Страница:
Сила бурлила в ее жилах, придавая ей чудесную ловкость и увертливость: она Танцевала меж вражеских дротиков, окруженная врагами! Ее молниеносные удары обманывали бдительность противников, и их кровь лилась повсюду, где проносилась воительница. В бешенстве отчаяния они ринулись на нее все сразу — но при этом не могли метать дротики, чтобы не попасть в своих…
А Танагер все Танцевала, кружась, их гибель, и ее Песня звенела у них в ушах, перекрывая их беспорядочные вопли.
Наконец враги дрогнули и бросились бежать, рассыпаясь в разные стороны, стараясь скрыться от стремительной преследовательницы, а вслед за ней бежали Не-Потеет и остальные воины Красной Руки, подбирая с земли брошенные дротики и вонзая их в спины врагов…
Красная Рука неслась вперед, загоняя рассыпавшихся Низких Людей Бизона на узкие тропы и в чащу леса, где смерть настигала их одного за другим. Когда дротики кончились, воины Красной Руки стали разбивать черепа атлатлами.
Танагер остановилась, увидев, что последняя из ее жертв стонет у ее ног. Она перевела дух, вырвала из земли большой угловатый камень и с кряхтеньем подняла его над головой. Мужчина, лежавший на земле, повернулся, посмотрел на нее и, издав слабый стон, отрицательно замотал головой. В его глазах светилась мольба о пощаде. Она изо всех сил опустила камень на повернутое к ней лицо. Раздался хруст костей.
Наступила полная тишина. Даже лес молчал, как будто в нем не осталось ничего живого, только слабый ветерок вздыхал между деревьев. Танагер молча смотрела на мертвого воина.
Наконец она повернулась и пошла назад, тяжело дыша. На лугу принялась собирать дротики, вырывая их из рук мертвецов. Раненым, стонавшим и умолявшим о пощаде она решительно вонзала в сердце смертоносное острие.
Наконец она остановилась, глядя, как из леса один за другим с хохотом и радостными криками появляются воины из отряда He-Потеет. Приблизившись к ней, они притихли и, обведя недоумевающим взглядом усеянный мертвыми телами луг, боязливо уставились на Танагер.
Она наклонилась и окунула руку в кровь воина, лежавшего у ее ног. Затем выпрямилась и, заглянув по очереди в глаза каждому, высоко подняла кровавую ладонь к солнцу:
— Некогда нас называли Красная Рука. Под водительством Кровавого Медведя мы утратили право носить это имя.
С этими словами она плотно приложила окровавленную ладонь к груди, чтобы начавшая сворачиваться красная жидкость получше впиталась в хорошо выделанную кожу ее одежды.
— А отныне мы снова — Красная Рука!
Волшебная Лосиха с силой била по траве своей палкой-копалкой. Семена разлетались во все стороны, — правда, большая их часть летела мимо корзины. Голодный Бык заметил ее досаду и, выпрямившись, пошел к ней. Она опустилась на колени, свесив голову. Волосы, коротко остриженные в знак траура, щекотали ей затылок. В сердце была тоска, на душе — пусто и уныло. Она едва заметила, что Голодный Бык положил ей руку на плечо.
— Мы ведь всегда знали, что когда-нибудь это случится, — мягко произнес он.
Она покачала головой:
— Но не так же. Я никогда и подумать не могла, что это будет так.
В уголках ее глаз показались жгучие слезы обиды и разочарования; все вокруг расплылось неясными пятнами.
— Прошлой ночью. Между покрывал. Он ко мне даже прикоснуться не захотел. Оттолкнул меня. Сказал, что не может… из-за Видения. — Она жалобно шмыгнула носом. — Я его не узнаю. Он стал совершенно недоступен для меня. Он мне чужой.
Голодный Бык присел рядом с ней и крепко обнял:
— Он нашел свою Силу. Мы это постичь не способны. Два Дыма мне говорил…
— Два Дыма! Два Дыма! Только его имя я ото всех и слышу! Что, теперь только Два Дыма может с ним говорить? Я… я его ненавижу! Я все это ненавижу! Может, ему вообще лучше от нас уйти со своим бердаче! И с ним делить ложе!
— Тсс! Я знаю, ты на самом деле так не думаешь. — В голосе Голодного Быка зазвучало теперь его собственное беспокойство. — Ты просто рассержена. Злишься. Два Дыма всегда делал нам одно лишь добро. Он всех нас научил, как жить. Когда у тебя рождались дети, Два Дыма, а не кто другой, сидел рядом с тобой всю ночь, сочувствуя твоей боли. Два Дыма ухаживал за тобой, когда ты заболела после родов. Он всем сердцем любит тебя. А если бы он услышал, что ты сейчас сказала, это убило бы половину его души. Он ни в чем не виноват.
Она сердито посмотрела ему в лицо, еще сильнее мучаясь оттого, что понимала — он прав.
— Ну, ну, все это когда-нибудь да кончится.
Она покачала головой:
— Хорошо тебе, если ты так думаешь. Я чувствую, что он изменился. Насквозь. Как будто гной проник во все его существо.
Голодный Бык вздохнул:
— Может, и так. Но он был рожден для этого. Я, правда, никогда не думал, что оно так получится. Я всю жизнь старался держаться от Силы подальше. Никогда ее не понимал. Возможно, именно поэтому Белая Телка и принесла его мне. Может быть, именно такая жизнь ему и подходила.
Она взглянула на него, завидуя, что он провел с Маленьким Танцором больше времени, чем она. Эти воспоминания она даже разделить не может. Тут же ей стало стыдно за свои мысли, и она отвернула голову.
— Я все понимаю. Но ведь я тоже его люблю, — беспомощно развел руками Голодный Бык. — У меня тоже печаль лежит на сердце. Когда я должен был заботиться о нем, я весь погрузился в мое горе. Я слишком долго горевал после смерти Ветки Шалфея. Углубился в свое несчастье, вместо того чтобы присмотреться к его нуждам, помочь ему справиться с Видениями. А я вместо этого убежал и замкнулся в себе. — Он замолчал, а потом продолжил. — Знаешь, ведь это ты подарила ему величайшее счастье его жизни.
— А почему он сам так не считает?
— Потому что потрясение слишком свежо. А ты заранее мучаешься из-за того, что еще только может когда-то произойти!
— Я не вижу, чтобы что-нибудь к лучшему менялось Он сидит все время на вершине хребта с этим проклятым волком. Когда я пытаюсь с ним заговорить, он замыкается в своих мыслях… Зрит Видения даже днем. Почти ничего не ест. Единственный, с кем он разговаривает, — это Два Дыма. Я от этого всего с ума сойду!
— Два Дыма говорит, что они пойдут за Волчьей Котомкой.
— Я слышала.
— Такова Сила. Постичь ее нельзя. Мы не можем ею управлять. Если в лесу валится дерево, не в твоей власти заставить его снова расти прямо. Таково и воздействие Силы на Маленького Танцора. Сила — это часть мироздания, как ветер, что дует над верхушками деревьев. Ее невозможно изменить или прогнать.
