Гуаньчжун Ло. Троецарствие

   Прочитав письмо, Сыма Чжао задумался. В душу его закралось подозрение, что Дэн Ай решил выйти из повиновения. Тогда он написал секретное письмо и указ и велел Вэй Гуаню доставить их Дэн Аю. Указ гласил:
   «Полководец Западного похода Дэн Ай, во всем блеске проявив свои способности, глубоко проник во владения врага и заставил покориться правителя царства Шу. Война длилась не более месяца, и за это время он рассеял войска противника с такой легкостью, с какой ветер разгоняет облака. Перед его подвигом меркнет слава Бай Ци, покорившего могущественное княжество Чу, и Хань Синя, одолевшего сильное княжество Чжао. Жалую Дэн Ая званием тай-вэя с правом владения двадцатью тысячами дворов, и двух сыновей его — титулом хоу с тысячей дворов каждому».
   После того как Дэн Ай прочитал указ, Вэй Гуань передал ему письмо, в котором Сыма Чжао выражал свое согласие с предложениями Дэн Ая, но предписывал ему ждать, пока не будет получен указ Сына неба.
   — Полководец в походе не повинуется приказам государя! — воскликнул Дэн Ай. — Не хотят ли мне помешать? — И он тут же послал гонца с ответным письмом в Лоян.
   В это время при дворе уже распространились слухи о непокорности Дэн Ая. Подозрения Сыма Чжао усилились особенно после того, как гонец доставил ему ответ полководца.
   «Получив высочайшее повеление, я отправился в поход на запад, — писал Дэн Ай. — Одержав большую победу, я буду в дальнейшем действовать, исходя из обстановки. Ждать приказа государя — значит затягивать время. В „Чуньцю“ сказано, что за пределами государства великий муж действует самостоятельно, иначе он не сможет принести пользу своему государю.
   Ныне царство Шу пало, и нельзя упускать момент для нападения на царство У. В «Законах войны» говорится: «Если наступаешь — не гонись за славой, если отступаешь — не уклоняйся от наказания». Правда, я не обладаю столь высокими добродетелями, как наши великие предки, но всегда готов пожертвовать жизнью ради государства.
   Заранее предупреждаю вас, что буду действовать».
   Прочитав письмо, Сыма Чжао с волнением сказал Цзя Чуну:
   — Дэн Ай слишком возгордился своими заслугами! Какие меры принять в том случае, если он задумает изменить?
   — А вы пожалуйте Чжун Хуэю высокое звание, и это немного поумерит пыл Дэн Ая, — посоветовал Цзя Чун.
   Сыма Чжао пожаловал Чжун Хуэю звание сы-ту и в то же время поручил Вэй Гуаню взять под свой надзор обоих полководцев. Кроме того, он послал с Вэй Гуанем записку Чжун Хуэю, в которой просил его не спускать с Дэн Ая глаз ввиду того, что последний может взбунтоваться.
   Указ о пожаловании Чжун Хуэю звания сы-ту гласил:
   «Полководец Покоритель запада Чжун Хуэй, который не имеет равных себе среди полководцев других государств, овладел многими городами царства Шу и привел к покорности всю армию противника. В планах своих Чжун Хуэй не допускает просчетов, в действиях своих не тратит лишних сил для достижения успеха. Жалую ему звание сы-ту и титул Сяньского хоу с правом владения двадцатью тысячами дворов, и сыновьям его — титулы хоу с правом владения тысячей дворов каждому».
   Получив указ, Чжун Хуэй сказал Цзян Вэю:
   — Заслуги Дэн Ая выше моих, и потому ему пожаловано звание тай-вэй. Не кажется ли вам, что Сыма Чжао подозревает его в мятежных замыслах? Не потому ли Сыма Чжао приставил к нам Вэй Гуаня и поручил мне не спускать с Дэн Ая глаз?
   — Правильно, Цзиньский гун не доверяет Дэн Аю, — отвечал Цзян Вэй. — Ведь Дэн Ай — человек низкого происхождения, в детстве он был простым пастухом. Ему посчастливилось преодолеть Иньпинские горы. Но, если бы вы не задержали меня в Цзяньгэ, он не сделал бы этого! Дэн Ай обратился к Сыма Чжао с просьбой пожаловать Хоу-чжу титул Фуфынского вана; как видно, это нужно ему для того, чтобы завоевать симпатии покоренных. Вот вам самое серьезное доказательство его тайных намерений!
   Чжун Хуэй словно сразу прозрел.
   — Удалите, пожалуйста, своих приближенных, — попросил Цзян Вэй. — Я должен сказать вам еще кое-что…
   Чжун Хуэй сделал знак, и приближенные вышли. Тогда Цзян Вэй вынул из рукава карту и протянул ее Чжун Хуэю со словами:
   — Еще в те времена, когда Чжугэ Лян решил покинуть свою хижину в Наньяне, он подарил эту карту Лю Бэю и сказал ему: «Богатые и плодородные земли округа Ичжоу, раскинувшиеся на тысячи ли, многочисленное и живущее в достатке население создают благоприятные условия для основания династии». Впоследствии Лю Бэй и осел в Чэнду. Ясно, что столь широкие возможности не могли не вскружить голову Дэн Аю.
   Чжун Хуэй развернул карту и, внимательно разглядывая ее, то и дело задавал Цзян Вэю вопросы. Тот терпеливо все разъяснял ему.
   — Так как же разделаться с Дэн Аем? — спросил, наконец, Чжун Хуэй.
   — Прежде всего воспользуйтесь подозрениями Цзиньского гуна и напишите ему, что Дэн Ай поднял бунт. Тогда Сыма Чжао прикажет вам покарать мятежника, и вы схватите его!
   Не теряя времени, Чжун Хуэй отправил в Лоян доклад, в котором написал, что Дэн Ай, присвоив себе слишком большую власть, перестал повиноваться и собирается поднять мятеж и что в поисках поддержки он завязывает близкие отношения с бывшими сановниками царства Шу. К тому же Чжун Хуэй приказал перехватить на полдороге гонца, который вез в столицу доклад Дэн Ая и, подделав почерк Дэн Ая, переписал доклад в более резких выражениях.
   Прочитав этот доклад, Сыма Чжао вскипел от гнева и тут же отправил Чжун Хуэю повеление покарать мятежника. Затем он послал Цзя Чуна во главе тридцатитысячного войска занять ущелье Сегу и сам выступил вслед за ним, захватив с собою вэйского государя Цао Хуаня.
   — Зачем вы утруждаете себя? — пытался удержать его си-цао-юань Шао Ди. — Ведь у Чжун Хуэя войск в шесть раз больше, чем у Дэн Ая, и он прекрасно выполнит ваше повеление.
   — Напомнить тебе твои же слова? — улыбнулся Сыма Чжао. — Ведь ты сам доказывал мне, что Чжун Хуэй способен изменить! Вот поэтому я и иду в поход!
   — А я думал, что вы забыли! — рассмеялся Шао Ди. — Но держите это в тайне!
   Цзя Чун тоже не доверял Чжун Хуэю и сказал об этом Сыма Чжао.
   — Я все это знаю, — отвечал ему Сыма Чжао. — Подозрения мои вполне естественны. Пошли в такие места кого угодно, хоть тебя — все равно надо быть начеку! Скорей в Чанань, а остальное я сделаю сам!
   Лазутчики донесли Чжун Хуэю о том, что войско Сыма Чжао выступило в поход. Чжун Хуэй немедленно пригласил Цзян Вэя на совет.
   Поистине:

 
Едва лишь полководцы Шу сдались врагам своим на милость,
Как тут же из Чананя рать в поход губительный пустилась.
 

   Если вы хотите узнать, что предложил Цзян Вэй, прочитайте следующую главу.

Глава сто девятнадцатая

   в которой рассказывается о том, как Цзян Вэй пытался осуществить хитрый замысел, и о том, как еще один император отрекся от престола
 
   Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю за советом, как схватить Дэн Ая. И Цзян Вэй сказал:
   — Прикажите это сделать Вэй Гуаню. Дэн Ай несомненно убьет его, а вы за это накажете Дэн Ая.
   Чжун Хуэй, тотчас же вызвав Вэй Гуаня, приказал ему отправляться в Чэнду и арестовать Дэн Ая и его сына. Вэй Гуань беспрекословно подчинился приказу. Но когда он собирался в путь, один из военачальников осторожно намекнул ему:
   — Стоит ли вам ехать? Ведь Чжун Хуэй рассчитывает на то, что Дэн Ай вас убьет, а это даст ему повод обвинить Дэн Ая в измене.
   — Не беспокойтесь, я живу своим умом! — ответил Вэй Гуань.
   Затем он написал три десятка воззваний и разослал их по округам. Воззвания эти гласили:
   «Я получил повеление взять под стражу Дэн Ая, но это не касается его военачальников. Если Дэн Ай явится ко мне с повинной, он сохранит за собой все свои титулы и звания. Если же он посмеет ослушаться, три ветви его рода будут уничтожены».
   Сам Вэй Гуань выехал в Чэнду. При нем были две колесницы, на которых обычно возят преступников.
   Ранним утром, едва пропели петухи, воззвание попало в руки военачальников Дэн Ая, и они явились к Вэй Гуаню на поклон.
   Дэн Ай еще лежал в постели, когда Вэй Гуань со стражей ворвался в его спальню.
   — Получен приказ арестовать вас! — объявил Вэй Гуань.
   Перепуганный Дэн Ай кубарем скатился с ложа. Стражники набросились на него, туго связали веревками и водворили в колесницу. Его сын Дэн Чжун, прибежавший на шум, тоже был схвачен.
   Возмущенные чиновники и военачальники хотели отбить арестованных, но вдалеке увидели большое облако пыли и догадались, что это приближается войско Чжун Хуэя. Приверженцы Дэн Ая быстро попрятались.
   Вскоре к дворцу подъехали Чжун Хуэй и Цзян Вэй. Увидев связанного Дэн Ая, Чжун Хуэй принялся бить его плетью по голове, приговаривая:
   — Пастух! И еще смеет бунтовать!
   — Деревенщина! — вторил ему Цзян Вэй. — Тебе посчастливилось пройти через горы, так ты уж и загордился!
   Дэн Ай отвечал бранью. Тогда Чжун Хуэй приказал отправить Дэн Ая и его сына в Лоян, а войска их принял под свое начало. Молва об этом быстро разнеслась по всей стране.
   — Вот теперь осуществилась мечта всей моей жизни! — сказал Чжун Хуэй, обращаясь к Цзян Вэю.
   — В старину Хань Синь не послушался совета Куай Туна и погиб во дворце Вэйян, — произнес Цзян Вэй. — Дай-фу Чжун тоже не послушался Фань Ли и пал от меча в Уху. Но разве не гремит в Поднебесной слава об этих двух мужах? Неудача постигла их не потому, что они задумали свое дело слишком рано, а потому, что они не понимали, как надо действовать на пользу себе, а не во вред! Вы совершили великий подвиг, и слава ваша пугает Сыма Чжао. Почему бы вам сейчас не исчезнуть подобно тому, как исчезают следы лодки на воде? Ведь вы можете укрыться в горах Эмэйшань, как это сделал Чи Сун-цзы^[114]].
   — Ну, вот еще! — усмехнулся Чжун Хуэй. — Мне еще нет и сорока, надо думать об успехах, а не пребывать в безделье!
   — Если вы не хотите удаляться на покой, то вам надо действовать! — сказал Цзян Вэй. — А для этого нужен светлый ум! Не судите меня строго за мою откровенность.
   — Вы поняли мое желание! — Чжун Хуэй хлопнул в ладоши и весело рассмеялся.
