Греков Юрий. Слышишь, Кричит сова !

   Эту сценку Эдуард Карлович придумал сам, чем очень гордился, хотя не мог не признаться самому себе, что нечто похожее видел в каком-то старом фильме об "изящной жизни". Задумывая этот прием, некоторое время он колебался: выдать приглашенным по бутылке шампанского или обойдутся одним фужером. Наконец, учтя важность момента, махнул рукой: гулять так гулять, и велел,чтоб временные горничные поднесли каждому по бутылке. И сенчас все трое сидели в креслах, держа в одной руке бутылку, в другой фужер приказания Хозяина выполнялись точно. А временные горничные так же легко скользнули за портьеру - на этом их миссия сегодня и вообще заканчивалась. Он подождал полминуты, пока звякнул звонок и на табло загорелось: "ликвидация произведена". Ну, что ж, пора начинать...
   Мысленно эту сцену он себе представлял не единожды: огромное, в полстены лицо Хозяина и перед ним навытяжку три маленьких ничтожных человечка, которых он волен раздавить одним движением полуметровых бровей либо вознести так высоко, куда их мечты не долетали и во сне.
   Так и вышло. Не зная, куда девать бутылки и фужеры, Аусвурф, Лентен и Пайнигер, автоматически вскрикнув: "Слушаю и повинуюсь!", стояли навытяжку, не сводя глаз с экрана, с которого щурился, ощупывая их пронзительным взглядом, сам Хозяин.
   Насладясь ощущением, острота которого за минувшие пять недель его Хозяйствования нисколько ни притупилась, Эдуард Карлович милостиво кивнул и приказал: - Садитесь. Пейте.
   Все трое, как автоматы, выполнили приказание: сели, плеснули в фужеры, залпом опрокинули и снова застыли.
   Хозяин поморщился - чертовы истуканы - и грубо сказал: - Слушать внимательно! Дело, по которому я вас вызвал, не терпит отлагательства. Очень важно. Очень важно - для всех вас.
   Аусвурф внутренне содрогнулся. Лентен ощутил горячий толчок в подвздошье - вот оно, долгожданное. ПайНигер молча ел глазами Хозяина.
   Хозяин помолчал, потом резко сказал: - Сидеть свободно. После моего сообщения разрешаю вопросы и короткое обсуждение. Ясно? - все трое попытались вскочить, но Хозяин рявкнул: - Сидеть, я сказал!
   Впрочем, вы, Аусвурф, можете встать.- Аусвурф вскочил.- Возьмите бумагу вон на том столике.
   Аусвурф метнулся к стоявшему в углу столику, сгреб три небольших квадратика бумаги.
   Хозяин продолжал: - На каждом напишите по номеру- 1, 2, 3... Готово?
   - Так точно, экселенц!
   И тут Гугурига про себя чертыхнулся - обо всем позаботился, а о шапке забыл - как же они теперь будут жребий тянуть? Но тут взгляд его упал на торчавший в углу фикус.
   - Пайнигер!
   Начальник САД вскочил: - Слушаю и повинуюсь!
   Пайнигер был силен, как два быка,- он в одиночку переламывал хребет человеку о колено - об этом способе Эдуард Карлович вычитал еще в детстве из какой-то книжки о монголах и, как-то вспомнив, счел, что в САД это может пригодиться. Пайнигер сходу освоил, причем один проделывал то, с чем чингисхановы нукеры еле-еле управлялись втроем. Пайнигер в мгновение ока выдернул фикус, перевернул кадку, вытряс землю прямо на ковер и откатил кадку к креслам.
   - Аусвурф, бросьте фантики в кадку,- приказал Хозяин.
   Тот молча выполнил.
   Эдуард Карлович, прикрыв нижнюю половину лица рукой, чтобы не было видно, что говорит не он, нажал кнопку, и из динамика зашелестело: "Итак, цель достигнута. Как только я включу рубильник, то, что вы называете Пространством-1, будет возвращено в состояние, которое позволит осуществить идею Высшей власти. Моей Власти. Мне все равно, кто будет осуществлять эту идею. Я выбрал вас..." А Гугурига вдруг подумал - с какой это стати ему молчать? Что он хуже папаши все растолковать может? И на полуслове выключил запись.
