмутимым благодушием жующей коровы.
После чая произошло некоторое замешательство. Нас было шестеро, а
потому четверо могли составить партию в преферанс, предоставив двум
остальным развлекаться криббеджем. Однако все, кроме меня (я побаивалась
крэнфордских дам за картами, потому что для них не существовало занятия
более важного и серьезного), выразили твердое желание сыграть пульку-другую.
Даже мисс Баркер, хотя она и заверяла всех, что не отличит мизера от
марьяжа, тем не менее, несомненно, горела желанием сесть за преферанс.
Однако вскоре весьма неожиданный звук положил конец затруднению. Если бы
возможно было предположить, что невестка барона способна храпеть, я сказала
бы, что миссис Джеймисон в эту минуту испустила заливчатый храп, ибо в
комнате было жарко, а она от природы была склонна к сонливости и не устояла
перед соблазном чрезвычайно покойного кресла - и вот миссис Джеймисон
сморила дремота. Раза два она с усилием открывала глаза и улыбалась нам
тихой, хотя и рассеянной улыбкой, но даже любезность недолго могла подвигать
ее на такие усилия, и она погрузилась в крепкий сон.
- Мне очень лестно, - прошептала мисс Баркер за карточным столиком
своим трем партнершам, которых она, несмотря на полное незнакомство с
преферансом, немилосердно обыгрывала, - очень-очень лестно видеть, что
миссис Джеймисон чувствует себя совсем как дома в моем бедном маленьком
жилище; я не могу вообразить более приятного комплимента.
Меня мисс Баркер снабдила книгами - в форме четырех прекрасно
переплетенных комплектов модных журналов десятилетней давности - и,
придвинув маленький столик со свечой, предназначенной для меня одной,
объяснила, что ей известно, как молодежь любит смотреть картинки. Карло
лежал у ног своей хозяйки, похрапывая и вздрагивая. Он тоже чувствовал себя
совсем как дома.
Наблюдать за сценой, разыгрывавшейся над карточным столом, было очень
интересно. Четыре быстро кивающие чепца почти сталкивались над его
серединой, "торгуясь" шепотом, но в спешке иногда повышая голос, и мисс
Баркер то и дело увещевала их:
- Тише, сударыни! Будьте добры, тише, миссис Джеймисон почивает.
Лавировать между глухотой миссис Форрестер и дремотой миссис Джеймисон
было очень нелегко. Но мисс Баркер превосходно справлялась со своей тяжкой
задачей. Она шепотом повторяла то, что было сказано, гримасами и движением
губ стараясь втолковать миссис Форрестер, что объявили их партнерши, а затем
ласково улыбалась всем нам и бормотала про себя:
- Очень-очень лестно! Ах, если бы моя бедная сестрица дожила до этого
дня!
Внезапно дверь широко распахнулась, Карло вскочил, отрывисто затявкал,
и миссис Джеймисон проснулась. А может быть, она вовсе и не спала - ведь,
как она объяснила почти тут же, комната была так ярко освещена, что ей
пришлось закрыть глаза, но она с большим интересом слушала нашу остроумную и
поучительную беседу. На пороге вновь появилась Пегги, пунцовая от важности.
"О, хороший тон! - подумала я. - Снесешь ли ты этот последний удар?"
Ибо мисс Баркер заказала на ужин (вернее, сама приготовила, в чем я
нисколько не сомневаюсь, хотя она и воскликнула: "Пегги, что это вы нам
принесли?" - а губы сложила в удивленную улыбку, показывая, какой это для
нее неожиданный, хотя и приятный сюрприз) самые изысканные яства - устриц в
раскрытых раковинах, запеченных омаров, желе и кушанье, которое называется
"купидончики" и весьма нравится крэнфордским дамам, но так дорого, что его
подают лишь в самых торжественных случаях (не знай я более утонченного и
античного его названия, я сказала бы, что это макароны, вымоченные в
коньяке). Короче говоря, нас собирались потчевать самыми лучшими и самыми
вкусными блюдами, а потому мы снисходительно подчинились гостеприимной
хозяйке, хотя и в ущерб нашему хорошему тону, который вообще никогда не
ужинал, что не мешало ему, подобно всем, кто не ужинает, томиться на званых
вечерах особо острым голодом.
По-видимому, мисс Баркер в прежних своих сферах свела знакомство с
напитком, который зовется "шеррибренди". Мы же - никто из нас - ничего
подобного даже не видели и со светским недоумением отказались, когда она нам
его предложила:
- Самую капельку, малюсенькую рюмочку, сударыни; запить устрицы и
омаров. Говорят, они иногда проходят не очень легко.
Мы все закачали головами, точно китайские болванчики женского пола, но
в конце концов миссис Джеймисон позволила себя уговорить, а мы последовали
ее примеру. Напиток оказался не то чтобы невкусным, но таким жгучим и
крепким, что мы сочли необходимым показать, насколько ни к чему подобному не
привыкли, и принялись ужасно кашлять - почти так же странно, как мисс Баркер
перед тем, как Пегги открыла нам дверь.
