Геммел Дэвид. Последний Меч Силы

   Где она?
   — Вы про слепую? За ней пришел мужчина. Он выглядел очень встревоженным. Думаю, это его друг лежит тут мертвый.
   У них за спиной Кормак наклонился к Андуине и обвил рукой ее плечи. Он не знал, что надо делать, но ему приходилось видеть парней в селении с их девушками. И он нежно поцеловал ее в щеку, заслоняя ее лицо от трех воинов.
   — Мы уже мертвецы! — пробормотал один из них.
   — Замолчи, Ата! Девушка, подойди-ка сюда! — приказал вожак.
   Но тут в проулок завернули стражники во главе с начальником.
   — Что тут происходит? — спросил тот и приказал двум стражникам осмотреть труп.
   — Старика ограбили, — сказал Откровение. — Ужасно. И тем более в городе, где царит такой порядок!
   — Ты видел, как на него напали?
   — Нет, — сказал Откровение. — Я ужинал в харчевне с сыном и его женой. Может, эти молодцы вам помогут?
   — У тебя есть деньги? — спросил начальник.
   — Нет, — ответил Откровение с печальной улыбкой и развел руки, чтобы не помешать себя обыскивать.
   Обыск был быстрым и тщательнейшим.
   — У тебя есть друзья в Новиомагусе?
   — Боюсь, что нет.
   — Работа?
   — Пока еще нет, но надеюсь найти ее.
   — Мелвар! — позвал начальник, и к нему подбежал совсем юный стражник. — Проводи этих… приезжих вон из города. Очень сожалею, но здесь не дозволяется оставаться тем, у кого нет средств к жизни.
   — Я понимаю, — сказал Откровение, беря Андуину под руку и направляясь с ней к выходу из проулка. Она споткнулась, чуть не упала, и викинг, одетый в черное, разразился громкими проклятиями.
   — Слепая! Это она! — Он кинулся вперед, но начальник стражи остановил его:
   — Погоди! Прежде ответь на некоторые вопросы.
   — Мы купцы из Рэции. У меня есть грамоты.
   — Так покажи мне их, почтенный.
   Выйдя из проулка, стражник Мелвар повел порученную ему троицу на западную окраину Новиомагуса.
   — Может, вам удастся найти работу в деревнях к северу отсюда, — сказал он. — А нет, так посоветую вам пойти в Венту.
   — Благодарю тебя, — сказал Откровение. — Ты очень добр.
   — В чем дело? — спросил Кормак, когда они остались одни. — Кто эти воины?
   — Охотники Вотана… и ищут они Андуину.
   — Почему?
   — Она его нареченная и нужна ему.
   — Но он же бог… ведь так?
   — Он злой дух, Кормак, и не должен ее обрести. А теперь поспешим, потому что охота вновь началась.
   — А ты не можешь опять прибегнуть к чарам?
   Откровение улыбнулся.
   — Могу, но сейчас не время. Тут поблизости Круг Стоячих Камней. Нам необходимо добраться до него прежде, чем стемнеет, и тогда… тогда тебе потребуется больше мужества, чем то, которым наделено большинство людей.
   — Почему? — спросил Кормак.
   — Демоны сплачиваются, — сказал Откровение.
 
   Камни образовали круг около шестидесяти шагов в поперечнике по краю плоской вершины холма в восьми милях от Новиомагуса. Кормак довел усталую Андуину до его середины, расстелил одеяло и сел на него рядом с девушкой. Слепая всю дорогу шла уверенно, держась рядом с Кормаком, который внимательно обходил с ней все торчащие корни и камни.
   Откровение далеко обогнал их, и когда они устало взобрались на холм, он, стоя на коленях возле древнего алтарного камня, наносил на свой посох аккуратные зарубки. Кормак было направился к нему, но он знаком остановил мальчика и занялся измерением расстояния от алтаря до первого стоячего камня — массивной серо-черной глыбы, вдвое его выше. Кормак вернулся к Андуине, дал ей напиться, а потом отошел к противоположной стороне Круга. Огромные камни тут были более выщербленные, а один упал, и его основание торчало, как обломок сгнившего зуба. Кормак встал возле него на колени. На камне было вырезано сердце с надписью по-латыни. Латыни он не знал, но такие надписи уже не раз видел. Тут сидели влюбленные, с надеждой и радостью думая о будущем. Были там и другие надписи, некоторые совсем свежие, и Кормак пожалел, что не может их прочесть.
