Горбенко Людмила. Маг-новобранец

   Филипп аккуратно сложил в сумку стопку чистой бумаги, карандаши, кисти, краски, энциклопедию. Подумал и вынул энциклопедию. Если все сложится удачно, он сможет рисовать с натуры вдали от дома. В конце концов, настоящие художники часто путешествуют.
   Когда отец поднялся в его комнату, Филипп был уже полностью одет и сжимал в руках мягкую дорожную сумку. Подозрительно красные глаза отца встретились с испуганными глазами сына.
   – Уже? – одними губами спросил Филипп.
   – Пора, сынок.
   – Но ведь на площади еще пусто. Я буду как на ладони.
   – До рассвета мы с тобой тихо посидим в кустах. А потом, когда площадь наполнится людьми, ты выйдешь и смешаешься с толпой. Помнишь наш уговор? Ты нанимаешься на любую работу за любые деньги. Не торгуйся. Не стесняйся нахваливать свои таланты. Главное, чтобы хозяин, который тебя наймет, выглядел приличным господином и чтобы он был не местный. Я буду незаметно следить за вами, не бойся. Удостоверюсь, что все в порядке. Смотри, как приедете на место, сразу напиши! Даст бог, по соседним деревням искать не будут, через год-другой сможешь вернуться обратно.
   – А может, просто уехать и писать картины на заказ?
   Столяр замялся.
   – Не хочу тебя обижать, сынок, но пейзаж с мельницей, который ты подарил нашей соседке, она сожгла в печи. А потом еще и позвала священника, чтобы освятить дом после скверны. Сказала, что это дьявольское искушение, какие-то треугольники и квадраты, а над ними вообще... нарисован голый зад...
   – Это было мельничное колесо, папа!
   – Но оно было розовым и почему-то раздвоенным!
   – Я так вижу!
   – Сынок, прости, но мы с матерью не хотим рисковать. Вас всего семеро.
   Филипп молча кивнул.
   – Братьям мы ничего не сказали, чтобы не проболтались случайно. Знает только Мартин. Мать не придет, не хочет расстраивать тебя перед дорогой. Мы очень любим тебя, сынок, – тихо добавил отец и протянул ему продолговатый сверток.
   – Что это?
   – Специальный карандаш с выдвижным грифелем. Мартин разыскал в какой-то лавке. Ты же у нас насчет дерева... в общем, сам понимаешь. Мы с матерью подумали: не дай, господи, начнешь точить свои карандаши – еще зарежешься...
   – Спасибо, папа, – растроганно сказал Филипп, прижимая к груди подарок. – Не волнуйся. Найду иногороднего господина, наймусь, уеду. И сразу напишу.
 
   Город. Герцогский дворец, кабинет Наместника
 
   Свое прозвище Куриная Лапка получила в детстве. Те, кто помнил ее в те годы, утверждали, что, если не обращать внимания на скрюченную после болезни правую ручку, от прелестной белокурой девочки было глаз не оторвать.
   Сейчас внешность гадалки производила скорее противоположный эффект. Она носила лохматые, черные как смоль волосы, нос удлинился и угрожающе навис над тонкими губами, и ни один человек в городе не мог выдержать ее взгляд. Некоторые говорили, что старуха настоящая ведьма, и сама Лапка не опровергала этих слухов. В конце концов, в доме каждой уважающей себя женщины найдется метла, которую она может использовать по своему усмотрению. С тех пор как Наместник принял ее в штат своих официальных помощников, ей не было нужды рекламировать себя и принимать частных клиентов.
   Утро Куриной Лапки начиналось так: ровно в восемь (летом в семь) часов она входила в кабинет Наместника и раскладывала на его столе простенький пасьянс «косынка». Если пасьянс сходился, Наместник удовлетворенно кивал и отпускал работницу колоды домой. Если же с раскладом возникали сложности, старик настораживался и требовал немедленно определить источник возможной опасности.
