Гришем Джон. Фирма

   – Да, сэр, – покорно выговорил он, совершенно опустошенный.
   Ламберт сделал еще один шаг к нему, чтобы нанести последний удар.
   – Мы не знаем деталей, но люди из Нэшвилла сообщили нам, что по итогам экзамена у тебя высший балл. Поздравляем вас, господин адвокат!
   В зале загремел смех и приветственные возгласы. Ему жали руки, хлопали по спине, хохотали вместе с ним. Растолкав всех, к Митчу прорвался Эйвери, своим носовым платком он стал вытирать ему мокрый лоб. Кендалл Махан со стуком выставил на стол три бутылки шампанского и стал открывать их. По кругу пошли пластиковые стаканчики. Наконец Митч отдышался, к нему вернулась его улыбка. Он залпом выпил шампанское, и ему тут же налили еще.
   Оливер Ламберт, мягким движением положив руку ему на шею, сказал:
   – Митч, мы гордимся тобой. Это заслуживает маленького поощрения. У меня с собой чек от имени фирмы, на сумму в две тысячи долларов. Я вручаю тебе этот чек как скромную награду за твои достижения.
   Вновь раздались одобрительные свистки и выкрики.
   – Безусловно, это не более чем дополнение к ощутимому повышению оклада, ты его заслужил.
   Опять одобрительный шум. Митч принял чек, даже не посмотрев на него.
   Мистер Ламберт поднял вверх руку, требуя тишины.
   – Фирма уполномочила меня сделать следующий подарок.
   Ламар подал ему завернутый в коричневую бумагу пакет. Мистер Ламберт сорвал ее и бросил на стол.
   – Этот памятный знак мы приготовили специально к такому дню. Как видишь, это покрытая бронзой точная копия канцелярского стола нашей фирмы, а на крышке его – имена всех здесь присутствующих. И сам можешь убедиться, чье имя наверху – Митчел И. Макдир.
   В смущении Митч встал и неловко принял подарок. Он уже окончательно пришел в себя – шампанское помогло.
   – Благодарю вас, – негромко сказал он.
   Через три дня городская газета опубликовала имена тех, кто сдал экзамен. Эбби вырезала заметку, а родителям и Рэю послала по экземпляру.
   В трех кварталах от фирмы, между Фронт-стрит и набережной, Митч обнаружил небольшой ресторанчик. Это было темноватое помещение с немногочисленными посетителями, подавали здесь сосиски с острым томатным соусом. Ему понравилось это местечко, где можно было за едой лишний раз просмотреть тот или иной документ. Теперь, когда Митч стал полноправным сотрудником, он мог позволить себе есть сосиски на обед и выписывать счета, исходя из ставки в сто пятьдесят долларов в час.
   Через неделю после того, как его имя появилось в газете, Митч сидел в самом темном углу зальчика и поедал сосиски с острейшим соусом. Кроме него, в ресторане никого не было. Митч пролистывал папку с деловым предложением, а владелец ресторанчика, грек, сидел за кассой и дремал.
   Вошедший с улицы прохожий остановился рядом со столом Митча и начал разворачивать пластинку жевательной резинки, стараясь произвести при этом как можно больше шума. Убедившись в том, что за ним никто не наблюдает, мужчина сделал еще один шаг и сел напротив Митча. Подняв голову, Митч посмотрел на незнакомца и положил документ рядом с чашкой ледяного чая.
   – Я вам могу чем-то помочь? – спросил он. Сидящий перед ним человек бросил взгляд на посапывающего грека, на пустые столики, обернувшись, посмотрел на ту часть зала, что была у него за спиной.
   – Вы – Макдир, так?
   Его явный бруклинский акцент нельзя было спутать ни с каким иным. Митч внимательно рассматривал вошедшего. Лет сорока, с короткой армейской стрижкой и седой прядью, падавшей чуть не до бровей. Одет в темно-синий костюм-тройку, причем ткань процентов на девяносто была из синтетики, а галстук – дешевая подделка под шелк. Выглядело это вес не ахти, но аккуратно. Было в его облике что-то петушиное.
