Горохов Александр. Голый на маскараде

   Удерживать его было бессмысленно. Леня вызвал ему лифт, кабина распахнула двери, они обменялись рукопожатием и лифт ушел вниз Не смотря на все происшествия, аппетита Леня не лишился. К тому же он любил неторопливо думать, когда что-нибудь жевал. Подумать было о чем - тем более, что в кармане его куртки лежал чей-то отстрелянный палец, с которым категорически неизвестно, что делать. Отдавать владельцу возможности не было, поскольку тот неизвестен, да и рискованное это дело. Хранить чужую часть тела в холодильнике - тоже идиотское занятие: протухнет все равно, да и поздно, наверное, его уже пришивать на место. А придут ли за ним завтра парни в масках с автоматами и собаками, Леню волновало, честно говоря, мало. Людей, убивших Лимонову из-за "мерса", (но не сумевших угнать машину - спугнули!) поймают и без него, Лени Волохова, а он ничем и помочь не может. Разве что сам влипнет в глупую историю. Несознанка, да и все тут.
   Леня попил чаю с молоком, достал из куртки уже заледеневший палец и, сдерживая брезгливость, осмотрел его. Он был тверд, кровь запеклась, ноготь потемнел. Палец, как палец, без каких-либо индивидуальных примет - ни кольца на нем, ни татуировок. По коже Леня прикинул, что это ни от руки младенца, ни стариковский.
   Вот и все заключения, которые удалось сделать эксперту, перед тем, как он вышел на лестничную площадку и спустил свою находку в шахту мусоропровода - завернув её в газету, на всякий случай.
   глава 5
   Когда в поздний час летнего рассвета, где-то около восьми часов, в квартиру Лени коротко позвонили, он не удивился, а открыл двери, чтобы убедится, что двое в штатском и участковый милиционер Афанасьев в форме явились его брать.
   Так и должно было быть, но все же вопрос сдваивался: за что? За приключения у дома Лимоновой, или за схватку возле цыганского притона?
   - Доброе утро. - сказал Леня. - Я позавтракаю и поедем, ладно?
   Они засмеялись, дали Лене хорошо закусить, одеться и, никаких наручников не надевая, препроводили в обычную, с виду неприметную "волгу". Парни были откровенно довольны, что дело с этим бугаем обошлось таким спокойным манером. Афанасьев немного знал Леню и даже помахал ему рукой на прощанье. Но в машине не поехал, видать свое дело уже сделал.
   Когда проскочили Центр Москвы и перед автомобилем распахнулись глухие железные ворота, крашеные в серо-белесый цвет, то Леня, лицезревший эти ворота в кино и по телевидению неоднократно, разом сообразил, что доставили его ни куда-нибудь, а прямым ходом в МУР на Петровку 38, что ему весьма польстило.
   Он ожидал своего заключения в камеру, но такой высокой чести удостоин не был. Без особого присмотра Леню продержали едва ли не до полудня в тихом коридоре, на скамейке.
   В период ожидания Леня отупел, ни к чему не готовился, даже не озадачивал себя вопросами - что он расскажет, а что утаит и обьяснялось это не его дремучей глупостью, а глубоким ощущением собственной безвинности.
   В конце концов, низкорослый мужчина средних лет, невыразительный, с лицом уставшего от жизни бухгалтера, позвал его за собой, без строгости ввел в небольшой кабинет и Леня осмыслить ничего не успел, как седой человечек подскочил на стуле и заблажил услужливо.
   - Он это, товарищ следователь! Он самый! Сперва приходил, самогон мой жрал, а потом и ночью обьявился, в хату соседки наверху залез, я все слышал! Не видел, правда, честно сознаю. Он и прибил гражданку Лимонову, точно! Опознаю этого мерзавца, так и запишите!
   Человечек оказался, понятно, Коверкотовым Василием Ивановичем и в данный момент он пылал от усердия, стремясь изобличить Леню во всем, чем мог. Правда, мог он - немногое.
