Геммел Дэвид. Последний Меч Силы

   Адриана ударила третьего табуретом, сбив его с ног.
   Снаружи донесся звук трубы, а затем гром копыт.
   Урс подбежал к окну и увидел, как Утер, Викторин и полная центурия конных легионеров обрушились на растерявшихся триновантов. Многие из них побросали оружие, но тут же были убиты.
   Несколько минут спустя бой закончился, и легионеры принялись очищать двор от трупов.
   Король вошел в дом, его светлые глаза блестели, усталость исчезла без следа.
   — Где Прасамаккус? — спросил он, переступая через убитых. Воин, оглушенный Адрианой, застонал и попробовал приподняться. Утер обернулся, и его огромный меч рассек ему шею. Голова откатилась к стене, туловище осело на пол, заливая его кровью. Адриана отвела взгляд.
   — Я сказал: где Прасамаккус?
   — Здесь, государь, — сказал старый калека, выходя из задней комнаты. — Я цел и невредим.
   Король ухмыльнулся по-мальчишески.
   — Сожалею, что мы не успели сюда раньше. — Он подошел к окну. — Викторин! Тут еще три!
   В комнату вошли легионеры и вытащили трупы наружу.
   Утер вложил меч в ножны и сел.
   — Ты хорошо показал себя, Урс. Сражаешься не хуже, чем говоришь.
   — Мне улыбнулась удача, государь, да и Адриана свалила одного табуретом.
   — Неудивительно: она — росток от доброго корня.
   Адриана присела перед королем, потом отошла к шкафу, подала королю кубок и наполнила его яблочным соком из каменного кувшина. Утер сделал несколько больших глотков.
   — Вы теперь в безопасности. Гвалчмай окружил главный их отряд, и к ночи в живых не останется ни единого триновантского мятежника отсюда и до Комбретовиума.
   — Твои подданные всегда настолько непокорны? — спросил Урс, и на лице короля мелькнуло раздражение.
   — Мы, британцы, плохие подданные, — поспешно сказал Прасамаккус. — Такова эта земля, Урс. Племена почитают каждое своего короля, своего военного вождя и своих священнослужителей. Римляне почти покончили с друидами, но теперь культ возродился, а друиды не признают римской власти.
   — Но Рим ведь больше не правит Британией, — сказал принц. — Я не понимаю…
   — Для племен Утер — римлянин. Им все равно, что Рима больше нет.
   — Я верховный король, — сказал Утер. — По праву рождения и по праву завоевателя. Племена смирились с этим, но друиды — нет. Как и саксы, и юты, и англы, и готы. И сикамбры стали нашим» друзьями совсем недавно.
   — Ты не испытываешь недостатка во врагах, король Утер. Так пусть же у тебя всегда будут сильные друзья.
   А как ты поступишь с друидами?
   — Как поступали римляне, любезный юноша. Я распинаю их там, где нахожу их.
   — Но почему не привлечь их на свою сторону?
   — Скорее я лягу в одну постель с гадюкой.
   — Но в конце-то концов они же хотят того же, что и все люди: власти, богатства, красивых женщин, ведь верно? Значит, среди них должны быть такие, каких можно подкупить. Тем самым ты хотя бы посеешь рознь среди своих врагов.
   — У тебя острый ум, юный Урс.
   — Я любознательный, государь. Как ты узнал, что они нападут здесь?
   — Земля знала, а земля — это я, — ответил Утер с улыбкой.
   Урс не стал расспрашивать дальше.
 
   Кормак бежал, пока у него не начали гореть подошвы, а легким перестало хватать воздуха. Но он знал, что ему не убежать от всадников, следующих за ним по узкой тропе, и не сразить всех, кто перешел ручей слева от него, а теперь двигался наперерез ему. Он пытался добраться до гребня, где, казалось ему, он сумеет убить одного охотника или даже двух. Если бы одним из них оказался Агвайн!