   – Да. А вы кто?
   Он сунул руку в карман и вытащил значок.
   – Тарранс. Уэйн Тарранс, специальный агент ФБР.
   Он чуть приподнял брови, ожидая, какая будет реакция.
   – Присаживайтесь, – сказал ему Митч.
   – Если вы не будете против.
   – Хотите меня обыскать?
   – Может быть, позже. Я просто хотел с вами встретиться. Прочел ваше имя в газете и узнал, что вы недавно пришли в фирму “Бендини, Ламберт энд Лок”.
   – И чем это заинтересовало ФБР?
   – Нас весьма интересует фирма.
   У Митча пропал вдруг аппетит, он отодвинул от себя тарелку. Добавил сиропа в большой пластиковый стакан с чаем.
   – Выпьете чего-нибудь?
   – Нет, спасибо.
   – Почему вас интересует фирма Бендини? Тарранс улыбнулся и посмотрел на дремлющего хозяина.
   – Пока я вам этого сказать не могу. Наш интерес достаточно обоснован, но с вами я хотел говорить о другом. Я пришел сюда, чтобы найти и предупредить вас.
   – Предупредить меня?
   – Да. Предупредить вас о фирме.
   – Слушаю вас.
   – Есть три момента. Первое: не верьте никому. В фирме нет ни одного человека, которому вы могли бы доверять. Помните это. Позже это станет еще более важным. Второе. Каждое произносимое вами слово – дома, в кабинете или в любом другом помещении фирмы – записывается. Они могут прослушивать вас даже в вашей машине.
   Митч ловил каждое слово, Таррансу это доставляло наслаждение.
   – А третье?
   – И третье: деньги не растут на деревьях.
   – Могу я попросить вас развить эту тему?
   – Не сейчас. Думаю, мы с вами сойдемся. Я хочу, чтобы вы верили мне, и я знаю, что должен завоевать ваше доверие. Поэтому мне нельзя спешить. Мы не можем встречаться в вашем или моем офисе и по телефону общаться тоже не можем. Так что время от времени я буду сам находить вас. Пока же запомните эти три вещи и будьте осторожны.
   Тарранс поднялся и вытащил из кармана бумажник.
   – Вот моя карточка. Домашний телефон на обороте. Звоните только из телефона-автомата.
   Митч изучал карточку.
   – Зачем я буду вам звонить?
   – Пока нужды в этом нет, но карточку сохраните.
   Митч опустил ее в нагрудный карман рубашки.
   – И еще кое-что. Мы видели вас на похоронах Козински и Ходжа. Жаль, жаль. Их гибель не была случайной.
   Он стоял, засунув руки в карманы, смотрел сверху вниз на Митча и улыбался.
   – Не понимаю, – произнес Митч. Тарранс уже направлялся к двери.
   – Звякните мне как-нибудь. Только осторожно. Помните, они слушают.
   В начале пятого раздался автомобильный гудок, и Датч вскочил. Он выругался и вышел в свет фар.
   – Черт побери, Митч. Четыре часа. Что ты тут делаешь?
   – Извини, Датч. Не спится. Дурная ночь.
   Ворота распахнулись.
   До половины восьмого он успел наговорить на диктофон столько, что Нине хватило бы на два дня работы. Когда она сидела, уткнувшись носом в экран компьютера, она меньше ворчала. Ближайшей целью Митча было стать первым в фирме сотрудником, которому бы требовалась вторая секретарша.
   В восемь часов он явился в кабинет Ламара и устроился ждать. Он сидел, листал контракты, пил кофе и говорил секретарше Ламара, чтобы та не обращала на него внимания. Куин пришел в восемь пятнадцать.
   – Нам нужно поговорить, – обратился к нему Митч, как только за Ламаром закрылась дверь.
   Если верить Таррансу, то в кабинете были “жучки” и беседа их записывалась. Митч колебался.
   – Похоже, у тебя что-то серьезное, – сказал Ламар.
   – Ты слышал что-нибудь о парне по фамилии Тарранс? Уэйн Тарранс.
