характера почвы) достаточных размеров, чтобы разместиться всем, но никак
не больше, ибо птицы исполнены, кажется, решимости не допустить сюда
чужаков, не участвовавших в устройстве лагеря. Одна сторона выбранной
площадки параллельна линии воды и открыта для входа и выхода.
Наметив очертания колонии, пингвины принимаются расчищать площадку от
всякого сора, таская камешек за камешком и складывая их вдоль границ, так
что с трех сторон, обращенных к суше, выстраивается своего рода стенка. С
внутренней ее стороны протаптывается гладкая дорожка шириной шесть -
восемь футов для общих прогулок.
Затем птицам предстоит разделить всю площадку на небольшие и совершенно
одинаковые квадраты. Делается это посредством узких гладких тропинок,
пересекающихся друг с другом под прямым углом по всей колонии. На каждом
пересечении сооружают свои гнезда альбатросы, а в центре каждого квадрата
- пингвины; таким образом, каждый альбатрос окружен четырьмя пингвинами, а
каждый пингвин таким же количеством альбатросов. Пингвинье гнездо
представляет собой неглубокую ямку, чтобы только не выкатилось
единственное яйцо. Самка альбатроса устраивается поудобнее, сооружая из
земли, морских водорослей и ракушек холмик в фут высотой и два фута
диаметром. На верхушке холмика и делается гнездо.
Птицы крайне осторожны и ни на секунду не оставляют гнездо пустым в
период высиживания и даже до того времени, пока птенец не окрепнет и не
научится сам заботиться о себе. Пока самец летает в море, добывая пищу,
самка исполняет свои обязанности и лишь по возвращении партнера решается
ненадолго покинуть гнездо. Яйца вообще никогда не остаются открытыми:
когда одна птица снимается с гнезда, другая тут же занимает ее место. Эта
мера предосторожности вызвана повсеместным воровством в колонии: обитатели
ее не прочь при первом же удобном случае стянуть друг у друга яйца.
Хотя встречаются колонии, где обитают только пингвины и альбатросы, все
же в большинстве случаев в них селятся самые разные морские птицы, причем
все пользуются равными правами гражданства и устраивают свои гнезда там,
где найдется местечко, не посягая, однако, на те, что заняты более
крупными птицами. С расстояния птичьи базары являют зрелище совершенно
необыкновенное. Застилая небо, альбатросы вперемешку со всякой мелкотой
постоянно тучами реют над гнездовьем, то отправляясь в море, то
возвращаясь назад. В это же самое время можно наблюдать толпы пингвинов -
одни спешат взад-вперед по узким тропинкам, другие с характерной, как бы
военной, выправкой вышагивают по дорожке вдоль стен, окружающих колонию.
Словом, при пристальном наблюдении понимаешь, что нет ничего более
поразительного, нежели эта задумчивость пернатых существ, и решительно
ничто не заставляет так задуматься любого нормального человека, как это
зрелище.
В то самое утро, когда мы бросили якорь в гавани Рождества, первый
помощник капитана м-р Паттерсон распорядился спустить шлюпки и - хотя
сезон охоты еще не начался - отправился на поиски тюленей, высадив
капитана и его юного родственника на голой косе к западу от бухты: им надо
было по каким-то делам пробраться в глубь острова.
Капитан Гай имел при себе бутылку с запечатанным письмом и с места
высадки направился к самому высокому здесь холму. Он, очевидно,
намеревался оставить на вершине письмо для какого-то судна, которое должно
прийти за нами. Как только они скрылись из виду, мы (я и Петерс тоже были
с шлюпке с помощником капитана) пустились в путь вокруг острова,
высматривая лежбище тюленей. Мы провели за этим занятием около трех
недель, тщательно исследуя каждую бухточку, каждый укромный уголок не
только на Земле Кергелена, но и на соседних островках. Наши труды не
увенчались, однако, сколько-нибудь значительным успехом. Мы наткнулись на
множество котиков, но они оказались чрезвычайно пугливы, и при всех наших
стараниях мы сумели раздобыть лишь триста пятьдесят шкурок. В изобилии
было и морских слонов, особенно на западном берегу, однако убили мы всего
штук двадцать, да и то с большими трудностями. На островках попадалось
немало обыкновенных тюленей, но мы решили их не брать. Одиннадцатого числа
мы вернулись на шхуну, где уже находился капитан Гай с племянником - они
вынесли весьма безотрадное впечатление из своей вылазки на остров,
который, по их словам, представлял собой одно из самых неприглядных и
пустынных мест на земле. Из-за нерасторопности второго помощника,
забывшего вовремя послать за ними лодку, они были вынуждены две ночи
провести на острове.
Двенадцатого ноября мы подняли паруса и, покинув гавань Рождества,
взяли курс назад, к западу, оставляя по левому борту остров Марион из
группы островов Крозе. Затем мы миновали остров Принс-Эдуард, который тоже
остался слева, и, держась немного к северу, через пятнадцать дней достигли
островов Тристан-да-Кунья под 37o8' ю.ш. и 12o8' з.д.
Эта группа, ныне исследованная и состоящая из трех крупных островов,
была открыта португальцами; потом, в 1643 году, там побывали голландские
моряки, а в 1767 - французы. Три острова образуют как бы треугольник и
отстоят друг от друга миль на десять, так что между ними имеются отличные
широкие проливы. Местность там возвышенная, особенно на самом
Тристан-да-Кунья. Этот самый большой остров из всех имеет в окружности
пятнадцать миль и так высок, что в ясную погоду хорошо виден на расстоянии
восьмидесяти - девяноста миль. Северная часть острова вздымается более чем
на тысячу футов над уровнем моря, образуя высокогорное плато, тянущееся до
середины острова, на котором возвышается огромная коническая гора
наподобие Тенерифского пика. У подножия горы растут большие деревья, но
верхняя половина представляет собой голую скалу, большую часть года
покрытую снегом и обычно окутанную облаками. Вокруг острова нет ни мелей,
ни рифов, берега очень круты и глубина там порядочная. Только на
северо-востоке расположен заливчик с отмелью из черного песка, где при
южном ветре легко пристать на лодках. Тут же можно раздобыть отличной
пресной воды и наловить трески и другой рыбы.
Второй по величине остров лежит к западу и носит название Недоступного.
Его точные географические координаты - 37o17' ю.ш. и 12o24' з.д. Он имеет
семь-восемь миль в окружности, и крутые, обрывистые берега придают ему
непривлекательный вид. Он увенчан совершенно плоским бесплодным плато, на
котором лишь кое-где произрастает низкорослый кустарник.