   — Где Откровение? — спросила Андуина. Кормак вернулся к ней и, взяв за руку, привел к упавшему камню. И они сидели там в свете угасающего дня.
   — Он тут, помечает землю мелом и измеряет расстояние между камнями.
   — Он созидает крепость против духов, — сказала Андуина. — Запечатывает Круг.
   — Чтобы не впустить в него демонов?
   — Это зависит от того, сколько в его распоряжении остается магии. Когда он навестил меня в Аустразии, его сила-Камень почти исчерпался.
   — Сила-Камень?
   — Их называют Сипстрасси. Все владыки имеют их при себе. У моего деда было три.
   Кормак промолчал, продолжая наблюдать, как Откровение продолжает колдовать с мелом, проводя словно беспорядочные линии, рисуя полукружия и шестиконечные звезды.
   — Почему они гонятся за тобой? — спросил он Андуину. — Ведь, наверное, можно найти много других невест без таких хлопот?
   Она улыбнулась и взяла его руку в свои.
   — Ты родился в пещере, и твоя жизнь была очень печальной. Твоего лучшего друга убили, и твоя скорбь глубока, как море. Ты силен и телом, и духом, а у твоего правого локтя ссадина, глубокая царапина — ты упал, спасаясь от охотников. — Она наклонилась, взяла его правую руку и повела пальцы, чуть касаясь кожи, к локтю, пока не нащупала царапину. — А теперь, — сказала она, — ее больше нет.
   Кормак посмотрел на свой локоть. Царапина исчезла бесследно.
   — Ты тоже колдунья?
   — Потому-то я им и нужна. Они убили моего отца, но Котта и владыка Откровение спасли меня. Они думали, что в Британии я буду в безопасности, но ее для меня нет нигде. Врата открыты.
   К ним подошел Откровение. Его покрасневшее лицо было в полосах пота и пыли, серые глаза выдавали крайнее утомление.
   — Сила Камня исчерпана, — сказал он. — Теперь будем ждать.
   — Почему Вотан покинул Асгард? — спросил Кормак. — Или наступил Рагнарек? Конец богов в мире?
   Откровение засмеялся.
   — Три прекрасных вопроса, Кормак! Однако важнейший из них — последний. Если утром мы окажемся живы, я отвечу тебе на него. А пока нам надо приготовиться. Отведи Андуину к алтарному камню и поставь ее за меловые узоры. Но так, чтобы не задеть ни единого.
   Кормак исполнил его распоряжение, а затем взял свой меч и вогнал в дерн рядом с собой. Солнце в багряном пылании коснулось моря, в небе багровели гряды облаков.
   — Иди сюда, — сказал Откровение, и Кормак сел рядом с ним.
   — Эта ночь будет твоим испытанием. Знай, начнет она с обмана; они будут стараться, чтобы ты вышел из Круга. Но ты должен быть сильным, что бы ни происходило. Ты понял?
   — Не выходить за пределы Круга. Да, я понял.
   — Если они прорвутся, мне или тебе придется убить Андуину.
   — Нет!!!
   — Да. Они не должны завладеть ее силой. Мне надо бы столько объяснить тебе, Кормак! Ты спросил про Рагнарек. Он наступит скоро, если они ее схватят, и позже, если им это не удастся. Но поверь мне, ей лучше умереть от наших, а не от их рук.
   — Но как мы можем сражаться с демонами?
   — Ты не можешь. Я могу. Но если они потерпят неудачу, на смену им придут люди. Жаль, что неизвестно, сколько их явится. Надеюсь, Гриста был хорошим учителем.
   — Да, — сказал Кормак. — Но сейчас мне страшно.
   — Мне тоже. Тут нечего стыдиться. Сходи за своим мечом.
