Грассо Патриция. Обольщение ангела

   — А я люблю сюрпризы, — ответил Гордон. — Особенно такие, как сегодня ночью. Ты можешь удивлять меня ими в любое время суток.
   — Прошлая ночь едва ли была для тебя сюрпризом, — нахмурилась Роберта, но тут же не удержалась и улыбнулась. — Ты все рассчитал заранее своей хитрой кэмпбеловской головой.
   — Как ты можешь подумать обо мне такое! — изображая оскорбленную невинность, воскликнул он. И вслед за тем, подмигнув ей, добавил: — Аты носишь мою рубашку, ангел. Она тебе идет.
   — Мне нравится ее запах.
   — Так моя рубашка пахнет?
   — Это ты пахнешь, — сказала Роберта. — Горным вереском.
   Это заставило его улыбнуться.
   — Иди-ка сюда, — ласково позвал он, хлопнув рукой по подушке. — Продолжим наш разговор здесь.
   Роберта взглянула на пресные лепешки на противне, поставленном на огонь, и подняла палец, прося, чтобы он дал ей еще минуту. Потом взяв деревянную лопатку, осторожно сняла лепешки с противня и, переложив их на доску, накрыла льняным полотенцем, чтобы сохранить мягкими и теплыми на все утро.
   И лишь после этого быстро юркнула к нему в постель.
   — Итак, ангел, с чего это ты поднялась ни свет ни заря? — целуя ее в губы, спросил он.
   — Как жена, я обязана накормить тебя завтраком, — ответила она.
   Гордон удивленно поднял одну бровь, но глаза его лучились весельем и нежностью. Она была первой в его жизни женщиной, которая после ночи, проведенной с ним, принялась готовить ему завтрак, а не отправилась проматывать его деньги в магазинах и модных лавках, как другие.
   — Значит, одна ночь со мной — и ты уже сделалась образцовой домашней хозяйкой? — поддразнил он ее.
   Прежде чем она успела раскрыть рот, чтобы ответить, Гордон быстро схватил ее и начал целовать, сначала жадно, а потом все более медленно и проникновенно. Свободной рукой он поглаживал ее гибкую спину, а когда она чувственно вздохнула у его губ, то поднял ей сзади рубашку и обхватил руками ее голые ягодицы.
   — У тебя восхитительная попка, — пробормотал он.
   — А у тебя чудесные руки, — прошептала она.
   — Эй! Какого дьявола ты все еще дрыхнешь, — загремел вдруг чей-то голос с порога. — Разве можно в горах быть таким беспечным?
   Роберта взвизгнула, а Гордон в долю секунды выхватил из-под подушки кинжал. Оба они посмотрели в сторону двери.
   — Снова играете в Адама и Еву? — спросил Дьюи, входя в их охотничий домик.
   — Негодник! Ну ты и напугал меня, — сказал Гордон, убирая кинжал. Он взглянул на покрасневшую жену и шутливо бросил: — А ты не смущайся, ангел. На тебе ведь моя рубашка.
   — Конечно, я был прав, — сказал Дьюи, облокотясь на стол и с ухмылкой поглядывая в их сторону. — Обязательно скажу Гэбби, что она ошиблась.
   — В чем? — спросил Гордон.
   — Да она уверяет, что ты не спишь со своей женой, — простодушно выпалил великан. — А я ей твержу, что ты слишком горячий мужчина, чтобы не поживиться таким лакомым кусочком, как твоя жена.
   — Ну что ж, ты победил, — сказал Гордон, искоса взглянув на свою покрасневшую супругу. — Так, значит, ради этого ты и притащился с утра пораньше?
   Дьюи отрицательно покачал головой и показал на кувшин в руках.
   — Я принес вам молока. Гэбби говорит, что леди Роб любит пить по утрам молоко, которое готовит наша Бидди.
   — Спасибо тебе, Дьюи, — улыбнулась Роберта. — Я и самом деле люблю его.
   Поставив кувшин на стол, Дьюи пошел на другой конец комнаты и по-хозяйски приподнял полотенце, прикрывающее лепешки на доске возле очага.
