Горохов Александр
Голый на маскараде
Александр ГОРОХОВ
Голый на маскараде
Повесть
глава 1
Поговаривали, что уже добрый десяток последних лет смуты в жизни Отечества Степан Степанович Куравель искал собственный, "русский путь". На своей фирме "Кураре" он умудрился создать атмосферу настолько национал-патриархальную, что клиенты шалели уже в приемной - и было от чего. В "красном" углу мерцала лампада при иконе, на круглом столе пыхтел самовар, на стене герб Москвы. Однако стол секретарши украшали: компьютер, принтер, сканер, селектор, что в целом, приходится признать, создавало изрядную дикость и даже безвкусицу интерьера.
Так же не удалось Степану Степановичу приодеть свою секретаршу в русский сарафан и кокошник: Ольга Федоровна Лимонова, строгая дама пятидесяти шести лет, предпочитала западный стиль и облачаться в национальные одежды отказалась наотрез. Она являлась на службу в модных костюмах, заваривала кофе "Cappuccino", курила "Selem", и в свою правильную русскую речь любила вставлять английские выражения. Так что попытки русификации секретарши Куравель вынужден был оставить ещё года два назад, когда создал фирму "Кураре" и принялся поставлять медицинские препараты по больницам и аптекам Москвы.
Не смотря на разное понимание национальной идеи, работали Куравель с секретаршей очень слаженно и то что сегодня, в понедельник, 13 июля 1998 года, без пяти минут девять Лимоновой не оказалось на рабочем месте, привело Куравля в изрядное недоумение: день начался, а компьютер не включен, лампада не запалена, чай не заварен, секретарши, следовало понимать, - нет. Событие было сродни отсутствию священника на крестинах.
Он позвонил Лимоновой домой - трубки там никто не снял.
Через полчаса Куравель уразумел, что дело принимает серьезный оборот. Лимонова и мертвой позвонила бы из гроба, чтоб доложить своим строгим голосом: "Шеф, я отсутствую по причине свидания с Господом Богом. После обеда приду". Такого звонка не было.
В полдень, позвонив на квартиру Лимоновой в девятый раз с прежним результатом, Куравель окончательно огорчился и вытащил из кресла свое тощее тело. Следует отметить, что пятидесятилетний Куравель решительно не походил на тех энергичных русских предпринимателей начала века, которым пытался подражать. Не отличалась его осанка дородностью да мощной крепостью русских купчин и заводчиковов. Был он костляв, суетлив и гордился лишь роскошной бородой, (при голом, как зрелая дыня, черепе) которая была несколько раздвоена и серебрилась, словно мех чернобурой лисицы.
Катастрофа, - подумал Куравель и включил селектор:
- Кто у нас дежурную службу бдит, соколики?
- Я, Степан Степаныч. - ответил молодой, но густой голос. - Я, Волохов Леонид.
- Зайди, малыш.
Через минуту "малыш" появился - под метр девяносто ростом, около ста двацати килограммов живого веса, увалень двадцати трех лет. Богатырь, просто Илья Муромец того периода, когда он до тридцати трех годов жизни своей лежмя лежал на печи и вовсе не думал о защите от ворогов рубежей России-матушки. Как всегда, Куравель взглянул на него с завистью - дал же Бог недалекому парню такую стать! Вот кто поведет Россию по "русскому пути"! - когда сползет с теплой печки, разумеется.
- Лимонова пропала. - коротко сказал Куравель.
- Куда? Пропала? - подумав, поинтересовался Леня.
- Если бы я знал! - рассердился президент. - Пропала!
- Этого не может быть. - убежденно возразил Леня.
- Согласен. Но на месте её нет, домашний телефон не отвечает.
- Ну? - ответил Леня и это "ну?" ровным счетом ничего не значило.
- Паники не подымай, но дело, сердце мое чует, достаточно серьезное.
- Ага.
И "ага" никакого смысла не имело - его, Лени Волохова, сердце ничего не чувствовало.
- Сьезди к ней, малыш, разузнай, что к чему.
Леня задумался и ответил вполне мудро.
- Если телефон не отвечает, то я дверь поцелую и назад вернусь?
- Зайди в квартиру, посмотри. - сдерживал нетерпение Куравель. Может она тяжко захворала. Или ещё что.
- Что?
- Да почем я знаю?! - вспыхнул Куравель.
- Не полезу в её квартиру. - с неожиданной твердостью сказал Леня. А если там - этот?... Труп?
- Какой труп? - в свою очередь отупел Куравель.
- Труп Ольги Федоровны.
- Типун тебе на язык! Ты что, малыш, такой трус?
- Не люблю я мертвяков. - поежился Леня. - А её двери, если не откроет, ломать?
- Не надо. Должен быть дубликат ключей от её квартиры.
Так и оказалось. В боковом ящике стола секретарши лежали ключи с бирками: "кабинет президента", "бухгалтерия". В том числе был брелок её ключей от своего жилища - Лимонова была предусмотрительна во всем.
- Мне машину взять можно? - с проявившимся интересом спросил Леня.
- Возьми, но будь аккуратней.
Доверять этому растяпе служебный автомобиль Куравель, конечно же, не хотел. Но муниципальным транспортом (метро, автобус - час семь минут до цели) Леня потратит на путешествие в Левобережную два дня, а на машине глядишь, к вечеру обернется. В своих заботах Куравель пошел и далее того.
- Для постоянной связи я тебе мой сотовый телефон дам. Не потеряй.
Леня подумал было, что начальник одарит его новеньким американским аппаратом, но Куравель вытащил из ящика стола старый - расколотый, перетянутый в двух местах синей изоляционной лентой.
- А этот калека работает?
- Отлично работает. - оскорбился Куравель. - Бережно обращайся.
- Ага.
Леня взял телефон, заметно повеселел и вышел из кабинета. А Куравель вдруг почувствовал, что корабль его фирмы миновал зону беспечного плавания последних лет. Беспричинно, но явственно президент ощутил приближение штормов, крушений, а своим предчувствиям он привык доверять. Он верил что сигналы грядущего бедствия Судьба всегда милостиво и обязательно подает, но человек, по задубелой толстокожести своей, этих сигналов не улавливает! Не желает их понимать!
Помни, Человече! - штормовое предупреждение всегда есть: зеркало разбилось, соль просыпалась, черная кошка дорогу перебежала. Это не означает, что несчастье неминуемо. Это предостережение Судьбы тебе, букашке, даровано - "жди беды и будь к ней готов!"
Чуткий к голосу Судьбы Куравель подумал и решил, что все меры для встречи Большой Беды он принял - послал гонца, и пусть сей посланец не слишком сноровист, но какие-то факты набрать должен.
