Грейди Джеймс. Гром

   — На вас не совершали «налета», — продолжал увещевать голос Зелла в телефон ной трубке. — Катастрофа, случившаяся с Фрэнком, требует принятия некоторых мер предосторожности.
   Джон ничего не сказал в ответ.
   — Не ошибается тот, кто ничего не делает. Возможно, мы несколько перестарались.
   — Я стараюсь не ошибаться. А есть еще какие-нибудь «меры предосторожности», о которых я не знаю?
   — Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться, — сказал Зелл. — Слушания уже фактически закончились, почему бы тебе не взять небольшой отпуск? Исчезнуть на какое-то время?
   Джон почувствовал, как по спине пробежал холодок.
   Будь осторожен:
   — У меня были поручения. Некоторые дела, которые я должен закончить.
   Зелл бросил в ответ «прекрасно» и попрощался. Некоторые дела, которые я должен закончить. Раздался звонок в дверь офиса. Открыв дверь, он увидел Эмму Норс.
   — Можно к тебе? — спросила она.
   Дверь защелкнулась за ее спиной. Джон уловил аромат ее кокосового шампуня, когда она прошла мимо него.
   — Что за чертовщина? — сказала она, разглядывая пустые столы и голые стены. Она повернулась к Джону. — Только не говори мне, что ты уезжаешь.
   У нее были большие голубые глаза. Печальные.
   — Я не собираюсь никуда уезжать, — ответил Джон.
   — Ты в порядке? Я звонила тебе прошлой ночью...
   — Спасибо.
   — Хотела убедиться... Такой ужас...
   — Как ты узнала, что я здесь?
   — Я видела тебя на слушаниях, но не была уверена, что ты пойдешь потом сюда, и... я подкупила полицейского у входа, чтобы он позвонил мне, если ты появишься.
   — Подкупила?
   — Пообещала, что в следующий раз, когда мне понадобится что-нибудь передать сюда, я пошлю это с Крисси. Это шикарная блондинка из моего офиса.
   — О-о.
   — Ловко, да? — Резкий смех. — По-моему, очень.
   Эмме было тридцать два. На полголовы ниже Джона. Повернувшись к нему спиной, она рассматривала пустые стены.
   — Видимо, мне не стоит расспрашивать тебя о том, что произошло?
   — У меня нет ни одного достойного ответа.
   — Ну-ну.
   Элегантная фигура. Округлые бедра. Красавица.
   — Ты так и не ответишь мне? — Она подошла к столу Фрэнка. Походка танцовщицы. Провела рукой по его поверхности, уселась на него, — Как ты?
   — Все спрашивают. Я чувствую себя хорошо настолько... Что за идиотская фраза: хорошо, насколько можно. Никогда не думал, что попаду в подобный переплет.
   — Да, тебе здорово досталось. — Она покачала головой. — Но с тобой все будет в порядке. Ты не похож на неудачника.
   — Неудачника?
   — Да. Тебя нелегко сломить. Скоро опять будешь как огурчик.
   — Ты начиталась шпионских романов.
   — Я не читаю их, и я знаю неудачников. Спроси моего бывшего.
   — Уволь меня от этого. Я сильно сомневаюсь, что мы найдем с ним общий язык.
   Она скрестила ноги. Очень привлекательные ноги. Короткая юбка открывала колени. Ее голубые глаза блестели.
   — Фрэнк... Черт, просто не могу поверить.
   — Да уж.
   — Это слишком ужасно, чтобы быть правдой.
   Они оба помолчали. Потом она заставила себя улыбнуться:
   — Хорош Бауман, нечего сказать! Читать инструкции своего помощника вслух! Похоже, он впал в маразм!
   — Что-то в этом роде, — сказал Джон.
   — Интересно, как ваши парни, а не спецподразделение, собираются получить на материалах Коркорана хорошие отзывы прессы, — заметила она.
   — Мы просто распутаем это дело.
   Джон позволил себе улыбнуться.