   Он попытался перепрыгнуть через круглый валун на тропе, но усталые ноги плохо ему повиновались, он зацепился носком и упал в траву. Меч выскользнул из его пальцев. Он вскочил, хотел подобрать меч… и тут чья-то рука сомкнулась на рукояти.
   — Интересный клинок, — сказал высокий человек в плаще с капюшоном, и Кормак выхватил нож, готовясь броситься на него. Но незнакомец протянул меч рукояткой совсем растерявшемуся мальчику. — Иди-ка за мной.
   Он нырнул в подлесок и отогнул пышный куст, за которым оказалась неглубокая пещера. Кормак забрался внутрь, и незнакомец закрыл вход ветками куста.
   Менее чем через минуту мимо их убежища проскакали охотники-саксы. Незнакомец откинул капюшон и провел руками по густым черным волосам, осеребренным сединой, которые ниспадали на его широкие плечи. Его серые глаза были глубоко посажены, а борода струилась, будто львиная грива. Он усмехнулся:
   — Да, пожалуй, они заметно превосходили тебя численностью, юноша.
   — Почему ты мне помог?
   — Разве ты не Божье создание?
   — Ты святой отшельник?
   — Я понимаю Таинства. Как тебя зовут?
   — Кормак. А тебя?
   — Я Откровение. Ты хочешь есть?
   — Они вернутся. Мне надо идти.
   — А ты мне показался неглупым. Мальчиком, наделенным ясным умом. Если ты сейчас уйдешь отсюда, что произойдет?
   — Я не дурак, почтенный Откровение. Но то, что случится, все равно случится через час или на следующий день. Я не смогу пройти через весь сакский юг невидимкой. И я не хочу, чтобы тебя убили вместе со мной. Благодарю тебя за твою доброту.
   — Как тебе угодно. Но прежде поешь! Таково первое правило воина.
   Кормак прислонился спиной к стене и взял протянутый ему ломоть хлеба с сыром. Еда была наслаждением, как и прохладная вода из обтянутой кожей фляжки.
   — Откуда у тебя, сакса, такой меч?
   — Он мой!
   — Я не оспариваю твое право владеть им. Я спросил, как он к тебе попал.
   — Это меч моего отца.
   — Ах так! Видимо, он был хорошим воином, лезвие из стали, которой славится одна Испания.
   — Он был великий воин. Он убил шестерых противников в тот день, когда я родился.
   — Шестерых? Это требовало большого искусства.
   Он был сакс?
   — Я не знаю. Он погиб в тот же день, и меня вырастил друг. — Кормак словно увидел перед собой лицо Гристы, и в первый раз после смерти старика из его глаз хлынули слезы. Мальчик откашлялся и отвернул голову. — Я… прости… я… — Он захлебнулся рыданиями, как ни старался их сдержать. Ему на плечо легла сильная ладонь.
   — У удачливых в жизни бывает много друзей. А ты удачлив, Кормак. Ведь ты нашел меня.
   — Он умер. Они его убили за то, что он вступился за меня.
   Теперь ладонь прижалась ко лбу Кормака.
   — А сейчас усни. Поговорим позже, когда опасность минует.
   Едва Откровение прикоснулся к его лбу, как мальчика окутала дремота, будто теплое одеяло… И он погрузился в сон без сновидений.
   Проснулся он глубокой ночью и обнаружил, что укрыт толстым шерстяным одеялом и под голову ему положен свернутый плащ. Перевернувшись на другой бок, он увидел, что Откровение сидит у костерка в глубокой задумчивости.
   — Благодарю тебя, — сказал Кормак.
   — Не стоит благодарности. Как ты себя чувствуешь?
   — Отдохнувшим. А охотники?
   — Устали и вернулись домой. Думаю, утром они вернутся с собаками. Ты голоден? — Откровение снял с огня бронзовый котелок и помешал в нем палкой. — Тут у меня похлебка: свежая крольчатина, вяленая говядина и душистые травы. — Он налил до краев глубокую деревянную миску и придвинул ее мальчику. Кормак с радостью принялся за еду.
   — А ты совершаешь паломничество? — Спросил он между двумя глотками.