— Когда дерево падает, это значит, что оно умерло.
— Значит, Сила не такая уж плохая штука — ведь он жив.
— Только как будто умер.
Голодный Бык приподнял ее подбородок мозолистым пальцем и посмотрел ей в глаза:
— Скажи-ка мне, если бы ты могла прогнать Силу, но знала бы при этом, что губишь всю его жизнь — как если бы ты ему ногу отрезала, — ты бы сделала это?
Она удивленно взглянула на него:
— Нет.
— Неужели ты не благодарна за то, что он счастлив? Разве не это цель истинной любви? Вдобавок, что бы там ни происходило, у тебя есть дочери. Тебе сияла его улыбка, тебе отдал он всю свою любовь. А теперь он должен служить всему миру и распространять открытое ему одному знание. Два Дыма говорит, что Маленький Танцор может изменить ход событий, прекратить войну, Разве это не стоит жертвы?
Она задумалась, прежде чем ответить, хотя и знала, что бессильна совладать с круговоротом, в который оказалась втянутой ее жизнь.
— Наверное, стоит.
«И я ведь знаю, что он непременно должен это сделать. Если его остановить, это убьет его. Но ведь я и не предполагала, что мне будет так больно».
Голодный Бык улыбнулся и подмигнул:
— Ну, тогда пошли. Давай наберем полные корзины и посмотрим, в самом ли деле можно делать еду из травы.
— Кто-то идет!
Крик отвлек Тяжкого Бобра от кусочков перьев и костей, которые он разложил перед собой на искусно выдубленной бизоньей шкуре. Сидевший напротив Семь Солнц с любопытством наблюдал за ним, поглаживая свои локоть, который начинал терять гибкость и болеть.
— Я думаю, что предзнаменование доброе. Анит-а уйдут и постараются скрыться в лесах.
Семь Солнц прищурил старые глаза:
— Мне кажется, это можно сообразить и не будучи Зрящим Видения. Достаточно поставить себя на место анит-а и задать себе вопрос: а что бы я сделал, если целое племя придет на мою землю?
Тяжкий Бобр позволил себе снисходительно улыбнуться. «Теперь ты уже не осмелишься оспаривать у меня власть, Семь Солнц. Дело зашло слишком далеко».
— Ты можешь поставить себя на любое место, на какое захочешь, мой старый друг. Но не забывай свое.
Он с удовольствием заметил, как напряглось морщинистое лицо собеседника. Оно как будто окаменело — лишь хитрые глаза по-прежнему блестели. Разумеется, Семь Солнц вполне понимал свое положение.
Снаружи раздался нестройный шум голосов.
— Может, стоит взглянуть, что там за беспорядок?
Тяжкий Бобр с усилием поднялся на ноги, с раздражением чувствуя, что еще потолстел. Зрящий Видения Духа должен выглядеть цветущим и здоровым — но, может быть, ему стоит побольше двигаться и не переедать. Чрезмерная полнота производит такое же неправильное впечатление, как и худоба.
Он откинул клапан вигвама, вышел и выпрямился. Закат заливал горы впереди кровавым светом. Хлопковые деревья шуршали и трещали на ветру, а густые заросли можжевельника и шалфея, казалось, зловеще перешептываются. Красная Стена горела алым пламенем — глазам почти больно делалось смотреть, — отражая закат. Необозримая долина Красной Стены простиралась на север и на юг роскошным изумрудным ковром пышной травы. Горы, закрывавшие весь западный горизонт, вздымались ввысь, как будто это вздыбилась вся земля. Сосны и можжевельник росли на склонах; можно было подумать, что сам Вышний Мудрец посеял их здесь причудливыми узорами. То, что казалось узкой трещиной в одном из склонов, был на самом деле каньон с отвесными стенами, по дну которого тек главный поток Чистой Реки.
Здесь, где некогда было селение анит-а, теперь торчали под бледно-голубым летним небом остроконечные вигвамы Племени. Кустарник за селением потрескивал тихонько, совершенно иссохнув от жары.
Шум голосов раздавался все громче и громче. Залаяли и завыли собаки, а вслед за ними неразбериху еще усилили высокие пронзительные женские голоса.
Тяжкий Бобр зашагал на крики. Обойдя чей-то вигвам, он наткнулся на толпу людей, несших какого-то воина. Да это Стройный Лес! Он почти сразу его узнал. Голова воина низко свесилась, а одна нога волочилась по земле.
— Что случилось? — Тяжкий Бобр остановился и слегка повел плечами, чтобы белый плащ из бизоньей кожи лучше облег его фигуру и еще больше подчеркнул ее величественность.
Стройный Лес с трудом поднял голову. Его бледное лицо было искажено от боли. Пот стекал по одежде и поблескивал на бледной коже. Приглядевшись, Тяжкий Бобр заметил пятна крови и на ногах. Хотя рядом шевелилось множество людей, мухи уверенно усаживались на рану.
— Зрящий Видения Духа, — пробормотал Стройный Лес пересохшим ртом и задрожал.
— Принесите ему воды. Положите его на шкуру, чтобы он мог отдохнуть. Принесите ему еды.
Тяжкий Бобр следил, как люди подвели Стройный Лес к вигваму и положили на торопливо расстеленное покрывало. После того как перед ним поставили воду и еду, люди Племени столпились во множестве вокруг, так что Тяжкий Бобр приказал им отодвинуться. Все это время слово «Зрящий Видения» эхом звучало у него в голове.
— Вот ты и вне опасности. Расскажи нам, что произошло.
Стройный Лес поднял голову, и в его глазах блеснул сумасшедший огонек.
— Мы поймали женщину анит-а. Она убежала от нас, убив Две Голубые Луны и Крошку Муравья. Мы пошли по ее следам и вышли к пещере, над которой нависает скала. Перед ней сидела старуха. Она сказала нам, чтобы мы уходили, а не то умрем. Левая Рука проткнул ее дротиком, а женщина, которую мы поймали, бросилась бежать. Я подошел к старухе. Она еще была жива. Это была…
— Ну, говори, говори.
— Это была старая ведьма… Белая Телка.
Вздох изумления и ужаса раздался в толпе.
Тяжкий Бобр состроил пренебрежительную гримасу и сделал успокаивающий жест рукой:
— Беды в этом нет никакой. Я Проклял ее давным-давно, и она должна была умереть. Она обладала Силой. Убить ее смогли только воины, которых я лично благословил. — Он обернулся к толпе с сонной улыбкой на лице: — Вы видите, люди Племени: даже Сильная ведьма не может противостоять Видениям Тяжкого Бобра.
— Тебе стоит поусерднее Зреть Видения, — прохрипел Стройный Лес.
— Она не умерла? — повернулся к нему Тяжкий Бобр, злобно сверкнув глазами.
Стройный Лес уставился на него не менее свирепо:
— Умерла… наверное.
