Страница:
Погруженный в размышления. Тони Крум не заметил человека среднего
роста, с глазами, как у кота, тонкими губами и множеством мелких, словно
царапины, морщин на загорелом лице, который поглядел ему вслед, искривив рот
в отдаленном подобии улыбки.
Когда Крум ушел, Клер с минуту постояла в холле, вспоминая тот день,
полтора года назад, когда она сама, в светло-коричневом дорожном костюме и
коричневой шляпке, уходила через ту же дверь мимо гостей, стоявших шпалерами
и провожавших ее возгласами: "Желаем счастья! ", "До свиданья, дорогая! ",
"Привет Парижу!" Всего восемнадцать месяцев, а сколько воды утекло! Губы ее
дрогнули, и она отправилась в кабинет к дяде.
- Вы дома, дядя Лоренс? К вам только что заходил Тони Крум.
- А, этот приятный молодой человек, у которого нет работы?
- Да. Он хотел поблагодарить вас.
- Боюсь, пока не за что.
Глаза сэра Лоренса, быстрые и черные, как у кулика или вальдшнепа,
скользнули по хорошенькому личику племянницы. Клер, конечно, не то, что его
любимица Динни, но бесспорно привлекательна. Как быстро выяснилось, что ее
брак неудачен! Эм все рассказала ему и предупредила, что этого вопроса
касаться нельзя. Да, Джерри Корвен - штучка! При его имени люди всегда
пожимали плечами и многозначительно усмехались. Дурной знак! Но в общем его,
сэра Лоренса, все это касается мало.
С порога донесся приглушенный голос:
- К вам сэр Джералд Корвен, сэр Лоренс.
Сэр Лоренс инстинктивно поднес палец к губам. Дворецкий понизил голос
еще больше.
- Я провел его в маленькую гостиную и сказал, что пойду узнаю, дома ли
леди Корвен.
Сэр Лоренс заметил, что Клер стиснула руками спинку кресла, возле
которого стояла.
- Ты дома. Клер?
Она не ответила, но ее побледневшее лицо словно окаменело.
- Минутку, Блор. Вернетесь, когда позвоню.
Дворецкий вышел.
- Ну, дорогая?
- Он, наверно, выехал следующим пароходом. Дядя, я не хочу его видеть.
- Если просто ответить, что тебя нет, он, безусловно, явится снова.
Клер вскинула голову:
- Хорошо, я выйду к нему.
Сэр Лоренс ощутил легкую дрожь.
- Скажи мне, что ответить, и я выйду к нему вместо тебя.
- Благодарю, дядя, но не вижу оснований взваливать грязную работу на
вас.
"Слава богу!" - подумал сэр Лоренс.
- На всякий случай я буду под рукой. Желаю успеха, дорогая.
И баронет вышел.
Клер встала около камина - так, чтобы можно было дотянуться до звонка.
Она испытывала то хорошо знакомое ей чувство, которое бывает, когда садишься
в седло, чтобы взять головокружительное препятствие. "Прикоснуться ко мне я
ему во всяком случае не дам", - решила она и услышала голос Блора:
- Сэр Джералд Корвен, миледи.
Недурно! Жене докладывают о муже! Впрочем, неудивительно, - слуги
всегда все знают.
Даже не поднимая глаз, Клер отчетливо видела, где он стоит. Щеки ее
вспыхнули от стыда и гнева. Он околдовал ее, он сделал из нее игрушку своих
прихотей. Он ее...
Корвен заговорил саркастически и хладнокровно:
- Дорогая моя, вы чрезвычайно стремительно приняли решение.
Он такой же, как всегда, - подтянутый, щеголеватый, похожий на кота; на
тонких губах усмешка, глаза дерзкие и хищные.
- Чего вы хотите?
- Только вас.
- Меня вы не получите.
- Вздор!
Он сделал неуловимо быстрое движение и сжал ее в объятиях. Клер
откинула голову и опустила палец на кнопку звонка:
- Назад или позвоню! - Другой рукой она прикрыла лицо. - Либо отойдите
и будем разговаривать, либо вам придется уйти.
- Извольте. Но это смешно.
- Вот как? Вы думаете, я уехала бы, если бы это не было серьезно?
- Я думал, вы просто рассердились. Впрочем, и было за что. Крайне
сожалею о случившемся.
- Не стоит о нем говорить. Я знаю вас и не вернусь к вам.
- Прошу у вас прощения, дорогая, и обещаю, что подобное не повторится.
- Какое великодушие!
- Это был только эксперимент. Некоторые женщины обожают такие вещи.
- Вы - животное!
- "И красавица стала моей женой..." Бросьте глупить, Клер! Не
превращайте нас в посмешище! Можете поставить любые условия.
- И верить, что вы их выполните? Такая жизнь меня не устраивает: мне
всего двадцать четыре.
Улыбка исчезла с его губ.
- Понятно. Я ведь заметил, как из дома вышел молодой человек. Как его
зовут? Кто он?
- Тони Крум. Что еще?
Он отошел к окну, посмотрел на улицу, обернулся и сказал:
- Вы имеете несчастье быть моей женой.
- Это и мое мнение.
- Клер, я серьезно говорю: вернитесь ко мне.
- А я серьезно отвечаю - нет.
- Я занимаю официальный пост и не могу с этим шутить! Послушайте! Он
подошел ближе. - Считайте меня кем угодно, но я не старомоден и не брюзглив.
Я не спекулирую ни своим положением, ни святостью брака, ни прочим вздором в
том же роде. Но у меня на службе до сих пор придают всему этому значение, и
вину за развод я на себя не взвалю.
- Я не рассчитываю на это.
- Тогда на что же?
- Не знаю. Знаю одно: я не вернусь.
- Только потому что...
- И по многим другим причинам.
Кошачья улыбка снова заиграла на его лице и помешала Клер прочесть
мысли мужа.
- Хотите, чтобы я взвалил вину на вас?
Клер пожала плечами:
- У вас нет для этого оснований.
- По-другому вы и не можете ответить.
- Я по-другому и не поступаю.
- Вот что, Клер, вся эта нелепая история недостойна женщины с вашим
умом и знанием жизни. Вечно быть соломенной вдовой нельзя. Кроме того, вам
ведь нравилось на Цейлоне.
- Есть вещи, проделывать которые с собой я никому не позволю, а вы их
проделали.
- Я же сказал, что это не повторится.
- А я уже сказала, что не верю вам.
- Мы толчем воду в ступе. Кстати, вы собираетесь жить на средства
родителей?
- Нет. Я нашла место.
- О! Какое?
- Секретаря у нашего нового депутата.
- Вам быстро надоест работать.
- Не думаю.
Он пристально посмотрел на нее, теперь уже не улыбаясь. На какую-то
секунду она прочла его мысли, потому что его лицо приняло выражение,
предшествующее известным эмоциям. Неожиданно он бросил:
- Я не потерплю, чтобы вы принадлежали другому.
Клер поняла, какие побуждения руководят им, и ей стало легче. Она
промолчала.
- Слышали?
- Да.
- Я говорю серьезно.
- Не сомневаюсь.
- Вы бесчувственный чертенок!
- Хотела бы им быть.