   — Своего рода. Я возвращаюсь домой.
   — Ты британец?
   — Нет. Как тебе похлебка?
   — Вкусней не бывает.
   — Расскажи мне про Гристу.
   — Откуда ты знаешь; как его звали?
   Бородач улыбнулся.
   — Ты звал его во сне. Он был твоим другом?
   — Да. Он потерял правую руку, сражаясь против Кровавого короля. И стал козопасом. Он меня вырастил, и я был ему как сын.
   — Значит, ты был его сыном: отцовство ведь не просто узы крови. Почему они тебя ненавидят?
   — Не знаю, — ответил Кормак, памятуя последние слова Гристы. — А ты священник?
   — Почему ты так подумал?
   — Я один раз видел священника Белого Христа. На нем был плащ вроде твоего и сандалии. Только он, кроме того, носил на груди деревянный крест.
   — Я не священник.
   — Так, значит, воин? — спросил Кормак с сомнением в голосе, так как у незнакомца не было никакого оружия — только длинный посох, который лежал возле него.
   — Я не воин. Просто человек. Куда ты направляешься?
   — В Дубрис. Я там смогу найти работу.
   — А чему ты обучен?
   — Я работал в кузнице, на мельнице, у гончара. В пекарне мне работать не позволяли.
   — Почему?
   — Мне запрещалось прикасаться к их еде, но иногда пекарь позволял мне убираться у него. А ты идешь в Дубрис?
   — Нет. В Новиомагус на западе.
   — А!
   — Почему бы тебе не пойти со мной? Дорога приятная, и я буду рад спутнику.
   — На западе мои враги.
   — Забудь про своих врагов, Кормак. Они ничего тебе не сделают.
   — Ты их не знаешь!
   — Они тебя не узнают. Вот погляди! — Из за» плечного мешка он вытащил зеркало из отполированной бронзы. Кормак взял зеркало и ахнул: на него оттуда смотрел темноволосый юноша с узкими губами и круглым лицом.
   — Ты чернокнижник? — прошептал он, и его оледенил страх.
   — Нет, — был негромкий ответ. — Я Откровение.
 
   Как ни был ошеломлен Кормак, он попытался осмыслить, какой выбор ему следует сделать. Незнакомец не причинил ему вреда, не забрал у него меч и обходился с ним ласково. Но он — колдун: одного этого хватало, чтобы сердце мальчика исполнилось ужаса. А что, если он предназначает Кормака для какого-нибудь жуткого кровавого жертвоприношения, чтобы скормить его сердце демону? Или ему нужен раб?
   Однако если Кормак попытается добраться до Дубриса в одиночку, его выследят и убьют, как бешеную собаку.
   И как бы то ни было, колдун, если и замыслил против него недоброе, пока ничего дурного ему не сделал.
   — Я пойду с тобой в Новиомагус, — объявил Кормак.
   — Мудрый выбор, юный Кормак, — сказал Откровение и, легким движением поднявшись на ноги, начал собирать свои вещи. Пучком жесткой травы он оттер котелок и миску, а затем уложил их в заплечный мешок.
   И, не оглянувшись, вышел из пещеры на лунный свет и зашагал на запад.
   Кормак нагнал его и старался приспособиться к его широкому шагу, пока они шли сначала через лесистые, а затем безлесные холмы Южного края саксов. После полуночи Откровение остановился в укрытой от ветра ложбине и развел костер с помощью изукрашенной трутницы, которая просто заворожила Кормака. Серебряная, с огнедышащим драконом, вычеканенным на крышке.
   Откровение бросил ее мальчику, а сам начал подкармливать прутиками разгорающийся огонек.
   — Ее сделал в Тингисе на севере Африке старый грек по имени Мельхиадес. Он любил претворять обиходные предметы, которыми мы пользуемся ежедневно, в произведения искусства. У него это настоящая мания, но мне нравится его работа.
