Голсуорси Джон. Последняя глава (Книга 3)

   Погруженный в свои размышления, он не обратил внимания на человека среднего роста, с кошачьими глазами и узким ртом на загорелом, покрытом мелкими морщинками лице, который поглядел ему вслед, слегка скривив губы; впрочем, это могло быть и улыбкой.
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   После ухода Крума Клер постояла некоторое время в холле, вспоминая, как она восемнадцать месяцев назад покидала этот дом. Она была тогда в светло-коричневой кофточке и коричневой шляпке и проходила между рядами людей, провожавших ее возгласами: "Счастливого пути! Прощай, дорогая!", "Привет Парижу!" Да, прошло всего полтора года, а сколько событий случилось за это время! Клер усмехнулась и направилась в дядин кабинет.
   - Дядя Лоренс, ты, оказывается, дома? А Тони Крум только что заходил тебя повидать.
   - Это тот довольно приятный юноша без определенных занятий?
   - Да. Он хотел тебя поблагодарить.
   - Боюсь, что благодарить не за что.
   И быстрые черные глаза сэра Лоренса, напоминавшие глаза кулика или вальдшнепа, скептически скользнули по ней. Конечно, Динни - любимица, но и Клер, безусловно, привлекательна. Так недавно замужем и уже несчастна... Эм сообщила ему об этом, но добавила, что при ней лучше о ее браке не говорить. Что ж! Джерри Корвен! При его имени люди всегда пожимали плечами и начинались какие-то намеки. Неприятно. Но его, сэра Лоренса, это в конце концов не касается. Негромкий голос произнес за дверью:
   - Сэр Джералд Корвен.
   Сэр Лоренс невольно поднес палец к губам. Лакей произнес еще тише:
   - Я провел его в маленькую гостиную и сказал, что пойду узнаю, дома ли леди Корвен.
   Сэр Лоренс увидел, как рука Клер крепко стиснула спинку стула, возле которого она стояла.
   - Ну, Клер, ты как? Дома?
   Она не ответила, но ее лицо побелело и застыло. - Минутку, Блор. Я позвоню. Блор удалился.
   - Так как же, детка?
   - Он, должно быть, выехал следующим пароходом. Дядя, я не хочу его видеть.
   - Если мы просто скажем, что тебя нет дома, он придет еще раз.
   Клер вскинула голову.
   - Хорошо, я к нему выйду.
   Сэр Лоренс почувствовал легкую дрожь.
   - Если бы ты мне сказала, что говорить, я вышел бы к нему вместо тебя.
   - Спасибо, дядя, но зачем тебе возиться с этой грязью?
   "Слава богу!" - подумал сэр Лоренс.
   - На всякий случай я буду рядом. Желаю удачи, детка, - сказал он выходя.
   Клер подошла к камину: лучше иметь звонок под рукою. Она испытывала хорошо знакомое ей ощущение, словно брала разбег для отчаянного прыжка. "Во всяком случае, он ко мне не прикоснется", - решила она и тут же услышала голос Блора:
   - Сэр Джералд Корвен, миледи.
   Недурно! Жене докладывают о приходе мужа! Но прислуга всегда все знает!
   Даже не глядя, Клер почувствовала, где он стоит. Румянец стыда и гнева залил ее щеки. Он заворожил ее! Он сделал из нее игрушку, служившую для удовлетворения всех его капризов! Он ее...
   Корвен заговорил сдержанно, но язвительно:
   - Признаюсь, я ничего подобного от тебя не ожидал!
   Он все тот же, аккуратный, щеголеватый, похожий на кота, с тонкогубой усмешкой и дерзкими, хищными глазами.
   - Что вам нужно?
   - Только тебя.
   - Меня вы не получите.
   - Это просто смешно!
   Одно стремительное движение, и он схватил ее в объятия. Клер откинула голову и коснулась звонка.
   - Отойдите, или я позвоню! - Другой рукой она заслонила свое лицо. Станьте вон там, тогда я готова с вами разговаривать, иначе вам придется уйти.
   - Хорошо. Но это смешно!
   - Неужели вы не понимаете, насколько это серьезно? Иначе разве я уехала бы?