   - Так вы поняли, что я выбрал вас?
   Все трое дружно кивнули.
   - Поняли, значит,- Хозяин помолчал и доиавил: - Ни хрена вы не поняли. Выбрать-то выбрал, а для чего? Может, чтоб шлепнуть в назидание остальным олухам?
   Аусвурф понял - все. Лентен ошарашенно мигал. Пайнигер ел Хозяина глазами.
   - Ладно. Пошутил,- грубо сказал Хозяин, встал, шагнул в глубину кабинета, к столу, на котором стояло что-то накрытое белым покрывалом. Хозяин рванул покрывало - на столе стоял большой глобус. Хозяин взял заблаговременно приготовленный кусок мела и, поворачивая глобус, на глазок располосовал его сверху вниз на три примерно равные части. Потом на каждой написал-- 1, 2, 3.
   Отряхнув пальцы от мела, Хозяин приказал: - Тащите по одной бумажке.
   Едва не столкнувшись лбами, Аусвурф, Пайнигер и Лентен достали из кадки брошенные туда Аусвурфом ф.иныап с номерами.
   - Иу, все? Аусвурф, какой у вас номер?
   - Третий!
   - Так,- Эдуард Карлович крутнул глобус, показал,вот этот кусок я дарю вам... Пайнигер, номер!
   - Второй!
   - Это вам. А это, естественно, вам, Лентен... Теперь слушайте внимательно,- и Гугурига, незаметно поглядывая в записную книжку, принялся, растолковывать своим слушателям папашины идеи.
   Несколько умерившись, он спросил: - Суть ясна?
   - Так точно, экселенц! -первым ответил Аусвурф.
   Суть популярно изложенных Хозяином вещей он действительно понял, но главное во всем этом было - закон о входе в резиденцию впервые нарушен. А это означало спасение. Все остальное только в плюс...
   Лентен едва сдерживал дыхание - неясные его предположения и надежды обернулись так, что держать себя в руках стоило ему больших усилий.
   Пайнигер же готов был выполнить любой приказ Хозяина: сломать хребет одному человеку или всему человечеству-какая разница?
   - Слушайте внимательно и зарубите себе на носу. Я дарю вам полную и безраздельную власть над вашими районами. Любой из вас может объявить себя королем, императором, богдыханом или, скажем, пророком Магометом. Или римским папой. В общем, кем хотите,- можете придумать себе любой титул по вкусу или не придумывать никакого. Дело ваше. Одно условие: для ваших подданых и для вас самих я - бог. Коротко и скромно. Напоминаю: то, что я вам дал, я могу отнять в одно мгновение. Вот эта штука будет залогом вашей так называемой преданности. Достаточно мне нажать кнопку и вас вместе со всеми вашими титулами или без них швырнет туда, где сейчас Мехельмердер. Это предупреждение вы должны помнить и во сне. И пока вы будете выполнять мое условие, можете спать спокойно. Детали разработаем потом. Вопросы есть?
   Первым решился Лентен: - Экселенц, каким же образом мы вступим во владение вашими подарками?
   Гугурига высокомерно прищурился и, незаметно полистав записную книжку, пояснил: - Хальтштадт находится в пространство-временной складке. Он послужит, а вернее, уже практически послужил плацдармом для мгновенного захвата власти в том мире, из которого,- он ехидно усмехнулся,- вы столь, своевременно для вас прибыли в наши края. Механика: трансформатор времени об этом я вам толковал, по-моему, битый час. Этапы, коротко: отбрасывание человечества в тринадцатый век. Выход подводных лодок с десантом. Танковая атака в заранее определенных точках. Полагаю, что четыре тысячи панцертанков сшибут так называемое человечество в нокаут получше любого боксера. Не придется и считать до десяти - наша победа предопределена. В общем, сопротивления не будет,- Хозяин помолчал и подумал вслух: какое-там сопротивление - тринадцатый век и танки! Кстати, Аусвурф, доложите готовность панцердивизионов и других частей.
