Но в последнее время Катарина с тревогой стала замечать, что кто-то кроме нее нашел сюда дорогу. Однажды она даже подобрала окурок сигары, втоптанный во влажную землю, и с отвращением швырнула в воду.
   Сегодня Катарина лежала у самого обрыва, вглядываясь в неразличимую полоску, где серое небо сливалось с серой водой, и раздумывала о том, что двоюродному брату Эльзы очень идет его темно-серый мундир добровольца Стражи, и о том, что, может, он все-таки когда-нибудь пригласит ее в ресторхауз, куда несовершеннолетним вход запрещен без спутника. Катарине было двадцать, н должны были пройти еще долгих три года прежде чем она получит право обратиться с прошением в участок Стражи, и тогда ей, может быть, выдадут билет с серой полоской, дающий право раз в месяц приходить на час в ресторхауз и дважды в полгода на групповое посещение фильм-дома.
   Первая луна выплыла из-за бетулевой рощи, и минуту спустя вынырнула вторая. Катарина поднялась - пора домой. И тут внизу, под обрывом, послышался всплеск и мужской голос скомандовал: "Быстро!" Катарина осторожно наклонилась над обрывом. Внизу, почти у самой стены покачивалось что-то длинное, отливающее металлическим блеском. Сквозь серую воду было видно, что над поверхностью только меньшая часть огромной металлической сигары. Из круглого люка посреди "сигары" снова послышалась резкая команда.
   Царапая по металлу подкованными ботинками, на небольшую палубу выбралось семь или восемь человек. Катарина смотрела сверху, поэтому лиц не видела, но серозеленые мундиры Охотников она узнала сразу, и порадовалась, что они ее увидеть не могут. Никто не имеет права заговорить с Охотником, и далее офицеры Стражи первыми отдают честь серо-зеленым и стараются поскорее пройти мимо. А вообще им лучше не попадаться на глаза...
   Вдруг Катарина заметила, что примерно на середине обрыва от него медленно стала отделяться огромная глыба, и чуть не вскрикнула - глыба опускалась прямо на людей. И только то, что они, несомненно видя опасность, нисколько не обеспокоились, удержало ее. И с удивлением она следила, как глыба медленно опустилась на воду, едва не коснувшись субмарины, и образовала широкий трап.
   Снова раздалась команда, и Охотники рассыпались редкой цепочкой, сдернув с плеча шмайсеры. Из люка один за другим поднялись на палубу два десятка человек в разорванной одежде. У некоторых были окровавлены лица, и у всех руки были скованы за спиной. Подгоняемые окриками Охотников, они прошли по каменному трапу, и когда последний исчез в невидимом сверху входе, Охотники один за другим попрыгали в люк, тут же захлопнувшийся, и огромная металлическая сигара стала быстро таять в серой толще воды. Скала одновременно бесшумно поднялась на свое место, и через минуту никто бы не мог догадаться, что здесь что-то произошло.
   Катарина вскочила, отряхнула коленки, и вдруг за ее спиной раздалось: - Что вы здесь делаете?
   Катарина испуганно обернулась. Рослый мужчина с форменным лицом унтершуцмана Стражи пристально смотрел на нее.
   - Что вы здесь делаете? - повторил он.
   - Гуляю,- нерешительно ответила Катарина.
   - В запретной зоне?
   - Я не знала...- попыталась оправдаться Катарина.
   Она действительно видела на дороге, ведшей к этому месту, какие-то знаки, но не придала этому значения.
   Шуцман вынул блокнот: - Кто вы? Адрес?
   - Ката...- Катарина запнулась на мгновение и четко, как положено, отрапортовала: - младший арифмомейстер Службы Счета, номер 1247 дробь три. Штрассе номер восемнадцать, тридцатый блок, квартира Эльзы Ратте...
   - Хорошо. Садитесь в машину.
   Только тут Катарина заметила стоявший за кустами фургон Стражи.
   - Зачем?
   - Я подброшу вас.