   Кормак осторожно открыл трутницу. Внутри был рычажок в форме головы дракона — ему в пасть был вставлен кремень с заостренным краем. Когда на рычажок нажимали, кремень скользил по зубчатой железной решетке, рассыпая снопы искр.
   — Она очень красивая!
   — Да. А теперь берись-ка за дело и принеси хвороста.
   Кормак отдал ему трутницу и прошел между деревьями, собирая валежник. Когда он вернулся, Откровение уже настлал у костра папоротник, как мягкую постель, Он наложил валежник в костер, а когда пламя разгорелось, лег, завернулся в одеяло и мгновенно уснул. Кормак некоторое время сидел рядом с ним, вслушиваясь в звуки ночи.
   Потом тоже заснул.
   На заре путники позавтракали свежим хлебом с сыром и отправились дальше. Теперь то, что хлеб оставался свежим, Кормака не озадачило и не смутило, ведь он знал, что его спутник владеет магией. Тот, кто способен изменить лицо другому человеку и цвет его волос, уж .конечно, без всякого труда может сотворить вкусный каравай!
   Всадников они увидели перед полуднем — они следовали за псарем с шестью волкодавами на сворке. Едва псы заметили путников, как рванулись вперед, заливаясь яростным лаем, так что псарь потерял равновесие, упал и вынужден был выпустить их ремни. Псы помчались вперед.
   — Не двигайся! — приказал Откровение. Он поднял посох и выждал, пока псы не приблизились с неимоверной быстротой, кровожадно оскалившись.
   — Сидеть! — рявкнул он, и волкодавы остановились перед ним, перестав рычать. — Сидеть, кому говорят!
   Псы послушно сели на задние лапы, а пятеро всадников рысью надвинулись на них. Во главе ехал Агвайн, за ним следовал его брат Леннокс. Трое остальных были керлами Колдера, дюжими, с угрюмыми глазами. Они были вооружены топорами.
   Побагровевший, перемазанный в грязи псарь подобрал ремни с земли и отвел псов в сторону.
   — День добрый, — сказал Откровение, опираясь на посох и наклоняясь вперед. — Поохотиться выехали?
   Агвайн ударил лошадь каблуками и подъехал к Кормаку.
   — Мы ищем мальчишку, примерно ровесника этого парня в похожей тунике.
   — Рыжего?
   — Ты его видел?
   — Да. А он что — беглый?
   — Это не твое дело! — взвизгнул Агвайн.
   — Идем, малый, — сказал Откровение Кормаку и пошел дальше, лавируя между всадниками. Кормак быстро последовал за ним.
   — Куда это ты идешь? — заорал Агвайн, натянув поводья, повернул лошадь и пустил ее рысью наперерез Откровению.
   — Ты начинаешь раздражать меня, щенок. Посторонись.
   — Где мальчишка?
   Откровение внезапно поднял руку, лошадь Агвайна шарахнулась, сбросив всадника на траву. Откровение пошел дальше.
   — Хватайте его! — завопил Агвайн, и трое керлов, спешившись, ринулись вперед. Откровение повернулся к ним лицом и снова оперся на посох.
   Теперь саксы приближались к нему с опаской. Посох точно копье ударил переднего в пах, и с придушенным криком он, уронив топор, упал на колени. Откровение отразил топор второго керла и ударом посоха в бородатый подбородок оглушил его. Третий оглянулся на Агвайна, ожидая распоряжений.
   — Я бы дважды подумал, прежде чем пускаться в погоню за мальчишкой, — сказал Откровение. — Судя по тому, что я вижу здесь, вам было бы трудно справиться и с раненым олененком.
   — Десять золотых монет, — сказал Агвайн, сняв с луки седла кожаный кошель и пересыпая монеты себе на ладонь.
   — А, вот это другое дело, молодой хозяин. Мальчик сказал мне, что идет в Дубрис. Вчера я видел его на верхней тропе.
   Агвайн ссыпал монеты назад в кошель, повернул лошадь и уехал.
   — Другого от сакса я и не ждал, — сказал Откровение с улыбкой, поднял свой мешок и широким шагом направился на запад. Кормак затрусил рядом с ним.