...Леня Волохов поручению был рад. Во-первых, приятно прокатится через Москву на автомобиле, а во-вторых, работенку свою Леня не то чтоб не любил, а не получал от неё удовольствия. Чтобы таскаться по больницам, да аптекам и уговаривать людей заключать договора на поставку разных медикаметов - для этого надо иметь определенную живость характера, напористость, а Леня этими качествами категорически не обладал. Что долго толковать: при возможном сокращении штатов он был первым кандитатом на вылет. А может и нет - таких беспомощных в бытовой жизни богатырей всегда держат на службе хотя бы в качестве экзотического чучела, для солидности предприятия.
Он заскочил в свой маленький кабинетик, который делил с Николаем Мартыновым, остролицым и очень нервным.
- Ты куда намылился? - тут же настороженно спросил Мартынов.
- Лимонову искать.
- Та-ак! - ехидно подхватил Мартынов - Работой, значит, манкируешь? Небось и машину тебе дали?
Леня взглянул на него укоризненно и ответил терпеливо.
- Николай, поезжай вместо меня?
- Нет уж! Такие интимные дела только любимчики хозяина выполняют!
Чтобы Мартынов не говорил, он всегда пытался оскорбить человека, иного стиля общения этот сорокалетний неудачник не признавал - все были виноваты в том, что у него сгорела дача, болела жена, папаша неумеренно пил водку, а дочь - родила ребенка от негра.
Леня в последний раз попытался наладить с коллегой добрые отношения.
- Так поедешь или нет, Коля? Весь день будешь с машиной.
- Ты меня не купишь! - спесиво ответил Мартынов. - Прислуживай хозяину сам!
На этот раз Мартынову не удалось испортить Лене настроения. В бодром состоянии духа он вышел во двор и двинулся к стоянке автомобилей, где парковались машины фирмы - четыре "волги" и все белые. Алмас Акмалов, угрюмый полу-татарин полу-узбек, оказался на месте, но на просьбу Лени "дать ключи от машины номер два" ответил презрительной улыбкой.
- Зачем тебе машина?
- Шеф приказал.
Говорить приходилось на повышенных тонах, поскольку во дворе шла стройка - соседняя фирма "Гелиос" наращивала два этажа своего особняка и там, сотрясая всю округу, грохотали строительные механизмы.
- Письменный приказ, бумага давай. - сказал Акмалов.
Леня этого "начальничка" не любил, собрался было без обид урезонить его, но окно на втором этаже открылось и Куравель прокричал во двор.
- Алмас! Дай ему машину! У него срочное задание!
Акмалов пренебрежительно подал Лене ключи:
- Лимонову искать будешь, да? Ты, свою пиписку в штанах не найдешь, не то что женщину.
Леня лишь улыбнулся - он никогда не обижался на пигмеев. Куравель продолжал кричать из окна.
- Малыш! Мчись к Лимоновой без остановок, как ветер!
Леня уселся к рулю и помчался.
Прямиком в кафе "У Тимофея", на Полянке, где решил перекусить, поскольку без второго завтрака (ланча) жизни своей не представлял.
глава 2
За рулем Леня воспарял духом: чувствовал себя ловким и очень умным. Насыщенное движение по улицам, мощный звуковой фон столицы быстро заставили Леню позабыть стычку с коллегами. С неудачника Мартынова и спрашивать нечего, а ябедник Акмалов и так дрожал ежеминутно, поскольку Куравель частенько нехорошо подшучивал, будто вскорости на фирме оставит только "голубоглазых блондинов-русаков", - что соответствует генеральной программе "русского пути". Акмалов даже не догадывался заметить Куравлю, что сам-то он, Хозяин, обликом вовсе не "белокурая бестия", а скорее схож с лысой (при бороде) обезьяной.
До кафе "У Тимофея" Леня добрался минут за пять. Сам Тимофей Глухов, лукавый ресторатор тридцати лет, радостно встретил Леню в зале и самолично принял заказ на ланч: селедку, салат, бульон, двойные пельмени и кувшин монастырского кваса.
Тимофей вновь подошел к нему в конце неторопливой трапезы:
- Приятно покушать. Леня, тут один обормот пистолет толкает. ТТ. Китайский, правда. Тебе не нужно?
- Это зачем? - подивился Леня.
- Для покоя нервов не помешает.
- Ты и покупай. - посоветовал Леня.
Уверенность в себе у Лени была такой же примитивной, как и вся система его обыденного мышления. Леню редко кто отваживался задирать, а сам он начинал скандалить, если уж ему в лицо плевали.
- Не нужен мне пистолет, - пробурчал он недовольно. - А пельмени твои сегодня тухлой рыбой воняют.
- Это Леня потому, что ты поначалу той же вилкой селедку кушать изволил. - пояснил Тимофей. - За блюда тебе опять в долг записать, или сейчас расчитаешся?
- В долг. - подумав, ответил Леня.
- У тебя уже три ланча и один ужин С Васькой-Блином в долг. напомнил Тимофей. - Может отработаешь? Я завтра хочу в одном цыганском гадюшнике в карты поиграть, прикроешь меня?
Работа "по прикрытию" оплачивалась куда весомей, нежели стоимость пары-тройки ланчей, но Леня не мелочился с друзьями.
- Ладно. Васька-Блин не заходил?
- Пока нет. - ответил Тимофей.
...Минут через тридцать, поторчав в "пробке" у Белорусского вокзала, Леня вылетел по Ленинградскому шоссе на Кольцевую дорогу, от неё ушел на Левобережную и жилище Лимоновой, нашел без труда.
Дом был панельный, убогий, на лестнице воняло кошками. Леня поднялся на третий этаж и несколько минут терпеливо нажимал на кнопку звонка, но открывать гостю никто не торопился. Леня нашел на связке ключей пару нужных, и отомкнул двери:
- Ольга Федоровна!
Ему не ответили. Леня заглянул в комнату. Ничего пугающего не обнаружилось. Застеленный диван, круглый стол, затейливая люстра на цепях. Не оказалось хозяйки ни на кухне, ни в туалете: везде чистота казармы и все на своем месте. Единственно непонятной для Лени оказалась фотография молодого человека, которая стояла на ночном столике возле дивана. Фотография изображала жгучего рекламного красавца, как решил Леня, испано-итальянского типа, довольно нагловатого. Пижон позировал голый, едва прикрыв чресла полотенцем - за спиной его голубело море. Парень был очень молод, а детей и внуков у Ольги Федоровны не было, это Леня знал точно.
Сбор первичной информации закончился, но фактов для отчета оказалось маловато.
В двух соседних квартирах никто не открыл, сколько он не стучался.
Леня спустился этажом ниже и позвонил в двери, обитые потрескавшимся кожезаменителем. Послышалось тявканье собачонки, потом шаркающие шаги и надреснутый старческий голос.
- Кто там еще?
- Водопроводчик. - ответил Леня.
- А у меня не тикёт! Я не вызывал. - ответили ему.