- Какой крепкий! - сказала мисс Пул, ставя на стол; пустую рюмку. -
Право, в нем есть спирт.
- Только самая капелька, ровно столько, чтобы он не портился, -
объяснила мисс Баркер. - Вот как мы смачиваем коньяком бумагу, которой
закрываем банки с вареньем, чтобы оно не плесневело. Я частенько чувствую
себя навеселе, покушав сливового пирога.
Я, однако, сомневаюсь, чтобы сливовый пирог понудил миссис Джеймисон
пуститься в откровенности, а вот отведав шерри-бренди, она сообщила нам про
ожидаемое событие, о котором до сих пор хранила, полное молчание.
- Моя свойственница леди Гленмайр намерена погостить у меня некоторое
время...
Все хором воскликнули "Неужели!" и смолкли. Каждая из присутствующих
дам мысленно перебирала свои туалеты, решая, годятся ли они для появления в
обществе вдовы барона. Ведь когда у кого-нибудь из наших друзей кто-нибудь
гостил, остальные обязательно устраивали званые вечера и чаепития. И,
услышав эту новость, мы все почувствовали приятное волнение.
Вскоре после этого явились служанки с фонарями, о чем и доложила Пегги.
За миссис Джеймисон прибыл портшез, который с трудом втиснулся в узкую
прихожую мисс Баркер, в буквальном смысле слова "закупорив проход". Старые
носильщики (днем они были башмачниками, но когда их звали нести портшез, они
обряжались в странного вида старые ливреи - длинные кафтаны с небольшой
пелериной, ровесники портшеза, точно сошедшие с картин Хогарта) долго и
искусно маневрировали, пятились, поворачивались, повторяли все с начала,
прежде чем им удалось выбраться со своей ношей из дверей мисс Баркер. Мы
услышали быстрый дробный топот их ног по тихой улочке, когда надевали
жесткие капюшоны и подшпиливали юбки. Мисс Баркер суетилась около и
предлагала помощь - впрочем, если бы она не помнила о прежнем своем занятии
и не желала, чтобы мы о нем забыли, она, несомненно, предлагала бы ее куда
более настойчиво.
"ВАША МИЛОСТЬ"
На другой день утром - сразу же после двенадцати - к мисс Мэтти явилась
мисс Пул. Объясняя причину своего визита, она сослалась на какие-то пустяки,
но было нетрудно догадаться, что за ее приходом кроется что-то более
серьезное. Так оно и оказалось.
- Ах, кстати! Вы, конечно, сочтете меня невеждой, но знаете, я, право,
теряюсь... как мы должны обращаться к леди Гленмайр? Надо ли говорить "ваша
милость" в тех случаях, когда обыкновенным людям мы говорим "вы"? Я все утро
ломаю над этим голову... И надо ли говорить "миледи" или, как всегда,
"сударыня"? Вы ведь знакомы с леди Арли, так, может быть, вы объясните мне,
как положено обращаться к титулованным особам?
Бедная мисс Мэтти! Она сняла очки, потом снова их надела, но так и не
сумела вспомнить, как обращались к леди Арли.
- Это было так давно! - сказала она. - Ах, какая у меня плохая голова!
К тому же я и видела ее раза два, не больше. Я хорошо помню, что сэра Питера
мы называли "сэр Питер", но он бывал у нас гораздо чаще, чем леди Арли.
Дебора бы знала! "Миледи"... "Ваша милость"... звучит очень странно, как-то
неестественно. Я никогда раньше об этом не задумывалась, но теперь, когда вы
меня об этом спросили, я, право, не знаю, что сказать...
Можно было уже не сомневаться, что мисс Пул не почерпнет у нас никаких
полезных сведений: мисс Мэтти с каждой минутой все больше терялась и в конце
концов совсем запуталась, как к кому следует обращаться.
- Право же, - объявила мисс Пул, - я думаю, мне будет лучше побывать у
миссис Форрестер и рассказать ей о нашем небольшом затруднении. Ведь так
легко разнервничаться... а не хотелось бы, чтобы леди Гленмайр думала, будто
мы в Крэнфорде не имеем понятия о правилах этикета.
- Дорогая мисс Пул, может быть, вы заглянете сюда на обратном пути и
скажете мне, на чем вы порешили. На чем бы вы с миссис Форрестер ни
остановились, я уверена, что это будет правильно. "Леди Арли", "сэр Питер",
- пробормотала мисс Мэтти, пытаясь припомнить, что именно она говорила
когда-то.
- А кто такая леди Гленмайр? - спросила я.
- О, она вдова мистера Джеймисона - покойного мужа миссис Джеймисон, то
есть вдова его старшего брата. Миссис Джеймисон была в девичестве мисс
Уокер, дочерью губернатора Уокера. "Ваша милость". Если они выберут это
обращение, милочка, вам придется разрешить мне сначала немного
попрактиковаться на вас. Не то, когда я в первый раз назову так леди
Гленмайр, я совсем сконфужусь.
