Марья Антоновна. Фи, маминька, голубое! мне совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земленики тоже в голубом. Нет, лучше я надену цветное. [Нет, я лучше цветное]
   Анна Андреевна. Цветное!.. право, говоришь лишь бы только наперекор. Оно тебе будет гораздо лучше потому, что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое. [“я очень люблю палевое” нет. ]
   Марья Антоновна. Ах, маминька, вам нейдет палевое!
   Анна Андреевна. Мне палевое нейдет?
   Марья Антоновна. Нейдет, я что угодно даю, нейдет: для этого нужно, чтобы глаза были совсем темные.
   Анна Андреевна. Вот хорошо, а у меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор говоришь! как же не темные, когда я и гадаю про себя всегда на трефовую даму.
   Марья Антоновна. Ах, маминька, вы больше червонная дама.
   Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама (поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою:) Эдакое вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает что такое. (По уходе их отворяются двери и Мишка выбрасывает из них сор. Из других дверей выходит Осип с чемоданом на голове.) [Пустяки, совершенные пустяки, я никогда не была червонная дама, вот вздор какой толкует, червонная дама (обе уходят). ]
ЯВЛЕНИЕ IV.
   Мишка и Осип.
   Осип. Куда тут?
   Мишка. Сюда, дядюшка, сюда.
   Осип. Постой, прежде дай отдохнуть. Ах, ты горемышное житье! на пустое брюхо всякая ноша кажется тяжела.
   Мишка. Что, дядюшка, скажите: скоро будет генерал?
   Осип. Какой генерал?
   Мишка. Да барин ваш?
   Осип. Барин? да какой он генерал?
   Мишка. А разве не генерал?
   Осип. Генерал, да только с другой стороны.
   Мишка. Что ж это, больше или меньше настоящего генерала?
   Осип. Больше.
   Мишка. Вишь ты как! то-то у нас сумятицу подняли.
   Осип. Послушай, малой: ты я вижу проворный парень, приготовь-ка нам [приготовь-ка там] что-нибудь поесть.
   Мишка. Да для вас, дядюшка, еще ничего не готово. Простова блюда вы не будете кушать. Вот как барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
   Осип. Ну, а простова то, что есть у вас?..
   Мишка. Щи, каша, да пироги.
   Осип. Давай их, щи, кашу и пироги! ничего: всё будем; есть. Ну, понесем чемодан! что, там другой выход есть?
   Мишка. Есть (оба несут чемодан в боковую комнату).
ЯВЛЕНИЕ V.
   Квартальные отворяют обе половинки дверей. Входит Хлестаков; за ним Городничий, далее Попечитель богоугодных заведений, [попечитель богоугодного заведения] Смотритель училищ, Добчинский и Бобчинский с пластырем на носу. [“на носу” нет] Городничий указывает квартальным на полу бумажку, которые бегут и снимают ее, толкая друг друга впопыхах.
   Хлестаков. Хорошие заведения. Мне нравится, что у вас показывают проезжающим всё в городе. В других городах мне ничего не показывали. [Хлестаков. Очень благодарен вам, господа, за то, что показали мне свои заведения, хорошие заведения. Скажите, пожалуете, у вас уж верно так водится, чтобы показывать проезжающим всё в городе. Это хорошо, в других городах мне ничего не показывали. ]
   Городничий. В других городах, осмелюсь доложить вам, градоправители и чиновники больше заботятся о своей, то есть, пользе. А здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме того, чтобы благочинием и бдительностию заслужить внимание начальства.
   Хлестаков. Завтрак тоже был очень не дурен. Что, у вас каждый день бывает такой завтрак или по некоторым дням?
   Городничий. Нарочно для такого приятного гостя.
   Хлестаков. Покорнейше благодарю, я тоже вас прошу, господа, если приедете ко мне в деревню… Вина тоже были у вас очень хороши, я никак не полагал, чтобы в уездном городишке могли быть они. А это какая была рыба?
