Горбенко Людмила. Маг-новобранец

   – Пусть лучше затопчут, чем так!
   – Раз-два! Раз-два! Кто там у нас мантию двумя пальчиками держит? Ты что, баба? А ну, брось и беги, как мужик! Помогай телу руками! Что значит, она в ногах путается? Где ваша сила воли? Настоящий боец даже в юбке до полу пробежит, как ветер по полю! Вот смотрите на этого курсиста – дыхание ровное, ноги работают ритмично, руки им помогают... хм. А почему у него глаза закрыты?
   – Это курсист Фузик, сэр! Он спит!
   – Молодец, Фузик! Вот это самообладание! Если бы все мы могли бегать даже во сне, как он... ох! Ох, мама моя. Кто-нибудь! Поднимите курсиста Фузика и проверьте, все ли у него цело. Жив? Вот и славно. Продолжим! Раз-два! Раз-два!
   – Сколько еще? – простонал слуга, задирая подол мантии и запихивая его за веревку, заменяющую ему пояс.
   – Два круга осталось, – шепнул Хендрик. – Дыши умеренней!
   – Раз-два! Раз-два! Кто там у нас на бегу болтает? Опять Филипп? Ну, ты прямо талант, Филипп! Все успеваешь! Чей ты сын? Плотника? Ну что ж, похож, похож. Есть в тебе, Филипп, что-то такое... твердое, негнущееся... деревянное. Так, плавненько снижаем скорость, переходим на шаг... Что там за грохот на лестнице? Что-то подсказывает мне, что это снова проявил себя курсист Филипп, я прав? Жив, малыш? Генералом будешь!
   – Ох, до чего я армейский юмор уважаю, – не утерпев, тихо съязвил Казик. – И не умно, и не смешно.
   – А потому, что это не юмор вовсе, – спокойно отозвался Наставник по военной подготовке, на ходу разводя руки на ширину плеч. – Ты говори громче, не стесняйся, я все равно услышу. В армии, сынок, нет юмора, а есть армейский фольклор! Ты вот, например, сказки народные уважаешь? Уважаешь. А теперь объясни мне, что умного, когда злая лесная колдунья живет в сладком домике! Там же все прилипает! А если дождь? Тьфу! А ведь считается классика, даже в школе проходят. Так, не ложимся на пол, не ложимся! Руки в стороны – вперед! В стороны – вперед! Родина надеется на вас, ребята! У нас мало времени!
   – В каком смысле? – спросил Хендрик, радостно обнаруживая, что если стать аккурат за спиной шкафоподобного Казика, то Наставнику его не видно. – Мы же только начали занятия, полгода впереди. И вообще – разве магам нужно бегать?
   Наставник по военной подготовке поддернул мантию, чтобы выровнять погоны на плечах, и помахал в воздухе бумагой, нижний угол которой украшала сургучная печать.
   – Никаких полгода у нас нет, курсисты. У нас и месяца нет. Приказ пана Наместника быть полностью готовыми к концу недели.
   – Как? – ахнули сзади.
   – Вот так, – грустно подтвердил Наставник, – Секретные сведения из канцелярии. Война на носу, ребятушки...
 
   Город. Утро
 
   Завсегдатаи «Дырявого бубна», зашедшие пропустить стаканчик в этот пасмурный осенний день, были удивлены случившимися с любимым заведением переменами.
   Перед дверью не крутился, как это бывало обычно, слуга, а стояли двое серьезных нетрезвых сотрудников уголовной стражи, наполненные бесплатной выпивкой за счет Солли и сознанием собственного превосходства над простыми смертными. Любого, кто осмеливался поставить ногу на первую ступеньку, отбрасывало с крыльца мощным окриком:
   – А ну тсс! Не видите – идет допрос!
   Настырный гость быстренько смекал, что сегодня не лучший день для посещения трактира, и исчезал.
   Изнутри слышались раскаты голоса инспектора и истеричные возражения Солли. На этот раз преступнику не удалось ускользнуть из рук правосудия, и это грело душу инспектора Кресса. Потому что тот факт, что супруг пропавшей трактирщицы не заявил о происшествии самостоятельно, неопровержимо указывал на него как единственного реального подозреваемого.