А потому мисс Мэтти испытала только облегчение, когда ее с весьма
невежливой целью навестила миссис Джеймисон. Я не раз замечала, что
апатичным людям свойственна особая тихая наглость - и миссис Джеймисон
явилась весьма прозрачно намекнуть, что она предпочтет, чтобы крэнфордские
дамы не делали визитов ее свойственнице. Я почти не помню, как она это
выразила, потому что вся горела негодованием, пока она неторопливо объясняла
свои желания мисс Мэтти, которая, как истинная леди, была просто не в
состоянии понять чувство, заставлявшее миссис Джеймисон притворяться перед
титулованной свойственницей, будто она водит знакомство только с лучшими
семьями графства. Мисс Мэтти пребывала в полном недоумении еще долго после
того, как я догадалась, что привело к ней миссис Джеймисон.
Когда же она поняла, к чему клонит высокородная дама, было просто
удовольствие смотреть, с каким тихим достоинством она приняла столь
неучтивую выходку. Мисс Мэтти нисколько не обиделась - для этого она была
слишком добра и кротка, и, вероятно, сама не заметила возмущения, которое
вызвало в ней поведение миссис Джеймисон. Но я уверена, что подобное чувство
в ней все-таки пробудилось, и оттого-то она перевела беседу на другую тему
не столь робко и более решительно, чем обычно. Из них двоих миссис Джеймисон
держалась куда более нервно, и я заметила, что она была рада уйти.
Вскоре после этого вернулась мисс Пул, вся красная и негодующая.
- Нет, вы подумайте! У вас сейчас была миссис Джеймисон - мне Марта
сказала, - и нас просят не делать визиты леди Гленмайр. Да! Я встретила
миссис Джеймисон на полдороге к миссис Форрестер, и она так прямо мне об
этом и заявила. От неожиданности я не смогла ничего ответить. А надо было бы
сказать что-нибудь очень резкое и саркастическое. Ну, может быть, к вечеру я
что-нибудь придумаю. А ведь леди Гленмайр - всего-навсего вдова шотландского
барона, если уж на то пошло! Я все-таки решила побывать у миссис Форрестер,
чтобы посмотреть в ее "Книге пэров", что это за леди, которую надо держать
под стеклянным колпаком: вдова шотландского барона, он никогда даже не
заседал в палате лордов и, уж наверное, был нищ, как Иов, а сама она - пятая
дочь какого-то там мистера Кэмбелла. Вы же как-никак дочь крэнфордского
священника и в родстве с семейством Арли, а ведь сэр Питер мог бы стать
виконтом Арли, все так говорят.
Мисс Мэтти попыталась успокоить мисс Пул, но ее усилия остались
тщетными. Обычно добродушная и уступчивая, мисс Пул пылала гневом.
- А я-то сегодня утром заказала себе новый чепец! - воскликнула она в
конце концов, выдав причину, почему требование миссис Джеймисон так ее
уязвило. - Миссис Джеймисон еще увидит, удастся ли ей залучить меня в
они скопили достаточно, чтобы мисс Бетти могла закрыть мастерскую и
удалиться от дел. Кроме того, она (как я, кажется, упоминала) обзавелась
коровой, что в Крэнфорде служит почти таким же признаком респектабельности,
как в некоторые кругах - собственный кабриолет. Ни одна из крэнфордских дам
не одевалась наряднее ее, и мы этому не удивлялись, ибо все знали, что она
донашивает шляпки, чепцы и ужасные ленты, которые прежде лежали на складе ее
мастерской. Закрыла она ее лет пять-шесть назад, а потому везде, кроме
Крэнфорда, ее туалет мог бы показаться несколько passe {Вышедшим из моды
(франц.).}.
В это утро мисс Бетти Баркер явилась пригласить; мисс Мэтти к себе на
чай в следующий вторник. Узнав, что я гощу у мисс Мэтти, она пригласила и
меня, хотя я заметила, что она несколько опасается, не занялся ли мой отец,
переселившись в Драмбл, "этой мерзкой торговлей хлопком", тем самым низринув
свое семейство из горних сфер "аристократического общества". Она предварила
свое приглашение таким множеством извинений, что раздразнила мое
любопытство. Разумеется, она позволила себе "большую дерзость". Что такое
она натворила? Наблюдая, как она мучится из-за своей неслыханной смелости, я
уже совсем уверовала, что она написала королеве Аделаиде, прося сообщить ей
рецепт стирки тонких кружев. Однако дерзость эта исчерпывалась тем, что она
пригласила миссис Джеймисон - бывшую хозяйку своей сестры! "Памятуя о
прежнем ее занятии, извинит ли мисс Мэтти подобную вольность?" "А! -
подумала я. - Она заметила удвоенный чепец и решила исправить головной убор
мисс Мэтти". Но нет! Она просто испрашивала разрешения пригласить также мисс
Мэтти и меня. Мисс Мэтти наклонила голову в знак согласия, и я подумала,
что, делая это любезное движение, она не могла не ощутить необычный вес и
чрезвычайную высоту своего головного убора. Однако она, по-видимому, ничего
не заметила и, благополучно выпрямившись, продолжала беседовать с мисс Бетти
ласково и снисходительно, без тени того тягостного смущения, которое
неминуемо охватило бы ее, заподозри она, насколько оригинально выглядит ее
чепец.
