Горохов Александр. Голый на маскараде

   Она помедлила с ответом.
   - Через полтора часа я уплываю. Отходит какой-то теплоход. Я взяла билет, а ты оставайся. Здесь полно русских девок и все скучают.
   - Мне не нужны девки. - тем же безликим тоном ответил Леня. - А тебе, как я понимаю, торопиться тоже некуда.
   - Да. - кивнула она и взялась за бутылку. - Некуда.
   Она попыталась налить вино из бутылки в стакан, промахнулась и сделала несколько глотков прямо из горлышка, после чего резко засмеялась.
   - Права была жирная старуха в Русском музее! Промотали, проели все семейные сокровща мои родственники за это время! А остатки добила тетка Ольга со своими вшивыми любовниками.
   - Ты видела, что было в сейфе Лимоновой?
   - Да. Эти бараны все мои документы обнюхали, вызвали парня с русским языком, перерыли все.... Мне только показали те две бумажки, которые оказались в ящичке. И сняли с них копии. Бумажки и для туалета не годятся, слишком жесткие.
   - А что на этих бумажках? - острожно спросил Леня.
   - Ерунда. Одна - завещание. Без подписи и печати нотариуса, без всего. Просто сообщает на всякий случай, что квартира её остается Станиславу Сопунову и гараж тоже. А мне, на добрую память, - фамильная люстра из гостиной.
   - Я её видел. На цепях. Красивая.
   - Дурак. - вяло сказала Вика. - Не понимаешь что ли, что больше у неё уже ничего не было. Ничего. Вот так, дорогуша. Накрылся твой автомобиль медным тазом.
   - Переживу. А что на второй бумажке?
   Вика открыла замок сумочки, покопалась было в ней, но потом оставила это занятие, бросив раздраженно.
   - Абракадабра, не имеющая никакого значения. - она посмотрела ему в лицо и спросила с пьяным ехидством. - Что, Ленечка, и твое счастье не выгорело?
   - Да нет, отчего же... На Крит выбрался, крито-микенское искусство увидел. Море было, ты была....
   - И это все, что тебе, нищему босяку, надо?
   - С меня достаточно. - спокойно кивнул Леня. - Останься хоть на пару дней. Потом улетим вместе.
   Она ответила, едва разжимая губы.
   - Мне тут на твое крито-микенское дерьмо смотреть тошно. Видела я все это сто раз! В Париже, Лондоне, Америке! Видела - ну, и что?! Когда все это не ТВОЕ, а лишь витрина товаров, которые не купишь, так лучше проходи мимо и не пускай завистливые слюни! Пойдем, я соберу свое щмотье, да отправлюсь.
   Она встала, взяла его под руку и сказала чуть помягче.
   - А ты, Ленька, поторчи здесь. Тебе все внове. Я в обратной дороге плохой получусь спутник. Пить буду всю дорогу и ругаться. Зачем тебе это?
   - Да. А что потом, в Москве? - вяло спросил Леня.
   - Ничего. Быть может, к мужу вернусь, или в проститутки кадровые пойду. Не знаю.
   Планы на будущее были заявлены с таким равнодушием, а личность Лени настолько была в этих планах отстраненной и вовсе неупоминаемой, что он и не стал спрашивать, какое место может занять в её будущем - да никакого! То бишь, то самое, которое и до сих пор занимал - никакое. И приводить какие-то резоны было делом бессмысленным.
   Леня ещё надеялся, что настроение её смениться в отеле, но она с такой уверенностью покидала в сумку вещи, и с таким равнодушем относилась как к оставляемому острову, так и к нему - Лене Волохову, что ясно было: её уже вообще здесь нет.
   Собравшись, она перкинула сумку через плечо и сказала с грустной улыбкой.
   - Не провожай меня, дельфин. Мне будет тяжело.
   - Почему?
   - Да так. Я ведь тебя обманула. И в делах обманула, и в постели тоже. Везде обманула. Всего ты ещё не понимаешь, да и не надо.
   - Я ни о чем не жалею. - туповато сказал Леня.
   - Тем лучше. Бывай.
   - Я тебя найду в Москве. - успел сказать он до того, как дверь за ней закрылась.