   — В какое время мы живем? — сказала она. — Прошло всего лишь два месяца, а взрыв заслуживает уже лишь четвертой страницы.
   — Беда в том, что мы живем в интересное время.
   — Когда любое событие привлекает внимание лишь ненадолго, — добавила она. — Единственная хорошая новость, что я убедила людей Обета задавать на слушаниях поменьше вопросов, касающихся нераспространения ядерного оружия в Центральной Азии.
   — Спасибо, это сильно облегчает нашу задачу.
   — Я тоже так считаю, — сказала она.
   — Чего добивается твой босс своими нападками на нас? — поинтересовался Джон.
   — После шестидесятых годов он не испытывает к ЦРУ теплых чувств. — Она улыбнулась. — Однако его позиция открыта для обсуждения.
   — Чувствую, нам придется нелегко.
   Они оба принялись рассматривать пустые стены. Возникла неловкая пауза. Джон думал о том, что следует сказать Эмме. Он знал, что она тоже сначала обдумывала слова, которые собиралась ему сказать. В большинстве случаев безо всякой задней мысли. Автоматически. Вообще же они говорили на одном и том же языке. Знали одни и те же песни. Оба выросли в небольших городках, учились в неэлитных школах. В общем, их сближала не только работа.
   «Сейчас, — подумал Джон, — необходимо быть крайне внимательным в выборе слов».
   — Слушай, ты не в курсе... Фрэнк занимался чем-нибудь особенным для тебя или для твоего босса? — спросил Джон.
   — Только не для меня. Почему ты спрашиваешь?
   — Я пытаюсь сложить воедино разрозненные куски.
   — Я могу тебе чем-нибудь помочь?
   Аккуратней. Будь с ней аккуратней.
   — Ты хорошо знаешь парня, который работает личным помощником сенатора Фаерстоуна? — спросил он.
   — Стива? Его персона интересует разведку?
   — Да.
   — Знаю немного. Они там все лихие ребята. Работать с ними? Такая новость достойна газетной передовицы, но твой босс не пойдет на это. Конечно, в эти дни никто не захочет разделить с Фаерстоуном газетные заголовки.
   Меньше недели назад сенатор Чарльз Фаерстоун и женщина на тридцать четыре года моложе его, задерживавшаяся ранее полицией за проституцию, получили незначительные травмы, попав в аварию.
   — Со Стивом все в порядке, — сказала Эмма. — Но его босса сейчас интересует только одно, и это вовсе не надзор за ЦРУ и не законодательная деятельность. Сейчас помощник Фаерстоуна наверняка поставлен перед выбором: или ему удается предотвратить скандал в прессе, или ему придется искать себе другую работу. А почему ты спросил про Стива? — поинтересовалась она.
   — Ничего особенного. Я просто не очень хорошо его знаю.
   — Ты всегда обманываешь женщин? — спросила Эмма.
   — Обманывать всех и каждого — это моя работа.
   — Прелестно!
   Она улыбнулась. Тонкие губы. Алая помада.
   Что делать?
   Спросить ее и тем самым втянуть в это дело.
   Позволить ей уйти и упустить шанс.
   — Есть одно дело, в котором ты могла бы мне помочь. — Он сглотнул.
   — Всего лишь одно?
   Постарайся лгать не больше, чем это необходимо.
   — Просто один парень задал мне странный вопрос.
   — Член комитета? Помощник?
   — Эй! Могу я иметь некоторые секреты!
   — Да ну? Ну и что мне необходимо сделать?
   — Он интересовался, известно ли мне что-нибудь о пребывании в Париже американца, которого зовут Клиф Джонсон.
   Эмма пристально посмотрела Джону в глаза:
   — Никогда про такого не слышала.
   — Я тоже. Этот парень не уверен, но он думает, что Джонсон умер в этом году.
   — Бурный выдался годок.
