Гоголь Николай Васильевич. Приложения к Ревизору

   Марья Антоновна, отдвигается. Да к чему ж это?
   Хлестаков, придвигаясь. Да ведь это вам кажется только, что близко, а вы вообразите себе, что далеко. — Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
   Марья Антоновна смотрит в окно. Что это так, как будто бы полетело? Сорока или какая другая птица?
   Хлестаков целует [скоро целует] ее в плечо и смотрит в окно. Это сорока.
   Марья Антоновна встает в негодовании. [с негодованием] Нет, это уж слишком [“слишком” нет] … Наглость такая!..
   Хлестаков, удерживая ее. Простите сударыня: я это сделал от любви, точно от любви.
   Марья Антоновна. Вы почитаете меня [меня почитаете] за такую провинциалку (силится уйти).
   Хлестаков, продолжая удерживать ее. Из любви, право из любви. Я так только пошутил, Марья Антоновна, не сердитесь! я готов на коленках у вас просить прощения (падает на колени).

ЯВЛЕНИЕ XI.

[Явление XIV]

   Те же и Анна Андреевна.
   Анна Андреевна, увидев Хлестакова, не успевшего встать на ноги и всплеснув руками. Ах, какой пассаж!
   Хлестаков, вставая. А, чорт возьми!
   Анна Андреевна. Признаюсь, я в таком нахожусь… я не знаю… (к Марье Антоновне), что это ты вздумала? с кого ты это пример взяла?
   Хлестаков, вдруг бросается на колена. Анна Андреевна! влюблен, влюблен! [влюблен! Ей, ей, влюблен!] Прошу руки Марьи Антоновны.
   Анна Андреевна. Ах, боже мой!.. как же это! право, так скоро да еще… и на коленах стоите! [как же это! Вы на коленях стоите]
   Хлестаков. Руки, руки прошу! если не согласитесь, умру, сейчас же умру, на этом самом месте. Застрелюсь, напропалую застрелюсь.
   Анна Андреевна. Я право не могу еще притти в себя… мы никак и не смеем думать [сейчас умру] о такой чести. Вам нужна, по крайней мере, [“по крайней мере” нет] графиня или княгиня.
   Хлестаков. О, мне всё равно. Я не слишком гляжу на графинь. Если вы не решитесь исполнить моей просьбы, то вы не можете представить, что со мною случится; как честный человек уверяю. Я решительный человек, мне жизнь копейка.
   Анна Андреевна. Ах, боже мой! как вы меня пугаете! Отваживать жизнь свою, да еще таким страшным образом! [“Отваживать ~ образом” нет] Встаньте… я согласна, только встаньте.
   Хлестаков, вставая. Теперь я самый… (в сторону) а она тоже очень апетитна! (Вслух Анне Андреевне, подбираясь к ней) как я счастлив, что могу наконец…

ЯВЛЕНИЕ XII.

[Явление XV]