   - Я думал, ты просто рассердилась, и не удивительно. Очень сожалею.
   - Обсуждать все это не имеет смысла. Теперь я знаю вас и не вернусь.
   - Детка, я прошу у тебя прошения и даю слово, что ничего подобного не повторится.
   - Какое великодушие!
   - Я только проделал эксперимент. Некоторые женщины это обожают. Хотя, может быть, в ту минуту и не понимают своих ощущений.
   - Вы - животное.
   - А жена у меня - красавица. Брось, Клер, не глупи, не делай из нас посмешища! Можешь поставить мне любые условия.
   - И верить, что вы их выполните? И потом, я не хочу такой жизни: ведь мне всего двадцать четыре года.
   Улыбка сбежала с его губ.
   - Понятно. Я заметил, что из этого дома вышел молодой человек. Имя и положение?
   - Тони Крум. Итак?
   Он отошел к окну и несколько мгновений смотрел на улицу, потом обернулся к ней.
   - Но вы имеете несчастье быть моей женой.
   - Как будто.
   - Нет, вполне серьезно, Клер, вернись ко мне.
   - Вполне серьезно - нет.
   - Я занимаю определенный пост и шутить этим не могу. Посмотри на меня! - Он подошел к ней ближе. - Ты можешь считать меня чем угодно, но, во всяком случае, я не жулик и не ханжа. Я не спекулирую ни своим положением, ни святостью брака, ни всем этим вздором. Однако в моем министерстве до сих пор придают большое значение подобным вещам, и я не могу допустить, чтобы дело о разводе возбудила ты.
   - Я на это и не рассчитывала.
   - А на что же ты рассчитывала?
   - Не знаю. Знаю только одно: я не вернусь.
   - Только из-за?..
   - И многого другого.
   На его лице снова появилась кошачья усмешка и помешала ей прочесть его мысли.
   - Ты хочешь, чтобы я подал на развод?
   Клер пожала плечами.
   - У вас для этого нет оснований. - Иначе ты, конечно, ответить не можешь.
   - Но оснований действительно нет.
   - Послушай, Клер, право, все это ужасно нелепо и совершенно недостойно тебя, при твоем уме и знании жизни. Не можешь же ты вечно оставаться соломенной вдовой. К тому же тебе нравилось на Цейлоне.
   - Есть вещи, которых я, по отношению к себе, не позволю, а вы осмелились...
   - Я уже сказал, что это больше не повторится.
   - А я сказала, что верить вам не могу.
   - Так мы ни до чего не договоримся. Ты собираешься жить на средства твоих родителей?
   - Нет. Я поступила на службу.
   - О-о! На какую же?
   - Секретарем к нашему новому депутату.
   - Это тебе очень скоро надоест.
   - Не думаю.
   Он пристально посмотрел на нее, на этот раз без улыбки, и она вдруг увидела в его лице слишком знакомое хищное выражение.
   - Я не допущу, чтоб ты принадлежала другому мужчине, - заявил он вдруг.
   Сейчас он раскрылся весь, до конца, и ей стало легче. Она не ответила.
   - Ты слышала?
   - Да.
   - Я говорю вполне серьезно.
   - Вижу.
   - Ты бесчувственный бесенок!
   - Очень хотела бы им быть.
   Он прошелся по комнате и решительно остановился перед ней.
   - Взгляни на меня! Без тебя я не вернусь. Я остановился в "Бристоле". Будь паинькой и приходи ко мне туда. Мы начнем все сначала. Ты увидишь, какой я буду хороший.
   Она не выдержала и воскликнула:
   - Да поймите же наконец! Вы убили во мне всякое чувство к вам!
   Его зрачки расширились, затем сузились, губы сжались и вытянулись в нитку. Он напоминал жокея, укрощающего необъезженную лошадь.
   - И вы поймите меня, - сказал он, понизив голос. - Или вы вернетесь ко мне, или я с вами разведусь. Я не могу оставить вас здесь, чтобы вы могли вытворять что вам вздумается.
   - Я уверена, что так поступил бы всякий благоразумный муж.
   На его губах вновь появилась усмешка.
   - За это, - сказал он, - я получу поцелуй.