   Кормак обернулся и увидел, что дева Андуина стоит на коленях перед его мечом и ее ладони медленно скользят по лезвию.
   — Что ты делаешь? — спросил он.
   — Ничего такого, что могло бы повредить тебе, Кормак, — ответила она, выдернула лезвие из земли и протянула ему меч рукоятью вперед.
   Солнце закатилось, последние отблески зари погасли на западном краю небосвода. Кормак вздрогнул и вернулся с мечом к Откровению.
   — Сядь и посмотри на меч, — сказал Откровение. — Теперь он часть тебя. Твоя гармония, твой дух, твоя жизнь струятся в нем. Это три тайны, которые необходимо постичь воину: Жизнь, Гармония и Дух. Во-первых, Жизнь — иногда ее называют даром данайцев, ибо день за днем ее забирают назад. Что она такое? Дыхание, смех, радость. Свеча, чье пламя приближает могилу. Чем оно ярче, тем короче его существование. Но одно неопровержимо — и это знает истинный воин: у каждой жизни есть конец. Человек может прятаться в пещере каждый день своего бытия, укрываться от войн, укрываться от моровых язв, и тем не менее смерть рано или поздно придет за ним. Лучше — яркое пламя, великая радость. Человек, не знающий печалей, не оценит радости. И точно так же человек, лицом к лицу встречавшийся со смертью, не способен постичь жизнь.
   Гармония, Кормак, вот вторая тайна. Дерево исполнено гармонии, и ветер, и безмятежные звезды. Человек обретает ее редко. Так обрети же ее сейчас, здесь, на этом уединенном холме. Внимай биению своего сердца, ощущай воздух в своих легких, созерцай великолепие луны. Слейся с ночью воедино. Стань единым с этими камнями. Стань единым со своим мечом и с собой. Ибо Гармония — сила, а в силе — жизнь.
   И, наконец, Дух. В наступившей ночи тебя будет одолевать желание убежать… спрятаться… спастись. Но Дух скажет, чтобы ты остался. Это тихий голос, его легко не услышать. Но ты услышишь. Ибо Дух — единственная защита человека от Тьмы. И только повинуясь голосу Духа, может человек стать сильным. Смелость, верность, дружба и любовь — все они дары Духа.
   Я знаю, сейчас ты не можешь постичь все, что я говорю, но дай этим словам проникнуть в свою душу. Ибо скоро ты увидишь зло и познаешь отчаяние.
   — Я не убегу. Я не спрячусь, — сказал мальчик.
   Откровение положил руку ему на плечо.
   — Я знаю.
   Вокруг них заклубился туман, точно дым гигантского костра, запуская пробные щупальца в Круг и втягивая их обратно, едва они касались меловых линий. Он поднимался все выше, смыкаясь над их головами в серый купол. У Кормака пересохло во рту, а глаза ему щипал пот. Он вытер его и выпрямился, держа меч наготове.
   — Сохраняй спокойствие, — негромко сказал Откровение.
   Из Тумана донесся шипящий шепот, и Кормак услышал, как его снова и снова называют по имени. Затем серая завеса разомкнулась, и он увидел, что у края Круга на коленях стоит Гриста и две стрелы все еще торчат из его груди.
   — Помоги мне, малый! — простонал старик.
   — Гриста! — завопил Кормак и кинулся к нему, но ему в плечо впились пальцы Откровения. «
   — Это обман, Кормак. Это не твой друг.
   — Да нет же! Я знаю его!
   — Так каким образом он оказался здесь — в сорока милях от места, где лежит его тело? Нет, это мара.
   — Помоги мне, Кормак! Почему ты не хочешь мне помочь? Сколько лет я отдал тому, чтобы помогать тебе!
   — Будь сильным, — прошептал Откровение, — и подумай вот о чем: если он тебя любил, так почему выманивает в когти демонов? Это НЕ он!
   Кормак судорожно сглотнул и отвел взгляд от коленопреклоненной фигуры. А она поднялась, и плоть слиняла, будто кожа змеи. Фигура раздулась, искривилась, на лбу выросли два рога, рот заполнили длинные посверкивающие клыки.