Он прошелся по кабинету и остановился перед ней:
- Вот что! Я не уеду без вас. Здесь я остановился в "Бристоле".
Перестаньте капризничать, - вы же умница! - приходите ко мне. Начнем
сначала. Увидите, какой я буду.
Потеряв самообладание, Клер закричала:
- Да поймете ли вы наконец? У меня нет чувства к вам, - вы его убили!
Зрачки Корвена расширились, затем сузились, ниточка губ растянулась.
Он стал похож на берейтора, объезжающего лошадь.
- Поймите и меня, - отчеканил он негромко. - Или вы вернетесь ко мне,
или я с вами разведусь. Я не позволю вам остаться здесь и выделывать все,
что вам взбредет в голову.
- Уверена, что каждый здравомыслящий муж одобрит вас.
Улыбка снова заиграла на его губах.
- За это мне полагается поцелуй, - объявил он и, прежде чем она успела
его оттолкнуть, прижался к ее губам. Она вырвалась и нажала на кнопку
звонка. Корвен заторопился к дверям.
- Au revoir! - бросил он и вышел.
Клер отерла губы. Она была растеряна, подавлена и не понимала, кто же
остался победителем - она или он.
Она стояла лицом к камину, опустив голову на руки, как вдруг
почувствовала, что сэр Лоренс вошел в кабинет и молча смотрит на нее.
- Мне ужасно неловко, что я беспокою вас, дядя. Через неделю я уже
перееду в свою берлогу.
- Дать тебе сигарету, дорогая?
Клер закурила и с первой же затяжкой ощутила облегчение. Сэр Лоренс
сел, и она увидела, как иронически приподнялись его брови.
- Совещание, как всегда, прошло плодотворно?
Клер кивнула.
- Обтекаемая формула. Людей никогда не удовлетворяет то, чего им не
хочется, как бы ловко им это ни подсовывали. Интересно, распространяется ли
это правило и на нас самих?
- На меня - нет.
- Досадно, что совещание обычно предполагает наличие двух сторон.
- Дядя Лоренс, - внезапно спросила Клер, - какие у нас теперь законы о
разводе?
Баронет вытянул длинные худые ноги:
- Мне еще не приходилось с ними сталкиваться. Думаю, что они менее
старомодны, чем раньше, но все-таки заглянем в "Уайтейкер".
Он снял с полки том в красном переплете:
- Страница двести пятьдесят восьмая, дорогая, - вот тут.
Клер молча погрузилась в чтение, а баронет печально смотрел на нее.
Наконец она подняла глаза и объявила:
- Чтобы получить развод, я должна нарушить супружескую верность.
- Очевидно, это и есть та изящная форма, в которую облекает его закон.
Однако среди порядочных людей грязную работу берет на себя мужчина.
- Да, но Джерри не согласен. Он требует, чтобы я вернулась. И потом, он
не может рисковать своим положением.
- Естественно, - задумчиво отозвался сэр Лоренс. - Карьера в нашей
стране - хрупкое растение.
Клер закрыла "Уайтейкер" и сказала:
- Если бы не родители, я завтра же дала бы ему искомый предлог, и дело
с концом.
- А тебе не кажется, что самое разумное - еще раз попробовать начать
семейную жизнь?
Клер покачала головой:
- Я просто не в силах.
- Тогда да будет так, хотя это очень грустное "так", - согласился сэр
Лоренс. - Каково мнение Динни?
- Мы с ней об этом не говорили. Она не знает, что он приехал.
- Значит, тебе даже не с кем посоветоваться?
- Нет. Динни знает, почему я ушла, но и только.
- Мне кажется, Джерри Корвен - человек не из терпеливых.
Клер рассмеялась.
- Нам обоим не свойственно долготерпение.
- Известно тебе, где он остановился?
- В "Бристоле".
- Может быть, целесообразно установить за ним наблюдение, - неторопливо
предложил сэр Лоренс.
Клер передернуло.
- Это унизительно. Кроме того, я не собираюсь губить его карьеру. Вы же
знаете, он очень способный человек.
Сэр Лоренс, пожав плечами, возразил:
- Для меня и твоих родных его карьера - ничто в сравнении с твоим
добрым именем. Давно он приехал?
- По-моему, недавно.
- Хочешь, я схожу к нему и попытаюсь договориться, как вам наладить
раздельную жизнь?
Клер молчала, и, наблюдая за ней, сэр Лоренс думал: "Хороша, но
характер нелегкий. Много решительности и ни капли терпения". Наконец Клер
заговорила:
- Во всем виновата я одна, - я ведь вышла за него по своей воле.
Не хочу затруднять вас. И потом, он не согласится.
- Это еще вопрос, - возразил сэр Лоренс. - Так попробовать мне, если
подвернется случай?
- Вы очень любезны, но...
- Значит, договорились. Кстати, безработные молодые люди умеют
сохранять благоразумие?
Клер рассмеялась.
- Ну, его-то я приучила. Страшно вам благодарна, дядя Лоренс.
Поговоришь с вами - и на душе легче. Конечно, я ужасно глупая, но, знаете,
Джерри имеет какую-то власть надо мной, а меня, к тому же, всегда тянуло на
риск. Прямо не понимаю, в кого я такая, - мама его не терпит, а Динни
допускает лишь в принципе.
Клер вздохнула.
- Ну, больше не смею вам надоедать.
Она послала ему воздушный поцелуй и вышла.
Сэр Лоренс сидел в кресле и думал: "Зачем я-то впутываюсь? История
скверная, а будет еще хуже. Но у Клер такой возраст, что ей надо помочь.
Придется поговорить с Динни".
Накаленная предвыборная атмосфера в Кондафорде посвежела, и генерал
резюмировал изменившуюся обстановку короткой фразой:
- Что ж, они получили по заслугам.
- Папа, а тебе не страшно при мысли, что получат наши, если тоже не
сумеют ничего сделать.
Генерал улыбнулся:
- Довлеет гневи злоба его, Динни. Клер обжилась в Лондоне?
- Устраивает себе жилье. Работа у нее сейчас, кажется, простая - пишет
благодарственные письма людям, взявшим на себя перед выборами самую черную
работу - агитацию на улицах.
- То есть с машин? Довольна она Дорнфордом?
- Пишет, что он в высшей степени достойный человек.
- Отец его был хорошим солдатом. Я одно время служил у него в бригаде в
бурскую войну.
Генерал пристально посмотрел на дочь и спросил:
- Слышно что-нибудь о Корвене?
- Да. Он приехал.
- О-о!.. Не понимаю, почему я должен бродить вслепую. Конечно,
родителям в наши дни возбраняется подавать голос и приходится полагаться на
то, что они услышат через замочную скважину...
Динни завладела рукой отца:
- Нет, мы просто должны их щадить. Они ведь чувствительные растения,
правда, папа?
- Мы с твоей матерью считаем, что эта история ничего хорошего не сулит.
Нам очень хочется, чтобы все как-нибудь утряслось.
- Надеюсь, не ценой счастья Клер?
- Нет, - неуверенно ответил генерал. - Нет. Но вопросы брака - вещь
путаная и сложная. В чем состоит и будет состоять ее счастье? Этого не знает
никто: ни она сама, ни ты, ни я. Как правило, люди, пытаясь выкарабкаться из
одной ямы, тут же попадают в другую.