   – Нет.
   – Он из ФБР.
   Ламар прикрыл глаза, негромко повторил: “ФБР…”
   – Именно. У него значок и все такое.
   – Где ты с ним встретился?
   – Он нашел меня в ресторанчике Лански. Он знает, кто я, знает, что я недавно принят. Говорит, что знает все о нашей фирме. ФБР очень нами интересуется.
   – Ты говорил об этом с Эйвери?
   – Нет. Тебе – первому. Я не знаю, что делать. Ламар поднял телефонную трубку.
   – Нужно сказать Эйвери. По-моему, такое уже бывало.
   – В чем дело, Ламар?
   Ламар сказал секретарше Эйвери, что у него срочное дело, та тут же соединила его с Толаром.
   – Возникла небольшая проблема, Эйвери. Вчера агент ФБР разговаривал с Митчем. Митч сейчас у меня в кабинете.
   Выслушав Толара, он повернулся к Митчу.
   – Говорит, чтобы я не вешал трубку, звонит Ламберту.
   – Похоже, что все это очень серьезно.
   – Да, но ты не волнуйся. Все объяснится. Такое уже случалось.
   Он прижал трубку к уху и внимательно выслушал инструкции. Положил трубку.
   – Через десять минут нас ждут в кабинете у Ламберта.
   В офисе сидели Эйвери, Рейс Макнайт, Оливер Ламберт, Гарольд ОКейн и Натан Лок. Они заметно нервничали, но старались, чтобы входящий в кабинет Митч этого не заметил.
   – Садитесь, – произнес Натан Лок с короткой неестественной улыбкой. – Мы хотим, чтобы вы рассказали нам все.
   – Что это? – Митч указал на небольшой магнитофон, стоящий в центре стола.
   – Чтобы ничего не упустить, – пояснил Лок, делая рукой жест в сторону стула.
   Митч уселся, пристально глядя на сидящего напротив мистера Черные Глаза. Эйвери сидел рядом. В комнате стояла тишина.
   – Так вот. Вчера я обедал в ресторанчике Лански. Подходит этот парень и садится напротив. Называет меня по имени. Достает значок, говорит, что является специальным агентом ФБР, зовут его Уэйн Тарранс. Я посмотрел, значок был настоящий. Он говорит, что хотел встретиться со мной, поскольку нам необходимо познакомиться. ФБР очень интересуется фирмой, а я не должен здесь никому доверять. Я спросил почему, и он сказал, что у него нет времени объяснять мне, что он сделает это позднее. Я не знал, что мне на это ответить, поэтому просто молчал и слушал. Он сказал, что сам найдет меня позже. Уже собираясь уходить, он добавил, что смерть Ходжа и Козински была не случайной. Вот и все. Это заняло не более пяти минут.
   Черные Глаза внимательно смотрел на Митча, впитывая каждое слово.
   – Раньше вы не встречались?
   – Никогда.
   – Кому-нибудь рассказывали?
   – Только Ламару. Это первое, что я сделал сегодня утром.
   – А жене?
   – Нет.
   – Он не оставил вам свой телефон?
   – Нет.
   – Мне нужно знать каждое сказанное вами или им слово, – потребовал Лок.
   – Я сказал вам все, что помнил. Слово в слово воспроизвести разговор я не в состоянии.
   – Вы уверены?
   – Дайте мне подумать.
   Кое о чем Митч хотел умолчать. Он смотрел на Черные Глаза, понимая, что Лок его подозревает.
   – Да, вот еще: он сказал, что увидел мое имя в газете, прочитал, что меня недавно приняли. Вот все. Я не упустил ничего. Разговор был совсем коротким.
   – Постарайтесь еще припомнить, – продолжал настаивать Лок.
   – Я спросил, не хочет ли он глоток холодного чая. Он отказался.
   Магнитофон выключили, напряжение компаньонов, казалось, чуть спало. Лок подошел к окну.