   — А это что тут прячется? — поинтересовался он.
   И, тут же отведав одну из них, аппетитно причмокнул:
   — Ну и ну! Да они просто совершенство! Даже вкуснее, чем у нашей бабушки Бидди.
   — Как это дочь графа Данриджа научилась печь такие восхитительные лепешки? — удивленно повернувшись к жене, подыграл ему Гордон.
   — Я не хвасталась, когда говорила, что у меня еще много талантов, — с явной гордостью ответила Роберта.
   Не удержавшись, Дьюи прихватил еще лепешку и направился к двери.
   — А вы придете на праздник? — с набитым ртом, спросил он.
   — Моя жена будет прыгать со мной сегодня через костер, — обнимая ее, ответил Гордон.
   — Тогда увидимся позднее. — И Дьюи закрыл за собой дверь.
   — Здесь так тепло, — сказал Гордон, стаскивая с Роберты рубашку и кидая ее на пол. — Так на чем мы остановились?
   — Мы собирались есть лепешки, — ответила она.
   — Лепешки подождут. — Он опустил голову к ее груди и искусительно провел языком по соскам. — Какие там лепешки, когда здесь есть кое-что получше.
   Однако два часа спустя Гордон уже умял большую часть этих лепешек и нашел их самыми восхитительными из всех, которые когда-либо ел. Сразу же после завтрака, прихватив Смучеса, он вышел за порог. Нужно было сходить в конюшню, чтобы накормить и напоить лошадей.
   Оставшись в домике одна, Роберта торопливо расчесала волосы. Потом, надеясь на теплый день, надела легкую юбку и льняную блузу с глубоким вырезом, но оставила ноги босыми.
   — Ты готова? — спросил Гордон, вернувшись. Он бросил Смучеса на постель и добавил: — Праздник вот-вот начнется.
   — В общем-то готова, — ответила Роберта. — Но я бы предпочла сначала искупаться.
   — Ты пахнешь восхитительно, — сказал ей Гордон. — От тебя исходит аромат нашей любви. — И, быстро подойдя к ней, протянул венок из полевых цветов. — Я дарю тебе солнечный свет, цветы и улыбку. — И с этими словами надел венок ей на голову.
   Роберта засмеялась.
   — Благодарю вас, милорд. Пожалуй, я оставлю вас при себе еще на некоторое время.
   — На всю жизнь и еще на один день, — шепнул ей Гордон, целуя в губы.
   — А мы возьмем с собой Смучеса? — спросила она.
   — Нет, щенок будет путаться под ногами у коров и лошадей, а я не хочу, чтобы его затоптали копытами, — покачал он головой.
 
   Казалось, сама великая Мать-богиня милостиво улыбалась тем, кто собрался на этот праздник костров. Они даровала людям идиллический день, с синим небом, теплым солнцем и чистым горным воздухом, напоенным ароматом расцветающих трав.
   Роберта могла бы показаться случайному прохожему лесной феей, когда вместе с мужем спускалась по тропинке в долину Глен-Эрей. Она весело напевала что-то себе под нос и, держа мужа за руку, почти вприпрыжку шагала рядом с ним. Ее радовало все: и то, что она на самом деле стала его женой, и то, что ей впервые предстояло присутствовать на празднике костров.
   — Знаешь, я так волнуюсь, — призналась она.
   — Я бы никогда этого не подумал, — успокоил ее Гордон. И, бросив искоса озабоченный взгляд, спросил: — А ты что, никогда раньше не бывала на первом выгоне скота у себя дома?
   — Нет, — честно ответила она. — Расскажи мне, как это происходит?
   — Два костра собираются из веток высушенных еще в марте десяти разных пород деревьев, — начал Гордон. — Это в первую очередь береза — в честь древней богини и дуб — в честь древнего бога. Ель при этом символизирует рождение, ива — смерть, а рябина — магию. Яблоня — любовь, — тут он притянул ее к себе и поцеловал, — а виноградная лоза — радость; орешник — милосердие, а боярышник — чистоту. Тут празднуется плотская любовь, союз всех мужчин и женщин. Влюбленные пьют из майской чаши, куда наливают вино и березовый сок, а потом вместе прыгают через горящий костер. После этого между двумя кострами прогоняют скот, чтобы огнем очистить его.