- Ага. Сверху течет. Сейчас вас зальет по горло.
Загремели запоры и высунулся тонкий нос с красными прожилками, а затем появились выпуклые, давно полинявшие глаза старика археологического возраста. Лохматая шавка у его ног залилась озлобленным лаем, готовая сожрать хоть медведя.
- Ты, парень, не водопроводчик. - тут же сказал старик. - Ты бандит. Но с меня взять нечего.
- Почему это бандит? - опешил Леня.
- Куртец кожаный, бритый и руки чистые. Бандит! - убежденно и энергично пробрюзжал старикашка: пороха в нем ещё было достаточно.
- Бандит. - согласиля Леня. - Открывай, грабить буду.
Старик захихикал, прикрикнул на шавку и впустил Леню в прихожую, где в нос ему ударил горячий сивушный запах.
- Самогонку гонишь, папаша? Дух у тебя в хате убойный.
- Принять хочешь? - ерепенисто спросил старик. - Могу и поднести стопарик. Меня за хобот не возмешь. Я заслуженный пенсионер.
- Это мне без разницы. У Лимоновой трубу прорвало, зальет тебя.
- А кто это - Лимонова? - прищурился старикашка, явно разыгрывая из себя дурачка.
- Да над тобой живет!
- Так ты впрямь водопроводчик? А докУмент имеешь?
- Имею, - ответил Леня и сунул старику под нос старый документ, где значилось, что Волохов Леонид Максимович работает в МОСГОРКАНАЛСЕТИ инженером по технике безопасности - была такая халтура у Лени года два назад.
Хозяину квартиры докУмента хватило.
На скудно обставленной, неряшливой кухне Леня убедился, что душевные увлечения хозяина угадал: на газовой плите стояла самая примитивная установка для перегонки браги - кастрюлька на кастрюльке с маленькой чашкой на дне нижнего сосуда. То есть, система перегонки "на конус".
- Как соседку наверху зовут, я не знаю. - толковал старик, наливая почти прозрачную жидкость из большой банки в граненый сткан. - Но баба она тихая. Я её каждый шаг сверху слышу. Гремит она в сутки только два раза. В одиннадцать вечера и в семь утра. Когда свой диван раскладывает. Бум! Значит спать отходит. Бум! Утром - значит на работу идет, постель прибирает.
- А сегодня утром ты этот "бум!" слышал?
- Сегодня? Не слышал. Сними пробу. - старик протянул стакан.
Пить понемножку Леня не боялся, даже когда сидел за рулем. Против запаха у него были американские таблетки "антиполицейский", к тому же с милицией у него всегда складывались добрые отношения.
- Точно она сегодня поутру диван не собирала?
- Что мне тебе врать? - обиделся старик. - Это ж и для меня сигнал и для Принца. Он всегда тявкает, когда этот "бум!" слышит. Ты погодь-ка...
Лицо старика сморщилось и без того узенький лоб поплыл под лохматые волосы, что явно означало повышенную работу мысли.
- Погодь-ка! А ведь и вчера вечером она диван не раскладывала! Ишь ты, то-то я чуял, что у меня каждый день начинается не так! И в субботу я ничего сверху не слыхал! Так значит у неё в натуре вода хлещет?
Разыгрывать из себя водопроводчика Лене уже надоело.
- Нет. Все в порядке. Сама исчезла. Мы в одной фирме служим.
- Чеж тогда врешь-то? - укорил старик. - Не пугай зазря. А что баба пропала, так это дело для демократии обычное. Прибили соседку.
- Как это - прибили?
- А что? Дама она видная, одевалась богато, гараж во дворе, без машины, правда. Вот какой-нибудь демократ-лиходей темной ночью и решил, что хороший куш с неё возмет. Хрясть по голове! Сумку взял! Тело обобрал! И деру! Очень даже просто!
- Просто, - Леня, не пытался установить виновность именно демократов в предполагаемом разбое.
- Во-во! Еще стакащку примешь?
- Нет. - отказался Леня. - Уж больно крепка.
Он солгал, напиток был очень слабеньким: старик экономил на сахаре. Сыграло свою роль и несовершенство перегона "на конус", решил Леня, но как оказалось ошибся - дед знал цену своему творчеству.
- Крепка! Мои дружки называют мою водочку - "двойной"! Она и есть "двойная"!
- Это как?
- По пользе, чувству и восприятию! - воодушевленно похвалился старик. - Если её круто вечером принять, то утром - похмеляться не надо!
- Вот как?
- Нужно поутру выпить стакан воды и моя любезная в брюхе вторично бродить начнет! Похмелку задарма получаешь! Потому и "двойная". Вникаешь?!
- Вникаю, - одобрительно кивнул Леня и вернулся к более существенной для себя теме. - А гараж Лимоновой во дворе?
- Кирпичный. Она его отстроила, а машиной не обзавелась. Крайний в шеренге, номер шесть.
- Ясно, дед. Значит, ты не слышал своей соседки с пятницы? Три дня?
- Я не считал. Наверное так.
Леня уже прикинул, что собранной информации хватит, чтоб развернуть её перед шефом и заявить, что на сбор этих данных ушел весь день.
- Ладно, дед. Будь здоров. - откланялся Леня, но тут старикашка оглушил его неожиданным заявлением.
- А труп я опознаю!
- Какой труп?
- Да соседки сверху! Я ж её хорошо помню, только имени не знаю. Видная такая! Фу-ты-ну-ты, ноги гнуты!
- Жива она, - ответил Леня. - Где-то пропадает по своим делам.
Старикашка коварно захихикал, шавка его вновь залаяла, Леня двинулся на выход, а изобретатель "двойного" алкогольного удара по мозгам прокричал вслед.
- Ежели потребуюсь, так зови, не стесняйся! Коверкотов я. Коверкотов Василь Иванович. Ты ведь из милиции, хитрован, да?! Я зараз учуял!
- Точно, дед.
Леня спутился во двор, в душе добродушно посмеиваясь: смешной этот старик Коверкотов, даже жаль, что больше не придется увидется.
...Леня и не предполагал, что ошибается по обеим своимм позициям "Дед Куверкот", как его звали в округе, во-первых, был далеко как не смешон, а коварен и мудр, "аки змий". Во-вторых, свидеться Лене с Коверкотовым пришлось в самые ближайшие дни, если не сказать часы.
Но и не в том дело. Визит Лени к Василию Ивановичу Коверкотову не остался без последствий. Через десяток минут в двери Коверкотова позвонили условным звонком: два коротких, три длинных. Это означало, что пришел проверенный покупатель сомогонки - Коверкотов обеспечивал своей, "двойной" продукцией только очень узкий круг друзей.
