Гуаньчжун Ло. Троецарствие

   — Я уже давно думаю об этом! — ответил Чжугэ Лян.
   В сопровождении Фа Чжэна и других чиновников он пошел к Лю Бэю и сказал:
   — Всем известно, что Цао Цао насильно захватил власть в стране, а это равносильно тому, что народ остался без государя. Вы, господин мой, своим милосердием и справедливостью славитесь по всей Поднебесной. Вам принадлежат земли Сычуани и Дунчуани, и вы, согласно воле неба и желанию народа, должны занять императорский трон. Тогда у вас будет право покарать злодея Цао Цао! Медлить нельзя, я прошу вас все обдумать и выбрать счастливый день для совершения церемонии.
   — Вы ошибаетесь, учитель! — испуганно воскликнул Лю Бэй. — Правда, я потомок Ханьской династии, но в то же время я подданный Сына неба, и если я пойду на такое дело, это будет мятеж против законного государя!
   — Ни в коей мере! — отвечал Чжугэ Лян. — Поднебесная гибнет от смуты и раздоров, повсюду появляются корыстные люди, и все стремятся урвать себе кусок побольше. Мудрые ученые всей страны готовы самоотверженно служить добродетельному повелителю и совершать подвиги во имя славы государства. Если вы, господин мой, будете так нерешительны и не выполните своего долга, то, боюсь, разочаруете многих. Еще раз прошу вас подумать над моими словами.
   — Нет, нет! Не требуйте этого от меня, я все равно не посмею принять столь высокий титул! — отказывался Лю Бэй. — Придумайте для меня что-нибудь другое.
   — Повелитель, своим отказом вы разрываете сердца народа! — хором воскликнули чиновники,
   — Я понимаю, — продолжал Чжугэ Лян, — что вы, господин мой, руководствуетесь долгом подданного. Но земли, которыми вы владеете, позволяют вам принять хотя бы титул Ханьчжунского вана.
   — Ваше желание, чтоб я принял титул Ханьчжунского вана, вполне понятно, — отвечал Лю Бэй. — Но не будет ли самозванством, если не испросить на это высочайший указ Сына неба?
   — В наше время следует действовать, сообразуясь с обстоятельствами, — произнес Чжугэ Лян. — Не следует идти наперекор ходу событий.
   Тут в разговор вмешался Чжан Фэй.
   — Вы носите императорскую фамилию Лю, вы потомок Ханьского дома, а у вас нет никакого титула! — возмущенно воскликнул он. — Если все присваивают себе титулы, то вы должны стать императором, а не только Ханьчжунским ваном!
   — Помолчи ты! — прикрикнул на него Лю Бэй.
   — Действуйте так, как требуют обстоятельства, — продолжал Чжугэ Лян. — Примите титул вана, а потом мы испросим указ Сына неба.
   Лю Бэй отказывался, но Чжугэ Лян в конце концов заставил его согласиться.
   Осенью в седьмом месяце двадцать четвертого года периода Цзянь-ань [219 г.], в уезде Мяньян соорудили квадратное возвышение. По сторонам его установили знамена и предметы, необходимые для совершения церемонии. Сановники выстроились рядами по старшинству. Сюй Цзин и Фа Чжэн попросили Лю Бэя подняться на возвышение. На голову Лю Бэю надели головной убор вана, вручили пояс с печатью, и после этого он сел, обратившись лицом к югу. Чиновники поздравили его с принятием высокого титула.
   Затем сын Лю Бэя, по имени Лю Шань, был провозглашен наследником. Чжугэ Лян был назначен на должность цзюнь-ши и взял в свои руки все важнейшие дела армии и государства. Гуань Юй, Чжан Фэй, Чжао Юнь, Ма Чао и Хуан Чжун получили звание военачальников Тигров; Фа Чжэн — шан-шу-лина, а Сюй Цзин — тай-фу. Вэй Янь был назначен на должность правителя округа Ханьчжун. Остальные чиновники получили повышения соответственно своим заслугам.
   Став Ханьчжунским ваном, Лю Бэй немедленно отправил специального посланца с докладом императору в Сюйчан. В этом докладе говорилось:
   «Мне, человеку малых способностей, выпало на долю нести бремя обязанностей полководца и командовать большим войском. Я удостоился повеления Сына неба покарать злодея и поддержать правящий дом. Но случилось так, что я вынужден был надолго оставить в забвении ваши, государь, указания.