   Артемий Филипович. Лабардан-с.
   Хлестаков. Да, вкусная; я давно такой не ел. Где это мы завтракали? Кажется в больнице.
   Артемий Филипович. Так точно-с, в богоугодном заведении.
   Хлестаков. Помню, помню, там стояли кровати. [Да именно, там стояли кровати] А больные [Что больные] верно выздоровели? там их [Там что-то их] было немного.
   Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор как я принял начальство, может быть вам покажется даже невероятным, [покажется невероятным, но] все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров, и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
   Городничий. Уж на что, осмелюсь доложить вам, головоломна [многотрудна и головоломна] обязанность здешнего градоначальника! Столько лежит всяких дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом наиумнейший человек пришел бы в затруднение, [починки, поправки, — так что у иного голова перевернулась] но благодарение богу, всё идет благополучно. Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но верите ли, что даже когда ложишься спать всё думаешь: господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно… Наградит ли оно или нет, конечно в его воле, по крайней мере я буду спокоен в сердце. Когда в городе во всем порядок, улицы выметены, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало… то чего ж мне больше? ей, ей, и почестей никаких не хочу. Оно конечно заманчиво, но пред добродетелью всё прах и суета.
   Артемий Филипович (в сторону). Эка, бездельник как расписывает! дал же бог такой дар! [Дан же ему такой дар]
   Хлестаков. Да, я и сам люблю этак иногда заумствоваться и пофилософствовать: так знаете иногда прозой, а иногда и стишки выкинутся.
   Бобчинский, Добчинскому. Справедливо, всё справедливо, Петр Иванович. Замечания такие… видно, что наукам учился.
   Хлестаков. Скажите пожалуста; нет ли у вас тут таких обществ, где бы можно было например этак поиграть в карты.
   Городничий (в сторону). Эге, знаем, голубчик, в чей огород камешки бросают! (Вслух) Боже сохрани! здесь и слуху нет о таких обществах. Я карт и в руки никогда не брал; [Я карты в руки не брал] даже не знаю, как играть в эти карты. Смотреть никогда не мог на них равнодушно: и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, [какого-нибудь бубнового валета или туза какова] то такое омерзение нападет, что просто плюнешь. [просто плюнешь (плюет)] Раз как-то случилось, забавляя детей выстроил [случилось выстроить, забавляя детей] будку из карт, да после того всю ночь снились, проклятые. Бог с ними, как можно, чтобы такое драгоценное [чтобы драгоценное] время убивать на них.
   Лука Лукич, в сторону. А у меня, подлец, выпонтировал вчера сто рублей.
   Городничий. Лучше ж я употреблю это время на пользу государственную.
   Хлестаков. Нет, вы напрасно говорите. Это всё зависит от того, как кто играет: конечно, если кто забастует, тогда как нужно ему гнуть от трех углов… Нет, иногда очень заманчиво поиграть. [Хлестаков. Да конечно… Впрочем вы напрасно говорите, иногда очень заманчиво поиграть в карты, мне случалось…]
ЯВЛЕНИЕ VI.
   Те же, Анна Андреевна и Марья Антоновна.
   Городничий. Осмелюсь представить вам семейство мое: жена и дочь.
   Хлестаков, раскланиваясь. Как я счастлив, сударыня, что имею удовольствие вас видеть.
   Анна Андреевна. Нам еще более приятно видеть такую особу.
   Хлестаков (рисуясь). [“рисуясь” нет. ] Помилуйте, сударыня, совершенно напротив: мне еще приятнее.
   Анна Андреевна. Прошу покорно садиться.