   – Митч, у нас были проблемы с ФБР, равно как и с Национальным налоговым управлением. Это тянется уже на протяжении нескольких лет. Кое-кого из наших клиентов можно назвать птицами высокого полета. Это состоятельные люди, которые зарабатывают миллионы, тратят миллионы и платят минимальные налоги, а то и вовсе не платят. Они готовы платить тысячи долларов нам, с тем чтобы мы помогали им на законных основаниях избегать уплаты налогов. Наша фирма зарекомендовала себя как очень энергичная, и мы не против рискнуть, когда клиент поручает нам это. Я говорю сейчас о весьма хитроумных и изощренных бизнесменах, которые понимают, что такое риск. Такие люди высоко оценивают нашу изобретательность и находчивость. Кое-какие наши уловки и прикрытия вызывают сомнения в Национальном налоговом управлении, и вот уже на протяжении двадцати лет мы выигрываем предъявленные по этим спорным поводам судебные иски. Мы не нравимся чиновникам, а они не нравятся нам. Отдельные наши клиенты не всегда придерживаются высших этических норм, поэтому случается, к ним начинает проявлять интерес ФБР. А последние три года ФБР тревожило и нас. Тарранс – возомнивший о себе новичок. Он здесь меньше года, а надоел всем хуже колючки в ботинке. Вы больше не будете с ним разговаривать. Очень может быть, ваша вчерашняя беседа записывалась. Он опасен, в высшей степени опасен. Это нечестная игра, и скоро вы сами убедитесь в том, что большинство в ФБР ведут нечестную игру.
   – Много наших клиентов были осуждены?
   – Ни один. И мы выигрывали все иски налогового управления.
   – А Ходж и Козински?
   – Хороший вопрос, – вступил Оливер Ламберт. – Точно мы так и не знаем, что там произошло. Поначалу нам представлялось, что это несчастный случай, теперь же мы в этом не уверены. В катере с Марти и Джо был и местный житель – инструктор по подводному плаванию и моторист. Как нам сообщили местные власти, он был связным звеном в цепочке по доставке наркотиков с Ямайки, и взрыв предназначался ему. Безусловно, он тоже погиб.
   – Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем правду, – добавил Ройс Макнайт. – Там не очень-то квалифицированные полицейские. Мы предпочли оказать помощь семьям. Для нас в настоящий момент это несчастный случай. Честно говоря, мы плохо представляем себе всю ситуацию.
   – Никому обо всем этом ни слова, – проинструктировал Митча Лок. – Держитесь подальше от Тарранса, а если он сам установит с вами контакт, сразу же дайте нам знать об этом. Вам все понятно?
   – Да, сэр.
   – Ни слова даже жене, – добавил Эйвери.
   Митч кивнул головой.
   Лицо Ламберта вновь приняло выражение отеческой доброты, он улыбался и крутил очки.
   – Митч, мы знаем, что это может напугать, но мы уже привыкли к этому. Предоставь нам этим заниматься. Верь нам. Мы не боимся мистера Тарранса, ФБР, налогового управления или кого-то еще, так как мы не совершали никаких преступлений. Энтони Бендини создал нашу фирму благодаря своим способностям, неустанному тяжелому труду и высочайшим моральным качествам. Все это наследие он передал в наши руки. Да, некоторые наши клиенты не святые, но никогда еще юристы не читали поучений своим клиентам. Мы бы не хотели, чтобы ты переживал из-за всего этого. Просто держись подальше от этого человека – он весьма, весьма опасен. Если дать ему повод, он совсем обнаглеет и сядет на голову.
   Лок наставил на Митча свой кривой палец.
   – Дальнейший контакт с Таррансом поставит под угрозу ваше будущее в фирме.
   – Понимаю.
   – Он понимает, – поддержал его Эйвери. Лок посмотрел на Толара.
   – Вот все, что мы хотели сказать тебе, Митч, – заключил Ламберт. – Будь осторожен.
   Митч с Ламаром вышли из кабинета и направились к лестнице.
   – Позвони Де Вашеру, – сказал Лок Ламберту, уже державшему в руке трубку.