   — Я тебя вижу! — прошипела она, тыча когтистым пальцем в Откровение. — Я тебя знаю! — В ее руке возник черный меч, и она ринулась на тонкую меловую черту. Белым цветком распустилось пламя, опаляя ее.
   Она с визгом попятилась, но тут же вновь перешла в нападение. Теперь позади нее возникли другие чудовища, визжа и призывно завывая. Кормак взмахнул мечом, лезвие засеребрилось, ловя лунный свет. Орда за пределами Круга ринулась в атаку, и земля ответила громовым взрывом. Многие демонические чудовища отпрянули, извиваясь в языках пламени, но три ворвались в Круг.
   Откровение поднял посох над головой и в мгновение ока оделся черно-серебряной броней, а посох преобразился в серебряное копье — ланс — и переломился в два меча слепящего блеска. Он прыгнул навстречу нападающим, и с диким воплем Кормак бросился к нему на помощь.
   Демон с лицом, как львиная морда, занес над ним черный меч. Кормак парировал удар и резким поворотом кистей со свистом опустил свой меч на шею чудища. В воздух забила струя зеленой крови, и чудище забилось в предсмертных судорогах.
   — Девушка! Охраняй девушку! — отчаянно закричал Откровение, и Кормак перевел взгляд с двух демонов, сражающихся с его покровителем, и увидел, что двое мужчин стаскивают Андуину с алтарного камня. Не раздумывая, он кинулся туда. Один из мужчин шагнул ему навстречу, и мальчик увидел, что глаза у него — два красных угля. Рот раскрылся, обнажив длинные клыки, и Кормака сокрушил страх, словно удар по голове, и он почти остановился. Чудище приближалось к нему с жуткой быстротой, но тут к мальчику вернулось мужество.
   Меч взвился, отражая лезвие тонкого кинжала, а затем опустился» разрубая ключицу демона и рассекая его брюхо. С отвратительным визгом чудище погибло, и тварь, державшая Андуину, отшвырнула ее, обнажая серый меч.
   — Твоя кровь — моя, — прошипела она, оскаливая клыки. Их мечи встретились, описав сверкающие дуги, и Кормак начал пятиться через Круг в отчаянной попытке положить конец этой схватке. Почти сразу же он понял, что безнадежно уступает противнику в искусстве боя.
   Трижды ему еле удалось отбить меч врага у самого своего горла, а его ответные выпады отбивались с презрительной небрежностью. Внезапно он споткнулся о торчащий из травы камень и опрокинулся на спину. Демон прыгнул к нему, меч стремительно опустился… и был отбит лезвием Откровения. Воин в серебряной броне отпарировал второй удар, повернулся на пятке и обезглавил противника.
   Туман исчез столь же внезапно, как сгустился, и на камни полился чистый свет звезд и луны.
   — Мы спасены? — прошептал Кормак, когда Откровение поднял его на ноги. За границей Круга стояли семеро викингов.
   — Еще нет, — сказал Откровение.
   Вперед выступил тот, одетый в черное, кого они видели в Новиомагусе.
   — Отдайте девушку и останетесь живы.
   — Придите и возьмите ее, — предложил Откровение, и воины двинулись грозным строем, занося кто меч, кто топор. Кормак прирос к месту, ожидая, когда Откровение подаст сигнал вступить в бой. И был поражен не меньше викингов.
   Откровение атаковал.
   Его мечи опустились на первых в строю, и двое тут же упали мертвыми. В последовавшей хаотичной свалке Кормак испустил оглушительный боевой клич и бросился на викингов справа от Откровения. Его меч опустился на чью-то руку и наполовину отрубил ее. Его жертва завопила от боли и отпрыгнула влево, помешав своим товарищам добраться до Кормака. Мальчик вонзил меч в неожиданно оставшийся без защиты живот противника, а затем плечом вперед прорвался между ними.
