Гир Майкл. Люди огня

   В вечернем морозном воздухе застыл медленный голос Зрящего Видения Волка:
   — Надеяться.

Глава 17

   — Кажется, тебя что-то заботит, девочка моя.
   Волшебная Лосиха быстро взглянула в глаза матери, а потом снова уставилась вдаль. Горные склоны уже слабо зазеленели, постепенно расставаясь с коричневыми тонами осени. Кусты шалфея казались синими на фоне красноватого песчаника. В вышине простиралось, предвещая весну, кристально прозрачное голубое небо.
   — Я все думаю о том, что мне Два Дыма рассказал… про Зрящих Видения.
   Стучащие Копыта вздохнула и присела рядом с дочерью, радуясь теплым лучам солнца:
   — Я уж не раз замечала, как ты в никуда глядишь да думаешь о своем. Едва тебе кажется, что на тебя никто не смотрит, ты погружаешься в раздумья. Может, расскажешь, что у тебя на душе?
   — Я всегда думала, что моим первым мужчиной будет Ломает-Рог. А потом я встретила Маленького Танцора. Я его так люблю… во мне все так и пылает. Никогда не думала, что смогу так полюбить мужчину… Он такой… такой нежный, всегда обо мне думает, а обнимает так, как будто я — самое прекрасное во всем мире!
   — Видела я.
   — Но он меня пугает. В нем живет что-то, чем он не может делиться со мной. Что-то, что превосходит мое понимание.
   — И что же сказал об этом Два Дыма? Ты говоришь, он сказал тебе что-то про Маленького Танцора?
   — Он мне однажды рассказал о том, как Сила использует людей в своих целях… как орудия, которыми пользуются только один раз, а потом отбрасывает их прочь. В пример он привел дротик — как его старательно мастерят, а потом мечут в какого-нибудь зверя. Ты ведь знаешь, что с дротиками бывает. Иногда они летят мимо цели и попадают в камень. Тогда наконечник ломается, древко раскалывается. И все! А иногда они теряются в снегу или в густой траве — и остаются там навсегда, пока не сгниют.
   По ее голосу было понятно, какую боль причиняет ей этот печальный образ.
   — А ты думаешь, что Сила Маленького Танцора настолько велика?
   — Да, мама. Я думаю, что его Сила даже больше, чем он сам осознает. То, что произошло, когда мы охотились на овец, было всего лишь предзнаменованием. Я ведь и раньше видела, как овец в ловушку загоняют. Ты не хуже меня знаешь, что они уже приготовились прыгнуть в сторону. А он Видением повел их в ловушку.
   Вот с того дня я и стала следить за бердаче. Он обычно сидит себе в глубине пещеры и помалкивает, но глаз с Маленького Танцора не спускает. А когда Танцора глубокой ночью посещают Видения, Два Дыма просыпается, хотя и спит далеко от нас, и задумчиво глядит на спираль на стене или на волка. Я в это время тоже просыпаюсь. Я не знаю, догадывается ли об этом Маленький Танцор, но Два Дыма все время следит за ним, зажмурив для виду глаза.
   Я его об этом спросила. Он странно так мне улыбнулся, как будто у него сердце разрывалось от боли, и сказал, что бердаче чувствуют присутствие Силы, что они живут между двух миров. — Молодая женщина пожала плечами. — А больше он мне ничего говорить не хочет. Погладит только меня по плечу, будто старший брат, и уйдет прочь.
   Стучащие Копыта обняла дочь за плечи:
   — Да, я тоже думаю, что Маленький Танцор обладает Силой. Но по-моему, он сам способен о себе позаботиться. Меня гораздо больше моя дочь беспокоит. Как ты считаешь, стоит ли из-за него мучиться? Будешь ли ты счастлива?
   Волшебная Лосиха взглянула в добрые карие глаза матери:
   — Я… я думаю, что буду. Мама, он станет великим человеком. Я это чувствую. Может, даже таким же великим, как Первый Человек, который вывел Племя из Первого Мира в этот.