   Ныне вся Поднебесная охвачена страшными смутами; зло достигло своего предела, но еще не перешло в добро, и это вселяет тревогу в сердца народа. Со времен мятежника Дун Чжо в стране не прекращаются убийства, бесчинства и грабежи.
   Ваши добродетели, государь, и строгое правление находят отклик у народа и чиновников.
   Некоторые из ваших сановников, преисполненные чувством преданности вам, подымаются карать злодеев. Одних злодеев уничтожают они, других карает небо; вражьи силы тают, как ледяная гора под лучами солнца.
   Лишь один Цао Цао до сих пор остается безнаказанным. Он силой захватил государственную власть и лютостью своей вызывает в стране великую смуту.
   В те дни, когда я вместе с Дун Чэном задумал покарать Цао Цао, мы не достигли цели потому, что не сумели сохранить в тайне наши замыслы. Дун Чэн погиб, а я, оставшись без опоры, вынужден был бежать из столицы и поэтому не выполнил свой долг.
   С тех пор Цао Цао стал еще более жестоким. Он убил императрицу и отравил вашего наследника.
   Заключив тогда союз для борьбы с злодеем, мы были еще слабы и безоружны. Прошли годы, а усилия наши остались бесплодны. И я все время жил в страхе, что не успею отблагодарить вас за все ваши милости. Мысль об этом не давала мне покоя и лишала сна.
   И вот ныне, основываясь на древней летописи династии Юй, в которой строго установлены девять степеней родства и порядок наследования титулов, оставшиеся незыблемыми в народе после правления многих поколений императоров и ванов, а также изучив историю раннего и позднего периодов династии Чжоу и убедившись, что ее основатели, происходившие из рода Цзи, властвовали лишь благодаря помощи правителей княжеств Цзинь и Чжэн, принадлежащих к одному с ними роду;
   кроме того, памятуя о том, что основатель Ханьской династии Гао-цзу при вступлении на трон дракона пожаловал своим сыновьям и младшим братьям титулы ванов, благодаря чему они расширили его владения и уничтожили весь побочный род Люй, даровав успокоение душе вашего великого предка;
   и, наконец, зная, что коварный и жестокий Цао Цао, с помощью своих приспешников, пользуясь слабостью правящего дома, стремится к захвату трона,
   я, посоветовавшись со своими помощниками, счел возможным, не нарушая древних обычаев, принять звание да-сы-ма и титул Ханьчжунского вана.
   Меня не оставляло щедрыми милостями государство и удостоило почетной должности правителя округа. Но я еще не отдал все свои силы на то, чтобы исполнить священный долг подданного, и мне не следовало принимать высокий титул, дабы не усугублять своей вины перед вами.
   Когда мои помощники убеждали меня принять титул Ханьчжунского вана, я отказывался по той причине, что злодей Цао Цао еще не уничтожен, что над храмом императорских предков нависла угроза гибели, что алтарь династии вот-вот рухнет и что ныне все честные чиновники переживают черные дни.
   Но если я, приняв высокий титул Ханьчжунского вана, смогу способствовать расцвету государства и дать твердую опору династии, я готов, не отказываясь, пойти в огонь и в воду.
   В надежде на лучшее будущее, я уступил просьбам советников и принял печать вана.
   Надеюсь, что Сын неба высочайшим указом пожалует преданного слугу титулом Ханьчжунского вана и не оставит его своей щедрой милостью.
   Приношу клятву верно служить императору Поднебесной и службой своей оправдать оказанное мне государем доверие.
   Глубоки мои заботы, тяжела ответственность, и я нахожусь в неослабном напряжении, словно приближаюсь к краю пропасти.
   Смею ли я не стать во главе войска и чиновников и, воодушевляя их на борьбу за справедливость, не исполнить волю неба и не поддержать алтарь династии?
   Со смиренным поклоном представляю Сыну неба доклад и умоляю выслушать его».