   - Но здесь же недалеко!
   - Садитесь.
   Машина затормозила на углу.
   - Выходите. Вон ваш блок.
   Катарина вылезла из машины и, уже подходя к дому, вдруг инстинктивно поняла, что избежала какой-то непонятной, но серьезной опасности...
   Эдуард Карлович был в прекраснейшем расположении духа, и только что прочитанная информация даже несколько рассмешила его. Заботливо подобранная и переведенная "чертовой машиной" подборка заметок из газет, только что доставленных "оттуда", как уже по привычке именовал Эдуард Карлович некогда родной мир, могла развеселить и менее веселого человека.
   Он снова перечитал коротенькую заметку из какой-то - то ли голландской, то ли нидерландской газеты - в географии он был не особенно силен, о чем и не сожалел нисколько - наплевать, скоро ни этой Голландии не будет, ни вообще географии.
   "Кто предупредил оборотня?" - называлась заметка.
   Гугурига ухмыльнулся. "Гаага. 20 ноября. Здесь состоялось экстренное заседание второй палаты парламента, созванное в связи с бегством из страны бывшего нациста Петера Лентена. Лентен, участвовавший в годы минувшей войны в массовых расправах над жителями оккупированIll ных районов Польши и Советского Союза, исчез через день после того, как было принято решение об его аресте. Ряд депутатов подверг резкой критике органн юстиции, в результате попустительства которых преступнику удалось скрыться. Отвечая на вопросы парламентариев министр юстиции вынужден был признать, что бегство эсэсовского палача накануне ареста вряд ли можно назвать случайным совпадением. Он признал также, что в "деле Лентена" были допущены серьезные ошибки. Ответ на вопрос, кто предупредил нациста и куда он бежал, должен быть получен в результате специального правительственного расследования".
   Эдуард Карлович хмыкнул и громко сказал: "Держи карман шире. Как бы не так - должен быть получен... Шиш вам!" Он знал что говорил: позавчера по его приказанию этот самый Лентен, человек опытный, был назначен начальником охраны концентрационных заводов. "Должен справиться,- подумал Гугурига.Молодцы все-таки помощнички у этого подлеца Мехельмердера, прямо из-под носу мужика уволокли. А то вполне могли шлепнуть эти самые голландцы...
   Пробежав наскоро вторую заметку, а вернее, ее последний абзац: "катер морской охраны не обнаружил на судне никого. На камбузе стояла свежеприготовленная пища.
   Судьба экипажа по сей день - загадка", Эдуард Карлович подумал: "Кому загадка, а кому и нет", и взял сводку, поступившую из Управления Набора Рук. Управление сообщало, что из двенадцати рейдов в Пространство-I доставлено триста пар рук, снятых в различных точках выхода с четырнадцати судов. Пробежав список названий, Эдуард Карлович встретил знакомое помянутое в только что прочитанной заметке, и снова подумал с некоторым злорадством: кому загадка, а кому...
   Он, не глядя, сунул пачку бумаг в широкую щель информация- пусть на всякий случай запомнит - и подошел к окошку. Из окна открывался привычный и как-то успокаивающий своей привычностью вид: невысоко над крышами выписывали восьмерку, гоняясь друг за другом, обе луны. Зеленовато-тусклая цепочка фонарей уходила вдаль, и там, в пяти кварталах, за корпусом Охраны Тайны, переломившись под косым углом, сворачивала влево, очерчивая границы суперцентра. Суперцентр - район высших учреждений Хальтштадта: та же Охрана Тайны, Главное Управление Стражи, САД, Управление Набора Рук и прочие. И, конечно же, резиденция Хозяина. Далеко, за сереющими в пляшущем свете лун крышами было видно неверное - то гаснущее, то багровеющее зарево - это работали, не останавливаясь ни на мгновение, концентрационные заводы. Он мельком глянул на пульт: семь индикаторов горели ровным красным светом. Восьмой розовел, но энергия поступает в накопители беспрерывно, скоро розовый цвет потемнеет, и восьмой индикатор покажет, что эстафета передана девятому - предпоследнему накопителю. А там...