   — Но ведь легенды говорят, что Первый Человек избегал женщин, — напомнила Стучащие Копыта.
   Ее дочь снова устремила взгляд на горные хребты, вздымавшиеся один за другим до голубевшего горизонта:
   — Теперь, если Сила позовет его, что ж… Я предупреждена. — Она наклонила голову. — У меня есть время подготовиться. И когда бы это ни случилось, все равно то время, что мы проживем вместе, навсегда останется со мной, так ведь? Скажи, ведь если бы ты знала, что случится с отцом, что бы ты сделала? Неужели бы ты отвернулась от него?
   Мать задумчиво смотрела на нее:
   — Кто бы мог подумать, что дети нынче так быстро взрослеют. В твоем возрасте, когда я впервые вышла из менструального вигвама, у меня была одна забота — перепробовать всех мужчин, понять, какой смысл в совокуплении. Я хотела, чтобы как можно больше моих подружек мучилось от ревности. Я стремилась выйти замуж за самого красивого из тех мужчин, что меня окружали. А ты вот теперь волнуешься из-за одного-единственного и хочешь понять, что он сделает с твоей жизнью. Большинство девушек в твоем возрасте слишком сосредоточены на себе, чтобы думать о будущем. — Она помолчала, наморщив лоб. — А может, это потому, что у тебя был только один мужчина? Может быть, тебе просто не хватает опыта? А? Не может такого быть? Ты полностью сосредоточилась на Маленьком Танцоре, потому что здесь это единственный мужчина, который…
   — Нет. — Дочь упрямо покачала головой. — Я об этом думала. Я думала обо всем, что мы с Танагер и со Сверчком собирались сделать, когда вырастем. Иногда по ночам я не сплю, смотрю на отблески костра на потолке и пытаюсь представить себе, какого бы мне мужчину хотелось. Я не имею в виду здесь — а вообще во всем Племени Красной Руки. Ломает-Рог всегда нравился мне больше остальных. Но по сравнению с пылким Маленьким Танцором, Ломает-Рог — просто тлеющий уголь. Он по-прежнему мне нравится, и, если Маленький Танцор покинет меня, я, может быть, приду к нему. Но Танцор не такой, как все.
   — Каждый мужчина — не такой, как все, — язвительно напомнила ей мать.
   — Нет, я серьезно говорю. Он такой… ну, такой добрый. Он много страдал. Скажи мне, что ты видишь, когда смотришь ему в глаза?
   Стучащие Копыта заерзала от неловкости. Она немного подумала, а потом ответила:
   — Да, я понимаю, что ты хочешь сказать. Я то же самое вижу в глазах его отца. Но на Голодного Быка я могу положиться. Он не сделает мне больно. Он вполне взрослый человек — знает, чего он хочет, знает, что будет делать завтра, что через год… Он умеет поставить себя на место других людей… понимает, что нельзя причинять другим того, что его заставили перенести. А я знаю мужчин, которые именно так и поступили бы — отыгрались бы на ком-нибудь за свою боль. Кровавый Медведь повел бы себя таким образом. Он заставил бы заплатить жизнью того, кто его обидел.
   — Маленький Танцор на это не способен. Он не сделает мне больно.
   — По своей воле — конечно нет. — Стучащие Копыта пододвинулась поближе и взяла дочь за руки. — А вот интересно, как он поступит, если Сила позовет его?
   Волшебная Лосиха с трудом сглотнула и пожала плечами. Ей было приятно ощущать тепло материнских рук.
   — Я думаю, он и сам этого не знает. Я его спрашивала, и он говорит, что Сила его не позовет. Он это все время повторяет.
   — Как будто сам себя убедить хочет, да?
   Сердце упало в груди Волшебной Лосихи.
   — Кровь и навоз! Надеюсь, что нет!
   Но в глубине души она знала, как станет жить. Она будет радоваться каждому мгновению, прожитому вместе с ним, навсегда запомнит каждую его улыбку… А если Сила все-таки одержит верх? Что ж, тогда придется узнать, каково лететь вниз по отвесному склону… Лишь бы только Вышний Мудрец дал ей тогда силу выполнить свое намерение!