   Он не стал подходить к окну, хотя знал, что мог увидеть её, пока она будет уходить к перекрестку.
   В номер вошла все та же гладко причесанная горничная с громадным пылесосом в руках, что-то прокаркала, Леня сказал, что номер убирать не надо и добавил: "Катись по своим делам"
   Мадам обрадованно покивала головой и уволокла пылесос.
   Он включил телевизор и полчаса щелкал по дюжине программ, не понимая ни одной из них. Потом прибрал постель, собрал свои разбросанные по номеру вещи, обнаружил, что купленная вчера рыба уже начала тухнуть и вынес её в туалет, чтобы выкинуть в мусорное ведро. Но в ведре обнаружил разорванные пополам два листа бумаги, и вспомнил, что Вика - собираясь - вытащила эти листочки из своей сумки, разорвала и выбросила в туалете. Он вытащил листки, уложил в ведро завернутую в бумагу рыбу и вернулся в номер.
   Сложить листы желтой дешовой бумаге в правильной комбинации оказалось несложным делом. Один листок с пятнадцатью строками и подписью Лимоновой было, как и говорилось - её незарегистрированное завещанием. Без печатей, без числа - черновик, следовало понимать. Там значились указания касательно квартиры, гаража и люстры. То чего не договорила Вика умешалось в одну строку : "Более у меня ничего нет и оставлять нечего. Живите счастливо." Надо было понимать, что именно эти слова добили Вику.
   Второй разорванный листок оказался и того менее понятный, поскольку был написан на категорически неизвестном Лене иностранном языке. Тем не менее он попытался вчитаться в текст.
   - 2
   dthjznyfz xfcnm uheggs exfcnybvrjd faths/
   9) Ctrhtnfhjdd - D/Y/ - afhvfwtdn? bycnbnen Ububtys/
   10) Ihjlth l/ - Fvthbrf?    11) Rehfdtkm C/C/ - ghtpbltyn abhvs @Rehfht@/
   12) Gkf[jdf K/V/ - frfltvbr/
   J,obq cgbcjr kbw ghtlcnfdkztn bp ct,z xfcnm vt;leyfhjlyjq cbcntvs? herjdjlbvjq? rfr z levf.? bp-pf he,t;f/ Jlyfrj yt bcrk.xtyj? xnj herjdjlcndj vfabtq yf[jlbncz d herf[ nt[? rnj? xmb bvtyf erfpfof dsit? yjvthf ! - % Cjklfns-bcgjkybntkb cjnhelybrb abhjv^F/ Frvfkjd? K/ Djkj[jd? Y/ Vfhnsyjd? rfccbh Htreyrjdf :/ Gjchtlybr vfabb - fldjrfn Gjvzkjdcrbq R/Z/
   Z ghjljk;f. cfvjcnjzntkmye. hfphf,jnre/ Jcnf.cm dthyjq cdjtve ljkue/ Hfgjhn cjcnfdkty yf ckexfq vjtq ub,tkb/    Ни на глаз, ни вслух прочесть эту филькину грамоту было невозможно. Поначалу Леня подумал, что запись сделана на совершенно неизвестном ему языке, потом прикинул, что он имеет дело с каким-то шифром - но и от этого предположения ясней ничего не стало. Было лишь понятно, что это вторая страница какого-то документа, неизвестно кем написанного - быть может Лимоновой, а может и не ей.
   Леня спустился в холл, выпросил у портье ролик скотча, склеил порванные бумажки и аккуратно упрятал их в свою сумку. Может пригодится, а может и нет. Во всяком случае, по моменту его возвращения домой - все это стоило показать Свиридову, свидание с которым неизбежно. И тут же возникла вовсе неприятная мысль - не только свидание со Свиридовым неизбежно, но и камера в тюрьме никуда от него Лени не уйдет: будет сидеть в ней неизвестное количество дней.
   От этой мысли не развеселишся, а за окном сияло солнце, голубело море и Леня, как всякий молодой мужчина тут же пришел к выводу - хоть пара радостных дней, да мои! И прожить их надо так, чтоб за ушами трещало!