   - Что вы ещё видели, господин Коверкотов? - без повышенного интереса спросил мужчина с серым лицом и втиснулся между столом и сейфом на свое рабочее место.
   - Я не господин, а товарищ! - изобиделся Коверкотов. - Для меня советская власть не умерла!
   Затем очень словоохотливо Коверкотов изложил все известные ему события, подробно описал полуденный визит Лени, смело приврал, что под давлением Лене он вынужден был налить ему литр самогона собственного производства - на эту деятельность он, Коверкотов, права нынче имел, поскольку на продажу не пускал ни капли. Следом за тем Коверкотов принялся выдумывать то, чего он знать никак не мог. По его словам, по звукам над своей головой он определил в субботу смертельную схватку в квартире наверху, сообщал о криках и предсмертных стонах жертвы и договорился до того, что на его потолке явственно проступили следы громадной лужи крови. Которая очень быстро испарилась.
   Из всей этой восторженной ахинеи старикашки Леня сделал для себя два полезных вывода: спокойный человек за столом скорее оперативный работник, нежели следователь, величают его Николаем Демидовичем Свиридовым, а бредовым фантазиям Коверкотова он склонен напрочь не доверять.
   Так и оказалось - не отягчая Коверкотова дополнительными вопросами, Свиридов подписал пропуск и подал его.
   - Спасибо, товарищ Коверкотов. Можете быть свободны.
   Обличитель словно с разбега в прорубь упал - раскрыл рот, икнул и осведомился:
   - Все?! А протокол подписать?!
   - Со временем подпишите.
   Настырного старикашку выперли из кабинета без всяких церемоний, хотя он возмущенно требовал протокола и грозился выступить на суде.
   Свиридов повернулся к Лене и спросил.
   - Ну, Волохов, а у тебя есть что нам поведать?
   - А как же?!
   И Леня подробно рассказал, как получил приказ своего руководства поискать секретаршу Лимонову, как с этой целью в полдень проник в её жилище и гараж, посетил с целью сбора информации Коверкотова, а потом уехал домой. И более он на Левобережной не появлялся.
   Свиридов помолчал, потом спросил, будто ответ Лене подсказывал.
   - Значит более, скажем вечером или ночью, ты в дом Лимоновой не возвращался?
   - Нет. - Леня сумел ответить твердо и не покраснев, хотя понял, что разговор вкатился в очень опасную зону и, следовало полагать, сейчас начнуться хитрости и коварные ловушки настоящего допроса.
   Свиридов спросил просто.
   - Значит, Ольгу Федоровну Лимонову ты не убивал?
   - А её убили? - набрался фальшивого удивления Леня.
   - Убили, точнее - задушили.
   - Но это не я! Честное слово!
   - Правильно, Волохов. Не ты. - прозвучал вполне обыденный ответ. Лимонова была убита в пятницу вечером, а ты этот вечер до утра проторчал в кафе "У Тимофея", чему, по твоему счастью, есть свидетели.
   Неожиданно и с предельной ясностью Леня понял, что весь хронометраж его, Лениных, действий последних суток - Свиридову известен досконально. Этот скучный человек знает о нем всё, а потому не торопится, и сейчас начнет изнурять длительным допросом, выжимая капля за каплей все нужные сведения. Те сведения, которые уже имел.
   Но - от кого? - мелькнуло пугающее соображение. - От Куравля с Фраковым? От друга Васи Блинова? От той девчонки-попрыгуньи, лица которой так и не разглядел? Или Коверкотов все же кроме пустой болтовни дал в этом кабинете точные результаты своих ночных наблюдений?
   Леня почувствовал себя преданным и проданным, и понял, что петля дознания сейчас захлестнется на его шее. Придется выкладывать всё до конца, поскольку иной системы защиты просто нет.
   Но Свиридов неожиданно тяжело вздохнул и сказал, словно пожалился.
   - Не везет мне сегодня, Волохов. Один свидетель болтает чепуху, придумывает то, что не видел, я Коверкотова имею ввиду. А ты - ушел в несознанку. Глупо это Волохов. Ну, да оставим тему. Племянницу Лимоновой не знаешь?