- Так, значит, миссис Джеймисон обещала быть у вас? - спросила мисс
Мэтти.
- Да, миссис Джеймисон с величайшей добротой и снисходительностью
сказала, что будет рада провести у меня вечер. Но поставила небольшое
условие: она прибудет с Карло. Я сказала ей, что если у меня есть к кому
слабость, так это к собакам.
- А мисс Пул? - осведомилась мисс Мэтти, которая думала о том, как бы
составить партию в преферанс без участия Карло.
- Я собираюсь пригласить мисс Пул. Само собой, я не могла пригласить ее
прежде, чем пригласила бы вас, сударыня, дочь нашего священника. Поверьте, я
не забываю, кем был мой папаша при вашем батюшке.
- И разумеется, миссис Форрестер?
- И миссис Форрестер. По правде говоря, я думала побывать у нее прежде,
чем у мисс Пул. Хотя обстоятельства ее жизни переменились, сударыня, она -
урожденная Тиррел, и мы не должны забывать о ее родстве с Биггсами из
Биглоу-Холла.
Мисс Мэтти гораздо больше интересовала та мелочь, что миссис Форрестер
прекрасно играла в карты.
- Миссис Фиц-Адам... я полагаю...
- Нет, сударыня, всему есть предел. Миссис Джеймисон, я думаю, вряд ли
будет приятно знакомство с миссис Фиц-Адам. Я питаю к миссис Фиц-Адам
глубочайшее уважение, но не могу считать ее достойной общества таких особ,
как миссис Джеймисон и мисс Матильда Дженкинс.
Мисс Бетти Баркер отвесила мисс Мэтти низкий поклон и поджала губы.
Исполненный достоинства взгляд, который она искоса бросила на меня, без слов
сказал, что хотя она - всего лишь удалившаяся от дел модистка, но отнюдь не
демократка и понимает все тонкости сословных различий.
- Могу ли я просить вас сделать милость прийти в мое скромное жилище
как можно ближе к половине седьмого, мисс Матильда? Миссис Джеймисон обедает
в пять, но любезно обещала быть у меня не позже этого часа. - И с глубоким
плавным реверансом мисс Бетти Баркер покинула нас.
Моя пророческая душа предсказала мне, что днем нам сделает визит мисс
Пул, которая обычно являлась к мисс Мэтти после любого события - или в
предвидении любого события, - чтобы подробно обсудить его с ней.
- Мисс Бетти сказала мне, что приглашен лишь самый небольшой и самый
избранный круг, - сообщила мисс Пул после того, как они с мисс Мэтти
обменялись сведениями.
- Да, она так сказала. Не приглашена даже миссис Фиц-Адам.
Миссис Фиц-Адам была овдовевшей сестрой крэнфордского врача, о котором
я уже упоминала. Они происходили из почтенной фермерской семьи, и родители
их были вполне довольны своим жребием. Эти добрые люди носили фамилию
Хоггинс. Мистер Хоггинс был теперь крэнфордским доктором. Нам не нравилась
эта мужицкая фамилия, мы считали ее грубой. Одно время мы надеялись
обнаружить родственную связь между ними и той маркизой Эксетер, которую
звали Молли Хоггинс, но доктор, ничуть не заботясь о собственных интересах,
ничего не желал знать об этом родстве и полностью его отрицал, хотя, как
однажды заметила дорогая мисс Дженкинс, одну из его сестер звали Мэри, а
имена в семье обычно передаются из поколения в поколение.
Вскоре после того, как мисс Мэри Хоггинс вышла замуж за мистера
Фиц-Адама, она на много лет исчезла из этих мест. Так как она не вращалась в
высшем свете Крэнфорда, никто из нас в свое время не полюбопытствовал
узнать, кем был мистер Фиц-Адам. Он скончался и ушел к праотцам, а никто из
нас так и не заметил его существования. И тогда миссис Фиц-Адам вновь
появилась в Крэнфорде ("смело, будто лев", как выразилась мисс Пул) уже
зажиточной вдовой, облачившейся в черные шуршащие шелка столь быстро после
кончины супруга, что бедная мисс Дженкинс имела основание заметить: "Право,
бумазея выразила бы более глубокую скорбь!"
Я помню конклав дам, собравшийся, чтобы решить, следует ли исконным
крэнфордским обитательницам голубых кровей сделать визит миссис Фиц-Адам или
нет. Она поселилась в большом доме с флигелями, который до этих пор всегда
как бы служил патентом благородного происхождения для того, кто в нем
обитал, ибо в давние времена, лет за семьдесят - восемьдесят до описываемых
событий, в нем изволила проживать незамужняя дочь какого-то графа. Кроме
того, кажется, считалось, что этот дом дарует своему обитателю особо тонкий
ум, так как у дочери графа леди Джейн была сестра, леди Анна, которая во
времена американской войны вышла замуж за генерала, а этот генерал написал
две-три комедии, которые все еще время от времени давались на лондонских
подмостках, - и когда мы читали объявления о них, то гордо выпрямлялись,
убежденные, что Друри-Лейн делает Крэнфорду весьма изящный комплимент. Тем
не менее вопрос о визитах к миссис Фиц-Адам все еще не был решен, когда
дорогая мисс Дженкинс умерла, а вместе с ней умерло и четкое представление о
суровых требованиях кодекса аристократизма. Как заметила мисс Пул: "Ведь
большинство крэнфордских дам хорошего происхождения - либо бездетные вдовы,
либо старые девы, и если мы не станем менее взыскательными и разборчивыми,
скоро у нас тут никакого общества не останется".