   Те же и Городничий впопыхах.
   Городничий. Ваше превосходительство! не погубите! не погубите!
   Хлестаков. Что с вами?
   Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству… Честью уверяю, и наполовину нет того, что они говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Слесарша [Слесарша там] налгала вам, что будто бы я забрил лоб ее мужу. Право не брил, как честный человек не брил, [“как честный человек не брил” нет] она сама забрила.
   Хлестаков. О, об этом не беспокойтесь, я им не верю.
   Городничий. Не верьте, не верьте! это такие лгуны… им вот эдакой ребенок не поверит. Они уж и по всему городу известны за лгунов. А насчет мошенничества, то осмелюсь доложить: это такие мошенники, каких свет не производил.
   Хлестаков. О, да, бездельники; я это сейчас увидел.
   Анна Андреевна. Знаешь ли ты, какой чести удостоивает нас Иван Александрович? Он просит руки нашей дочери.
   Городничий. Куда! куда!.. Рехнулась, матушка! Не извольте гневаться, ваше превосходительство, она немного с придурью, такова же [такая же] была и мать ее.
   Хлестаков. Нет. Я точно прошу руки. Я очень влюблен.
   Городничий. Не могу верить, ваше превосходительство.
   Анна Андреевна. Да когда говорят тебе?
   Хлестаков. Я не шутя вам говорю… Если вы не согласитесь, то сделаете меня несчастным человеком.
   Городничий. Не смею верить, не достоин такой чести.
   Хлестаков. Сделайте милость, не приводите меня в отчаяние. Если вы не согласитесь отдать руки Марьи Антоновны, то я, признаюсь, на чорт знает что готов.
   Городничий. Не могу верить: изволите шутить, ваше превосходительство.
   Анна Андреевна. Ах, какой чурбан в самом деле! ну когда тебе толкуют. [в самом деле. Ему толкуют. ]
   Городничий. Не могу верить.
   Хлестаков. Отдайте руку вашей дочери, я говорю в последний раз. А не то — я отчаянный человек, я решусь на всё: когда застрелюсь, то вас под суд отдадут.
   Городничий. Ах, боже мой! Я ей, ей не виноват ни душою ни телом. Не извольте гневаться! извольте поступать так, как вашей милости угодно! у меня право в голове теперь… я и сам [Я… я и сам] не знаю что делается. Такой дурак теперь сделался, каким еще никогда не бывал.
   Анна Андреевна. Ну, благословляй!
   Хлестаков подходит с Марьей Антоновной.
   Городничий. Да благословит бог, а я не виноват.
   Хлестаков целуется с Марьей Антоновной.
   Городничий смотрит на них. Что за чорт! в самом деле! (протирает глаза.) Да, да, целуются? точно целуются. Как будто бы точно жених! [Так как будто бы точно женихи. ] Эхе! какое счастье привалило. Вот тебе на! [Эко счастие привалило. ]

ЯВЛЕНИЕ XIII.

   Те же и Осип.
   Осип. Лошади готовы.
   Хлестаков. А хорошо… я сейчас. [А хорошо, хорошо я сейчас. ]
   Городничий. Изволите ехать?
   Хлестаков. Да, еду.
   Городничий. А когда же, то есть… Вы изволили сами намекнуть на счет, кажется, свадьбы. [на счет то есть свадьбы. ]
   Хлестаков. Да, я еду только [Да я ведь только] на один день к дяде моему. Тут он недалеко живет, богатый человек, завтра я буду назад.
   Городничий. Не смеем никак удерживать в надежде благополучного возвращения.
   Хлестаков. О! Я человек [“человек” нет] аккуратный. Прощайте, Марья Антоновна, нежнейший предмет моей страсти! Грустно и на малое время расставаться с вами! Прощайте, душенька! (целует ее ручку). [руку]
   Городничий. Да не нужно ли вам в дорогу чего-нибудь; вы изволили, кажется, нуждаться в деньгах.
   Хлестаков. О нет, к чему это (немного подумав), а впрочем не худо.
   Городничий. Сколько угодно вам?
   Хлестаков. Ну, это пустяки… сколько-нибудь. А вот [Да вот] тогда, кажется, дали вы мне двести, то есть оно не двести, а по-настоящему четыреста; [но по настоящему за четыреста] я не хочу воспользоваться вашею ошибкою — так пожалуй и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
   Городничий. Вот я сию минуту (вынимает из бумажника) еще как нарочно самыми новинькими бумажками.
   Хлестаков. А, да (берет и рассматривает ассигнации), это хорошо. Ведь это, говорят, [Ведь это хорошо, говорят] новое счастие, когда новинькими бумажками.
   Городничий. Так точно-с.
   Хлестаков. Ну, так прощайте, [прощайте же] Антон Антонович! вы меня очень [Вы очень меня] обязали вашим гостеприимством, я вам много [я много] благодарен. Я по истине признаюсь вам, не думайте, чтоб это было комплимент, мне нигде не было такого хорошего приема. Прощайте, Анна Андреевна, прощайте, моя душенька, Марья Антоновна; не замешкаюсь, может быть завтра же и назад.
   За сценой.
   Голос Хлестакова. Прощайте ангел души моей, Марья Антоновна.
   Голос городничего. Как же это вы? прямо так на перекладной и едете?
   Голос Хлестакова. Да я привык уж так. У меня голова болит от рессор.
   Голос ямщика. Тпр…
   Голос городничего. Так, по крайней мере, чем-нибудь заслать; хотя бы ковриком. Не прикажете ли, я велю подать коврик?
   Голос Хлестакова. Нет зачем? это пустое; а впрочем, пожалуй, пусть дают коврик.
   Голос городничего. Эй, Авдотья! ступай в кладовую: вынь ковер самый лучший, что по голубому полю, персидской, скорей!
   Голос ямщика. Тпр…
   Голос городничего. Так когда же прикажете ожидать вас?
   Голос Хлестакова. Завтра, или после-завтра непременно.
   Голос Осипа. А, это ковер? давай его сюда, клади вот так! теперь давай-ка с этой стороны сена.
   Голос ямщика. Тпр…
   Голос Осипа. Вот с этой стороны! [с этой стороны еще] сюда! еще! хорошо. Славно будет! (бьет рукою по ковру). Теперь садитесь, ваше благородие!
   Голос Хлестакова. Прощайте, Антон Антонович! [Прощайте, будущий тестюшка!]
   Голос городничего. Прощайте, ваше превосходительство!
   Женские голоса. Прощайте, Иван Александрович!
   Голос Хлестакова. Прощайте, маминька! [Вместо “Женские голоса” ~ маминька”: Голос Хлестакова. Прощайте, маминька! Женские голоса. Прощайте, Иван Александрович!]
   Голос ямщика. Эй, вы, залетные! (Колокольчик звенит. Занавесь опускается).