   Хлестаков. Возле вас стоять уже есть счастие; впрочем, если вы так уже непременно хотите, я сяду. Как я счастлив, что наконец сижу возле вас. [возле вас так близко]
   Анна Андреевна. Помилуйте, [Помилуйте-с] я никак не смею на свой счет… Я думаю, вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною. [очень скучною. ]
   Хлестаков. Чрезвычайно неприятна. [Чрезвычайно скучна] Знаете, сделавши привычку жить в свете, пользоваться всеми удобствами [всеми удовольствиями] и вдруг после этого в какой-нибудь дороге [в какой-нибудь скверной дороге] … не встретишься с образованным человеком, с которым бы можно поговорить о чем-нибудь; станционные смотрители чрезвычайные невежи и совершенно без воспитания [такие невежи, народ без воспитания] … Если б, признаюсь, не такой случай, как теперь, который меня вознаградил совершенно (посматривая на Анну Андреевну), [(посматривая на Марью Антоновну)] то я совсем не нашелся бы. [то я не знаю, что бы со мною было. ]
   Анна Андреевна. В самом деле, как вам должно быть неприятно.
   Хлестаков. Впрочем, сударыня, в эту минуту мне очень приятно.
   Анна Андреевна. Вы делаете много чести. Я этого не заслуживаю.
   Хлестаков. Отчего же не заслуживаете? вы, сударыня, очень заслуживаете.
   Анна Андреевна. Я живу в деревне…
   Хлестаков. Да, конечно; впрочем, деревня тоже имеет приятности: [тоже приятно] ручейки, хижинки, зефиры!.. Я, сударыня, служу в Петербурге с большою выгодою. Это правда, что на мне небольшой чин. Уж никак не больше коллежского ассесора, даже немножко меньше. Но за то меня [Но зато уж меня] вся канцелярия знает и начальник отделения совершенно со мной на дружеской ноге. Этак, ударит по плечу: “Приходи, братец, обедать”. Правду сказать, я уж за то и делаю много. [Ну и то сказать, что уж зато я и делаю много, в канцелярии без меня была бы страшная ералаш. ] Вы может быть думаете, что я принадлежу к тем, которые только переписывают бумаги, о нет, совсем нет! я только приду и скажу: [приду сказать] это вот так, это вот так, — а там уже чиновник для письма сию минуту пером: тр… тр… так это всё скоро. [а там уж сейчас чиновник для письма так это всё скоро. ] Мне там уж и кресло стоит особенно, как будто столоначальнику: право. И сторож летит еще на лестнице за мною с щеткою: позвольте. Иван Александрович, я вам, говорит, сапоги [я вам сапоги] почищу. (Городничему.) Что вы, господа, стоите? пожалуста садитесь!
   Городничий. Чин такой, что еще можно постоять.
   Вместе Артемий Филипович. Мы постоим.
   Лука Лукич. Не извольте беспокоиться.
   Хлестаков. Без чинов, прошу садиться. (Городничий и все садятся.) Да. Там из наших чиновников никто так не одевается. Платье заказываю Ручу, триста рублей за пару. [Сапоги я Пелю заказываю, тридцать рублей за пару. ] И если этак куда иду, [И эдак если куда пойду погулять] то все говорят: вон, говорят, Иван Александрович идет! [то все говорят: Иван Александрович идет] А один раз, когда я шел пешком, меня приняли даже за турецкого посланника. Право; и удивительно то, что на мне даже [что даже на мне] не было военной шинели. Все солдаты выскочили из гаубтвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: ну, братец, мы тебя совершенно приняли за турецкого посланника.
   Анна Андреевна. Скажите, как!
   Хлестаков. Да, меня уже везде знают. Я на всех гуляньях бываю; в театре… с хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже литературою занимаюсь. На сцену разные водевильчики даю, и довольно, знаете, этак удачно. Литераторов часто вижу. У меня тоже обедают, некоторые. Хорошенькая у меня очень квартирка; [У меня хорошая квартира] я плачу восемьсот рублей: три комнаты, на улицу окна. [восемьсот рублей, право, три комнаты, этакие хорошие]
   Анна Андреевна. Так вы и пишете? как это должно быть приятно сочинителю. Вы верно и в журналы помещаете?
   Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих впрочем много есть сочинений: Женитьба Фигаро, [Фигарова] Сумбека… Вот и Фенелла тоже мое сочинение. И всё это так по случаю: я даже не хотел их, признаюсь, писать, но театральная дирекция говорит: пожалуста, братец, напиши что-нибудь. Думаю себе: пожалуй, изволь, братец! И тут же в один вечер написал. [в один вечер кажется написал. ] Да и в журналы помещаю сочинения: в Московском Телеграфе и в Библиотеке для чтения. Вот эти все статьи, что были там Брамбеуса, это всё мои.
   Анна Андреевна. Скажите, так это вы были Брамбеус?
   Хлестаков. Да, это всё мои и другие разные сочинения. Мне Смирдин двадцать пять тысяч платит. Да если сказать по правде, то все журналы какие там ни есть, это всё я издаю. [двадцать пять тысяч платил. Как же, я там главный распорядитель в его журнале. У меня всё это, без меня ничто там не помещается; я там все статьи переправляю. ]
   Анна Андреевна. Так верно и Юрий Милославский [Так верно это Юрий Милославский] ваше сочинение.
   Хлестаков. Да, это мое сочинение.
   Анна Андреевна. Я сейчас догадалась.
   Марья Антоновна. Ах, маминька, там написано что это [там написано, это] г. Загоскина сочинение.
   Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь будет спорить. [Ну, вот я так и знала, даже здесь будет спорить. ]
   Хлестаков. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а есть другой Юрий Милославский, так тот уж мой.
   Анна Андреевна. Ну, это верно я ваш читала. Как хорошо написано!
   Хлестаков. Да, мне Смирдин сорок тысяч дает в год. Я этим составил себе состояние, у меня два дома есть в Петербурге и если бы вы подошли к моему дому, то вы бы подумали, что дворец. Я нарочно велел архитектору, [А я нарочно уж так велел архитектору] чтобы дал самый лучший вид. Везде колонны, пруды, каскады… О, если б этакую квартиру нанимать, то нужно по крайней мере 20 тысяч в год. Я сам даю балы даже иногда.
   Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием даются балы.
   Хлестаков. О, балы там отличные: подадут вам десертную тарелочку, так это просто объядение, или какой-нибудь пирог, [какой-нибудь этакой пирог] что сам он горяч так, что вы не можете взять в рот, а в середине мороженое, холодное, вот как лед. Да, я каждый раз бываю на этих [на этаких] балах: там у нас и вист свой составился. Министр, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И как только иногда как-нибудь замешкаюсь, то уж посланники и говорят: “Да где ж Иван Александрович? послать за Иваном Александровичем!” И как начнем играть — то просто я вам скажу, что уж ни на что не похоже. Так уморишься, так уморишься, что как взбежишь к себе на лестницу в четвертый этаж, то просто сбросишь с себя шинель кухарке и скажешь только: на, Маврушка! а пот так в три ручья и льется! и на другой день в должность уж никак не хочешь итти. “Осип, и не буди меня!” бывало говорю, “не пойду!” Впрочем, я это так только говорю, а у меня должность тут же на дому и чиновники всегда ко мне приходят. А любопытно очень видеть, если бы нарочно заглянули, когда я проснусь. В передней у меня графы и князья толкутся и жужжат так, как шмели, только слышно ж, ж, ж [слышно ж, ж, ж. Да подите, думаю себе к…] … Ну, нечего делать, нужно однако ж вытти к ним. И нельзя впрочем: иной раз министр, не то что бы всегда, а иногда заедет (Городничий и прочие с робостию встают с своих стульев). Всем нужда ко мне: я ведь имею самое прибыточное место. Мне даже на пакетах пишут иногда: ваше превосходительство. А один [Я один] раз даже управлял департаментом: [управлял министерством] право, и так это странно случилось; директор [министр] по болезни уехал в свою деревню, — все думали: кому дать исправлять должность? Кто