Соловьиный остров, самый маленький и южный из всей группы, расположен
на 37o26' ю.ш. и 12o12' з.д. От южной его оконечности отходит цепь
крохотных скалистых островков; несколько похожих островков видны также на
северо-востоке. Местность на Соловьином пересеченная и бесплодная,
частично перерезанная глубокой долиной.
В соответствующее время года берега островов изобилуют морскими львами,
морскими слонами, тюленями, котиками и всякого рода морскими птицами.
Немало в этих водах и китов. Первоначально охота здесь была делом весьма
легким, благодаря чему, очевидно, на эти острова частенько наведывались
суда, особенно голландские и французские. В 1790 году капитан Пэттен из
Филадельфии на корабле "Индустрия" достиг острова Тристан-да-Кунья и
пробыл здесь семь месяцев (с августа 1790 по апрель 1791 года), занимаясь
охотой на тюленей. За это время он добыл не менее пяти тысяч шестисот шкур
и уверял, что мог бы без особого труда за три недели загрузить тюленьим
жиром большой корабль. Если не считать нескольких диких коз, он не
встретил на островах четвероногих; теперь же здесь водится множество
ценнейших домашних животных, которых завезли сюда впоследствии.
Вскоре после экспедиции капитана Пэттена, если не ошибаюсь, на
Тристан-да-Кунья прибыл для отдыха экипажа и пополнения запасов
американский бриг "Бетси" под началом капитана Колкхуна. Они посадили на
острове лук, картофель, капусту и другие овощи, которые сейчас там в
обилии и произрастают.
В 1811 году на Тристане высадился некий капитан Хейвуд с "Нерея". Он
встретил здесь трех американцев, которые жили на острове, занимаясь
добычей тюленьих шкур и жира. Один из них, Джонатан Лэмберт, считал себя
правителем острова. Он расчистил порядочный участок, акров в шестьдесят, и
принялся выращивать кофейное дерево и сахарный тростник, которыми его
снабдил американский консул в Рио-де-Жанейро. Со временем, однако,
поселенье опустело, и в 1817 году английское правительство, послав туда с
мыса Доброй Надежды воинское соединение, объявило острова собственностью
британской короны. Англичане, впрочем, недолго удерживали острова, хотя
после эвакуации соединения две-три английских семьи поселились здесь как
частные лица. Двадцать пятого марта 1824 года капитан Джеффри, шедший на
"Бервике", остановился здесь по пути из Лондона на Землю Ван-Димена и
нашел англичанина Гласса, бывшего капрала британской артиллерии. Он назвал
себя губернатором островов и имел под началом двадцать одного мужчину и
трех женщин. Он весьма хвалил здешний здоровый климат и плодородную почву.
Колонисты занимались преимущественно добычей тюленьих шкур и заготовкой
жира морских слонов, сбывая это на небольшой, принадлежащей Глассу шхуне
торговцам в Кейптауне. Когда мы прибыли сюда, "губернатор" по-прежнему
правил островами, а его колония увеличилась и насчитывала сейчас пятьдесят
шесть человек на Тристане и небольшое поселение из семи душ на Соловьином
острове. Здесь мы запаслись почти всем необходимым. Глубина, составляющая
около восемнадцати саженей, позволила нам подойти почти к самому берегу
Тристана и без труда взять на борт овец, свиней, волов, кроликов, домашнюю
птицу, коз, множество всякой рыбы и овощей. Кроме того, капитан Гай купил
у Гласса пятьсот тюленьих шкур и слоновой кости. Мы пробыли здесь неделю,
пока с севера и запада дули сильные ветры и стояла пасмурная погода.
Пятого ноября мы снялись с якоря и взяли курс на юго-запад, намереваясь
провести тщательные поиски группы островов Аврора, относительно
существования которых имелись самые разноречивые мнения.
Утверждают, что эти острова были открыты еще в 1762 году капитаном
судна "Аврора". По словам капитана Мануэля де Оярвидо, в 1790 году на
"Принцессе", принадлежащей Королевской Филиппинской компании, он прошел
посреди этих островов. В 1794 году, с целью установить точное их
расположение, в эти широты отправился испанский корвет "Атревида", и в
сообщении Королевского Гидрографического общества в Мадриде,
опубликованном в 1809 году, об этой экспедиции говорилось следующее: "В
период между двадцать первым и двадцать седьмым января корвет "Атревида",
курсируя в этом районе, произвел все необходимые наблюдения и определил с
помощью хронометров разницу в долготе между портом Соледад на Мальвинских
островах и этими островами. Островов оказалось три, все они расположены
примерно на одном меридиане; центральный остров низменный, но два других
видны с расстояния девяти лиг". Наблюдения, сделанные на борту "Атревиды",
позволили определить точное местоположение каждого острова: северный
52o37'24" ю.ш. и 47o43'15" з.д.; центральный - 53o2'40" ю.ш. и 47o55'15"
з.д.; южный - 53o15'22" ю.ш. и 47o57'15" з.д.
Двадцать седьмого января 1820 года капитан британского морского флота
Джеймс Уэддел тоже отправился с Земли Стэтепа на поиски Авроры. Он заявил,
что, тщательно обследовав не только пункты, координаты которых указал
командир "Атревиды", но и близлежащие районы, он нигде не обнаружил
признаков суши. Эти противоречивые заявления побудили других мореходов
пускаться на поиски Авроры, и вот что странно: если некоторые, избороздя
каждый дюйм в водах, где должны бы лежать эти острова, так и не наткнулись
на них, то немало было и таких, которые положительно уверяли, что видели
эту группу и даже подходили к берегам. Поэтому капитан Гай и хотел
приложить все усилия, чтобы решить этот необыкновенный спор. (Среди судов,
чьи экипажи утверждают, что встречали острова Авроры, можно упомянуть
"Сан-Мигель" (1769), "Аврору" (1774), бриг "Жемчужина" (1779) и судно
"Долорес" (1790). Все сходятся на том, что острова расположены на 53o
ю.ш.)