— Наверное?
Стройный Лес с трудом сглотнул; потный кадык заходил вверх-вниз по шее.
— Я не стал там оставаться, чтобы точно выяснить. Женщина анит-а убила Левую Руку, Быстрое Падение, Прочный Дротик и всех остальных. Старуха сидела и улыбалась. Она сказала мне, что мы накликали гибель Племени. Она сказала: «Глупец, моя смерть — это ваш последний плевок в лицо Силы».
У людей снова вырвался вздох ужаса, а кое-кто даже отшатнулся, прикрыв рот рукой.
Тяжкий Бобр усмехнулся:
— Значит, ты хочешь нас убедить, что одна женщина убила всех этих храбрых воинов? — Он опять засмеялся, внимательно следя, какое впечатление производит на людей его презрительный смех. Да, ему удалось овладеть их вниманием. — «Глупец» — это она правильно сказала. — Он покачал головой. — Стройный Лес, расскажи нам теперь правду. Вы столкнулись с боевым отрядом анит-а? Ты испугался и убежал?
В глазах Стройного Леса загорелся свирепый огонь смертельной ненависти.
— Ты называешь меня трусом? Тогда послушай, Тяжкий Бобр. Слушайте все, да хорошенько!
— Ну, и так достаточно, — притворно зевнул Тяжкий Бобр. — Я думаю, мы уже поняли, как все было на самом деле.
— Слушай, Тяжкий Бобр! Слушай! — Стройный Лес из последних сил встал на ноги; из его ноги потекла свежая кровь.
Это уж было слишком! Тяжкий Бобр махнул рукой двум старикам:
— Уложите его отдыхать. У него жар.
— Белая Телка сказала мне: «Ты один остался. Теперь беги. Беги, парень, как еще никогда в жизни не бегал. Скажи Тяжкому Бобру, что среди анит-а появилась новая предводительница. Ее зовут Танагер. И скажи Тяжкому Бобру, что Зрящий Видения… и Волчья Котомка идут за ним. Скажи ему и всему Племени, что им придется Танцевать с Огнем!»
Тяжкий Бобр отошел шага на два, остановился и засмеялся:
— Это еще что? Женщина? Женщина? И ты надеешься, что я… и все Племя… что мы поверим, будто женщина сможет выгнать моих воинов из гор?
Стройный Лес протянул к нему дрожащие руки; в его глазах была мольба.
— Ты отказываешься меня выслушать. Ты меня обвиняешь в трусости. Так знай же: я убежал от Белой Телки. Но потом мне пришло в голову, что я, может быть, поступил глупо. Я отыскал Имеет-Силу, который запер отряд анит-а на скале. Тут я доказал свою храбрость. Я убил одного анит-а и готовился к атаке на их позицию, когда среди наших воинов снова появилась эта же самая женщина. Она убивала направо и налево. Дротики ее не брали. Она Танцевала и Пела со странной улыбкой, а мы…
— Довольно! — заревел Тяжкий Бобр, размахивая руками. — Остальное мы выслушаем, когда воины Имеет-Силу…
— Долго же придется тебе ждать! — вскричал Стройный Лес. — Он погиб! Погиб и почти весь его отряд! Она вдохнула в анит-а боевой дух, и они бросились на нас со скалы. Мы не могли их остановить! Они наступали и наступали, пока мы наконец не обратились в бегство. Слышишь, Тяжкий Бобр? Мы все обратились в бегство!
Тяжкий Бобр покачал головой:
— И победила вас женщина? — Он причмокнул губами и придал лицу выражение сострадания. — Унесите его. Он с ума сошел. Бредит от боли.
Стройный Лес задрал рубаху, показывая всем раны на боку:
— Ты столько знаешь, Тяжкий Бобр. Ты видел много ран. Посмотри. Ты ведь знаешь разницу между тем, как входит в тело острие дротика и как оно выходит с другой стороны. Эти раны я получил, стоя лицом к врагу.
— Видите? — указал пальцем Тяжкий Бобр. — Неудивительно, что он бредит. Несчастный. Унесите его. Я приду Петь над ним и попытаюсь привести его в сознание.
Стройный Лес фыркнул с отвращением и медленно опустился на землю. Его грудь тяжело вздымалась.
— И еще кое-что я могу сказать. Я видел, как призрак Белой Телки поднялся в воздух. Вы все слышали легенды. Ее призрак призвал смерч и на нем поднялся к небу. Может, я и трус, — добавил Стройный Лес, уже еле шевеля пересохшим языком. — Но после того, что я видел, могу только пожелать, чтобы ты смог Танцевать с Огнем, Тяжкий Бобр. Я знаю, что Белая Телка говорила правду. Это было видно по ее глазам.
Тяжкий Бобр прищурился:
— Смотри не ошибись, парень. Потому что если ты просто врешь, чтобы напугать Племя и прикрыть свою собственную трусость, то тебя ждет кое-что пострашнее дротиков анит-а!
И он удалился тяжким шагом, раздвигая плотную толпу, которая не сводила с него глаз.
Огни горели в ночи, будто красные светящиеся глаза. Над каждой ямой с горящими угольями положили тонкую плашку из песчаника. На камне пеклись лепешки из пасты, смолотой из зерен травы. Тонкие струйки пара поднимались в красноватом свете, распространяя восхитительный аромат. Два Дыма внимательно наблюдал за приготовлением пищи. Наконец-то разрешилась загадка, занимавшая его многие годы! Одновременно он пытался слушать рассказы Сверчка и остальных родственников.
Люди начали приходить еще день тому назад, сообщая новости о войне в горах. Они приходили то поодиночке, то парами, то впятером; с ними шли собаки-носильщики с поклажей. Все это были женщины, дети, старики и подростки, слишком юные, чтобы воевать. Все рассказывали одно и то же: неожиданное нападение на селение, безуспешная попытка сопротивления, бегство…
Теперь они сидели и беседовали вполголоса со Стучащими Копытами и Голодным Быком. Луговая Тетерка и Черный Ворон тоже внимательно слушали, а Три Пальца и Шутки-Шутит суетились возле еще одного очага, кидали в воду кипятильные камни: они разогревали большой варильный мешок похлебки из кореньев.
Отблески огня играли на лицах; кое-кто из беженцев просто глядел в огонь с выражением усталости и отчаяния. Другие смущенно шевелили пальцами, скрещивали ноги и рассматривали селение, нависшую над пещерами скалу или просто тьму вокруг. Но, несмотря на разные позы и выражения лиц, всех объединяла тревога и сознание собственного поражения. Два Дыма видел перед собой погибшее, растерянное, недоумевающее племя.
Он бросил быстрый взгляд на Маленького Танцора. Зрящий Видения сидел, невнимательно слушая и глядя куда-то в темноту за костром, как будто видел там чудесные образы. Рядом с ним, навострив уши, сидел большой черный волк, глядя на собак, возившихся вокруг селения. Казалось, что даже собаки запуганы и потому не в состоянии напасть на волка: их собачьи души были так же надломлены, как и человеческие.
