Герберт Фрэнк. Эффект Лазаря

   – Давай, – согласился Бретт. Он подвинулся поближе к ней, вдыхая свежесть ее дыхания, чувствуя прикосновение ее волос к его щеке.
   – Люк прямо передо мной. Это двойной люк. Гавань находится под достаточным давлением, чтобы можно было поддерживать рабочий уровень воды. Мы зайдем туда через камеру перепада. Если в ней никого не окажется, мы просто выйдем из нее и спокойно пройдем к одному из судов. Ты мой подопечный, и я тебя повсюду вожу.
   – А если кто-нибудь увидит, как мы вылезаем из люка?
   – Тогда мы будем смеяться и хихикать. Мы влюбленная парочка на свидании. Возможно, нам прочитают нотацию. В этом случае нам следует хотя бы изобразить раскаяние.
   Бретт глянул на четкий профиль Скади.
   «Умно.» И слишком похоже на правду – вот бы так оно и было.
   – А где мы можем спрятаться в гавани? – спросил он.
   – А мы не будем прятаться. Мы пройдем к любому из судов – к тому, на котором не будет команды. Мы удерем на судне наверх.
   – Ты в самом деле можешь управлять этой штукой?
   – Конечно. Я часто ходила наверх на судне-лаборатории. – Скади была серьезна до мозга костей. – Ты понимаешь, что мы собираемся сделать?
   – Показывай дорогу, – отозвался Бретт.
   Скади скользнула в сторонку от него. Раздался тихий скрежет металла о металл. Маленький люк распахнулся, впустив вовнутрь слабый свет. Для Бретта он оказался достаточно ярким, чтобы тот был вынужден сощуриться. Скади выскользнула в люк и протянула руку, чтобы помочь Бретту. Он последовал за ней, протискиваясь в узкое отверстие, и очутился низком прямоугольном помещении с серыми металлическими стенами. Свет проникал через иллюминатор в противоположном конце. Скади закрыла за ними люк, потом отперла следующий. Как она и обещала, они попали в узкую камеру перепада.
   – А теперь, – прошептала она, беря его за руку, – я показываю тебе гавань и грузовозы на подводных крыльях.
   Она вывела Бретта наружу на узкую платформу с перилами и лестницей, ведущей на палубу, расположенную тремя метрами ниже. Бретт остановился и воспротивился попытками Скади тащить его на себе и дальше. Они были под прозрачным куполом, который простирался на несколько сот метров во все стороны.
   «Плаз», подумал Бретт. «Больше нечему быть. Ничто иное неспособно выдержать такое давление.» Гавань располагалась внутри этой гигантской перевернутой чашки, удерживающей море. Этакий зонтик из плазмагласа! Бретт взглянул наверх, на поверхность, до которой оставалось не более пятидесяти метров, на серебристо-молочную область с двумя пятнами света, указывающими на то, что оба солнца стоят над горизонтом.
   Скади взяла его под руку.
   Бретт взглянул на палубу – гигантскую металлическую решетку с пирсами, тянущуюся вдоль дальнего края этой «чашки». Пока он так любовался, грузовоз поднырнул под дальний край и поднялся во внутреннем заливе, вздымая каскады брызг. Грузовоз скользнул к свободному причалу; вой его моторов болезненно отдавался в ушах даже при такой малой скорости. Вместе с новоприбывшим Бретт насчитал шесть больших судов, выстроившихся в ряд. Вокруг них на пирсах суетились моряне – швартовали прибывшее судно, возили груз на тележках на суда и с них.
   – Они такие большие, – вымолвил Бретт, вытягивая шею в сторону ближайшего грузовоза на подводных крыльях. Там кто-то уже трудился, вяло отчищая борт от налипшего на него келпа.
   – Пойдем же, – произнесла Скади несколько громче, нежели того требовал разговор. – Мы с тобой поднимемся на борт. Карин хотела, чтобы ты это увидел.