   И не успела она оттолкнуть его, как он прижался губами к ее губам. Она вырвалась и надавила кнопку звонка. Корвен поспешно отступил к двери.
   - Au revoir {До свидания (франц.).}, - сказал он и вышел.
   Клер вытерла губы. Она была растеряна, измучена и не могла понять, кто же на сей раз остался победителем: она или он.
   Она стояла возле камина, положив голову на руки, и вдруг почувствовала, что сэр Лоренс вошел в комнату и из деликатности молчит.
   - Прости, ради бога, дядя, за все эти сцены. На той неделе я буду уже в своей конуре.
   - Хочешь сигарету, детка?
   Клер закурила и с наслаждением затянулась. Тем временем сэр Лоренс сел. Его брови насмешливо приподнялись.
   - Совещание закончилось, как обычно? Клер кивнула.
   - Уклончивая формула. Людям никогда не нравится то, чего им не хочется, как бы ловко оно им ни предлагалось. Продолжение следует?
   - Что касается меня - нет.
   - Жаль, что при обсуждении всегда бывают две стороны...
   - Дядя Лоренс, - вдруг спросила Клер, - каковы теперь законы о разводе?
   Баронет вытянул свои длинные тонкие ноги.
   - Никогда с этим не сталкивался. Полагаю, теперь развестись все же легче, чем в старину. Но посмотрим в "Уитекере".
   Он протянул руку к справочнику в красном переплете.
   - Страница двести пятьдесят восьмая - вот, тут.
   Клер стала молча читать, а он с грустью смотрел на нее. Затем она подняла глаза и сказала:
   - Значит, чтобы получить от него развод, я должна решиться на измену.
   - По-видимому, они так выражаются из деликатности. В лучшем обществе эту неприятную сторону дела берет на себя мужчина.
   - Да, но он не желает. Он хочет, чтобы я к нему вернулась. Кроме того, он должен считаться со своим положением.
   - Разумеется, это вполне понятно, - задумчиво сказал сэр Лоренс. - В нашей стране карьера - растение хрупкое.
   Клер захлопнула справочник.
   - Если бы не родители, я бы завтра же дала ему повод для развода, и конец.
   - А ты не думаешь, что вам бы стоило еще раз попробовать?
   Клер покачала головой. -Я просто не в силах.
   - Что ж, пусть все останется так, но это очень неприятное "так", сказал сэр Лоренс. - А что думает Динни?
   - Мы с ней еще не говорили. Она не знает о его приезде.
   - Значит, тебе сейчас не с кем и посоветоваться?
   - Нет, я сказала Динни только, почему я от него ушла. Вот и все.
   - Сомневаюсь, чтобы Джерри Кореей был очень терпелив.
   Клер засмеялась.
   - Мы оба не отличаемся долготерпением.
   - Где он остановился?
   - В "Бристоле".
   - Неплохо бы установить за ним наблюдение, - задумчиво проговорил сэр Лоренс.
   Клер содрогнулась.
   - Недостойное занятие. Да и потом, дядя, я вовсе не хочу портить ему карьеру. Он ведь очень способный человек.
   Сэр Лоренс пожал плечами.
   - Для меня и для всей твоей семьи твое доброе имя гораздо важнее его карьеры. Давно он здесь?
   - Думаю, недавно.
   - Хочешь, я с ним повидаюсь и попытаюсь уговорить его дать тебе полную свободу?
   Клер не отвечала, а сэр Лоренс смотрел на нее и думал: "Прелестна, слов нет, но очень своевольна. Воля есть, но терпения - ни на грош".
   - Виновата я одна, - наконец заявила Клер. - Никто меня не заставлял выходить за него, и я вовсе не хочу обременять тебя этими переговорами. Да он и не согласится.
   - Почем знать? - пробормотал сэр Лоренс. - А если все-таки подвернется случай, - попытаться?
   - Это было бы замечательно с твоей стороны, но...
   - Вот и прекрасно. А пока - безработные юноши умеют быть благоразумными?
   Клер рассмеялась.
   - О-о!.. Я его вымуштровала. Огромное тебе спасибо, дядя Лоренс. Ты очень мне помог. Я страшная дура, но у Джерри есть надо мной какая-то власть, и, кроме того, я всегда любила рисковать. Прямо не понимаю, как у такой матери может быть такая дочь. Мама ненавидит всякий риск, а Динни признает его только из принципа.