   К тому времени, как они добрались до долины Глен-Эрей, вокруг пруда уже собралась толпа мужчин, женщин и детей. А весь скот, собранный в одно большое стадо, щипал в отдалении траву. Две груды сушняка только и ждали момента, когда их подожгут с началом праздника.
   Как единственному сыну и наследнику главы клана, Гордону принадлежала честь зажечь праздничные костры. Роберта с гордостью смотрела, как, взяв в руки пылающий факел, он зажег сначала один костер, а потом другой. Когда пламя разгорелось и жарко взметнулось к небесам, зрители разразились громкими приветственными криками.
   — Наш Горди и леди Роберта должны первыми выпить из праздничной чаши и прыгнуть через костер, — громким голосом объявила Гэбби. — Инверэри станет процветать, если у молодого хозяина и его жены будет много детей.
   — Давай, ангел, — сказал Гордон Роберте. Он взял из рук Гэбби чашу и поднес ее жене, чтобы она сделала по обычаю глоток. Повинуясь ему, Роберта отпила из чаши. Затем Гордон и сам сделал изрядный глоток.
   Передав майскую чашу Гэбби, он подхватил вдруг Роберту на руки и с разбегу перепрыгнул сначала через один костер, а потом через второй. И, учащенно дыша, отпустил ее, дав ей медленно соскользнуть вдоль его тела, вставая на ноги.
   Рукоплескания, крики и ободряющий свист поднялись вокруг.
   Роберта зарделась, вспомнив их близость минувшей ночью. Но, несмотря на свое смущение, обхватила Гордона за шею, крепко прижалась к нему и поцеловала. Она хотела, чтобы ни один человек из клана Кэмпбелов не сомневался, что она действительно жена Гордона, в полном смысле этого слова.
   — Я ведь говорил, что прыжок через костер вместе со мной обеспечит тебе ребенка от меня? — шепнул Гордон, приложив ладонь к ее горящей щеке.
   — Ложь — страшный грех, — шутливо парировала она. — Придется тебе просить об отпущении грехов, когда будешь в церкви на исповеди.
   — Ты беспокоишься о моей душе, ангел? — усмехнулся он. — Обещаю, что на том свете мы с тобой будем вместе.
   — Да, но где? — спросила она. — Я не сомневаюсь, что, если тебе понадобится, ты затащишь меня вместе с собой и в ад.
   — Нет уж, ангел. Я надеюсь, что ты замолвишь за меня словечко перед господом, — отшутился он.
   Следующими через двойной костер прыгали Гэбби и Дьюи. За ними последовали другие пары. А потом подошло время прогонять между кострами скот, чтобы совершить обряд очищения.
   Ребята постарше побежали в конец долины и, крича и размахивая кнутами, словно заправские пастухи, пригнали к ним весь выведенный на летние пастбища скот.
   — Пусть молодая хозяйка Инверэри проведет первую корову между двумя кострами, чтобы принести изобилие нашему клану, — объявила Гэбби.
   — Что я должна сделать? — шепотом спросила у мужа Роберта, пряча левую руку в складках юбки.
 
   — Дьюи приведет сейчас корову, — ответил Гордон. — Возьмись за веревку и проведи ее между двумя кострами.
   Смущенная тем, что оказалась в центре внимания, Роберта выступила вперед и взяла у Дьюи веревку. Она вспомнила, как в прежние времена ее родичи Макартуры боялись, что она сглазит им скот, и еще глубже спрятала свою левую руку в складках юбки. Держа веревку одной рукой, она попыталась подвести корову к костру, но, к несчастью, скотина заупрямилась.
   — Возьмись двумя руками! — крикнул со своего места Гордон.
   Помедлив, Роберта ухватилась обеими руками за веревку и таким образом провела корову между кострами. При этом она мысленно молила провидение, чтобы никто не заметил этот «дьявольский цветок» на ее левой руке.