   - Слушаю и повинуюсь! Согласно приказу, переданному через герра Штеркопля, все приведено в готовность плюс-минус секунда!
   - Хорошо. Еще вопросы?
   Опять подал голос Лентен: - Экселенц, а что будет с Хальтштадтом?
   Хозяин поморщился - в такую минуту о мелочах, но все-таки ответил: - В данный момент, по сведениям Службы Счета, население Хальтштадта составляет 120 тысяч, не считая тех, кто уйдет с нами в Пространство-I. Подданных у каждого из вас будет по миллиарду с кусочком. А вы беспокоитесь о каких-то ста двадцати тысячах. Учитесь мыслить масштабно, Лентен, это вам пригодится - голова-то у вас всетаки одна! Короче, когда поле трансформатора времени будет переброшено на Пространство-1, складка исчезнет. Хальтштадт свою задачу выполнил: и как плацдарм для захвата Пространства-1, и как полигон для отработки системы управления, которую мы теперь применим в масштабах всей планеты. Ясно? А если ясно, терять времени нечего. Так. На последние приготовления час сроку. Через час всем вам быть у точек перехода - каждому по инструкции. Аусвурф, растолкуете им ч го к чему по дороге. Помните, через час я включаю рубильник, через час в наших руках власть, какая вам и не снилась. Через час. А теперь убирайтесь!
   Этот последний час Эдуард Карлович провел в суетливых сборах: примерял мундиры, не решаясь остановиться на каком-то одном, выбирал лицо, приличествующее случаю, носился по всем аппартаментам. Потом вдруг обнаружил, что нет записной книжки, перерыл все, пока наконец обнаружил в заднем кармане только что надетых брюк.
   Бормоча под нос полюбившуюся песенку "Я Тилле...", он наконец плюхнулся в кресло перед информарием, посмотрел-на часы - остается пять минут. И тут, наконец, он понял всем своим существом то, что казалось уже привычной мыслью. И это понимание обрушило на него такой шквал радости, что он чуть не задохнулся. Через пять минут он - Хозяин Земли! всей Земли!! всей Земли!!! - колотилось у него в черепе. И боясь, как бы не задохнуться в этом потопе радости, Гурига ухватился за рубильник и резко сдвинул его вниз. И в то же мгновение все вокруг поплыло, в нос шибануло страшной вонью, со всех сторон навалилось что-то липкое, сознание начало мутиться, судорожно корчась, он заработал руками и, когда казалось все - конец, он последним усилием рванулся и с воплем вырвался на поверхность...
   - Молодой человек! - вдруг раздалось над ухом.
   Алексей вздрогнул.
   - Почта закрывается,- строго повтор-ила тетечка со шваброй в руках.--Мне убирать надо. Освободите зал.
   - Да-да,- бормотнул Алексей поднимаясь.- Сейчас.
   Он быстро собрал в стопку разъехавшиеся по столу листы и вышел.
   В голове гудело. По набережной гулял ветерок с моря. "Бриз, кажется,неожиданно подумал Алексей и чертыхнулся,- ну и дела!" Скамеек свободных не было - публика расселась на вечерние смотрины. Алексей шел вдоль парапета, зажав под мышкой сюрприз доктора Гриценко. Свободных скамеек все не было, но тут бетонная бровка оборвалась, рассеченная широкой лесенкой ступенек к пляжу. "Вот тут и присядем" - решил Алексей и пристроился на ступеньке так, чтоб не мешать гуляющим, которые и тут роились, как пчелы у летка.
   Перелистав прочитанное, Алексей не без раздражения хмыкнул - дальше шли страницы - ого, целый десяток! - исписанные "каллиграфическим" докторским почерком.
   "-Ладно, как-нибудь разберу,- подумал Алексей, и принялся вчитываться в Сережкины каракули.