   Вот она - ловушка милицейская! - сообразил Леня и счел за благо не запираться.
   - Слышал, что такая существует, но имени не помню.
   - Виктория. Лобова. Коль не знаешь, то пусть так. - Свиридов поднялся со стула. - Пойдем Волохов, я тебя на выхода провожу.
   Леня потерялся - уже "на выход"?! На волю или в камеру натурального ареста? Не может же того быть, чтоб ради такой безобидной беседы его привозили в столь грозное учреждение!
   В коридоре Свиридов спросил негромко.
   - На "мерседесе-600" покататься тебе не хотелось?
   - Нет. Я просто искал секретаршу. - обиженно заявил Леня. - По приказу своего шефа, Куравля Степана Степановича!
   - Он так и сказал, правильно. - на ходу кивнул Свиридов, остановился перед лестницей, повернулся и спросил быстро.
   - Леня, а может её из-за "мерседеса" придушили? Прямо в гараже?
   - Я не знаю.
   - Но какие-то соображения у тебя должны же быть? Не чурбан же ты безмозглый и бесчувственный?
   Леня заколебался.
   - Я думаю, что Лимонова в КГБ долго работала. Может быть там ...
   - Оставь это, - отмахнулся Свиридов. - В КГБ она сортиры мыла, ковры пылесосила. Десять последних лет лифтами заведовала.
   - Лимонова - лифтерша?! - поразился Леня.
   - Да. - кивнул Свиридов. - Модно это стало и так прибитых чекистов во всех сегодняшних бедах винить.
   - Но говорят, они "золото партии", миллионы прячут и...
   - Чушь. - обрезал Свиридов. - Нет никакого "золота партии", не верь базарным сплетням. А если и было, давно его пропили и развеяли. Всех бывших чекистов простили, и живых, и мертвых. Пенсионеры по дачам сидят, мемуары пишут.
   Они уже спустились в большо й холл при колоннах, приостановились в дверях и Свиридов подал Лене картонку визитной карточки.
   - Будь здоров, Волохов. Позвони мне, если возникнут какие-нибудь соображения.
   И это предложение прозвучало формально, обыденно - Свиридов явно не ждал от Лени никаких телефонных сообщений.
   Леня сунул визитку в карман и они простились.
   Вот и свобода. - признал Леня на улице факт очевидный - Вот и весь допрос в МУРе! Допрос откровенно бюрократический, без напряжения и борьбы.
   Леня даже огорчился - знаменитый МУР оказался такой же убогой чиновничьей организацией, как, скажем, контора домоуправления. Да и то сказать - велико событие: смерть секретарши затрапезной фирмы "Кураре"! Нынче убивают крупных банкиров, фирмачей, известных журналистов, взрывают офисы и все это стало уже столь надоедливым, что публика и не ждет от правоохранительных органов сенсационных разоблачений. Нет этих разоблачений! Потеряла бывшая советская милиция свой авторитет, а новая русская ещё не набрала его.
   Леня спустился по Петровке к Большому Театру, по дороге наткнулся на ларек и взял пенный бокал чешского пива за шесть рублей. Ополовинив бокал, он призадумался, попытавшись вычислить - кто, все же, при такой оперативности навел на него милицию? Мог, понятно, дать нужную информацию хитрован Коверкотов. Или - Куравель с Фраковым. Или - Виктория Лобова, племянница Лимоновой - если именно с ней он столкнулся прошлой ночью.
   На донос Коверкотова, как и на очевидное предательство руководства родной фирмы Лене было наплевать, а вот встретится с племянницей очень хотелось, поскольку Леня поймал себя на мысли, что о каких бы несуразицах случившегося не размышлял - все время возвращался мыслью к этой девчонке, прыгнувшей с высоты забора ему в руки, словно с небес.
   Солнце уже залило город заполуденным жаром, улицы разомлели, кружек в пивном ларьке не хватало и возле Лени нетерпеливо топтался немолодой мужчина - глядел в рот, ожидал, когда освободится посуда.