   Часы на ресторхаузе отбили барабанную дробь.
   И в этот момент, когда, казалось, ничто не могло испортить настроения, на пульте замигала тревожным красным светом лампа срочного вызова - просила связи с Хозяином Охраны Тайны. Он щелкнул тумблером и на экране выплыл из глубины кабинет Мехельмердера. Тот сразу вскочил - не потому что увидел Хозяина, увидеть его он не мог, просто прозвучал сигнал связи. Эдуард Карлович нажал кнопку с пометкой "Ш" и спросил: - В чем дело?
   Из динамика в кабинете Мехельмердера раздался пронзительный голос "Штеркопля".
   - Герр Штеркопль,- прищелкнув каблуками, начал докладывать Начальник Охраны Тайны,- крайне неприятное происшествие - пункт 12 под угрозой раскрытия.
   - Что это значит?
   - В запретной зоне пункта 12 был замечен посторонний. Вернее, посторонняя.
   - Когда?
   - Час назад.
   - Хорошо, я сейчас доложу Хозяину. Ждите.
   Гугурига минуту помолчал и заговорил снова голосом своего "секретаря": - Вы меня слышите, Мехельмердер?
   - Так точно, герр Штеркопль!
   - Хозяин спросил, не идиот ли вы? - и Эдуард Карлович завизжал штеркоплевским голосом: - Вы потеряли целый час! Начальник Охраны Тайны-, черт возьми! Ну да об этом мы еще поговорим. А сейчас, если вы сами не догадываетесь, что нужно делать...
   - Я понял, герр Штеркопль! Слушаю и повинуюсь!
   Эдуард Карлович дал сигнал прекращения связи, но еще с минуту наблюдал, как взмокший Мехельмердер нажимал кнопки, орал на кого-то то в одну, то в другую трубку стоявших на столе телефонов. И услышав истерический вопль Начальника Охраны Тайны: "Убрать! Убрать и доложить!", он удовлетворенно хмыкнул и отключил канал.
   ...Музыка лезла в уши, надрывалась, рвалась в окна...
   Ганс тряхнул головой: "Хватит!", Блондинка с ярко накрашенными губами (вылитая Мари Рок - подумал Ганс), сидевшая за соседним столиком, незаметно, как ему показалось, кивнула кому-то за его спиной.
   Ганс осторожно притронулся к слегка вздувшемуся карману. "Нормально" подумал он.- "Так просто я вам не дамся!" На эстраду вылез длинный парень с гитарой и тоскливыми собачьими глазами. Оркестр смолк, а ударник, приподнявшись, ткнул палочкой в сторону парня с гитарой и лениво объявил: Шангер...
   Парень потоптался, подергивая струны - настраивал, потом перехватил покрепче гриф и не то запел, не то запричитал глухим речитативом: Все чаще и задумчивее пьем, Мозги все чаще пьяный ветер кружит, И с каждым днем все медленней живем И уже...
   Ганс отвернулся и плеснул в стакан.
   ...Склизкий туман заползал за воротник. Оба поеживались, ускоряя шаг.
   - На кой черт она нам? - остановившись, спросил коротышка Карл.
   - Помалкивай,- сквозь зубы бросил Ганс.- Не все равно тебе за что талоны получать?
   Шли долго, куда-то сворачивая, ежась от сырости. Наконец, Карл сказал: - Стоп. Пришли...
   В половине двенадцатого Катарина, натянув чехол на тренировочный макет арифмометра, собралась ложиться.
   Эльза в соседней комнате уже спала. Вдруг в прихожей задребезжал звонок. Катарина накинула халат, подумала: "Кто бы это мог быть?" и, подойдя к двери, повернула ключ...
   Через час Эльза неожиданно проснулась - тянуло сильным сквозняком. Хозяйка заглянула в комнату Катарины .- кровать девушки оказалась пустой. "Куда она среди ночи?" - подумала Эльза и рассердилась, поняв откуда сквозняк - квартирантка, уходя, не прикрыла дверь, вот и тянет...