   Меч задел его плечо, но он нырнул под опускающийся боевой топор в ноги нового противника. Викинг свалился на землю, и Кормак свирепо опустил меч на его шею. Лезвие обагрила дымящаяся кровь. Вскочив на ноги, Кормак увидел, что Откровение убил последнего воина, а их одетый в черное начальник со всех ног улепетывает через Круг. Откровение подобрал с земли топор и с ужасающей силой метнул его — топор вонзился в шею убегающего, чуть не снеся ему голову. Кормак обвел взглядом Круг, но новых врагов нигде не было видно. Затем он поглядел на Откровение и окаменел, выронив меч.
   Исчезла львиная грива серебряных волос и седая борода. Перед ним стоял черноволосый воин из его сновидения, человек, который спрыгнул с обрыва в день, когда он родился.
   — Что с тобой, малый? Неужели мое настоящее лицо так ужасно?
   — Для меня — нет, — сказал Кормак. — Скажи мне твое имя, твое настоящее имя.
   — Я Кулейн лак Фераг, когда-то называвшийся Владыкой Ланса.
   — Великий Предатель!
   Серые глаза Кулейна скрестились с глазами Кормака.
   — Меня называли и так — причем не без основания. Но при чем тут ты?
   — Я младенец, которого ты бросил в пещере, сын, которого ты бросил на погибель.
   Глаза Кулейна закрылись, и он на мгновение отвернулся. Потом глубоко вздохнул и посмотрел на Кормака:
   — Ты можешь это доказать?
   — Мне не нужно ничего доказывать. Я знаю, кто я.
   Гриста нашел меня в тот день, когда ты… я чуть было не сказал — погиб… но, оказывается, ты жив. Ты помог моей матери добраться до пещеры Сол Инвиктус. Ты сказал ей, как тебе тяжело, что ты навлек на нее все это.
   Потом убил шестерых воинов и поднялся на вершину холма. Там ты метнул меч в дерево, а всадник и калека следили за тобой.
   — Даже если ты правда этот младенец, ничего понять и запомнить ты тогда не мог бы, — сказал Кулейн.
   Кормак снял с шеи цепочку с камешком и бросил ее воину.
   — Я ничего не знал до того дня, когда убежал и переночевал в пещере, где мне было видение. Но меня нашли в этой пещере рядом с черной сукой и ее щенками, и всю мою жизнь меня называли — «даймонссон»— сын демона. Не будь Гристы, меня бы убили вместе с щенками.
   — Мы думали, ты родился мертвым, — прошептал Кулейн.
   — Годы и годы я грезил, как ты приезжаешь за мной… Это давало мне надежду и силы. Но ты не приехал. Почему ты не вернулся хотя бы для того, чтобы похоронить своего сына?
   — Ты не мой сын, Кормак, как бы мне этого ни хотелось.
   — Но ты был с ней!
   — Я любил ее, но я не твой отец. Честь эта принадлежит ее мужу, Утеру, верховному королю Британии.
   Кормак уставился на сильное лицо воина, который был Откровением, и попытался найти в своем сердце ненависть. И не нашел ничего. В миг узнавания что-то умерло в сердце мальчика, но это замаскировалось внезапной вспышкой гнева. И теперь, когда гнев угас, Кормак остался еще более одиноким, чем прежде.
   — Я очень сожалею, малый, — сказал Кулейн. — Подбери меч. Нам пора.
   — Пора? — прошептал Кормак. — Я никуда с тобой не пойду.
   Он поднял меч, повернулся спиной к Кулейну с Андуиной и зашагал на юг к Новиомагусу. Однако когда он приблизился к краю Круга, перед ним словно взметнулось ослепительно белое пламя, и у него помутилось в глазах. Пламя тут же исчезло, и Кормак заморгал.
   Перед ним простирался совсем не тот пейзаж, который он видел мгновение назад. Вместо мерцающего темного моря за белыми стенами Новиомагуса к небу громоздились величественные горы в снежных шапках в одеянии сосновых боров и рябиновых рощ.
   — Нам необходимо поговорить, — сказал Кулейн. — И тут ты в большей безопасности.