   Бретт сообразил, что слова эти предназначались для слуха морянина, который остановился подле них и вопросительно склонил голову. После слов Скади он улыбнулся и зашагал прочь.
   Бретт позволил Скади отвести себя вниз по лестнице.
   – Для транспортировки пищи используется только семидесятиметровая грузовая модель, – объясняла девушка. – Несмотря на размер, они могут развивать, самое малое, восемьдесят узлов. Тяжело груженые, конечно, меньше. Мне говорили, что при малой загрузке скорость может превышать и сто узлов.
   Рука в руке с Бреттом Скади провела его к ряду грузовозов, покачивающихся на волне, мимо занятых своим делом работников, то и дело уворачиваясь от грузовых тележек. В конце пути им встретилась группа из шести работников, одетых в одинаковую белую униформу, которые толкали закрытую тележку вдоль пирса.
   – Это ремонтная бригада, – объяснила Скади и обратилась к идущему впереди остальных. – С этим судном что-то не в порядке?
   – Была маленькая неполадка с эжектором, мисс Ванг. – Все шестеро остановились, когда их главный заговорил со Скади. В своих белых комбинезонах они выглядели на одно лицо. Ярлычков с именами Бретт на них не приметил.
   – Я могу провести туда нашего гостя, чтобы показать ему устройство? Мне оно знакомо, – произнесла она. Бретту показалось, что в ее голосе проскользнула нотка фальшивого заигрывания.
   – Ну конечно, – ответил ремонтник. – Только осторожно. Только что закончилась заправка для пробного рейса. Вам придется управиться за час. После этого будет произведена новая погрузка.
   – Вот и ладно, – сказала Скади, увлекая Бретта мимо ремонтной тележки. – Нам никто не помешает, и я смогу все-все тебе показать. – Она бросила через плечо вслед ремонтникам. – Спасибо.
   Ремонтник помахал ей в ответ и присоединился к своим людям, толкающим тележку.
   На полпути Скади шагнула на узкий трап. Бретт последовал за ней в коридор, освещенный трубками на потолке. Скади жестом велела ему обождать и выглянула обратно, в открытый люк. Затем она нажала расположенный рядом с люком переключатель. Раздалось тихое гудение, и трап втянулся. За ним с мягким шипением закрылся люк.
   – Скорей! – потребовала Скади, развернулась, и вновь они побежали. Скади вела их через уйму коридорчиков, а потом по широкому переходу, и они наконец прибыли в рубку с плазмагласовыми иллюминаторами, высоко поднятую над палубой.
   – Занимай второе сидение.
   Сама она скользнула в одно из кресел, предназначенных для команды, заняв место перед пультом управления.
   – Я покажу тебе, как управлять этой штуковиной. Это на самом-то деле просто.
   Бретт наблюдал за ней, видя, как она преобразилась, едва только дотронулась до пульта. Каждое ее движение было быстрым и уверенным.
   – Теперь вот эту, – сказала она, нажав на желтую кнопку.
   Низкое гудение ощущалось сквозь палубу под ногами. Несколько морян, работавших на ближнем пирсе, оглянулись и посмотрели на судно.
   Рука Скади вознеслась над красной кнопкой с надписью «аварийное отчаливание». Она нажала на кнопку и незамедлительно потянула на себя рычаг слева от нее, выжимая его до отказа. Судно гладко выскользнуло из дока. Моряне снаружи забегали и замахали в сторону грузовоза.
   Прежде чем они успели убраться прочь, Скади принялась прокачивать балласт. Судно нырнуло под воду, резко завалившись влево. Скади вытянула утопленный в палубу рычаг. Бретт уже заметил его и подивился, чем же он управляет. Левая рука Скади передвинула свой рычаг в сторону, вновь выводя его до упора. Грузовоз поднырнул под край перевернутой плазмагласовой чашки. Бретт смотрел, как они проходят под краем, как он остается позади.