   Эльза вышла в прихожую и остолбенела. Катарина лежала ничком на побуревшем коврике для ног. Сквозняк из полуоткрытой двери шевелил прядку у виска. Эльза бросилась к телефону. Через несколько минут прибыл Патруль Стражи. Все было ясно с первого взгляда. Катарину увезли в морг, а Эльзе было велено на всякий случай помалкивать...
   Наутро в специальной сводке для Хозяина о происшествиях стояло короткое сообщение: "неизвестным преступником убита Катарина Гук, младший арифмомейстер Службы Счета, двадцати лет". Отложив сводку, Эдуард Карлович потянулся и пропел вполголоса: "Хороша была девица, краше не было в селе!" Потом, поразмыслив, решил, что надо бы похвалить Мехельмердера, и нажал вызов Начальника Охраны Тайны. На сей раз он говорил голосом Хозяина, с удовлетворением следя за выражением лица Мехельмердера.
   Начальник Охраны Тайны был потрясен оказанной ему честью - сам Хозяин!
   Выслушав сдержанную похвалу, он, стоя навытяжку, доложил: - Прошу вашего разрешения, экселенц, принять в кадровую систему исполнителей задания.
   Динамик так рявкнул, что Мехельмердер невольно отшатнулся: - Да вы положительно идиот, Мехельмердер! Исполнитель и свидетель - вы не усматриваете никакой связи между этими понятиями? Или, может, вам нужны свидетели? Или, может, вам не нужна ваша голова? Говорите.
   Глядя на потрясенного, почти потерявшего от ужаса дар речи Мехельмердера, Эдуард Карлович не слушал его косноязычного лопотания, он снова смотрел на себя со стороны: он - Хозяин. Он властелин жизни и смерти всех этих людишек, он волен поступать с ними, как захочет его левая или правая нога, и никто не посмеет даже на мгновенье усомниться в его праве! Это - сегодня! А всего через две недели то же самое ждет все это паршивое человечество, не сумевшее в свое время понять его и в своем высокомерии обрекшее его - его! - на жалкую жизнь счетовода-алиментщика. Четыре миллиарда кретинов, ну ничего - через две недели все они узнают, что такое Власть.
   Власть Хозяина! Его Власть! И, не слушая Мехельмердера, Гугурига гаркнул: - Все! Отправить следом за девчонкой.
   ...Внезапно рявкнул тромбон. Ганс встряхнулся. Блондинки напротив не было. "Пора сматываться",- решил Ганс и рывком поднялся.
   Этих двоих он заметил еще когда выходил из ресторхауза. Замедлил шаг. Нагоняют.
   - Эй, парень, дай прикурить!
   Ганс медленно потянул из кармана "вальтер" и быстро вскинул два раза... Он бежал уже минут двадцать, сворачивая то налево, то направо. Наконец, прислонившись к стене, прислушался. Погони не было...
   Герта тяжело поднялась и побрела к двери.
   - А, это ты. Входи.
   Половицы заскрипели. "Ремонт нужен",- думала Герта, доставая из шкафчика бутылку и тарелки.
   - Ну, как?
   - Да так...
   - Ну, все-таки?
   - Нет еще.
   - Жаль.
   Под окном простучали каблуки. Оба насторожились.
   Часы гулко пробили три четверти.
   - Пора!
   ...Он тяжело перевел дыхание: "Нужно переждать".
   Джаз ревел. В фокстроте дергались пары. "Тут не станут искать",- решил Карл,- только бы Ганс пришел поскорее".
   Вдруг в зеркале напротив он увидел группу людей в форменных лицах Стражи. Чутье подсказало: "Беда!" "Ну, держись!" - сказал сам себе Карл.
   Окно разлетелось стеклянными брызгами...
   Сзади слышался быстрый топот.
   "Беги!-подгонял себя Карл.- Беги!" - Стой!