- Выходит, не стоит и пытаться? Знай сиди себе в яме, так? А ведь
лейбористы именно к этому и стремились.
- Я обязан поговорить с ним, но не могу действовать вслепую, -
продолжал сэр Конуэй, обойдя сравнение молчанием. - Что ты посоветуешь,
Динни?
- Не дразнить собаку, чтобы не укусила.
- Думаешь, укусит?
- Обязательно.
- Скверно! - бросил генерал. - Клер слишком молода.
Та же мысль давно уже тревожила Динни. Она сразу сказала сестре: "Ты
должна освободиться!" - и до сих пор пребывала в этом убеждении. Но как?
Изучение законов о браке не было предусмотрено воспитанием Динни. Она знала,
что бракоразводные процессы - обычное дело, и, как все ее поколение, была в
этом смысле свободна от предрассудков. Но ее родителям такой процесс
доставил бы немало огорчений, особенно в том случае, если бы Клер взяла вину
на себя: с их точки зрения, это - пятно, которого нужно избежать любой
ценой. После своего трагического романа с Дезертом девушка редко наезжала в
Лондон. Каждая улица и в особенности парки напоминали ей об Уилфриде и
отчаянии тех дней, когда он ушел от нее. Но теперь ей стало ясно, что при
любом обороте дела Клер нельзя оставлять без поддержки.
- Мне, пожалуй, следует съездить к ней, папа, и узнать, что происходит.
- Буду только рад. Если еще не поздно, нужно постараться все уладить.
Динни покачала головой:
- Думаю, что ничего не выйдет. Да ты и сам не захотел бы этого,
расскажи тебе Клер то, что рассказала мне.
Генерал широко раскрыл глаза:
- Я же говорю, что бреду вслепую.
- Согласна, папа, но все-таки ничего тебе не скажу, пока она сама не
скажет.
- Тогда поезжай, и чем скорее, тем лучше.
Мелтон-Мьюз избавился от былых запахов конюшни, но зато пропитался
острым ароматом бензина: в этом мощенном брусчаткой переулке нашли себе
приют автомобили. Когда под вечер того же дня Динни вошла в него, ее глазам
слева и справа представились две линии гаражей, запертые или распахнутые
двери которых сверкали более или менее свежей краской. За одной из них
виднелась спина шофера в комбинезоне, склонившегося над карбюратором; по
мостовой настороженно прогуливались кошки. Других признаков жизни не было, и
название "Мьюз" [2] не подтверждалось даже благоуханием навоза.
Сине-зеленый цвет дома N 2 напоминал о прежней владелице, которую, как
и других торговцев предметами роскоши, кризис вынудил свернуть дело. Динни
потянула к себе резную ручку звонка, и он ответил ей позвякиванием, слабым,
как звук колокольчика заблудившейся овцы. Затем наступила тишина, потом на
уровне глаз девушки мелькнуло светлое пятно, исчезло, и дверь открылась.
Клер в зеленом халате стояла на пороге.
- Входи, дорогая, - пригласила она. - Львица у себя в логове, и "Дуглас
в замке у ней".
Динни вошла в тесную, почти пустую комнатку, которая была задрапирована
зеленым японским шелком, купленным у антиквара, и устлана циновками. В
противоположном углу виднелась винтовая лесенка; с потолка, излучая слабый
свет, свисала единственная лампочка, затененная зеленым абажуром. Было
холодно: медная электрическая печка не давала тепла.
- За эту комнату я еще не принималась, - пояснила Клер. - Пойдем
наверх.
Динни совершила винтообразное восхождение и очутилась в гостиной,
пожалуй, еще более тесной. Там были два зашторенных окна, выходившие на
конюшни, кушетка с подушками, маленькое старинное бюро, три стула. шесть
японских гравюр, приколачиванием которых, видимо, занималась Клер перед
приходом сестры, старинный персидский ковер, брошенный на устилавшие пол
циновки, полупустой книжный шкафчик и несколько семейных фотографий на нем.
Стены были выкрашены светло-серой клеевой краской; в помещении горел газовый
камин.
- Флер прислала мне гравюры и ковер, а тетя Эм заставила взять бюро.
Остальное я привезла с собой.
- Где ты спишь?
- На кушетке - очень удобно. Рядом - туалетная комната с душем,
гардеробом и прочим.
- Мама велела спросить, что тебе нужно.
- Немногое: наш старый примус, пара одеял, несколько ложек, ножей и
вилок, небольшой чайный сервиз, если найдется лишний, и какие-нибудь книги.
- Будет сделано, - ответила Динни. - А теперь, дорогая, рассказывай как
себя чувствуешь.
- Физически - превосходно, морально - неспокойно. Я же писала тебе, он
приехал.
- Он знает об этой квартире?
- Пока нет. О ней известно только тебе, Флер и тете Эм. Да, забыла, еще
Тони Круму. Мой официальный адрес - Маунт-стрит. Но Джерри, разумеется,
отыщет меня, стоит ему только захотеть.
- Ты видела его?
- Да. Я сказала ему, что не вернусь. И на самом деле не вернусь, Динни.
Решение окончательное, так что не уговаривай. Выпьешь чаю? Я сейчас вскипячу
- у меня есть глиняный чайничек.
- Нет, благодарю, я пила в поезде.
Динни сидела на одном из стульев, которые Клер привезла с собой, и
темно-зеленый костюм удивительно шел к ее волосам цвета опавших буковых
листьев.
- До чего ты сейчас хороша! - восхитилась Клер, свертываясь в клубок на
кушетке. - Хочешь сигарету?
То же самое подумала о сестре и Динни. Обворожительная женщина, одна из
тех, кто обворожителен при любых обстоятельствах: темные стриженые волосы,
живые карие глаза, бледное лицо цвета слоновой кости, в слегка подкрашенных
губах сигаретка... Да, соблазнительна! Впрочем, вспомнив, как складывается
жизнь сестры, Динни сочла это выражение неуместным. Клер всегда была
жизнерадостной и обаятельной, но брак, бесспорно, еще более усилил и углубил
это обаяние, придав ему какой-то неуловимо колдовской оттенок.
- Ты сказала. Тони Крум тоже знает? - неожиданно спросила она.
- Он помогал мне красить стены. Фактически всю гостиную отделал он, а я
занималась туалетной. Но у него получилось лучше.
Динни с явным интересом оглядела стены:
- Очень недурно. Знаешь, дорогая, отец и мама встревожены.
- Верю.
- Ты не находишь, что это естественно?
Клер сдвинула брови, и вдруг Динни вспомнила, как они спорили когдато,
надо ли выщипывать брови. Слава богу, Клер к этому не прибегает!
- Ничем не могу помочь, Динни: я не знаю, что решил Джерри.
- Я думаю, он не пробудет здесь долго, - иначе потеряет место.
- Видимо, так. Но я не хочу волноваться заранее. Будь что будет.
- Как быстро можно получить развод? Я хочу сказать - если дело
возбудишь ты.
Клер покачала головой, и темный локон упал ей на лоб, напомнив Динни
детские годы сестры.