При переменной погоде мы продолжали наш путь на юго-запад, пока
двадцатого числа не вошли в район, из-за которого разгорелся спор, - на
53o15' ю.ш. и 47o58' з.д., то есть оказались в пункте, где, по сведениям,
лежит южный из трех островов. Не встретив ничего, мы повернули на запад и
по пятьдесят третьей параллели дошли до пятидесятого меридиана. Затем мы
взяли курс на север я, пройдя до пятьдесят второй параллели, поплыли на
восток, держась строго заданного курса и сверяя свои координаты утром и
вечером с расположением небесных тел. Достигнув меридиана, который
проходит через западную оконечность острова Южная Георгия, мы снова
повернули на юг и вернулись к исходной точке. Затем мы прошли по
диагоналям образованного таким образом четырехугольного участка моря,
постоянно держа вахтенного на марсе, и в течение трех недель, пока стояла
удивительно приятная ясная погода, снова и снова тщательно повторяли наши
наблюдения.
Само собой разумеется, мы были вполне удовлетворены: если какие-либо
острова и существовали здесь прежде, то сейчас от них не осталось и следа.
Уже после возвращения на родину я узнал, что эти же места с таким же
тщанием исследовали в 1822 году капитан Джонсон на американской шхуне
"Генри" и капитан Моррел на американской шхуне "Оса", и в обоих случаях
выводы совпали с нашими собственными.
Первоначально план капитана Гая состоял в том, чтобы, обследовав район
предполагаемого архипелага Аврора, пройти Магелланов пролив и подняться
вдоль западных берегов Патагонии к северу, но сведения, полученные на
Тристан-да-Кунья, побудили его взять курс на юг в расчете обнаружить
группу крохотных островов, расположенных будто бы на 60o ю.ш. и 41o20'
з.д. В том случае, если островов в указанных координатах не окажется, мы
должны были при условии благоприятной погоды двинуться к полюсу.
Соответственно двенадцатого декабря мы подняли паруса и пошли к югу.
Восемнадцатого числа мы были в районе, который указал Гласс, и трое суток
бороздили эти воды, не находя никаких следов островов. Погода была
преотличная, и двадцать первого мы снова взяли курс на юг, решив плыть в
том направлении как можно дальше. Прежде чем приступить к этой части моего
повествования, не лишне вкратце рассказать о немногочисленных попытках
достичь Южного полюса, которые до сих пор предпринимались, имея в виду тех
читателей, которые не следили за исследованиями этих районов.
Первую такую попытку, о которой мы знаем что-то достоверное, предпринял
капитан Кук. В 1772 году он отправился на корабле "Резольюшн" к югу; его
сопровождал лейтенант Фурно на корабле "Адвенчур". В декабре он достиг
пятьдесят восьмой параллели под 26o57' западной долготы. Здесь он
наткнулся на узкие ледяные поля толщиной восемь - десять дюймов,
простиравшиеся к северо-западу и юго-востоку. Льдины громоздились друг на
друга, образуя большие торосы, так что корабли с трудом проходили между
ними. По обилию птиц и другим признакам капитан Кук тогда заключил, что
они находятся недалеко от суши. Несмотря на холода, он продолжал плыть к
югу и на 38o14' западной долготы прошел шестьдесят четвертую параллель.
Потом значительно потеплело, подули легкие ветры, пять дней термометр
показывал тридцать шесть градусов [по Фаренгейту]. В январе 1773 года суда
капитана Кука пересекли Южный полярный круг, но дальше пройти ему не
удалось: на шестьдесят седьмой параллели путь преградили сплошные ледяные
поля, которые тянулись вдоль всего горизонта, насколько хватал глаз. Лед
был самый разнообразный, иные льдины, протяженностью несколько миль,
представляли сплошные массивы, возвышавшиеся на восемнадцать-двадцать
футов над водой. Ввиду позднего времени года капитан Кук не рассчитывал
обойти льды и неохотно повернул обратно, на север.
В ноябре того же года он возобновил свои исследования Антарктики. На
59o40' южной широты он попал в сильное течение, направлявшееся к югу. В
декабре, когда экспедиция находилась на 67oЗ1' южной широты и 142o54'
западной долготы, наступили жестокие морозы с сильными ветрами и туманами.
Тут тоже было множество птиц - альбатросов, пингвинов и особенно
буревестников. На 70o23' южной широты путешественники встретили несколько
больших айсбергов, а несколько позже заметили белоснежные облака на юге,
что указывало на близость сплошных ледовых полей. На 71o10' южной широты и
106o54' западной долготы мореплавателям, как и в первый раз, преградил
путь гигантский ледяной массив, застилавший всю южную часть горизонта.
Северный край этого массива на добрую милю вглубь был изрезан крепко
спаянными торосами, и пробиться здесь оказалось никак невозможным. За ними
на какое-то расстояние тянулась сравнительно ровная поверхность, а совсем
вдали виднелись цепи громоздящихся друг на друга ледяных гор. Капитан Кук
решил, что эти огромные ледовые поля простираются до самого полюса или
примыкают к какому-то материку. Мистер Дж.-Н.Рейнольдс, чьи
самоотверженные усилия и упорство увенчались наконец подготовкой
национальной экспедиции для исследования, в частности, и этих районов,
говорит о попытках корабля "Резольюшн": "Не приходится удивляться, что
капитан Кук не сумел пройти дальше 71o10'; поразительно, что ему удалось
достичь этого пункта на 106o54' западной долготы. Земля Палмера лежит
южнее Шетландских островов, расположенных на шестьдесят четвертой
параллели, и тянется к югу и западу дальше, чем проникал кто-либо из
мореплавателей. Кук считал, что достиг земли, когда льды преградили ему
путь, что, очевидно, неизбежно в этом районе и в такое раннее время года,
как шестое января. Мы не удивимся, если ледяные горы, им описанные,
действительно примыкают к Земле Палмера или являются частью суши, лежащей
дальше к югу и западу".
В 1803 году русский царь Александр послал капитанов Крузенштерна и
Лисянского в кругосветное плавание. Пробираясь к югу, они достигли только
59o58' на 70o15' западной долготы. В этом пункте обнаружилось сильное
течение на восток. Они встретили множество китов, но льдов не видели. По
поводу этой экспедиции мистер Рейнольдс замечает, что, если бы Крузенштерн
прибыл сюда в более раннее время года, он непременно наткнулся бы на льды,
но он оказался на указанном месте лишь в марте. Господствующие тут южные и
западные ветры, а также течения отнесли дрейфующие льдины в район сплошных
льдов, ограниченный с севера островом Южная Георгия, с востока
Сандвичевыми и Южными Оркнейскими островами, а с запада - Южными
Шетландскими.