Миссис Форрестер поддержала ее.
Насколько ей было известно, "Фиц" обязательно означает нечто
аристократическое. Вот, например, Фиц-Рой - если она не ошибается, некоторые
королевские дети звались Фиц-Рой. Или Фиц-Кларенсы - они же дети милого
доброго короля Вильгельма IV. Фиц-Адам! Прелестная фамилия, и, по ее мнению,
почти наверное означает "Дитя Адама". Никто, у кого в жилах не течет хотя бы
капля благородной крови, не посмеет зваться "Фиц". Фамилия - великое дело. У
нее был кузен, который писал свою фамилию через два маленьких "ф" - ффулкс,
и он презирал заглавные буквы и утверждал, что с них пишутся фамилии,
придуманные позднее. Она даже опасалась, что он умрет холостяком, -
настолько он был разборчив. Когда он познакомился на водах с некой миссис
ффарингдон, она сразу произвела на него глубокое впечатление. Это была очень
красивая женщина, образчик хорошего тона - вдова с прекрасным состоянием; и
"мой кузен мистер ффулкс" женился на ней - и все из-за ее двух маленьких
"фф".
У миссис Фиц-Адам не было ни малейших шансов познакомиться в Крэнфорде
с каким-нибудь мистером Фиц... и так далее, а потому она, несомненно,
поселилась тут не по этой причине. Мисс Мэтти считала, что ее привела сюда
надежда проникнуть в высший свет города - это, несомненно, было бы весьма
приятным шагом вверх для ci-devant {Бывшей (франц.).} мисс Хоггинс; и если
она питала подобные надежды, то было бы жестоко их обмануть.
А потому все нанесли визиты миссис Фиц-Адам, то есть все, кроме миссис
Джеймисон, которая имела обыкновение показывать, насколько она высокородна,
не замечая миссис Фиц-Адам, когда судьба сводила их на чьем-нибудь званом
вечере. Приглашенных дам бывало не больше девяти-десяти, и миссис Фиц-Адам
выделялась среди них дородством, а кроме того, она непременно вставала,
когда входила миссис Джеймисон, и делала очень низкие реверансы, стоило той
взглянуть в ее сторону - такие низкие, что, по-моему, миссис Джеймисон
глядела на стенку над ней, потому что она ни разу даже бровью не шевельнула,
точно вовсе ее не видела. Но миссис Фиц-Адам продолжала свое.
Весенние вечера стали уже светлыми и долгими, когда трое-четверо дам в
жестких капюшонах встретились у двери мисс Баркер. А вы знаете, что такое
жесткий капюшон? Его надевают над чепцом или шляпой, выходя на улицу, и
больше всего он похож на верх извозчичьей пролетки - правда, иногда он
бывает несколько меньшего размера. Жесткие капюшоны неизменно производят
ошеломляющее впечатление на крэнфордских детишек, и на этот раз два-три
мальчугана, игравшие в тихом солнечном переулке, бросили свои забавы и в
безмолвном изумлении окружили мисс Пул, мисс Мэтти и меня. Мы также хранили
безмолвие, а потому ясно расслышали громкий, подавленный шепот внутри дома
мисс Баркер:
- Погоди, Пегги! Погоди, пока я не сбегаю в спальню вымыть руки. Когда
я кашляну, открывай дверь. Я в одну минуту управлюсь.
И правда, не прошло и минуты, как мы услышали не то хриплое "апчхи!";
не то кукареканье, и дверь перед нами тотчас распахнулась. За ней стояла
круглоглазая девушка, растерянно взиравшая на почтенное общество жестких
капюшонов, которые проследовали мимо нее без единого слова. Немного
опомнившись, она проводила нас в небольшую комнату, которая прежде служила
мастерской, а теперь была временно превращена в гардеробную. Там мы
отшпилили низ юбок, одернули их и перед зеркалом придали нашим лицам
приятное и любезное выражение, положенное для званых вечеров, а затем с
поклонами и с "после вас, сударыня" уступили миссис Форрестер право первой
подняться по узенькой лестнице, которая вела в гостиную мисс Баркер. Она
сидела там - величественная и безмятежная, так, словно нам только почудился
этот необыкновенный кашель, после которого у нее, наверное, и сейчас еще
ныло горло. Добрая, кроткая, бедно одетая миссис Форрестер была тотчас
подведена ко второму почетному месту, которое, подобно сиденью принца
Альберта возле сиденья королевы, было хорошим, но не настолько хорошим.