   За устранение этого самого источника опасности отвечала уже не гадалка, а трое помощников: казначей, ксендз и канцлер. Так как Куриная Лапка ни разу не дала точных примет беды, а выражалась профессионально обтекаемо, о ее «предсказания» можно было мозги поломать.
   Борцам со злом приходилось работать втроем. Для удобства совместной деятельности вышеназванным государственным лицам даже пришлось съехаться в общий кабинет. Три золотые буквы на двери – ККК– отражали равенство их положений, но, как любил шутить канцлер: «На „К“ казначея золота пошло немного больше».
   Помещение поражало посетителей смешением стилей (в его убранстве причудливо переплелись элементы монастырской кельи, парадного зала, бухгалтерии и библиотеки), а также тремя невиданных размеров столами, составленными буквой «Т». Нутро резного орехового буфета скрывало достойную коллекцию хрустальных графинчиков с напитками, среди которых особенно выделялся ведерный графин с церковным кагором. Скромное золотое распятие и портрет Великого герцога в полный рост довершали картину.
   Куриная Лапка перевернула последнюю карту. Вот черт, опять.
   Сегодня утром пасьянс не сошелся три раза подряд.
   Как гадалка с многолетним стажем Куриная Лапка в карты не верила. Но как женщина с большим жизненным опытом она точно знала, что случайных совпадений три раза подряд на свете не бывает. Тем более что в третий раз она отвлеклась во время раскладывания карт и нечаянно выложила не «косынку», а какую-то кривую дульку, но все равно две те же самые карты оказались не на своих местах.
   Черная смерть и Юный любовник. Жуткое невезение и случайный выигрыш. Злая сила и нежданная радость. Победа и поражение.
   Это колоду Куриная Лапка еще девушкой лично нарисовала на толстом картоне и придумала значения фигур. С годами они истрепались и словно бы стали более настоящими, чем были изначально. Иногда ей казалось, что некоторые картинки даже внешне изменились. Например, она не помнила, чтобы Роковая разлучница высовывала язык и ехидно усмехалась. А Черная смерть? Неужели это она нарисовала столь серьезному зловещему персонажу толстый овечий жилет, накинутый прямо поверх плаща? Странно. Ладно, нужно хоть что-то сказать Наместнику.
   Куриная Лапка собралась с духом, подперла щеку кулаком и собиралась уже по привычке завыть: «Ой, беда стучится в наши двери... прямо хоть бери топор и вешайся», как вдруг поняла, что не может произнести ни звука.
   Пока гадалка молча раскрывала рот, как вытащенная из воды рыба, кто-то другой начал говорить за нее. Слова опускались сверху, словно падали с потолка, и проговаривал их голос, настолько похожий на голос Куриной Лапки, что бедная гадалка засомневалась – в своем ли она уме?
   – Ой, беда стучится в двери... прямо хоть бери топор и вешайся. Плохи дела, пан Наместник, вижу погибель, жертвы, мор...
   Когда невидимый помощник закончил перечислять несчастья, грозящие городу, Куриная Лапка помертвела: подобный прогноз мог убить кого угодно.
   Ошарашенный Наместник кивнул. Его лицо, казалось, состоящее из одних морщин, на миг разгладилось – так высоко он поднял брови. Повертев в руках пару выпавших карт, старик пристально уставился в глаза Черной смерти, словно картинка могла дать более понятный ответ, и недоверчиво уточнил:
   – Сегодняшний день станет началом стольких бед?
   – Именно сегодняшний, – подтвердил голос Куриной Лапки. – С Черной смертью шутки плохи. Нужно немедленно принимать меры.
   – А вторая карта? – уже ни на что не надеясь, прошептал Наместник. – Вот этот юноша с розой в волосах что значит?
   Голос промолчал, и в воздухе явственно повисло недоумение. Куриная Лапка с облегчением поняла, что может теперь закрыть рот, открыть его вновь и вообще распоряжаться своей речью по собственному усмотрению.