   Он пересчитал свою наличность, собрал вещи и к полудню отыскал отель с самыми низкими ценами во всем Гераклионе. Номер оказался российского манера, сродни Дому Колхозника - восемь коек, восемь незнакомых другу другу постояльцев.
   Впрочем, Леня за неделю своего пребывания на Крите никого из своих соседей толком и не видел. С утра уходил на море, там же ел в кафе, там же спал, где-нибудь в тенечке между скалами, брал на прокат авкваланг, до позднего вечера сидел в кофейнях и вскоре даже научился подпевать - если греки заводили свои несколько унылые песни. Танцевать сиртаки он обучился на третий день. На четвертый - подвернулась какая-то грудастая полька из Кракова, девушка лет на тридцать, сговорчивая, но не безкорыстная. Красавица была настолько уродлива, что при встрече с ней на перекресте трамвай бы с рельс соскочил, но Лене это было без разницы - Вика не выходила у него из головы, а кто был в данный момент рядом оставалось безразличным.
   При наличии дамы, деньги Лени ускорили свое ускользание из карманов, жительница Кракова переселила его в свой отдельный номер, а однажды поутру исчезла, прихватив на память его часы.
   Спасибо, ясновельможная пани, в догонку ей сказал Леня, но нежная пани услышать его уже не могла.
   Однако, справедливости ради, следует отметить, что все эти мероприятия свою задачу выполнили - Леня заставил-таки себя ни о чем не думать, не пугаться будущего и никого не вспоминать - кроме Виктории.
   Перед самым отьездом на мгновение мелькнула мысль - а не остаться ли здесь если не навсегда, то на очень продолжительное время? Леня уже знал, что подобный фокус не так уж сложен: остаться на островах, или застрять здесь на долгое время практически было возможно. Пока у тебя есть деньги не погонят из любой точки земного шара. Но идея эта как пришла на ум, так и исчезла. Хоть она и паршивая жизнь, там, в Москве - но все же это была жизнь, а не сплошной отдых и море. Да и то сказать - для души не хватало Васьки Блинова, кафе "У Тимофея", трибуны стадиона в Лужниках, праздного шатания по Тверской или Арбату, длинной и малоосмысленной трепотни по телефону с "френдами", то бишь не хватало всей своей московской жизни. А если выражаться выспренне - не хватало родины-уродины, русской кухни и могил родителей на Немецком кладбище. Или в тебе это чувство Отечества есть, или его нет - как кому повезет. Нет - оставайся под солнцем Юга и ни о чем не жалей. В прочих вариантах - торчи в России и дели-жри с ней вместе всю дрянь, что ей на роду написано: хлеб, водку, дураков, бездорожье и тотальное воровство.
   Отплытие Лени с Крита прошло на том же грязном пароме, который привез его сюда. Тот же вислоусый капитан не столько заботился держать свою лоханку точно по курсу, сколько придумывал, как бы выжать из пассажиров дополнительную опату несуществующих услуг.
   Но до Афин добрались.
   И до Москвы долетели.
   Миновав все таможенные барьеры, Леня подивился, что его тут же не повязали, однако ждать этого приятного события он не хотел - разом бросился навстречу своим бедам, поскольку чувствовал себя отдохнувшим и бодрым, а потому решил рубить с плеча. В здании аэропорта он нашел таксофон и на память набрал телефон Свиридова. Тот оказался на месте, жестко представив себя:
   - Свиридов слушает.
   - Это Волохов Леонид. Я вернулся! - бодро сказал Леня.
   - Кто? Ах, Волохов! Ну, и долго ты ещё будешь в бегах?
   Леня такого вступления ожидал.
   - А я вам очень нужен? Срочно?
   - Каждый день твоего уклонения судья не зачислит в положительное деяние. Чем раньше явишся, тем лучше, сам понимаешь.
   - А парочку дней подождать сможете?
   - Ты, Волохов, не торгуйся. - рассердился Свиридов. - Теплая камера и арестанская баланда тебе приготовлены. В Греции отдыхал?
   - Рядышком, на Кипре. - не удивился осведомленности Свиридова Леня.
   - Купался небось, с аквалангом нырял? - Свиридов и не гасил завистливых ноток в голосе.
   - Ага.