Волшебная Лосиха, укачивавшая младенца у груди, выглядела глубоко несчастной. Она посматривала то на беженцев — на свою бывшую подругу Сверчка, на других, с кем она жила когда-то в одном селении, — то на мужа. В общей атмосфере уныния и отчаяния Два Дыма ощущал и ее озабоченность, и досаду.
Стучащие Копыта принялась раздавать похлебку гостям. Голодный Бык продолжал внимательно слушать их рассказы. Он вежливо ждал, пока они закончат есть. На его худощавом лице отражалось глубокое раздумье; он сосредоточенно поглаживал подбородок.
Наконец Сверчок отложила в сторону роговую плошку и громко рыгнула, чтобы вежливо показать, что осталась довольна угощением. Она положила руки на колени и взглянула на Стучащие Копыта, а потом — с некоторым недоверием — на Голодного Быка:
— Вот мы и пришли сюда — по совету Танагер. И что же мы теперь будем делать?
Голодный Бык встал и оказался в центре внимания:
— Я выслушал ваши речи. Я заметил и недоверие в ваших глазах. Я хочу сказать вам, что вы желанные гости в нашем селении. Я думаю, мы сможем вас прокормить все то время, что вы проведете с нами. Два Дыма раскрыл тайну трав, и теперь у нас появилась новая еда. Трава ведь растет повсюду.
— А что ты скажешь о твоих связях с Низким Племенем Бизона? — спросил, поднявшись со своего места, Один Бросок. Его старые глаза поблескивали при свете костра, а на лице застыло выражение горя.
Голодный Бык развел руками:
— Мы больше не Низкие Люди Бизона. Мы — что-то другое, другое Племя… не Низкое Племя Бизона и не Красная Рука. Мы ведь тоже бежали от Тяжкого Бобра и его Видений.
— Он не Зрит Видения, — прошептал Маленький Танцор. — Он не от Единого. Он исказил Спираль.
Люди взглянули на него с любопытством и настороженностью во взглядах.
— Так вот, Один Бросок, мы — другое Племя. Нас больше ничто не связывает с теми, кто когда-то был нашими родственниками. Мы все рады вас видеть в нашем селении. Наше селение — это ваше селение, пока вам это нравится. Ваши дети уже играют вместе с нашими — и им хорошо вместе. Я думаю, взрослым стоит поучиться у детей.
Один Бросок наклонил голову, не сводя пронзительных глаз с Голодного Быка:
— А если Низкие Люди Бизона придут сюда?
Голодный Бык махнул рукой на запад:
— Мы уйдем. Рыбоеды живут с другой стороны равнины, и…
— Низкое Племя Бизона иногда охотилось и на этой равнине.
— Но ведь бизоны ушли оттуда, — парировал Голодный Бык. — Там теперь пасутся всего лишь два-три небольших стада. С началом засухи они ушли вдоль Реки Горных Овец. Когда я был еще совсем молод, я как-то раз там охотился. Я знаю, что трава, из которой Два Дыма приготовил еду, растет там в изобилии. А на юге простирается Долина Теплого Ветра. А за ней есть еще горы. Где-нибудь обязательно найдется место нашему племени.
— Кости моего деда покоятся здесь, — продолжал Один Бросок. — И ты хочешь, чтобы я ушел отсюда?
Голодный Бык покачал головой:
— Нет. Я просто тебе говорю, как поступит наше племя, если Тяжкий Бобр придет сюда воевать. Мы не воины. Мы — охотники и собиратели растений. Вот и все.
Маленький Танцор встал на ноги:
— Вам не придется покидать горы. Завтра я пойду и заберу Волчью Котомку. Наступил век Огня. Спираль завершила Круг. Я пойду Танцевать с Единым, чтобы восстановить Круги. Это вернет Спираль в правильное положение. Тяжкому Бобру должно противостоять более сильное Видение. Огонь должен идти своим путем. Пришло время.
Он улыбнулся каким-то своим мыслям и пошел между костров, воздевая руки к темному небу.
Люди молча смотрели на него широко раскрытыми глазами. Волк встал и пошел за Маленьким Танцором к скале.
— Ах! — воскликнул изумленный Один Бросок. — Значит, это правда. Он в самом деле Зрит Видения?
Волшебная Лосиха опустила голову, закусив нижнюю губу. Она встала и быстро ушла в пещеру. Сверчок тоже встала на ноги и последовала за ней.
Два Дыма со вздохом поднялся:
— Да, он Зрит Видения. Такого Зрящего Видения в Красной Руке не было много лет.
Он втянул в легкие побольше воздуха и принялся рассказывать историю Чистой Воды и Волчьей Котомки. Он без малейшего смущения изложил все подробности жизни Маленького Танцора: Проклятие Тяжкого Бобра, попытки Белой Телки обучать его, его Видения и пережитые несчастья. Под конец он рассказал и о самом главном:
— Маленький Танцор забрался на гору, чтобы оказаться в высоком месте. Там его укусила змея; его нога распухла. Он ждал четыре дня, медленно умирая, пока наконец из солнечного света к нему не вышел Первый Человек.
— И ты знаешь об этом? — спросил Один Бросок.
Два Дыма кивнул:
— Я ведь бердаче. Я почувствовал Силу в его словах. Видением Маленький Танцор и Первый Человек вместе выгнали яд из его ноги. Следы укуса вы до сих пор можете увидеть на его щиколотке — красные и припухшие. Я и сам услышал зов Волчьей Котомки. Маленький Танцор сильно изменился. Он Узрел в Видении Танец. Он сказал мне, что среди Красной Руки появилась новая предводительница — воительница, которая сокрушит мощь Низкого Племени Бизона. Когда это произойдет, Маленький Танцор встретится с Тяжким Бобром и Видением восстановит Спираль, чтобы мир не умер от засухи и чтобы наши братья — бизоны и антилопы — не были истреблены, как наши предки истребили чудовищ.
— Значит, — лицо Голодного Быка исказилось, — ты уйдешь вместе с моим сыном?
Два Дыма обернулся к нему и положил руку на плечо Голодного Быка. Он инстинктом почувствовал внезапную тревогу и боль мужчины и медленно кивнул:
— Да, мы вскоре уйдем.
— Тогда сегодня ночью я соберу свой мешок. Я пойду с вами.
— Нет.
— Но ведь он — мой сын!
— Голодный Бык, мой старый друг… Он не твой сын. Ты лишь вырастил его и его любишь. Он — дитя Силы. Отныне Сила будет вести его. — Два Дыма обвел рукой людей вокруг. — Ты ведь никогда не хотел связываться с Силой. А вот за них ты в ответе. Этим людям необходим вождь. Ты нужен им. Надо будет устроить им жилища. Придется собирать провизию. Еще много людей Красной Руки придет сюда в ближайшие недели. Ты должен прокормить их всех этой зимой.