   Когда Цао Цао, находившемуся в Ецзюне, сообщили, что Лю Бэй принял титул Ханьчжунского вана, он в ярости закричал:
   — Цыновщик! Да как он посмел? Клянусь, я уничтожу его!
   И он приказал тотчас же готовиться к походу.
   — Великий ван, вы не должны утруждать себя дальним походом, — произнес один из присутствующих. — Я осмелюсь предложить вам план, который погубит Лю Бэя в его же доме. А потом мы завоюем княжество Шу.
   Это сказал советник Сыма И.
   — Что же вы предлагаете? — спросил Цао Цао,
   — Как известно, Сунь Цюань, правитель княжества У, выдал свою сестру замуж за Лю Бэя и потом похитил ее. А Лю Бэй в свою очередь держит округ Цзинчжоу и не отдает его Сунь Цюаню. Оба они скрежещут зубами от ненависти друг к другу. Отправьте красноречивого посла к Сунь Цюаню, и пусть он уговорит его силой захватить Цзинчжоу. Тогда Лю Бэй вынужден будет послать туда на помощь часть войск из Сычуани, и вы в это время захватите и Ханьчжун и Сычуань. Ведь Лю Бэй не в состоянии будет воевать и тут и там — он окажется в безвыходном положении.
   Обрадовавшись столь хитроумному совету, Цао Цао отправил советника Мань Чуна с письмом к Сунь Цюаню. Узнав о приезде посланца, Сунь Цюань созвал своих советников, и Чжан Чжао сказал:
   — В прежние времена княжества Вэй и У никогда не враждовали. Но подстрекательства Лю Бэя привели к тому, что вам несколько лет пришлось воевать с Цао Цао, и народ от этой войны терпел тяжелые бедствия. Мань Чун приехал предложить вам мир, и следовало бы встретить его с почетом.
   Послушавшись совета, Сунь Цюань приказал чиновникам проводить Мань Чуна во дворец и после приветственных церемоний принял его как высокого гостя. Вручая письмо, Мань Чун произнес:
   — Раздоры между княжествами У и Вэй начались по вине Лю Бэя. Ныне Вэйский ван Цао Цао предлагает вам действовать сообща: вы наступайте на Цзинчжоу, а он сам пойдет на Сычуань и Ханьчжун. Так мы одновременно нанесем удар в голову и хвост армии Лю Бэя. Он не выдержит двойного удара, мы разделим между собой его земли и заключим вечный мир!
   Сунь Цюань прочитал письмо и устроил в честь Мань Чуна большой пир. Потом Мань Чуна проводили на подворье отдыхать, а Сунь Цюань снова созвал совет. На этот раз первым заговорил советник Гу Юн:
   — Все это простое подстрекательство со стороны Цао Цао, но в этом есть выгода для нас. Пока отправьте Мань Чуна обратно и попросите его выяснить у Цао Цао подробности союза против Лю Бэя, а сами пошлите разузнать, что делается у Гуань Юя в Цзинчжоу. Тогда мы решим, как действовать дальше.
   — Мне довелось слышать, — вмешался в разговор Чжугэ Цзинь, — что двенадцать лет назад, когда они захватили Цзинчжоу, Лю Бэй женил Гуань Юя, у него есть дочь и сын. Дочь очень красива и не замужем. Если разрешите, я поеду и посватаю ее за вашего наследника. Даст Гуань Юй согласие на этот брак — договоримся с ним о походе против Цао Цао, а если откажет — поможем Цао Цао и возьмем Цзинчжоу.
   Сунь Цюань принял совет Чжугэ Цзиня. После отъезда Мань Чуна в Сюйчан Чжугэ Цзинь уехал в Цзинчжоу к Гуань Юю.
   — Зачем вы приехали? — встретил его вопросом Гуань Юй.
   Чжугэ Цзинь ответил:
   — Предложить вам родственный союз с семьей Сунь Цюаня. У моего господина есть умный сын, а у вас — красавица дочь. Вот я и приехал сватать ее. Когда вы породнитесь с Сунь Цюанем, мы общими силами разобьем Цао Цао! Это великое дело, вам стоило бы над этим подумать.
   — Как может дочь тигра выйти за какого-то щенка! — вскричал возмущенный Гуань Юй. — Ни слова больше, а то я, невзирая на то, что ты брат Чжугэ Ляна, отрублю тебе голову!