   Леня допил пиво, отдал кружку в руки жаждавшего и решил, что надо ехать на фирму, чтоб обо всем доложиться шефу, а уж он, Степ-Степ Куравель, пусть принимает генеральное решение, коль скоро его волей Леня попал в переплет.
   Леня вспомнил про утерянный сотовый телефон и закручинился - этого шеф не простит ни при каких ситуациях, хорошо если останешся только без месячной премии.
   ... Торопиться навстречу служебным неприятностям смысла не было, а потому Леня по дороге на фирму не удержался от визита к "Тимофею"
   Первым, кого он увидел в зале кафе, оказался Вася Блинов. Тот восседал за столиком в эркере и расцарапаная, подкленная пластырями физиономия его излучала такую гордость, словно он пострадал прошлой ночью при освобождении из лап террористов заложников в детском саду. Едва Леня присел к столу, как друг накинулся с вопросами.
   - Ты где пропадаешь?! Дома нет, на фирме тоже, Куравель тебя везде ищет, волнуется, аж заикается.
   - Я под колпаком. - ответил Леня внушительно.
   - Каким колпаком? - вытаращил глаза Вася.
   - У милиции под колпаком.
   Герой осовобождения заложников изменился в лице.
   - Из-за вчерашней битвы?! Тебя уже притянули?!
   - По другим делам. - нехотя ответил Леня, а дружок обиделся.
   - Ленька! Ты решил, что поумнел за последнее время?! Ты от меня начал что-то скрывать, а потому попадешь в такую переделку, что даже я тебя из неё уже не вытащу!
   - Ага. - ответил Леня и взглянул на подлетевшего Тимофея, лицо которого было озабоченным.
   - Леня, - сказал тот негромко и многозначительно. - Тебя с утра искали очень серьезные люди. Нехорошие люди. Спрашивали, был ли ты тут в пятницу.
   - Да? - равнодушно спросил Леня.
   - Да. И я, и весь оркестр, официанты показали, что ты торчишь здесь каждый вечер, а в пятницу ушел утром на рассвете субботы.
   - Спасибо.
   - Это вам спасибо. - сказал Тимофей и неожиданно выложил перед друзьями по конверту. - Ваш гонорар, парни, за вчерашнюю работу.
   - Мое боевое ранение ты учел?! - ерепенисто спросил Вася.
   - Учел. - Тимофей передернул плечами. - Мне уже шеф-повар рассказал, как ты ночью грабил банк! А швейцар Аркадий думает, что ты застрелил мента. Ну ты и трепло!
   - Они меня неправильно поняли! - возмутился Вася, но уже в спину удалившегося Тимофея.
   Леня сунул конверт со своим заработком в карман не считая и проворчал недовольно.
   - Пора нам менять эту точку. Здесь запахло жареным.
   - Подожди. Ты где был утром? В милиции?
   - Да. Просто расспрашивали о Лимоновой. - нехотя ответил Леня.
   - А что с ней? Нашлась?
   - Задушили в гараже. - Леня с удовольствием наблюдал, как изменилось Васино лицо. - Надо было не с негритянками путаться, а поехать со мной. Как договаривались. Ты что заказал покушать?
   - Ленька! - Вася смотрел побелевшими глазами. - Ты удушил секретаршу и угнал "мерседес"?!
   - Ну? - ответил Леня, взял карточку меню, но выбрать себе блюда не успел. Чья-то тень заслонила свет солнца и, подняв голову, Леня увидел, что рядом с ним стоит начальник авто-тяги фирмы "Кураре" - Алмас Акмаев.
   - Волохов! Ты, конечно, здесь! - прошипел он возмущенно, отчего его акцент усилился. - Сидит в кабаке, его ищут на фирме, волнуются и посылают МЕНЯ его искать!
   - Не дергайся, Алмас. - миролюбиво ответил Леня. - Покушаю и поедем.
   - Вставай! Господин Куравель зовет! - прокричал Акмалов, переполненный рабским усердием. - Вся фирма за тебя дергается, а ты со всякой шелупонью в кабаке сидишь!