   Клер вздохнула.
   - Ну, больше не буду тебе надоедать, - и, послав дяде воздушный поцелуй, она вышла.
   Сэр Лоренс остался сидеть в кресле. Он размышлял: "Придется и мне вмешаться в эту историю, а история становится все неприятнее. Но Клер еще так молода, надо же для нее что-то сделать. Поговорю-ка я с Динни".
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
   Горячее время выборов в Кондафорде миновало, и генерал выразил сущность воцарившейся затем атмосферы словами:
   - Что ж, они это заслужили.
   - А тебя, папа, не пугает мысль о том, как будут ругать этих людей, если им ничего не удастся сделать?
   Генерал улыбнулся.
   - "Довлеет дневи злоба его", Динни. Клер устроилась?
   - Привыкает к работе. Сейчас она занимается главным образом тем, что пишет благодарственные письма людям, выполнявшим перед выборами черную работу, тем, кто вербовал голоса, разъезжая по всему округу.
   - А как ей нравится Дорнфорд?
   - Говорит, что он удивительно внимателен.
   - Его отец был отличным солдатом. Я служил одно время в его бригаде, в бурскую войну.
   Он испытующе посмотрел на дочь и спросил:
   - О Корвене что-нибудь слышно?
   - Да, он приехал.
   - Ах вот как! Почему от меня все держат в секрете? В наше время родителям приходится подсматривать в замочную скважину.
   Динни нежно взяла его под руку.
   - Нет, папа, просто мы бережем вас. Вы ведь очень чувствительные растения, не правда ли, папочка?
   - Мы с твоей матерью считаем, что во всем этом весьма мало хорошего. И очень хотели бы, чтобы дело как-нибудь уладилось.
   - Но ведь не ценой счастья Клер?
   - Нет, - отозвался генерал неуверенно. - Нет, но тут сразу возникает вся сложность вопроса о браке. В чем счастье Клер? Она и сама не знает, и ты не знаешь, и я. Обычно люди, желая выбраться из одной ямы, тут же попадают в другую.
   - Значит, и пытаться не стоит? Сидеть в своей яме? Ведь этого как раз и хотели лейбористы, правда?
   - Мне следовало бы поговорить с ним, - заметил генерал, словно не слыша, - но я не могу действовать вслепую. Что ты посоветуешь, Динни?
   - Не трогай спящего пса, пока он не вскочил, чтобы укусить тебя.
   - А ты думаешь, укусит?
   - Думаю.
   - Плохо, - пробормотал генерал. - Клер еще так молода.
   Об этом постоянно думала и Динни. Она сказала сестре в первую же минуту: "Ты должна освободиться". Так же рассуждала она и теперь. Но как добиться свободы? Знание законов о разводе не входило в программу образования Динни. Она слышала, что бракоразводные процессы - дело довольно обычное, ни у нее, ни у ее сверстников не было на этот счет никаких предрассудков. Но родителей развод, вероятно, очень огорчит, особенно если бы Клер пришлось взять вину на себя; это казалось им ужасным позором, и его следовало избежать во что бы то ни стало. Со времени ее трагического романа с Уилфридом Динни бывала в Лондоне очень редко. Каждая улица и особенно парк напоминали о нем и о том отчаянии, которое осталось в душе после разлуки с ним. Но теперь она хорошо понимала, что, какой бы оборот ни приняло дело, Клер нужна поддержка.
   - Надо, пожалуй, съездить к ней и выяснить положение.
   - Ради бога, поезжай. Постарайся добиться, чтобы их отношения по возможности наладились.
   Динни покачала головой.
   - Едва ли; и едва ли вы сами пожелали бы этого, если б Клер рассказала вам то, что рассказала мне.
   Генерал смотрел перед собой невидящим взглядом.
   - Вот я и говорю: мы ничего не знаем...
   - Да, папочка, но пока вы всего не услышите от нее самой, я ничего больше не могу объяснить.
   - Тогда поезжай к ней не медля.