   И он приказал слугам выгнать Чжугэ Цзиня. Тот бежал, в страхе прикрывая голову руками.
   Возвратившись к Сунь Цюаню, он рассказал о том, как его встретил Гуань Юй.
   — Какая дерзость! — в гневе закричал Сунь Цюань. — Этого я ему не прощу!
   И он приказал созвать на совет гражданских и военных чиновников, чтобы обсудить план захвата Цзинчжоу.
   — Цао Цао давно зарится на Ханьчжун, — сказал советник Бу Чжи, — но он боится Лю Бэя. Посол приезжал с тем чтобы уговорить вас начать войну против княжества Шу, а поэтому брак между вашим сыном и дочерью Гуань Юя был бы для нашего княжества величайшим бедствием.
   — Одно к другому не имеет никакого отношения! — прервал его Сунь Цюань. — Я и сам давно уже хотел взять Цзинчжоу.
   — Но все же не следует забывать, что войска Цао Цао стоят ныне в Сянъяне и Фаньчэне, и теперь нам не помогает великая река Янцзы, — заметил Бу Чжи. — Почему Цао Цао сам не идет на Цзинчжоу, а убеждает двинуться в поход нас? Уже одно это говорит о том, какие у него намерения! Вам, господин мой, надо было бы самому толкнуть Цао Цао на поход против Цзинчжоу. Тогда бы Гуань Юй поспешил напасть на Фаньчэн, а вы, пользуясь уходом его войск, захватили бы Цзинчжоу. И успех нам был бы обеспечен!
   Сунь Цюань принял совет Бу Чжи и отправил посла в Сюйчан. Посол вручил Цао Цао письмо и подробно изложил ему предложение Сунь Цюаня. Обрадованный Цао Цао отпустил посла обратно, а Мань Чуна назначил советником при Цао Жэне в крепости Фаньчэн. К Сунь Цюаню был послан гонец с письмом, в котором Цао Цао предлагал ему с сухопутным войском и флотом идти на Цзинчжоу.
   Тем временем Ханьчжунский ван Лю Бэй оставил военачальника Вэй Яня с войском охранять Дунчуань, а сам с чиновниками уехал в Чэнду. Там по его повелению воздвигали дворцы, строили подворья. На дорогах от Чэнду до реки Байшуй построили более четырехсот заезжих дворов для чиновников и почтовых станций.
   Для предстоящего похода против Цао Цао в земли Чжунъюань были заготовлены огромные запасы провианта и оружия.
   Лазутчики, узнав о том, что Цао Цао и Сунь Цюань договорились захватить округ Цзинчжоу, спешно донесли об этом Лю Бэю. Ханьчжунский ван немедля вызвал на совет Чжугэ Ляна.
   — Я уже давно это предвидел, — сказал Чжугэ Лян. — Но у Сунь Цюаня есть много советников, и они, конечно, будут добиваться, чтобы Цао Цао приказал Цао Жэню выступить первым.
   — Как же нам быть? — спросил Лю Бэй.
   — А вы прикажите Гуань Юю сейчас же поднять войско и ударить на Фаньчэн, — посоветовал Чжугэ Лян. — От неожиданности враг растеряется, и все его планы рухнут, как черепица крыши во время землетрясения.
   Ханьчжунский ван обрадовался и приказал сы-ма Фэй Ши отвезти письмо Гуань Юю. Узнав, что к нему едет посол Лю Бэя, Гуань Юй встретил его за городом и после приветственных церемоний сам проводил в ямынь. Там он обратился к Фэй Ши с вопросом:
   — Каким званием пожаловал меня Ханьчжунский ван?
   — Вы назначены старшим из пяти полководцев Тигров! — ответил Фэй Ши.
   — Кто же эти полководцы?
   — Чжан Фэй, Чжао Юнь, Ма Чао и Хуан Чжун.
   — Чжан Фэй — мой младший брат; Чжао Юнь давно верно служит моему старшему брату; Ма Чао — знаменитый герой нашего века. Их еще можно поставить в один ряд со мной! Но кто такой Хуан Чжун? Как он смеет равняться со мной! Этот старец мне не товарищ! — гневно закричал Гуань Юй и наотрез отказался принять печать полководца.