будет? как и что? многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут бывало: нет, мудрено. Кажется и легко на вид; а рассмотришь — нет, чорт возьми, трудно, да после видят, что нечего делать — ко мне: Иван Александрович, говорят, может это сделать. И в ту же минуту по улицам везде курьеры, курьеры… курьеров пятнадцать: [может это сделать и тотчас фельдъегерь скачет] “Иван Александрович! Иван Александрович, ступайте департаментом [министерством] управлять!” Я признаюсь немного смутился, вышел в халате; хотел отказаться, но думаю [хотел уж отказаться, да думаю] себе, дойдет до государя — неприятно; ну да и не хотелось испортить свой послужной список. Извольте, говорю, господа, я принимаю должность, только уж у меня прошу не так, уж теперь ни, ни, ни!.. Уж у меня ухо востро держите!.. Я уж… и точно бывало, как прохожу, то у меня чиновники все вот так трясутся [все вот как лист трясутся] (Городничий и прочие трясутся от страха). Я и в Государственном совете присутствую. И во дворец, если иногда [если так иногда] балы случатся, за мной всегда уж посылают. [то за мной уж посылают. ] Меня даже хотели сделать вице-канцлером (зевает во всю глотку). О чем бишь я говорил. [Да меня даже хотели сделать (не могши придумать останавливается, зевает во всю глотку) о чем бишь я говорил цензурный вариант]
   Городничий, подходя и трясясь всем телом силится выговорить. А ва ва ва… ва.
   Хлестаков. Что такое? вы что-то говорите.
   Городничий. А ва ва ва… ва.
   Хлестаков. Не разберу ничего.
   Городничий. Ва ва ва… шество, превосходительство, не прикажете ли отдохнуть?.. вот и комната и всё, что нужно.
   Хлестаков. Отдохнуть? Извольте, извольте, я готов. (Встает.) Прощайте, сударыня! [Отдохнуть? хорошо, мне точно, что-то немного… (встает), вы меня извините, сударыня] право чрезвычайно хочется спать. Завтрак был у вас хорош (входит [уходит] в боковую комнату, за ним Городничий [Городничий за ним]).
ЯВЛЕНИЕ VII.
   Те же кроме Хлестакова и Городничего.
   Бобчинский, Добчинскому. Вот это, Петр Иванович, какой важный человек. Я никогда [Я ей, ей никогда] еще не был в присутствии такой важной персоны. Я чуть не умер со страху. [со страху — ей, ей!] Как вы думаете, Петр Иванович, кто он такой?
   Добчинский. Я думаю, что чуть ли не генерал.
   Бобчинский. А я думаю, что генерал ему и в подметки не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус. И во дворец ездит! пойдем, Петр Иванович, расскажем об этом Аммосу Федоровичу и Коробкину. Они еще ничего об этом не знают. Прощайте, Анна Андреевна!
   Добчинский. Прощайте, кумушка.
   Артемий Филипович, Луке Лукичу. Такой знатный человек; а мы даже и не в мундирах! С эдакою молодостию, да такие должности отправляет. Ах, боже мой! Когда бы, в самом деле, что-нибудь не досталось. Прощайте, [Артемий Филипович (Луке Лукичу). Шутите! С этакою молодостию да такие должности отправляет. Я еще, признаюсь, никогда такова ревизора не видел. Прощайте] сударыня! (Уходит, за ним Лука Лукич.)
ЯВЛЕНИЕ VIII.
   Анна Андреевна и Марья Антоновна.
   Анна Андреевна. Ах, какой приятный!
   Марья Антоновна. Ах! милашка!
   Анна Андреевна. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и всё это такое… Ах, как хорошо! я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Он однако ж меня очень поправил: я заметила — всё на меня поглядывал. [на меня смотрел]
   Марья Антоновна. Ах, маминька, он на меня глядел. [Ах, маминька, видите ли какие вы, он больше на меня глядел]
   Анна Андреевна. Пожалуста с своим вздором подальше! Это здесь вовсе неуместно.
   Марья Антоновна. Нет, маминька, право.
   Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя да и полно. Где ему смотреть на тебя? и с какой стати ему смотреть на тебя?