   — Да, бурный. Мне кажется, что этот ретивый помощник — просто дерьмо собачье. Хочет заставить управление прыгать для него через кольца. Мне бы следовало сразу же подробно расспросить его и вывести на чистую воду. Однако я не сделал этого, а если я начну расспрашивать его сейчас, то буду выглядеть как круглый дурак, а наш офис будет выглядеть некомпетентным.
   — Ты вовсе не дурак, — уточнила она.
   — Что, если мы сделаем следующее. Твой компьютер соединен с банком данных по газетам библиотеки конгресса?
   — А твой как будто нет? — Она еще раз оглядела ободранный офис. — По крайней мере был подключен?
   — Здесь такой бедлам... ну, ты знаешь.
   — Да. Я знаю. Проклятый мир. — Эмма вздохнула: — Ты хочешь объявить розыск этого Клифа Джонсона?
   — Клифа Джонсона, и не надо суеты. Достаточно посмотреть «Интернэшнл геральд трибюн», «Нью-Йорк таймс», парижские газеты, если сможешь.
   Эмма нахмурилась:
   — Да нет ничего проще. Такие вещи сможет сделать даже старшеклассник. Почему ты просишь меня?
   — Я не знаю старшеклассника, которому мог бы доверять.
   Эмма насмешливо улыбнулась:
   — А мне доверяешь.
   — Если я прошу тебя о слишком многом...
   — Не обращай внимания. Я сделаю это сегодня же.
   — Спасибо. Я позвоню тебе.
   — Или заходи. — Она улыбнулась, как будто знала какой-то секрет. — Мой босс хочет прислать соболезнования. Кому их адресовать?
   — Спасибо сенатору Хандельману. Я сообщу тебе.
   — Если не трудно.
   Она сидела на столе, покачивая ногами. Ее жакет был расстегнут. Тонкая цепочка обвивалась вокруг шеи, исчезая под золотистой блузкой.
   Не думай об этом. Зачем думать об этом сейчас?
   — Может, перекусим? — спросила она.
   Они довольно часто вместе ходили на ленч в кафетерий. С другими сотрудниками комитета или с Фрэнком. Или делили общую пиццу в служебном кабинете во время заседаний комитета.
   — Который час? — спросил Джон.
   — Одиннадцать тридцать пять.
   — У меня есть еще кое-какие дела.
   — О-о.
   — С этим надо что-то сделать. — Он обвел рукой вокруг своего опустевшего офиса. — И со вчерашним.
   — О-о, — повторила она. — Конечно.
   Она соскользнула со стола.
   Ее глаза были голубыми и яркими.
   — Увидимся, — бросила она на прощание.

Глава 10

   В здании механической мастерской при городском отстойнике автомобилей пахло бензином, машинным маслом и холодным кофе. За конторкой чернокожий мужчина в комбинезоне допытывался у Джона:
   — Ты уверен, что этих документов достаточно?
   Где-то в дальнем углу гаража шипел сварочный аппарат.
   — Может, этого и недостаточно, чтобы забрать машину, — ответил Джон, — но я хочу всего лишь осмотреть ее.
   — Парни, которые занимаются расследованием этого дела, уже осматривали ее.
   — И не нашли ничего необычного, угадал?
   — Да, сказали, что машина пустая, как... — Техник нахмурился. — Спросил бы об этом у них или у детектива в полицейском участке.
   Из дальнего угла гаража донесся стук молотка по металлическому кузову машины.
   — Детектив уже закончил дежурство. — Джон пожал плечами. — Придется беспокоить шефа полиции.
   — Да зачем тебе это нужно?
   — Я просто выполняю указания моего начальства. И я не собираюсь уходить отсюда с пустыми руками из-за каких-то дурацких формальностей.
   — Кем ты, говоришь, ему приходишься?
   — В этом документе все сказано. — Джон кивнул на доверенность на владение имуществом, в правомочности которой возникли сомнения. — Я работаю с этой юридической конторой. Парень мертв — я получил право на владение его имуществом.
   — Он мертв, отлично.
   Мастер еще раз быстро проглядел документ, лежащий на стойке.