   Когда она протащила корову на другую сторону прохода между кострами, все разразились радостными криками. На лбу и над верхней губой Роберты блестели капельки пота. Но не от этой непривычной для нее работы, а от страха, что в ней могут заподозрить ведьму.
   В то время как Гордон пошел в конец стада, чтобы помочь ребятишкам подогнать остальной скот к кострам, Роберта стояла рядом с Гэбби, постепенно успокаиваясь. Робко, точно чувствуя себя виноватым, к ней приблизился Гэвин.
   — Простите, что я заставил вас плакать, — сказал он. И, одарив своей обаятельной улыбкой, так похожей на отцовскую, спросил: — Можно, я опять буду вашим рыцарем?
   Роберта улыбнулась, и сердце ее наполнилось нежностью.
   — Ты всегда будешь моим рыцарем, — мягко сказала она, положив ему руку на плечо.
   — Ну что, ангел, пойдем купаться? — спросил подошедший к ним Гордон.
   Роберта вспыхнула, поняв, на что намекает муж. Предвкушение этого заставило ее почувствовать жар его горячего тела, и все в ней словно встрепенулось от желания.
   — А можно мне пойти с вами? — попросил Гэвин.
   Роберта закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться над озадаченным выражением лица мужа. Хотела бы она знать, как он выкрутится из этой ситуации!
   Гордон наклонился, а потом встал перед малышом на одно колено.
   — Леди Роб и я будем купаться без всякой одежды, — сказал он сыну.
   — Ты имеешь в виду, голыми? — спросил тот.
   — Да, вот именно. Так что на сей раз тебе придется остаться здесь.
   Лицо мальчика омрачилось, он держался из последних сил, чтобы не заплакать. Тогда Гордон наклонился ближе к сыну и прошептал ему на ухо:
   — Мы с Робертой собираемся сделать тебе сестренку, о которой ты просил.
   Услышав это, Гэвин воспрянул духом.
   Гордон поднялся и, взяв жену за руку, повел ее прочь от собравшихся в долине. Идя с ним по тропинке, Роберта не выдержала и оглянулась на шестилетнего малыша. Гэвин стоял один и печально смотрел, как они уходят. Он выглядел таким несчастным и покинутым, что у нее сжалось сердце. Ведь она знала еще с детства, как ужасно остаться в одиночестве.
   — Горди, посмотри на Гэвина, — сказала она. — Мы не можем оставить его так.
   — Дункан поиграет с ним, — беспечно бросил тот.
   — Дункан играет со старшими ребятами и не захочет, чтобы малыш таскался за ним.
   — Мы же идем купаться, — возразил Гордон. — И я тоже не хочу, чтобы он таскался за нами.
   — Я буду купаться в рубашке.
   — Гэвин это переживет, — заверил Гордон, твердо взяв ее за руку. — Парень должен учиться быть и один.
   — Ему ведь всего шесть лет, — сказала Роберта, выдернув руку у мужа. — Я не могу покинуть его таким.
   — У него есть мать.
   — И бессердечный отец в придачу.
   С этими словами Роберта решительно повернула на поляну, где стоял мальчик, который с робкой улыбкой смотрел на нее. Подойдя, она протянула ему руку и спросила:
   — Ты пойдешь с нами?
   Разрываясь между тем, пойти ему или остаться, Гэвин нерешительно смотрел на ее протянутую руку. Наконец, собравшись с духом, сказал:
   — Нет, вы идите и сделайте мне сестренку.
   Роберта закусила губу, чтобы не рассмеяться.
   — Мы с твоим отцом решили подождать для этого ночи, — объяснила она.
   Выражение лица мальчугана прояснилось. Он потянулся к ее руке.
   — Ну, тогда…
   — Гэвин!
   Роберта и малыш одновременно обернулись на этот резкий окрик.
   — Иди сюда немедленно! — позвала сына Кора, стоя в окружении нескольких женщин.
   Гэвин посмотрел на Роберту и пожал плечами:
   — Может, мы искупаемся вместе в другой раз.