   — Вы не правы, господин! — спокойно возразил ему Фэй Ши. — Вспомните, как в старину Сяо Хэ и Цао Цань вместе с Гао-цзу начинали великое дело, но потом титул вана был пожалован Хань Синю и он возвысился над ними! А ведь раньше Хань Синь был всего лишь неудачливым военачальником, перешедшим к Гао-цзу из княжества Чу, в то время как Сяо Хэ и Цао Цань были самыми близкими людьми императора. Но не слышно было, чтобы Сяо Хэ и Цао Цань выражали свое недовольство! Ханьчжунский ван пожаловал звание полководцев Тигров пятерым, но у вас с ним братские отношения. На вас смотрят как на одно целое: вы — это Ханьчжунский ван, а Ханьчжунский ван — это вы! Что вам до других? Вы получаете от Ханьчжунского вана щедрые милости и должны делить с ним радости и печали, счастье и горе, а не возноситься над другими. Подумайте об этом!
   От этих слов Гуань Юй будто прозрел и, поклонившись Фэй Ши, молвил:
   — Всему виной мое невежество! Если бы вы не помогли мне это понять, я нанес бы ущерб великому делу!
   Лишь после того как Гуань Юй принял пояс и печать полководца, Фэй Ши вручил ему приказ Ханьчжунского вана, повелевающий взять город Фаньчэн.
   Прочитав приказ, Гуань Юй немедленно распорядился, чтобы Фуши Жэнь и Ми Фан, возглавив передовой отряд, расположились лагерем у городских стен Цзинчжоу.
   Затем был устроен пир в честь сы-ма Фэй Ши. Пировали до самого вечера, когда вдруг Гуань Юю доложили, что в лагере за городской стеной пылает огонь. Гуань Юй надел латы, вскочил на коня и помчался в лагерь. Там он узнал, что за шатром Фуши Жэня и Ми Фана во время пира кто-то заронил огонь, от которого вспыхнули сложенные вблизи хлопушки. Весь лагерь задрожал от взрыва, и разгорелся большой пожар. Погибло много оружия и весь запас провианта.
   Гуань Юй вместе с воинами тушил пожар. Только ко времени четвертой стражи, когда огонь погасили, он возвратился в город. Вызвав к себе Фуши Жэня и Ми Фана, он гневно обрушился на них:
   — Я назначил вас военачальниками передового отряда, а вы до похода сожгли провиант и оружие! Мало того, от взрыва хлопушек погибло много воинов! Я вас больше знать не желаю!
   Гуань Юй отдал страже приказ обезглавить виновных, но Фэй Ши остановил его такими словами:
   — Казнить военачальников перед выступлением в поход — значит накликать на себя беду. Лучше отложить наказание.
   Гуань Юй никак не мог успокоиться.
   — Благодарите сы-ма Фэй Ши! — закричал он. — Если бы не он, так скатились бы ваши головы с плеч. Получайте по сорок ударов палкой и верните печать и пояс начальников передового отряда!
   В наказание Ми Фан был послан охранять Наньцзюнь, а Фуши Жэнь — Гунань.
   — Знайте, — предупредил их Гуань Юй, — что если я, вернувшись из похода, обнаружу у вас хоть малейшие непорядки, не миновать вам двойной кары!
   Ми Фан и Фуши Жэнь удалились пристыженные.
   Гуань Юй назначил начальником передового отряда Ляо Хуа, а помощником — своего приемного сына Гуань Пина. Решив взять с собой советников И Цзи и Ма Ляна, Гуань Юй стал готовиться к походу.
   Незадолго до этого в Цзинчжоу пришел сын старика Ху Хуа по имени Ху Бань, который когда-то спас жизнь Гуань Юю. Тот помнил об этом и решил послать его к Ханьчжунскому вану за наградой. Фэй Ши тоже собирался уезжать и, попрощавшись с Гуань Юем, вместе с Ху Банем отправился в путь.