   Джон зевнул, облокотился на обшарпанную конторку, вытянул шею, заглянул в открытую коробку с пончиками в сахаре. Его движение привлекло внимание мастера:
   — Хочешь один?
   — Нет, спасибо, — сказал Джон. — У меня был поздний ленч с одной очень сладкой леди.
   Мастер вежливо улыбнулся.
   — Только скажи мне, где расписаться, и я перестану действовать тебе на нервы и отправлюсь к ней.
   — Вы слишком трясетесь над своим барахлом, — пробурчал мастер. — Мы в ваши годы такими не были.
   — Вовсе нет, — сказал Джон.
   Мастер хмыкнул. И вновь принялся разглядывать документ, лежащий на конторке.
   Дверь во двор распахнулась, и ввалился водитель буксировщика:
   — Эй, Барт! Куда поставить эту головешку?
   — О чем ты? — спросил мастер.
   — Ту тачку, что сгорела севернее Капитолия. Я притащил ее сюда.
   — Подожди минутку.
   — Я занятой человек, — пробурчал водитель.
   Джон состроил мастеру сочувствующую мину.
   Мастер в ответ молча покачал головой и сказал водителю буксировщика:
   — А кто здесь не занят?
   — Вот тут. — Мастер бросил перед Джоном блокнот. — Найди строку и распишись.
   Джон просмотрел записи, оставленные в блокноте группой, ведущей розыск: ничего достойного внимания. Расписался как Гарольд Браун.
   — Могу я оставить это у себя? — Мастер постучал пальцем по ксерокопии доверенности.
   — Полагаю, да, — сказал Джон. — В случае чего это прикроет нас.
   — Поторапливайся, Барт! — завопил водитель.
   Барт бросил Джону связку ключей:
   — Дальний конец участка, вдоль забора. Верни ключи, когда закончишь.
   — Нет проблем.
   Карман Джона оттягивала его собственная связка. Выйдя, он обогнул сгоревшую машину на буксировщике.
   Барт будет занят с водителем пять минут, может быть, десять.
   Городской отстойник для автомобилей находился в бедном районе возле Анакостиа-ривер, в кварталах, где мечты должны были прокладывать себе дорогу по битому стеклу. Джон торопливо шел через ряды машин, брошенных или отбуксированных сюда за неоплаченную парковку.
   «Тойота» Фрэнка стояла в углу за ограждением. Желтые, развевающиеся на холодном ветру ленты, приклеенные на ближайшие машины, указывали на то, что эти машины доставлены с мест преступления.
   Зловещая паутина на боковом стекле.
   Ты сможешь сделать это.
   Груда покореженного металла, бурые пятна на лобовом стекле, на приборной доске и обивке. Сейчас это не должно тебя волновать.
   Раздался рев клаксона грузовика — где-то там впереди, у дальних ворот.
   Никто не следит.
   Сердце колотится.
   Открыл дверь со стороны пассажира...
   Сколько миль я проехал, сидя...
   В машине стоял запах холодного металла. Обивки и резины.
   Под ковриком на полу ничего, кроме грязи. В бардачке регистрационные документы, страховой полис на машину, кредитная карточка для покупки бензина, руководство владельца, ручка и сломанный карандаш.
   Перепачканный плащ Джона лежал на заднем сиденье. Он оставил его там, осмотрел пол, пошарил рукой под задним сиденьем. Но опять не обнаружил ничего, кроме грязи.
   Полицейская бригада наверняка провела осмотр машины чисто формально. Все знали, что произошло. Никто не верил, что в этой перепачканной машине удастся найти что-нибудь заслуживающее внимания.
   Джон открыл багажник. Одеяло, старая штормовка, пара резиновых сапог, гаечные ключи. Ломик.
   Откуда-то донесся смех ребенка. Хлопанье в ладоши.
   Дверь водителя была покрыта пудрой для снятия отпечатков пальцев.
   Не стоит оставлять свои отпечатки. Не тряси кузов, может рассыпаться паутина стекла.