В 1822 году капитан британского военно-морского флота Джеймс Уэддел на
двух небольших суденышках проник к югу дальше всех своих предшественников,
причем не испытал при этом особых трудностей. Он утверждает, что хотя во
время плавания льды не раз затирали его корабли, но, когда он достиг
семьдесят второй параллели, море оказалось совершенно чистым, и до 74o15'
ему попались лишь три ледяных островка. Удивительно, что, несмотря на
большие стаи птиц и другие признаки близости земли, несмотря на то, что
южнее Шетландских островов его марсовые заметили какие-то полоски суши,
тянувшиеся к югу, капитан Уэддел отрицает предположение о существовании
материка в южной полярной области.
Одиннадцатого января 1823 года капитан Бенджамин Моррел отплыл на
американской шхуне "Оса" с острова Кергелен, намереваясь проникнуть как
можно дальше на юг. Первого февраля он был на 64o52' южной широты и
118o27' восточной долготы. Вот запись в вахтенном журнале за то число:
"Ветер задул со скоростью одиннадцати миль в час, и мы, воспользовавшись
этим, поплыли к западу. Будучи, однако, убежденными, что чем дальше мы
продвинемся от шестьдесят четвертой параллели к югу, тем менее вероятность
встретить льды, мы взяли немного южнее, пересекли Южный полярный круг и
достигли 69o15' южной широты. На этой параллели замечены лишь несколько
ледяных островков, но _никакого сплошного льда_".
Я обнаружил также следующую запись, датированную четырнадцатым марта:
"Море совершенно свободно ото льда, видели вдали с дюжину ледяных
островков. Температура воздуха и воды по крайней мере на тринадцать
градусов выше обычной между шестидесятой и шестьдесят второй параллелью.
Сейчас мы находимся на 70o14' южной широты, температура воздуха - сорок
семь градусов, воды - сорок четыре. В этих условиях магнитное склонение
14o27' восточное... Мне неоднократно доводилось на разных меридианах
пересекать Южный полярный круг, и каждый раз я убеждался, что чем дальше я
захожу за шестьдесят пятую параллель, тем теплее становится воздух и вода
и тем больше, соответственно, отклонение стрелки. В то же время к северу
от этой параллели, скажем между шестидесятой и шестьдесят пятой, мы часто
с трудом находили проход между огромными бесчисленными айсбергами, причем
иные были от мили до двух в окружности и возвышались над водой футов на
пятьсот, а то и более".
Поскольку топливо и запасы воды были на исходе, поскольку на корабле не
имелось хороших инструментов и близилась полярная зима, капитан Моррел был
вынужден отказаться от попытки пробиться дальше на юг и повернул назад. Он
высказывает убеждение, что достиг бы восемьдесят пятой параллели, а то и
полюса, если бы не указанные неблагоприятные обстоятельства, заставившие
его отступиться от своего намерения. Я пространно излагаю соображения
капитана Моррела об этих делах для того, чтобы читатель имел возможность
убедиться, в какой степени они подтверждаются моим собственным последующим
опытом.
В 1831 году капитан Биско, состоящий на службе у господ Эндерби,
лондонских владельцев китобойных судов, отправился на бриге "Лайвли" и
кутере "Фуле" в Южный океан. Двадцать восьмого февраля, находясь на 66o30'
южной широты и 47o13' восточной долготы, мореплаватели заметили землю и
"среди снега отчетливо разглядели черные вершины горной гряды, тянущейся
ост-зюйд-ост". Биско пробыл в этих водах весь следующий месяц, но из-за
бурного моря так и не подошел к берегу ближе чем на десять лиг.
Убедившись, что продолжать исследования в это время года невозможно, он
повернул на север, чтобы перезимовать на Земле Ван-Димена.
В начале 1832 года он снова отправился на юг и четвертого февраля,
находясь на 67o15' южной широты и 69o29' западной долготы, увидел на
юго-востоке землю. Она оказалась островом, примыкавшим к мысу на материке,
который он обнаружил раньше. Двадцать четвертого числа ему удалось
высадиться на острове, который он именем короля Вильгельма IV объявил
собственностью британской короны и в честь королевы назвал островом
Аделейд. Когда обстоятельства путешествия стали известны Королевскому
Географическому обществу в Лондоне, ученые мужи пришли к выводу, что "от
47o30' восточной долготы до 69o29' западной долготы вдоль шестьдесят
шестой - шестьдесят седьмой параллели тянется сплошная полоса суши".
Мистер Рейнольдс замечает по этому поводу: "Мы никоим образом не можем
присоединиться к этому заключению, и открытия Биско не дают к тому никаких
оснований. Именно между этими двумя пунктами Уэддел проследовал к югу по
меридиану, проходящему к востоку от острова Южная Георгия, от Сандвичевых,
Южных Оркнейских и Южных Шетландских островов". Как будет видно, мой
собственный опыт доказывает полнейшую несостоятельность вывода, к которому
пришло Общество.
Таковы основные экспедиции, которые пытались проникнуть в высокие
широты юга, из чего следует, что до плавания "Джейн Гай" ни один корабль
не пересекал Южный полярный круг на огромных расстояниях, соответствующих
тремстам градусов этой параллели. Перед нами открывалось широкое поле для
исследований, и потому я с глубочайшим интересом воспринял решение
капитана Гая смело идти на юг.
Отказавшись от поисков островов, о которых говорил Гласс, мы четыре дня
плыли к югу, не встречая на своем пути никаких льдов. В полдень двадцать
шестого, когда мы были на 63o23' южной широты и 41o25' западной долготы,
показалось несколько больших айсбергов и ледяное поле, однако небольшой
протяженности. С юго-востока и северо-востока дули постоянные, но не
сильные ветры. Когда поднимался западный ветер, а это случалось не часто,
то он неизбежно сопровождался порывами дождя. Каждый день выпадает хоть
немного снега. Двадцать седьмого термометр показывал тридцать пять
градусов.
_Январь, 1 дня, 1828 года_. Сегодня нас со всех сторон окружили льды,
которым, казалось, нет ни конца ни краю, так что перспективы наши были
безрадостны. Всю вторую половину дня с северо-востока несся штормовой
ветер, и большие дрейфующие льдины с такой силой ударялись о подзор кормы
и руль, что мы начали опасаться серьезнейших последствий. К вечеру ветер
продолжал дуть с прежней яростью, большое ледовое поле впереди нас
разошлось, и нам удалось, поставив все паруса, пробиться сквозь льдины к
не больше, ибо птицы исполнены, кажется, решимости не допустить сюда
чужаков, не участвовавших в устройстве лагеря. Одна сторона выбранной
площадки параллельна линии воды и открыта для входа и выхода.