   "Беги!" У тротуара стоял старенький открытый "Мерседес" - такси. Карл резко подскочил, рванул дверцу. Дремавший шофер удивленно поднял голову. Карл схватил его за воротник и вывалил на тротуар...
   Волосы разлетались в стороны. Лезли в глаза. Ветер свистел и подвывал.
   Вдруг впереди на дороге в жидком свете лун появились три точки. Точки росли, росли, росли. "Стража! - мелькнуло в мозгу.- Прорвусь!" Когда до шуцманов оставался десяток метров, вдруг поперек дороги опустился полосатый шлагбаум. Это было последнее, что видел Карл в своей жизни...
   Мехельмердер был доволен: ему есть о чем доложить Хозяину - свидетелей нет, оба отправились вслед за девчонкой, которую сами незадолго до этого препроводили на небеса. Карл Векслер разбился, пытаясь удрать от Стражи, а этого, как его, Ганса, ну да, Ганса Грубера нашли еще тепленьким в номерах фрау Швайне... Хозяин будет доволен, поручение выполнено, и Начальник Охраны Тайны нажал кнопку просьбы связи.
   Мехельмердеру повезло - Хозяин был явно в добром расположении духа и выслушал доклад благосклонно.
   Эдуард Карлович, действительно, был, что называется, в настроении, и даже несколько приподнятом - перед самым звонком Мехельмердера закончилась ежедневная утренняя уборка его аппартаментов. Конечно, повода для особого веселья этот факт вроде бы представлять не мог, если бы не одно обстоятельство...
   Женщин Эдуард Карлович не то чтобы побаивался, но, мягко говоря, недолюбливал. Представительницы этой половины человеческого рода вызывали у него интерес больше как объект для "сигналов". Если покопаться, то истоки этого лежат где-то в тех временах, когда Гугурига раз и навсегда избрал подвижнический путь анонимного борца за справедливость. И окончательно укрепилось, когда главным фактом его быта стал бег наперегонки с исполнительным листом.
   Как-то лет десять назад, когда он вел счета в отделе зарплаты то ли в стройтресте где-то в Прибалтике, то ли в стройтресте под Хабаровском, сейчас он затруднился бы припомнить, где именно, только, что в стройтресте - помнил точно, приглянулась ему хозяйка-вдовушка. Он и захаживать к ней стал по воскресеньям, а то и чаще. Вдовушка - не то Марфа, не то Марта,- за долгим временем имя позабылось, принимала его с явным расположением, и от сытного обеда у него кровушка начинала поигрывать и даже возникали непростительные, а порой и совсем бессовестные мысли. Трудно сказать, чем бы закончилась эта история - те мысли приходили все чаще, и даже сны определенного содержания стали беспокоить Михаила Ивановича - да так, что утром просыпался он разбитым, а на службе стал то и дело получать замечания от старшего бухгалтера за описки и, того хуже, ошибки. Чем бы все это закончилось, трудно сказать: может, выгнали бы Сидоркина М. И. за эти самые описки-ошибки, а, может, оказался бы он в один распрекрасный день под ручку с Марфой (или Мартой?) перед дверью с кратко выразительной табличкой "ЗАГС". Короче, трудно сказать, как все пошло бы дальше, но тут как раз подоспел исполнительный лист, и через неделю, протрясшись в общем вагоне через полстраны, Михаил Иванович подшивал бумаги в плановом отделе небольшого рыболовецкого колхоза на азовских берегах. Марта (или Марфа?) осталась далеко-далеко, как будто ее и не было вовсе. Сны некоторое время еще по привычке приходили, но ненадолго. Во всяком случае претензий по службе к счетоводу Сидоркину не было. Но этот малозначительный эпизод его биографии заставил Михаила Ивановича принципиально выяснить с самим собой отношение к такому предмету как женщина вообще и женитьба в частности. И по долгом размышлении он пришел к выводу, что выгоды от этого предмета весьма сомнительны, а неудобства очевидны и многочисленны. На одном месте по известной причине Михаил Иванович засиживаться не мог. А путешествовать с вероятной супругой не только малоудобно, но и весьма накладно. А там еще, не дай бог, детишки. Можно было бы, конечно, при нужде сняться с места и без ведома предполагаемого семейства, но, поразмыслив, Михаил Иванович решил, что это никак не выход: накачивать себе на шею вдобавок к родительскому еще один исполнительный лист никакого резона не было - от одного еле-еле увернуться успеваешь.