   С этого дня два полководца стали неразлучны и не решали ни одного дела, не посоветовавшись друг с другом.
   Цзян Вэй послал Хоу-чжу секретное письмо.
   «Потерпите, государь, еще несколько дней, — писал он. — Я устраню опасность для династии и восстановлю порядок в стране. Ханьский правящий дом не может быть уничтожен, как солнце и луна, которые исчезают для того, чтобы появиться вновь».
   Как раз в то время, когда Чжун Хуэй совещался с Цзян Вэем, ему подали письмо Сыма Чжао. Цзиньский гун сообщал, что он сам прибыл в Чанань, опасаясь, что одному Чжун Хуэю будет трудно справиться с Дэн Аем, и обещал увидеться в ближайшее время.
   Чжун Хуэй встревожился:
   — У меня войск в несколько раз больше, чем у Дэн Ая! Ведь Цзиньский гун знает, что я и один прекрасно справлюсь с его поручением! Зачем же он явился? Не подозревает ли он и меня в мятеже?
   — Если господин подозревает своего слугу в преступных замыслах, слуге остается недолго жить, — сказал Цзян Вэй. — Разве вам мало примера Дэн Ая?
   — Правильно, — воскликнул Чжун Хуэй, — я уже принял решение! Если меня ждет удача, то вся Поднебесная достанется мне, а если нет — я уйду в западную часть Шу и сделаю так, как в свое время сделал Лю Бэй!
   — Между прочим, мне недавно стало известно, что умерла императрица Го! Вы можете объявить, что она оставила вам повеление покарать Сыма Чжао за убийство государя. А ведь с вашими способностями покорить Поднебесную так же легко, как свернуть цыновку!
   — Согласны ли вы быть начальником моего передового отряда? — спросил Чжун Хуэй. — В случае успеха мы поровну разделим богатство и почет.
   — Готов служить вам так же верно, как служат человеку собака и конь! — воскликнул Цзян Вэй. — Но у меня есть опасение, что ваши военачальники не захотят повиноваться мне.
   — Это мы уладим! Завтра праздник Юань-сяо, мы зажжем во дворце фонарики и пригласим военачальников на пир. Если кто вздумает своевольничать — убьем, и только!
   На следующий день все военачальники получили приглашение на празднество. Когда вино обошло несколько кругов, Чжун Хуэй, держа в руке кубок, вдруг заплакал.
   — Что с вами? — с беспокойством спрашивали его военачальники.
   — Покойная императрица Го оставила мне указ покарать Сыма Чжао за убийство государя, — ответил Чжун Хуэй. — Кто согласен поддержать меня, напишите свои имена.
   Военачальники испуганно переглянулись. Тогда Чжун Хуэй выхватил меч и закричал:
   — Отрублю голову тому, кто нарушит мой приказ!
   Военачальники стали подписываться. А после пира Чжун Хуэй приказал посадить всех под стражу во дворце.
   — Мне все же кажется, что военачальники не смирились, — говорил ему Цзян Вэй. — Зарыть бы их в землю живьем!
   — Я уже велел выкопать ямы и запастись батогами. Непокорных забьют до смерти и закопают.
   Этот разговор случайно услышал близкий Чжун Хуэю военачальник Цю Цзянь, который когда-то был подчиненным военачальника Ху Ле, ныне тоже посаженного под стражу. Он обо всем рассказал Ху Ле.
   — Кто бы подумал, что у Чжун Хуэя могут быть такие намерения? — в страхе произнес Ху Ле. — А моего сына Ху Юаня с войском нет здесь! Будь добр, во имя нашей старой дружбы, извести его! Тогда я умру спокойно.
   — Не тревожьтесь, господин, — заверил его Цю Цзянь. — Я что-нибудь придумаю.
   Затем он отправился к Чжун Хуэю и сказал:
   — Вы заперли военачальников во дворце и не даете им ни воды, ни пищи. Разрешите мне накормить их.
   Чжун Хуэй разрешил и приказал еще строже присматривать за арестованными.
   — Помни! — наказывал он. — В этом важном деле я полагаюсь на тебя! Смотри не проболтайся!
   — Можете быть спокойны! — заверил Цю Цзянь. — Уж я-то знаю, что значит быть строгим!