ДЕЙСТВИЕ V

   Та же комната. [“Та же комната” нет]

ЯВЛЕНИЕ I.

   Городничий, Анна Андреевна и Марья Антоновна.
   Городничий. Что, Анна Андреевна? а? думала ли ты что-нибудь об этом? экой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно: тебе и во сне [и во сне этого] не виделось: просто из какой-нибудь городничихи и вдруг, фу ты канальство, с каким дьяволом породнилась!
   Анна Андреевна. Совсем нет; я давно это знала. Это тебе в диковинку, потому что ты простой человек; никогда не видел порядочных людей.
   Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Какие мы с тобою теперь [теперь с тобой] птицы сделались! А, Анна Андреевна? Высокого полета, чорт побери! Теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там? (входит квартальный). А, это ты Иван Карпович; призови-ко сюда, брат, купцов. Вот я их каналий! [канальев!] Так жаловаться на меня! Вишь ты, проклятый иудейской народ. Постойте ж, голубчики! прежде я вас кормил до усов только, а теперь накормлю до бороды. Запиши всех, кто только ходил бить челом на меня, и вот этих больше всего писак, писак, [больше всего, писак-то] которые закручивали, им просьбы. Да объяви всем, чтоб знали: [чтобы все знали] что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, что выдает дочь свою не то, чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого чиновника, что и на свете еще не было, что может и прогнать всех в городе, и в тюрьму посадить и всё, что хочет. Всем объяви, чтобы все знали. Кричи во весь народ, валяй в колокола, чорт возьми! уж когда торжество, так торжество. (Квартальный уходит.) Так вот как, Анна Андреевна, а? Как же мы теперь, где будем жить? здесь или в Питере. [или в Петербурге]
   Анна Андреевна. Натурально в Петербурге. Как можно здесь оставаться!
   Городничий. Ну в Питере, так в Питере: [Ну, в Петербурге так в Петербурге] а оно хорошо бы и здесь. Что, ведь я думаю, уже городничество тогда к чорту, а, Анна Андреевна?
   Анна Андреевна. Натурально, что за городничество!
   Городничий. Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанебрата со всеми министрами и во дворец ездит; так поэтому может такое производство сделать, что со временем и в генералы влезешь. Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
   Анна Андреевна. Еще бы! конечно, можно.
   Городничий. А, чорт возьми, славно быть генералом! Кавалерию повесят тебе через плечо. А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна? красную, или голубую?
   Анна Андреевна. Уж конечно голубую лучше.
   Городничий. Э? вишь чего захотела! хорошо и красную. Ведь почему [Ведь почему чорт возьми] хочется быть генералом? потому, что случится поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут, везде вперед: лошадей! и там на станциях никому не дадут, всё дожидается, все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус не дуешь: обедаешь где-нибудь у губернатора, а там: стой городничий! [стой городничие!] Хе, хе, хе, (заливается и помирает со смеху) вот что канальство заманчиво!
   Анна Андреевна. Тебе всё такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно [Ты должен думать, что жизнь тебе должно] совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья собачник, с которым ты ездишь травить зайцев или Земленика; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… только я право боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь. [отпустишь такое словцо, что уши вянут. ]
   Городничий. Чтож? ведь слово не вредит.
   Анна Андреевна. Да хорошо, когда ты был городничим. А там ведь жизнь совершенно другая.
   Городничий. Да; там, говорят, есть две рыбицы: рябушка и корюшка, такие, что только слюнка потечет, как начнешь есть.
   Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице, и чтоб у меня в комнате такое было амбре, что нельзя было войти [войти в комнату
   ] и нужно бы только этак зажмурить глаза (зажмуривает глаза и нюхает) Ах! как хорошо!