   Постоянный резкий запах бензина изгнал из Мелтон-Мьюз запахи конюшни. Мощеный кирпичом переулок сделался пристанищем автомобилей. Когда Динни вошла в него под вечер, она увидела справа и слева распахнутые ворота гаражей, покрашенных более или менее недавно. По переулку бродили кошки, а в одном из гаражей она заметила шофера в спецовке, склонившегося над карбюратором; но вообще жизнь там замерла, и название Мелтон-Мьюз "Конюшенный переулок" - потеряло свой смысл.
   У дома Э 2 еще сохранилась сине-зеленая дверь, выкрашенная в этот цвет прежней владелицей, которую вместе со столькими поставщиками предметов роскоши разорил кризис. Динни дернула резную ручку звонка, и раздалось слабое треньканье, словно звякнул колокольчик заблудившейся овцы. Затем наступила тишина; на уровне ее лица мелькнуло светлое пятно, исчезло, и дверь открылась. Появилась Клер в зеленой пижаме и сказала:
   - Входи, дорогая. Ты видишь львицу в ее берлоге, - "Дуглас в ее зале" {Имеется в виду Элен, героиня поэмы Вальтера Скотта "Дева озера".}.
   Динни вошла в маленькую, почти пустую комнату, затянутую зеленым японским шелком от антиквара и устланную циновками. В дальнем углу виднелась узкая винтовая лестница. Комната слабо освещалась единственной свисавшей с потолка электрической лампочкой под зеленым бумажным абажуром. Железная электрическая печь не давала никакого тепла.
   - Здесь еще ничего не устроено, - заметила Клер. - Пойдем наверх.
   Динни поднялась по винтовой лестнице и очутилась в еще более тесной гостиной. В ней было два занавешенных окна, выходивших на гаражи, кушетка с подушками, маленькое старинное бюро, три стула, шесть японских гравюр, которые Клер, видимо, только что повесила, старинный персидский ковер на полу, покрытом циновками, почти пустой книжный шкафчик и на нем несколько семейных фотографий. Стены были окрашены в бледно-серый цвет, горел газовый камин.
   - Флер подарила мне гравюры и ковер, а тетя Эм расщедрилась и дала бюро. Остальное я привезла с собой.
   - А где ты спишь?
   - На кушетке, очень удобно. Тут рядом есть маленькая ванная комнатка с душем, платяным шкафом и всем прочим.
   - Мама просила узнать, что еще тебе нужно.
   - Меня бы вполне устроил наш старый примус, несколько одеял, несколько ложек, ножей и вилок, маленький чайный сервиз, если есть лишний, и какие угодно книги.
   - Отлично, - отозвалась Динни. - А теперь, детка, расскажи, как ты?
   - Физически - прекрасно, а душевно - извелась. Я же говорила тебе, что он приходил.
   - Он знает, где ты живешь?
   - Пока нет. Кроме тебя, Флер, тети Эм да еще Тони Крума, никто не знает, где я живу. Мой официальный адрес - это Маунт-стрит. Но Джерри, конечно, разыщет меня, если захочет.
   - Ты с ним виделась?
   - Да. И я заявила, что к нему не вернусь; и я не вернусь, Динни, это решено, предупреждаю заранее. Хочешь чаю? Я могу вскипятить его в фаянсовом чайнике.
   - Нет, спасибо, я пила в поезде.
   Динни сидела на стуле, привезенном из дому, и ее костюм бутылочного цвета удивительно гармонировал с волосами цвета увядших буковых листьев.
   - Какая ты сейчас красивая! - заметила Клер, свертываясь клубочком на кушетке. - Хочешь сигарету?
   А Динни думала то же самое о сестре: прелестная женщина, из тех, у которых все прелестно; темные волосы, живые темные глаза, бледное матовое лицо, чуть подкрашенные губы, зажавшие сигарету, - да, Клер действительно могла "возбуждать желание". Однако сейчас это выражение показалось Динни удивительно неподходящим. Клер всегда была живой и привлекательной, но замужество, конечно, неуловимо подчеркнуло, углубило эту привлекательность и внесло в нее что-то завораживающее.
   - Ты сказала - Тони Крум? - спросила она вдруг.