   Оказавшись снаружи, Скади продула балласт, направив судно носом кверху. Бретт обернулся и увидел, как гавань все уменьшается позади. Погони пока еще не было.
   Бретт был ошеломлен величиной этих судов. «Семьдесят метров. Это же десять лодок!»
   – Смотри, что я делаю, – распорядилась Скади. – Может, тебе придется управлять самому.
   Бретт развернулся лицом ко всем этим рычагам, переключателям, кнопкам и рукояткам.
   – Водородные двигатели для подводного и верхнего плавания, – сказала она. – Система сохранения горючего уменьшает нашу скорость под водой. Вот ограничитель. – Она указала на рукояточку между ними. – Превышать ограничение скорости опасно, но в случае необходимости это можно сделать.
   Она передвинула рычаг в правой руке, потянув его чуточку назад.
   – Это направление, – пояснила она. – Потянуть назад для подъема, утопить снова для спуска.
   Бретт кивнул.
   – А здесь, – она указала на панель управления, – все подписано: подача горючего, балласта – медленнее, чем на субмаринах. Зажигание. Запас воздуха для подводного плавания. Никогда не забывай отключить его наверху. Если рубка повреждена, мы автоматически катапультируемся. Ручное катапультирование – вот эта красная кнопка в центре.
   Бретт издал в ответ серию похмыкиваний и возгласов: «Ясно». Он был благодарен тому, что все кнопки и переключатели были снабжены подписями.
   Скади указала вперед, на большой зачехленный экран.
   – А сюда проецируется карта. Это устройство островитяне давно стараются заполучить.
   – А почему нам нельзя его получить? – устройство, на которое указала Скади, было Бретту знакомо. Рыбаки частенько о нем вздыхали. Курсопрокладчик, именовали его моряне. Это устройство ориентировалось по сигналам с фиксированных морянских станций.
   – Оно слишком сложное и его обслуживание дорого обходится. У вас просто нет для этого нужного оборудования.
   Эти разговоры он слыхал и раньше. Островитяне в них не верили, но Скади, очевидно, верила.
   – Поверхность, – объявила Скади.
   Судно вырвалось на поверхность, подняв длинную волну, которая прокатилась под ними. Вода каскадом струилась по плазу.
   Бретт закрыл глаза руками. Пронзительный взрыв света обратил его глаза в два пылающих угля внутри черепа. С громким стоном он уткнулся лицом в колени.
   – Что-то стряслось? – спросила Скади. Она не обернулась к нему, так как была занята, выходя подводные крылья для плавания на поверхности и увеличивая скорость.
   – Это мои глаза, – ответил Бретт. Он проморгался, медленно привыкая к свету. Слезы струились по его щекам. – Сейчас уже лучше.
   – Хорошо, – откликнулась она. – Тебе надо смотреть, что я делаю. Лучше всего вывести грузовоз параллельно волнам, а потом, когда увеличишь скорость, свернуть перпендикулярно. Я мигом проложу курс, как только мы разгонимся. Посмотри назад, нет ли погони.
   Бретт обернулся назад и посмотрел вдоль следа на волнах, внезапно осознав, насколько быстро они движутся уже сейчас. Большой грузовоз прыгал и подскакивал, затем внезапно ход его выправился, и раздалось тоненькое поскуливание водородных двигателей, возносящих судно над волнами.
   – Восемьдесят пять узлов, – сообщила Скади. – За нами еще не гонятся?
   – Я никого не заметил. – Бретт утер глаза. Боль почти утихла.
   – Я на экранах тоже никого не вижу, – сказала девушка. – Должно быть, они сообразили, что это безнадежно. Все остальные суда в гавани хоть чем-то, да загружены. А у нас нет груза, зато есть полные баки.
   Бретт посмотрел вперед и смигнул от боли, когда отраженный от воды солнечный свет брызнул ему прямо в глаза.
   – Пеленгатор справа от тебя, вон та зеленая панель, – сказала Скади. – Посмотрим, сможешь ли ты поймать сигнал Вашона.