   "Разумеется, все это похоже на бред. Но, увы, если это и бред - то только в том смысле, что нормальному человеку все это иначе не воспринять. Машинка твоя добросовестно спечатала - это уж точно. У меня есть тому бесспорное подтверждение. Но по порядку: Когда я тебя просил о машинке, я сам многого не знал, а тому, что знал, значения не придавал. Да и как мог придать? Сейчас же многие факты, разрозненные и непонятные, выстраиваются в железную линию, суть которой - подтверждение того, что спечатала твоя машинка. Вот эти факты - до и после - я постараюсь тебе изложить более или менее связно..." Алексей лежал, не зажигая света. В темном окошке напротив кровати виднелся краешек разрезанной рамой луны. "Одна или две?" - вдруг мелькнуло в голове, и Алексей поежился,- ну и ну!. Письмо Сергея Гриценко, в котором он пытался объяснить (или понять?), Алексей перечел трижды, и сейчас, лежа в темной комнате, он вдруг с отчетливой ясностью увидел, словно наяву, все то, о чем подробно и обстоятельно писал доктор Гриценко...
   ...Новости в маленьком городке, как известно, распространяются со скоростью, обратно пропорциональной его размерам. Правда, иные факты, которые благодаря своей странности могли бы стать предметом живейшего обсуждения, таковыми не становятся - и в каждом случае этому, естественно, есть причина. Так то, чему оказался невольным свидетелем ночной сторож бай Гица, под большим секретом стало известно двум-трем его приятелям, которые решили, что все это ему просто со сна привиделось. Бай Гица же сообразил, что если так подумали приятели, то никаких гарантий нет, что точно так не подумает и директор коммунхоза - хорош же ночной сторож, которому на дежурстве сны снятся. А поскольку баю Гице до пенсии оставалось всего полгода, то он счел за благо, пока не дошло до начальственных ушей, просто-напросто забыть о том, чему он оказался свидетелем во время ночного обхода. Хотя забыть было трудно - настолько ясно стояло все перед глазами.
   Уже светало потихоньку, подтаявшая почти до прозрачности луна сползала за забор, когда бай Гица в очередной раз обходил коммунхозовский хоздвор. Делал он это добросовестно, заглядывая в каждый уголок, и только один "объект" обходил сторонкой - больно уж аромат был специфический. И на этот раз он свернул уже, как вдруг в выгребной яме (тот самый "объект") что-то громко забулькало. Стараясь не дышать, бай Гипа шагнул к краю - и вдруг посреди ямы с шумом что-то вынырнуло и через мгновение это "что-то" страшное, обляпанное, выкарабкалось наверх и с воплем ринулось мимо бая Гицы. В нос шибануло вонью. А когда он пришел в себя и кинулся следом, сдернув с плеча берданку, странного существа и след простыл...
   В общем, бай Гица благоразумно решил не распространяться насчет ночного случая. И то, что вполне могло стать благодаря своей непонятности и необъяснимости новостью номер один по крайней мере на неделю, ею не стало.
   Это печальное обстоятельство в некоторой степени было компенсировано неожиданным появлением "фельдмаршала". Как очевидно, помнит читатель, кое-кому из старожилов в странной этой фигуре почудилось что-то знакомое, но что именно - никто так и не сумел припомнить, и к "фельдмаршалу" вскоре иссяк всякий интерес, если не считать всюду сующих нос краснокожих вождей.
   И вот, когда казалось, что все новости исчерпаны раз и навсегда, случилось нечто странное и при ближайшем рассмотрении непонятное. И новость об этом в один момент облетела весь городишко: в один прекрасный день начальник, милиции, заведующий гороно, директор краеведческого музея и еще семнадцать заведующих, начальников и директоров разных городских учреждений получили анонимные письма, отличавшиеся только подписью: одни были подписаны классически "Доброжелатель", другие непонятно - Тилле из Раталара и Иорр из Венделло.