Голодный Бык от неожиданности покачал головой:
— Но ведь если Низкое Племя Бизона будет сломлено, если Тяжкий Бобр больше не… Я не понимаю.
А Танагер все Танцевала, кружась, их гибель, и ее Песня звенела у них в ушах, перекрывая их беспорядочные вопли.
Наконец враги дрогнули и бросились бежать, рассыпаясь в разные стороны, стараясь скрыться от стремительной преследовательницы, а вслед за ней бежали Не-Потеет и остальные воины Красной Руки, подбирая с земли брошенные дротики и вонзая их в спины врагов…
Красная Рука неслась вперед, загоняя рассыпавшихся Низких Людей Бизона на узкие тропы и в чащу леса, где смерть настигала их одного за другим. Когда дротики кончились, воины Красной Руки стали разбивать черепа атлатлами.
Танагер остановилась, увидев, что последняя из ее жертв стонет у ее ног. Она перевела дух, вырвала из земли большой угловатый камень и с кряхтеньем подняла его над головой. Мужчина, лежавший на земле, повернулся, посмотрел на нее и, издав слабый стон, отрицательно замотал головой. В его глазах светилась мольба о пощаде. Она изо всех сил опустила камень на повернутое к ней лицо. Раздался хруст костей.
Наступила полная тишина. Даже лес молчал, как будто в нем не осталось ничего живого, только слабый ветерок вздыхал между деревьев. Танагер молча смотрела на мертвого воина.
Наконец она повернулась и пошла назад, тяжело дыша. На лугу принялась собирать дротики, вырывая их из рук мертвецов. Раненым, стонавшим и умолявшим о пощаде она решительно вонзала в сердце смертоносное острие.
Наконец она остановилась, глядя, как из леса один за другим с хохотом и радостными криками появляются воины из отряда He-Потеет. Приблизившись к ней, они притихли и, обведя недоумевающим взглядом усеянный мертвыми телами луг, боязливо уставились на Танагер.
Она наклонилась и окунула руку в кровь воина, лежавшего у ее ног. Затем выпрямилась и, заглянув по очереди в глаза каждому, высоко подняла кровавую ладонь к солнцу:
— Некогда нас называли Красная Рука. Под водительством Кровавого Медведя мы утратили право носить это имя.
С этими словами она плотно приложила окровавленную ладонь к груди, чтобы начавшая сворачиваться красная жидкость получше впиталась в хорошо выделанную кожу ее одежды.
— А отныне мы снова — Красная Рука!
Волшебная Лосиха с силой била по траве своей палкой-копалкой. Семена разлетались во все стороны, — правда, большая их часть летела мимо корзины. Голодный Бык заметил ее досаду и, выпрямившись, пошел к ней. Она опустилась на колени, свесив голову. Волосы, коротко остриженные в знак траура, щекотали ей затылок. В сердце была тоска, на душе — пусто и уныло. Она едва заметила, что Голодный Бык положил ей руку на плечо.
— Мы ведь всегда знали, что когда-нибудь это случится, — мягко произнес он.
Она покачала головой:
— Но не так же. Я никогда и подумать не могла, что это будет так.
В уголках ее глаз показались жгучие слезы обиды и разочарования; все вокруг расплылось неясными пятнами.
— Прошлой ночью. Между покрывал. Он ко мне даже прикоснуться не захотел. Оттолкнул меня. Сказал, что не может… из-за Видения. — Она жалобно шмыгнула носом. — Я его не узнаю. Он стал совершенно недоступен для меня. Он мне чужой.
Голодный Бык присел рядом с ней и крепко обнял:
— Он нашел свою Силу. Мы это постичь не способны. Два Дыма мне говорил…
— Два Дыма! Два Дыма! Только его имя я ото всех и слышу! Что, теперь только Два Дыма может с ним говорить? Я… я его ненавижу! Я все это ненавижу! Может, ему вообще лучше от нас уйти со своим бердаче! И с ним делить ложе!
— Тсс! Я знаю, ты на самом деле так не думаешь. — В голосе Голодного Быка зазвучало теперь его собственное беспокойство. — Ты просто рассержена. Злишься. Два Дыма всегда делал нам одно лишь добро. Он всех нас научил, как жить. Когда у тебя рождались дети, Два Дыма, а не кто другой, сидел рядом с тобой всю ночь, сочувствуя твоей боли. Два Дыма ухаживал за тобой, когда ты заболела после родов. Он всем сердцем любит тебя. А если бы он услышал, что ты сейчас сказала, это убило бы половину его души. Он ни в чем не виноват.
Она сердито посмотрела ему в лицо, еще сильнее мучаясь оттого, что понимала — он прав.
— Ну, ну, все это когда-нибудь да кончится.
Она покачала головой:
— Хорошо тебе, если ты так думаешь. Я чувствую, что он изменился. Насквозь. Как будто гной проник во все его существо.
Голодный Бык вздохнул:
— Может, и так. Но он был рожден для этого. Я, правда, никогда не думал, что оно так получится. Я всю жизнь старался держаться от Силы подальше. Никогда ее не понимал. Возможно, именно поэтому Белая Телка и принесла его мне. Может быть, именно такая жизнь ему и подходила.
Она взглянула на него, завидуя, что он провел с Маленьким Танцором больше времени, чем она. Эти воспоминания она даже разделить не может. Тут же ей стало стыдно за свои мысли, и она отвернула голову.
— Я все понимаю. Но ведь я тоже его люблю, — беспомощно развел руками Голодный Бык. — У меня тоже печаль лежит на сердце. Когда я должен был заботиться о нем, я весь погрузился в мое горе. Я слишком долго горевал после смерти Ветки Шалфея. Углубился в свое несчастье, вместо того чтобы присмотреться к его нуждам, помочь ему справиться с Видениями. А я вместо этого убежал и замкнулся в себе. — Он замолчал, а потом продолжил. — Знаешь, ведь это ты подарила ему величайшее счастье его жизни.
— А почему он сам так не считает?
— Потому что потрясение слишком свежо. А ты заранее мучаешься из-за того, что еще только может когда-то произойти!
— Я не вижу, чтобы что-нибудь к лучшему менялось Он сидит все время на вершине хребта с этим проклятым волком. Когда я пытаюсь с ним заговорить, он замыкается в своих мыслях… Зрит Видения даже днем. Почти ничего не ест. Единственный, с кем он разговаривает, — это Два Дыма. Я от этого всего с ума сойду!
— Два Дыма говорит, что они пойдут за Волчьей Котомкой.
— Я слышала.
— Такова Сила. Постичь ее нельзя. Мы не можем ею управлять. Если в лесу валится дерево, не в твоей власти заставить его снова расти прямо. Таково и воздействие Силы на Маленького Танцора. Сила — это часть мироздания, как ветер, что дует над верхушками деревьев. Ее невозможно изменить или прогнать.
— Когда дерево падает, это значит, что оно умерло.