- Устанавливать за ним слежку - мерзко. Объяснять на суде, как он меня
истязал, я не в силах. А на слово мне никто не поверит, - мужчинам все
сходит гладко.
Динни встала и подсела к сестре на кушетку.
- Я готова убить его, - вырвалось у нее.
Клер рассмеялась.
- Во многом он не плохой человек. Но я к нему не вернусь. С кого
содрали кожу, тот во второй раз не дастся.
Динни молчала, закрыв глаза.
- Скажи, что у тебя за отношения с Тони Крумом? - спросила она наконец.
- Он проходит испытание. Пока ведет себя смирно, и мне приятно
встречаться с ним.
- Послушай, - медленно продолжала Динни, - если бы стало известно, что
он у тебя бывает, этого было бы достаточно, правда?
Клер опять рассмеялась.
- Для светских людей, по-видимому, вполне. А присяжные, как я полагаю,
причисляют себя к таковым. Но для меня, Динни, легче не жить, чем смотреть
на вещи с точки зрения коллегии присяжных. А я не испытываю никакого желания
хоронить себя. Поэтому скажу тебе прямо: Тони знает, что я надолго сыта
физиологией.
- Он влюблен в тебя?
Глаза сестер - синие и карие - встретились.
- Да.
- А ты в него?
- Он мне нравится. Очень. Но и только; по крайней мере, сейчас.
- А тебе не кажется, что пока Джерри в Англии...
- Нет. По-моему, его пребывание здесь гораздо менее опасно для меня,
чем его отъезд. Так как я с ним не поеду, он, вероятно, установит за мной
слежку. Одно у него не отнимешь: что сказал, то сделает.
- Не знаю, такое ли уж это достоинство. Пойдем куда-нибудь пообедаем.
Клер потянулась:
- Не могу, дорогая. Я обедаю с Тони в скверном ресторанчике, который
нам обоим по карману. Честное слово, жить почти без гроша - даже забавно.
Динни встала и принялась поправлять японские гравюры. Беспечность
сестры была ей не внове. Но она - старшая и не должна расхолаживать Клер. Ни
в коем случае!
- Отличные вещи, дорогая, - сказала она. - У Флер чудесные вещи.
- Не возражаешь, если я пойду переоденусь? - спросила Клер и вышла в
туалетную.
Динни осталась один на один с мыслями о положении сестры и
почувствовала полную беспомощность - состояние, знакомое каждому, если не
считать тех, кто всегда и все знает лучше других. Подавленная, она подошла к
окну и отдернула штору. В переулке было сумрачно и грязно. Из соседнего
гаража выкатилась машина и остановилась в ожидании седока.
"Как это додумались устроить здесь антикварный магазин?" - удивилась
девушка и вдруг увидела, что из-за угла вышел человек и задержался у
крайнего дома, рассматривая номер. Затем он прошел вдоль переулка по
противоположной стороне, повернул назад и остановился перед домом N 2. Динни
обратила внимание на уверенность и гибкость каждого движения этой фигуры,
которых не скрывало даже пальто.
"Боже правый! Джерри!" - сообразила она.
Девушка опустила штору и кинулась в туалетную. Распахивая дверь, она
услышала меланхолическое позвякивание овечьего колокольчика, оставшегося от
прежней владелицы - антикварши.
Клер в одном белье стояла под единственной лампочкой и с помощью
ручного зеркальца осматривала свои губы. Динни разом заполнила помещение,
где' и одному человеку было тесно.
- Клер! - выдавила она. - Он!
Клер обернулась. Белизна обнаженных рук, переливчатое мерцание
шелкового белья, изумленный блеск темных глаз - настоящее видение, даже для
сестры.
- Джерри?
Динни кивнула.
- Не хочу его видеть. - Клер посмотрела на ручные часы. - Ах, черт, я
же должна поспеть к семи.
Динни, меньше всего заинтересованная в том, чтобы это несвоевременное
свидание состоялось, неожиданно для самой себя предложила:
- Давай я выйду к нему. Он, должно быть, увидел, что у тебя горит свет.
- А ты сумеешь его увести, Динни?
- Попытаюсь.
- Тогда иди, дорогая. Если тебе удастся, будет замечательно. И как
только Джерри нашел меня, будь он проклят! Теперь не отстанет.
Динни вышла в гостиную, выключила свет и спустилась по винтовой
лесенке. Когда она очутилась внизу, над нею снова зазвенел колокольчик.
Направляясь через пустую комнату к выходу, девушка думала: "Дверь
открывается внутрь. Надо ее захлопнуть за собой". Сердце Динни учащенно
забилось, она глубоко вздохнула, открыла дверь, вышла, шумно захлопнула ее
за собой и отпрянула с хорошо разыгранным изумлением: прямо перед нею стоял
ее зять.
- Кто здесь?
Корвен приподнял шляпу; они молча посмотрели друг на друга.
- Динни, вы? Клер дома?
- Да. Но она никого не принимает.
- Вы хотите сказать, не примет меня?
- Считайте, что так.
Он в упор взглянул на нее дерзкими глазами:
- Что ж, зайду в другой раз. Вам куда?
- На Маунт-стрит.
- Позвольте вас проводить?
- Пожалуйста.
Она шла бок о бок с ним и твердила себе: "Осторожнее!" Когда он рядом,
к нему относишься иначе, чем в его отсутствие. Недаром все говорят, что в
Джерри Корвене есть обаяние!
- Клер, вероятно, скверно отзывалась обо мне?
- С вашего позволения, переменим тему. Каковы бы ни были чувства Клер,
я их разделяю.
- Еще бы! Ваша преданность близким вошла в поговорку. Но вы забываете,
Динни, как хороша Клер!
Он посмотрел на нее круглыми улыбающимися глазами, и ей вспомнилось
недавнее видение - шея сестры, изгиб плеч, сверкание кожи, темные волосы и
глаза. "Голос плоти" - какое отвратительное выражение!
- Динни, вы даже не представляете себе, насколько это притягательно.
А я к тому же всегда был экспериментатором.
Динни круто остановилась:
- Знаете, она мне все-таки сестра.
- Вы так уверены? А ведь увидев вас обеих рядом, этого не скажешь.
Динни не ответила и пошла дальше.
- Послушайте, Динни, - вкрадчиво начал он. - Я, конечно, чувственный
человек, но что в этом особенного? Половое влечение неизбежно вынуждает нас
совершать ошибки. Не верьте тому, кто это отрицает. Но со временем они
забываются, не оставляя никакого следа. Если Клер вернется ко мне, она через
год-другой перестанет об этом думать. Наш образ жизни ей нравится, а я
непривередлив. Брак в конце концов позволяет обеим сторонам жить, как им
хочется.
- Это значит, что впоследствии вы начнете экспериментировать на других?
Он пожал плечами, искоса взглянул на нее и улыбнулся:
- Довольно щекотливый разговор, правда? Поймите хорошенько: во мне
уживаются два человека. Первый, - а считаться нужно только с ним, - занят
своим делом и намерен заниматься им и впредь. Клер должна держаться за него,
потому что он даст ей возможность жить, а не прозябать. Она попадет в самую
гущу деловой жизни, ее окружат крупные люди; она получит то, что любит, -
роста, с глазами, как у кота, тонкими губами и множеством мелких, словно
царапины, морщин на загорелом лице, который поглядел ему вслед, искривив рот
в отдаленном подобии улыбки.