ЯВЛЕНИЕ II.

   Те же и купцы.
   Городничий. А! здорово, соколики!
   Купцы, кланяясь. Здравие желаем, батюшка!
   Городничий. Что, голубчики, как поживаете? Как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники проклятые, жаловаться? жаловаться, протоканалии! [Протоканалии, жаловаться!] Жаловаться, архибестии! Жаловаться, рассусленные [засусленные] бороды! Что? много взяли! вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
   Анна Андреевна. Ах, боже мой, какие ты, Антоша, слова отпускаешь!
   Городничий, с неудовольствием. [с негодованием] А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас всех скручу, так что ни одного волоска не останется в ваших бородах. Мошенники! Вы только обманываете народ, мошенники. [мошенники, я бы вас на виселицу] Сделаешь подряд с казною, на сто [да на сто] тысяч надуешь ее, поставивши [поставишь] гнилого сукна, да потом пожертвуешь, каналья, [“каналья” нет в цензурном варианте] двадцать аршин… если б знали, так бы тебе петлю навесили; [“еслиб знали ~ навесили” нет в цензурном варианте] брюхо [и брюхо] сует вперед. И он купец; [Он купец] его не тронь; мы, говорит, и дворянам не уступим. Да, дворянин… ах ты рожа! дворянин учится наукам: его [и его] хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? ты начинаешь плутнями, [аршином да плутнями] тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Ты мальчишка еще, “Отче наш” не знаешь, [еще слова сказать не знаешь цензурный вариант] а уж обмериваешь, а там как разодмет [раздует] тебе брюхо, да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу, ты какая! [“Фу, ты какая!” нет [Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого [оттого ты] и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность! [да я плевать на твою важность!..]
   Купцы, кланяясь. Виноваты, Антон Антонович!
   Городничий. Жаловаться? а кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его и на сто рублей не было? Я помог тебе, козлиная борода. Ты позабыл это. Я, показавши эти на тебя, мог бы тебя также, каналья, [каналья нет в цензурном варианте] спровадить в Сибирь, что скажешь? а?
   Один из купцов. Богу виноваты, Антон Антонович. Лукавый попутал. И закаемся вперед жаловаться. Всякое [Вот те всякое] удовлетворение, какое хошь, готовы сделать, не гневись только!
   Городничий. Не гневись! вот ты теперь валяешься [ты готов теперь валяться] у ног моих. Отчего? от того, что мое взяло, а будь хоть немножко на твоей стороне, так бы меня, каналья, [ты бы, каналья, меня] втопал в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.
   Купцы, кланяются [кланяясь] в ноги. Не погуби, Антон Антонович!
   Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? я бы вас в тюрьму (махнув рукой). [“махнув рукой” нет] Ну да бог простит! встаньте, полно! [“Встаньте, полно” нет] Я непамятозлобен; только теперь смотрите ухо востро! я выдаю дочку [дочь] свою не за какого-нибудь простого дворянина. Смотрите же, чтоб поздравление было приличное, не то чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахару, [сахарцу] понимаешь? Ну, ступай же с богом (Купцы уходят.)