   – Юный любовник, – поспешно пояснила она, – обычно означает взаимное чувство, но в нашем случае... думаю, это... да, я не сомневаюсь – надежда на победу!
   Наместник с явным облегчением выдохнул, незаметно перекрестившись.
   – В вечерней сводке новые данные об агрессивных животных, – грустно поделился он с Куриной Лапкой. – Появляются с наступлением темноты, нападают на одиноких прохожих и бесследно исчезают. Ксендз окропил одного святой водой – заверещала и пропала проклятая тварь. А еще герцогскую Плащаницу кто-то с флагштока снял. Ума не приложу, кому и на что старая тряпка понадобилась?
   – Колдовство, – уверенно сказала гадалка. – Говорю же вам – надо принимать меры. Пока не поздно.
   – Пся крев, – расстроено пробормотал Наместник. – Какие меры? Если я прикажу горожанам запасаться святой водой, паника только разгорится.
   – Ищите мага, – посоветовала Куриная Лапка. – Когда выпадает Черная смерть, действительно не до шуток.
   Кровь прилила к морщинистым щекам Наместника. Умом он понимал, что беды, предсказанные гадалкой, грозят скорее городу в целом, чем лично ему. Но все же старик не мог отделаться от неприятного ощущения, что карты на этот раз говорят не иносказательно, а прямым текстом: загостился ты на этом свете, ясновельможный пан, хватит. Жди саму Смерть по свою душу.
   Пожевав кончик седого уса, Наместник все же решился задать мучивший его вопрос:
   – Скажи, а это не может быть что-то личное? Ведь я как человек, стоящий над городом... немолодой уже человек... далеко не праведник... – Тут он окончательно смешался и умолк, пристально глядя гадалке в глаза.
   – Все возможно, – согласилась Куриная Лапка, не моргая. – Но, учитывая, что сегодня аккурат день осеннего призыва на курсы, шо-то не верится.
   – Не верится? – уточнил Наместник.
   – Шо-то нет, – твердо сказала Лапка.
   Наместник первым отвел взгляд и нажал кнопку звонка.
   – Тогда пошли в соседний кабинет, расскажешь всем.
 
   Утро. Трактир Солли
 
   Спавшие за столом вечерние посетители давно покинули трактир, а теплая беседа двух старых друзей, один из которых не подозревал, что первый раз в жизни видит второго, продолжалась.
   Хендрик поначалу вежливо слушал, изображая заинтересованность. Потом у него в голове образовалась каша из имен многочисленных отпрысков плодовитого Солли, и он незаметно для себя тихо заснул на плече «дядюшки». А вот сам дядюшка...
   Обычно спокойный и невозмутимый Оскар выглядел сейчас как гончая, учуявшая дичь. Внутри него все сильней шевелился неугомонный червячок совершенно отчетливого предчувствия. Им сегодня повезет.
   Оскар отхлебывал из своего бокала и внимательно слушал. Солли подливал в его бокал и подробно рассказывал.
   В очередной раз посланный за добавкой меланхоличный Кендрино вернулся из кладовой с полупустой бутылью и доложил:
   – Пиво почти кончилось. Джин тоже. Крапивянка на дне.
   – Вот как? Все кончилось? – удивился Солли. – Ну и ладно. Думаю, Тино не откажется от нашего фирменного коктейля. Аперитив.
   Оскар с улыбкой пожал плечами, обозначая согласие, отчего с его плеча свалился и стукнулся лбом о стол Хендрик.
   – Коктейль? – по-кошачьи потянулся он. – Я люблю коктейли! Сок, что-нибудь крепкое и вишенка, да?
   – Сок? – с сомнением произнес трактирщик.
   – Давай, что есть, Солли. Мы непривередливы, – поспешил высказаться за двоих Оскар.
   Кендрино собрал со столов бутылки, стаканы и стопки, составил все это на поднос и медленно, чтобы не уронить хрупкую ношу, пошел к бару. Из-за стойки раздалось характерное бульканье, звон, звуки затрещин, и через несколько минут на свет божий вновь явился Солли. Повеселевший, с подносом, на котором рядком стояли три бокала темного стекла, горшок с печеными каштанами и мисочка с капустой.