   После этого Цю Цзянь подослал к арестованным военачальникам доверенного человека Ху Ле, и Ху Ле передал этому человеку письмо для своего сына Ху Юаня.
   Получив письмо отца, Ху Юань заволновался и дал знать о случившемся во все лагеря. Тотчас все военачальники собрались в лагерь Ху Юаня.
   — Пусть нам грозит смерть, все равно не станем служить мятежнику! — кричали они.
   — В восемнадцатый день первого месяца мы ворвемся во дворец и покончим с Чжун Хуэем! — сказал им Ху Юань.
   Цзянь-цзюнь Вэй Гуань остался очень доволен замыслом Ху Юаня. А тот привел в боевую готовность свое войско и послал человека предупредить отца. Ху Ле в свою очередь оповестил всех арестованных военачальников о том, что помощь близка.
   В то же время Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю с таким вопросом:
   — Не знаю, к добру или нет я видел во сне, будто меня искусали змеи?
   — Видеть во сне драконов и змей — к счастью! — ответил Цзян Вэй.
   Чжун Хуэй перестал тревожиться.
   — Батоги уже готовы, — сказал он. — Не пора ли приступать к опросу военачальников?
   — По-моему, в этих людишках прочно засел дух неповиновения. Ради вашей безопасности лучше поскорее с ними расправиться, — произнес Цзян Вэй.
   Чжун Хуэй попросил его взять на себя расправу с непокорными военачальниками. Цзян Вэй собирался приступить к делу, как вдруг острая боль пронзила его сердце, и он в беспамятстве рухнул на пол. Приближенные подхватили его под руки, чтобы увести домой, но в этот момент доложили, что к дворцу направляется большая толпа. Чжун Хуэй приказал разузнать, в чем дело, но во дворец уже ворвались воины.
   — Это взбунтовались военачальники! — закричал Цзян Вэй. — Надо их уничтожить!
   Чжун Хуэй приказал запереть двери зала и послал своих воинов на крышу, чтобы они отбивались от нападающих черепицей. С обеих сторон было убито несколько десятков человек. Вокруг дворца вспыхнуло пламя. Наконец, нападающим удалось выломать двери, и они хлынули в зал. Чжун Хуэй выхватил меч, но тут же упал, пораженный стрелой. Затем ему отрубили голову.
   Цзян Вэй с обнаженным мечом бегал по крыше и разил направо и налево. Но режущая боль в сердце возобновилась, и, обратившись лицом к небу, он воскликнул:
   — Все мои расчеты рухнули! Видно, не судьба была им осуществиться!
   С этими словами Цзян Вэй пронзил себе грудь мечом. Было ему в то время пятьдесят девять лет.
   Многочисленные приверженцы Чжун Хуэя были перебиты во дворце. Вэй Гуань приказал всем воинам разойтись по своим лагерям и ждать приказа вана. Но вэйские военачальники не унимались. Горя местью, они распороли Цзян Вэю живот и вырвали желчный пузырь, который был величиною с куриное яйцо. Вся семья Цзян Вэя была казнена.
   После гибели Чжун Хуэя и Цзян Вэя, военачальники, подчиненные Дэн Аю, бросились освобождать своего полководца. Кто-то предупредил об этом Вэй Гуаня, и он воскликнул:
   — Ведь это я арестовал Дэн Ая! Теперь он сживет меня со свету!
   — Позвольте мне расправиться с Дэн Аем! — обратился к нему военачальник Тянь Сюй. — У меня с ним счеты — он хотел казнить меня в Юцзяне. Я остался в живых только благодаря заступничеству чиновников.
   — Хорошо! Возьмите с собой пятьсот воинов и отправляйтесь в Мяньчжу!
   Тянь Сюй с воинами вскочили на коней и помчались. Поспели они как раз вовремя — Дэн Ая и его сына только что выпустили на свободу, и они собирались ехать в Чэнду.
   Дэн Ай узнал своих воинов и, ничего не подозревая, остановился на дороге. Тут на него налетел Тянь Сюй и одним ударом меча снес ему голову. Дэн Чжун тоже погиб в схватке.
   Потомки сложили о Дэн Ае такие стихи:

 
Он с юности планы умел составлять превосходно
И рано постигнул искусство веденья войны.
Земля открывала ему свои вечные тайны
И знаменья неба уму его были ясны.
Где конь его ступит, там горы пред ним расступались,
И камни дорогу его уступали войскам.
Он с жизнью расстался, последний свой подвиг свершая,
И облаком легким взлетела душа к небесам.
 

   Кроме того, есть еще стихи, в которых потомки выражают свое сожаление по поводу гибели Чжун Хуэя:

 
Он был малолетним, когда его мудрым прозвали,
А в юные годы он счастливо стал шан-шу-ланом.
Он Сыма был выше талантом, умом и отвагой,
И тот называл его в знак уваженья Цзы-фаном.
Он создал немало достойнейших планов в Шоучуне,
В Цзяньгэ его слава парила, как коршун крылатый.
Он к цели единой стремился всегда, и доселе
О родине бедной душа его скорбью объята.
 

   Оставили потомки и другие стихи, в которых прославили Цзян Вэя:

 
Рожденный в Лянчжоу, себя он прославил в Тяньшуе,
Могучий и верный, он бился с врагом неустанно.
По происхождению связанный с батюшкой Шаном,
Искусство сражаться воспринял он от Чжугэ Ляна.
Он страха не ведал и в битвах не знал отступлений,
И сердце в нем билось, что крепче гранита и стали.
В тот день многоскорбный, когда он с землею расстался,
Сановники Хань, словно малые дети, рыдали.
 