Он открыл дверь, собачонка его яростно затявкала и ничего сообразить не успев, старик получил мощный тычок в грудь, от которого, не касаясь ногами коврика на полу, - вылетел прямо на кухню, где и пал задом оземь возле газовой плиты. Плохо что соображая, он увидел, как двое рослых парней, прилично одетые, при галстуках, по хозяйски входят на кухню и старший из них, лет тридцати с небольшим, уже садится на табурет.
- Берите всё, парни! - быстро предложил Коверкотов. - Утром "свежак" выгнал! В холодильники две банки стоят. Берите, я ж понимаю, когда у человека "трубы горят".
Алкаши грабили Коверкотова не впервой, он не испугался очередного налета, но обидно было, что вместо тактичного разбойничьего разговора эти парни (приличные с виду!) разом применили к нему меры убеждения в грубой манере.
Собачонка Коверкотова продолжала лаять, просто сатанел полу-пудель Принц при виде таких бесцеремонных гостей.
- Заткни пасть своей шавке. - ровно сказал Коверкотову тот, кто уже сидел на табуретке и оказалось, что один глаз у него почти полностью закрыт, лишь щелочка виднелась, но второй был обычный, ясный, большой и блестящий. Некоторая одноглазость Коверкотова опять же не испугала и он сказал независимо.
- Мой Принц только на плохих людей лает!
То, что произошло в следующий миг, повергло Коверкотова в трепет равный оглушению - Одноглазый едва привстал с табурета, протянул длинную левую руку, ухватил Принца за шкирку, приподнял, а правой рукой схватил пуделя за уши. И в один резкий поворот свернул собачонке шею - только позвонки хрустнули! Принц осекся посреди лая, но смерти своей понять не успел, даже боли ощутить тоже не успел. Мохнатой тряпкой пудель полетел в раковину и, натурально, более никаких признаков жизни не подавал.
Зато у Коверкотова перехватил сознание, он ничего не понимал и испугался ни от факта чудовищной смерти Принца, а то что в этот миг у Одноглазого стал медленно, подергиваясь в тике, открываться второй глаз! И теперь он насмешливо смотрел на Коверкотова обеими очами, в которых была такая дремучесть, что несчастный старик тут же пришел к выводу - смерть неминуема!
- Понял с кем дело имеешь? - вежливо спросил Одноглазый, причем его больной правый глаз вновь потух и закрылся в шелочку.
Коверкотов открыл рот, но из глотки выдавился лишь легкий хрип.
- Вижу, папаша, что понял. Мерзкое пойло твое нам не нужно, надеемся околеть без твоей помощи. Отвечай четко. Кто у тебя был десять минут назад?
- Водопроводчик. Но он не водопроводчик. - поспешно ответил Коверкотов.
- А кто он, если не водопроводчик? Милиционер?
- Н-ну, как сказать? - принялся было набивать себе цену Коверкотов, но тут второй гость без всяких предисловий ударил его сзади кулаком по шее и пригрозил.
- Ты, мухомор вонючий! Либо все скажешь без утайки и получишь полста рублей, либо, сучий потрох, ляжешь рядом со своей собакой! Усек?! Второй, ободряющий, удар пришелся по уху Коверкотову и он едва удержался на табуретке. После этого вразумления Василий Иванович пришел к решению, что всякого рода торговля и дебаты отменяются.
- Мужики, я его видел в первый раз! По докУменту - Волохов Леонид Максович! Видный парень! В натуре - он из ментовки! Все расспарашивал о соседке сверху. Когда она диван раскладывает, когда складывает.
- Что, уважаемый? - спросил первый бандит и больной глаз его вновь на секунду распахнулся. - При чем тут диван?
- Ну, он знать хотел, когда она спать ложится, а когда встает. Я ему сказал, что с пятницы вечера её не слышу.
Пауза зависла очень долгая и очень тяжелая. Коверкотов боялся пикнуть, чувствовал, как между лопаток у него стекает пот, как все мельче и быстрей трясутся коленки. Наконец Одноглазый поднялся и по прежнему вежливо сказал.
- Уважаемый. Рассказывать кому-либо о нашем визите и беседе...
- Понял, понял! Я - могила! - заторопился Коверкотов и, словно с неба, ему в руки свалилась пятидесятирублевка. Он побежал уперед гостей, чтоб распахнуть перед ними двери.
Но едва заложил запоры, едва остался один - разом успокоился. А на кухне, через минуту, даже зашатался от приступа ярости - когда увидел в раковине тело своего верного песика по имени Принц. Он был подарен ему покойной женой одиннадцать лет назад, спал на кровати в ногах Коверкотова, ели они из одних и тех же тарелок, (иногда и немытых).
Коверкотов был человеком мстительным и никогда, никому не спускал даже самой мелкой обиды. Мстить Коверкотов умел, в годы своего идеального здоровья он был профессиональным шантажистом. То есть, шантажистом классического, западного варианта.
Дело в том, что классический шантаж для российской действительности не характерен. Русский шантаж груб, прямолинеен, обычно обходится получением разовой суммы с жертвы, а часто "русский шантаж" гаснет безрезультатно сам по себе, не достигнув цели - по причине безалаберности, лени или пьяного загула шантажиста. А классический, американский и европейский шантаж, заключается в многолетнем, перманентном вымогательстве денег и ценностей у жертвы. На Западе и в Америке бедняга, попавший в сети шантажиста, платит мерзавцу регулярно, порой в течение десятилетий, до гробовой доски. В России такая бесстыдная система не привилась да и недопустима. С покорностью жертвы шантажа в России тоже проблема известно, что русский человек терпелив до определенного предела: месяц другой выложит требуемые денежки, а там осерчает, за топор возмется или свояка попросит разрешить эту проблему при помощи лома, лопаты, табуретки и прочего подручного для смертоубийства инструмента.
Так что Коверкотов был мастером шантажа западной школы, для российской действительности - выродок. Свою последнюю крупную разработку Коверкотов осуществил года три назад и - потерпел сокрушительное поражение. Около полугода он старательно собирал "материал" на известную эстрадную певицу. Компромат подобрался потрясающий. Певица обманывала своего мужа, обманывала троих любовников, водила за нос собственного менеджера, уклонялась от налогов, неумеренно пила, баловалась наркотиками и при этом считалась кумиром молодежи. Мало того - часто выступала в молодежных программах ТВ, проповедую здоровый образ жизни, укрепляемый высокой нравственностью. Коверкотов был уверен, что посадит певицу на крепкий "крючок", что обеспечит ему многие годы весьма безбедного существования. Законив сбор "компры", он добился у певицы аудиенции и явился в её пятикомнатную квартиру в тихом районе возле Тишинского рынка. Поп-дива вышла к нему в гостиную, лохматая и помятая со сна, туго что соображающая с похмелья. Коверкотов неторопливо изложил свои требования, а певица так и не поняла, в чем состоит суть его хитроумного и длинного вступления к разговору. Поначалу она решила, что старикашка - из церкви и просит денег на ремонт Храма. Потом выпила пару чашек кофе и сказала весело.