   Надо сказать, что решение, принятое Михаилом Ивановичем, далось ему не без труда - воспоминания о Марфе-Марте время от времени влезали в его безмятежные сны, особенно ближе к весне. А тут еще простучит перед твоим носом на каблуках-шпильках точеная дамочка, как паром обдаст. И это бы еще ладно. Но, приглядевшись, Михаил Иванович сделал весьма неприятное открытие: встречные дамочки (как про себя с некоторым пренебрежительным оттенком именовал он всех особ женского полу приемлемого возраста), эти самые дамочки смотрят не столько на него, как сквозь него. И хотя отношение к "предмету" он для себя выяснил прочно и основательно, столь явное и очевидное пренебрежение задело его сильно - можно было бы сказать, до глубины души, если бы таковая существовала вообще и у счетовода Сидоркина в частности. И тогда он объявил войну, методы и приемы которой были им до блеска отшлифованы на другой - сильной половине человечества.
   Сидя на бульварной скамеечке после работы, он оглядывал проходивших мимо женщин и намечал очередную жертву. Хмурых и старых пропускал беспрепятственно, но стоило ему, заметить улыбку или, того хуже, услышать жизнерадостный смех или попросту углядеть в голпе оживленное девичье лицо, внутри у него все замирало в предвкушении победы.
   - Иди-иди. Посмеешься, когда муж те рыло начистит,- бормотал он про себя, и в голове его, как по трафарету выведенные, вспыхивали строчки: "Ваша жена находится в незаконной связи с... Доброжелатель". Или на работу: "Аморальное поведение вашей..." Михаил Иванович провожал глазами ничего не подозревающую женщину, переводил взгляд на другую, и сознание собственной власти над ними всеми-.их благополучием, счастьем, семьей, добрым именем вспыхивало в нем: "Раз - и нет тебя!" Когда действия на этом участке его доброжелательской деятельности стали приносить первые плоды, он даже завел специальную графу в записной книжке, с подразделами: ПС (простой скандал), СП (скандал с побоями), Р (развод). В списке его со временем появились две жемчужины: две попытки отравиться (одна, правда, неудачная).
   Сейчас Гугурига понимал, что та его власть была довольно призрачной и успехи в этой области были куда менее значительны, чем ему бы хотелось. То ли дело теперь.
   Вон только рот открыл - и девку эту любопытную раз - и прихлопнули. А можно и вообще рта не открывать - техника сама сделает. В этом он убедился почти с первых часов своего хозяйствования. На третий день по вступлении в должность Хозяина, когда уже несколько поосмотревшись, он подключил каналы внешней связи, вскоре раздался звонок и динамик пролаял: - Докладываю: временная горничная для уборки резиденции доставлена. " - Какая еще горничная? - подумал он, вспомнив подчеркнутую в инструкции строку: "Доступ в резиденцию Хозяина запрещен всем, независимо от ранга". А тут какая-то горничная... Гугурига потянулся к информарию, нащупал кнопку "вопрос": Что еще за уборка?
   Информарий загудел и через минуту выбросил листок: "Уборка - наведение внешнего порядка в резиденции. Порядок уборки: доставка временной горничной - уборка помещения - удовлетворение потребностей Хозяина - ликвидация временной горничной".
   Едва Эдуард Карлович пробежал эти строчки, с легким щелчком включился обзорный экран: где-то там, в незнакомой еще ему части здания, распахнулась узкая дверь и в коридор вошла, боязливо озираясь, высокая девушка.