Когда Крум ушел, Клер с минуту постояла в холле, вспоминая тот день,
полтора года назад, когда она сама, в светло-коричневом дорожном костюме и
коричневой шляпке, уходила через ту же дверь мимо гостей, стоявших шпалерами
и провожавших ее возгласами: "Желаем счастья! ", "До свиданья, дорогая! ",
"Привет Парижу!" Всего восемнадцать месяцев, а сколько воды утекло! Губы ее
дрогнули, и она отправилась в кабинет к дяде.
- Вы дома, дядя Лоренс? К вам только что заходил Тони Крум.
- А, этот приятный молодой человек, у которого нет работы?
- Да. Он хотел поблагодарить вас.
- Боюсь, пока не за что.
Глаза сэра Лоренса, быстрые и черные, как у кулика или вальдшнепа,
скользнули по хорошенькому личику племянницы. Клер, конечно, не то, что его
любимица Динни, но бесспорно привлекательна. Как быстро выяснилось, что ее
брак неудачен! Эм все рассказала ему и предупредила, что этого вопроса
касаться нельзя. Да, Джерри Корвен - штучка! При его имени люди всегда
пожимали плечами и многозначительно усмехались. Дурной знак! Но в общем его,
сэра Лоренса, все это касается мало.
С порога донесся приглушенный голос:
- К вам сэр Джералд Корвен, сэр Лоренс.
Сэр Лоренс инстинктивно поднес палец к губам. Дворецкий понизил голос
еще больше.
- Я провел его в маленькую гостиную и сказал, что пойду узнаю, дома ли
леди Корвен.
Сэр Лоренс заметил, что Клер стиснула руками спинку кресла, возле
которого стояла.
- Ты дома. Клер?
Она не ответила, но ее побледневшее лицо словно окаменело.
- Минутку, Блор. Вернетесь, когда позвоню.
Дворецкий вышел.
- Ну, дорогая?
- Он, наверно, выехал следующим пароходом. Дядя, я не хочу его видеть.
- Если просто ответить, что тебя нет, он, безусловно, явится снова.
Клер вскинула голову:
- Хорошо, я выйду к нему.
Сэр Лоренс ощутил легкую дрожь.
- Скажи мне, что ответить, и я выйду к нему вместо тебя.
- Благодарю, дядя, но не вижу оснований взваливать грязную работу на
вас.
"Слава богу!" - подумал сэр Лоренс.
- На всякий случай я буду под рукой. Желаю успеха, дорогая.
И баронет вышел.
Клер встала около камина - так, чтобы можно было дотянуться до звонка.
Она испытывала то хорошо знакомое ей чувство, которое бывает, когда садишься
в седло, чтобы взять головокружительное препятствие. "Прикоснуться ко мне я
ему во всяком случае не дам", - решила она и услышала голос Блора:
- Сэр Джералд Корвен, миледи.
Недурно! Жене докладывают о муже! Впрочем, неудивительно, - слуги
всегда все знают.
Даже не поднимая глаз, Клер отчетливо видела, где он стоит. Щеки ее
вспыхнули от стыда и гнева. Он околдовал ее, он сделал из нее игрушку своих
прихотей. Он ее...
Корвен заговорил саркастически и хладнокровно:
- Дорогая моя, вы чрезвычайно стремительно приняли решение.
Он такой же, как всегда, - подтянутый, щеголеватый, похожий на кота; на
тонких губах усмешка, глаза дерзкие и хищные.
- Чего вы хотите?
- Только вас.
- Меня вы не получите.
- Вздор!
Он сделал неуловимо быстрое движение и сжал ее в объятиях. Клер
откинула голову и опустила палец на кнопку звонка:
- Назад или позвоню! - Другой рукой она прикрыла лицо. - Либо отойдите
и будем разговаривать, либо вам придется уйти.
- Извольте. Но это смешно.
- Вот как? Вы думаете, я уехала бы, если бы это не было серьезно?
- Я думал, вы просто рассердились. Впрочем, и было за что. Крайне
сожалею о случившемся.
- Не стоит о нем говорить. Я знаю вас и не вернусь к вам.
- Прошу у вас прощения, дорогая, и обещаю, что подобное не повторится.
- Какое великодушие!
- Это был только эксперимент. Некоторые женщины обожают такие вещи.
- Вы - животное!
- "И красавица стала моей женой..." Бросьте глупить, Клер! Не
превращайте нас в посмешище! Можете поставить любые условия.
- И верить, что вы их выполните? Такая жизнь меня не устраивает: мне
всего двадцать четыре.
Улыбка исчезла с его губ.
- Понятно. Я ведь заметил, как из дома вышел молодой человек. Как его
зовут? Кто он?
- Тони Крум. Что еще?
Он отошел к окну, посмотрел на улицу, обернулся и сказал:
- Вы имеете несчастье быть моей женой.
- Это и мое мнение.
- Клер, я серьезно говорю: вернитесь ко мне.
- А я серьезно отвечаю - нет.
- Я занимаю официальный пост и не могу с этим шутить! Послушайте! Он
подошел ближе. - Считайте меня кем угодно, но я не старомоден и не брюзглив.
Я не спекулирую ни своим положением, ни святостью брака, ни прочим вздором в
том же роде. Но у меня на службе до сих пор придают всему этому значение, и
вину за развод я на себя не взвалю.
- Я не рассчитываю на это.
- Тогда на что же?
- Не знаю. Знаю одно: я не вернусь.
- Только потому что...
- И по многим другим причинам.
Кошачья улыбка снова заиграла на его лице и помешала Клер прочесть
мысли мужа.
- Хотите, чтобы я взвалил вину на вас?
Клер пожала плечами:
- У вас нет для этого оснований.
- По-другому вы и не можете ответить.
- Я по-другому и не поступаю.
- Вот что, Клер, вся эта нелепая история недостойна женщины с вашим
умом и знанием жизни. Вечно быть соломенной вдовой нельзя. Кроме того, вам
ведь нравилось на Цейлоне.
- Есть вещи, проделывать которые с собой я никому не позволю, а вы их
проделали.
- Я же сказал, что это не повторится.
- А я уже сказала, что не верю вам.
- Мы толчем воду в ступе. Кстати, вы собираетесь жить на средства
родителей?
- Нет. Я нашла место.
- О! Какое?
- Секретаря у нашего нового депутата.
- Вам быстро надоест работать.
- Не думаю.
Он пристально посмотрел на нее, теперь уже не улыбаясь. На какую-то
секунду она прочла его мысли, потому что его лицо приняло выражение,
предшествующее известным эмоциям. Неожиданно он бросил:
- Я не потерплю, чтобы вы принадлежали другому.
Клер поняла, какие побуждения руководят им, и ей стало легче. Она
промолчала.
- Слышали?
- Да.
- Я говорю серьезно.
- Не сомневаюсь.
- Вы бесчувственный чертенок!
- Хотела бы им быть.