   — Я бы этого очень хотела, — сказала она. — Я увижу тебя завтра?
   — Да, я обязательно приду, — ответил он.
   Роберта сделала реверанс.
   — Благодарю вас, мой рыцарь.
   Гэвин улыбнулся и тоже склонился в неумелом поклоне. Потом повернулся и бегом бросился к матери.
   Роберта посмотрела ему вслед и перевела взгляд на пышнотелую темноволосую красавицу, его мать. Кора в упор смотрела на нее, и в ее черных глазах безошибочно читалась жгучая ненависть.
   Гордо вздернув подбородок, Роберта повернулась, чтобы уйти. Но тут взгляд ее случайно упал на заветное ожерелье, и холодок пробежал у нее по спине.
   Ее звездный рубин потемнел.

13

   В последующие две недели Роберта почти не покидала охотничий домик и не видела никого, кроме Гордона.
   Тяжелая пелена серых облаков окутала горы и долины Арджила. Эти грозно нависшие облака то и дело проливались дождем. Струи его хлестали по земле; порывы воющего ветра, пригибая высокие деревья, проносились среди гор.
   Женщины и дети попрятались в своих лачугах из камня и дерна и почти не показывались наружу в течение долгих ненастных дней. Женщины, пользуясь непогодой, латали одежду, вязали на зиму теплые чулки. Лишь ребята постарше отваживались выходить из дома, чтобы позаботиться о скоте, сгрудившемся под защитой нависающих над долиной скал.
   Оставаясь одни в своем охотничьем домике, Гордон и Роберта большую часть этих дней провели в постели. А в остальное время она готовила, чистила и приводила в порядок все в домике, в то время как он выводил щенка погулять и заботился о лошадях.
   Как-то утром ее разбудил голос Гордона:
   — Проснись, ангел. Солнце на дворе.
   Роберта открыла глаза и увидела мужа, сидящего около нее на кровати. Потоки долгожданного солнечного света заливали комнату через открытую дверь, окрашивая все в золотистые тона. Гордон протягивал ей свежесобранный букет из полевых цветов и дарил, как всегда, приветливую улыбку.
   — Неужели я проспала сорок дней? — сросила она, приподнимаясь от подушки.
   — Только четырнадцать, — ответил Гордон. — Сегодня утром я сам приготовил нам завтрак. — И он поставид перед ней миску овсянки с мясом.
   Роберта посмотрела на эту овсянку и почувствовала, что ее мутит. Она прикрыла рот рукой и подавила тошноту.
   — Я поем позже, — сдавленным голосом сказала она.
   — Ты не заболела? — обеспокоенно сдвинул брови Гордон.
   Роберта выдавила притворную улыбку и покачала головой.
   — Все будет прекрасно, как только я погреюсь на солнышке и глотну свежего воздуха, — заверила она.
   — На дворе меня ждет Дьюи, — сообщил Гордон. — Хочешь пойти с нами порыбачить?
   — Нет, лучше мы со Смучесом спустимся в долину и навестим Гэбби, — сказала она.
   — Тогда увидимся внизу, — сказал Гордон и, нагнувшись, поцеловал ее в губы. Поставив миску с кашей на стол, он подмигнул ей и вышел из домика.
   Через два часа, управившись с делами по дому и закончив свой утренний туалет, Роберта взяла на руки Смучеса и спустилась по тропинке в долину Глен-Эрей.
   Куда ни кинь взгляд, повсюду видно было, как пышно расцветает под летним солнцем природа. Деревья казались зеленее после дождя, пестрый ковер из цветов украшал землю, а роскошное цветение кустарников обещало богатый урожай ягод. Утренний воздух звенел от щебета птиц, хлопотливо устраивающих гнезда.
   Птицы обрели свое семейное счастье. А обретет ли его она? Любил ли ее Гордон по-настоящему? Если судить по последним неделям, то да. Но ведь ее как хозяйку, как госпожу должны принять все члены клана Кэмпбелов. На празднике костров они, кажется, не отринули ее, но почему тогда потемнел ее звездный рубин? Неужели только оттого, что Кора питает к ней недобрые чувства?