— Значит, Сила не такая уж плохая штука — ведь он жив.
— Только как будто умер.
Голодный Бык приподнял ее подбородок мозолистым пальцем и посмотрел ей в глаза:
— Скажи-ка мне, если бы ты могла прогнать Силу, но знала бы при этом, что губишь всю его жизнь — как если бы ты ему ногу отрезала, — ты бы сделала это?
Она удивленно взглянула на него:
— Нет.
— Неужели ты не благодарна за то, что он счастлив? Разве не это цель истинной любви? Вдобавок, что бы там ни происходило, у тебя есть дочери. Тебе сияла его улыбка, тебе отдал он всю свою любовь. А теперь он должен служить всему миру и распространять открытое ему одному знание. Два Дыма говорит, что Маленький Танцор может изменить ход событий, прекратить войну, Разве это не стоит жертвы?
Она задумалась, прежде чем ответить, хотя и знала, что бессильна совладать с круговоротом, в который оказалась втянутой ее жизнь.
— Наверное, стоит.
«И я ведь знаю, что он непременно должен это сделать. Если его остановить, это убьет его. Но ведь я и не предполагала, что мне будет так больно».
Голодный Бык улыбнулся и подмигнул:
— Ну, тогда пошли. Давай наберем полные корзины и посмотрим, в самом ли деле можно делать еду из травы.
— Кто-то идет!
Крик отвлек Тяжкого Бобра от кусочков перьев и костей, которые он разложил перед собой на искусно выдубленной бизоньей шкуре. Сидевший напротив Семь Солнц с любопытством наблюдал за ним, поглаживая свои локоть, который начинал терять гибкость и болеть.
— Я думаю, что предзнаменование доброе. Анит-а уйдут и постараются скрыться в лесах.
Семь Солнц прищурил старые глаза:
— Мне кажется, это можно сообразить и не будучи Зрящим Видения. Достаточно поставить себя на место анит-а и задать себе вопрос: а что бы я сделал, если целое племя придет на мою землю?
Тяжкий Бобр позволил себе снисходительно улыбнуться. «Теперь ты уже не осмелишься оспаривать у меня власть, Семь Солнц. Дело зашло слишком далеко».
— Ты можешь поставить себя на любое место, на какое захочешь, мой старый друг. Но не забывай свое.
Он с удовольствием заметил, как напряглось морщинистое лицо собеседника. Оно как будто окаменело — лишь хитрые глаза по-прежнему блестели. Разумеется, Семь Солнц вполне понимал свое положение.
Снаружи раздался нестройный шум голосов.
— Может, стоит взглянуть, что там за беспорядок?
Тяжкий Бобр с усилием поднялся на ноги, с раздражением чувствуя, что еще потолстел. Зрящий Видения Духа должен выглядеть цветущим и здоровым — но, может быть, ему стоит побольше двигаться и не переедать. Чрезмерная полнота производит такое же неправильное впечатление, как и худоба.
Он откинул клапан вигвама, вышел и выпрямился. Закат заливал горы впереди кровавым светом. Хлопковые деревья шуршали и трещали на ветру, а густые заросли можжевельника и шалфея, казалось, зловеще перешептываются. Красная Стена горела алым пламенем — глазам почти больно делалось смотреть, — отражая закат. Необозримая долина Красной Стены простиралась на север и на юг роскошным изумрудным ковром пышной травы. Горы, закрывавшие весь западный горизонт, вздымались ввысь, как будто это вздыбилась вся земля. Сосны и можжевельник росли на склонах; можно было подумать, что сам Вышний Мудрец посеял их здесь причудливыми узорами. То, что казалось узкой трещиной в одном из склонов, был на самом деле каньон с отвесными стенами, по дну которого тек главный поток Чистой Реки.
Здесь, где некогда было селение анит-а, теперь торчали под бледно-голубым летним небом остроконечные вигвамы Племени. Кустарник за селением потрескивал тихонько, совершенно иссохнув от жары.
Шум голосов раздавался все громче и громче. Залаяли и завыли собаки, а вслед за ними неразбериху еще усилили высокие пронзительные женские голоса.
Тяжкий Бобр зашагал на крики. Обойдя чей-то вигвам, он наткнулся на толпу людей, несших какого-то воина. Да это Стройный Лес! Он почти сразу его узнал. Голова воина низко свесилась, а одна нога волочилась по земле.
— Что случилось? — Тяжкий Бобр остановился и слегка повел плечами, чтобы белый плащ из бизоньей кожи лучше облег его фигуру и еще больше подчеркнул ее величественность.
Стройный Лес с трудом поднял голову. Его бледное лицо было искажено от боли. Пот стекал по одежде и поблескивал на бледной коже. Приглядевшись, Тяжкий Бобр заметил пятна крови и на ногах. Хотя рядом шевелилось множество людей, мухи уверенно усаживались на рану.
— Зрящий Видения Духа, — пробормотал Стройный Лес пересохшим ртом и задрожал.
— Принесите ему воды. Положите его на шкуру, чтобы он мог отдохнуть. Принесите ему еды.
Тяжкий Бобр следил, как люди подвели Стройный Лес к вигваму и положили на торопливо расстеленное покрывало. После того как перед ним поставили воду и еду, люди Племени столпились во множестве вокруг, так что Тяжкий Бобр приказал им отодвинуться. Все это время слово «Зрящий Видения» эхом звучало у него в голове.
— Вот ты и вне опасности. Расскажи нам, что произошло.
Стройный Лес поднял голову, и в его глазах блеснул сумасшедший огонек.
— Мы поймали женщину анит-а. Она убежала от нас, убив Две Голубые Луны и Крошку Муравья. Мы пошли по ее следам и вышли к пещере, над которой нависает скала. Перед ней сидела старуха. Она сказала нам, чтобы мы уходили, а не то умрем. Левая Рука проткнул ее дротиком, а женщина, которую мы поймали, бросилась бежать. Я подошел к старухе. Она еще была жива. Это была…
— Ну, говори, говори.
— Это была старая ведьма… Белая Телка.
Вздох изумления и ужаса раздался в толпе.
Тяжкий Бобр состроил пренебрежительную гримасу и сделал успокаивающий жест рукой:
— Беды в этом нет никакой. Я Проклял ее давным-давно, и она должна была умереть. Она обладала Силой. Убить ее смогли только воины, которых я лично благословил. — Он обернулся к толпе с сонной улыбкой на лице: — Вы видите, люди Племени: даже Сильная ведьма не может противостоять Видениям Тяжкого Бобра.
— Тебе стоит поусерднее Зреть Видения, — прохрипел Стройный Лес.
— Она не умерла? — повернулся к нему Тяжкий Бобр, злобно сверкнув глазами.
Стройный Лес уставился на него не менее свирепо:
— Умерла… наверное.
— Наверное?
Стройный Лес с трудом сглотнул; потный кадык заходил вверх-вниз по шее.