   - Во зараза! Живут же, прохиндеи! Ну, Волохов, ещё пару дней отсутствия я тебе дозволяю. Пройди аклиматизацию, простись с родными и близкими. Но если в среду не обьявишся, то тебя уже возьмут в системе федерального розыска. Ясно тебе, что это означает?
   - Ясно. - ответил Леня, хотя никакой ясности ситуации не видел.
   Однако несколько дней свободы ему даровали и Леня бестрепетно направился домой. Тем не менее, сговорчивость Свиридова его поразила причин её Леня понять не мог.
   Болтанка в Средиземном море, бессонная ночь в аэропорту Афин, нервный перелет до Москвы настолько измотали Леню, что он даже Васе не позвонил, даже не перекусил на сон грядущий, а сполоснулся в душе и повалился в постель.
   глава 16
   Ночью хлынули дожди. Никто не предполагал, что после жаркого июльского лета, после засухи в центральных и южных областях России август-1998 начнется насквозь мокрым, хляби небесные разверзнуться и дождь будет идти с утра до вечера, без перерыва в темные часы суток.
   Но дождь, как оказалось опять же с утра, в понедельник, - это ещё явление в половину страшной беды.
   В 09.10, когда Леня явился на работу, оказалось, что фирмы "Кураре" более не существует!
   То есть, поначалу все сотрудники (около двух дюжин столоначальников) обнаружили, что двери заперты, охраны нет, как отсутствует и сама вывеска фирмы. В пятницу, по сообщению бухгалтера Сенчуковой, все было в полном порядке, разошлись на уик-энд при абсолютном благополучии и президент Куравель даже сказал напутственное слово: "Отдыхайте спокойно, друзья! На ближайший год наше будущее лучезарно и обеспечено! Через два-три дня мы выходим на высокую орбиту!"
   - Что за орбита? - спросил Леня потеряно.
   Дряблая и некрасивая Тамара Васильевна Сенчукова ответила со слезой.
   - Да кто ж его знает?! Наш президент перманентный оптимист!
   Ответ нашелся у Мартынова, которого трясло от горя, но яростного качества.
   - Да набил Куравель карманы деньгами и сбежал! Я же говорил, всегда говорил, что наша фирма подставная! Бандитские фокусы прикрывала!
   - Чушь вы мелете! - Сенчукова вспыхнула от гнева и закричала, забыв про личные горести. - Ты, Колька, окосел от зависти и глупости! Это ты мне, главбуху, про воровство говоришь?! Без меня ни одной копейки не украдешь! Степан Степанович честнейший человек!
   Мартынов этих криков не испугался и заверил убежденно.
   - Ничего! Судья разберется! Вы, госпожа бухгалтерша, ещё будете носить своим дружкам передачи в тюрягу, это я вам обещаю!
   - Что-о?! Моим дружкам?!
   Общего подавленного настроения эта перепалка, натурально, не улучшала. Крикливый скандал давал, понятно, разрядку нервной системе, но трагизма положения не смягчал. Леня подумал, что сбежать, строго говоря, Куравель никуда не мог, а потому закрытые двери фирмы обьяснятся скорее всего неуплатой аренды или ещё какими-то техническими трудностями, которые быстро разрешаться.
   Сенчукова оказывалась в испуганной толпе сотрудников за главную Фраков, вице-президент, раньше полудня на работу не приходил, поскольку в первой половине дня бегал по высоким инстанциям. Сенчукова никакого решения принять не могла.
   Дождь поливал головы испуганных и потерянных людей, женщины едва не плакали, мужчины нервно похихикивали, но что делать - никто не знал.
   В практике сегодняшних дней внезапная ликвидация фирмы для Москвы была обыденным явлением: фирмачи построили "пирамиду", или зарядили лотерею, нахапали денег и исчезли, оставив клиентуру с носом. Как и что можно было украсть в "Кураре", понять было трудно. Но надо учитывать национальные особенности - в России крадут и там, где ничего нет. Каким образом это получается, остальному миру непонятно, однако многовековая история Государства Российского лишь подтверждает уникальную способность россиянина красть из пустоты, из вакуума.