Самое почетное место, разумеется, предназначалось для высокородной миссис
Джеймисон, которая уже, пыхтя, поднималась по лестнице, а Карло на каждой
ступеньке описывал вокруг нее стремительную петлю, словно намереваясь сбить
ее с ног.
Как горда и как счастлива была мисс Бетти Баркер! Она помешала в
камине, закрыла дверь и села как можно ближе к ней на самом кончике стула.
Когда вошла Пегги, пошатываясь под тяжестью чайного подноса, я заметила, что
мисс Баркер томят мучительные опасения, как бы Пегги не забылась. При
обычных обстоятельствах служанка и хозяйка держались друг с другом как
близкие приятельницы, и теперь Пегги очень хотела что-то сообщить мисс
Баркер по секрету, а мисс Баркер очень хотела ее выслушать, но полагала, что
долг истинной леди требует от нее ничего подобного не допускать. А потому
она упорно не замечала ни шепота, ни знаков Дегги. Однако, ответив раза два
невпопад на вопросы своих гостий, она вдруг воскликнула, осененная блестящей
мыслью:
- Бедненький миленький Карло! Я совсем забыла о нашем песике. Пойдем
вниз, моя прелесть, и ты получишь свое угощение, да-да!
Через несколько минут она вернулась, такая же безмятежная и
благодушная, но, по-моему, она забыла покормить "бедненького миленького
песика" - во всяком случае, он весьма жадно набрасывался на оброненные
кусочки кекса. Чайный поднос был нагружен очень тяжело, чему я от души
обрадовалась, так как была не на шутку голодна, но я опасалась, что
остальные гостьи сочтут столь обильное угощение вульгарным. Я знаю, как они
поступили бы у себя дома, но тут груды всяческого печенья быстро пошли на
убыль. Я заметила, что миссис Джеймисон с обычной неторопливостью и
обстоятельностью ест тминный бисквит, и немного удивилась, вспомнив, как на
своем последнем вечере она объясняла нам, что у нее в доме этот бисквит не
подают - он слишком напоминает ей душистое мыло. Нас она всегда угощала
миниатюрными "дамскими пальчиками" из сдобного теста. Однако миссис
Джеймисон снисходительно извинила мисс Баркер это незнание обычаев высшего
света и, чтобы не подчеркивать ее промаха, скушала три больших куска
тминного бисквита с невозмутимым благодушием жующей коровы.
После чая произошло некоторое замешательство. Нас было шестеро, а
потому четверо могли составить партию в преферанс, предоставив двум
остальным развлекаться криббеджем. Однако все, кроме меня (я побаивалась
крэнфордских дам за картами, потому что для них не существовало занятия
более важного и серьезного), выразили твердое желание сыграть пульку-другую.
Даже мисс Баркер, хотя она и заверяла всех, что не отличит мизера от
марьяжа, тем не менее, несомненно, горела желанием сесть за преферанс.
Однако вскоре весьма неожиданный звук положил конец затруднению. Если бы
возможно было предположить, что невестка барона способна храпеть, я сказала
бы, что миссис Джеймисон в эту минуту испустила заливчатый храп, ибо в
комнате было жарко, а она от природы была склонна к сонливости и не устояла
перед соблазном чрезвычайно покойного кресла - и вот миссис Джеймисон
сморила дремота. Раза два она с усилием открывала глаза и улыбалась нам
тихой, хотя и рассеянной улыбкой, но даже любезность недолго могла подвигать
ее на такие усилия, и она погрузилась в крепкий сон.
- Мне очень лестно, - прошептала мисс Баркер за карточным столиком
своим трем партнершам, которых она, несмотря на полное незнакомство с
преферансом, немилосердно обыгрывала, - очень-очень лестно видеть, что
миссис Джеймисон чувствует себя совсем как дома в моем бедном маленьком
жилище; я не могу вообразить более приятного комплимента.
Меня мисс Баркер снабдила книгами - в форме четырех прекрасно
переплетенных комплектов модных журналов десятилетней давности - и,
придвинув маленький столик со свечой, предназначенной для меня одной,
объяснила, что ей известно, как молодежь любит смотреть картинки. Карло
лежал у ног своей хозяйки, похрапывая и вздрагивая. Он тоже чувствовал себя
совсем как дома.
Наблюдать за сценой, разыгрывавшейся над карточным столом, было очень
интересно. Четыре быстро кивающие чепца почти сталкивались над его
серединой, "торгуясь" шепотом, но в спешке иногда повышая голос, и мисс
Баркер то и дело увещевала их:
- Тише, сударыни! Будьте добры, тише, миссис Джеймисон почивает.
Лавировать между глухотой миссис Форрестер и дремотой миссис Джеймисон
было очень нелегко. Но мисс Баркер превосходно справлялась со своей тяжкой
задачей. Она шепотом повторяла то, что было сказано, гримасами и движением
губ стараясь втолковать миссис Форрестер, что объявили их партнерши, а затем
ласково улыбалась всем нам и бормотала про себя:
- Очень-очень лестно! Ах, если бы моя бедная сестрица дожила до этого
дня!