   — Я думал, ты сказал, что ты не воин.
   — Это было вчера. А кто этот молодчик?
   — Агвайн, сын Колдера.
   — Он мне чрезвычайно не нравится.
   — Как и мне. Если бы не он, Гриста был бы жив и сейчас.
   — Как так?
   — У него есть сестра, Альфтруда. Она обхватила меня руками, и ее братья накинулись на меня. Вот как это случилось.
   — Детская ссора? Каким образом она могла повлечь за собой смерть человека?
   — Таков закон. Мне не дозволено поднимать руку на жителей селения, даже чтобы защитить себя.
   — Странный закон, Кормак. И он применяется только к тебе?
   — Да. А далеко до Новиомагуса?
   — Три дня пути. Ты когда-нибудь видел римский город?
   — Нет. Там есть дворцы?
   — Полагаю, для тебя найдутся. А когда мы доберемся туда, я куплю одежду для тебя и ножны для меча твоего отца.
   Кормак посмотрел на седовласого странника:
   — Почему ты так добр ко мне?
   Откровение усмехнулся:
   — Быть может, потому, что мне не нравится Агвайн.
   Или же потому, что мне нравишься ты. Сам реши.
   — Я нужен тебе для колдовства? Ты меня предашь?
   Откровение остановился и положил руку на плечо Кормака.
   — В своей жизни я совершал поступки, которые нельзя забыть или простить. Я убивал. Я лгал. Я обманывал. И даже убил своего друга. Мое слово прежде было крепче железа… но я и его нарушил. Так как же мне убедить тебя, что я не замышляю против тебя ничего дурного?
   — Скажи это, — ответил Кормак просто.
   Откровение протянул ему руку, и Кормак взял ее.
   — Я не предам тебя, потому что я твой друг.
   — Этого достаточно, — сказал мальчик. — А когда я буду выглядеть как раньше?
   — Как только мы доберемся до Новиомагуса.
   — Там твой дом?
   — Нет, но я должен там встретиться кое с кем. Думаю, она тебе понравится.
   — Девчонка! — уныло воскликнул Кормак.
   — Боюсь, что так. Но не давай воли разочарованию, пока не познакомишься с ней.

4

   Новиомагус был цветущим городом в устье реки, разбогатевшим на торговле с сикамбрами в Галлии, берберами в Африке и купцами в Италии, Греции, Фракии и Каппадокии. В Новиомагусе в старинных прекрасных римских зданиях и их убогих подобиях, выстроенных из песчаника и бревен, жило более шести тысяч горожан.
   Кормак никогда еще не видел столько людей, сосредоточенных в одном месте, как теперь, пока они с Откровением петляли по узким, полным народа улочкам мимо базаров и рынков, лавок и торговых складов. Мальчику горожане в алых, зеленых, голубых, оранжевых и желтых. плащах казались королями. И узоры — клетчатые, слагающиеся из полос или завитушек, а то и охотничьи сцены — придавали еще большую нарядность этим плащам, туникам, рубахам. Кормак был ослеплен окружающим великолепием.
   К Откровению подошла полногрудая женщина с крашеными рыжими волосами.
   — Отдохни у Хельсии, — прошептала она. — Всего десять денариев.
   — Благодарю тебя. У меня нет времени.
   — У настоящего мужчины время всегда есть, — сказала она, и улыбка исчезла с ее губ.
   — Так поищи настоящего мужчину, — ответил он, не замедляя шага.
   Еще три женщины помоложе предложили свои услуги путникам, а одна так даже провела рукой по тунике Кормака сверху вниз — он отпрыгнул, весь красный от стыда.
   — Не обращай на них внимания, Кормак, — сказал Откровение, сворачивая с улицы в проулок до того узкий, что они уже не могли идти рядом.
   — Куда мы идем? — спросил мальчик.
   — Уже пришли, — ответил Откровение, распахивая дверь и входя в длинную комнату с десятком столов, скамейками и стульями.