   Аккуратно открыл дверь Фрэнка. Сиденье водителя было неестественно чистым. Джон посмотрел под ковриком, пошарил под сиденьем водителя, где наверняка искала и розыскная группа.
   Ничего.
   Присев на корточки в грязи у открытой двери машины, Джон вспомнил про место, которое использовала для тайника тройка гангстеров, с которыми ему пришлось столкнуться в Гонконге.
   Рулевая колонка была закрыта гнущимся пластиком. Джон сунул руку под нее, вниз под панель, внутрь приборной доски, где находятся провода, предохранители и...
   Что-то... приклеено скотчем.
   Металлическое, закреплено, но...
   Резко рванув на себя, Джон вытащил автоматический пистолет 45-го калибра, использовавшийся вооруженными силами США с начала двадцатого столетия и вплоть до окончания войны во Вьетнаме.
   Холодная сталь в потных ладонях Джона.
   Черная изолента на рукоятке, на стволе. Укромно, но в то же время достаточно удобно, чтобы достать с сиденья водителя.
   Полоса скотча закрывала отверстие ствола. Скотч защищал от пыли и был бы сорван первым же выстрелом.
   Джон бросил быстрый взгляд через плечо. Никого не видно, кто мог бы наблюдать за ним.
   Он отодрал черную ленту с оружия, вытащил обойму с патронами сорок пятого калибра. В обойме было шесть патронов, Джон передернул затвор, и вылетел еще один, который уже был дослан в ствол. Пистолет стоял на предохранителе, но в остальном был полностью готов к бою.
   Ни Фрэнк, ни Джон не имели разрешения ЦРУ на ношение оружия, они даже не пытались его получить.
   Ствол пистолета был грязным, хотя и был заклеен и прикреплен к щитку. Фрэнк, конечно, не мог использовать пистолет в своей работе в сенате, но где-нибудь в другом месте...
   Джон убедился, что пистолет на предохранителе, сунул обойму в рукоятку, оттянул затвор и достал седьмой патрон. Осторожно взвесил в руке смертоносный кусок металла.
   Рок-н-ролл. Семь поцелуев.
   Для кого? Фрэнк никогда не сходил с ума по оружию.
   Никогда не произносил высокопарных речей по поводу преступности. Никогда не предпринимал шагов, в которых не было необходимости.
   Холодный ветер трепал куртку Джона. Он встал, прижав пистолет к себе.
   На строительной площадке за воротами не было видно ничьих посторонних глаз. Внутри отстойника множество арестованных машин смотрели на него потухшими фарами.
   Джон засунул пистолет за пояс, застегнул куртку. Пошел прочь от расстрелянной машины.

Глава 11

   Часы на приборной доске показывали 2:10, когда Джон парковался перед двухэтажным городским домом Фрэнка Мэтьюса, стоявшим среди похожих на него домов, лишь милей дальше в глубь штата Мэриленд, чем коттедж Джона.
   Окна в доме Фрэнка были задернуты занавесками.
   Портфель Джона оттягивал пистолет.
   Он остановился перед входной дверью, перебирая связку с ключами Фрэнка. Справа от него щелкнул замок и раздался скрип двери.
   Обернувшись, он заметил, что за ним наблюдают сквозь щель приоткрывшейся двери в доме напротив.
   — Привет, — сказал Джон.
   Из-за приоткрытой двери раздался голос пожилой женщины:
   — Вы один из них?
   По спине Джона пробежали мурашки.
   — Один из кого?
   — Гостей мистера Мэтьюса. Они были здесь прошлой ночью. Этим утром. Теперь они ушли.
   — Я друг Фрэнка, — сказал Джон.
   Она открыла дверь чуть пошире, стали видны ее седые волосы, стеганый халат.
   — Кто здесь был? — спросил Джон.
   — Не знаю. Какое мне дело. Ничего не видела.
   — Вы видели их.
   — Только когда они приходили прошлой ночью.
   — А этим утром?
   — Только слышала. Когда проверяла почтовый ящик.