   Такое заявление было рискованным, если учесть, что за столом сидел Вася Блинов. Он и спросил с предупредительной, но капризной вежливостью.
   - Простите, придурок, кого вы имеете ввиду, касательно шелупони?
   - Тебя, голубого пидора! - грохнул Акмалов, даже не подозревая, что попал в самую болезненую точку Васиной натуры. И после такого заявления слов возражений уже не хватает, чтобы смыть оскорбление.
   Вася и не прибегал к помощи слов. Поначалу он в одно короткое и резкое движение выплеснул в лицо Акмолова кувшин кваса, а пока холуй протирал глаза, Вася, не вставая со стула, ударил его ногой в живот.
   Акмалов отскочил, мгновенно оценил ситуацию, сжал кулаки и двинулся на обидчика. Абстрактно рассуждая, крепыш Акмалов мог пришибить субтильного Васю одним ударом, но разгневанный посланец фирмы не учел, что в тщедушном теле противника бьется мужественной сердце бойцовой собаки. А Леня-то знал, что в драках, да ещё по причине кровного оскорбления, Васька неукротим и беспощаден до озверения. Ваське было попросту все равно - кто перед ним: пигмей, или Геркулес.
   - Стоять! - крикнул Леня и протянул было руку, чтобы ухватить Васю за плечо. Но опоздал.
   Из позиции "сидя на стуле" Вася нырнул в ноги Акмалова, сбил его на пол, тут же оседлал, сватил за уши и принялся выгибать позвоночник врага дугой, что при опреденном умении привело бы к перелому шейных позвонков, но для этого, по счастью, не было ни умения, ни сил. А потому Вася попросту принялся бить головой Акмалова об паркет, бить так, что со второго удара кровь брызнула из носа и губ Акмалова во все стороны.
   Леня ещё только поднимался со стула, а Тимофей и швейцар Аркадий уже перебежали зал, оторвали Васю от поверженного оскорбителя, подскочивший официант тут же накрыл лицо Акмалова салфеткой и скандал был погашен с профессиональным умением - за дальними столиками не успели даже любопытства проявить.
   Как всякий крепко побитый хам, Акмалов откровенно испугался, пищал и старался наощупь определить сломан ли у него окровавленный нос. Ваську ещё колотил азарт боевой лихарадки и он рвался из рук Тимофея, чтоб завершить сокрушение врага до полного уничтожения.
   Леня отвлекся от наблюдения за дракой, как таковой - что-то еще, острое и неожиданное отвлекало его внимание, но мозги не ухватывали смысла какой-то неожиданной детали. Он поднялся со стула, перехватил Акмалова поперек туловища и умудрился вынести его к дверям на весу, после чего все окочательно пришло в порядок - швейцар Аркадий припечатал Васю к его стулу за столиком.
   - Вася. - негромко, но внушительно начал Тимофей. - Еще одно побоище в моем заведении и я запрещу тебя сюда пускать.
   - А ты знаешь, как он меня оскорбил?!
   - Знаю. - ответил Тимофей. - Он пришел сюда вернуть Леню на его рабочее место, а тебя назвал пидором. Ну и что?
   Васю заявление Тимофея, понятно, оскорбило опять же и он принялся сварливо доказывать, что является украшением кафе, создает в этом гадюшнике интеллектуальную атмосферу.
   Все это Леню не интересовало, он повернулся к Акмалову и сказал.
   - Поехали. - и тут же замер, увидев, что тот стирает кровь с лица забинтованной левой рукой. Забинтованной так, что видно было - у него нет указательного пальца! Четыре остальных торчали из под повязки, а указательного - не было! Вот почему он не справился с Васей!
   Пока Леня осмысливал это явление, Акмалов процедил сквозь зубы.
   - Поехали. А этого пидора я зарежу.
   - Когда? - спросил Леня, не сводя глаз с руки Акмалова.