Голый на маскараде
Повесть
глава 1
Поговаривали, что уже добрый десяток последних лет смуты в жизни Отечества Степан Степанович Куравель искал собственный, "русский путь". На своей фирме "Кураре" он умудрился создать атмосферу настолько национал-патриархальную, что клиенты шалели уже в приемной - и было от чего. В "красном" углу мерцала лампада при иконе, на круглом столе пыхтел самовар, на стене герб Москвы. Однако стол секретарши украшали: компьютер, принтер, сканер, селектор, что в целом, приходится признать, создавало изрядную дикость и даже безвкусицу интерьера.
Так же не удалось Степану Степановичу приодеть свою секретаршу в русский сарафан и кокошник: Ольга Федоровна Лимонова, строгая дама пятидесяти шести лет, предпочитала западный стиль и облачаться в национальные одежды отказалась наотрез. Она являлась на службу в модных костюмах, заваривала кофе "Cappuccino", курила "Selem", и в свою правильную русскую речь любила вставлять английские выражения. Так что попытки русификации секретарши Куравель вынужден был оставить ещё года два назад, когда создал фирму "Кураре" и принялся поставлять медицинские препараты по больницам и аптекам Москвы.
Не смотря на разное понимание национальной идеи, работали Куравель с секретаршей очень слаженно и то что сегодня, в понедельник, 13 июля 1998 года, без пяти минут девять Лимоновой не оказалось на рабочем месте, привело Куравля в изрядное недоумение: день начался, а компьютер не включен, лампада не запалена, чай не заварен, секретарши, следовало понимать, - нет. Событие было сродни отсутствию священника на крестинах.
Он позвонил Лимоновой домой - трубки там никто не снял.
Через полчаса Куравель уразумел, что дело принимает серьезный оборот. Лимонова и мертвой позвонила бы из гроба, чтоб доложить своим строгим голосом: "Шеф, я отсутствую по причине свидания с Господом Богом. После обеда приду". Такого звонка не было.
В полдень, позвонив на квартиру Лимоновой в девятый раз с прежним результатом, Куравель окончательно огорчился и вытащил из кресла свое тощее тело. Следует отметить, что пятидесятилетний Куравель решительно не походил на тех энергичных русских предпринимателей начала века, которым пытался подражать. Не отличалась его осанка дородностью да мощной крепостью русских купчин и заводчиковов. Был он костляв, суетлив и гордился лишь роскошной бородой, (при голом, как зрелая дыня, черепе) которая была несколько раздвоена и серебрилась, словно мех чернобурой лисицы.
Катастрофа, - подумал Куравель и включил селектор:
- Кто у нас дежурную службу бдит, соколики?
- Я, Степан Степаныч. - ответил молодой, но густой голос. - Я, Волохов Леонид.
- Зайди, малыш.
Через минуту "малыш" появился - под метр девяносто ростом, около ста двацати килограммов живого веса, увалень двадцати трех лет. Богатырь, просто Илья Муромец того периода, когда он до тридцати трех годов жизни своей лежмя лежал на печи и вовсе не думал о защите от ворогов рубежей России-матушки. Как всегда, Куравель взглянул на него с завистью - дал же Бог недалекому парню такую стать! Вот кто поведет Россию по "русскому пути"! - когда сползет с теплой печки, разумеется.
- Лимонова пропала. - коротко сказал Куравель.
- Куда? Пропала? - подумав, поинтересовался Леня.
- Если бы я знал! - рассердился президент. - Пропала!
- Этого не может быть. - убежденно возразил Леня.
- Согласен. Но на месте её нет, домашний телефон не отвечает.
- Ну? - ответил Леня и это "ну?" ровным счетом ничего не значило.
- Паники не подымай, но дело, сердце мое чует, достаточно серьезное.
- Ага.
И "ага" никакого смысла не имело - его, Лени Волохова, сердце ничего не чувствовало.
- Сьезди к ней, малыш, разузнай, что к чему.
Леня задумался и ответил вполне мудро.
- Если телефон не отвечает, то я дверь поцелую и назад вернусь?
- Зайди в квартиру, посмотри. - сдерживал нетерпение Куравель. Может она тяжко захворала. Или ещё что.
- Что?
- Да почем я знаю?! - вспыхнул Куравель.
- Не полезу в её квартиру. - с неожиданной твердостью сказал Леня. А если там - этот?... Труп?
- Какой труп? - в свою очередь отупел Куравель.
- Труп Ольги Федоровны.
- Типун тебе на язык! Ты что, малыш, такой трус?
- Не люблю я мертвяков. - поежился Леня. - А её двери, если не откроет, ломать?
- Не надо. Должен быть дубликат ключей от её квартиры.
Так и оказалось. В боковом ящике стола секретарши лежали ключи с бирками: "кабинет президента", "бухгалтерия". В том числе был брелок её ключей от своего жилища - Лимонова была предусмотрительна во всем.
- Мне машину взять можно? - с проявившимся интересом спросил Леня.
- Возьми, но будь аккуратней.
Доверять этому растяпе служебный автомобиль Куравель, конечно же, не хотел. Но муниципальным транспортом (метро, автобус - час семь минут до цели) Леня потратит на путешествие в Левобережную два дня, а на машине глядишь, к вечеру обернется. В своих заботах Куравель пошел и далее того.
- Для постоянной связи я тебе мой сотовый телефон дам. Не потеряй.
Леня подумал было, что начальник одарит его новеньким американским аппаратом, но Куравель вытащил из ящика стола старый - расколотый, перетянутый в двух местах синей изоляционной лентой.
- А этот калека работает?
- Отлично работает. - оскорбился Куравель. - Бережно обращайся.
- Ага.
Леня взял телефон, заметно повеселел и вышел из кабинета. А Куравель вдруг почувствовал, что корабль его фирмы миновал зону беспечного плавания последних лет. Беспричинно, но явственно президент ощутил приближение штормов, крушений, а своим предчувствиям он привык доверять. Он верил что сигналы грядущего бедствия Судьба всегда милостиво и обязательно подает, но человек, по задубелой толстокожести своей, этих сигналов не улавливает! Не желает их понимать!
Помни, Человече! - штормовое предупреждение всегда есть: зеркало разбилось, соль просыпалась, черная кошка дорогу перебежала. Это не означает, что несчастье неминуемо. Это предостережение Судьбы тебе, букашке, даровано - "жди беды и будь к ней готов!"
Чуткий к голосу Судьбы Куравель подумал и решил, что все меры для встречи Большой Беды он принял - послал гонца, и пусть сей посланец не слишком сноровист, но какие-то факты набрать должен.