   — Во сколько вы обычно забираете газеты?
   — Я не читаю газет. Какая в них польза?
   Сказали ли они тебе, что твой сосед мертв?
   Джон спросил:
   — Вы видели Фрэнка сегодня?
   — Никого не видела. Слышала, как они вошли. Потом вышли.
   — Возможно, это были наши друзья, которых мы ожидаем, — сказал Джон. — Их было трое? Один такой высокий? А другой толстяк...
   — Я не помню.
   Она захлопнула дверь. Джон слышал, как звякнули засовы ее двери.
   — Мы еще поболтаем с вами попозже, — сказал он громко.
   При помощи полученных от Гласса ключей Джон без труда проник в дом.
   Обстановка в доме Фрэнка была уютная, хотя уже несколько потрепанная. Скромно обставленная гостиная, кушетки, стулья. Дверь на кухню была открыта. Джон почувствовал запах старого кофе, увидел кофеварку на стойке, четверть дюйма черного осадка на дне стеклянной кружки.
   Гостиная, в которой стоял и обеденный стол, была довольно большой. Занавески на венецианском окне, выходившем на улицу, и на раздвижной стеклянной двери, ведущей на задний дворик, были задернуты. Одна стена была занята от пола до потолка книжными полками. У другой стояла электронная техника — мечта любителя: ЧМ-тюнер, кассетная дека, два видеомагнитофона и цветной телевизор перед кушеткой. Электроника была расставлена в открытых деревянных шкафах с полками для видеокассет. Пульты дистанционного управления лежали на стеклянном столике для кофе рядом со стопкой журналов.
   Воздух в комнате был неподвижный, застоявшийся.
   Тишина.
   Кто здесь уже успел побывать? Люди Корна или?..
   Быстро огляделся, как бы желая убедиться, что он один.
   Вверх по лестнице.
   Спальня для гостей, декорированная в мягких розовых тонах. На стене картина — лодки на Сене. Чулан, содержимое которого составляла смесь из разнообразной женской одежды, старых плащей, вышедших из моды мужских костюмов, пыльных ботинок. Ванная: мужские туалетные принадлежности. Идеально чистый туалет.
   Спальня хозяина: кровать Фрэнка. На прикроватной тумбочке — книга о японских мистических заклинаниях и снадобьях. Лежащая, по-видимому, в точности на том же месте, где ее оставил Фрэнк. Кто бы ни был здесь этой ночью, утром они постарались оставить все, как было до их прихода.
   Спустился вниз. Рядом со стеной, уставленной книгами, стоял письменный стол.
   Джон поставил портфель с пистолетом на кушетку. Чековая книжка в столе Фрэнка ни о чем не сказала Джону. В выдвижных ящиках лежали безобидные счета, уведомления от административного совета относительно пенсионных прав, банковские отчеты свидетельствовали о скромных сбережениях. Календарь на столе не содержал заметок относительно предстоящих встреч. Никаких книжек с адресами и телефонами. Ничего не было приклеено к днищу ящиков стола.
   Набитые битком книжные полки. Книги по истории. Многочисленные тома, посвященные киноискусству. Книга в мягкой красной обложке с поэмами Уильяма Батлера Йетса. Не было времени перелистать все страницы — сделал ли это кто-нибудь до него?
   Шкафы и выдвижные ящики на кухне содержали различную кухонную утварь: кастрюли и сковороды, столовое серебро и тарелки.
   В холодильнике небрежно завернутые пакеты с замороженным мясом.
   «Повторно завернутые», — подумал он.
   Морозильник затарахтел, медленно наполняя лоток кубиками льда.
   «Вновь наполняя».
   Часы на кухонной стене показывали 3:17.
   Он вернулся в гостиную к стене, заставленной аппаратурой.
   Здесь в ящиках шкафов лежали кабели, разъемы, переходники, плоскогубцы — в общем, всякая всячина, относящаяся к видео — и стереоаппаратуре.