Он прошелся по кабинету и остановился перед ней:
- Вот что! Я не уеду без вас. Здесь я остановился в "Бристоле".
Перестаньте капризничать, - вы же умница! - приходите ко мне. Начнем
сначала. Увидите, какой я буду.
Потеряв самообладание, Клер закричала:
- Да поймете ли вы наконец? У меня нет чувства к вам, - вы его убили!
Зрачки Корвена расширились, затем сузились, ниточка губ растянулась.
Он стал похож на берейтора, объезжающего лошадь.
- Поймите и меня, - отчеканил он негромко. - Или вы вернетесь ко мне,
или я с вами разведусь. Я не позволю вам остаться здесь и выделывать все,
что вам взбредет в голову.
- Уверена, что каждый здравомыслящий муж одобрит вас.
Улыбка снова заиграла на его губах.
- За это мне полагается поцелуй, - объявил он и, прежде чем она успела
его оттолкнуть, прижался к ее губам. Она вырвалась и нажала на кнопку
звонка. Корвен заторопился к дверям.
- Au revoir! - бросил он и вышел.
Клер отерла губы. Она была растеряна, подавлена и не понимала, кто же
остался победителем - она или он.
Она стояла лицом к камину, опустив голову на руки, как вдруг
почувствовала, что сэр Лоренс вошел в кабинет и молча смотрит на нее.
- Мне ужасно неловко, что я беспокою вас, дядя. Через неделю я уже
перееду в свою берлогу.
- Дать тебе сигарету, дорогая?
Клер закурила и с первой же затяжкой ощутила облегчение. Сэр Лоренс
сел, и она увидела, как иронически приподнялись его брови.
- Совещание, как всегда, прошло плодотворно?
Клер кивнула.
- Обтекаемая формула. Людей никогда не удовлетворяет то, чего им не
хочется, как бы ловко им это ни подсовывали. Интересно, распространяется ли
это правило и на нас самих?
- На меня - нет.
- Досадно, что совещание обычно предполагает наличие двух сторон.
- Дядя Лоренс, - внезапно спросила Клер, - какие у нас теперь законы о
разводе?
Баронет вытянул длинные худые ноги:
- Мне еще не приходилось с ними сталкиваться. Думаю, что они менее
старомодны, чем раньше, но все-таки заглянем в "Уайтейкер".
Он снял с полки том в красном переплете:
- Страница двести пятьдесят восьмая, дорогая, - вот тут.
Клер молча погрузилась в чтение, а баронет печально смотрел на нее.
Наконец она подняла глаза и объявила:
- Чтобы получить развод, я должна нарушить супружескую верность.
- Очевидно, это и есть та изящная форма, в которую облекает его закон.
Однако среди порядочных людей грязную работу берет на себя мужчина.
- Да, но Джерри не согласен. Он требует, чтобы я вернулась. И потом, он
не может рисковать своим положением.
- Естественно, - задумчиво отозвался сэр Лоренс. - Карьера в нашей
стране - хрупкое растение.
Клер закрыла "Уайтейкер" и сказала:
- Если бы не родители, я завтра же дала бы ему искомый предлог, и дело
с концом.
- А тебе не кажется, что самое разумное - еще раз попробовать начать
семейную жизнь?
Клер покачала головой:
- Я просто не в силах.
- Тогда да будет так, хотя это очень грустное "так", - согласился сэр
Лоренс. - Каково мнение Динни?
- Мы с ней об этом не говорили. Она не знает, что он приехал.
- Значит, тебе даже не с кем посоветоваться?
- Нет. Динни знает, почему я ушла, но и только.
- Мне кажется, Джерри Корвен - человек не из терпеливых.
Клер рассмеялась.
- Нам обоим не свойственно долготерпение.
- Известно тебе, где он остановился?
- В "Бристоле".
- Может быть, целесообразно установить за ним наблюдение, - неторопливо
предложил сэр Лоренс.
Клер передернуло.
- Это унизительно. Кроме того, я не собираюсь губить его карьеру. Вы же
знаете, он очень способный человек.
Сэр Лоренс, пожав плечами, возразил:
- Для меня и твоих родных его карьера - ничто в сравнении с твоим
добрым именем. Давно он приехал?
- По-моему, недавно.
- Хочешь, я схожу к нему и попытаюсь договориться, как вам наладить
раздельную жизнь?
Клер молчала, и, наблюдая за ней, сэр Лоренс думал: "Хороша, но
характер нелегкий. Много решительности и ни капли терпения". Наконец Клер
заговорила:
- Во всем виновата я одна, - я ведь вышла за него по своей воле.
Не хочу затруднять вас. И потом, он не согласится.
- Это еще вопрос, - возразил сэр Лоренс. - Так попробовать мне, если
подвернется случай?
- Вы очень любезны, но...
- Значит, договорились. Кстати, безработные молодые люди умеют
сохранять благоразумие?
Клер рассмеялась.
- Ну, его-то я приучила. Страшно вам благодарна, дядя Лоренс.
Поговоришь с вами - и на душе легче. Конечно, я ужасно глупая, но, знаете,
Джерри имеет какую-то власть надо мной, а меня, к тому же, всегда тянуло на
риск. Прямо не понимаю, в кого я такая, - мама его не терпит, а Динни
допускает лишь в принципе.
Клер вздохнула.
- Ну, больше не смею вам надоедать.
Она послала ему воздушный поцелуй и вышла.
Сэр Лоренс сидел в кресле и думал: "Зачем я-то впутываюсь? История
скверная, а будет еще хуже. Но у Клер такой возраст, что ей надо помочь.
Придется поговорить с Динни".
Накаленная предвыборная атмосфера в Кондафорде посвежела, и генерал
резюмировал изменившуюся обстановку короткой фразой:
- Что ж, они получили по заслугам.
- Папа, а тебе не страшно при мысли, что получат наши, если тоже не
сумеют ничего сделать.
Генерал улыбнулся:
- Довлеет гневи злоба его, Динни. Клер обжилась в Лондоне?
- Устраивает себе жилье. Работа у нее сейчас, кажется, простая - пишет
благодарственные письма людям, взявшим на себя перед выборами самую черную
работу - агитацию на улицах.
- То есть с машин? Довольна она Дорнфордом?
- Пишет, что он в высшей степени достойный человек.
- Отец его был хорошим солдатом. Я одно время служил у него в бригаде в
бурскую войну.
Генерал пристально посмотрел на дочь и спросил:
- Слышно что-нибудь о Корвене?
- Да. Он приехал.
- О-о!.. Не понимаю, почему я должен бродить вслепую. Конечно,
родителям в наши дни возбраняется подавать голос и приходится полагаться на
то, что они услышат через замочную скважину...
Динни завладела рукой отца:
- Нет, мы просто должны их щадить. Они ведь чувствительные растения,
правда, папа?
- Мы с твоей матерью считаем, что эта история ничего хорошего не сулит.
Нам очень хочется, чтобы все как-нибудь утряслось.
- Надеюсь, не ценой счастья Клер?
- Нет, - неуверенно ответил генерал. - Нет. Но вопросы брака - вещь
путаная и сложная. В чем состоит и будет состоять ее счастье? Этого не знает
никто: ни она сама, ни ты, ни я. Как правило, люди, пытаясь выкарабкаться из
одной ямы, тут же попадают в другую.