   То, что эти самые Тилле, Иорр и Доброжелатель - единый анонимщик в трех лицах ясно было с первого взгляда: все два десятка накарябанных на обрывках газет каракулей содержали одно и то же сообщение, которому их неизвестный автор явно придавал огромное значение, поскольку размножил их в таком количестве, на которое у обыкновенного анонимщика просто не хватило бы духу. В письмах коротко, без ненужных подробностей сообщалось: "Эти гады Александру Македонскому танки за полцены отдали. Не иначе взятка".
   Люди серьезные пожали плечами, кое-кто счел анонимку чьей-то довольно плоской шуткой, но на базаре новость эта в центре внимания продержалась почти неделю. И тут, как за первой каплей, хлынул настоящий анони-мный ливень, хлестнувший даже в почтовый япшк поликлиники - однажды утром, вынув свежую почту, среди газет доктор Грнценко обнаружил замусоленный обрымок с "донесением": "Эта сволочь Аусвурф жрет фенил и никто не смотрит".
   Разбирая тусклые карандашные каракули, доктор вдруг спиной почувствовал чей-то взгляд и, обернувшись, увидел, что из-за афишной тумбы, выглядывает "фельдмаршал". Человеку всегда неприятно, когда за ним подглядывают, Сергей Григорьевич машинально скомкал бумажку и бросил. И тут фигура, прятавшаяся за афишной тумбой, с неожиданной прытью метнулась к нему. С каким-то хриплым рыком "фельдмаршал" проворно подхватил с земли скомканную бумажку и отпрыгнул в сторону. В глазах его плескалась такая злоба, что доктор, честно говоря, растерялся. А тот, вдруг выдернув из кармана какую-то деревяшку, наставил ее на Сергея и неожиданно важно и совершенно внятно произнес: "За преступное небрежение сигналами важнейшего значения - пух! пух! пух!". Довольная ухмылка пробежала по его заросшей физиономии, он сунул деревяшку в карман и зашагал прочь.
   А дня через три прикатил Алексей, и тут Сергея Григорьевича и осенила идея насчет "машинки". И как только Алексей прибор сварганил и укатил, доктор принялся за дело. Санитары подхватили "фельдмаршала" без всяких сложностей. Просто "Скорая" тормознула рядом с ним, санитар Иванов выскочил, распахнул дверцу и, следуя строгой инструкции доктора, низко поклонился: "Прошу в карету, ваше превосходительство!". "Фельдмаршал" высокомерно кивнул и полез в машину.
   В палате он вел себя тоже вполне спокойно. А когда доктор взял шлем сенсокоммуникатора, прикидывая - как бы его надеть пациенту, не вызвав протеста, тот неожиданно выхватил шлем у него из рук и водрузил себе на голову.
   Довольная ухмылка проползла по заросшей физиономии - "шапка" явно понравилась. Доктор облегченно вздохнул и щелкнул тумблером.
   Часы шли, "машинка" гудела, лента с легким шуршанием выползала из печатающего устройства, "фельдмаршал" спокойно возлежал в никелированном кресле, подремывая. Легкие гримасы, смысл которых угадать было невозможно, время от времени пробегали по сонной физиономии. Сергей Григорьевич терпеливо ждал. Когда же наконец в аппарате что-то щелкнуло, загорелся красный индикатор и лента самописца замерла, было уже совсем поздно. "Фельдмаршал" встрепенулся, огляделся. Потом содрал с головы шлем, недоуменно посмотрел на него и вдруг, швырнув его на пол, с ревом рванулся к двери.
   Доктор не успел его удержать, да собственно и зачем? Куда он денется в случае надобности?
   Расшифровку записи Сергей ввиду позднего времени отложил на утро. Он еще не знал, что видел "фельдмаршала" в последний раз: в эту ночь "фельдмаршал" пропал.