   Не прошло и двух минут, как оба пожилых джентльмена, пройдя мимо охранника за железной дверью, вошли в кабинет До Вашера.
   – Ты слушал?
   – Конечно, я слушал, Нат. Я слышал каждое его слово. Вы здорово обработали парня. Я думаю, он перепуган, он будет бежать от Тарранса со всех ног.
   – Как быть с Лазаревым?
   – Я должен буду поставить его в известность. Он – босс. Не можем же мы притворяться, что ничего не произошло.
   – Что они предпримут?
   – Ничего серьезного. Понаблюдаем за Макдиром круглосуточно, поставим на прослушивание все его телефоны. И будем ждать. Первого шага сам он не сделает. Это дело Тарранса. Тарранс найдет его снова, и на этот-то раз мы будем в курсе событий. Старайтесь, чтобы он уходил отсюда как можно позже. Когда он будет покидать рабочее место, дайте нам знать. По правде говоря, не думаю, что все так уж плохо.
   – Почему они остановили свой выбор на Макдире? – задал вопрос Лок.
   – Наверное, отрабатывают новую стратегию. Вы же помните, Козински и Ходж сами к ним пришли. Возможно, они сказали им больше, чем мы думаем, я не знаю. Может, они считают, что Макдир быстрее с ними сойдется, потому что он только что с университетской скамьи и полон юношеского идеализма. И высокой морали, как наш столь этичный Олли. Это было неплохо, Олли, это было здорово.
   – Заткнись, Де Вашер.
   Улыбка исчезла с лица Де Вашера, он прикусил нижнюю губу. Но ничего. Бросил взгляд на Лока.
   – Вы знаете, что будет следующим шагом, не так ли? Если Тарранс начнет активничать, этот идиот Лазаров в один прекрасный день вызовет меня и прикажет убрать его. Заставить его замолчать. Забить в бочку и швырнуть ее в залив. А когда это будет сделано, все вы, почтенные господа, оформите себе ранние пенсии и рванете из страны.
   – Лазарев не прикажет убрать агента ФБР.
   – О, конечно, это будет дурацким поступком, но Лазарев и есть дурак. Он слишком беспокоится о положении дел здесь. Он все время звонит и задает всякие вопросы. Я даю на них всякие ответы. Иногда он выслушивает их, иногда начинает сыпать ругательствами, иногда говорит, что должен побеседовать с правлением. Но если он скажет мне покончить с Таррансом, мы покончим с Таррансом.
   – От этого у меня начинает ныть в желудке, – сказал Ламберт.
   – Хочешь прихворнуть, Олли. Если твой юноша в ботиночках от Гуччи подружится с Таррансом и начнет говорить, ты получишь нечто гораздо более худшее, чем боль в желудке. В общем, я предлагаю вам, парни, заваливать Макдира работой так, чтобы у него не оставалось времени на мысли о Таррансе.
   – Боже, Де Вашер, он работает по двадцать часов в сутки. В первый же день он вспыхнул как порох, но все еще продолжает гореть.
   – Не выпускайте его из виду. Прикажите Ламару Куину сойтись с ним еще ближе, так, чтобы если у
   Макдира созреет что-нибудь в голове, ему было бы перед кем облегчить душу.
   – Неплохая мысль, – заметил Лок и повернулся к Олли. – Давай-ка хорошенько поговорим с Куином. Он дружен с Макдиром и, может, станет еще дружнее.
   – Смотрите, парни, – продолжал Де Вашер, – Макдир сейчас напуган. Он не будет ничего предпринимать. Если Тарранс найдет его снова, Макдир поступит так же, как и сегодня. Он побежит прямо к Ламару Куину. Он показал нам сегодня, кому он доверяет.
   – А жене он не проговорился ночью? – спросил Лок.
   – Сейчас мы прослушиваем записи. Это займет примерно час. Мы напихали по городу столько “жучков”, что требуется шесть компьютеров, чтобы найти хоть что-то.
   Стоя у окна в кабинете Ламара, Митч тщательно выбирал слова. Говорил он совсем немного. А если Тарранс был прав? Если все записывается?