   — Знаешь, — Стучащие Копыта запнулась, подбирая слова, — все начинают беспокоиться. Когда Маленький Танцор видит по ночам Видения и кричит, он будит детей. Шутки-Шутит и Луговая Тетерка очень беспокоятся.
   — Просто они живут на новом месте, привыкают к новому образу жизни. Мы все зажаты в этой тесной пещерке, а зима, кажется, никогда не кончится…
   — Конечно, мы все друг от друга устали. Но в общем напряжении в значительной степени повинен Маленький Танцор. — Стучащие Копыта поджала ноги. — Два Дыма говорил со мной. Он не глуп, и он чувствует, что беда не за горами. Ты ведь и сама это чувствуешь, дочка. Разве нет?
   — А что… что сказал Два Дыма?
   Стучащие Копыта слегка подняла голову и покрепче обняла дочь:
   — Послушай, что я скажу, да припомни, что я никогда тебя не обижала. Ты ведь с этим согласна? Ты ведь знаешь, что ты — самое дорогое, что…
   — Знаю, мама.
   — И ты знаешь: если я даю тебе совет, так это потому, что я искренне уверена — это тебе пойдет на пользу. И тебе ничего не надо менять, если ты не хочешь.
   Волшебная Лосиха кивнула, чувствуя себя все более несчастной.
   — Два Дыма считает, что Маленькому Танцору нужно сходить повидать Белую Телку. Подожди! Выслушай меня до конца! Два Дыма думает, что Белая Телка сможет помочь ему найти свой путь в жизни — путь к Силе. Что если Маленький Танцор так и будет отталкивать ее, его душа разорвется пополам. Придет время, когда ты должна будешь отпустить его. Ты подумаешь об этом?
   Она снова кивнула, с трудом сдержав рвавшийся из души вопль.
 
   Кровавый Медведь лежал на спине и дергал мозолистой рукой свою длинную косу. Другой рукой он тыкал в потрепанный бок Волчьей Котомки ивовым прутом. Состроив на лице гримасу, он насмехался над талисманом своего племени. Что же это такое? Его вигвам казался ему тесным, душным и скучным. Всю эту зиму он скучал и злился, нетерпеливо ожидая весну и яркий свет солнца.
   Волчья Котомка по-прежнему покоилась на своем треножнике. В вигваме, как и в мыслях Красной Руки, она занимала самое почетное место. Кровавый Медведь досадливо нахмурился. Волчья Котомка изменилась, она и выглядела как-то иначе… поношенной и… да, мальчишка правду сказал — холодной.
   С того самого дня, когда он ушел от Белой Телки, он раздумывал о словах юноши и о его привязанности к талисману. Белая Телка знала и чувствовала нечто такое, что ему было никак не понять до конца. Именно поэтому ее пророчество пугало его. В тот миг, когда этот юный глупец из Низкого Племени Бизона подошел к Волчьей Котомке, воздух как будто заискрился. Он сидел почти что между ними и испытал это ощущение — странное покалывание по всей коже, как бывает, когда молния через миг ударит в горный хребет на расстоянии пары бросков дротика от человека.
   Вдобавок к остальным неприятностям, Стучащие Копыта взял под свою защиту охотник из Низкого Племени Бизона. Как его звали? Голодный Бык, что ли? Он осмелился пойти против него, осмелился вызвать его на бой из-за женщины! И она с радостью согласилась на это! За такое оскорбление необходимо отомстить. Правда, у него у самого сердце забилось от восторга, когда Стучащие Копыта встала перед острием его дротика и прямо посмотрела ему в глаза. Она была великолепна — красивое гордое лицо, развевающиеся по ветру густые черные волосы… Что за неукротимая женщина! И какая храбрая — на все была готова, лишь бы твердый член Кровавого Медведя не лишил девственности ее сумасбродную дочь!