- Выходит, не стоит и пытаться? Знай сиди себе в яме, так? А ведь
лейбористы именно к этому и стремились.
- Я обязан поговорить с ним, но не могу действовать вслепую, -
продолжал сэр Конуэй, обойдя сравнение молчанием. - Что ты посоветуешь,
Динни?
- Не дразнить собаку, чтобы не укусила.
- Думаешь, укусит?
- Обязательно.
- Скверно! - бросил генерал. - Клер слишком молода.
Та же мысль давно уже тревожила Динни. Она сразу сказала сестре: "Ты
должна освободиться!" - и до сих пор пребывала в этом убеждении. Но как?
Изучение законов о браке не было предусмотрено воспитанием Динни. Она знала,
что бракоразводные процессы - обычное дело, и, как все ее поколение, была в
этом смысле свободна от предрассудков. Но ее родителям такой процесс
доставил бы немало огорчений, особенно в том случае, если бы Клер взяла вину
на себя: с их точки зрения, это - пятно, которого нужно избежать любой
ценой. После своего трагического романа с Дезертом девушка редко наезжала в
Лондон. Каждая улица и в особенности парки напоминали ей об Уилфриде и
отчаянии тех дней, когда он ушел от нее. Но теперь ей стало ясно, что при
любом обороте дела Клер нельзя оставлять без поддержки.
- Мне, пожалуй, следует съездить к ней, папа, и узнать, что происходит.
- Буду только рад. Если еще не поздно, нужно постараться все уладить.
Динни покачала головой:
- Думаю, что ничего не выйдет. Да ты и сам не захотел бы этого,
расскажи тебе Клер то, что рассказала мне.
Генерал широко раскрыл глаза:
- Я же говорю, что бреду вслепую.
- Согласна, папа, но все-таки ничего тебе не скажу, пока она сама не
скажет.
- Тогда поезжай, и чем скорее, тем лучше.
Мелтон-Мьюз избавился от былых запахов конюшни, но зато пропитался
острым ароматом бензина: в этом мощенном брусчаткой переулке нашли себе
приют автомобили. Когда под вечер того же дня Динни вошла в него, ее глазам
слева и справа представились две линии гаражей, запертые или распахнутые
двери которых сверкали более или менее свежей краской. За одной из них
виднелась спина шофера в комбинезоне, склонившегося над карбюратором; по
мостовой настороженно прогуливались кошки. Других признаков жизни не было, и
название "Мьюз" [2] не подтверждалось даже благоуханием навоза.
Сине-зеленый цвет дома N 2 напоминал о прежней владелице, которую, как
и других торговцев предметами роскоши, кризис вынудил свернуть дело. Динни
потянула к себе резную ручку звонка, и он ответил ей позвякиванием, слабым,
как звук колокольчика заблудившейся овцы. Затем наступила тишина, потом на
уровне глаз девушки мелькнуло светлое пятно, исчезло, и дверь открылась.
Клер в зеленом халате стояла на пороге.
- Входи, дорогая, - пригласила она. - Львица у себя в логове, и "Дуглас
в замке у ней".
Динни вошла в тесную, почти пустую комнатку, которая была задрапирована
зеленым японским шелком, купленным у антиквара, и устлана циновками. В
противоположном углу виднелась винтовая лесенка; с потолка, излучая слабый
свет, свисала единственная лампочка, затененная зеленым абажуром. Было
холодно: медная электрическая печка не давала тепла.
- За эту комнату я еще не принималась, - пояснила Клер. - Пойдем
наверх.
Динни совершила винтообразное восхождение и очутилась в гостиной,
пожалуй, еще более тесной. Там были два зашторенных окна, выходившие на
конюшни, кушетка с подушками, маленькое старинное бюро, три стула. шесть
японских гравюр, приколачиванием которых, видимо, занималась Клер перед
приходом сестры, старинный персидский ковер, брошенный на устилавшие пол
циновки, полупустой книжный шкафчик и несколько семейных фотографий на нем.
Стены были выкрашены светло-серой клеевой краской; в помещении горел газовый
камин.
- Флер прислала мне гравюры и ковер, а тетя Эм заставила взять бюро.
Остальное я привезла с собой.
- Где ты спишь?
- На кушетке - очень удобно. Рядом - туалетная комната с душем,
гардеробом и прочим.
- Мама велела спросить, что тебе нужно.
- Немногое: наш старый примус, пара одеял, несколько ложек, ножей и
вилок, небольшой чайный сервиз, если найдется лишний, и какие-нибудь книги.
- Будет сделано, - ответила Динни. - А теперь, дорогая, рассказывай как
себя чувствуешь.
- Физически - превосходно, морально - неспокойно. Я же писала тебе, он
приехал.
- Он знает об этой квартире?
- Пока нет. О ней известно только тебе, Флер и тете Эм. Да, забыла, еще
Тони Круму. Мой официальный адрес - Маунт-стрит. Но Джерри, разумеется,
отыщет меня, стоит ему только захотеть.
- Ты видела его?
- Да. Я сказала ему, что не вернусь. И на самом деле не вернусь, Динни.
Решение окончательное, так что не уговаривай. Выпьешь чаю? Я сейчас вскипячу
- у меня есть глиняный чайничек.
- Нет, благодарю, я пила в поезде.
Динни сидела на одном из стульев, которые Клер привезла с собой, и
темно-зеленый костюм удивительно шел к ее волосам цвета опавших буковых
листьев.
- До чего ты сейчас хороша! - восхитилась Клер, свертываясь в клубок на
кушетке. - Хочешь сигарету?
То же самое подумала о сестре и Динни. Обворожительная женщина, одна из
тех, кто обворожителен при любых обстоятельствах: темные стриженые волосы,
живые карие глаза, бледное лицо цвета слоновой кости, в слегка подкрашенных
губах сигаретка... Да, соблазнительна! Впрочем, вспомнив, как складывается
жизнь сестры, Динни сочла это выражение неуместным. Клер всегда была
жизнерадостной и обаятельной, но брак, бесспорно, еще более усилил и углубил
это обаяние, придав ему какой-то неуловимо колдовской оттенок.
- Ты сказала. Тони Крум тоже знает? - неожиданно спросила она.
- Он помогал мне красить стены. Фактически всю гостиную отделал он, а я
занималась туалетной. Но у него получилось лучше.
Динни с явным интересом оглядела стены:
- Очень недурно. Знаешь, дорогая, отец и мама встревожены.
- Верю.
- Ты не находишь, что это естественно?
Клер сдвинула брови, и вдруг Динни вспомнила, как они спорили когдато,
надо ли выщипывать брови. Слава богу, Клер к этому не прибегает!
- Ничем не могу помочь, Динни: я не знаю, что решил Джерри.
- Я думаю, он не пробудет здесь долго, - иначе потеряет место.
- Видимо, так. Но я не хочу волноваться заранее. Будь что будет.
- Как быстро можно получить развод? Я хочу сказать - если дело
возбудишь ты.
Клер покачала головой, и темный локон упал ей на лоб, напомнив Динни
детские годы сестры.