   - Господи, - стонала Сенчукова. - Что ж делать-то? Новое место работы искать?
   Призрак безработицы, витавший в стране, коснулся и бывших сотрудников "Кураре", но все ещё не верилось, что доброжелательный русофил Куравель выкинул такой фортель, которого от него просто невозможно было ожидать.
   - Мужчины! - в отчании закричала кассирша Жанна. - Ну, что вы стоите, как тряпки?! Сломайте дверь хотя бы!
   - Зачем? - деловито спросил её механик Петраков.
   - Посмотрим, что внутри! Может все начальство убитое лежит?!
   Такое в Москве тоже случалось и предположение Жанны никого не ошарашило.
   - А ты ответишь за этот взлом? - осведомился Петраков.
   Жанна отвечать не собиралась, а мужчин обозвала, тем не менее, недоносками и "облаками в штанах".
   Потом обнаружили, что на автостоянке нет ни одной машины, а гараж заперт на висячие замки. Уныние достигло крайней степени, когда во двор вкатился алый "фольксваген", а из него выскочил Илья Фраков, свежевыбритый, пахнущий крепким одеколоном, в широкополой шляпе, веселый и энергичный.
   - Что тут происходит?! - напористо осведомился он и к нему кинулись словно к чудотворцу-спасителю. Сенчукова заголосила.
   - Илюша, фирма порушена! Президент по домашнему телефону не отвечает! Двери заперты!
   Фраков на миг замер, застыл статуей, но оценил обстановку за секунду и тут же истерично захохотал так, что у него шляпа с головы упала.
   - Что вы смеетесь, Илья Николаевич?! - завизжала Жанна. - Мы же за прошлый месяц зарплату должны были получать! Тут какая-то афера прокручена, а мы все остались без работы!
   - Стоп! - Фраков пришел в себя. - Это какой-то бред! Не может такого быть. Спокойно. Вся наша зарплата слишком маленькая сумма, чтоб президент на неё соблазнился. Домой к нему ездили?
   - И там никто двери не отпирает! - прокричала Сенчукова.
   Фраков думал менее трех секунд, после чего сказал коротко.
   - Топор.
   - Что?
   - Топор и лом. Принесите со стройки. Будем ломать дверь.
   Инструменты доставили вмиг. Лене вручили топор, а Мартынов и Петраков принялись орудовать ломами, так что на вскрытией стальной, патентованной двери ушло менее десяти минут. По ходу этой яростной и громовой работы, Фраков шепнул Лене.
   - Это что-то не обьяснимое, неправоподобное, даже для меня, Леня. Я теряю веру в свой ум!
   Леня не успел ответить, что в свои мозги он уже давно потерял веру дверь рухнула и сотрудники толпой ринулись на штурм родной фирмы.
   В офисе всех ожидал очередной оглушительный сюрьприз. Там ни то что святых икон и пузатого самовара не было, но исчезла мебель, мыло и туалетная бумага из сортира! Все кабинеты были выметены, вычищены, линолиум коридора протерт. Безрадостная картина повергла в шоковое состояние даже Фракова.
   - Странно. - сказал он задумчиво. - Ведь сейф у нас был старинный, на сорок пудов, привинченный к полу...
   - И деньги в нем были! - бледнея на глазах, подтвердила Жанна и тут же нашла выход. - В милицию звоните!
   Но опять же - как звонить, если нет ни одного телефонного аппарата? Фраков достал из кармана свой мобильник и заколебался.
   - Господа, а что мы скажем милиции?
   - Как что?
   - Именно - что?! Владелец фирмы провел ликвидацию, вывез все свое имущество и это его право в системе рыночной экономики! Мы же не в государственном секторе работали!
   Простейшая мысль словно всех в чувство привела. Только теперь дошло до сознания, что три года благоденствия фирмы вовсе не гарантировало её пожизненного процветания, это вам не Госбанк и ни Министерство обороны, те то - вечны!
   - Илюша, - жалобно позвала Сенчукова и ухватила его за рукав. - Но что ж нам делать? Это же... Это же...
   Фраков не успел ответить.
   - Нашел! - закричал из торца коридора Мартынов. - Нашел, мужики! Портфель в шкафу уборщицы нашел!