   Но какую цену имела тугая девственность дочери по сравнению с гордостью и отвагой, светившимися в глазах матери? Любой мужчина может укротить большеглазую девушку и приспособить к своим потребностям, но вот Стучащие Копыта… Не сводя глаз с Волчьей Котомки, он задумчиво улыбнулся. Да, подчинить такую женщину своей воле — это большое удовольствие!
   Он зарычал и злобно ударил Волчью Котомку, которая закачалась на шнурах. Даже треножник слегка покачнулся. Его обрубленный мизинец снова обожгла боль.
   «И ведь все уже готово было! Если бы Стучащие Копыта не вмешалась, я проткнул бы старуху, и мы убили бы Низких Людей Бизона. Тогда мне достались бы и мать, и дочь. Эта старая ведьма, Белая Телка, больше не мешала бы мне, а глупый Голодный Бык кишками бы почувствовал, как остер мой дротик».
   Но все так стремительно переменилось… Охотник отвел в сторону его дротик, и с этого мгновения…
   «Не беспокойся, Кровавый Медведь, — эхом зазвучали у него в голове слова Белой Телки. — Ты — конченый человек. Какое-то время у тебя еще есть. Ты еще сможешь обманывать себя, наслаждаться властью… Но Сила не с тобой… »
   Он вспомнил странное покалывание, которое он ощутил, когда юноша подошел к Волчьей Котомке. Как странно заблестели тогда глаза мальчишки… да и вообще много странного случилось в тот день. Это был «поворотный день», сказала старуха. А что, собственно, в этот день повернулось?
   Он все больше углублялся в свои раздумья, ворочался на постели, стараясь устроиться поудобнее. Ну, во-первых, обернулось так, что Белая Телка обладает большой властью. Он со злобным ворчанием признал правильность этой мысли. Слишком большой властью обладает старая ведьма в Племени Красной Руки! Надо найти способ от нее избавиться.
   Нельзя забывать и о Низких Людях Бизона, что выжидали на своих равнинах удобного случая, чтобы, подобно урагану, налететь на Бизоньи Горы и Племя Красной Руки.
   — Эй-эй-эй! — Незнакомый голос нарушил вечернюю тишину. — Это я в селение Красной Руки пришел?
   Кровавый Медведь скорчил еще раз рожу Волчьей Котомке и натянул на себя одежду из нежной телячьей кожи. Он вышел из вигвама и поднял руку, заслоняя глаза от ослепительного сияния заходящего солнца, заливавшего желтым светом снежные просторы.
   По глубокому снегу к нему медленно приближался какой-то человек. Согнувшись, он нес на спине тяжелый мешок. Из закопченных вигвамов вокруг на крик выходили люди Племени. Пришелец опирался на тонкий деревянный посох торговца, загнутый на конце и украшенный разноцветными перьями и погремушками.
   — Три Погремушки! — закричал Кровавый Медведь, прыгая и размахивая руками. — Что привело тебя в селение Красной Руки так рано? Тропы едва-едва начали оттаивать.
   Торговец глубоко вздохнул, переводя дух, выбрался наконец на утоптанный снег посреди селения и осторожно зашагал по скользкой поверхности.
   — Равнины мне больше не кажутся безопасными. Слишком много там всяких странностей нынче происходит. В прошлом году до нас дошли слухи, что один торговец из Племени Раздробленной Скалы был убит воинами Низкого Племени Бизона. А другого, из Племени Бизона Огненного, они избили и отняли его мешок. Он от них едва живой ушел. Этот их новый Зрящий Видения — странный человек. Понять нельзя, что он задумал, зачем…
   Кровавый Медведь отвернулся и хлопнул в ладоши:
   — Зеленый Рог! Пусть Танагер принесет мне в вигвам похлебки. Да поставь жариться оленину. Три Погремушки надо накормить. Он принес свежие новости! Да пусть Сверчок принесет еще дров для моего костра.
   Обращаясь к торговцу, он произнес:
   — Заходи в мой вигвам и грейся. Племя Красной Руки приветствует тебя. Будь в нашем селении как дома.
   Люди вокруг начали перекликаться, засуетились, забегали… Всем хотелось услышать последние новости.