ЯВЛЕНИЕ III.

   Те же, Аммос Федорович, Артемий Филипович, потом Растаковский.
   Аммос Федорович, еще в дверях. Верить ли слухам, Антон Антонович! к вам привалило необыкновенное [необычное] счастие.
   Артемий Филипович. Имею честь поздравить с необыкновенным счастием. Я душевно обрадовался когда услышал (подходит к ручке Анны Андреевны) Анна Андреевна! (Подходя к ручке Марьи Антоновны) Марья Антоновна! [“Анна Андреевна! ~ Марья Антоновна!” нет]
   Растаковский входит. [входя] Антона Антоновича поздравляю, да продлит бог жизнь вашу и новой четы, и даст вам потомство многочисленное, внучат и правнучат, Анна Андреевна! (подходит к ручке Анны Андреевны.) Марья Антоновна! (подходит к ручке Марьи Антоновны.)

ЯВЛЕНИЕ IV.

   Те же, Коробкин с женою, Люлюков.
   Коробкин. Имею честь поздравить Антона Антоновича! Анна Андреевна! (подходит к ручке Анны Андреевны.) Марья Антоновна! (подходит к ее ручке.)
   Жена Коробкиа. Душевно вас поздравляю, Анна Андреевна, с новым счастием.
   Люлюков. Имею честь поздравить, Анна Андреевна! (подходит к ручке, и потом обратившись к зрителям, щелкает языком с видом удальства: [в виде удовольствия]) Марья Антоновна! имею честь поздравить (подходит к ее ручке и обращается к зрителям с тем же удальством [с тем же удовольствием]).

ЯВЛЕНИЕ V.

   Множество гостей в сюртуках и фраках подходят сначала к ручке Анны Андреевны, говоря: “Анна Андреевна!”, потом к Марье Антоновне, говоря: “Марья Антоновна!” Бобчинский и Добчинский проталкиваются. [в сюртуках, фраках и в другом чем, потом Бобчинский и Добчинский. ]
   Бобчинский. Имею честь поздравить.
   Добчинский. Антон Антонович! имею честь поздравить.
   Бобчинский. С благополучным происшествием!
   Добчинский. Анна Андреевна!
   Бобчинский. Анна Андреевна! (Оба подходят в одно время и сталкиваются лбами.)
   Добчинский. Марья Антоновна! (подходит к ручке) честь имею поздравить. Вы будете [Теперь вы будете] в большом, в большом счастии, в золотом платье ходить и деликатные разные супы кушать, очень забавно будете проводить время.
   Бобчинский, перебивая. Марья Антоновна, имею честь поздравить! Дай бог вам всякого богатства, червонцев и сынка такого маленького, вот этакого (показывает рукою), чтоб можно было на ладоньку посадить, и так только всё будет кричать: уа! уа! уа!

ЯВЛЕНИЕ VI.