   Все еще сонный Хендрик сгоряча отхлебнул из своего бокала приличный глоток и закашлялся. Жидкий огонь, пробежав по горлу, стек в желудок и взорвался внутри маленьким вулканом.
   – Что это было? – прохрипел он, обмахиваясь ладонью.
   Трактирщик ловко закинул в его открытый рот потрескивающий каштан.
   – Фирменный коктейль «Бубен». Кольпо гроссо.
   – Э? О! – Хендрик выплюнул горячий каштан на пол и по-собачьи вывалил обожженный язык.
   – «Дырявый бубен»? – уточнил Оскар, наблюдая за мухой, рискнувшей пролететь над стаканом с коктейлем и сейчас неподвижно лежащей на столе кверху лапками.
   – Но, но! Для «Дырявого бубна» нужна предварительная тренировка. Я немного разбавил пивом. Попробуй, Тино! Видишь, как понравилось твоему племяннику?
   Окосевший с одного глотка Хендрик подтвердил эти слова радостным кивком.
   Оскар выдохнул, опрокинул в рот полбокала и прислушался к себе, чувствуя, как составные части коктейля немедленно вступают в жестокую битву друг с другом. Вместо ответа он округлил глаза и одобрительно крякнул. Солли, внимательно следивший за его реакцией, радостно захохотал.
   – То-то же! Старина Солли знает толк в напитках! Это тебе не какая-нибудь басурманская дрянь! Никакого сока, только натуральные компоненты! Если бы не сегодняшние печальные события, я бы соорудил для нас такой обед, что сам король позавидовал бы! Бене! Бене, бене паста!
   Оскар сочувственно покачал головой.
   – Продолжай свой рассказ, Солли. Значит, ты говоришь – каждый седьмой сын седьмого сына? Без исключений?
   – Каждый. Дисграциа, Тино! У канцлера в руках церковные записи. Повитухи под страхом смерти докладывают обо всех младенцах мужского пола, родившихся живыми. Два раза в год, осенью и весной, после совершеннолетия их забирают на учебу в Черную Башню под конвоем. «Ускоренные курсы теоретической магии». Шесть месяцев.
   – Теоретическая магия? Звучит нелепее, чем теоретическая акробатика. К тому же всего на шесть месяцев. Смешно! Солли, я лично знавал одного мага. Так вот, чтобы научиться только доставать изо рта бусы и пучок лент, он ежедневно тренировался полтора года. Полтора!
   – Ты путаешь цирковых магов с настоящими, Тино.
   – А что, кто-нибудь лично видел настоящих? – хохотнул Оскар. – Солли, не считай меня ребенком, я уже вырос из сказок. Всем известно, что магов на свете осталось всего ничего, да и те в лучшем случае способны приворожить, отравить, навести порчу или устроить праздничный фейерверк. Потому что древние мастера своего дела давно умерли вместе с драконами, друидами, эльфами и гномами.
   – Все не так просто, амиго, – вздохнул трактирщик. – Ничто на этом свете не исчезает бесследно. Надеюсь, ты не будешь убеждать меня, что никогда не слышал имя великого Мерлина? Так вот. Говорят, в детстве Мерлин был самым обычным пареньком. Отрывал крылья бабочкам, подглядывал за купающимися девчонками, курил втихаря за сараем и все такое. Но после совершеннолетия – бам! – в нем вдруг проснулись магические способности, доно. Пришло время и магия сама нашла его! А все почему? Потому что он был седьмым сыном седьмого сына! Сеттимо фильо!
   – И что?
   – Это длинная история, ми спьего. Как только господин герцог уехал из города, ловкач Наместник... – Тут Солли воровато огляделся по сторонам, наклонился к самому уху Оскара и зашептал так тихо, что даже сидящий рядом Хендрик с трудом разобрал только обрывки фраз. «Ключ от оружейной комнаты», «на черный день», «реликварий с мощами», «обманщик», «как только руки не отсохли» – вот и все, что он расслышал.