   Там стояла духота и в стенах не было окон. Они сели за угловой стол, словно не заметив пятерых других посетителей. К ним, вытирая руки жирной тряпкой, подошел худой человек с острым, как у хорька, лицом «
   — Подать еды?
   — Эль, — сказал Откровение, — и каких-нибудь фруктов для мальчика.
   — Есть апельсины, только сейчас привезли, — сказал хозяин харчевни, — да только они недешевы.
   Откровение разжал руку и показал серебряную монету.
   — И все? А то у меня жаркое готово.
   — Ну так кусок для моего спутника.
   — А как насчет женщины? У нас их тут три. Лучше ты не видывал. Почувствуешь себя с ними королем.
   — Может, попозже. А сейчас принеси эля и апельсины.
   Хозяин вернулся с обтянутой кожей кружкой и миской с тремя шарами — золотисто-желтыми, величиной с кулак.
   — Очисть их от кожуры и съешь дольки под ней, — объяснил Откровение.
   Кормак послушался и чуть не поперхнулся сладко-кислым соком. Он быстро расправился со всеми тремя плодами и облизал пальцы.
   — Вкусно?
   — Очень. Апельсины! Когда я стану мужчиной, то посажу их в своем поле и буду есть каждый день.
   — Тогда тебе придется поселиться в Африке за морем, где солнце сжигает человеческую кожу, так что она становится чернее тьмы.
   — А тут они расти не будут?
   — Не выдержат зимних холодов. Что скажешь о Новиомагусе?
   — Очень много шума. Я бы не хотел жить здесь.
   Люди все время прикасаются ко мне, а это неучтиво. Ну, и эти женщины… если они так изголодались по любви, то почему не выходят замуж?
   — Хороший вопрос, Кормак. Многие из них замужем. И изголодались они не по любви, а по деньгам. В таких городах деньги — единственное божество. Без них ты ничто.
   Ломоть жаркого был тонким и жестким, но Кормаку его вкус показался чудесным, и он расправился с ним так быстро, что хозяин удивился.
   — Хорошее жаркое, молодой господин?
   — Чудесное.
   — Вот и хорошо, — сказал хозяин, выискивая в лице Кормака и не находя намека на сарказм. — Желаешь еще плодов?
   — Апельсинов, — кивнул Кормак.
   Появилась вторая миска с плодами. Тем временем помещение все больше заполнялось посетителями, и Кормак с Откровением сидели в молчании, прислушиваясь к гулу голосов вокруг.
   Разговоры велись все больше о войнах и их последующем — или воображаемом — воздействии на торговлю. Кормак узнал, что северные тринованты восстали против Верховного короля. На юго-востоке юты высадились у Лондиниума и разграбили город, но затем флот Утера сокрушил их в галльских водах. Три корабля были потоплены, еще два сожжены.
   — Они тут словно бы не опасаются нападения, — сказал Кормак, наклонив голову.
   Откровение кивнул.
   — Темная оборотная сторона торговли, Кормак. Новиомагус, как я сказал, почитает деньги точно божество.
   А потому его граждане торгуют с любым, кто согласен платить. Они везут изделия из железа, добытого в рудниках Андериды, — мечи, топоры, наконечники для копий и стрел — готам, ютам и англам. Оружие для войн покупается здесь.
   — И король позволяет это?
   — У него нет способа воспрепятствовать, и ведь они снабжают его оружием, кольчугами, панцирями. Лучшие в мире кожаные нагрудники изготовляются в Новиомагусе, как и прекрасные мечи, и бронзовые щиты.
   — Не подобает торговать с врагами.
   — До чего проста жизнь в юности!
   — Но как король сохраняет власть, если его собственные подданные поддерживают его врагов?
   — Сохраняет, потому что он великий король. Но ты подумай вот о чем: эти купцы снабжают ютов оружием и приобретают большое богатство. Король облагает их податями, которые приносят золото в его казну. На это золото он покупает оружие, чтобы сражаться с ютами. И значит, без ютов у Утера было бы меньше золота, чтобы отражать их набеги.