   Пролить свет на это исчезновение мог бы тот же бай Гида, но он попросту не усмотрел никакой связи между исчезновением "фельдмаршала" и тем, что снова произошло во время его ночного дежурства. Собственно, связывать было нечего, так как с точки зрения бая Гиды ничего не произошло. Просто снова под утро, по привычке и обязанности обходя коммунхозовский хоздвор, он услышал шаги за забором, и отодвинув висевшую на одном гвозде доску, разглядел в предрассветной полутьме фигуру, в которой без всякого труда узнал "фельдмаршала". Тьфу ты, носит его по ночам,- чертыхнулся про себя бай Гида. "Фельдмаршал" остановился в двух шагах от забора и громко сказал кому-то: "Назад, назад, назад - в Хальтштадт!" Потом "фельдмаршал" забормотал тише, бай Гица расслышал немногое, но то, что расслышал, насторожило его.
   "Фельдмаршал" бормотал: "проход... проход... он здесь... проход..." и снова громко: "Назад, в Хальтштадт! Начать сначала!" Последних слов бай Гица не понял, но то, что "фельдмаршал" ищет какой-то проход, было ясно, и еще более ясно, что какой еще проход здесь искать, как не на территорию, им охраняемую. Поэтому бай Гица, не долго думая, щелкнул затвором берданки и гаркнул: "А ну проходи, стрелять буду!" "Фельдмаршал" подпрыгнул и метнулся прочь. Бай Гица успокоенно пристроил берданку на плечо и двинулся дальше. Он не видел, как за его спиной серая тень осторожно перелезла через забор, и только услышал, как что-то громко чавкнуло в выгребной яме.
   Обернувшись, он вгляделся в предрассветную тень, но ничего не увидел, хотел было повернуть, но, поколебавшись, решил - земля, наверное, осыпалась, и зашагал дальше...
   Никогда бы, конечно, не узнать об этом Сергею, не явись дня через два бай Гица на медосмотр. Следуя принципу- с пришедшим на прием нужно устанавливать доверительный контакт, чтобы снять естественное напряжение, доктор доброжелательно расспрашивал бая Гицу о том, о сем, и вовсе без задней мысли, между делом упомянул о "фельдмаршале". Растроганный вниманием доктора, бай Гица и поделился с ним тем, чему оказался невольным свидетелем.
   На следующий день, сразу после работы, Сергей отправился к полуразрушенной водонапорной башне, где увидел кучку мальчишек, что-то оживленно обсуждавших. Явно затевалась некая грандиозная операция, цель которой была совершенно очевидной, поскольку торчала рядом. При виде доктора, мальчишки настороженно замолкли.
   - А если кирпич на голову свалится? - напрямик спросил Сергей Григорьевич.
   Мальчишки, сходу уразумев, что секретнейшие их планы разгаданы, загалдели в один голос: - Не свалится! Мы только посмотреть! Да мы и заходить не хотели!
   - В компанию берете?
   Мальчишки, уже было примирившиеся с тем, что операцию придется отложить, пока этот настырный взрослый не уберется подальше, завопили радостно: - Берем!
   Осторожно переступая через осыпавшиеся кирпичи, они пролезли в пролом. На полу среди щебня валялись какието тряпки, заплесневелые корки, битое стекло. Мальчишки озирались по сторонам с горящими глазами - вот-вот должны были появиться привидения, которые, по свидетельству Вальтера Скотта, обязательно водятся в заброшенных замках. А доктор вдруг увидел в углу поставленную на два кирпича ржавую жестяную духовку. Мелькнула нелепая мысль: а вот и сейф! Духовка действительно оказалась сейфом: открыв скрипнувшую дверцу, Сергей Григорьевич выгреб из "сейфа" кучу мятых бумаг и обрывков газет, исписанных поперек текста карандашными каракулями - и с первого взгляда стало ясно, как это ни нелепо - анонимки, взбудоражившие город, писал он - псих с "фельдмаршальским" чином... Под бумажками в самый угол "сейфа" забилась пухлая засаленная записная книжка.
   Просмотрев бумаги - мальчишки, строя понимающие рожи, передавали их из рук в руки,- они тем же путем выбрались обратно. Записную книжку Сергей сунул в карман.