   Он размахивал пухлым кожанным портфелем и Жанна тут же его опознала.
   - Это для денег пОртфель! Открывайте! Там деньги лежат!
   Кассирша - угадала. Когда Сенчукова, срывая ногти, отомкнула оба замка портфеля и раскрыла его, то внутри обнаружили аккуратные пачки сторублевок и мало того:
   - Ведомость! - задохнулась Сенчукова. - Ведомость на зарплату! Жанна - выдавай!
   Не долго думая, Жанна тут же примостилась на подоконнике, вытерла слезы и приступила к своим обязанностям.
   Находка денег как-то притупила горечь минуты, публика даже развеселилась, хотя с точки зрения Лени, ситуация ничуть не улучшилась, если говорить о будущем. Как оказалось, такого же мнения был и Фраков. Он отвел Леню подальше от очереди, выстроившейся к Жанне, и сказал невесело.
   - Да, Ленька. Это конец. Нам сунули отступного в зубы и дали пинка под зад. Жаловаться некому.
   - Подожди, - у Лени происходящее в голове не укладывалось. - Но если президент смылся, то зачем ему эти деньги нам отдавать?
   - А чтоб мы поменьше орали и не заводили скандала. Фирма лопнула, расчет сделан, все вы вольные птицы. Неужели не соображаешь?
   Коридор огласился ликующим воплем Жанны.
   - Подождите, подождите! Здесь ещё и ведомость на премию за полугодие! Всем нам премия!
   Фраков бледно улыбнулся и сказал Лене сквозь зубы.
   - Убедился, как все чисто проделано? Ни у кого никаких претензий. Могу тебя заверить, что на квартире нашего президента ты обнаружишь такую же пустоту и новых владельцев жилплощади.
   - Но зачем, Илья?! Если Куравель умирает... Если для него всему на этом свете конец...
   - Вот именно. Решил гульнуть на прощанье на максимальные обороты. Иной причины просто нет. Но в башке у меня это не укладывается... Хотя бы подал знак близким людям.
   - А он подал знак. Подал, Илья. - Лене показалось, что наконец-то все собюятия увязались в одну цепь - Сперва Лимонову придушили, Акмалову бадья на голову упала, со мной всякие события и теперь вот этот крах.
   - Какие события с тобой? И с какой стати ты валишь все в одну кучу? раздраженно спросил Фраков.
   - Не знаю. - признал Леня. - Подумать надо.
   - И думать незачем. Хорошо разработал свою аферу Куравель. Просто первоклассно. - он судорожно хохотнул и сдавленно прошептал. - Да нет же! Дураки мы! Не умирает он, Леня! Врет! Купил меня, как сосунка! Он эту операцию давно задумал, может лет десять назад. Ну, аферист! Высший класс! Даже молодую жену свою мне подсовывал, что доверие внушить! Ах гад! Как по нотам разыграл. - он передохнул, сунул в рот сигарету и закончил ожесточенно. - И боюсь, Леня, как бы мне, вице-президенту, не пришлось за все отвечать! Вот какую он модель выстроил! Ты меня понимаешь?
   Лицо у Фракова было бледным и страх выражался в предельной сосредоточенности.
   - Тебе отвечать? - спросил Леня. - За Фирму?
   - Да. Мне, вице-президенту. Он, гад, меня красиво подставил. Если в этом деле заложена силовая, крупная афера, то сяду - я! И ты! Тоже шансы имеешь. Ах, чорт, да меня-то он зацепил на крючок ещё год назад, как ребенка! Благодетель паршивый, из тюрьмы выручил, из петли вынул, сволочь! Это, Ленька, крупная, давно задуманная операция с многоходовой стратегией! Куравель наш - ворюга международжного масштаба. Не нам чета. Уже небось отдыхает в Майями и похохатывает!
   Мимо поспешно проскочил Мартынов, оторвался от пачки денег, которые пересчитывал на ходу, кинул возбужденнно:
   - Я не успокоюсь, пока всю банду за решоткой не увижу!
   - А ты эту банду в лицо знаешь, обезьяна?! - с яростной издевкой засмеялся Фраков.