   Бретт повернулся к пеленгатору. Он сразу же увидел, что это более сложная модель, чем та, на которой он учился работать у Твиспа, но все циферблаты были подписаны, и в дуге частот легко было ориентироваться. Бретт моментально поймал сигнал. Знакомый голос Вашонского диктора, вещающего на рыболовный флот, раздался из динамиков над головой.
   – Всем прекрасного дня для рыбной ловли и больших уловов. Крупный косяк рыбы мури в квадранте девятнадцать. – Бретт убрал звук.
   – Что такое «квадрант девятнадцать»? – спросила Скади.
   – Местоположение относительно Вашона.
   – Но ведь остров движется, когда дрейфует!
   – Рыба тоже, а остальное не имеет значения.
   Бретт склонился над датчиками, зафиксировал сигнал и отчитал координаты.
   – Вот твой курс, – сказал он, указывая на пеленгатор. – Это ориентиры по солнцам или по компасу?
   – По компасу.
   – По допплеровскому дальномеру это пятьсот девяносто километров. Далековато!
   – Семь с половиной часов пути, – ответила Скади. – Мы можем двигаться полных десять часов без остановки на дозаправку. И в дневное время можем регенерировать собственный водород из морской воды. Но если нас догонят или попытаются отрезать от заправочной станции, мы сядем на воду, как криксы.
   – А они могут это сделать?
   – Я уверена, что попытаются. У нас по курсу четыре станции.
   – Нам понадобится еще горючее, – сказал Бретт.
   – А они вдобавок будут искать нас снизу.
   – Как насчет одного из малых островов?
   – Я вчера видела последний график течений. Вашон к нам ближе всех остальных сотен на пять километров.
   – А почему я не могу набрать аварийную частоту и сообщить в Вашон все, что нам известно? Все равно же придется посылать сообщение, – предложил Бретт.
   – А что нам известно? – переспросила Скади, выправляя курс. Грузовоз слегка покачнулся, карабкаясь на одну из периодических высоких волн.
   – Мы знаем, что Верховного Судью удерживают против его воли. Мы знаем, что мертвых островитян полным-полно.
   – А как насчет его подозрений?
   – Это его подозрения, – ответил Бретт. – Но не кажется ли тебе, что он заслуживает быть услышанным?
   – Если он прав, только подумай, что начнется, если острова попытаются вернуть его силком!
   – Они убьют его? – Бретт ощутил комок в горле.
   – Где-то ведь есть люди, которые убивают, – ответила Скади. – Гуэмес тому доказательство.
   – Посол Алэ?
   – Мне сдается, Бретт, что Гастингс и Лонфинн приглядывают за ней, чтобы она не сделала чего-нибудь опасного для них. Мой отец был очень богат. Он часто предупреждал меня, что это создает опасность для всех, кто его окружает.
   – Но я могу просто вызвать Вашон и сказать, что я жив и возвращаюсь, сказал Бретт и тут же покачал головой. – Нет. Для тех, кто подслушивает…
   – А ведь подслушивают, – кивнула она.
   – Это все равно, что выдать всю нашу историю прямо сейчас, – вздохнул он. – Что будем делать?
   – Направляться на пусковую базу, – ответила она. – А вовсе не на двадцать вторую станцию.
   – Но ты же сказала судье Килю…
   – А если его принудят заговорить, нас будут искать не в том месте.
   – Но почему именно пусковая база? – спросил он.
   – Ее не контролирует ни одна группировка, – объяснила Скади. – Это часть нашей общей мечты – вернуть гибербаки с орбиты, где их оставил Корабль.
   – И все-таки это морянский проект.
   – Целиком морянский. Вот там мы все и расскажем. И нас услышат все. И все узнают, что вытворяет кучка людей.