   – Вот такие дела, – грустно закончил трактирщик, отодвигаясь и с хрустом разгрызая остывший каштан.
   – Не вижу связи с магией, – пожал плечами Оскар. – Дело обыденное и, я бы сказал, повсеместно распространенное. Не надо быть великим волшебником, чтобы растратить доверенные средства, тут справится любой.
   – Доверенные средства? Просто доверенные средства? – Трактирщик чуть не поперхнулся каштаном. – Да кто говорит о деньгах, Робертино, черт с ними! Но как быть с содержимым оружейной комнаты? Двадцать мечей особой тонкости и прочности, которые перерубали на лету паутинку! Такие гибкие, что воины могли опоясать ими талию и не сломать! Проданы мечи! Проданы вместе с ножнами ручной работы! А они, между прочим, были сшиты из кожи монгольских великомучеников! А кто вернет дюжину кольчуг специальной ковки на шелковой подкладке, которые спасали не только от ножа, но и от стрелы? Кто? Испарились, словно их и не было! А ведь эти сокровища передавались семьей герцога из поколения в поколение! А шлемы, легко выдерживающие удар кривого басурманского меча? Говорят, сейчас оружейная комната почти пуста, а в Реликварий вместо мощей святого Гати лежат бараньи кости!
   – Прости, Солли, не хочу тебя обидеть, но почему ты уверен, что эти россказни – правда? – осторожно осведомился Оскар. – Насколько я понимаю, оружейная комната герцогского дворца не совсем то место, где ежедневно гуляют горожане. Истории о вороватости вашего Наместника могут оказаться просто слухами
   – Слухи? Слухи? – Рот трактирщика презрительно выгнулся подковой. – Тино, ты с какой стороны въехал в город?
   – Кажется, оттуда, – неопределенно махнул рукой Оскар.
   – Видел на площади высокий флагшток на постаменте?
   – Вроде что-то подобное было.
   – А черную вышитую Плащаницу на нем?
   – Нет.
   – То-то и оно! Си! – торжествующе выкрикнул трактирщик, подпрыгивая на стуле. – Волшебная Плащаница, защитница города, пропала позавчера! И это последняя капля, свидетельствующая о том, что Наместник окончательно потерял совесть и осторожность! Теперь жди беды!
   – Ты считаешь, Плащаницу тоже он?
   – Не сомневаюсь в этом! – выкрикнул Солли. – Комэ дуэ э дуэ! Ни секунды! Си! Все дело в том, что пагубные страстишки пана Наместника всем...
   – Постой! Я попробую догадаться, – перебил Оскар. – Он избалованный глупец, который привык купаться в роскоши, не задумываясь о завтрашнем дне, когда его могут схватить за руку?
   – Но.
   – Помешанный на женщинах сластолюбец, содержащий тайный гарем из двухсот наложниц?
   Солли расхохотался.
   – Понятно. Игрок?
   Хохот резко оборвался. Молчание и открытый рот Солли были красноречивее ответа.
   – Значит, игрок, – довольно потер руки Оскар. – И во что играет любезный владыка города? В покер? Эльфийский бесер? Банального дурачка?
   – Но как ты догадался? – обрел наконец дар речи Солли. – Комэ? Ты случайно не ясновидящий?
   – Не пугайся, друг, ничего сверхъестественного, – хлопнул его по плечу Оскар. – Просто дипломатический опыт и житейская мудрость.
   – Браво. У тебя, вероятно, высокое положение при дворе этого... как его...
   – Монарха, у которого я нахожусь на службе, – пришел на помощь Оскар. – Но как же умудряется пан Наместник проигрывать такие ценности, если азартные игры, насколько я помню, в этой волости вообще запрещены?
   Вместо ответа Солли заливисто рассмеялся.