   Три Погремушки улыбнулся, хотя его щеки, казалось, одеревенели от холода. На его косичках от дыхания на рос толстый слой инея. Воротник его шубы совсем за индевел, под густым слоем инея не было даже видно, каким прекрасным лисьим мехом подбит капюшон.
   Бритый Баран и He-Потеет уже переминались с ноги на ногу у входа в вигвам Кровавого Медведя. Один Бросок и Мокрый Дождь, держась за руки, пришли с другого края селения и возбужденно переговаривались. Зеленый Рог вышла из своего вигвама, держа искривленными от старости пальцами мех с дымящейся похлебкой.
   — Заходи, обогрейся. — Кровавый Медведь отмахнул входной клапан и указал гостю почетное место рядом с Волчьей Котомкой.
   Кто-то сразу же поднес торговцу мех с дымящейся похлебкой, и тот начал жадно пить. На деревянном подносе появилось горячее жареное мясо.
   Выполнив долг гостеприимства, Кровавый Медведь обвел взглядом вигвам, наполнившийся людьми. Старейшины сидели, плотно прижавшись друг к другу плечами. На их лицах было написано нетерпение; они не сводили глаз с Трех Погремушек, с трудом выжидая, когда же он наконец наестся, напьется и согреет руки у огня.
   — Рассказывай все, — произнес с широким жестом Кровавый Медведь, как только Три Погремушки поставил пустую роговую плошку на землю и вежливо рыгнул. — Ты сказал, что в прошлом году был убит торговец из Племени Раздробленной Скалы?
   Слушатели раскрыли рты от изумления и в знак ужаса прикрыли их ладонями.
   Три Погремушки кивнул и достал из мешка свою каменную трубку. Он тщательно набил ее корой красной ивы и выхватил из костра полуобгоревшую веточку, чтобы прикурить. Затянувшись, он передал трубку Кровавому Медведю. Трубка пошла по кругу — каждый затягивался и передавал ее соседу.
   — Подробностей я не знаю. Весть об этом я услышал среди Племени Остриженных Волос. Их вождь, старый Жирный Пес, не слишком-то хорошо отзывается о Низких Людях Бизона, несмотря на то что его мать была родом из этого племени. Как бы то ни было, пусть поразит меня молния, если я неправильно передаю то, что слышал. Но Жирный Пес рассказал мне кое-что еще. Он говорит, что Тяжкий Бобр утверждает, будто его духи послали ему Видение, сообщающее, что вся старая Сила — зло. Значит, и та Сила, что покровительствует торговцам, — тоже. Он сказал своим воинам, что у встретившихся торговцев они могут безбоязненно отнимать все, что захотят, И по-видимому, торговец из Племени Раздробленной Скалы — я с ним встречался; звали его Птица Сойка — не пожелал отдать воинам из Низкого Племени Бизона свой мешок. Своим посохом он ударил по лицу одного из них. Это так разозлило воинов, что они тут же пронзили его дротиками и бросили гнить на солнце, забрав с собой мешок.
   Среди старейшин поднялся сдерживаемый гул негодования. Лица приняли сердитое и озабоченное выражение.
   Кровавый Медведь задумчиво щурился на огонь:
   — Неужели этот дурак не понимает, что он прекратил всякую торговлю вдоль горной гряды? Как он теперь собирается добывать кремень с Реки Ножей? Кто принесет ему эту соленую штуку с юга — помнишь, ты меня однажды угостил? Как люди будут теперь узнавать новости? Неужели торговцы будут теперь обходить горы с запада?
   Три Погремушки пожал плечами:
   — Не знаю. Честно говоря, к западу от гор ходить нелегко. Местность очень неровная — то стена из песчаника, то огромный каньон, то высокая гора… Реки глубже, и переправляться через них гораздо опаснее. Труднее находить воду… да и людей, что там живут, я не всех знаю. Не знаю, отнесутся ли они с подобающим почтением к посоху торговца… понимают ли язык знаков…
   — А может, торговцы прямо через горы пойдут? — задумчиво произнес Один Бросок, указывая на юг. — Когда я был молод, я спустился туда. Там встречаются большие открытые долины. Правда, перевалы расположены высоко, тропы иногда теряются в лесу. Но пройти все-таки можно.