   Бретт уставился прямо перед собой. Он знал, что должен восторгаться их спасению. Он находился на самом большом судне, которое когда-либо видел, и оно неслось над волнами на скорости более восьмидесяти узлов – быстрее, чем ему когда-либо доводилось. Но неизвестность мучила его. Киль морянам не доверял. А Скади была морянкой. Искренна ли она с ним? И те причины, по которым она предпочла избегать радиосвязи – истинны ли они? Он взглянул на Скади. По какой другой причине она могла помочь ему сбежать?
   – Я вот все думаю, – промолвила Скади. – Если никакого сообщения не было, твоя семья сходит с ума от беспокойства по тебе. И твой друг Твисп. Вызывай Вашон. Мы прорвемся. Может, все мои подозрения – просто глупость.
   Он увидел, как ее горло дернулось в судорожном глотке и припомнил слезы, пролитые ею над сваленными в кучу телами островитян.
   – Нет, – сказал он. – Мы поплывем на твою пусковую базу.
   И снова Бретт сосредоточился на морской поверхности перед ними. Два солнца вздымали из волн теплые испарения. Когда он, будучи гораздо моложе, впервые увидел остров с борта судна, эти испарения были полны для него клубящихся образов. Длинноусые морские драконы кружились над океанской поверхностью, гигантские мури и рыбы-поскребучки. Но эти образы были всего лишь игрой отраженного от воды света в клубах испарений. Бретт ощутил тепло на своих руках и лице. Он подумал о Твиспе, о том, как он откидывается назад, привалясь к борту и подставляет теплу свою волосатую грудь.
   – А где эта база? – спросил Бретт.
   Скади потянулась к маленькому верньеру возле экрана и повернула его. Клавиатура с цифрами и буквами засветилась изнутри. Скади набрала сначала HF-i, затем LB-1. На экране высветилось 141.2, затем появился пучок линий, расходящихся от общего фокуса. Ярко-зеленое пятно плясало по краю широкой дуги. Скади указала на него.
   – Это мы. – она показала на окончание дуги. – мы направляемся сюда курсом один-сорок один и два. – Затем она кивнула в сторону циферблата с красной стрелкой, расположенного прямо на панели перед ними. Стрелка стояла на 141.2.
   – И это все?
   – Все? – улыбнулась Скади. – Да вокруг всей Пандоры сотни передающих станций, целый производственный и обслуживающий комплекс – и все они работают на то, чтобы мы добрались отсюда сюда.
   Бретт взглянул на экран. Линии перемещались, пока ярко-зеленое пятно не заняло место на курсе. 141.2 по-прежнему горело в левом нижнем углу экрана.
   – Если нам понадобится сменить курс, он подаст звуковой сигнал и покажет новые цифры, – пояснила Скади. – Он нацелен на базу.
   Бретт посмотрел на воду, на след от судна, расплескиваемый волнами, и подумал, как бы пригодилось такое устройство Вашонскому рыболовному флоту. Солнце жарко светило на него сквозь плаз, но воздух был хорошим. Свежий морской воздух поступал через систему вентиляции. Скади Ванг была рядом, и внезапно Пандора перестала казаться ему тем жестоким противником, которого Бретт себе всего представлял. Даже если это место и было смертоносным, в нем была и своя доля красоты.

   Единая мера человечности определяет все попытки исправить сотворенное зло. Понять, что сотворенное есть зло – значит совершить решающий шаг.

Из дневников Раджи Томаса

   Тень Паниль прикрыл мертвую муть. Он вымыл руки спиртом в тазике возле операционной каталки. Отовсюду слышалось клинк – это стальные инструменты лязгали о поднос. От нескольких групп поглощенных работой докторов и медтехников исходили односложные команды и восклицания. Паниль посмотрел через плечо на длинный ряд таких же каталок посреди комнаты; возле каждой из них было полным-полно врачей. Кровавые пятна покрывали их серую униформу, а взгляды поверх масок с каждым часом делались все более усталыми и безнадежными. Из всех уцелевших только двое избежали физических травм. Паниль напомнил себе, что травмы бывают разные. Что сотворило пережитое с их рассудком… Паниль сомневался, можно ли назвать их уцелевшими.