- Устанавливать за ним слежку - мерзко. Объяснять на суде, как он меня
истязал, я не в силах. А на слово мне никто не поверит, - мужчинам все
сходит гладко.
Динни встала и подсела к сестре на кушетку.
- Я готова убить его, - вырвалось у нее.
Клер рассмеялась.
- Во многом он не плохой человек. Но я к нему не вернусь. С кого
содрали кожу, тот во второй раз не дастся.
Динни молчала, закрыв глаза.
- Скажи, что у тебя за отношения с Тони Крумом? - спросила она наконец.
- Он проходит испытание. Пока ведет себя смирно, и мне приятно
встречаться с ним.
- Послушай, - медленно продолжала Динни, - если бы стало известно, что
он у тебя бывает, этого было бы достаточно, правда?
Клер опять рассмеялась.
- Для светских людей, по-видимому, вполне. А присяжные, как я полагаю,
причисляют себя к таковым. Но для меня, Динни, легче не жить, чем смотреть
на вещи с точки зрения коллегии присяжных. А я не испытываю никакого желания
хоронить себя. Поэтому скажу тебе прямо: Тони знает, что я надолго сыта
физиологией.
- Он влюблен в тебя?
Глаза сестер - синие и карие - встретились.
- Да.
- А ты в него?
- Он мне нравится. Очень. Но и только; по крайней мере, сейчас.
- А тебе не кажется, что пока Джерри в Англии...
- Нет. По-моему, его пребывание здесь гораздо менее опасно для меня,
чем его отъезд. Так как я с ним не поеду, он, вероятно, установит за мной
слежку. Одно у него не отнимешь: что сказал, то сделает.
- Не знаю, такое ли уж это достоинство. Пойдем куда-нибудь пообедаем.
Клер потянулась:
- Не могу, дорогая. Я обедаю с Тони в скверном ресторанчике, который
нам обоим по карману. Честное слово, жить почти без гроша - даже забавно.
Динни встала и принялась поправлять японские гравюры. Беспечность
сестры была ей не внове. Но она - старшая и не должна расхолаживать Клер. Ни
в коем случае!
- Отличные вещи, дорогая, - сказала она. - У Флер чудесные вещи.
- Не возражаешь, если я пойду переоденусь? - спросила Клер и вышла в
туалетную.
Динни осталась один на один с мыслями о положении сестры и
почувствовала полную беспомощность - состояние, знакомое каждому, если не
считать тех, кто всегда и все знает лучше других. Подавленная, она подошла к
окну и отдернула штору. В переулке было сумрачно и грязно. Из соседнего
гаража выкатилась машина и остановилась в ожидании седока.
"Как это додумались устроить здесь антикварный магазин?" - удивилась
девушка и вдруг увидела, что из-за угла вышел человек и задержался у
крайнего дома, рассматривая номер. Затем он прошел вдоль переулка по
противоположной стороне, повернул назад и остановился перед домом N 2. Динни
обратила внимание на уверенность и гибкость каждого движения этой фигуры,
которых не скрывало даже пальто.
"Боже правый! Джерри!" - сообразила она.
Девушка опустила штору и кинулась в туалетную. Распахивая дверь, она
услышала меланхолическое позвякивание овечьего колокольчика, оставшегося от
прежней владелицы - антикварши.
Клер в одном белье стояла под единственной лампочкой и с помощью
ручного зеркальца осматривала свои губы. Динни разом заполнила помещение,
где' и одному человеку было тесно.
- Клер! - выдавила она. - Он!
Клер обернулась. Белизна обнаженных рук, переливчатое мерцание
шелкового белья, изумленный блеск темных глаз - настоящее видение, даже для
сестры.
- Джерри?
Динни кивнула.
- Не хочу его видеть. - Клер посмотрела на ручные часы. - Ах, черт, я
же должна поспеть к семи.
Динни, меньше всего заинтересованная в том, чтобы это несвоевременное
свидание состоялось, неожиданно для самой себя предложила:
- Давай я выйду к нему. Он, должно быть, увидел, что у тебя горит свет.
- А ты сумеешь его увести, Динни?
- Попытаюсь.
- Тогда иди, дорогая. Если тебе удастся, будет замечательно. И как
только Джерри нашел меня, будь он проклят! Теперь не отстанет.
Динни вышла в гостиную, выключила свет и спустилась по винтовой
лесенке. Когда она очутилась внизу, над нею снова зазвенел колокольчик.
Направляясь через пустую комнату к выходу, девушка думала: "Дверь
открывается внутрь. Надо ее захлопнуть за собой". Сердце Динни учащенно
забилось, она глубоко вздохнула, открыла дверь, вышла, шумно захлопнула ее
за собой и отпрянула с хорошо разыгранным изумлением: прямо перед нею стоял
ее зять.
- Кто здесь?
Корвен приподнял шляпу; они молча посмотрели друг на друга.
- Динни, вы? Клер дома?
- Да. Но она никого не принимает.
- Вы хотите сказать, не примет меня?
- Считайте, что так.
Он в упор взглянул на нее дерзкими глазами:
- Что ж, зайду в другой раз. Вам куда?
- На Маунт-стрит.
- Позвольте вас проводить?
- Пожалуйста.
Она шла бок о бок с ним и твердила себе: "Осторожнее!" Когда он рядом,
к нему относишься иначе, чем в его отсутствие. Недаром все говорят, что в
Джерри Корвене есть обаяние!
- Клер, вероятно, скверно отзывалась обо мне?
- С вашего позволения, переменим тему. Каковы бы ни были чувства Клер,
я их разделяю.
- Еще бы! Ваша преданность близким вошла в поговорку. Но вы забываете,
Динни, как хороша Клер!
Он посмотрел на нее круглыми улыбающимися глазами, и ей вспомнилось
недавнее видение - шея сестры, изгиб плеч, сверкание кожи, темные волосы и
глаза. "Голос плоти" - какое отвратительное выражение!
- Динни, вы даже не представляете себе, насколько это притягательно.
А я к тому же всегда был экспериментатором.
Динни круто остановилась:
- Знаете, она мне все-таки сестра.
- Вы так уверены? А ведь увидев вас обеих рядом, этого не скажешь.
Динни не ответила и пошла дальше.
- Послушайте, Динни, - вкрадчиво начал он. - Я, конечно, чувственный
человек, но что в этом особенного? Половое влечение неизбежно вынуждает нас
совершать ошибки. Не верьте тому, кто это отрицает. Но со временем они
забываются, не оставляя никакого следа. Если Клер вернется ко мне, она через
год-другой перестанет об этом думать. Наш образ жизни ей нравится, а я
непривередлив. Брак в конце концов позволяет обеим сторонам жить, как им
хочется.
- Это значит, что впоследствии вы начнете экспериментировать на других?
Он пожал плечами, искоса взглянул на нее и улыбнулся:
- Довольно щекотливый разговор, правда? Поймите хорошенько: во мне
уживаются два человека. Первый, - а считаться нужно только с ним, - занят
своим делом и намерен заниматься им и впредь. Клер должна держаться за него,
потому что он даст ей возможность жить, а не прозябать. Она попадет в самую
гущу деловой жизни, ее окружат крупные люди; она получит то, что любит, -