   – Это только так говорится, Тино! На самом деле, стоит только пересечь фонарное кольцо и перейти через мост, как оказываешься совершенно в другом мире. И упаси тебя боже когда-нибудь открывать двери дома с вывеской «Шеш-беш»! Каза «шеш-беш» – нон си пуо! Даже на интерес играть не соглашайся! Обдерут подчистую!
   – Шеш-беш? Просто нарды? – поразился Оскар.
   – Не знаю, как у твоего правителя, но у нас тут нарды – никакое не «всего-навсего»! —оскорбился трактирщик. – Ты, видать, слишком хорошо жил эти годы и привык видеть жизнь исключительно из окна золоченой кареты, Тино! Ми диспьяче.
   – Да уж, – скептически кивнул Оскар. – Исключительно из окна кареты, в этом ты не ошибся, друг...
   – Тогда все понятно, – снисходительно покачал головой Солли. – Откуда тебе знать, что бывают крапленые карты, специальные камни, устройства для подмены фишек, намагниченные доски и прочие хитрости?
   – Действительно, откуда? – легко согласился Оскар, который по молодости лет обожал перекинуться в карты с цирковым лилипутом по принципу «кто кого лучше обдурит». Что же касается Хендрика, то он искренне считал, что, мухлюя при раздаче карт, свято соблюдает правила покера.
   – Живи в своем чистом дипломатическом мире и не пачкайся, – назидательно сказал Солли. – Буон лавора. А мы уж сами разберемся с нашим Наместником. Ничего... Ничего-ничего, вот вернется Великий герцог....
   – А он уже знает? – заинтересовался Оскар.
   – Если поторопится – узнает, – угрожающе прищурился Солли. – Пока Наместник в силу не вошел.
   – Ладно, – улыбнулся Оскар. – Я верю тебе, дружище, но все равно, хоть убей, не понимаю, при чем здесь магические курсы и магия вообще.
   – Как же? – удивился трактирщик. – Так ведь только на магию и надеется пан Наместник! Для этого и Башня построена! И курсы открыты!
   – Солли! Подумай, какие глупости ты говоришь! Чем поможет маг? Повернет время вспять? Взмахом руки превратит двадцать кухонных ножиков в чудесные мечи?
   – Да нет же! – рассердился Солли. – Оружейная комната вообще ни при чем, все значительно проще, Тино! Тут уж пан или пропал – о ла ва, о ла спакка. Герцог верит Наместнику и не станет прислушиваться к городским сплетням. На крайний случай можно подбить шелком обычные кольчуги, а кожа монгольского великомученика на глаз не слишком отличается от кожи местного грешника...
   – Так же, как и кости святого старца от останков барана, – продолжил за него Оскар. – Что же в таком случае хочет от магии пан Наместник?
   – Наместнику семьдесят два года, – угрюмо сказал Солли. – И он растратил остатки здоровья за игорными досками. Баста, старик угасает...
   – Бессмертие? – поднял брови Оскар и расхохотался. – Тино, какая ерунда! Эликсир бессмертия продается в каждой аптекарской лавке по эту сторону границы! Причем на любой кошелек: от дюжины сентаво до пяти паундов за пузырек!
   – Тот, что за пять паундов, неплох, – кивнул Солли. – Бене. Во всяком случае, живот от него не пучит так, как от дешевого.
   – Зато пузырька за двадцать сентаво хватает надолго! – возразил Оскар. – И дыхание от него становится свежим, как-никак наполовину состоит из экстракта мяты.
   – Ты тоже пробовал, – догадался трактирщик и обличительно вытянул вперед указательный палец. – Признайся!
   – Кто же не пробовал? – не стал отпираться Оскар. – Признаюсь, чего скрывать. Все-таки мы не дети уже с тобой, Солли. Пусть бессмертие за дюжину сентаво не бог весть что, но ведь другого варианта все равно нет...