   Муть, которого прикрыл Паниль, умер под скальпелем от недостатка крови для переливания. Медицинская служба не была подготовлена к приему такого количества истекающих кровью. Он услышал, как у него за спиной Карин Алэ сбрасывает снятые перчатки.
   – Спасибо за ассистирование, – сказала она. – Жаль, что ему не удалось выжить. Он был почти спасен.
   Паниль смотрел, как одна из групп вывозит каталку по направлению к послеоперационной палате. Ну хоть кому-то удалось. А один из его людей сказал, что они собрали вместе несколько рыбацких лодочек, которым удалось удрать прочь. Паниль потер глаза и тут же пожалел об этом. Их обожгло спиртом, и слезы хлынули ручьем.
   Алэ взяла его за плечо и отвела к раковине возле люка. Кран у раковины был расположен высоко, так что Тень смог засунуть голову под струю воды.
   – Пусть вода промоет глаза, – посоветовала Алэ. – Поморгай, это тоже поможет.
   – Спасибо.
   Она вручила ему полотенце.
   – Расслабься, – сказала она. – Это был последний пациент.
   – Как долго все это продолжалось?
   – Двадцать шесть часов.
   – И скольким удалось выжить?
   – Не считая тех, что в шоке, человек девяносто в послеоперационной еще дышат. Несколько сот отделались легкими травмами. Не знаю. В любом случае меньше тысячи, а шестерых еще оперируют. Ты веришь тому, что нам рассказал последний пациент?
   – Насчет субмарины? Учитывая обстоятельства, трудновато будет списать это на бред или галлюцинации.
   – Он был в полном сознании, когда его нашли. Ты видел, что ему удалось сделать со своими ногами? Скверно, что ему не повезло выжить; он старался больше других.
   – Обе ноги оторваны ниже колена – и он сумел самостоятельно остановить кровотечение, – вздохнул Паниль. – Не знаю, Карин. Похоже, я просто не хочу ему верить. Но верю.
   – А как насчет его слов, что субмарина перевернулась кверху брюхом прежде, чем нырнуть? – спросила Алэ. – Может, это значит, что кто-то потерял контроль над управлением? Безусловно, ни один морянин не сделал бы такого намеренно.
   – Этот пациент, – Паниль махнул рукой в сторону каталки, – утверждал, что морянская субмарина намеренно потопила их остров. Он сказал, что видел все как было, что субмарина направилась прямиком к их центру, и…
   – Это была островитянская субмарина, – настаивала Карин. – Должна быть.
   – Но он же сказал …
   Карин глубоко вдохнула и выдохнула.
   – Он ошибся, дорогой мой, – сказала она. – И чтобы избежать серьезных неприятностей, мы должны это доказать.
   Они оба посторонились, когда двое медбратьев вывезли каталку с покойным через люк, ведущий в сторону морга. Карин произнесла слова, которым, по мнению Паниля, предстояло сделаться официальным заявлением морян:
   – Это же муть. Их органы функционируют не вполне исправно даже в нормальных обстоятельствах.
   – Ты проводишь слишком много времени в обществе Гэллоу, – отрезал Паниль.
   – Но ты только посмотри, с чем нам пришлось иметь дело, – сказала она почти шепотом. Панилю это не понравилось, не понравился ему и оборот, который приняла беседа. Усталость и потрясение вызвали к жизни ту сторону натуры Карин, которую он не знал прежде.
   – Недостающие конечности, лишние конечности, неправильно размещенные конечности. – Карин жестом изобразила в воздухе некую загадочную фиоритуру. – Как их медики анатомию учат, у меня в голове не укладывается. Нет, Тень, это должна оказаться островитянская субмарина. Какие-то их внутренние разборки. Да что мы можем выиграть таким образом? Ничего. Давай-ка мы с тобой пойдем выпьем. Выпьем и все забудем? Что скажешь?