   Марья Антоновна. Право, маминька: всё смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом когда рассказывал как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
   Анна Андреевна. Ну, может быть один какой-нибудь раз, да и то так уж, лишь бы только. А, говорит себе: “Дай уж посмотрю на нее”.
ЯВЛЕНИЕ IX.
   Те же и Городничий.
   Городничий, входит на цыпочках. Чш… ш… [Тс… тс!]
   Анна Андреевна. Что?
   Городничий. Прилег отдохнуть. Боже вас сохрани тут как-нибудь шуметь. Так совсем ошеломило! страх такой напал: еще такого важного человека никогда не видел [“еще такого ~ не видел” нет] (задумывается); с министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… чорт его знает, не знаешь, что и делается в голове, как будто стоишь [В первых изданиях опечатка: стоим] на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
   Анна Андреевна. А я никакой совершенно не ощутила робости, я просто видела в нем образованного светского, высшего тона человека, а о чинах его мне и нужды нет.
   Городничий. Ну, уж вы — женщины. Всё кончено, [всё конечно] одного этого слова достаточно! Вам всё [всё это] тралала. Вдруг брякнут ни из того, ни из другого словцо. Вас высекут да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
   Анна Андреевна. Об этом я уж советую вам не беспокоиться. Мы кой-что знаем такое… (посматривает на дочь).
   Городничий один. Ну, уж с вами говорить!.. Эка в самом деле, оказия! До сих пор не могу очнуться от страха (отворяет дверь и говорит в дверь: [“в дверь” нет]) Мишка, позови квартальных Свистунова и Держиморду: они тут недалеко где-нибудь за воротами. (После небольшого молчания) Чудно всё завелось теперь на свете; народ всё тоненькой, поджаристый такой. — Никак не узнаешь, что он важная особа. Однако ж как он ни скрывался, а наконец-таки не выдержал и всё рассказал. Видно, что человек молодой.
ЯВЛЕНИЕ X.
   Те же и Осип, все бегут ему навстречу и кивают пальцами. [кивают ему пальцем]
   Анна Андреевна. Подойди сюда, любезный!
   Городничий. Чш!.. что? что? спит?
   Осип. Нет еще, немножко потягивается.
   Анна Андреевна. Послушай, как тебя зовут?
   Осип. Осип, сударыня.
   Городничий жене и дочери. Полно, полно вам! (Осипу) Ну, что, друг, тебя накормили хорошо?
   Осип. Накормили, покорнейше благодарю, хорошо накормили.
   Анна Андреевна. Ну, что, скажи: к твоему барину слишком, я думаю, много ездит графов и князей.
   Осип в сторону. А что говорить! коли теперь накормили хорошо, значит после еще лучше накормят. (Вслух) Да, бывают и графы.
   Марья Антоновна. Душенька Осип, какой твой барин хорошенькой!
   Анна Андреевна. А что, скажи пожалуста Осип, как он…
   Городничий. Да перестаньте пожалуста! Вы эдакими пустыми речами только мне мешаете. Ну что, друг?..
   Анна Андреевна. А чин какой на твоем барине?
   Осип. Чин обыкновенно какой.
   Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о деле. Ну, что, друг, как твой барин?.. строг? [Ну, что, друг, что, как там твой барин? что, строг?] любит этак распекать или нет?
   Осип. Да, порядок любит. Уж ему чтобы всё было в исправности.
   Городничий. А мне очень нравится твое лицо! друг, ты должен быть хороший человек. Ну что…
   Анна Андреевна. Послушай, Осип, а как барин твой там [“там” нет] в мундире ходит…
   Городничий. Полно вам, право, трещетки какие. Здесь нужная вещь. Дело идет о жизни человека… (к Осипу) ну, что, друг, право мне ты очень нравишься. В дороге [Послушай, в дороге] не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик; оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
   Осип, принимая деньги. А покорнейше благодарю, сударь. Дай бог вам всякого здоровья; [доброго здоровья] бедный человек, помогли ему.