— Я не стал там оставаться, чтобы точно выяснить. Женщина анит-а убила Левую Руку, Быстрое Падение, Прочный Дротик и всех остальных. Старуха сидела и улыбалась. Она сказала мне, что мы накликали гибель Племени. Она сказала: «Глупец, моя смерть — это ваш последний плевок в лицо Силы».
У людей снова вырвался вздох ужаса, а кое-кто даже отшатнулся, прикрыв рот рукой.
Тяжкий Бобр усмехнулся:
— Значит, ты хочешь нас убедить, что одна женщина убила всех этих храбрых воинов? — Он опять засмеялся, внимательно следя, какое впечатление производит на людей его презрительный смех. Да, ему удалось овладеть их вниманием. — «Глупец» — это она правильно сказала. — Он покачал головой. — Стройный Лес, расскажи нам теперь правду. Вы столкнулись с боевым отрядом анит-а? Ты испугался и убежал?
В глазах Стройного Леса загорелся свирепый огонь смертельной ненависти.
— Ты называешь меня трусом? Тогда послушай, Тяжкий Бобр. Слушайте все, да хорошенько!
— Ну, и так достаточно, — притворно зевнул Тяжкий Бобр. — Я думаю, мы уже поняли, как все было на самом деле.
— Слушай, Тяжкий Бобр! Слушай! — Стройный Лес из последних сил встал на ноги; из его ноги потекла свежая кровь.
Это уж было слишком! Тяжкий Бобр махнул рукой двум старикам:
— Уложите его отдыхать. У него жар.
— Белая Телка сказала мне: «Ты один остался. Теперь беги. Беги, парень, как еще никогда в жизни не бегал. Скажи Тяжкому Бобру, что среди анит-а появилась новая предводительница. Ее зовут Танагер. И скажи Тяжкому Бобру, что Зрящий Видения… и Волчья Котомка идут за ним. Скажи ему и всему Племени, что им придется Танцевать с Огнем!»
Тяжкий Бобр отошел шага на два, остановился и засмеялся:
— Это еще что? Женщина? Женщина? И ты надеешься, что я… и все Племя… что мы поверим, будто женщина сможет выгнать моих воинов из гор?
Стройный Лес протянул к нему дрожащие руки; в его глазах была мольба.
— Ты отказываешься меня выслушать. Ты меня обвиняешь в трусости. Так знай же: я убежал от Белой Телки. Но потом мне пришло в голову, что я, может быть, поступил глупо. Я отыскал Имеет-Силу, который запер отряд анит-а на скале. Тут я доказал свою храбрость. Я убил одного анит-а и готовился к атаке на их позицию, когда среди наших воинов снова появилась эта же самая женщина. Она убивала направо и налево. Дротики ее не брали. Она Танцевала и Пела со странной улыбкой, а мы…
— Довольно! — заревел Тяжкий Бобр, размахивая руками. — Остальное мы выслушаем, когда воины Имеет-Силу…
— Долго же придется тебе ждать! — вскричал Стройный Лес. — Он погиб! Погиб и почти весь его отряд! Она вдохнула в анит-а боевой дух, и они бросились на нас со скалы. Мы не могли их остановить! Они наступали и наступали, пока мы наконец не обратились в бегство. Слышишь, Тяжкий Бобр? Мы все обратились в бегство!
Тяжкий Бобр покачал головой:
— И победила вас женщина? — Он причмокнул губами и придал лицу выражение сострадания. — Унесите его. Он с ума сошел. Бредит от боли.
Стройный Лес задрал рубаху, показывая всем раны на боку:
— Ты столько знаешь, Тяжкий Бобр. Ты видел много ран. Посмотри. Ты ведь знаешь разницу между тем, как входит в тело острие дротика и как оно выходит с другой стороны. Эти раны я получил, стоя лицом к врагу.
— Видите? — указал пальцем Тяжкий Бобр. — Неудивительно, что он бредит. Несчастный. Унесите его. Я приду Петь над ним и попытаюсь привести его в сознание.
Стройный Лес фыркнул с отвращением и медленно опустился на землю. Его грудь тяжело вздымалась.
— И еще кое-что я могу сказать. Я видел, как призрак Белой Телки поднялся в воздух. Вы все слышали легенды. Ее призрак призвал смерч и на нем поднялся к небу. Может, я и трус, — добавил Стройный Лес, уже еле шевеля пересохшим языком. — Но после того, что я видел, могу только пожелать, чтобы ты смог Танцевать с Огнем, Тяжкий Бобр. Я знаю, что Белая Телка говорила правду. Это было видно по ее глазам.
Тяжкий Бобр прищурился:
— Смотри не ошибись, парень. Потому что если ты просто врешь, чтобы напугать Племя и прикрыть свою собственную трусость, то тебя ждет кое-что пострашнее дротиков анит-а!
И он удалился тяжким шагом, раздвигая плотную толпу, которая не сводила с него глаз.
Огни горели в ночи, будто красные светящиеся глаза. Над каждой ямой с горящими угольями положили тонкую плашку из песчаника. На камне пеклись лепешки из пасты, смолотой из зерен травы. Тонкие струйки пара поднимались в красноватом свете, распространяя восхитительный аромат. Два Дыма внимательно наблюдал за приготовлением пищи. Наконец-то разрешилась загадка, занимавшая его многие годы! Одновременно он пытался слушать рассказы Сверчка и остальных родственников.
Люди начали приходить еще день тому назад, сообщая новости о войне в горах. Они приходили то поодиночке, то парами, то впятером; с ними шли собаки-носильщики с поклажей. Все это были женщины, дети, старики и подростки, слишком юные, чтобы воевать. Все рассказывали одно и то же: неожиданное нападение на селение, безуспешная попытка сопротивления, бегство…
Теперь они сидели и беседовали вполголоса со Стучащими Копытами и Голодным Быком. Луговая Тетерка и Черный Ворон тоже внимательно слушали, а Три Пальца и Шутки-Шутит суетились возле еще одного очага, кидали в воду кипятильные камни: они разогревали большой варильный мешок похлебки из кореньев.
Отблески огня играли на лицах; кое-кто из беженцев просто глядел в огонь с выражением усталости и отчаяния. Другие смущенно шевелили пальцами, скрещивали ноги и рассматривали селение, нависшую над пещерами скалу или просто тьму вокруг. Но, несмотря на разные позы и выражения лиц, всех объединяла тревога и сознание собственного поражения. Два Дыма видел перед собой погибшее, растерянное, недоумевающее племя.
Он бросил быстрый взгляд на Маленького Танцора. Зрящий Видения сидел, невнимательно слушая и глядя куда-то в темноту за костром, как будто видел там чудесные образы. Рядом с ним, навострив уши, сидел большой черный волк, глядя на собак, возившихся вокруг селения. Казалось, что даже собаки запуганы и потому не в состоянии напасть на волка: их собачьи души были так же надломлены, как и человеческие.