   Сейчас Солли, ярко освещенный пятью самыми толстыми свечами, коптившими в подсвечнике, сидел перед инспектором и потел. Кресс взял перо и начал мерно постукивать по столу перед носом трактирщика.
   – Еще раз попрошу, – поинтересовался он вкрадчиво, – Значит, вы утверждаете, что это был странный день?
   – Скузи, сколько можно? Я уже рассказывал! – уныло откликнулся допрашиваемый.
   – Расскажите еще раз. В чем же была его так называемая странность?
   – Во всем, – убитым голосом сказал Солли. – Начать с того, что вечером под нашей кроватью бесились крысы. Или мыши. Ди куэстэ ми интэндо поко, я в этих делах слабо разбираюсь. В общем, кошка Малышка вдруг забеспокоилась. Потом из-под кровати выскочило какое-то существо... и мы... мы с женой закричали. Свечи погасли, и оно в темноте убежало вниз по лестнице. Я обошел дом, но никого не нашел. А Джульетта... пропала.
   – Оно? Убежало? – скептически поджал губы Кресс. – А вот ваши соседи показывают, что в трактир через окно поздно вечером влез самый обыкновенный мужчина. Две руки, две ноги, одна голова. Довольно стройный и привлекательный.
   – Мужчина? Уомо? В мой дом?!
   – Да-да, в ваш! И нечего изображать невинность! Но вот выходящим из вашего дома его почему-то никто не видел. Вам не кажется это странным?
   – Мне? – Солли нервно вытер пот и рассеянно прикусил платок зубами.
   – Запираетесь? – Кресс придвинул подсвечник еще ближе к носу трактирщика и потер руки. – Хорошо. Теперь я расскажу вам, как было дело. Ваша супруга заимела любовника. Этим вечером, который вы сами называете странным, он пришел к ней в гм... гости. Перед тем как войти, этот пан озирался по сторонам и всячески проявлял беспокойство. Даже в темноте свидетелям было ясно, что он прячется от посторонних глаз.
   – Вот гад! – вскричал Солли, вскакивая с лавки и сжимая кулаки. – Да я его!
   Кресс не сдержал улыбки: подозреваемый оказался полным профаном и ловился на самые примитивные наживки. Что ж, тем лучше.
   – Спокойно, задержанный! – почти ласково сказал он. – Вы его уже...
   – Что уже? – растерялся трактирщик.
   – Увидели и убили, – подсказал Кресс и, не обращая внимания на выпученные глаза допрашиваемого, небрежно продолжил: – Собственно, меня интересует больше ваша супруга. Запиши, Сэми: версия первая – пан трактирщик укокошил супругу из ревности сразу после убийства любовника. Версия вторая...
   – Неправда! – очнулся Солли. – Я никого не убивал! Куэсто нон э поссибилэ!
   – У вас есть свидетели этого? – сухо поинтересовался инспектор.
   – Какие? Какого этого? – опешил Солли.
   – Что не убивали?
   – Но вы же сами...
   – Вот видите, – грустно покачал головой Кресс. – А еще кричите. Всех свидетелей – а именно жену и кошку – вы уничтожили, чтобы они не проговорились.
   – А кошку-то зачем? – вырвалось у Солли.
   Инспектор расправил затекшие плечи и подмигнул Сэми. Допрос шел как по маслу, прямо хоть в учебнике печатай. Жаль, стажер Наоко где-то ходит. Ему-то уж точно не помешало бы посмотреть, как работают настоящие профессионалы. Ладно, пора подводить беседу к логическому концу.
   Кресс посмотрел на подозреваемого с жалостью и сочувствием. Уже понятно, что неопытному убийце не отвертеться.
   – Значит, в убийстве супруги сознаетесь, а насчет кошки запираетесь? Зря. Терпеть не могу этих болтливых животных. Мяу да мяу, никакого покоя. Особенно весной. Согласны?
   – Нет! Жена никогда не изменяла мне! – строптиво взвизгнул Солли.