   – То, что он описывал, не было островитянской субмариной, – настаивал Паниль. – То, что он описал – это субмарина для работы в толще келпа, с резаками и манипуляторами.
   Карин отвела его в сторонку, словно мамаша непослушного ребенка во время БогоТворения.
   – Тень! Ты ерунду говоришь. Если это моряне утопили остров, зачем тогда трудиться, высылать спасательные команды? Почему бы просто не дать им умереть? Нет, мы надрывались что есть сил, чтобы спасти, кого только возможно. Хотя это и ни к чему.
   – Что значит «это ни к чему»?
   – Ну ты же видел их, видел, в каком они состоянии. Даже самые здоровые из них голодают. Кожа да кости. Они выглядят, как старая мебель.
   – Значит, мы должны их накормить, – сказал Паниль. – Райан Ванг не для того развил крупнейшую пищевую промышленность в истории, чтобы люди умирали с голоду.
   – Накормить их легче, чем хоронить, – отозвалась Алэ.
   – Они же люди! – взорвался Паниль.
   Быстрый взгляд Алэ метнулся от Паниля к медицинским бригадам и обратно. Губы ее дрожали, и Паниль с изумлением понял, что она еле-еле удерживает себя в руках.
   – Может, этот пациент и муть, – настаивал Паниль, – но он не дурак. Он рассказал то, что видел, и сделал это абсолютно ясно.
   – Я не хочу ему верить, – возразила Алэ.
   – Но ты веришь. – Паниль обнял ее за плечи.
   Алэ вздрогнула от его прикосновения.
   – Нам надо поговорить, – сказала она. – Ты меня не проводишь до моей квартиры?
   Они поехали труболетом. Голова Алэ покоилась на плече Паниля. Она слегка всхрапнула, покачнулась и прижалась еще теснее. Панилю нравилось ощущение того, как тепло ее тела просачивается в его собственное. Когда их кабинка начала поворачивать, он покрепче ухватил Алэ, чтобы движение кабинки не разбудило ее, а сам тем временем задумался. Карин хотела поговорить. А может, и убедить? И как же она будет его убеждать? Может, собственным телом?
   Паниль решил, что эта мысль недостойна его. Он ее отмел.
   «Двадцать шесть часов в операционной», подумал он. Вскоре Алэ предстоит столкнуться с политикой, которая потрудней хирургии. Он уже заметил, какими темными кругами бессонные ночи обвели прекрасные глаза Алэ. По крайней мере за одно Паниль был благодарен этим часам в операционной: они вновь разбудили в Алэ врача – ту часть ее личности, которая за время ее короткой связи с Райаном Вангом превратилась едва ли не в привидение. Хотя она оставалась бодрствующей и готовой ко всему во все время Гуэмесского кошмара, Алэ заснула еще прежде, чем за ними закрылся люк транспортной кабинки. И он видел, как мрачнели ее глаза над маской по мере того, как островитяне один за одним умирали под скальпелем.
   – Они такие хрупкие, – сказала она. – Такие слабые!
   Донорская кровь закончилась через два часа. Плазма и кислород – через шестнадцать. Ассистирующие хирурги предложили простерилизовать морскую воду и использовать ее вместо плазмы крови, но Алэ отказалась.
   – Пользуйтесь знакомыми средствами, – сказала она. – Сейчас не время для экспериментов.
   Рука спящей Алэ обняла Паниля за талию и притянула его поближе. Ее волосы пахли антисептиками и потом, но эта смесь запахов успокаивала его, потому что принадлежала ей. Ему нравилось, как ее волосы щекочут его голую шею. Собственные его волосы так пропитались потом, что Паниль был рад, что носит их заплетенными. Ему хотелось под душ даже больше, чем в постель. Паниль понял, что задремал, когда кабинка вздрогнула и остановилась. На панели над их головами высветилась надпись: организация и Распределение.