   Еще несколько гостей, подходящих к ручкам, [подходят к ручке] Лука Лукич с женою.
   Лука Лукич. Имею честь…
   Жена Луки Лукича бежит вперед. Поздравляю вас, Анна Андреевна! (целуются [целуя ее]), а я так право обрадовалась; говорят мне: Анна Андреевна выдает дочку. — Ах, боже мой! думаю себе, и так обрадовалась, что говорю мужу: послушай, Луканчик: вот какое счастие Анне Андреевне! ну, думаю себе, слава богу, и говорю ему: я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне… Ах, боже мой, думаю себе: Анна Андреевна именно ожидала [она ожидала] хорошей партии для своей дочери, а вот теперь такая судьба: именно так сделалось, как она хотела, и так право обрадовалась, что не могла говорить. Плачу, плачу, вот просто рыдаю. Уже Лука Лукич говорит: отчего ты, Настинька, рыдаешь? Луканчик, говорю, я и сама не знаю, слезы так вот [так слезы вот] рекой и льются.
   Городничий. Покорнейше прошу [Прошу покорнейше] садиться, господа. Эй, Мишка, принеси сюда побольше стульев.
   (Гости садятся).

ЯВЛЕНИЕ VII.

   Те же, частный пристав и квартальные.
   Частный пристав. Имею честь поздравить вас, ваше высокоблагородие, и пожелать благоденствия на многие лета.
   Городничий. Спасибо, спасибо. Прошу садиться господа! (Гости усаживаются.)
   Аммос Федорович. Но скажите пожалуста, Антон Антонович, каким образом всё это началось: постепенный ход всего, то есть, дела.
   Городничий. Ход дела чрезвычайный: изволил собственнолично сделать предложение.
   Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Всё чрезвычайно хорошо говорил; говорит: я, Анна Андреевна, не посмотрю на то, что она не графиня и не княгиня; я именно из одного уважения к вашим достоинствам и вашей дочери. [“она не графиня ~вашей дочери” нет] И такой прекрасный, [“прекрасный” нешт] воспитанный человек, самых благороднейших правил. Мне верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь копейка; но именно за то только, что уважаю ваши редкие качества, я прошу, я умоляю руки вашей, если вы будете жестоки [“я прошу ~ будете жестоки” нет] …
   Марья Антоновна. Ах, маминька! ведь это он мне говорил.
   Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь, и не в свое дело не мешайся! Я, Анна Андреевна, вы поверите ли, что я потому только ищу руки вашей или вашей дочери, что чувствую сердечную любовь и изумляюсь вашим достоинствам. [“Я ~ вашим достоинствам” нет] В таких лестных рассыпался словах… и когда я хотела сказать: мы никогда не смеем надеяться на такую честь, тогда он, не говоря ни слова, вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: Анна Андреевна! не сделайте меня несчастнейшим! и если вы не согласитесь отвечать моим чувствам, я смертью [тогда я смертью] окончу жизнь свою.
   Марья Антоновна. Право, маминька, [Ей, ей, маминька] он обо мне это говорил.
   Анна Андреевна. Да, конечно… и об тебе было, я ничего этого не отвергаю.
   Городничий. И так даже напугал; говорил, что застрелится. Застрелюсь, застрелюсь, говорит. [Говорил, что застрелится, ей, ей]
   Многие из гостей. Скажите пожалуста.
   Аммос Федорович. В самом деле чрезвычайное происшествие!
   Лука Лукич. Вот подлинно, судьба уж так вела.
   Артемий Филипович в сторону. Вот этакой свинье так и лезет в самый рот счастье. [Артемий Филипович. По заслугам и честь… (в сторону) вот эдакой свинье так и лезет счастье в самый рот. ]
   Аммос Федорович. Я, пожалуй, Антон Антонович, продам вам того кобелька, [того кобеля] которого торговали.
   Городничий. Нет: мне теперь не до кобельков.
   Аммос Федорович. Ну, не хотите; на другой собаке сойдемся?
   Жена Коробкина. Ах, как, Анна Андреевна, я рада вашему счастию! вы не можете себе представить.
   Коробкин. Где ж теперь, позвольте узнать, находится именитый гость? я слышал, что он уехал за чем-то.
   Городничий. Да, он отправился на один день по весьма важному делу.
   Анна Андреевна. К своему дяде, чтоб испросить благословения.
   Городничий. Испросить благословения; но завтра же… [но завтра] (чихает; поздравления сливаются в один гул). Много благодарен! но завтра же и назад… (чихает. Поздравительный гул. Слышнее других голоса:)
   Частного пристава. [Частный пристав] Здравия желаем ваше высокоблагородие!
   Бобчинского. [Бобчинский] Сто лет и куль червонцев!
   Добчинского. [Добчинский] Продли боже на сорок сороков!
   Артемий Филипович. Чтоб ты пропал!
   Жена Коробкина. Чорт тебя побери!
   Городничий. Покорнейше благодарю! И вам того желаю! [благодарю, господа, и вам…]
   Анна Андреевна. Мы теперь в Петербурге намерены жить. А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский уж слишком!.. признаюсь, большая неприятность… Вот и муж мой: он там получит генеральский чин.
   Городничий. Да, признаюсь, господа, я, чорт возьми, очень хочу быть генералом.
   Лука Лукич. И дай бог получить.
   Растаковский. От человека не возможно; а от бога всё возможно.
   Аммос Федорович. Большому кораблю большое плаванье. [большое и плаванье]
   Артемий Филипович. По заслугам и честь.
   Аммос Федорович в сторону. Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих [почище тебя есть, до сих] пор еще не генералы.
   Артемий Филипович, в сторону. Эка, чорт возьми, уж и в генералы лезет. Чего доброго, может и будет генералом. Ведь у него важности, лукавый не взял бы его, довольно. (Обращаясь к нему) Тогда, Антон Антонович, и нас не позабудьте.
   Аммос Федорович. И если что случится: например какая-нибудь надобность по делам, не оставьте покровительством!
   Коробкин. В следующем году повезу сынка в столицу на пользу государства, так сделайте милость, окажите ему вашу протекцию, место отца заступите сиротке.
   Городничий. Я готов с своей стороны, готов стараться.
   Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых тебе не будет времени думать об этом. И как можно, и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
   Городничий. Почему ж, душа моя: иногда можно.
   Анна Андреевна. Можно! Это ты себе так воображаешь.
   Жена Коробкина. Вы слышали, как она отзывается о нас?
   Гостья. Да, она такова всегда была; я ее знаю: посади ее за стол, она и ноги свои…