   – Вот и Наместник так думал, пока в его руки не попала проклятая книга! – заорал трактирщик, вскакивая и возбужденно хлопая красными руками по кожаному фартуку. – Тут-то и начались наши несчастья! Не иначе, сам дьявол эту погань в город подкинул!
   – Какая книга? – очнулся от невеселых мыслей о бренности жизни Оскар.
   – Дрянь книжонка, – поджал губы Солли. – Антико неро либро, тьфу. Ни названия, ни автора: просто черная обложка, истрепанная так, словно ею всю жизнь щели в сарае затыкали. В недобрый час подвернулась эта пакость пану Наместнику, скажу я тебе, Тино. Ох, в недобрый! Совсем свихнулся он с тех пор на магии... Носа не кажет на улицу без предварительной консультации с личной гадалкой и астрологом, вот до чего дошло!
   – Что это за книга такая хитрая? – заинтересовался Оскар. – Иностранная, небось?
   – В городе говорят, что на эльфийском, – тихо сказал Солли, многозначительно понизив голос– Все перевести не смогли, но толмачи клянутся под страхом пыток, что главное они поняли четко: сила Мерлина после смерти вселилась в одного из его потомков и проявит себя только после его совершеннолетия. Вычислить потомка можно будет по одному признаку – это всегда седьмой сын седьмого сына. Э кози, адульто.
   – И как? – улыбнулся Оскар. – Много волшебников из многодетных семей выявили?
   – Ни одного, – грустно признался Солли, – и в этом вся беда. Черт бы побрал магические курсы! Если бы знал, Тино, как горюют сейчас бедные матери! Сплошная боль, долоре!
   – По-моему, ты драматизируешь ситуацию, Солли. Неужели перспектива шестимесячного безделья тебе кажется такой уж ужасной? Я бы и сам не отказался передохнуть от забот. Или их там бьют и морят голодом?
   – Тино, ты слишком торопишься с выводами. Раньше никто из родителей не паниковал. Хочет Наместник учить молодежь магии – пусть учит, перфаворе. Как говорится, чем бы ни тешился, лишь бы налоги не поднимал. Ребятам полгода засоряли мозги колдовской дребеденью и с богом отпускали по домам. Забирали на курсы следующих мальчишек – и все повторялось. Но несколько дней назад у нас начали твориться странные вещи! В городе появилась всякая нежить!
   Оскар скептически усмехнулся, и трактирщик обиженно надул губы.
   – Зря ты хихикаешь, зря! Нет дыма без огня – нон че фумо сенца фуоко! Мой слуга второй день не в себе, после того как нос к носу столкнулся с огромной крысой, бегущей по улице на костылях! Джульетта спустилась в погреб и чуть не наступила на змею, покрытую красной шерстью. (Бедная моя жена! Сейчас она у мамы, но на днях ты увидишь ее.) Что это значит? Значит, кто-то из мальчишек действительно начал колдовать! Кто-то из них и впрямь потомок Мерлина! Си!
   – Что-то я не заметил вокруг ничего странного. Город как город.
   – Еще не вечер. Стемнеет, вспомнишь мои слова, – пообещал Солли. – Вчера вышел указ, запрещающий отпускать домой курсистов из прошлого набора, пока не удастся выявить волшебника. Охрана Башни усилена, новых учеников повезет на курсы двойной вооруженный конвой. Наши дети будут как заключенные, Тино! Даже свидания запрещены! И самое страшное, – он понизил голос до шепота и всхлипнул, – самое страшное, что сегодня эта беда придет в мой дом.
   – Сколько у тебя было братьев, Солли? – спросил Оскар, с опозданием догадываясь, почему трактир сегодня закрыт, отчего Кендрино такой понурый и кому принадлежит костюм волшебника на вешалке.
   – Шесть, сей. Я самый младший.
   – Значит, сегодня приедут...
   – За моим Кендрино. О, мио фильо! Повестка пришла неделю назад. Джульетта сама пошила мальчику форму: повседневную мантию, парадную мантию, колпак, все как положено...