   "Голая, что ли?" - поразился он, но, всмотревшись, увидел, что на нежданной посетительнице надето что-то полупрозрачное, не длиннее мужской рубашки. С некоторым смущением он разглядел, что под '"платьем" и вовсе ничего не надето.
   На стенке вспыхнула стрелка и девушка, мгновение помедлив, пошла в показанном направлении.
   Эдуард Карлович, следя, как она шла мимо вспыхивающих и гаснущих стрелок, вдруг услышал приближающиеся шаги и тут увидел на экране, что она - временная горничная - сейчас откроет дверь в спальню-кабинет, где он развалился на овечьей тахте. Он подхватился, метнулся через комнату и вскарабкался на подоконник, запахнувшись в тяжелую парчовую портьеру.
   Девушка вошла осторожно, огляделась, секунду помедлила, будто что-то вспоминая, подошла к косяку, нашла розетку - он услышал облегченный вздох. Потом наклонилась- у него перехватило дыхание - пошарила у плинтуса, нажала что-то и из-за откинувшейся панели достала небольшой пылесос. Все это он видел в каком-то полутумане. А когда она остановилась рядом, задев голым плечом портьеру, его бросило в жар. Она во второй раз наклонилась, передвигая пылесос, и Эдуарда Карловича начал бить озноб. Она тем временем, не подозревая, что ктото следит за ней, наводила, как умела, чистоту в порядком-таки захламленном за три дня безвылазного сидения кабинете. Эдуард Карлович почувствовал, что начинает задыхаться, и не в силах больше терпеть, отдернул чутьчуть портьеру. Горничная вскинула глаза и, увидев выглядывающего из-за портьеры Хозяина, уронила пылесос и, вскрикнув: "Слушаю и повинуюсь!", судорожным движением стащила через голову платье-коротышку и бросилась навзничь на овечьи спины.
   Гугурига потерял дар речи. Она лежала, не шелохнувшись на тахте, разбросав руки, меловая бледность залила лицо.
   Он потрясенно смотрел, не зная что делать. Потом, не сознавая, как во сне, спрыгнул негнущимися ногами на пол и вдруг неожиданно для себя заорал: - А ну вон отсюда!
   Впопыхах он забыл включить ретрадуктор, но тон его был понятен без слов. Девушка вскочила и в мгновение ока натянула свою полупрозрачную одежку.
   - Вон- распаляясь, снова заорал Эдуард Карлович.
   Девушка метнулась к двери, а он в изнеможении плюхнулся в кресло.
   Снова вспыхнул обзорный экран. Гугурига, вытирая лоб и шею, смотрел, как девушка почти бежала по коридору вдоль вспыхивающих стрелок. И вдруг она, будто споткнувшись остановилась - впереди был тупик. Эдуард Карлович, удивившись, всмотрелся: за спиной девушки быстро опустилась серая, во всю ширину коридора плита, и она оказалась в образованной стенами тупика и опустившейся плитой клетушке. Она испуганно озиралась, трогая рукой стены. И тут вдруг экран вспыхнул так, что Гугурига зажмурился. А открыв глаза, увидел, что девушка исчезла.
   Всмотревшись, он разглядел на зеркальном полу невысокую серую кучку не то пыли, не то чего-то похожего. Пока он раздумывал, что бы это значило, в стене откинулась дверца, медленно выполз гофрированный шланг с широким раструбом и, в мгновение ока, втянув кучку пыля, уполз обратно. Пол снова зеркально заблестел, плита медленно поползла вверх.
   Эдуард Карлович ничего не понял, и тут взгляд его упал на судорожно зажатый в кулаке клочок бумаги. Машинально расправив его, он увидел, что это ответ инфирмария и, снова пробежав, уперся взглядом в строчку: "...удовлетворение потребностей Хозяина"... "Вон чего она разлеглась!" наконец, дошло до него. И тут он прочитал последнюю строчку: "ликвидация временной горничной" - фразу, которую понял только сейчас.