Наметив очертания колонии, пингвины принимаются расчищать площадку от
всякого сора, таская камешек за камешком и складывая их вдоль границ, так
что с трех сторон, обращенных к суше, выстраивается своего рода стенка. С
внутренней ее стороны протаптывается гладкая дорожка шириной шесть -
восемь футов для общих прогулок.
Затем птицам предстоит разделить всю площадку на небольшие и совершенно
одинаковые квадраты. Делается это посредством узких гладких тропинок,
пересекающихся друг с другом под прямым углом по всей колонии. На каждом
пересечении сооружают свои гнезда альбатросы, а в центре каждого квадрата
- пингвины; таким образом, каждый альбатрос окружен четырьмя пингвинами, а
каждый пингвин таким же количеством альбатросов. Пингвинье гнездо
представляет собой неглубокую ямку, чтобы только не выкатилось
единственное яйцо. Самка альбатроса устраивается поудобнее, сооружая из
земли, морских водорослей и ракушек холмик в фут высотой и два фута
диаметром. На верхушке холмика и делается гнездо.
Птицы крайне осторожны и ни на секунду не оставляют гнездо пустым в
период высиживания и даже до того времени, пока птенец не окрепнет и не
научится сам заботиться о себе. Пока самец летает в море, добывая пищу,
самка исполняет свои обязанности и лишь по возвращении партнера решается
ненадолго покинуть гнездо. Яйца вообще никогда не остаются открытыми:
когда одна птица снимается с гнезда, другая тут же занимает ее место. Эта
мера предосторожности вызвана повсеместным воровством в колонии: обитатели
ее не прочь при первом же удобном случае стянуть друг у друга яйца.
Хотя встречаются колонии, где обитают только пингвины и альбатросы, все
же в большинстве случаев в них селятся самые разные морские птицы, причем
все пользуются равными правами гражданства и устраивают свои гнезда там,
где найдется местечко, не посягая, однако, на те, что заняты более
крупными птицами. С расстояния птичьи базары являют зрелище совершенно
необыкновенное. Застилая небо, альбатросы вперемешку со всякой мелкотой
постоянно тучами реют над гнездовьем, то отправляясь в море, то
возвращаясь назад. В это же самое время можно наблюдать толпы пингвинов -
одни спешат взад-вперед по узким тропинкам, другие с характерной, как бы
военной, выправкой вышагивают по дорожке вдоль стен, окружающих колонию.
Словом, при пристальном наблюдении понимаешь, что нет ничего более
поразительного, нежели эта задумчивость пернатых существ, и решительно
ничто не заставляет так задуматься любого нормального человека, как это
зрелище.
В то самое утро, когда мы бросили якорь в гавани Рождества, первый
помощник капитана м-р Паттерсон распорядился спустить шлюпки и - хотя
сезон охоты еще не начался - отправился на поиски тюленей, высадив
капитана и его юного родственника на голой косе к западу от бухты: им надо
было по каким-то делам пробраться в глубь острова.
Капитан Гай имел при себе бутылку с запечатанным письмом и с места
высадки направился к самому высокому здесь холму. Он, очевидно,
намеревался оставить на вершине письмо для какого-то судна, которое должно
прийти за нами. Как только они скрылись из виду, мы (я и Петерс тоже были
с шлюпке с помощником капитана) пустились в путь вокруг острова,
высматривая лежбище тюленей. Мы провели за этим занятием около трех
недель, тщательно исследуя каждую бухточку, каждый укромный уголок не
только на Земле Кергелена, но и на соседних островках. Наши труды не
увенчались, однако, сколько-нибудь значительным успехом. Мы наткнулись на
множество котиков, но они оказались чрезвычайно пугливы, и при всех наших
стараниях мы сумели раздобыть лишь триста пятьдесят шкурок. В изобилии
было и морских слонов, особенно на западном берегу, однако убили мы всего
штук двадцать, да и то с большими трудностями. На островках попадалось
немало обыкновенных тюленей, но мы решили их не брать. Одиннадцатого числа
мы вернулись на шхуну, где уже находился капитан Гай с племянником - они
вынесли весьма безотрадное впечатление из своей вылазки на остров,
который, по их словам, представлял собой одно из самых неприглядных и
пустынных мест на земле. Из-за нерасторопности второго помощника,
забывшего вовремя послать за ними лодку, они были вынуждены две ночи
провести на острове.
Двенадцатого ноября мы подняли паруса и, покинув гавань Рождества,
взяли курс назад, к западу, оставляя по левому борту остров Марион из
группы островов Крозе. Затем мы миновали остров Принс-Эдуард, который тоже
остался слева, и, держась немного к северу, через пятнадцать дней достигли
островов Тристан-да-Кунья под 37o8' ю.ш. и 12o8' з.д.
Эта группа, ныне исследованная и состоящая из трех крупных островов,
была открыта португальцами; потом, в 1643 году, там побывали голландские
моряки, а в 1767 - французы. Три острова образуют как бы треугольник и
отстоят друг от друга миль на десять, так что между ними имеются отличные
широкие проливы. Местность там возвышенная, особенно на самом
Тристан-да-Кунья. Этот самый большой остров из всех имеет в окружности
пятнадцать миль и так высок, что в ясную погоду хорошо виден на расстоянии
восьмидесяти - девяноста миль. Северная часть острова вздымается более чем
на тысячу футов над уровнем моря, образуя высокогорное плато, тянущееся до
середины острова, на котором возвышается огромная коническая гора
наподобие Тенерифского пика. У подножия горы растут большие деревья, но
верхняя половина представляет собой голую скалу, большую часть года
покрытую снегом и обычно окутанную облаками. Вокруг острова нет ни мелей,
ни рифов, берега очень круты и глубина там порядочная. Только на
северо-востоке расположен заливчик с отмелью из черного песка, где при
южном ветре легко пристать на лодках. Тут же можно раздобыть отличной
пресной воды и наловить трески и другой рыбы.
Второй по величине остров лежит к западу и носит название Недоступного.
Его точные географические координаты - 37o17' ю.ш. и 12o24' з.д. Он имеет
семь-восемь миль в окружности, и крутые, обрывистые берега придают ему
непривлекательный вид. Он увенчан совершенно плоским бесплодным плато, на
котором лишь кое-где произрастает низкорослый кустарник.