...Леня Волохов поручению был рад. Во-первых, приятно прокатится через Москву на автомобиле, а во-вторых, работенку свою Леня не то чтоб не любил, а не получал от неё удовольствия. Чтобы таскаться по больницам, да аптекам и уговаривать людей заключать договора на поставку разных медикаметов - для этого надо иметь определенную живость характера, напористость, а Леня этими качествами категорически не обладал. Что долго толковать: при возможном сокращении штатов он был первым кандитатом на вылет. А может и нет - таких беспомощных в бытовой жизни богатырей всегда держат на службе хотя бы в качестве экзотического чучела, для солидности предприятия.
Он заскочил в свой маленький кабинетик, который делил с Николаем Мартыновым, остролицым и очень нервным.
- Ты куда намылился? - тут же настороженно спросил Мартынов.
- Лимонову искать.
- Та-ак! - ехидно подхватил Мартынов - Работой, значит, манкируешь? Небось и машину тебе дали?
Леня взглянул на него укоризненно и ответил терпеливо.
- Николай, поезжай вместо меня?
- Нет уж! Такие интимные дела только любимчики хозяина выполняют!
Чтобы Мартынов не говорил, он всегда пытался оскорбить человека, иного стиля общения этот сорокалетний неудачник не признавал - все были виноваты в том, что у него сгорела дача, болела жена, папаша неумеренно пил водку, а дочь - родила ребенка от негра.
Леня в последний раз попытался наладить с коллегой добрые отношения.
- Так поедешь или нет, Коля? Весь день будешь с машиной.
- Ты меня не купишь! - спесиво ответил Мартынов. - Прислуживай хозяину сам!
На этот раз Мартынову не удалось испортить Лене настроения. В бодром состоянии духа он вышел во двор и двинулся к стоянке автомобилей, где парковались машины фирмы - четыре "волги" и все белые. Алмас Акмалов, угрюмый полу-татарин полу-узбек, оказался на месте, но на просьбу Лени "дать ключи от машины номер два" ответил презрительной улыбкой.
- Зачем тебе машина?
- Шеф приказал.
Говорить приходилось на повышенных тонах, поскольку во дворе шла стройка - соседняя фирма "Гелиос" наращивала два этажа своего особняка и там, сотрясая всю округу, грохотали строительные механизмы.
- Письменный приказ, бумага давай. - сказал Акмалов.
Леня этого "начальничка" не любил, собрался было без обид урезонить его, но окно на втором этаже открылось и Куравель прокричал во двор.
- Алмас! Дай ему машину! У него срочное задание!
Акмалов пренебрежительно подал Лене ключи:
- Лимонову искать будешь, да? Ты, свою пиписку в штанах не найдешь, не то что женщину.
Леня лишь улыбнулся - он никогда не обижался на пигмеев. Куравель продолжал кричать из окна.
- Малыш! Мчись к Лимоновой без остановок, как ветер!
Леня уселся к рулю и помчался.
Прямиком в кафе "У Тимофея", на Полянке, где решил перекусить, поскольку без второго завтрака (ланча) жизни своей не представлял.
глава 2
За рулем Леня воспарял духом: чувствовал себя ловким и очень умным. Насыщенное движение по улицам, мощный звуковой фон столицы быстро заставили Леню позабыть стычку с коллегами. С неудачника Мартынова и спрашивать нечего, а ябедник Акмалов и так дрожал ежеминутно, поскольку Куравель частенько нехорошо подшучивал, будто вскорости на фирме оставит только "голубоглазых блондинов-русаков", - что соответствует генеральной программе "русского пути". Акмалов даже не догадывался заметить Куравлю, что сам-то он, Хозяин, обликом вовсе не "белокурая бестия", а скорее схож с лысой (при бороде) обезьяной.
До кафе "У Тимофея" Леня добрался минут за пять. Сам Тимофей Глухов, лукавый ресторатор тридцати лет, радостно встретил Леню в зале и самолично принял заказ на ланч: селедку, салат, бульон, двойные пельмени и кувшин монастырского кваса.
Тимофей вновь подошел к нему в конце неторопливой трапезы:
- Приятно покушать. Леня, тут один обормот пистолет толкает. ТТ. Китайский, правда. Тебе не нужно?
- Это зачем? - подивился Леня.
- Для покоя нервов не помешает.
- Ты и покупай. - посоветовал Леня.
Уверенность в себе у Лени была такой же примитивной, как и вся система его обыденного мышления. Леню редко кто отваживался задирать, а сам он начинал скандалить, если уж ему в лицо плевали.
- Не нужен мне пистолет, - пробурчал он недовольно. - А пельмени твои сегодня тухлой рыбой воняют.
- Это Леня потому, что ты поначалу той же вилкой селедку кушать изволил. - пояснил Тимофей. - За блюда тебе опять в долг записать, или сейчас расчитаешся?
- В долг. - подумав, ответил Леня.
- У тебя уже три ланча и один ужин С Васькой-Блином в долг. напомнил Тимофей. - Может отработаешь? Я завтра хочу в одном цыганском гадюшнике в карты поиграть, прикроешь меня?
Работа "по прикрытию" оплачивалась куда весомей, нежели стоимость пары-тройки ланчей, но Леня не мелочился с друзьями.
- Ладно. Васька-Блин не заходил?
- Пока нет. - ответил Тимофей.
...Минут через тридцать, поторчав в "пробке" у Белорусского вокзала, Леня вылетел по Ленинградскому шоссе на Кольцевую дорогу, от неё ушел на Левобережную и жилище Лимоновой, нашел без труда.
Дом был панельный, убогий, на лестнице воняло кошками. Леня поднялся на третий этаж и несколько минут терпеливо нажимал на кнопку звонка, но открывать гостю никто не торопился. Леня нашел на связке ключей пару нужных, и отомкнул двери:
- Ольга Федоровна!
Ему не ответили. Леня заглянул в комнату. Ничего пугающего не обнаружилось. Застеленный диван, круглый стол, затейливая люстра на цепях. Не оказалось хозяйки ни на кухне, ни в туалете: везде чистота казармы и все на своем месте. Единственно непонятной для Лени оказалась фотография молодого человека, которая стояла на ночном столике возле дивана. Фотография изображала жгучего рекламного красавца, как решил Леня, испано-итальянского типа, довольно нагловатого. Пижон позировал голый, едва прикрыв чресла полотенцем - за спиной его голубело море. Парень был очень молод, а детей и внуков у Ольги Федоровны не было, это Леня знал точно.
Сбор первичной информации закончился, но фактов для отчета оказалось маловато.
В двух соседних квартирах никто не открыл, сколько он не стучался.
Леня спустился этажом ниже и позвонил в двери, обитые потрескавшимся кожезаменителем. Послышалось тявканье собачонки, потом шаркающие шаги и надреснутый старческий голос.
- Кто там еще?
- Водопроводчик. - ответил Леня.
- А у меня не тикёт! Я не вызывал. - ответили ему.
- Ага. Сверху течет. Сейчас вас зальет по горло.