   - Не твое дело, Куравельский холуй! Я всех знаю! Недолго жулью жировать! - он исчез в коридоре, все так же рьяно пересчитывая последнее пособие, выданное исчезнувшей фирмой.
   - Пойду ему морду набью. Может расслаблюсь. - нервно ухмыльнулся Фраков и тоже ушел прочь.
   Леня получил свои деньги последним - как раз к тому моменту, когда мужчины обвалившейся фирмы уже "скинулись" и, по русскому обряду, праздник то или тризна, всё одно причина - сбегали за водкой, притащили откуда-то столы, в кафе заказали пиццу, так что горечь утрат быстренько растворилась. Тем мы и сильны, среди прочих народов и басурманов - все нипочем, если можно отметить событие.
   В течении этого праздника печали Леню не покидало соображение, что Степ-Степ Куравель никак не мог исчезнуть, никак не мог покинуть свою фирму, чтоб даже не оставить следа. Да и не в следах дело! Степ-Степ Куравель настолько врос в Московскую жизнь, настолько был повязан многочисленными знакомствами, всеми своими сподвижниками по движению "русского пути", что упрятаться где-то, оторваться от своей жизни - не мог. Это было бы для него самоубийством. Счастья русский патриот на пляжах Майями найти себе шансов не имел, не та натура.
   Уже опьяневший и успокоившийся Фраков толковал понуро.
   - Куравель, Леня, не умрет и не исчезнет. Отсидится где-нибудь, а через годик откроет новую фирму, придумает новый вольт! Ты что не знаешь этой системы? С точки зрения Закона, ему нечего инкриминировать! Он ничего не украл, никого не убил, ликвидировал свою фирму, только и всего.
   - Нет. - возразил Леня без особой уверенности. - Какой-то номер он проделал, да мы не знаем какой. Я хочу поискать Степ-Степа. Что-то тут не так. Быть может и его...
   - Что - его? - вытаращил глаза Фраков и от удивления даже приостановил движение стакана с водкой в рот.
   - Ну, и он, как Лимонова, Акмалов...
   - Не уподобляйся ты Мартынову! - рассердился Фраков. - Тот везде видит воров, а тебе кругом трупы мерещаться.
   - Все равно, Илья, поискать Степ-Степа надо. Хоть что-то о нем узнать.
   - А давай поищем на пару! - с пьяненькой радостью предложил Фраков. В конце концов, если он какую-нибудь аферу провернул, так пусть хоть поделится, как мужчина! Точно?
   - Точно. - согласился Леня, а потом смял разговор, поскольку понимал, что предложение Фракова обьясняется лишь выпитой водкой и не более того.
   По ходу поминок ещё раза три звонили домой Куравлю, но телефон не отвечал и Леня понял, что и квартира исчезнувшего президента - так же пуста, как офис. Если приниматься за поиски сбежавшего президента, то был некоторый смысл проведать его недостроенную Подмосковную дачу, но Леня никак не мог припомнить, по какой дороге туда надо было ехать - Курской или Казанской. Куравель часто жаловался, как много средств вложил в свое "бунгало", но никогда туда никого не приглашал и где она находится, никто не знал. Пока Леня размышлял над этими вопросами и жевал кисловатую пиццу Его Величество Случай, как это часто бывает, вмешался в жизнь и дал Лене хоть и маленькую, но зацепку.
   На другом конце стола, уже изрядно захмелевшая Жанна прокричала истерично.
   - Обогатился наш Степ-Степ! Я вам говорю, клёво обогатился! У него дача знаете какая?! В бассейне полк солдат искупать можно!
   Никто на её слова внимания не обратил - всем уже было наплевать и на президента, и на его дачу. Действительность сегодняшнего дня всех приучила к калейдоскопической смене события и катастрофическим переменам: сегодня у тебя в кассе банка большая сумма, а завтра меняется курс доллара, или просто банк прекращает операции, очередной кризис - и ты оказываешся босяком. Так что - была фирма "Кураре" и нет её, черт с ней!
   За полдень печальное веселье пошло на спад и первыми принялись собираться женщины. Леня вышел из кабинета незаметно, дождался Жанну на улице, догнал её уже возле метро и тронул её сзади за локоть.