   Три Погремушки внимательно выслушал и согласно кивнул:
   — Да, можно и так пройти. Ты прав. А вот как ответить на твой вопрос — не знаю. Что до меня, то мне не хотелось бы на высокие вершины забираться. Я, наверное, попробую пройти другим путем — например, зайду на запад за горы и пущусь по тропе, что идет вслед за Сердитой Рекой Белой Воды до Серебряной Реки, а потом к океану, где Солнце-Отец погружается в море. Говорят, там торговля хорошо идет. Оттуда можно приносить морские раковины, копченую рыбу, хороший обсидиан…
   Конечно, я буду скучать по равнинам, по которым бродят бизоны, и по старым друзьям, но ведь и так все уже не то, что было. Племя Остриженных Волос прогнали к югу от Песчаной Реки. Племя Раздробленной Скалы опасается, как бы Остриженные Волосы не устремились на юг. Говорят, они даже воевали, чтобы решить, кто кого прогонит с родной земли. На мое племя — Племя Белого Журавля — напали Низкие Люди, Бизона, и нам пришлось переселиться далеко к северу от Великой Реки, чтобы избежать такой беды. Но там нам пришлось воевать с Людьми Маски, которые не были рады увидеть нас на своих землях. Племя Огненного Бизона, что живет на юге у Великой Реки, тоже подверглось нападению. Они поклялись отомстить обидчикам в следующем году, когда особым обрядом очистят своих юных воинов и снабдят дротики новой Силой.
   Из-за всех этих нападений и сражений мне не очень-то хочется бродить в одиночестве — ведь защищает-то меня лишь посох да Сила торговцев. Если Тяжкий Бобр внезапно умрет, а его кожа сморщится и сожмется — это, говорят, уготовано тем, кто обижает торговцев, — то я, может быть, снова буду ходить по равнинам. Но пока что ничего плохого с Тяжким Бобром не случилось, хоть его воины и убили торговца.
   — Может, тебе стоит пойти вдоль Великой Реки? — мягко спросил Кровавый Медведь. — Все идти да идти вниз, пока не дойдешь до Воды-Отца, а потом — до соленой воды?
   — Это, друг мой, длинный-длинный путь. Вдобавок я не знаю тех, кто живет по берегам Воды-Отца. Конечно, кое-что я про них слышал, потому что Племя Огненного Бизона ведет с ними торговлю — шкуры и сушеное мясо в обмен на рыбу, черепах и циновки из травы, — но язык их мне не известен, и я не знаю, уважают ли они посох торговца. Нет, я думаю, что пойду на запад, к Серебряной Реке.
   — Ну а с нами-то ты по-прежнему торговать будешь? — не удержавшись, спросила Зеленый Рог.
   Она раскачивалась из стороны в сторону, толкая соседей: ее старые ноги не выдержали долгого стояния и уснули. Но она все никак не могла заставить себя уйти — ведь торговец рассказывал такие удивительные вещи! Одному Первому Человеку известно, когда к ним еще раз придет торговец.
   Гость засмеялся, высвобождаясь из своих теплых одеяний — ему уже было жарко у костра.
   — С Красной Рукой я буду торговать по-прежнему. Правда, это мне не по пути будет — ну да ничего, сделаю крюк. Я могу сказать, что мне нужны ложки из рогов горных овец, лепешки из печеных кореньев, паста из сосновых семян да много чего еще… Посмотрим, чем этот поход закончится.
   — А как ты пойдешь? — спросил He-Потеет, потирая свой нос с горбиной.
 
   Три Погремушки сложил свою шубу и уселся на нее, вытянув ноги к огню. Вскоре от бобровой опушки мокасин пошел пар. Толстая бизонья кожа, из которой были сделаны подошвы, была насквозь промокшей.