   Не спускать сегодня глаз с рубина, сказала себе Роберта. Камень определенно реагирует на любую опасность, которая угрожает ей. Она потянулась к груди, чтобы потрогать свое заветное ожерелье и вдруг резко остановилась. Она забыла надеть его. Может, все-таки вернуться за ним? Но какой в этом смысл? Она ведь уже ближе к долине, чем к охотничьему домику, да и реальной опасности нет никакой.
   Поколебавшись, она двинулась вниз по тропинке, напевая под нос веселую песенку. Недавнее поведение маленького Гэвина оживило в ней надежду, что в конце концов ее примут в клане Кэмпбелов. Ей хотелось встретиться с мальчиком сегодня, когда она будет разыскивать Гэбби. Возможно, они даже смогут вместе погулять.
   Спустившись с горы, Роберта зашагала по долине. Солнце пригревало ей плечи, трава мягким ковром стелилась под босыми ногами, а в воздухе носились ароматы луговых трав и цветов, заставляя ее дышать полной грудью.
   Выйдя на противоположный конец долины, туда, где сливались вместе речки Печаль и Забота, она уже издали заметила ребятишек, плавающих в заводи. На берегу сидели несколько женщин, включая Гэбби и Кору, которая оживленно о чем-то рассказывала остальным.
   И тут Роберта заметила Гэвина. Малыш сидел на камне в сторонке и смотрел, как старшие дети плещутся в воде. Сердце ее сжалось от боли. Мальчик казался совсем одиноким, и она хорошо понимала, что он сейчас чувствует.
   — Гэвин! — позвала Роберта.
   Малыш повернулся к ней, и радостная улыбка осветила его лицо. Когда Смучес бросился к нему, чтобы поздороваться, Гэвин протянул руку и ласково погладил щенка.
   — У тебя грустное лицо. Ты чем-то расстроен? — спросила Роберта, присаживаясь рядом с ним.
   — Ребята не хотят играть со мной, — пожаловался Гэвин, завистливо глядя на мальчишек, возящихся в пруду. — Дункан сказал, что я еще маленький.
   Роберта по опыту знала, что это такое, когда тебя не принимают в игру.
   — Наверное, это потому, что ты не умеешь плавать, — сказала она, погладив его по голове. — И ребятам пришлось бы следить за тобой в воде.
   — Не умею, — признался Гэвин. — Но когда-нибудь я уплыву дальше всех. Когда вырасту, то поплыву через океан в Новый Свет.
   Роберта улыбнулась:
   — Твой папа скоро придет и, возможно, поучит тебя плавать.
   — Вот здорово! — Глаза мальчика засветились радостью. — А когда появится моя маленькая сестренка? — вдруг спросил он.
   Роберта едва не рассмеялась, но тут же вспомнила свою утреннюю тошноту. Неужели она забеременела? Нет, вряд ли. Ведь прошло всего лишь несколько недель, а для того чтобы появились столь явные признаки, нужно гораздо больше времени.
   — Подарить тебе сестренку не так просто, как ты думаешь, — сказала она малышу. — Но мы с твоим отцом постараемся… Слушай, рядом с нашим охотничьим домиком в лесу есть речка. Хочешь пойти туда со мной ловить руками форель?
   — А как это?
   — А вот как. Нужно войти в речку и стоять совершенно неподвижно, — объяснила она. — Потом очень медленно опустить руки в воду. Рыбки, как ты, наверное, знаешь, очень любопытны. Когда какая-нибудь подплывет поближе, чтобы посмотреть на тебя, ты начинаешь осторожно поглаживать ее пальцем по брюшку. Она сразу замирает от удовольствия, и тут уж не зевай — побыстрее выбрасывай ее на берег.
   Гэвин улыбнулся:
   — А что потом?
   — Ну, потом ты приготовишь ее и съешь, — сказала Роберта. — Очень веселое занятие.
   Улыбка малыша растаяла, и он заметил:
   — Для рыбы это не очень весело.