   - Когда захочу. И тебя зарежу. - пообещал Акмалов, но это уже были пустые слова, выброшенные по инерции, от мстительности азиатских кровей Акмалова.
   Они вышли на улицу, где Акмалова ожидала такая же белая "волга", как у Лени. А он с большим трудом удерживался от вопроса, где же Акмалов потерял палец?! Но потом, уже усаживаясь в свою машину, решил, что такой серьезный вопрос должен быть подготовлен.
   - Ехай за мной, не обгоняй. - Акмалов вернулся к приказному тону и Леня не стал возражать.
   Машину Акмалов водил не то что плохо, а откровенно скверно. Трогал с места при прокрутке задних колес, на поворотах заезжал задними колесами на бордюр тротуара, но, кажется, считал это мужественным стилем вождения небрежным и мастерским. А может сейчас ему мешала покалеченная рука.
   Леня придерживался за ним, иногда теряя Акмалова в потоке машин, но потом без труда догонял. Они пересекли Замоскворечье, а потом вкатился под арку во двор фирмы.
   Судя по всему, мелкая натура Акомалова все ещё бурлила и он не удержался, чтоб разом не сотворить дешевую пакость. Развернулся во дворе, мешая Лене поставить машину куда надо, и сам принялся выруливать на его место, хотя именно по его распоряжению все машины занимали строго для каждой определенную площадку вдоль стены особняка соседней фирмы, где шло строительство.
   Уступать взбесившемуся завгару Леня не хотел, прижал машину Акмалова левым бортом, но тот сманеврировал так, что столкновения избежать было бы невозможно. Леня выругался, и подал задом к дверям фирмы. Акмалов встал на его место и Леня видел, как тот оскалил зубы в торжествющей улыбке и прокричал.
   - Где ты свой машину поставил?! Самый главный здесь стал?! Порядок тебе не нужен?
   Леня собрался возразить, но не успел.
   Он видел Акмалова с перевязанной рукой, который выбирался из салона автомобиля, видел дымящуюся мусорную кучу, (кто-то уничтожал всякий строительный хлам) а ещё видел, как с четвертого этажа, вниз, прямо на крышу "волги" Акмалова летят сверху кирпичи и между ними тяжелая железная бадья.
   Акмалов успел только приоткрыть дверцу машины, когда тяжелая бадья и кирпичи обрушились на крышу автомобиля, разом сплющили её, во все стороны посыпались стекла, что-то захрустело, из под покареженного капота выскочили и заплясали по капоту синие огоньки, но ту же погасли.
   Уши Лени наполнила мертвая тишина, хотя строительные механизмы, пневматические молотки не могли вот так разом отключится. Ничего не понимая, он не отрывал глаза от белой "волги", в крышу которой вонзилась черная железная бадья, а из передней, изуродаваной дверцы торчала рука Акмалова, перевязанная запачканным бинтом.
   Потом до Лени донесся истошный женский крик и он ринулся к тому, что осталось от "волги".
   Лица Акмалова не было видно за искореженным железом. Леня не знал, за что хвататься, чтобы вскрыть сплющенный салон машины - во все стороны торчали куски разорванного железа и Леня метался вокруг автомобиля бессмысленно выкрикивая.
   - Алмас! Акмалов! Ты где?!
   Кто-то оттолкнул Леню в сторону и приказал.
   - Да вытаскивай его оттуда, сейчас машина загориться!
   Леня ухватился за заднюю, вспученную дверцу и рывком выдернул её из корпуса "волги". Но этим не осободил путь к Акмалову - тот был зажат между продавленной крышей, рулем и креслом.
   - Автоген тащите! Резать будем!
   Леня хотел сказать, что резать автогеном уже нельзя - под автомобилем растекалась лужа бензина из пробитого бака, но язык у Лени словно присох и из горла его доносилось лишь бульканье.
   Во двор уже вылетели чуть не все сотруднки фирмы, Леня видел, как Куравель торопливо набирал номер на сотовом телефоне, тем же занимался и Фраков, женщины фирмы кричали от страха, но казалось никто толком ничего не предпринимает. Потом Леня понял, что ошибается: Куравель вызывал Службу Спасения, а Фраков - Скорую помощь.