   Городничий. Хорошо, хорошо, я и сам рад, а что друг…
   Анна Андреевна. Послушай, Осип, а какие глаза больше всего нравятся твоему барину…
   Марья Антоновна. Осип душенька! какой миленькой носик у твоего барина!
   Городничий. Да постойте, дайте мне!.. (к Осипу) А что, друг, скажи пожалуста: на что больше барин твой обращает внимание, то есть, что ему в дороге [на дороге] больше нравится.
   Осип. Любит он по рассмотрению, что как придется. Больше всего любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб было хорошее.
   Городничий. Хорошее?
   Осип. Да, хорошее. [“Да, хорошее” нет] — Вот уж на что я крепостной человек, но и то смотрит чтобы и мне было хорошо. Ей богу! [Ей, ей цензурный вариант] бывало, заедем куда-нибудь: “Что, Осип, хорошо тебя угостили?” “Плохо, ваше высокоблагородие!” Э, говорит, это, Осип, [“Осип” нет] не хороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне как приеду. — А, думаю себе (махнув рукою) бог с ним! я человек простой.
   Городничий. Хорошо, хорошо и дело ты говоришь. Там я тебе дал на чай, так вот еще сверх того на баранки.
   Осип. За что жалуете, ваше высокоблагородие? (Прячет деньги) разве уж выпью за ваше здоровье.
   Анна Андреевна. Приходи, Осип, ко мне! тоже получишь.
   Марья Антоновна. Осип душенька, поцелуй своего барина! (Слышен из другой комнаты небольшой, кашель Хлестакова.)
   Городничий. Чш! (Поднимается на цыпочки. Вся сцена вполголоса.) Боже вас сохрани шуметь! идите себе! полно уж вам…
   Анна Андреевна. Пойдем, Машинька! я тебе скажу, что я заметила у гостя, такое, что нам вдвоем только можно сказать. [Я тебе скажу, что такое я заметила у гостя цензурный вариант]
   Городничий. О, уж там наговорят! я думаю поди только да послушай! и уши потом заткнешь. [заткни] (Обращаясь к Осипу.) Ну, друг…
ЯВЛЕНИЕ XI.
   Те же, Держиморда и Свистунов.
   Городничий. Чш! экие косолапые медведи, стучат сапогами! так и валится, как будто сорок пуд сбрасывает кто-нибудь с телеги! Где вас чорт таскает?
   Держиморда. Был по приказанию…
   Городничий. Чш! (Закрывает ему рот.) Эк как каркнула [каркнул] ворона! (Дразнит его) был по приказанию! Как из бочки так рычит. (К Осипу) Ну, друг, ты ступай приготовляй там что нужно для барина. Всё, что ни есть на дому, требуй (Осип уходит). А вы стоять на крыльце и ни с места. И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, то взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (показывает ногою) слышите чш… чш… (уходит на цыпочках [“на цыпочках” нет] вслед за квартальными).

ДЕЙСТВИЕ IV

   Та же комната.
ЯВЛЕНИЕ I.
   Хлестаков один. Мне нравится здешний городок. Такое добродушие со стороны жителей… А как много значит несколько времени пожить в Петербурге! Все с таким почтением [Все так… с таким почтением] суетятся, бегают как будто точно за каким-нибудь важным. [бегают так, как будто за каким-нибудь] Дочка у городничего очень хорошенькая! такая свежинькая, розовые губки. Да и матушка такая, что еще можно бы… я люблю этак проводить время. Городничий, я думаю однако же должен быть очень рассеян: вместо двух сот рублей, как я рассмотрел теперь, он мне дал четыреста. — Я попрошу у него удержать их на время при себе для путевых издержек. — Я полагаю даже, если он уже такой добрый, еще попросить взаймы. — Оно хоть и не так теперь нужно, но всё же лучше за одним разом. Дорога ведь такая вещь, что никак нельзя расчитать в обрез. Может опять капитан — встретится.