   - Он помог мне окрасить стены. Фактически он сделал все здесь, а я - в ванной комнате, но у него получилось лучше.
   Динни рассматривала стены с видимым интересом. - Очень мило... Папа и мама встревожены, детка.
   - Охотно верю.
   - Ведь это же естественно, правда?
   Клер нахмурилась. Динни вдруг вспомнила, как горячо они с Клер когда-то обсуждали вопрос о том, следует ли выщипывать брови или нет. Слава богу, Клер к этому еще не прибегала.
   - Ничего не поделаешь, Динни, я ведь не знаю, что предпримет Джерри.
   - Вероятно, ему нельзя оставаться здесь долго, иначе он потеряет место.
   - По-видимому, но я не собираюсь расстраиваться заранее. Что будет, то и будет.
   - Сколько нужно времени, чтобы получить развод? То есть если ты поднимешь против него дело?
   Клер покачала головой, на ее лоб упал темный локон, совсем как бывало в детстве.
   - Устраивать за ним слежку - противно. И не буду же я объяснять суду, что он меня истязал! А кто поверит мне на слово? Мужчины легко выпутываются из таких историй.
   Динни встала и подсела на диван к сестре.
   - Я готова его убить! - сказала она.
   Клер рассмеялась.
   - Во многих отношениях он даже не плохой человек. Но я просто не хочу возвращаться к нему, вот и все. Если с человека один раз содрали кожу, он второй раз на это не пойдет.
   Динни сидела молча, закрыв глаза.
   - Скажи мне, - спросила она наконец, - какие у тебя отношения с Тони Крумом?
   - Он на испытании. Пока он ведет себя хорошо, мне приятно с ним встречаться.
   - Если бы стало известно, что он здесь бывает, - медленно проговорила Динни, - этого было бы достаточно, не правда ли?
   Клер снова засмеялась.
   - Для светских людей, вероятно, вполне достаточно. А я думаю, что судьи себя такими и считают. Но знаешь, Динни, если я начну смотреть на жизнь с точки зрения судей - лучше умереть. А я чувствую себя в высшей степени живой. Поэтому мне на все наплевать. Тони знает, что я получила такую порцию физиологии, которой хватит надолго.
   - Он влюблен?
   Глаза сестер - голубые и карие - встретились.
   - Да.
   - А ты?
   - Он мне нравится. Очень. Но и только.
   - А ты не думаешь, что пока здесь Джерри...
   - Нет. Я нахожусь в большей безопасности, пока он здесь. Если я с ним не поеду, он, наверно, установит за мной слежку. А уж если он решил что-нибудь сделать, так сделает непременно.
   - Не знаю, хорошо ли это. Давай пойдем куда-нибудь поужинаем.
   Клер потянулась.
   - Не могу, детка. Я ужинаю с Тони в ресторанчике, который нам обоим по нашим скромным средствам. Эта жизнь почти без гроша даже забавна.
   Динни встала и начала поправлять японские гравюры. Беззаботность Клер была для нее не новость. Что ж, надо быть старшей сестрой? Служить холодным душем?
   - Очень хорошие гравюры. У Флер прелестные вещи.
   - Извини меня, я пойду переоденусь. - И Клер ушла в ванную.
   Раздумывая о неприятном положении, в котором очутилась сестра, Динни почувствовала полную беспомощность, знакомую всем, кроме тех, кто всегда и все "лучше знает". Подавленная, подошла она к окну и отдернула занавеску. За окном было мглисто и темно. Выехавшая из соседнего гаража машина ждала своего шофера.
   "Разве тут можно торговать древностями?" - подумала она. В это время из-за угла появился человек; он останавливался перед каждым домом, видимо, ища какой-то номер. Затем прошел по другой стороне переулка, вернулся и остановился как раз под окном. Она отметила уверенность и силу, которыми веяло от статной фигуры в пальто.
   "Боже милостивый! - подумала она. - Джерри!" Она опустила занавеску и бросилась в ванную. Открывая дверь, Динни услышала унылое позвякивание колокольчика, оставшегося еще от антикварши.
   Клер, в одном белье, стояла под единственной электрической лампочкой и рассматривала в ручное зеркальце свои губы. Динни сразу заполнила собой все свободное место.