   – Тебе стало лучше? – спросил его Ламар.
   – Да, по-моему. В этом есть логика.
   – Это было и раньше, Лок так и сказал. – К кому подходили до меня?
   – Не помню. Где-то три или четыре года назад.
   – Но ты не помнишь к кому?
   – Нет. Почему тебе это так важно?
   – Просто мне хотелось бы знать. Не могу понять, почему они выбрали меня, нового здесь человека, единственного из сорока юристов, который знает о фирме и ее клиентах меньше всех. Почему меня?
   – Не знаю, Митч. Слушай, почему бы тебе не сделать так, как советовал Лок? Забудь обо всем и беги от этого Тарранса. Ты не обязан с ним разговаривать, пока тебя не вынудят к этому в официальном порядке. Скажешь ему, чтобы убирался, если он подвернется тебе где-то еще раз. Он опасен.
   – Пожалуй. Думаю, ты прав. – Митч выдавил из себя улыбку и направился к двери. – Приглашение на завтрашний ужин не отменяется?
   – Ну что ты. Кэй хочет приготовить мясо в гриле, а есть его мы будем у бассейна. Приходите попозже, скажем, около половины восьмого.
   – До встречи.

12

   Охранник выкликнул его имя, обыскал и провел в значительное по размерам помещение, разделенное на две половины рядом небольших кабинок, занятых говорящими и шепчущими сквозь толстую и частую металлическую решетку посетителями.
   – Номер четырнадцать, – палец указывал на одну из кабинок.
   Митч прошел вовнутрь и сел. Через минуту по ту сторону перегородки показался Рэй; он подошел и уселся напротив брата. Если бы не шрам на лбу и морщинки вокруг глаз, они с Митчем могли бы сойти за близнецов. Оба одинакового роста – шести футов двух дюймов, одинакового веса – ста восьмидесяти фунтов, у обоих светлые каштановые волосы, голубые глаза, высокие скулы и прямоугольные подбородки. Братьям не раз приходилось слышать, что в их жилах течет и индейская кровь, но за долгие годы работы их предков в угольных шахтах темный оттенок кожи сошел на нет.
   Последний раз Митч приезжал в тюрьму “Браши Маунтин” на свидание с братом три года назад. Три года и три месяца. Дважды в месяц они писали друг другу письма на протяжении уже восьми лет.
   – Как твой французский? – спросил наконец Митч. Армейские тесты Рэя указывали на его поразительные способности к языкам. Он отслужил два года в качестве переводчика с вьетнамского. После перевода его части в Западную Германию за полгода овладел немецким. Испанский потребовал четырех лет, но он был вынужден учить язык, имея под рукой лишь словари из тюремной библиотеки. Новым увлечением стал французский.
   – По-моему, говорю довольно бегло, – ответил брату Рэй. – Находясь здесь, трудно судить. Не хватает практики. Видишь ли, здесь у них нет курсов французского, поэтому большинство местных парней обходятся только английским. А французский, несомненно, самый прекрасный из всех.
   – Легко учится?
   – Не так, как немецкий. Конечно, с немецким было проще: ведь я жил там, слышал, как говорят люди вокруг. А ты знаешь, что половина нашей лексики пришла из немецкого через древнеанглийский?
   – Ну, откуда мне знать?
   – Это точно. Английский и немецкий – двоюродные братья.
   – Ну, а какой у тебя на очереди?
   – Может, итальянский. Это тоже романский язык, так же как и французский, испанский и португальский. Может, русский. А может, греческий. Я тут читал о Греции и ее островах. Собираюсь побывать там в скором будущем.
   Митч улыбнулся. До освобождения брату оставалось около семи лет.
   – Ты думаешь, я шучу с тобой? – спросил Рэй. – Я собираюсь выбраться отсюда, Митчел, и это не должно занять много времени.
   – Что у тебя за план?
   – Сказать ничего не могу, сейчас я как раз над этим работаю.
   – Не делай этого, Рэй.