Волшебная Лосиха, укачивавшая младенца у груди, выглядела глубоко несчастной. Она посматривала то на беженцев — на свою бывшую подругу Сверчка, на других, с кем она жила когда-то в одном селении, — то на мужа. В общей атмосфере уныния и отчаяния Два Дыма ощущал и ее озабоченность, и досаду.
Стучащие Копыта принялась раздавать похлебку гостям. Голодный Бык продолжал внимательно слушать их рассказы. Он вежливо ждал, пока они закончат есть. На его худощавом лице отражалось глубокое раздумье; он сосредоточенно поглаживал подбородок.
Наконец Сверчок отложила в сторону роговую плошку и громко рыгнула, чтобы вежливо показать, что осталась довольна угощением. Она положила руки на колени и взглянула на Стучащие Копыта, а потом — с некоторым недоверием — на Голодного Быка:
— Вот мы и пришли сюда — по совету Танагер. И что же мы теперь будем делать?
Голодный Бык встал и оказался в центре внимания:
— Я выслушал ваши речи. Я заметил и недоверие в ваших глазах. Я хочу сказать вам, что вы желанные гости в нашем селении. Я думаю, мы сможем вас прокормить все то время, что вы проведете с нами. Два Дыма раскрыл тайну трав, и теперь у нас появилась новая еда. Трава ведь растет повсюду.
— А что ты скажешь о твоих связях с Низким Племенем Бизона? — спросил, поднявшись со своего места, Один Бросок. Его старые глаза поблескивали при свете костра, а на лице застыло выражение горя.
Голодный Бык развел руками:
— Мы больше не Низкие Люди Бизона. Мы — что-то другое, другое Племя… не Низкое Племя Бизона и не Красная Рука. Мы ведь тоже бежали от Тяжкого Бобра и его Видений.
— Он не Зрит Видения, — прошептал Маленький Танцор. — Он не от Единого. Он исказил Спираль.
Люди взглянули на него с любопытством и настороженностью во взглядах.
— Так вот, Один Бросок, мы — другое Племя. Нас больше ничто не связывает с теми, кто когда-то был нашими родственниками. Мы все рады вас видеть в нашем селении. Наше селение — это ваше селение, пока вам это нравится. Ваши дети уже играют вместе с нашими — и им хорошо вместе. Я думаю, взрослым стоит поучиться у детей.
Один Бросок наклонил голову, не сводя пронзительных глаз с Голодного Быка:
— А если Низкие Люди Бизона придут сюда?
Голодный Бык махнул рукой на запад:
— Мы уйдем. Рыбоеды живут с другой стороны равнины, и…
— Низкое Племя Бизона иногда охотилось и на этой равнине.
— Но ведь бизоны ушли оттуда, — парировал Голодный Бык. — Там теперь пасутся всего лишь два-три небольших стада. С началом засухи они ушли вдоль Реки Горных Овец. Когда я был еще совсем молод, я как-то раз там охотился. Я знаю, что трава, из которой Два Дыма приготовил еду, растет там в изобилии. А на юге простирается Долина Теплого Ветра. А за ней есть еще горы. Где-нибудь обязательно найдется место нашему племени.
— Кости моего деда покоятся здесь, — продолжал Один Бросок. — И ты хочешь, чтобы я ушел отсюда?
Голодный Бык покачал головой:
— Нет. Я просто тебе говорю, как поступит наше племя, если Тяжкий Бобр придет сюда воевать. Мы не воины. Мы — охотники и собиратели растений. Вот и все.
Маленький Танцор встал на ноги:
— Вам не придется покидать горы. Завтра я пойду и заберу Волчью Котомку. Наступил век Огня. Спираль завершила Круг. Я пойду Танцевать с Единым, чтобы восстановить Круги. Это вернет Спираль в правильное положение. Тяжкому Бобру должно противостоять более сильное Видение. Огонь должен идти своим путем. Пришло время.
Он улыбнулся каким-то своим мыслям и пошел между костров, воздевая руки к темному небу.
Люди молча смотрели на него широко раскрытыми глазами. Волк встал и пошел за Маленьким Танцором к скале.
— Ах! — воскликнул изумленный Один Бросок. — Значит, это правда. Он в самом деле Зрит Видения?
Волшебная Лосиха опустила голову, закусив нижнюю губу. Она встала и быстро ушла в пещеру. Сверчок тоже встала на ноги и последовала за ней.
Два Дыма со вздохом поднялся:
— Да, он Зрит Видения. Такого Зрящего Видения в Красной Руке не было много лет.
Он втянул в легкие побольше воздуха и принялся рассказывать историю Чистой Воды и Волчьей Котомки. Он без малейшего смущения изложил все подробности жизни Маленького Танцора: Проклятие Тяжкого Бобра, попытки Белой Телки обучать его, его Видения и пережитые несчастья. Под конец он рассказал и о самом главном:
— Маленький Танцор забрался на гору, чтобы оказаться в высоком месте. Там его укусила змея; его нога распухла. Он ждал четыре дня, медленно умирая, пока наконец из солнечного света к нему не вышел Первый Человек.
— И ты знаешь об этом? — спросил Один Бросок.
Два Дыма кивнул:
— Я ведь бердаче. Я почувствовал Силу в его словах. Видением Маленький Танцор и Первый Человек вместе выгнали яд из его ноги. Следы укуса вы до сих пор можете увидеть на его щиколотке — красные и припухшие. Я и сам услышал зов Волчьей Котомки. Маленький Танцор сильно изменился. Он Узрел в Видении Танец. Он сказал мне, что среди Красной Руки появилась новая предводительница — воительница, которая сокрушит мощь Низкого Племени Бизона. Когда это произойдет, Маленький Танцор встретится с Тяжким Бобром и Видением восстановит Спираль, чтобы мир не умер от засухи и чтобы наши братья — бизоны и антилопы — не были истреблены, как наши предки истребили чудовищ.
— Значит, — лицо Голодного Быка исказилось, — ты уйдешь вместе с моим сыном?
Два Дыма обернулся к нему и положил руку на плечо Голодного Быка. Он инстинктом почувствовал внезапную тревогу и боль мужчины и медленно кивнул:
— Да, мы вскоре уйдем.
— Тогда сегодня ночью я соберу свой мешок. Я пойду с вами.
— Нет.
— Но ведь он — мой сын!
— Голодный Бык, мой старый друг… Он не твой сын. Ты лишь вырастил его и его любишь. Он — дитя Силы. Отныне Сила будет вести его. — Два Дыма обвел рукой людей вокруг. — Ты ведь никогда не хотел связываться с Силой. А вот за них ты в ответе. Этим людям необходим вождь. Ты нужен им. Надо будет устроить им жилища. Придется собирать провизию. Еще много людей Красной Руки придет сюда в ближайшие недели. Ты должен прокормить их всех этой зимой.
Голодный Бык от неожиданности покачал головой:
— Но ведь если Низкое Племя Бизона будет сломлено, если Тяжкий Бобр больше не… Я не понимаю.