   В тот же день Гуань Юй принес жертву своему фамильному знамени. После церемонии он лег спать у себя в шатре и вдруг увидел черного кабана величиною с корову, который вбежал в шатер и укусил его за ногу. В гневе Гуань Юй выхватил меч и убил кабана, при этом послышался странный звук, будто кто-то рвет холст. Гуань Юй вздрогнул и проснулся — это был только сон, и все же он чувствовал тупую, ноющую боль в левой ноге.
   Тяжелое предчувствие закралось в душу Гуань Юя. Он позвал своего сына Гуань Пина и рассказал, что ему приснилось.
   — По-моему, вы напрасно беспокоитесь. Ведь кабан может означать то же, что и дракон, а если дракон оказывается у ног человека, это предвещает возвышение и славу, — растолковал сон Гуань Пин.
   Но тревога не оставляла Гуань Юя, и он решил поговорить с чиновниками. Они не сказали ему ничего определенного. Одни утверждали, что это счастливое предзнаменование, другие же доказывали, что такое сновидение предвещает несчастье.
   — Это меня не пугает, — сказал, наконец, Гуань Юй. — Ведь мне уже шесть десятков, можно не жалеть, если я и умру!
   В это время прибыл гонец и привез приказ Ханьчжунского вана о назначении Гуань Юя главным полководцем передового войска, с пожалованием ему бунчука и секиры и права управлять девятью областями округов Цзинчжоу и Сянъяна. Чиновники поздравляли Гуань Юя и весело говорили:
   — Вот видите, что предвещала вам свинья-дракон!
   Гуань Юй успокоился, сомнения его исчезли, и вскоре он двинул войско на Сянъян.
   В это время в Сянъяне находился Цао Жэнь. Когда ему доложили, что к городу приближаются войска Гуань Юя, он встревожился и решил не выходить в открытый бой. Но с этим решением не согласился его помощник Ди Юань:
   — Вэйский ван повелел вам, в союзе с Сунь Цюанем, захватить Цзинчжоу. А враг сам пришел к вам, — это означает, что он ищет свою гибель. Зачем же вы прячетесь от него?
   — И все же лучше обороняться, — возразил советник Мань Чун. — Я хорошо знаю Гуань Юя. Он храбр и находчив, воевать с ним надо очень осторожно.
   — Вот совет книжника! — ехидно заметил военачальник Сяхоу Цунь. — Разве вам не известна простая истина, что, когда приходит вода, земля скрывается под нею? Я выйду навстречу врагу, и мое войско одержит победу!
   Цао Жэнь послушался Сяхоу Цуня и, оставив Мань Чуна охранять город, сам повел войско навстречу Гуань Юю.
   Узнав об этом, Гуань Юй вызвал к себе Гуань Пина и Ляо Хуа и обсудил с ними план действий.
   Войска противников построились в боевые порядки. На поединок выехал военачальник Ляо Хуа. Его встретил Ди Юань. После двадцати схваток Ляо Хуа обратился в бегство. Ди Юань погнался за ним. Цзинчжоуские войска отступили на двадцать ли.
   На другой день Цао Жэнь снова вызвал противника на бой. Сяхоу Цунь и Ди Юань выехали вперед. Но и на этот раз цзинчжоуское войско потерпело поражение и, преследуемое противником, отступило опять на двадцать ли.
   Вдруг где-то позади послышались оглушительные крики, загрохотали барабаны, затрубили рога. Передовой отряд Цао Жэня быстро повернул обратно, но тут на него напали Гуань Пин и Ляо Хуа. Цао Жэнь понял, что попался в ловушку, и бежал по дороге в Сянъян, увлекая за собой беспорядочно отступающее войско. Но перед ними неожиданно вырос целый лес разноцветных знамен. Впереди мчался с мечом в руке сам Гуань Юй. Цао Жэнь, даже не подумав ввязываться в бой, повернул на боковую дорогу, в надежде добраться до Сянъяна окружным путем. Гуань Юй не стал его преследовать.
   Тут к этому месту подоспел Сяхоу Цунь с отрядом и яростно напал на Гуань Юя, но в первой же схватке пал от удара меча Черного дракона. Ди Юань пытался спастись бегством, но его настиг Гуань Пин и снес ему голову. Более половины воинов Цао Жэня нашло свою смерть в глубоких водах реки Сянцзян. Цао Жэнь засел в Фаньчэне.