   – На свободе мне понадобится кое-какая помощь и деньги, чтобы выбраться из страны. Где-нибудь с тысячу. Тебе это по силам, не так ли? Замешан ты ни во что не будешь.
   – Нас кто-нибудь здесь слушает?
   – Иногда.
   – Давай-ка поговорим о чем-нибудь еще.
   – Хорошо. Как Эбби?
   – Отлично.
   – Где она?
   – Сейчас в церкви. Она хотела приехать, но я сказал, что ее к тебе не пропустят.
   – Я был бы рад повидаться с ней. Из твоих писем следует, что дела у вас идут совсем неплохо. Новый дом, машина, членство в клубе. Я горжусь тобой. В нашем роду ты первый, кто так преуспел, черт побери.
   – У нас были хорошие родители, Рэй. Им просто не представился случай, и пережили они немало. Для нас они делали все, что могли.
   Рэй улыбнулся, отвел глаза в сторону.
   – Да, пожалуй, что так. Ты говорил с мамой?
   – Довольно давно.
   – Она по-прежнему во Флориде?
   – Думаю, да.
   Они молчали, каждый занятый рассматриванием собственных ладоней. Вспоминали мать. Воспоминания были большей частью печальными.
   Рэй поднял руку и стал водить пальцем по прутьям разделяющей их решетки.
   – Давай сменим тему.
   Митч согласно кивнул. Они так о многом могли бы поговорить, но все это было в прошлом. Общим у них сейчас было только прошлое, и лучше всего не тревожить его здесь.
   – В одном из писем ты упоминал бывшего своего сокамерника, который стал частным детективом в Мемфисе.
   – Эдди Ломакс. Он девять лет проработал полицейским в Мемфисе, а потом его посадили за изнасилование.
   – Изнасилование?
   – Ну. Ему здесь пришлось нелегко. Тут не очень-то жалуют насильников, а копов просто ненавидят. Его почти забили до смерти, когда я за него вступился. Он вышел почти три года назад. Мы переписываемся. В основном он копает информацию для тех, кто хочет развестись.
   – В телефонной книге есть его номер?
   – 969-3838. Зачем он тебе?
   – У меня есть знакомый, тоже юрист, у него пошаливает жена, а он никак не может поймать ее. Этот Ломакс хороший детектив?
   – Сам он говорит, что очень хороший. Он неплохо зарабатывает.
   – И я могу доверять ему?
   – Смеешься. Скажи ему, что ты мой брат, и он за тебя перегрызет глотку. Он поможет мне выбраться отсюда, только пока еще он сам этого не знает. Можешь дать ему это понять.
   – Ты бы лучше помолчал об этом. За спиной Митча прошел охранник.
   – Три минуты, – услышал Митч его голос.
   – Что мне прислать тебе? – спросил брата Митч.
   – Я бы попросил тебя об одолжении, если ты не против.
   – Что угодно.
   – Сходи в книжный магазин и посмотри там кассеты. “Как выучить греческий за двадцать четыре часа”. И еще неплохо было бы купить греческо-английский словарь.
   – Вышлю на следующей неделе.
   – А если еще и итальянский?
   – Без проблем.
   – Я пока не решил, куда мне отправиться – на Сицилию или в Грецию. Прямо на две части разрываюсь. Советовался с тюремным начальником, но ничего путного не услышал. Уже подумывал о том, чтобы побеседовать с охраной. А ты что думаешь?
   Митч хмыкнул и покачал головой.
   – Почему бы тебе не поехать в Австралию?
   – Великолепная идея. Пришли мне записи на австралийском и словарик.
   Они оба рассмеялись, а потом смотрели друг на друга в молчании, ожидая, что охранник рявкнет им, что время свидания истекло. Митч не сводил глаз со шрама на лбу брата и думал о его бесчисленных драках и схватках, которые неизбежно когда-нибудь должны были закончиться смертью. Рэй называл это самозащитой. Митч годами собирался объяснить Рэю, насколько вес это бессмысленно, но сейчас вся его злость прошла. Единственное, чего ему хотелось в этот момент, – обнять брата, привезти его домой и помочь найти работу.