   Внезапно гнев Кормака забушевал снова — на этот раз гранича с божественным безумием берсерка. Без единого слова он прыгнул к Кулейну, уже опуская меч на его голову. Кулейн с молниеносной быстротой парировал удар, но вынужден был попятиться под свирепым натиском. Вновь и вновь Кормак почти опускал свой двуручный меч, но всякий раз лезвие отклонялось с несравненным искусством. Позади них Андуина, неспособная увидеть происходящее, спотыкаясь, протягивала руки вперед и звала их. Вне себя Кормак не заметил слепую, и его меч, отбитый Кулейном, описал широкую дугу, почти опустившись на голову Андуины. Кулейн прыгнул ногами вперед, опрокинул Кормака, и меч полоснул Андуину по плечу. Из раны брызнула кровь, Андуина вскрикнула, но Кулейн побежал к ней, прижал камешек Кормака к ране, и та мгновенно затянулась.
   Кормак смотрел на них с земли, полный ужаса и стыда. Он поднялся на ноги и подошел к ним.
   — Прости, Андуина. Я тебя не заметил.
   Она наклонилась в его сторону, и он взял ее за руку. Ее улыбка показалась ему солнечным светом после грозы.
   — Мы все опять друзья? — спросила она.
   У Кормака не было сил ответить, а Кулейн хранил угрюмое молчание.
   — Как грустно! — сказала Андуина, и ее улыбка угасла.
   — Я наберу хвороста для костра, — сказал Кулейн. — Переночуем тут, а завтра отправимся в горы. Когда-то у меня было там убежище. Хотя бы некоторое время мы будем в безопасности.
   Он выпрямился и вышел из Круга. В ярком свете луны Кормак сидел рядом с Андуиной и не находил слов, чтобы заговорить с ней. Но он сжимал ее руку точно талисман.
   Она вздрогнула.
   — Тебе холодно?
   — Немножко.
   Он с неохотой выпустил ее руку, принес одеяло и закутал ее тонкий стан. Во время боя с викингами чары преображения исчезли, и она вновь была такой, какой он увидел ее в проулке — темноволосой, исполненной хрупкой красоты.
   — Твой гнев прошел? — спросила она.
   — Нет, он затаился где-то в глубине меня. Я ощущаю его как вьюжный холод. Хотя и не хочу этого.
   — Откровение тебе не враг.
   — Я знаю. Но он предал меня, бросил.
   — Он считал тебя мертвым.
   — Но я был жив! Все годы моей жизни были полны мук. Если бы не Гриста, я бы умер. И никто бы бровью не повел. Я не знаю своей матери, ни разу не почувствовал ее прикосновения, ее любви. А почему? Потому что Кулейн украл ее у мужа. У моего отца! Это была подлость!
   — История Предательства известна хорошо, — прошептала она. — Быть может, слишком хорошо. Но в Откровении нет и капли низости. Я знаю. По-моему, ты должен подождать, пока не поговоришь с ним. Сдержи свой гнев.
   — Он был самым близким другом короля, — сказал Кормак. — Защитником королевы. Чем он может оправдать свой позор? Если уж ему требовалось уподобляться быку, почему он не выбрал какую-нибудь женщину из тысяч других? Почему ему понадобилась моя мать?
   — У меня нет ответа на эти вопросы. Только у него.
   — Это, во всяком случае, правда, — сказал Кулейн, бросив на траву охапку сухого хвороста. Вновь он был облачен в коричневое шерстяное одеяние и держал в руке деревянный посох, хотя не вернул себе седой львиной гривы и бороды.
   — Что произошло с моей матерью? — спросил Кормак, когда костер запылал.
   — Она умерла в Сикамбрии два года назад.
   — Ты был с ней?
   — Нет, я был в Тингисе.
   — Если ты был так влюблен, то почему ты ее бросил?
   Откровение не ответил, а откинулся на спину, устремив взгляд на звезды.
   — Сейчас не время, — тихо сказала Андуина, положив руку на локоть Кормака.
   — Время никогда не настанет. — прошипел мальчик, — потому что ответов нет! Только оправдания! Не знаю, любил ли ее Утер, но она была его женой. Предатель знал это и не должен был к ней прикасаться.