   Видеокассеты на полках от пола до потолка — дань самой известной страсти Фрэнка: кино.
   — Никакой новомодной чепухи, — сказал Фрэнк ему однажды, — только классика.
   Аллан Лэд и Вероника Лэйк в «Стеклянном ключе» и «Несбывшемся». Богарт в «Иметь и не иметь». «Долгий сон», «Мальтийский сокол», «Касабланка». Рядом коробка с видеозаписью «Лучшие годы нашей жизни». Шесть фильмов Хичкока. Затем — «Высокий полдень» и «Великолепная семерка», «Силач Кэсиди и малыш Санданс», «Кандидат из Маньчжурии». Ряд иностранных фильмов: «Жюли и Джим», «Четыреста ударов», «Похититель велосипедов», «Расемон», «Семь самураев», «Мужчина и женщина». На средней полке Джон с удивлением обнаружил фильмы, относящиеся к вьетнамской тематике: «Кто остановит дождь», «Охотник на оленей», «Апокалипсис сегодня». Пальцы Джона задержались на кассете с «Чайна-таун», которая стояла вслед за двумя «Крестными отцами» и неуместными здесь «Американцем в Париже» и «Семью невестами для семи братьев». На верхней полке Джон увидел «Завтрак у Тиффани». Кроме того, он обнаружил «Мак Кэйб и миссис Миллер» с фотографией белокурой актрисы, способной любому разбить сердце. Джон потянулся и вытащил кассету. Сквозь образовавшуюся брешь он заметил, что в полумраке, за рядом кассет, что-то чернеет.
   Джон взгромоздился на кухонный стул, убрал еще с полдюжины кассет.
   За ними оказался еще ряд видеокассет, развернутых этикетками к стене. Джон вытащил шесть коробок, кроме них, в тайнике не было ничего.
   Названия фильмов, которые он прочитал на первых двух коробках, ни о чем ему не говорили: «За зеленой дверью» и «Глубокое горло». Остальных фильмов он тоже никогда не видел. «В рай нелегально», на коробке которого красовалась фотография стоящей на коленях обнаженной кудрявой брюнетки. Ее глаза были закрыты, голова откинута, рот раскрыт в экстазе. На другой коробке с надписью «Эксайлес» знойная блондинка вытягивала свои пухлые губы к объективу. Она сидела верхом на стуле, на ней не было никакой одежды кроме черного пояса с резинками, ажурных чулок и туфель на высоком каблуке. По-видимому, предметом особой гордости блондинки был ее роскошный бюст. Аннотация под названием гласила: «Это превзойдет ваши самые дикие, темные и огненные мечты!» На коробке с надписью «Любовь не ржавеет» была изображена рыжеволосая красотка, несколько прядей ее волос, ниспадавших на глаза, были выкрашены в малиновый цвет. Из-под малиновых прядей на Джона был устремлен томный взгляд. На коробке же с надписью «Целебная сила минеральных источников» была изображена группа, активно занимающаяся любовью в горячей ванне.
   Джон приходил во все большее недоумение, разглядывая кассеты, которые он вертел в руках. Он по-прежнему стоял на кухонном стуле в гостиной человека, который был мертв. Его бросило в жар от смущения, стыда за приступ любопытства, вызванный этими кассетами, но в основном за то, что он стал обладателем секрета, украденного у мертвого пятидесятисемилетнего вдовца. Человека, который был его другом, человека, которого, как до сих пор считал Джон, он отлично знал. Секреты — это власть и виды на будущее.
   Никогда не представлял себе, никогда не хотел узнать это.
   Быстро огляделся вокруг: никто не видел его греха.
   Они тоже обнаружили его секрет?
   Есть ли здесь что-нибудь еще, что может заставить их вернуться и продолжить поиски?
   Джон сложил кассеты с порнофильмами обратно, туда, откуда он их достал, и вернул на место передний ряд кассет с классическими фильмами.
   Шкаф для верхней одежды в прихожей не содержал ничего интересного.
   Вверх по лестнице.