Соловьиный остров, самый маленький и южный из всей группы, расположен
на 37o26' ю.ш. и 12o12' з.д. От южной его оконечности отходит цепь
крохотных скалистых островков; несколько похожих островков видны также на
северо-востоке. Местность на Соловьином пересеченная и бесплодная,
частично перерезанная глубокой долиной.
В соответствующее время года берега островов изобилуют морскими львами,
морскими слонами, тюленями, котиками и всякого рода морскими птицами.
Немало в этих водах и китов. Первоначально охота здесь была делом весьма
легким, благодаря чему, очевидно, на эти острова частенько наведывались
суда, особенно голландские и французские. В 1790 году капитан Пэттен из
Филадельфии на корабле "Индустрия" достиг острова Тристан-да-Кунья и
пробыл здесь семь месяцев (с августа 1790 по апрель 1791 года), занимаясь
охотой на тюленей. За это время он добыл не менее пяти тысяч шестисот шкур
и уверял, что мог бы без особого труда за три недели загрузить тюленьим
жиром большой корабль. Если не считать нескольких диких коз, он не
встретил на островах четвероногих; теперь же здесь водится множество
ценнейших домашних животных, которых завезли сюда впоследствии.
Вскоре после экспедиции капитана Пэттена, если не ошибаюсь, на
Тристан-да-Кунья прибыл для отдыха экипажа и пополнения запасов
американский бриг "Бетси" под началом капитана Колкхуна. Они посадили на
острове лук, картофель, капусту и другие овощи, которые сейчас там в
обилии и произрастают.
В 1811 году на Тристане высадился некий капитан Хейвуд с "Нерея". Он
встретил здесь трех американцев, которые жили на острове, занимаясь
добычей тюленьих шкур и жира. Один из них, Джонатан Лэмберт, считал себя
правителем острова. Он расчистил порядочный участок, акров в шестьдесят, и
принялся выращивать кофейное дерево и сахарный тростник, которыми его
снабдил американский консул в Рио-де-Жанейро. Со временем, однако,
поселенье опустело, и в 1817 году английское правительство, послав туда с
мыса Доброй Надежды воинское соединение, объявило острова собственностью
британской короны. Англичане, впрочем, недолго удерживали острова, хотя
после эвакуации соединения две-три английских семьи поселились здесь как
частные лица. Двадцать пятого марта 1824 года капитан Джеффри, шедший на
"Бервике", остановился здесь по пути из Лондона на Землю Ван-Димена и
нашел англичанина Гласса, бывшего капрала британской артиллерии. Он назвал
себя губернатором островов и имел под началом двадцать одного мужчину и
трех женщин. Он весьма хвалил здешний здоровый климат и плодородную почву.
Колонисты занимались преимущественно добычей тюленьих шкур и заготовкой
жира морских слонов, сбывая это на небольшой, принадлежащей Глассу шхуне
торговцам в Кейптауне. Когда мы прибыли сюда, "губернатор" по-прежнему
правил островами, а его колония увеличилась и насчитывала сейчас пятьдесят
шесть человек на Тристане и небольшое поселение из семи душ на Соловьином
острове. Здесь мы запаслись почти всем необходимым. Глубина, составляющая
около восемнадцати саженей, позволила нам подойти почти к самому берегу
Тристана и без труда взять на борт овец, свиней, волов, кроликов, домашнюю
птицу, коз, множество всякой рыбы и овощей. Кроме того, капитан Гай купил
у Гласса пятьсот тюленьих шкур и слоновой кости. Мы пробыли здесь неделю,
пока с севера и запада дули сильные ветры и стояла пасмурная погода.
Пятого ноября мы снялись с якоря и взяли курс на юго-запад, намереваясь
провести тщательные поиски группы островов Аврора, относительно
существования которых имелись самые разноречивые мнения.
Утверждают, что эти острова были открыты еще в 1762 году капитаном
судна "Аврора". По словам капитана Мануэля де Оярвидо, в 1790 году на
"Принцессе", принадлежащей Королевской Филиппинской компании, он прошел
посреди этих островов. В 1794 году, с целью установить точное их
расположение, в эти широты отправился испанский корвет "Атревида", и в
сообщении Королевского Гидрографического общества в Мадриде,
опубликованном в 1809 году, об этой экспедиции говорилось следующее: "В
период между двадцать первым и двадцать седьмым января корвет "Атревида",
курсируя в этом районе, произвел все необходимые наблюдения и определил с
помощью хронометров разницу в долготе между портом Соледад на Мальвинских
островах и этими островами. Островов оказалось три, все они расположены
примерно на одном меридиане; центральный остров низменный, но два других
видны с расстояния девяти лиг". Наблюдения, сделанные на борту "Атревиды",
позволили определить точное местоположение каждого острова: северный
52o37'24" ю.ш. и 47o43'15" з.д.; центральный - 53o2'40" ю.ш. и 47o55'15"
з.д.; южный - 53o15'22" ю.ш. и 47o57'15" з.д.
Двадцать седьмого января 1820 года капитан британского морского флота
Джеймс Уэддел тоже отправился с Земли Стэтепа на поиски Авроры. Он заявил,
что, тщательно обследовав не только пункты, координаты которых указал
командир "Атревиды", но и близлежащие районы, он нигде не обнаружил
признаков суши. Эти противоречивые заявления побудили других мореходов
пускаться на поиски Авроры, и вот что странно: если некоторые, избороздя
каждый дюйм в водах, где должны бы лежать эти острова, так и не наткнулись
на них, то немало было и таких, которые положительно уверяли, что видели
эту группу и даже подходили к берегам. Поэтому капитан Гай и хотел
приложить все усилия, чтобы решить этот необыкновенный спор. (Среди судов,
чьи экипажи утверждают, что встречали острова Авроры, можно упомянуть
"Сан-Мигель" (1769), "Аврору" (1774), бриг "Жемчужина" (1779) и судно
"Долорес" (1790). Все сходятся на том, что острова расположены на 53o
ю.ш.)