   — Ну, я вижу ты добряк по натуре, — сказала Роберта, похлопав его по плечу.
   — Добрый день, — подошла к ним Гэбби и села рядом в траву. — Сегодня Горди сказал моему Дьюи, что собирается взять вас с собой в Эдинбург и представить королю. Поскольку я ваша камеристка, я тоже поеду. А Дьюи поедет как слуга Горди.
   Роберта рассмеялась.
   — Не могу представить себе Дьюи в роли камердинера. С его ручищами только за лошадьми ухаживать.
   Гэбби разразилась хохотом, и даже Гэвин улыбнулся, хотя по выражению его лица было ясно, что малыш понятия не имеет, кто такой камердинер.
   — На помощь! Скорее! На помощь! — послышался внезапно крик издалека, и все увидели мальчика, бегущего по долине в их сторону. Еще двое или трое из тех, что были приставлены к стаду, бежали следом, немного поотстав. Добежав до группы женщин у пруда, они остановились.
   Роберта подхватила на руки Смучеса и поднялась, чтобы посмотреть, что происходит. Тут же встали и Гэбби с Гэвином. Даже дети, барахтающиеся в пруду, прекратили игру, застыв возле берега.
   — Расскажи, что случилось, — приказала одна из женщин, — но, ради всего святого, говори скорее.
   — Я сам не знаю, в чем дело, — ответил мальчик. — Стадо паслось, все было спокойно, но вдруг одна корова повалилась набок, задрожала и тут же издохла.
   — Только одна? — впившись глазами в него, спросила Кора.
   — Да, та самая корова, которую леди Роберта проводила между праздничных костров, — сказал он.
   Все женщины, как одна, повернулись в ее сторону. Выражение их глаз подсказало Роберте, что худшие из ее опасений сбываются.
   — Эта ведьма погубила корову одним только своим прикосновением, — сверля ее взглядом, заявила Кора.
   — Да, поглядите-ка на ее левую руку, — поддержала еще одна из женщин. — Там дьявольское пятно.
   — Заткнитесь, эй, вы! — гаркнула Гэбби, сделав шаг в их сторону. — Да хозяин вам языки отрежет за такие слова.
   Роберта вскинула голову и гордо расправила плечи.
   — Смотрите, — она протянула к женщинам свою левую руку, от которой они отшатнулись в страхе. — Это родимое пятно, а не дьявольский знак, — сказала она. — Я ваша хозяйка, интересы клана так же близки мне, как и вам. Неужели вы думаете, что я способна сделать то, что может нанести ущерб?
   На какое-то мгновение женщины растерялись, но Кора не собиралась отступать.
   — Все знают, что ее мать — английская ведьма, — сказала она. — Эти свои дьявольские способности она передала и дочери. Взгляните на ее английскую собаку. Разве это собака? Она похожа на кота. Такое же дьявольское отродье.
   — Ведьму надо убить! — выкрикнула, прячась за спинами других, одна из женщин.
   — Если вы осмелитесь хоть пальцем тронуть ее, хозяин убьет вас всех! — пригрозила Гэбби.
   — Она околдовала и самого Горди, — вставила Кора. — Как только она умрет, ее чары кончатся.
   — Надо утопить и ее, и кота, — сказала одна из женщин.
   — Утопить! — поддержала другая.
   Но едва женщины двинулись вперед, как Гэбби загородила им дорогу. Это дало Роберте шанс на спасение.
   — Бери Смучеса и беги в лес, — шепнула она Гэвину, быстро передавая ему щенка. — Разыщи поскорей отца.
   Без колебаний малыш схватил щенка, прижал его к груди и со всех ног бросился к лесу.
   — Папа! — закричал он. — На помощь! Убивают!
   — Ну-ка верни своего братца назад! — приказала Кора Дункану.
   Мальчик перевел взгляд с Роберты на бегущего Гэвина, а потом на мать. И отрицательно покачал головой, отказываясь послушаться.
   — Вам придется иметь дело со мной, — предупредила женщин Гэбби. — Я не допущу, чтобы вы хоть пальцем дотронулись до нашей хозяйки.