   - Клер, - сказала Динни, - он здесь.
   Клер обернулась. На ее бледных плечах лежали отсветы лампочки, поблескивал шелк белья и расширенные от изумления темные глаза. Она даже сестре показалась каким-то видением.
   - Джерри?
   Динни кивнула.
   - А я не желаю его видеть. - Она посмотрела на ручные часы. - И меня ждут к семи. Вот черт!
   Динни вовсе не хотела, чтобы столь опрометчиво назначенное свидание сестры с Тони состоялось, но неожиданно для самой себя предложила:
   - Хочешь, я выйду к Джерри? Он, наверное, видел свет в окнах.
   - Скажи, Динни, ты могла бы увести его с собой?
   - Попробую.
   - Попытайся, детка. Это было бы замечательно. Удивляюсь только, как он нашел мою квартиру. Вот проклятье! Теперь будет меня преследовать!
   Динни вернулась в гостиную, выключила свет и спустилась по винтовой лестнице. В это время снова зазвенел колокольчик. Идя через пустую комнату, она обдумала план действий. "Кажется, дверь открывается внутрь, надо ее за собой захлопнуть". Ее сердце билось; она сделала глубокий вздох, быстро распахнула дверь, вышла и с шумом захлопнула ее за собой. Она очутилась лицом к лицу со своим зятем и отпрянула с превосходно разыгранным изумлением:
   - Кто тут?
   Он приподнял шляпу. Они молча смотрели друг на друга.
   - Динни! Клер дома?
   - Да. Но она никого не хочет видеть.
   - Вы хотите сказать - не хочет видеть меня?
   - Если угодно - да.
   Он испытующе смотрел на нее своими дерзкими глазами.
   - Что ж, зайду в другой раз. Вам в какую сторону?
   - На Маунт-стрит.
   - Разрешите вас проводить?
   - Пожалуйста.
   Она шла рядом с ним и твердила себе: "Будь осторожна!" Когда он был здесь, она относилась к нему иначе, чем в его отсутствие. Недаром все утверждали, что в Джерри Корвене есть какое-то обаяние.
   - Вероятно, Клер отзывалась обо мне весьма нелестно?
   - Пожалуйста, оставим эту тему: я разделяю ее чувства, каковы бы они ни были.
   - Разумеется. Вы образец преданности. Но ведь вы знаете, Динни, до чего она очаровательна.
   Он взглянул на нее сбоку, и в его глазах мелькнула усмешка. Она вспомнила видение в ванной - стройную шею сестры, блеск ее кожи, темные волосы и глаза. Половое влечение? Отвратительный термин!
   - Вы себе не представляете, какая это мука! - продолжал он. - И потом я всегда был экспериментатором.
   Динни вдруг остановилась.
   - Она моя сестра, не забывайте.
   - Вы убеждены? Вы так не похожи друг на друга, что просто не верится.
   Динни молча шла рядом с ним.
   - Послушайте, Динни, - вкрадчиво начал он опять. - Ну, я сластолюбец, если хотите, но что из этого? Половое влечение, конечно, заставляет нас делать ошибки. Если вам скажут, что нет, - не верьте. Но такие вещи изживаются, и дело вообще не в них. Пусть Клер ко мне вернется, и она через два года обо всем забудет. Жизнь, которую мы ведем, ей нравится, а я не придирчив. Брак в конце концов не монастырь.
   - Вы хотите сказать, что к тому времени вы займетесь экспериментами над кем-нибудь другим?
   Он пожал плечами, покосился на нее и улыбнулся.
   - Довольно странный разговор, не правда ли? Я хочу заставить вас понять, что во мне живут два человека. У одного - а его-то и следует принимать в расчет - есть свое дело, и он это дело любит. Клер должна держаться за этого человека, потому что с ним она не закиснет. Она будет в самой гуще жизни, среди незаурядных людей, у нее будут интересы и развлечения, а она это любит. У нее будет известная власть, а власть ее привлекает. Другой человек - да, если хотите, его можно кое в чем упрекнуть; но худшее уже позади, или, вернее, будет позади, когда мы снова начнем жить вместе. Как видите, я честен - или бесстыден... называйте, как хотите.