Внезапно дверь широко распахнулась, Карло вскочил, отрывисто затявкал,
и миссис Джеймисон проснулась. А может быть, она вовсе и не спала - ведь,
как она объяснила почти тут же, комната была так ярко освещена, что ей
пришлось закрыть глаза, но она с большим интересом слушала нашу остроумную и
поучительную беседу. На пороге вновь появилась Пегги, пунцовая от важности.
"О, хороший тон! - подумала я. - Снесешь ли ты этот последний удар?"
Ибо мисс Баркер заказала на ужин (вернее, сама приготовила, в чем я
нисколько не сомневаюсь, хотя она и воскликнула: "Пегги, что это вы нам
принесли?" - а губы сложила в удивленную улыбку, показывая, какой это для
нее неожиданный, хотя и приятный сюрприз) самые изысканные яства - устриц в
раскрытых раковинах, запеченных омаров, желе и кушанье, которое называется
"купидончики" и весьма нравится крэнфордским дамам, но так дорого, что его
подают лишь в самых торжественных случаях (не знай я более утонченного и
античного его названия, я сказала бы, что это макароны, вымоченные в
коньяке). Короче говоря, нас собирались потчевать самыми лучшими и самыми
вкусными блюдами, а потому мы снисходительно подчинились гостеприимной
хозяйке, хотя и в ущерб нашему хорошему тону, который вообще никогда не
ужинал, что не мешало ему, подобно всем, кто не ужинает, томиться на званых
вечерах особо острым голодом.
По-видимому, мисс Баркер в прежних своих сферах свела знакомство с
напитком, который зовется "шеррибренди". Мы же - никто из нас - ничего
подобного даже не видели и со светским недоумением отказались, когда она нам
его предложила:
- Самую капельку, малюсенькую рюмочку, сударыни; запить устрицы и
омаров. Говорят, они иногда проходят не очень легко.
Мы все закачали головами, точно китайские болванчики женского пола, но
в конце концов миссис Джеймисон позволила себя уговорить, а мы последовали
ее примеру. Напиток оказался не то чтобы невкусным, но таким жгучим и
крепким, что мы сочли необходимым показать, насколько ни к чему подобному не
привыкли, и принялись ужасно кашлять - почти так же странно, как мисс Баркер
перед тем, как Пегги открыла нам дверь.
- Какой крепкий! - сказала мисс Пул, ставя на стол; пустую рюмку. -
Право, в нем есть спирт.
- Только самая капелька, ровно столько, чтобы он не портился, -
объяснила мисс Баркер. - Вот как мы смачиваем коньяком бумагу, которой
закрываем банки с вареньем, чтобы оно не плесневело. Я частенько чувствую
себя навеселе, покушав сливового пирога.
Я, однако, сомневаюсь, чтобы сливовый пирог понудил миссис Джеймисон
пуститься в откровенности, а вот отведав шерри-бренди, она сообщила нам про
ожидаемое событие, о котором до сих пор хранила, полное молчание.
- Моя свойственница леди Гленмайр намерена погостить у меня некоторое
время...
Все хором воскликнули "Неужели!" и смолкли. Каждая из присутствующих
дам мысленно перебирала свои туалеты, решая, годятся ли они для появления в
обществе вдовы барона. Ведь когда у кого-нибудь из наших друзей кто-нибудь
гостил, остальные обязательно устраивали званые вечера и чаепития. И,
услышав эту новость, мы все почувствовали приятное волнение.
Вскоре после этого явились служанки с фонарями, о чем и доложила Пегги.
За миссис Джеймисон прибыл портшез, который с трудом втиснулся в узкую
прихожую мисс Баркер, в буквальном смысле слова "закупорив проход". Старые
носильщики (днем они были башмачниками, но когда их звали нести портшез, они
обряжались в странного вида старые ливреи - длинные кафтаны с небольшой
пелериной, ровесники портшеза, точно сошедшие с картин Хогарта) долго и
искусно маневрировали, пятились, поворачивались, повторяли все с начала,
прежде чем им удалось выбраться со своей ношей из дверей мисс Баркер. Мы
услышали быстрый дробный топот их ног по тихой улочке, когда надевали
жесткие капюшоны и подшпиливали юбки. Мисс Баркер суетилась около и
предлагала помощь - впрочем, если бы она не помнила о прежнем своем занятии
и не желала, чтобы мы о нем забыли, она, несомненно, предлагала бы ее куда
более настойчиво.
"ВАША МИЛОСТЬ"
На другой день утром - сразу же после двенадцати - к мисс Мэтти явилась
мисс Пул. Объясняя причину своего визита, она сослалась на какие-то пустяки,
но было нетрудно догадаться, что за ее приходом кроется что-то более
серьезное. Так оно и оказалось.
- Ах, кстати! Вы, конечно, сочтете меня невеждой, но знаете, я, право,
теряюсь... как мы должны обращаться к леди Гленмайр? Надо ли говорить "ваша
милость" в тех случаях, когда обыкновенным людям мы говорим "вы"? Я все утро
ломаю над этим голову... И надо ли говорить "миледи" или, как всегда,
"сударыня"? Вы ведь знакомы с леди Арли, так, может быть, вы объясните мне,
как положено обращаться к титулованным особам?