   – Правильно. – Инспектор одобрительно похлопал трактирщика по плечу. – О мертвых или хорошо, или ничего. Ну что, подозреваемый, – будем признаваться? Где труп любовника? Где тушка кошки? И где наконец тело жены?
   – Да я же говорю – она пропала!
   – Конечно, пропала. Вашими стараниями.
   – Но-но, не моими! – застонал Солли и всхлипнул.
   Первый раз в жизни трактирщик оказался в столь печальном положении. Нескладному рассказу о «существе» под кроватью никто не верил, что было неудивительно – врать Солли не умел, а сказать правду у него язык не поворачивался. Тем более такую правду.
   Вчерашний вечер действительно был странным. Под их кроватью на самом деле шуршали крысы, но Джульетта не слишком обращала на них внимание – в любом трактире грызуны не редкость. Соскучившаяся супруга как раз поглаживала его со всей нежностью десятипудового тела, как из-под кровати выскочило крупное животное. Нечисть, сразу понял Солли, больше некому. Пока он крестился под одеялом, перепуганная Малышка от страха скакнула в окно, нечаянно затушив хвостом свечу, а разозленная тем, Что их прервали, Джульетта бросилась в погоню за колдовским чудищем. Это была та часть правды, которую вполне можно было поведать инспектору.
   Дальше же начиналась вторая часть, в которую сам Солли так и не смог поверить до конца, несмотря на то, что был ее очевидцем. Бегущая за зверем Джульетта вдруг неловко споткнулась, рухнула на пол, и пол... проглотил ее мощное тело.
   Все произошло буквально за секунды: вот Джульетта падает, вот из пола выскакивает огромная пасть с ярко-красными деснами, вот пупырчатый язык слизывает трактирщицу, и вот дыра в досках затягивается, словно ее и не было.
   Как прикажете это рассказывать? Кто в такое поверит?
   Стыдно признаться, но вчера он был так напуган, что не сообразил сообщить о происшествии властям. Просто обежал дом (дрожа от перспективы встречи с чудовищем) и с облегчением (чудовища в доме не оказалось) рванул в ближайший костел, где и просидел под иконой великомученицы Джусарии до рассвета. Прочитанная дюжину раз подряд молитва не помогла – Джульетта в трактире так и не появилась. Зато появился инспектор Кресс, про которого недаром говорят, что у него собачья хватка. Вот как вцепился – не отстает.
   Трактирщик горестно вздохнул и выдавил:
   – Ладно, я все скажу, но вы мне все равно не поверите.
   – Давно бы так, – одобрил инспектор. – Сэми, пиши.
   – Когда это... этот... словом, как только незваный гость убежал из нашей спальни, я очень испугался. Тогда Джульетта сказала, что я ни на что не гожусь, словом, Джульетта сама бросилась за ним. Вернее, хотела броситься, как вдруг....
   – Вы ее убили? – нетерпеливо перебил Кресс.
   Солли заскрипел зубами.
   – Нет! Клянусь, даже пальцем не тронул! Джульетта побежала к лестнице и тут... кьедо скузо...
   – Вы ее ударили? Удушили? Выкинули из окна? – азартно подсказал инспектор.
   – Да нет же!!! Она вдруг как-то странно споткнулась, зашаталась и пропала! Я даже близко не подходил, когда она прямо на моих глазах провалилась сквозь пол!
   Напряженный в ожидании окончательного признания инспектор разочарованно откинулся на спинку стула и плюнул.
   – Тьфу ты, черт. Сэми, вымарывай последний пункт, подозреваемый пошутил. Милейший господин трактирщик, не испытывайте мое терпение, это бред. Вы бы еще сказали, что вашу жену унес аист, который когда-то подкинул ее родителям.
   – Это правда!
   – Выдумка! Причем глупая и нереалистичная!
   – Клянусь, чистая правда! Си... Я так и знал, что вы мне не поверите...