При переменной погоде мы продолжали наш путь на юго-запад, пока
двадцатого числа не вошли в район, из-за которого разгорелся спор, - на
53o15' ю.ш. и 47o58' з.д., то есть оказались в пункте, где, по сведениям,
лежит южный из трех островов. Не встретив ничего, мы повернули на запад и
по пятьдесят третьей параллели дошли до пятидесятого меридиана. Затем мы
взяли курс на север я, пройдя до пятьдесят второй параллели, поплыли на
восток, держась строго заданного курса и сверяя свои координаты утром и
вечером с расположением небесных тел. Достигнув меридиана, который
проходит через западную оконечность острова Южная Георгия, мы снова
повернули на юг и вернулись к исходной точке. Затем мы прошли по
диагоналям образованного таким образом четырехугольного участка моря,
постоянно держа вахтенного на марсе, и в течение трех недель, пока стояла
удивительно приятная ясная погода, снова и снова тщательно повторяли наши
наблюдения.
Само собой разумеется, мы были вполне удовлетворены: если какие-либо
острова и существовали здесь прежде, то сейчас от них не осталось и следа.
Уже после возвращения на родину я узнал, что эти же места с таким же
тщанием исследовали в 1822 году капитан Джонсон на американской шхуне
"Генри" и капитан Моррел на американской шхуне "Оса", и в обоих случаях
выводы совпали с нашими собственными.
Первоначально план капитана Гая состоял в том, чтобы, обследовав район
предполагаемого архипелага Аврора, пройти Магелланов пролив и подняться
вдоль западных берегов Патагонии к северу, но сведения, полученные на
Тристан-да-Кунья, побудили его взять курс на юг в расчете обнаружить
группу крохотных островов, расположенных будто бы на 60o ю.ш. и 41o20'
з.д. В том случае, если островов в указанных координатах не окажется, мы
должны были при условии благоприятной погоды двинуться к полюсу.
Соответственно двенадцатого декабря мы подняли паруса и пошли к югу.
Восемнадцатого числа мы были в районе, который указал Гласс, и трое суток
бороздили эти воды, не находя никаких следов островов. Погода была
преотличная, и двадцать первого мы снова взяли курс на юг, решив плыть в
том направлении как можно дальше. Прежде чем приступить к этой части моего
повествования, не лишне вкратце рассказать о немногочисленных попытках
достичь Южного полюса, которые до сих пор предпринимались, имея в виду тех
читателей, которые не следили за исследованиями этих районов.
Первую такую попытку, о которой мы знаем что-то достоверное, предпринял
капитан Кук. В 1772 году он отправился на корабле "Резольюшн" к югу; его
сопровождал лейтенант Фурно на корабле "Адвенчур". В декабре он достиг
пятьдесят восьмой параллели под 26o57' западной долготы. Здесь он
наткнулся на узкие ледяные поля толщиной восемь - десять дюймов,
простиравшиеся к северо-западу и юго-востоку. Льдины громоздились друг на
друга, образуя большие торосы, так что корабли с трудом проходили между
ними. По обилию птиц и другим признакам капитан Кук тогда заключил, что
они находятся недалеко от суши. Несмотря на холода, он продолжал плыть к
югу и на 38o14' западной долготы прошел шестьдесят четвертую параллель.
Потом значительно потеплело, подули легкие ветры, пять дней термометр
показывал тридцать шесть градусов [по Фаренгейту]. В январе 1773 года суда
капитана Кука пересекли Южный полярный круг, но дальше пройти ему не
удалось: на шестьдесят седьмой параллели путь преградили сплошные ледяные
поля, которые тянулись вдоль всего горизонта, насколько хватал глаз. Лед
был самый разнообразный, иные льдины, протяженностью несколько миль,
представляли сплошные массивы, возвышавшиеся на восемнадцать-двадцать
футов над водой. Ввиду позднего времени года капитан Кук не рассчитывал
обойти льды и неохотно повернул обратно, на север.
В ноябре того же года он возобновил свои исследования Антарктики. На
59o40' южной широты он попал в сильное течение, направлявшееся к югу. В
декабре, когда экспедиция находилась на 67oЗ1' южной широты и 142o54'
западной долготы, наступили жестокие морозы с сильными ветрами и туманами.
Тут тоже было множество птиц - альбатросов, пингвинов и особенно
буревестников. На 70o23' южной широты путешественники встретили несколько
больших айсбергов, а несколько позже заметили белоснежные облака на юге,
что указывало на близость сплошных ледовых полей. На 71o10' южной широты и
106o54' западной долготы мореплавателям, как и в первый раз, преградил
путь гигантский ледяной массив, застилавший всю южную часть горизонта.
Северный край этого массива на добрую милю вглубь был изрезан крепко
спаянными торосами, и пробиться здесь оказалось никак невозможным. За ними
на какое-то расстояние тянулась сравнительно ровная поверхность, а совсем
вдали виднелись цепи громоздящихся друг на друга ледяных гор. Капитан Кук
решил, что эти огромные ледовые поля простираются до самого полюса или
примыкают к какому-то материку. Мистер Дж.-Н.Рейнольдс, чьи
самоотверженные усилия и упорство увенчались наконец подготовкой
национальной экспедиции для исследования, в частности, и этих районов,
говорит о попытках корабля "Резольюшн": "Не приходится удивляться, что
капитан Кук не сумел пройти дальше 71o10'; поразительно, что ему удалось
достичь этого пункта на 106o54' западной долготы. Земля Палмера лежит
южнее Шетландских островов, расположенных на шестьдесят четвертой
параллели, и тянется к югу и западу дальше, чем проникал кто-либо из
мореплавателей. Кук считал, что достиг земли, когда льды преградили ему
путь, что, очевидно, неизбежно в этом районе и в такое раннее время года,
как шестое января. Мы не удивимся, если ледяные горы, им описанные,
действительно примыкают к Земле Палмера или являются частью суши, лежащей
дальше к югу и западу".
В 1803 году русский царь Александр послал капитанов Крузенштерна и
Лисянского в кругосветное плавание. Пробираясь к югу, они достигли только
59o58' на 70o15' западной долготы. В этом пункте обнаружилось сильное
течение на восток. Они встретили множество китов, но льдов не видели. По
поводу этой экспедиции мистер Рейнольдс замечает, что, если бы Крузенштерн
прибыл сюда в более раннее время года, он непременно наткнулся бы на льды,
но он оказался на указанном месте лишь в марте. Господствующие тут южные и
западные ветры, а также течения отнесли дрейфующие льдины в район сплошных
льдов, ограниченный с севера островом Южная Георгия, с востока
Сандвичевыми и Южными Оркнейскими островами, а с запада - Южными
Шетландскими.