   — Кормак! Кормак! — с упреком сказала Андуина. — Ты говоришь так, будто она была вещью вроде плаща. А она была женщиной, сильной женщиной! Она прошла с Кровавым королем сквозь Туман и сражалась с Царицей-Ведьмой рядом с ним. Когда он был гонимым ребенком, она спасла его, убив охотившегося за ним убийцу. Разве у нее не было права на выбор?
   Откровение приподнялся, сел и подбросил хвороста в костер.
   — Не старайся защитить меня, Андуина, потому что мальчик прав. Ответов нет, есть только оправдания. Больше сказать мне нечего. Я бы хотел, чтобы было иначе.
   Эй, Кормак, он твой! — Он перебросил цепочку с камешком через костер. — Я подарил его твоей матери за год до твоего рождения. Это он спас тебя в пещере — Сипстрасси, Камень с Неба.
   — Мне он не нужен, — сказал Кормак, не поднимая цепочки с земли. Он с наслаждением увидел, как в глазах Откровения вспыхнул гнев, заметил про себя, каким усилием железной воли воин сдержал себя.
   — Твой гнев, Кормак, я способен понять, но твоя глупость меня раздражает, — сказал Откровение, ложась и поворачиваясь спиной к костру.

5

   На следующий день они углубились в Каледонские горы далеко на севере от Стены Адриана и после полудня добрались до полуразрушенной хижины. Крыша провалилась, а в каменном очаге крыса устроила гнездо и выкармливала крысят. Откровение и Кормак несколько часов чинили, подправляли и выметали пыль многих лет из трехкомнатной хижины.
   — А ты не мог бы применить чары? — спросил Кормак, утирая пот и грязь с лица и глядя, как Откровение выкладывает крышу нарезанными квадратами дерна.
   — Есть вещи, которые лучше делать руками и сердцем, — ответил Откровение.
   Это были первые слова, которыми они обменялись после стычки в Круге, и вновь воцарилось тяжелое молчание. Андуина сидела у ручья поблизости, отчищая заржавевшие котелки и сковородки, тщательно удаляя плесень с деревянных тарелок, которые Кормак нашел в трухлявом шкафу. Под вечер Откровение поставил ловушку в холмах за хижиной, и после холодного ночлега на полу в большой комнате они позавтракали жареной крольчатиной с диким луком.
   — К северу отсюда есть еще хижина, — сказал Откровение, — и возле нее ты найдешь яблони и груши. Выше в горах дичь водится в изобилии — олени, горные бараны, кролики, голуби. Ты умеешь стрелять из лука?
   — Могу научиться, — сказал Кормак, — но я мастер стрелять из рогатки.
   Откровение кивнул.
   — Полезно различать съедобные растения. Листья ноготков очень питательны, как и крапива, а в западной долине можно собрать много лука и репы.
   — Ты говоришь так, словно собираешься уйти.
   — Да. Мне нужно найти новый Сипстрасси, так как у меня остается совсем мало магии.
   — Ты уйдешь надолго? — спросила Андуина, и Кормака больно уязвил намек на страх в ее голосе.
   — Меньше чем на неделю, если все сложится хорошо. Но я некоторое время пробуду здесь. Надо сделать еще очень много.
   — Мы в тебе не нуждаемся, — сказал Кормак. — Уходи, когда вздумаешь.
   Откровение пропустил его слова мимо ушей, но попозже, пока Андуина срезала и сдабривала остатки мяса, увел мальчика на поляну перед хижиной.
   — Ей угрожает страшная опасность, Кормак, и если ты намерен защищать ее, то должен стать более сильным, более быстрым и смертоносным, чем теперь. Ведь сейчас ее у тебя может отнять старая коровница.
   Кормак ядовито ухмыльнулся и собирался ответить, . но тут Откровение ударил его кулаком в подбородок.
   Юноша рухнул на землю, из глаз у него посыпались звезды.
   — Римляне называют это боксом, но грек Карпофор довел его до уровня искусства. Встань!