ЯВЛЕНИЕ VIII.

   Те же и почтмейстер.
   Почтмейстер. Я, господа, пришел объявить вам удивительное дело.
   Городничий. А например, что такое? послушаем.
   Почтмейстер. Я и сам не знаю, что сказать вам: [“вам” нет] такое странное обстоятельство, что я…
   Некоторые. Какое? что?
   Почтмейстер. Прихожу я домой и застаю письмо этого чиновника, которому мы показывали все заведения. На пакете было написано какому-то Тряпичкину, в С. Петербург, в Почтамтскую улицу. И как прочитал я, что в Почтамтскую улицу, то в ту же минуту так и обомлел. [в ту же минуту и обомлел] Верно, думаю себе, это обо мне писано. Может быть как-нибудь дошло до него, что я для своего удовольствия распечатывал иногда письма. И в ту же самую минуту, так как будто какая-нибудь непредвидимая сила понудила [понукала] меня распечатать.
   Аммос Федорович. Как, и это [это-то] самое письмо?
   Городничий. Как же вы это?.. (Все показывают ужас.)
   Почтмейстер. Я и сам испугался такой мысли и в ту же минуту положил письмо на стол и уже хотел позвать почталиона, чтоб отправить скорее с эштафетой. Но только немножко отойду от стола, так вот опять и тянет, и тянет. [так вот опять и тянет] В одном ухе кричит: распечатай, [распечатывай] в другом: не распечатывай! распечатай, не распечатывай! С этой стороны так, вот как бы под руку кто-нибудь толкает, а с другой стороны — как будто бы невидимая сила говорит: оставь, пропадешь как курица! Так что минут с десять не знал что делать, наконец напропалую [на пропалое] решился распечатать.