В 1822 году капитан британского военно-морского флота Джеймс Уэддел на
двух небольших суденышках проник к югу дальше всех своих предшественников,
причем не испытал при этом особых трудностей. Он утверждает, что хотя во
время плавания льды не раз затирали его корабли, но, когда он достиг
семьдесят второй параллели, море оказалось совершенно чистым, и до 74o15'
ему попались лишь три ледяных островка. Удивительно, что, несмотря на
большие стаи птиц и другие признаки близости земли, несмотря на то, что
южнее Шетландских островов его марсовые заметили какие-то полоски суши,
тянувшиеся к югу, капитан Уэддел отрицает предположение о существовании
материка в южной полярной области.
Одиннадцатого января 1823 года капитан Бенджамин Моррел отплыл на
американской шхуне "Оса" с острова Кергелен, намереваясь проникнуть как
можно дальше на юг. Первого февраля он был на 64o52' южной широты и
118o27' восточной долготы. Вот запись в вахтенном журнале за то число:
"Ветер задул со скоростью одиннадцати миль в час, и мы, воспользовавшись
этим, поплыли к западу. Будучи, однако, убежденными, что чем дальше мы
продвинемся от шестьдесят четвертой параллели к югу, тем менее вероятность
встретить льды, мы взяли немного южнее, пересекли Южный полярный круг и
достигли 69o15' южной широты. На этой параллели замечены лишь несколько
ледяных островков, но _никакого сплошного льда_".
Я обнаружил также следующую запись, датированную четырнадцатым марта:
"Море совершенно свободно ото льда, видели вдали с дюжину ледяных
островков. Температура воздуха и воды по крайней мере на тринадцать
градусов выше обычной между шестидесятой и шестьдесят второй параллелью.
Сейчас мы находимся на 70o14' южной широты, температура воздуха - сорок
семь градусов, воды - сорок четыре. В этих условиях магнитное склонение
14o27' восточное... Мне неоднократно доводилось на разных меридианах
пересекать Южный полярный круг, и каждый раз я убеждался, что чем дальше я
захожу за шестьдесят пятую параллель, тем теплее становится воздух и вода
и тем больше, соответственно, отклонение стрелки. В то же время к северу
от этой параллели, скажем между шестидесятой и шестьдесят пятой, мы часто
с трудом находили проход между огромными бесчисленными айсбергами, причем
иные были от мили до двух в окружности и возвышались над водой футов на
пятьсот, а то и более".
Поскольку топливо и запасы воды были на исходе, поскольку на корабле не
имелось хороших инструментов и близилась полярная зима, капитан Моррел был
вынужден отказаться от попытки пробиться дальше на юг и повернул назад. Он
высказывает убеждение, что достиг бы восемьдесят пятой параллели, а то и
полюса, если бы не указанные неблагоприятные обстоятельства, заставившие
его отступиться от своего намерения. Я пространно излагаю соображения
капитана Моррела об этих делах для того, чтобы читатель имел возможность
убедиться, в какой степени они подтверждаются моим собственным последующим
опытом.
В 1831 году капитан Биско, состоящий на службе у господ Эндерби,
лондонских владельцев китобойных судов, отправился на бриге "Лайвли" и
кутере "Фуле" в Южный океан. Двадцать восьмого февраля, находясь на 66o30'
южной широты и 47o13' восточной долготы, мореплаватели заметили землю и
"среди снега отчетливо разглядели черные вершины горной гряды, тянущейся
ост-зюйд-ост". Биско пробыл в этих водах весь следующий месяц, но из-за
бурного моря так и не подошел к берегу ближе чем на десять лиг.
Убедившись, что продолжать исследования в это время года невозможно, он
повернул на север, чтобы перезимовать на Земле Ван-Димена.
В начале 1832 года он снова отправился на юг и четвертого февраля,
находясь на 67o15' южной широты и 69o29' западной долготы, увидел на
юго-востоке землю. Она оказалась островом, примыкавшим к мысу на материке,
который он обнаружил раньше. Двадцать четвертого числа ему удалось
высадиться на острове, который он именем короля Вильгельма IV объявил
собственностью британской короны и в честь королевы назвал островом
Аделейд. Когда обстоятельства путешествия стали известны Королевскому
Географическому обществу в Лондоне, ученые мужи пришли к выводу, что "от
47o30' восточной долготы до 69o29' западной долготы вдоль шестьдесят
шестой - шестьдесят седьмой параллели тянется сплошная полоса суши".
Мистер Рейнольдс замечает по этому поводу: "Мы никоим образом не можем
присоединиться к этому заключению, и открытия Биско не дают к тому никаких
оснований. Именно между этими двумя пунктами Уэддел проследовал к югу по
меридиану, проходящему к востоку от острова Южная Георгия, от Сандвичевых,
Южных Оркнейских и Южных Шетландских островов". Как будет видно, мой
собственный опыт доказывает полнейшую несостоятельность вывода, к которому
пришло Общество.
Таковы основные экспедиции, которые пытались проникнуть в высокие
широты юга, из чего следует, что до плавания "Джейн Гай" ни один корабль
не пересекал Южный полярный круг на огромных расстояниях, соответствующих
тремстам градусов этой параллели. Перед нами открывалось широкое поле для
исследований, и потому я с глубочайшим интересом воспринял решение
капитана Гая смело идти на юг.
Отказавшись от поисков островов, о которых говорил Гласс, мы четыре дня
плыли к югу, не встречая на своем пути никаких льдов. В полдень двадцать
шестого, когда мы были на 63o23' южной широты и 41o25' западной долготы,
показалось несколько больших айсбергов и ледяное поле, однако небольшой
протяженности. С юго-востока и северо-востока дули постоянные, но не
сильные ветры. Когда поднимался западный ветер, а это случалось не часто,
то он неизбежно сопровождался порывами дождя. Каждый день выпадает хоть
немного снега. Двадцать седьмого термометр показывал тридцать пять
градусов.
_Январь, 1 дня, 1828 года_. Сегодня нас со всех сторон окружили льды,
которым, казалось, нет ни конца ни краю, так что перспективы наши были
безрадостны. Всю вторую половину дня с северо-востока несся штормовой
ветер, и большие дрейфующие льдины с такой силой ударялись о подзор кормы
и руль, что мы начали опасаться серьезнейших последствий. К вечеру ветер
продолжал дуть с прежней яростью, большое ледовое поле впереди нас
разошлось, и нам удалось, поставив все паруса, пробиться сквозь льдины к