   – Потому что я еще в своем уме, – согласился Кресс и повернулся к помощнику, старательно закрашивающему чернилами последний абзац в протоколе допроса. – Сэми, пиши сноску: несмотря на удивительное упорство предполагаемого убийцы, следствие разрабатывает основную версию. Скорее всего, подозреваемый расправился с супругой в припадке ревности, после чего уничтожил тело.
   Трактирщик уронил голову на скрещенные руки и вяло возразил:
   – Как?
   – Откуда я знаю, как, – пожал плечами Кресс, деловито убирая перо в специальный кармашек на кителе и задувая свечи. – Это еще предстоит установить следствию. Закопали. Или сожгли в печи. Или еще что. Нынче фантазия у преступников богатая.
   Дверь скрипнула, и в ней показалось лицо запыхавшегося стажера Наоко.
   – Разрешите, пан инспектор? Простите, опоздал.
   – Заходи. Ты вовремя, как раз интересный случай. Трактирщик убил свою жену и ее любовника, тела не найдены. Вот ты бы, например, куда спрятал труп?
   Глаза Наоко плотоядно блеснули.
   – Разные бывают случаи. Если никто не видел, как убийца выносит тело, то оно вполне может оказаться еще здесь.
   – Где? Мы обыскали оба этажа и чердак с подвалом, – иронично улыбнулся Кресс. – В каждую бочку с вином заглянули – пусто! Ох, молодость-зелень... учиться вам еще и учиться.
   – Но ведь в трактире подают какую-нибудь еду? – упрямо гнул свое Наоко.
   – Да. Свиные ножки с капустой.
   – Тогда я бы на месте посетителей пока обошелся гарниром.
   – Ты думаешь? – Кресс даже дышать на миг перестал, настолько дикой, но интересной показалась ему вдруг эта мысль.
   – Да. В учебнике за второй курс описан сходный случай, – подтвердил стажер.
   На стол тяжело опустилась голова окончательно потерявшего надежду Солли.
   – Помогите, – прошептал трактирщик. – Дотторе медико...
   – Да... – подытожил Кресс, увлеченно принюхиваясь к слабому запаху копченого мяса, еще витающему в воздухе. – Слабоват нынче пошел преступник. Как из жены варить холодец, то рука не дрогнула, а стоило столкнуться с настоящими профессионалами – сразу в слезы. Ну что, стажер, – в камеру его. Молодец, благодарю за идею.
 
   Черная Башня. Поздний вечер
 
   – В каждом уважающем себя замке обязательно бывают тайные ходы, – задумчиво сказал Филипп, отщипывая от связки дольку чеснока и отправляя ее в рот. – Например, в библиотеке. Вынимаешь определенную книгу – и полка поворачивается, открывая выход.
   – Прекрати жрать чеснок! – Раздосадованный Хендрик выдернул из рук слуги изрядно поредевшую связку и отбросил ее на пол. – От тебя воняет так, что до конца коридора слышно! Даже в темноте!
   – Я есть хочу, – застенчиво признался Филипп.
   – У тебя полная сумка сухарей!
   – Да там чуть больше горстки...
   – Как это все только в тебя вмещается? – подивился Хендрик и нахмурился. – Про тайные ходы, небось, в книге прочитал?
   Слуга кивнул.
   – То-то и оно. В жизни, брат Филя, таких удобств не бывает, да и ни к чему они. Ректор и почтальон спокойно выходят через ворота, стража их пропускает. Нам же через эти самые ворота ходу нет. Значит, что делать? Правильно, искать другой путь. Самый надежный выход, как правило, или в окно, или через дымоход. Если окно не выше третьего этажа – считай, повезло. А труднее всего подкоп делать – времени куча уходит, и результат непредсказуем.
   – Пойдем? – Поза слуги выражала немедленную готовность.
   – Погоди немного. Вот улягутся все – тогда. Как говорится в любимых тобой романах: едва только ночь накроет Башню темным покрывалом... Тсс! Кто это там кричит?
   – Пан Ректор и Наставники, – доложил спустя секунду Филипп, приникнув ухом к запертой двери. – Про магию что-то.
   – Про магию? – хихикнул Хендрик и присоединился к подслушивающему слуге.