   — Я, скорее всего, пойду вдоль гор на юг — до равнины. Потом поверну на запад, доберусь до истоков Сердитой Реки Белой Воды, а потом опять на запад. Не знаю, куда там идут тропы. Зеленый Молот — сын родного брата двоюродного брата моей сестры — хаживал туда, но он не вернется раньше осени. Может, мне стоило бы его дождаться, а потом пойти с ним вместе… но я хочу идти сейчас.
   Кровавый Медведь откашлялся и спросил:
   — А вот этот Тяжкий Бобр… Ты ведь его видел. Что ты о нем думаешь?
   Три Погремушки нахмурился и пристально смотрел в огонь, подбирая слова:
   — Я думаю, что он… как бы это сказать… какой-то Дух коснулся его. Он не такой, как все люди. Не знаю, что за Силой он обладает. Ведет он себя совсем не так, как те Зрящие Видения, кого я знавал… Он вовсе не похож на Белую Телку, которая живет вместе с Силой и знает все о том, как обратить ее в добро или во зло. Он… не подумайте, будто я сошел с ума… я думаю, он просто выдумал свою Силу. — Три Погремушки поднял глаза, наблюдая, какое впечатление его слова произвели на слушателей. — Знаете, это похоже на то, как если долго повторять одну и ту же ложь, в конце концов начинаешь верить в нее — хоть и знаешь, что это неправда.
   Всех присутствовавших охватило чувство неловкости, и люди смущенно заерзали на своих местах. Раз мышления торговца о Тяжком Бобре затронули очень больную тему. Ведь это Тяжкий Бобр швырнул Волчью Котомку в темноту. А что, если…
   — Если бы это было так, кто-нибудь наверняка разгадал бы обман, — усмехнулась Зеленый Рог. — Кто-нибудь непременно восстал бы против него и при помощи настоящей Силы лишил бы его власти, если бы его Сила была выдуманной.
   Торговец поднял вверх ладони:
   — Я не знаю, бабушка. Я так думал года два после того, как он начал Проклинать тех, кто шел против него. Я надеялся, что кто-нибудь его обличит, выведет его на чистую воду. Но никто его не обличил, а все, кого он Проклял, умерли… Может, у него и в самом деле есть Сила — а может, они сами заставили себя умереть.
   — Но ведь Вышний Мудрец поразил бы его, если бы он был лжецом! — горячо воскликнул Бритый Баран. — Сила не терпит, чтобы с ней шутили, — как ни один охотник не перенесет спокойно, если ему скажут, что он вместо добычи принес домой замороженное мясо!
   — Может, и так, — согласился Три Погремушки. — Я не хвалюсь, что много знаю о Силе, но вот что я знаю точно: ни один человек, о котором мне доводилось слышать, никогда еще не располагал на равнинах такой властью, как Тяжкий Бобр. Его воины свободно передвигаются от Песчаной Реки до Великой Реки. Когда охота не удается, они попросту грабят племена, у которых есть то, что им нужно.
   — Ну, нас-то они не очень торопятся грабить, — вставил He-Потеет, рассматривая наконечник дротика, который он достал из своей сумки. — Однажды они нас захватили врасплох, и мы урок усвоили. Теперь такое уже не повторится. Мы знаем тропы, а они нет.
   — Может быть, пока так оно и есть, — допустил Три Погремушки, — но я бы не слишком надеялся, что так будет продолжаться долго.
   — Почему же это? — спросил Один Бросок, склонив голову набок и внимательно слушая.
   Верхние мокасины уже подсохли, кожа начала подгорать. Разувшись, Три Погремушки заговорил тихо и рассудительно; все слушали, затаив дыхание.
   — Я думаю, что Тяжкий Бобр хочет обеспечить себе надежный тыл. Он ведет себя, как лось во время гона. Пока что ему удалось разогнать пятилетних соперников. Но тут он услышал, как в соседней долине ревет шестилетний, и это не дает ему покоя. Многие годы ходила шутка, что с Красной Рукой могут осмелиться воевать лишь сумасшедшие юнцы да придурки, наевшиеся мухоморов.