   Прочитать записи, сделанные каллиграфическим, с писарскими завитушками почерком, было нетрудно. Труднее оказалось расшифровать сокращения слов и предложений, которых на каждой странице было по десятку. Но в конце концов картина вполне омерзительная вырисовалась с достаточной полнотой. И только одна зацепка, как заусенец, мешала связать воедино некоторые факты, никак было не вспомнить какую-то очень важную деталь...
   Алексей приподнялся, нащупал кнопку настольной лампы и, взяв лежавшее сбоку письмо Сергея, нашел нужное место: "Наконец меня осенило, вернее сказать, показалось, что удалось нащупать тропку к этой самой недостающей детали. Взяв домой несколько прошлогодних подшивок газет, целую ночь я листал их, и в результате выудил несколько фактов, которые оказались недостающими звеньями, и, ухватившись за них, удалось вытащить всю цепь.
   "Катастрофа на побережье" - называлась одна из заметок, к сожалению, очень краткая: "В ночь на тринадцатое июня вдруг без всяких видимых причин обрушился огромный кусок побережья в северной части Шлезвиг-Гольштейна, примерно в том месте, где находился полностью уничтоженный американской авиацией в последние дни войны порт Хальтштадт. Предположение, что виной тому пролежавшие в земле два десятилетия неразорвавшиеся авиабомбы, вряд ли серьезно - размеры обвала огромны.
   Существует, очевидно, более вероятное объяснение: громадная каверна, свод которой наконец не выдержал и обрушился, увлекая за собой верхние пласты земли".
   В нескольких газетах я обнаружил две небольшие заметки под рубрикой "Вокруг света". Первая: "Аквалангисты клуба Сан-Донато обнаружили кладбище подводных лодок на глубине двенадцать метров. Это не первая такая находка-в разных районах планеты совсем недавно обнаружены еще семь подводных "кладбищ". Национальная принадлежность подводных лодок не установлена". Вторая заметка: "Рейсовый вертолет, совершающий пассажирские перевозки между островами Кондами и Сенту в Целебесском море, обнаружил на вершине одинокой скалы Клык, возвышающейся в море на полпути между островами, тяжелый танк. Осмотр представителями полицейских властей показал, что танк принадлежит к известному во время второй мировой войны типу германских танков "Тигр". Каким образом этот прекрасно сохранившийся, как-будто только сошедший с конвейера танк оказался на вершине одинокой скалы площадью в несколько квадратных метров неизвестно".
   Все три заметки относились к июню прошлого года. Я подчеркиваю - к июню. Это очень важно. Я не помню, а вернее, не знаю точно - в какой день вдруг возникла посреди газона на бульваре странная и страшная фигура, прозванная мальчишками "фельдмаршалом. Но, что это было в июне - помню точно.
   И еще одно: ни в oдной из газет, начиная с прошлого года, мне не встретилось ни одного сoобщения о таинственных происшествиях в Бермудском треугольнике и других районах, еще недавно поставлявших пищу для размышлений и догадок с завидной регулярностью..." Странное раздражение вдруг охватило Алексея: ну доктор, ну педант, ишь как излагает, все вычислил, все подсчитал- полная ясность, одним словом! И тут Алексей вдруг с ясностью необыкновенной ощутил, что самое время сунуть голову в песок ничего не вижу, ничего не знаю...
   Но это ощущение, однажды уже пережитое, на сей раз только краешком задело и уплыло. Он присел на койке, чертыхнулся от неожиданности: что-то, копошившееся в подсознании, вдруг выплыло совершенно четко оформившейся мыслью. Будь он склонен к высокопарности, впору было бы воскликнуть: "перст божий!" И перст этот прямо и упрямо тыкал в очевидность, которой еще мгновение назад Алексей не сознавал. Сейчас же, как-то странно успокоясь, он вглядывался в эту очевидность: и в той давней уже истории с дротиком, и в недавней ленинградской истории, и в этой фельдмаршальской невероятице было одно общее, одно главное. И это общее, это главное - Время.