   Говорившие не слишком заботились о конспирации, поэтому слышно их было прекрасно.
   – Итак... – Усталая хрипотца в голосе пана Зелинского свидетельствовала о том, что беседа длится довольно долго. – Из прежнего набора проверили всех: ни одного мага.
   – Затаился, собака? – по манере слегка растягивать слова Хендрик узнал Ректора.
   – Да какое там затаился! – возмутился алхимик. – Не колдуны они – обычные мальчишки! Сколько этих бестолочей не учи, толку никакого! Даже опохмельное зелье сварить не могут!
   – Значит, пора выпустить, не держать же их под замком вечно.
   – Вечно не получится, – согласился пан Зелинский, с хрустом разгрызая сахарный кристалл.
   – А новый набор?
   – Не знаю пока, – с сомнением ответил целитель, прихлебывая из чашки. – На своих занятиях я веду простенькую статистику, так вот: эффект положительный только по одной теме – умерщвление живых существ путем заговора. Так как в наших условиях роль живых существ выполняют мыши, то стоило бы пересмотреть нормы расхода. За отчетный период списано пять сотен штук кх-кх... простите, не в то горло попало.
   – Сколько? – не поверил Ректор.
   – Пятьсот.
   – Однако! Они их что – едят с голодухи?
   – Почему едят? Все мыши погибли на семинарах по заклинаниям.
   – Но это же прорыв! Мы имеем первый положительный сдвиг!
   – Имеем, но не совсем, – кисло признался пан Зелинский. – В отчете я упоминать не стал, но вам скажу, последняя партия пришла бракованная. Дохнут, гадюки, едва в руки возьмешь. Видно, мышьяком травленные. Курсист Кендр даже притронутся к своей мыши не успел, только посмотрел на нее – и она лапы кверху.
   – Опять Кендр, – задумчиво сказал Ректор. – Травленые, говорите? Не знаю, не знаю... Я бы скорее согласился с паном канцлером: странный паренек этот сын трактирщика. А манеры-то какие, заметили? Чисто лорд! Пан канцлер мне так сразу и сказал: за этим курсистом нужен глаз да глаз!
   – Пока мы смогли найти только один глаз, – пожаловался Наставник по предвидению. – Курсист Фузик согласился сотрудничать. Взамен он надеется на некоторые поблажки в питании и разрешение иногда поспать днем.
   – Да ради бога, нам не жалко! Лишь бы следил внимательно и докладывал подробно.
   – Кстати, о питании, сэр. Переходим к самой важной части нашего собрания: отчет для казначея. За истекший период учащимися было съедено...
   – Филька! Пора.
   Задремавший в стоячем положении под дверью преподавательской комнаты слуга растеряно замотал головой.
   – ...Кто? ...Куда?
   – Пора, говорю, – терпеливо повторил Хендрик. – Ночь накрыла Башню темным покрывалом. Кто куда, а нам нужно искать выход. Приготовь схему и посвети мне.
   Зевающий слуга послушно зажег две свечи и поплелся следом за хозяином, спотыкаясь на каждом шагу.
   Как положительный момент пребывания в Башне нужно, бесспорно, отметить: все без исключения ученики магических курсов стали гораздо смелей, ведь человек привыкает ко всему. Если первоначально, встретив в коридоре туманного призрака или странное уродливое животное, некоторые курсисты подбирали подолы мантий и с визгом мчались спасаться в общую спальню, то уже спустя пару дней никто не обращал на нечисть никакого внимания. Апофеозом же хладнокровия стала выходка вечно голодного толстяка Доби: он попытался поджарить над свечой упитанного пушного зверька, пойманного с помощью самодельной ловушки. Эксперимент окончился неудачно. Едва пламя коснулось радужной шкурки, нечисть рассыпалась мелким прахом. После этого даже Филипп взирал на рассевшихся под потолком жутковатых монстров гораздо спокойней.
   От сырости свечи отчаянно трещали и брызгали воском. С наступлением ночи холод проник в Башню, пробираясь под тонкие мантии, и худосочный Филипп моментально продрог. Хендрик, не обращая внимания на мелко дрожащего слугу, заслонил хилый огонек своей свечи ладонью, чтобы не погас от сквозняка, и спустился еще на два уровня.