   — Но если бы юты… и остальные… не нападали на него, ему не требовалось бы столько золота, — указал Кормак.
   — Отлично! В тебе есть задатки искусного софита.
   Но если бы у него не было врагов, ему не нужно было бы войско, а без войска нам был бы не нужен король. Так что без ютов Утер лишился бы короны.
   — У меня голова кругом идет. Нельзя ли нам уйти отсюда? Дышать нечем.
   — Немного погодя. Мы ждем кое-кого. А ты выйди подыши, но только далеко не уходи.
   Кормак пробрался между столами, вышел в проулок и увидел, как юная девушка пытается вырваться из лап дюжего воина в рогатом шлеме. На земле у их ног лежал пожилой мужчина. Из раны в его голове сочилась кровь. Воин одной рукой поднял вырывающуюся девушку в воздух, а другой зажал ей рот.
   — Стой! — крикнул Кормак, вытаскивая меч из-за пояса. Воин выругался и швырнул девушку на землю.
   Кормак прыгнул вперед, и, к его удивлению, его противник повернулся и сбежал. Он подошел к девушке и помог ей подняться на ноги. Она была тоненькой и темноволосой. Овальное личико, кожа оттенка матовой слоновой кости. Кормак сглотнул и опустился на колени рядом с раненым, одетым в длинную голубую тогу. Лицо у него было бритое. Мальчик сжал его запястье, нащупывая пульс.
   — Мне очень жаль, госпожа, но он скончался.
   — Бедный Котта! — прошептала она.
   — Почему на вас напали?
   — Есть тут харчевня с вывеской» Под Знаком Тельца «? — спросила она, повернув к нему голову. Он поглядел в ее светло-серые глаза и понял, что она слепа.
   — Да. Я отведу тебя туда.
   Она продолжала стоять, и он взял ее под руку.
   — Мы не можем бросить его лежать так, — сказала она. — Так нельзя.
   — У меня тут друг. Он будет знать, что можно сделать.
   Он вошел с ней в харчевню и осторожно провел ее между столами. Разноголосица испугала ее, и она уцепилась за его локоть, но он погладил ее по руке и подвел к Откровению, который быстро встал ей навстречу.
   — Андуина, где Котта?
   — Кто-то убил его, владыка.
   Откровение пробормотал проклятие, бросил серебряную монету хозяину и, взяв девушку за руку, вывел ее из харчевни. Кормак последовал за ними, ощущая странную щемящую пустоту теперь, когда она перестала нуждаться в нем.
   Когда он вышел из двери, Откровение стоял на коленях рядом со стариком. Он закрыл мертвые глаза и поднялся с колен.
   — Придется оставить его тут. Быстрее!
   — Но Котта…
   — Если бы он мог говорить, то настоял бы на этом.
   Что ты видел, Кормак?
   — Чужестранец в рогатом шлеме хотел ее унести. Я бросился на него, и он сбежал.
   — Ты вел себя храбро, малый, — сказал Откровение. — Благодарение Источнику, что тебе захотелось подышать свежим воздухом.
   Опустив руку в карман своего плаща из грубой шерсти, Откровение достал золотистый камешек и подержал его над девушкой. Ее темные волосы стали золотыми, как рожь, простое платье из бледно-зеленой шерсти превратилось в тунику и штаны ржаво-коричневого и песочного цвета.
   В проулок вошли трое. Двое в бронзовых шлемах, украшенных вороновыми крыльями, а третий во всем» черном и без оружия.
   — Ее тут нет, — сказал один, пробегая мимо Кормака. Его товарищи вошли харчевню. Откровение повел Андуину по проулку, но тут двое викингов выбежали из харчевни:
   — Эй, вы! Стойте!
   Откровение обернулся.
   — Обними ее, как возлюбленную, — шепнул он Кормаку и сказал громко:
   — Чем я могу вам помочь, братья?
   Денег у меня нет.
   — Мальчишку видели с девушкой в зеленом платье.