Загремели запоры и высунулся тонкий нос с красными прожилками, а затем появились выпуклые, давно полинявшие глаза старика археологического возраста. Лохматая шавка у его ног залилась озлобленным лаем, готовая сожрать хоть медведя.
- Ты, парень, не водопроводчик. - тут же сказал старик. - Ты бандит. Но с меня взять нечего.
- Почему это бандит? - опешил Леня.
- Куртец кожаный, бритый и руки чистые. Бандит! - убежденно и энергично пробрюзжал старикашка: пороха в нем ещё было достаточно.
- Бандит. - согласиля Леня. - Открывай, грабить буду.
Старик захихикал, прикрикнул на шавку и впустил Леню в прихожую, где в нос ему ударил горячий сивушный запах.
- Самогонку гонишь, папаша? Дух у тебя в хате убойный.
- Принять хочешь? - ерепенисто спросил старик. - Могу и поднести стопарик. Меня за хобот не возмешь. Я заслуженный пенсионер.
- Это мне без разницы. У Лимоновой трубу прорвало, зальет тебя.
- А кто это - Лимонова? - прищурился старикашка, явно разыгрывая из себя дурачка.
- Да над тобой живет!
- Так ты впрямь водопроводчик? А докУмент имеешь?
- Имею, - ответил Леня и сунул старику под нос старый документ, где значилось, что Волохов Леонид Максимович работает в МОСГОРКАНАЛСЕТИ инженером по технике безопасности - была такая халтура у Лени года два назад.
Хозяину квартиры докУмента хватило.
На скудно обставленной, неряшливой кухне Леня убедился, что душевные увлечения хозяина угадал: на газовой плите стояла самая примитивная установка для перегонки браги - кастрюлька на кастрюльке с маленькой чашкой на дне нижнего сосуда. То есть, система перегонки "на конус".
- Как соседку наверху зовут, я не знаю. - толковал старик, наливая почти прозрачную жидкость из большой банки в граненый сткан. - Но баба она тихая. Я её каждый шаг сверху слышу. Гремит она в сутки только два раза. В одиннадцать вечера и в семь утра. Когда свой диван раскладывает. Бум! Значит спать отходит. Бум! Утром - значит на работу идет, постель прибирает.
- А сегодня утром ты этот "бум!" слышал?
- Сегодня? Не слышал. Сними пробу. - старик протянул стакан.
Пить понемножку Леня не боялся, даже когда сидел за рулем. Против запаха у него были американские таблетки "антиполицейский", к тому же с милицией у него всегда складывались добрые отношения.
- Точно она сегодня поутру диван не собирала?
- Что мне тебе врать? - обиделся старик. - Это ж и для меня сигнал и для Принца. Он всегда тявкает, когда этот "бум!" слышит. Ты погодь-ка...
Лицо старика сморщилось и без того узенький лоб поплыл под лохматые волосы, что явно означало повышенную работу мысли.
- Погодь-ка! А ведь и вчера вечером она диван не раскладывала! Ишь ты, то-то я чуял, что у меня каждый день начинается не так! И в субботу я ничего сверху не слыхал! Так значит у неё в натуре вода хлещет?
Разыгрывать из себя водопроводчика Лене уже надоело.
- Нет. Все в порядке. Сама исчезла. Мы в одной фирме служим.
- Чеж тогда врешь-то? - укорил старик. - Не пугай зазря. А что баба пропала, так это дело для демократии обычное. Прибили соседку.
- Как это - прибили?
- А что? Дама она видная, одевалась богато, гараж во дворе, без машины, правда. Вот какой-нибудь демократ-лиходей темной ночью и решил, что хороший куш с неё возмет. Хрясть по голове! Сумку взял! Тело обобрал! И деру! Очень даже просто!
- Просто, - Леня, не пытался установить виновность именно демократов в предполагаемом разбое.
- Во-во! Еще стакащку примешь?
- Нет. - отказался Леня. - Уж больно крепка.
Он солгал, напиток был очень слабеньким: старик экономил на сахаре. Сыграло свою роль и несовершенство перегона "на конус", решил Леня, но как оказалось ошибся - дед знал цену своему творчеству.
- Крепка! Мои дружки называют мою водочку - "двойной"! Она и есть "двойная"!
- Это как?
- По пользе, чувству и восприятию! - воодушевленно похвалился старик. - Если её круто вечером принять, то утром - похмеляться не надо!
- Вот как?
- Нужно поутру выпить стакан воды и моя любезная в брюхе вторично бродить начнет! Похмелку задарма получаешь! Потому и "двойная". Вникаешь?!
- Вникаю, - одобрительно кивнул Леня и вернулся к более существенной для себя теме. - А гараж Лимоновой во дворе?
- Кирпичный. Она его отстроила, а машиной не обзавелась. Крайний в шеренге, номер шесть.
- Ясно, дед. Значит, ты не слышал своей соседки с пятницы? Три дня?
- Я не считал. Наверное так.
Леня уже прикинул, что собранной информации хватит, чтоб развернуть её перед шефом и заявить, что на сбор этих данных ушел весь день.
- Ладно, дед. Будь здоров. - откланялся Леня, но тут старикашка оглушил его неожиданным заявлением.
- А труп я опознаю!
- Какой труп?
- Да соседки сверху! Я ж её хорошо помню, только имени не знаю. Видная такая! Фу-ты-ну-ты, ноги гнуты!
- Жива она, - ответил Леня. - Где-то пропадает по своим делам.
Старикашка коварно захихикал, шавка его вновь залаяла, Леня двинулся на выход, а изобретатель "двойного" алкогольного удара по мозгам прокричал вслед.
- Ежели потребуюсь, так зови, не стесняйся! Коверкотов я. Коверкотов Василь Иванович. Ты ведь из милиции, хитрован, да?! Я зараз учуял!
- Точно, дед.
Леня спутился во двор, в душе добродушно посмеиваясь: смешной этот старик Коверкотов, даже жаль, что больше не придется увидется.
...Леня и не предполагал, что ошибается по обеим своимм позициям "Дед Куверкот", как его звали в округе, во-первых, был далеко как не смешон, а коварен и мудр, "аки змий". Во-вторых, свидеться Лене с Коверкотовым пришлось в самые ближайшие дни, если не сказать часы.
Но и не в том дело. Визит Лени к Василию Ивановичу Коверкотову не остался без последствий. Через десяток минут в двери Коверкотова позвонили условным звонком: два коротких, три длинных. Это означало, что пришел проверенный покупатель сомогонки - Коверкотов обеспечивал своей, "двойной" продукцией только очень узкий круг друзей.
Он открыл дверь, собачонка его яростно затявкала и ничего сообразить не успев, старик получил мощный тычок в грудь, от которого, не касаясь ногами коврика на полу, - вылетел прямо на кухню, где и пал задом оземь возле газовой плиты. Плохо что соображая, он увидел, как двое рослых парней, прилично одетые, при галстуках, по хозяйски входят на кухню и старший из них, лет тридцати с небольшим, уже садится на табурет.