Бедная мисс Мэтти! Она сняла очки, потом снова их надела, но так и не
сумела вспомнить, как обращались к леди Арли.
- Это было так давно! - сказала она. - Ах, какая у меня плохая голова!
К тому же я и видела ее раза два, не больше. Я хорошо помню, что сэра Питера
мы называли "сэр Питер", но он бывал у нас гораздо чаще, чем леди Арли.
Дебора бы знала! "Миледи"... "Ваша милость"... звучит очень странно, как-то
неестественно. Я никогда раньше об этом не задумывалась, но теперь, когда вы
меня об этом спросили, я, право, не знаю, что сказать...
Можно было уже не сомневаться, что мисс Пул не почерпнет у нас никаких
полезных сведений: мисс Мэтти с каждой минутой все больше терялась и в конце
концов совсем запуталась, как к кому следует обращаться.
- Право же, - объявила мисс Пул, - я думаю, мне будет лучше побывать у
миссис Форрестер и рассказать ей о нашем небольшом затруднении. Ведь так
легко разнервничаться... а не хотелось бы, чтобы леди Гленмайр думала, будто
мы в Крэнфорде не имеем понятия о правилах этикета.
- Дорогая мисс Пул, может быть, вы заглянете сюда на обратном пути и
скажете мне, на чем вы порешили. На чем бы вы с миссис Форрестер ни
остановились, я уверена, что это будет правильно. "Леди Арли", "сэр Питер",
- пробормотала мисс Мэтти, пытаясь припомнить, что именно она говорила
когда-то.
- А кто такая леди Гленмайр? - спросила я.
- О, она вдова мистера Джеймисона - покойного мужа миссис Джеймисон, то
есть вдова его старшего брата. Миссис Джеймисон была в девичестве мисс
Уокер, дочерью губернатора Уокера. "Ваша милость". Если они выберут это
обращение, милочка, вам придется разрешить мне сначала немного
попрактиковаться на вас. Не то, когда я в первый раз назову так леди
Гленмайр, я совсем сконфужусь.
А потому мисс Мэтти испытала только облегчение, когда ее с весьма
невежливой целью навестила миссис Джеймисон. Я не раз замечала, что
апатичным людям свойственна особая тихая наглость - и миссис Джеймисон
явилась весьма прозрачно намекнуть, что она предпочтет, чтобы крэнфордские
дамы не делали визитов ее свойственнице. Я почти не помню, как она это
выразила, потому что вся горела негодованием, пока она неторопливо объясняла
свои желания мисс Мэтти, которая, как истинная леди, была просто не в
состоянии понять чувство, заставлявшее миссис Джеймисон притворяться перед
титулованной свойственницей, будто она водит знакомство только с лучшими
семьями графства. Мисс Мэтти пребывала в полном недоумении еще долго после
того, как я догадалась, что привело к ней миссис Джеймисон.
Когда же она поняла, к чему клонит высокородная дама, было просто
удовольствие смотреть, с каким тихим достоинством она приняла столь
неучтивую выходку. Мисс Мэтти нисколько не обиделась - для этого она была
слишком добра и кротка, и, вероятно, сама не заметила возмущения, которое
вызвало в ней поведение миссис Джеймисон. Но я уверена, что подобное чувство
в ней все-таки пробудилось, и оттого-то она перевела беседу на другую тему
не столь робко и более решительно, чем обычно. Из них двоих миссис Джеймисон
держалась куда более нервно, и я заметила, что она была рада уйти.
Вскоре после этого вернулась мисс Пул, вся красная и негодующая.
- Нет, вы подумайте! У вас сейчас была миссис Джеймисон - мне Марта
сказала, - и нас просят не делать визиты леди Гленмайр. Да! Я встретила
миссис Джеймисон на полдороге к миссис Форрестер, и она так прямо мне об
этом и заявила. От неожиданности я не смогла ничего ответить. А надо было бы
сказать что-нибудь очень резкое и саркастическое. Ну, может быть, к вечеру я
что-нибудь придумаю. А ведь леди Гленмайр - всего-навсего вдова шотландского
барона, если уж на то пошло! Я все-таки решила побывать у миссис Форрестер,
чтобы посмотреть в ее "Книге пэров", что это за леди, которую надо держать
под стеклянным колпаком: вдова шотландского барона, он никогда даже не
заседал в палате лордов и, уж наверное, был нищ, как Иов, а сама она - пятая
дочь какого-то там мистера Кэмбелла. Вы же как-никак дочь крэнфордского
священника и в родстве с семейством Арли, а ведь сэр Питер мог бы стать
виконтом Арли, все так говорят.
Мисс Мэтти попыталась успокоить мисс Пул, но ее усилия остались
тщетными. Обычно добродушная и уступчивая, мисс Пул пылала гневом.
- А я-то сегодня утром заказала себе новый чепец! - воскликнула она в
конце концов, выдав причину, почему требование миссис Джеймисон так ее
уязвило. - Миссис Джеймисон еще увидит, удастся ли ей залучить меня в