   Через минуту надобность в Службе Спасения отпала. Трое мужчин в желтых жилетах строителей появились с ломами в руках и не тратя лишних слов принялись корежить разбитый автомобиль, пытаясь разбить его окончательно, чтобы выдернуть Акмалова, который не подавал ни звука.
   - Эй, ты, медведь! - крикнул Лене один из строителей. - Что столбом стоишь? Ну-ка, берись, да поднажми!
   Леня ухватился за лом и поднажал. Один из строителей умудрился влезть в салон "волги" через левую заднюю дверцу, после чего бесчувственное тело Акмалова извлекли наружу и положили на землю.
   Белый автобус с красными крестами по борту влетел во двор через несколько минут и двое санитаров бесцеремонно оттолкнули всех от Акмалова, присели над его телом, перекинулись несколькими словами, тут же появились носилки.
   Куравель тронул Леню за руку и сказал испуганно.
   - Ленечка, поезжай с ними... Я не могу на это смотреть. Узнай, как там будет.
   - Хорошо.
   Куравель тронул его за плечо, проговорил с трудом.
   - А ведь судьба подала ему ещё вчера знак Беды! Подала предупреждение!
   - Что? - не понял Леня.
   - Он вчера вечером на даче дрова рубил, и указательный палец себе отсек! А это было предупреждение Провидения, Леня...
   - Отрубил себе палец?
   Куравель кивнул и вытер белым платком слезы в глазах. Леня шагнул следом за носилками в открытые дверцы автобуса, санитар покосился на него, но не остановил, захлопнул за ним двери, а сам сел рядом с водителем.
   Под пульсирующий вой сирены автобус вылетел со двора.
   Через минуту Леня увидел, что на окровавленном лице Акмалова приокрылись глаза и губы его зашевелились. Леня наклонился и спросил.
   - Ты как, Алмас?
   Санитар повернулся и сказал резко.
   - Не трогай его, не тревожь. Сам что ли не видишь, "как" он? Душу Богу отдает, не мешай.
   Неожиданно из уст Акмалова вырвалось несколько слов, на непонятном Лене языке. Татарский или узбекский, скорее всего. Если быть точным, не к месту подумал Леня, то Алмас отдавал душу Аллаху, хотя и он ведь Бог, который един для всех. Если - существует.
   - Из него кровь вытекает. - сказал Леня и не узнал своего голоса.
   - Через минуту будем на месте. - ответил санитар и ошибся секунд на сорок.
   Во дворе больницы ли, или травмопункта (Леня не разобрал) Акмалова перекинули на каталку и бегом, по пандусу, вкатили в открытые двери.
   Леня пошел следом, не представляя, что ему делать. В светлом и длинном коридоре он опустился в кресло и в полном отупении, не ощущая ничего из того, что его окружало, просидел может час, а может и неизвестно сколько - время остановилось, или утекало мимо него.
   Затем какое-то бесполое существо в халате салатового цвета спросило детским голосом.
   - Это вы сопровождали строительного рабочего, что придавило?
   - Он не строительный рабочий.
   Существо пожало плечами и так же безлико сообщило.
   - Скончался на операционном столе. Самому Ивану Петровичу ничего не удалось сделать. Сообщите родственникам.
   Родственников Акмалова Леня не знал. Он выбрался на улицу и, прошагав квартал в неизвестном направлении, сообразил, что следует вернуться на фирму. Но появлятся там мучительно не хотелось и он непроизвольно замедлял шаг, пока не наткнулся на открытое кафе, где под солнечнными зонтиками сидели люди, выпивали и закусывали и всем был совершенно "до фонаря", что где-то только что нелепо погиб человек.
   Все правильно - ничего в этом особенного нет. Леня припомнил отца: "разжался кулак и что осталось от человеческой категории?! Ничего!" Нет больше человека по имени Алмас Акмалов, исчез с лица Земли по причинам категорически нелепым и незаслуженным.