   Итак, Цзян Вэй, Чжун Хуэй и Дэн Ай погибли; Чжан И пал в бою, а наследника престола Лю Сюаня и Ханьшоутинского хоу Гуань И убили вэйские воины. Кроме того, погибло много жителей Чэнду.
   Дней через десять в бывшую столицу царства Шу прибыл Цзя Чун. Он обратился к населению с воззванием. Постепенно начало восстанавливаться спокойствие. Вэй Гуань получил приказ охранять Чэнду; Хоу-чжу отправили в столицу царства Вэй — Лоян. Его сопровождали только шан-шу-лин Фань Цзянь, ши-чжун Чжан Шао, дай-фу Цзяо Чжоу и ми-шу-лан Цюэ Чжэн. Ляо Хуа и Дун Цюэ не выходили из дома, ссылаясь на болезнь. Вскоре они умерли с горя.
   В это время после пятилетнего периода Цзин-юань вэйский государь установил новый период своего правления под названием Сянь-си [264 г.] — Повсеместное спокойствие.
   Весной, в третьем месяце этого же года, полководец царства У — Дин Фын, выступивший было на помощь царству Шу, увел свое войско обратно, после того как узнал, что царство Шу прекратило свое существование.
   Чжун-шу-чэн Хуа Хэ однажды сказал правителю царства У — Сунь Сю:
   — Царства У и Шу были близки, как губы и зубы. Теперь мы остались одни. Боюсь, что Сыма Чжао вот-вот нагрянет на нас. Государь, следует подумать об обороне.
   По его совету, Сунь Сю присвоил Лу Кану, сыну умершего полководца Лу Суня, звание Покорителя востока я приказал ему охранять подступы к реке Янцзы со стороны округа Цзинчжоу. Полководец левой руки Сунь И получил приказ охранять горные проходы в области Наньсюй и соорудить несколько сот укрепленных лагерей вдоль реки Янцзы. Во главе всех войск царства У был поставлен старейший военачальник Дин Фын.
   Подданный царства Шу, цзяньнинский тай-шоу Хо Гэ три дня рыдал, обратившись лицом к западу, когда до него дошла весть о захвате вэйцами Чэнду.
   — Почему бы и нам не сдаться, если уж ханьский государь лишился престола? — говорили ему военачальники.
   — Я не знаю, каково положение нашего государя, — со слезами отвечал им Хо Гэ. — Если вэйский правитель примет его с почестями, тогда и мы покоримся, а если нашего государя опозорят — ни за что не сдадимся! Ведь сказано: «За позор господина расплачивается смертью его слуга»!
   Военачальники согласились, и Хо Гэ отправил гонца в Лоян, чтобы разузнать, как себя чувствует Хоу-чжу.
   Вскоре после прибытия Хоу-чжу в Лоян туда возвратился и Сыма Чжао. Он не замедлил упрекнуть покоренного государя царства Шу:
   — Вы предавались разврату, отстраняли от должностей людей мудрых и совершенно развалили управление государством. По закону вас следовало бы казнить!
   Хоу-чжу задрожал, лицо его сделалось землистого цвета. Гражданские и военные чиновники обратились к Сыма Чжао:
   — Ведь он больше не управляет государством и покорился вам без сопротивления. Пощадите его!
   Сыма Чжао простил Хоу-чжу его вину, пожаловал ему титул Аньлэского гуна, подарил сто слуг и служанок и приказал выдавать на расходы деньги и десять тысяч кусков шелка ежемесячно. Сын Хоу-чжу, по имени Лю Яо, а также сановники Фань Цзянь, Цзяо Чжоу и Цюэ Чжэн получили титулы хоу. А евнух Хуан Хао, за то что он приносил вред государству и обирал народ, был казнен на базарной площади.
   Хо Гэ, узнав о том, что Хоу-чжу получил новый титул, тоже решил сдаться Сыма Чжао со всем своим войском.
   На следующий день Хоу-чжу явился к Сыма Чжао, чтобы еще раз поблагодарить его за милости. Сыма Чжао устроил в честь него пир. Перед началом пиршества играла музыка, и были сыграны вэйские пьесы. Шуские сановники сидели мрачные, и только один Хоу-чжу был очень доволен. Тогда Сыма Чжао велел исполнить шускую музыку. Шуские сановники, слушая ее, роняли слезы. А Хоу-чжу веселился, как ни в чем не бывало.
   Когда гости слегка опьянели, Сыма Чжао сказал, обращаясь к Цзя Чуну:
   — Вот видишь, до чего дошла беспечность этого низложенного правителя! Будь жив сам Чжугэ Лян, и он ничего не смог бы с ним поделать! Так что уж говорить о Цзян Вэе! — И он обратился к Хоу-чжу: — Много ли вы думаете о царстве Шу?
   — Сейчас, например, вовсе не думаю — я веселюсь! — ответил тот.
   Вскоре Хоу-чжу встал и вышел сменить платье. Цюэ Чжэн последовал за ним и по дороге во флигель шепнул:
   — Почему вы, государь, сказали, что не думаете о своем царстве? Если Сыма Чжао еще раз спросит вас, заплачьте и отвечайте: «Могилы моих предков далеко отсюда, и сердце мое все время стремится на запад». Цзиньский гун пожалеет вас и отпустит домой.
   Хоу-чжу запомнил слова Цюэ Чжэна и, вернувшись в пиршественный зал, занял свое место на цыновке. Сыма Чжао заметил, что Хоу-чжу совсем опьянел, и снова спросил его:
   — Ну как, думаете вы о Шу?
   Хоу-чжу повторил слова Цюэ Чжэна, но заплакать не мог — не было слез, и он просто закрыл глаза.
   — Наверно, Цюэ Чжэн подсказал вам, что ответить на мой вопрос? — спросил Сыма Чжао.
   — Вы угадали! — Хоу-чжу открыл глаза и уставился на Сыма Чжао.
   Сыма Чжао и его приближенные рассмеялись. Такая откровенность тронула Сыма Чжао, и он перестал относиться к Хоу-чжу с недоверием. Потомки об этом сложили такие стихи:

 
Смеется, поет, веселится и рад наслажденьям, как будто
И не было гибели царства, терзающей душу печали.
Счастливый под кровлей чужою, забыл о родной стороне он,
И сколь Хоу-чжу зауряден, сейчас только все увидали.
 

   После покорения царства Шу придворные сановники представили вэйскому государю Цао Хуаню доклад о пожаловании победителю Сыма Чжао титула Цзиньского вана.
   Цао Хуань был в то время императором только по названию, никакой власти у него не было. Все решал Сыма Чжао, и государь должен был ему подчиняться. И на этот раз он беспрекословно пожаловал Сыма Чжао титул Цзиньского вана, отцу его, Сыма И, посмертно — титул Сюань-вана, а старшему брату, Сыма Ши, также посмертно — титул Цзин-вана.