   Гуань Юй быстро овладел Сянъяном, наградил своих воинов и установил в городе порядок. Тогда сы-ма Ван Фу сказал:
   — Одним ударом вы взяли Сянъян и устрашили врага, но все же выслушайте мои неразумные слова: ныне Люй Мын, полководец Восточного У, расположился с войсками в городе Лукоу и помышляет о захвате округа Цзинчжоу. Что будет, если он нападет, пока вас там нет?
   — Я уже подумал об этом, — отвечал Гуань Юй. — Этим делом займетесь вы. Осмотрите берег вверх и вниз по реке на протяжении двадцати — тридцати ли и на самых высоких холмах постройте сигнальные башни; в каждой башне оставьте стражу в пятьдесят воинов. Если Люй Мын вздумает переправляться через реку ночью, вы зажжете большой огонь, если же это случится днем, дадите дымовой сигнал. По вашему сигналу я сам ударю на врага.
   — Хотя военачальники Ми Фан и Фуши Жэнь охраняют две важнейших крепости в горах, но мне кажется, что они недостаточно ревностны. Необходимо усилить охрану Цзинчжоу, — добавил Ван Фу.
   — Я уже послал для надзора за ними чжи-чжуна Пань Сюня, — произнес Гуань Юй. — Об этом можно не беспокоиться.
   — Но ведь Пань Сюнь завистлив и жаден. Пожалуй, не стоило давать ему такое поручение, — усомнился Ван Фу. — Лучше было бы послать Чжао Лэя. Это человек честный и бескорыстный, он выполнит любое задание и из десяти тысяч дел ни в одном не ошибется.
   — Я сам знаю, кто такой Пань Сюнь, — оборвал его Гуань Юй, — но раз я послал его, менять решения не буду. Чжао Лэй сейчас ведает снабжением войск — это тоже немаловажное дело. Не будем об этом говорить. Отправляйтесь строить сигнальные башни по берегу реки.
   Огорченный Ван Фу поклонился и вышел. Гуань Юй приказал Гуань Пину готовить лодки для переправы через реку Сянцзян: он готовился к захвату Фаньчэна.
   Потеряв в бою двух военачальников, Цао Жэнь укрылся за городскими стенами Фаньчэна.
   — Я очень сожалею, — сказал он советнику Мань Чуну, — что вовремя не послушался вас. Теперь и Сянъян потерян и войско разбито. Как мне быть?
   — Гуань Юй — полководец Тигр, — отвечал Мань Чун, — у него достаточно и ума и храбрости; обороняйтесь, но не вступайте с ним в бой.
   Во время этого разговора Цао Жэню доложили, что армия Гуань Юя переправляется через Сянцзян и идет на Фаньчэн. Цао Жэнь совсем растерялся.
   — Помните: обороняйтесь, но не выходите из города! — повторил ему Мань Чун.
   Но военачальник Люй Чан запальчиво воскликнул:
   — Я берусь сбросить в реку самого Гуань Юя и все его войско!
   — Это невозможно! — запротестовал Мань Чун.
   — От начетчиков только и слышишь: «Обороняйтесь!» — обозлился Люй Чан. — А как на деле разбить врага? Разве вам не известно, что в «Законах войны» сказано: «Нападай, когда половина войск противника переправится через реку». Сейчас войско Гуань Юя переправляется через Сянцзян, а вы что советуете? Трудно биться, когда враг стоит у стен города!
   Уступив настояниям Люй Чана, Цао Жэнь послал его с двумя тысячами воинов в бой. Люй Чан вышел из города и подошел к реке. Здесь он увидел развернутые знамена противника и впереди самого Гуань Юя на коне, с обнаженным мечом в руках. Люй Чан хотел вступить в бой, но воины его, испугавшись грозного вида Гуань Юя, обратились в бегство. Люй Чан кричал, приказывая им остановиться, — все было напрасно. Гуань Юй перебил половину отряда Люй Чана; оставшиеся в живых укрылись в городе.
   Цао Жэнь погнал гонца к Цао Цао с просьбой немедленно прислать подмогу. Гонец прибыл в Сюйчан и вручил письмо Цао Цао, из которого тот узнал, что Гуань Юй захватил Сянъян и окружил Фаньчэн.