   Если на их ярусе вечерами кипела жизнь, то здесь было пусто и тихо, как в склепе: ни единой двери, ни одного, хотя бы маленького, окна.
   – Непонятно, зачем надо было вообще тянуть сюда такой длинный коридор, – пробурчал Хендрик и позвал: – Филипп! Эй! Ты что-нибудь видишь?
   Тишина.
   – Филипп! Ты почему не отвечаешь?
   – Сухарь жую.
   – Опять жрешь? Ты должен отвечать на мои вопросы!
   – Сэр Хендрик, я кивнул.
   – Балда! Думаешь, в темноте видно, как ты мотаешь головой? Вычеркни на плане этот этаж. Глухо.
   Следующий ярус тоже ничем не порадовал. Коридор без единой двери заканчивался слепым окошком, затянутым решеткой. Еще один поворот – лампы по-прежнему отсутствуют, теперь налево – окно во всю стену с решеткой, каждый прут которой вдвое толще их рук.
   Хендрик растопырил пальцы и измерил ширину подоконника.
   – Да... плохи наши дела... даже в обычных условиях пришлось бы долбить не меньше месяца. Кладка вроде новая, но камни какие-то...
   – Их специально привозили из старой каменоломни, что под городом! – пояснил Филипп. – Там самая твердая порода.
   – Тогда понятно. Может, все-таки через решетку?
   – Внизу колья, – грустно напомнил Филипп.
   – Ах, да... Пошли вниз.
   Подвальные ярусы разочаровали Хендрика окончательно. Делать подкоп было невозможно – до середины стены стояла вода.
   – Может, нырнуть и проплыть под землей? – с надеждой спросил Филипп. – Там наверняка труба, из которой все течет в речку.
   – Нет там никакой трубы. И выхода нет. Даже не пытайтесь, – отчетливо сказали в темном углу. «...Тесь... тесь... есь... сь...» – разнеслось под потолком гулкое эхо.
   – Кто тут? – взвизгнул Филипп и, неловко взмахнув свечой, подпалил собственную рыжую шевелюру. – Ай! Ай!
   Сзади хлюпнуло, и на голову слуги выплеснулась порция затхлой воды.
   – Ну ты и нервный, – уважительно сказали сзади. – ...Ный... ный... ый...
   – Вы к-к-кто? – пролепетал Филипп, ощупывая мокрые волосы.
   – А ты подними свечу и посмотри... и... и...
   – Лягушка, – доложил Хендрик, освещая громадное существо, расположившееся на каменном островке посреди воды. – Вот это да! Неужели тоже продукт колдовства? Это тебе не мелочь какая-нибудь. Впечатляет.
   – Пожрать не будет? – дружелюбно спросила лягушка, поглаживая лапой обвисший живот.
   – Эхо пропало, – зачарованно доложил слуга, озираясь по сторонам.
   – Да просто надоело мне, – пояснила собеседница. – Ну, так как насчет съестного? Комары уже поперек горла встают, сил нет.
   – У Филиппа были сухари, – сказал Хендрик. – Филька, угости даму сухарем.
   – Не могу, – прошамкал слуга. – Кончились.
   – А что жуешь?
   – Это последний.
   Получив отказ, лягушка явно пригорюнилась. Хендрику даже показалось, что из-под прикрытого века выкатилась вполне человеческая слезинка. Но спустя несколько минут собеседница вновь оживилась – надула зоб и выпучила глаза.
   – А не хотел бы ты, Филипп, встретить сейчас красивую девушку? – вкрадчиво поинтересовалась она. – Могу устроить.
   – Красивую девушку и я встретить не отказался бы, – смеясь, сказал Хендрик. – Только нет здесь дам. Одни седьмые сыновья и охранники, чтоб их...
   – Поцелуй меня – и я превращусь в сказочной красо...
   – Вот этого не надо.
   – Не веришь?
   – Ни единому слову. Весь мой жизненный опыт учит: сколько ни целуй девушку, красивей она не становится.