- Берите всё, парни! - быстро предложил Коверкотов. - Утром "свежак" выгнал! В холодильники две банки стоят. Берите, я ж понимаю, когда у человека "трубы горят".
Алкаши грабили Коверкотова не впервой, он не испугался очередного налета, но обидно было, что вместо тактичного разбойничьего разговора эти парни (приличные с виду!) разом применили к нему меры убеждения в грубой манере.
Собачонка Коверкотова продолжала лаять, просто сатанел полу-пудель Принц при виде таких бесцеремонных гостей.
- Заткни пасть своей шавке. - ровно сказал Коверкотову тот, кто уже сидел на табуретке и оказалось, что один глаз у него почти полностью закрыт, лишь щелочка виднелась, но второй был обычный, ясный, большой и блестящий. Некоторая одноглазость Коверкотова опять же не испугала и он сказал независимо.
- Мой Принц только на плохих людей лает!
То, что произошло в следующий миг, повергло Коверкотова в трепет равный оглушению - Одноглазый едва привстал с табурета, протянул длинную левую руку, ухватил Принца за шкирку, приподнял, а правой рукой схватил пуделя за уши. И в один резкий поворот свернул собачонке шею - только позвонки хрустнули! Принц осекся посреди лая, но смерти своей понять не успел, даже боли ощутить тоже не успел. Мохнатой тряпкой пудель полетел в раковину и, натурально, более никаких признаков жизни не подавал.
Зато у Коверкотова перехватил сознание, он ничего не понимал и испугался ни от факта чудовищной смерти Принца, а то что в этот миг у Одноглазого стал медленно, подергиваясь в тике, открываться второй глаз! И теперь он насмешливо смотрел на Коверкотова обеими очами, в которых была такая дремучесть, что несчастный старик тут же пришел к выводу - смерть неминуема!
- Понял с кем дело имеешь? - вежливо спросил Одноглазый, причем его больной правый глаз вновь потух и закрылся в шелочку.
Коверкотов открыл рот, но из глотки выдавился лишь легкий хрип.
- Вижу, папаша, что понял. Мерзкое пойло твое нам не нужно, надеемся околеть без твоей помощи. Отвечай четко. Кто у тебя был десять минут назад?
- Водопроводчик. Но он не водопроводчик. - поспешно ответил Коверкотов.
- А кто он, если не водопроводчик? Милиционер?
- Н-ну, как сказать? - принялся было набивать себе цену Коверкотов, но тут второй гость без всяких предисловий ударил его сзади кулаком по шее и пригрозил.
- Ты, мухомор вонючий! Либо все скажешь без утайки и получишь полста рублей, либо, сучий потрох, ляжешь рядом со своей собакой! Усек?! Второй, ободряющий, удар пришелся по уху Коверкотову и он едва удержался на табуретке. После этого вразумления Василий Иванович пришел к решению, что всякого рода торговля и дебаты отменяются.
- Мужики, я его видел в первый раз! По докУменту - Волохов Леонид Максович! Видный парень! В натуре - он из ментовки! Все расспарашивал о соседке сверху. Когда она диван раскладывает, когда складывает.
- Что, уважаемый? - спросил первый бандит и больной глаз его вновь на секунду распахнулся. - При чем тут диван?
- Ну, он знать хотел, когда она спать ложится, а когда встает. Я ему сказал, что с пятницы вечера её не слышу.
Пауза зависла очень долгая и очень тяжелая. Коверкотов боялся пикнуть, чувствовал, как между лопаток у него стекает пот, как все мельче и быстрей трясутся коленки. Наконец Одноглазый поднялся и по прежнему вежливо сказал.
- Уважаемый. Рассказывать кому-либо о нашем визите и беседе...
- Понял, понял! Я - могила! - заторопился Коверкотов и, словно с неба, ему в руки свалилась пятидесятирублевка. Он побежал уперед гостей, чтоб распахнуть перед ними двери.
Но едва заложил запоры, едва остался один - разом успокоился. А на кухне, через минуту, даже зашатался от приступа ярости - когда увидел в раковине тело своего верного песика по имени Принц. Он был подарен ему покойной женой одиннадцать лет назад, спал на кровати в ногах Коверкотова, ели они из одних и тех же тарелок, (иногда и немытых).
Коверкотов был человеком мстительным и никогда, никому не спускал даже самой мелкой обиды. Мстить Коверкотов умел, в годы своего идеального здоровья он был профессиональным шантажистом. То есть, шантажистом классического, западного варианта.
Дело в том, что классический шантаж для российской действительности не характерен. Русский шантаж груб, прямолинеен, обычно обходится получением разовой суммы с жертвы, а часто "русский шантаж" гаснет безрезультатно сам по себе, не достигнув цели - по причине безалаберности, лени или пьяного загула шантажиста. А классический, американский и европейский шантаж, заключается в многолетнем, перманентном вымогательстве денег и ценностей у жертвы. На Западе и в Америке бедняга, попавший в сети шантажиста, платит мерзавцу регулярно, порой в течение десятилетий, до гробовой доски. В России такая бесстыдная система не привилась да и недопустима. С покорностью жертвы шантажа в России тоже проблема известно, что русский человек терпелив до определенного предела: месяц другой выложит требуемые денежки, а там осерчает, за топор возмется или свояка попросит разрешить эту проблему при помощи лома, лопаты, табуретки и прочего подручного для смертоубийства инструмента.
Так что Коверкотов был мастером шантажа западной школы, для российской действительности - выродок. Свою последнюю крупную разработку Коверкотов осуществил года три назад и - потерпел сокрушительное поражение. Около полугода он старательно собирал "материал" на известную эстрадную певицу. Компромат подобрался потрясающий. Певица обманывала своего мужа, обманывала троих любовников, водила за нос собственного менеджера, уклонялась от налогов, неумеренно пила, баловалась наркотиками и при этом считалась кумиром молодежи. Мало того - часто выступала в молодежных программах ТВ, проповедую здоровый образ жизни, укрепляемый высокой нравственностью. Коверкотов был уверен, что посадит певицу на крепкий "крючок", что обеспечит ему многие годы весьма безбедного существования. Законив сбор "компры", он добился у певицы аудиенции и явился в её пятикомнатную квартиру в тихом районе возле Тишинского рынка. Поп-дива вышла к нему в гостиную, лохматая и помятая со сна, туго что соображающая с похмелья. Коверкотов неторопливо изложил свои требования, а певица так и не поняла, в чем состоит суть его хитроумного и длинного вступления к разговору. Поначалу она решила, что старикашка - из церкви и просит денег на ремонт Храма. Потом выпила пару чашек кофе и сказала весело.