   – А зря. За последние три дня уровень магии в Башне повысился раз в десять. Слышали про новые стаи наколдованных животных? Так вот – из всех концов города они медленно перемещаются к Башне. Если так пойдет дальше, волшебные книги в библиотеке проснутся, и старые заклинания начнут действовать. Мог бы и поцеловать.
   – Правда, что ли? – удивился Хендрик. – А нам говорят, что магические уродцы наоборот – расползаются из Башни. Ей-богу, не врешь? Филька, целуй ее. Для эксперимента.
   – Не буду, – уперся слуга, крепко сжимая губы.
   – Кому сказал – целуй!
   – Хоть в щечку... – застенчиво попросила лягушка.
   – И ты еще ждешь? – возмутился Хендрик. – Чего тебе стоит?
   Филипп брезгливо скривился и приблизил лицо к лягушке, приготовившись чмокнуть ее в лоб, но хитрая тварь извернулась и выстрелила своим длинным языком прямо ему в губы. Рот слуги распахнулся как треснувший орех, и остаток сухаря бесследно исчез в зеленой пасти. Лягушка довольно заквакала, наблюдая за перекосившимся от отвращения Филиппом.
   – Эксперимент провалился, – ехидно сказал Хендрик, подмигивая жующей собеседнице. – Наверное, уровень магии еще низкий.
   – Обманщица и воровка! – возмущенно орал слуга, отплевываясь и вытирая губы ладонью.
   – Зато сухариком побаловалась, – заметила лягушка, блаженно закатывая глаза. – Да ты не пугайся, я не заразная. Вы, ребята, на нижние ярусы время не переводите. Мы с девочками тут все облазали – нет выхода, хоть плачь. А в левый коридор вообще лучше носа не казать. Говорят, там одичалые рабочие бродят. Ищут еду.
   – А выше по лестнице? – деловито спросил Хендрик, доставая план и помечая нижние ярусы жирными крестами.
   – Выше не знаю. Лапы не приспособлены, – с сожалением сказала лягушка и продемонстрировала короткие перепончатые ножки, почти сросшиеся с туловищем. – Вот если через трубу в ров – это можно, вы пролезете. Только плыть придется долго. И не дыша. Сможете?
   – А кто его знает, – сказал Хендрик и подтолкнул слугу вперед. – Приступай, Филя.
   Нельзя сказать, что слуга заторопился выполнять приказ.
   – Он трусит, – ядовито сообщила лягушка. – Вот умора! Маг называется!
   – Почему опять я? Вода холодная! – буркнул Филипп.
   – Лезь, говорю! Не позорь меня перед дамой!
   – Я плаваю плохо! Может, лучше вы, сэр Хендрик?
   – Могу и я, – с подозрительной легкостью согласился Хендрик. – Только ты пожалеешь.
   – Да не пожалею я, лезьте!
   – Пожалеешь, пожалеешь. Знаешь, как трудно приходится в жизни слугам, которые не выполняли приказы своих хозяев и были уволены? Во-первых, душевные терзания мучают, во-вторых, хромому на обе ноги вообще в жизни нелегко приходится. Его каждый обидеть может.
   – Ладно, – буркнул Филипп, обреченно опуская руку в воду.
   – Я знал, что мы поймем друг друга. Сначала нащупай конец трубы.
   После бессмысленного ковыряния в непрозрачной жидкости, назвать которую водой язык не поворачивался, рука слуги все же наткнулась на твердый предмет. Донельзя удивленный Филипп дернулся и вытащил на свет... человеческую кость. Пока он, отбросив от себя страшную находку, обеими руками зажимал рот и молча пучил глаза, Хендрик выудил из воды и сунул под нос лягушке желтую, отполированную до блеска ногу.
   – Строитель? – сурово спросил он. – Признавайся, кто его так?
   – Можешь быть уверен, что не я, – обиженно квакнула зеленая советчица. – Я не собака, чтобы кости обгладывать! Кажется, двое магов из прошлого набора притащили и спрятали. Или трое... точно не помню.