Гуаньчжун Ло. Троецарствие

   — Созовите в столицу доблестных полководцев с их войсками и перебейте евнухов, — предложил Юань Шао. — Неважно, что императрица не дала своего согласия.
   — Это прекрасный план! — воскликнул Хэ Цзинь. Он не стал медлить и тут же заготовил указ о том, чтобы со всех городов полководцы шли в столицу.
   — Не делайте этого! — запротестовал чжу-бо Чэнь Линь. — Пословица недаром гласит: «Ловить ласточек с закрытыми глазами — обманывать самого себя». Если уж в таком пустячном деле вы не можете добиться своими силами желаемого, тогда как же вы будете поступать в важнейших государственных делах? Действуя от имени Сына неба и имея в своем распоряжении войско, вы и так можете делать все, что пожелаете. Но собирать все войска, чтобы убить нескольких евнухов, это все равно что разжигать печь, для того чтобы сжечь один волосок! Действуйте быстро, бейте без промаха — тогда ни небо, ни люди не станут вам противиться. Когда же вы созовете в столицу полководцев и они соберутся… У каждого из этих героев есть свои собственные устремления… Положение у вас будет не лучше, чем если бы вы приставили копье острием к своей груди, а древко его отдали в руки врага! Успеха безусловно не будет, но смуты пойдут.
   — Это мнение труса! — с насмешкой заметил Хэ Цзинь.
   При этом человек, стоявший рядом, хлопнул в ладоши и громко засмеялся:
   — Чего тут долго решать! Ведь сделать это так же легко, как махнуть рукой.
   Хэ Цзинь обернулся. Это сказал не кто иной, как Цао Цао. Вот уж действительно:

 
Хочешь рассеять смуту на самой ее заре —
Слушай благие советы мудрых людей при дворе.
 

   О том, что еще сказал Цао Цао, вы узнаете в следующей главе.

Глава третья

   в которой повествуется о том, как Дун Чжо погубил Дин Юаня, и о том, как Ли Су подкупил Люй Бу
 
   В тот же день Цао Цао сказал Хэ Цзиню:
   — В несчастьях теперь, как и прежде, повинны евнухи. Государю не следовало бы наделять их властью и оказывать им милости, ибо это толкает их на злые умыслы. Если уничтожать зло, так уничтожать с корнем! Для этого достаточно одного тюремного смотрителя. К чему призывать войска со стороны? Если вы задумали убить всех евнухов, то дело это раскроется и, как мне кажется, провалится.
   — Так, может быть, у вас есть свои соображения? — сердито спросил Хэ Цзинь.
   — Это вы, Хэ Цзинь, творите смуту в Поднебесной! — резко ответил ему Цао Цао.
   Хэ Цзинь все же тайно разослал гонцов с секретным приказом во все города.
   Приказ явиться в столицу пришелся на руку цы-ши округа Силян — Дун Чжо. Когда-то за свою неудачную попытку разбить Желтых Дун Чжо должен был понести наказание, но, подкупив клику придворных евнухов, он вновь обрел расположение двора и был назначен на большую должность, наделен широкими правами и получил в подчинение двухсоттысячное войско округа Сичжоу. Тем не менее у него иногда прорывались далеко не верноподданнические чувства. Получив приказ, Дун Чжо тотчас же поднял войска и вместе с Ли Цзюэ, Го Сы, Чжан Цзи и Фань Чоу двинулся в Лоян, оставив своего зятя Ню Фу охранять Западную Шэньси. Однако советник Ли Жу предупредил его:
   — В приказе, нами полученном, много неясного. Почему бы вам не послать вперед гонца с письмом? Если вы про себя назовете вещи своими именами, а на словах выразите покорность, то можете задумывать великое дело!
   Дун Чжо так и поступил. В отправленном им Хэ Цзиню письме говорилось:
   «Мне довелось слышать, что причиной непрекращающихся смут в Поднебесной является клика дворцовых евнухов во главе с Чжан Жаном, которая вызывающе держит себя по отношению к императорской власти. Чтобы прекратить кипение котла, как известно, лучше всего разбросать горящий под ним хворост. Хоть и бывает больно, когда вскрывают нарыв, но все же это лучше, чем принять яд в пище. Я осмелюсь выполнить ваш приказ о вступлении с войском в Лоян лишь в том случае, если вам удастся испросить у Сына неба позволения устранить Чжан Жана и его приспешников. Это будет великим счастьем для династии, это будет великим счастьем для Поднебесной!»
   Прочитав послание, Хэ Цзинь показал его сановникам.
   — Дун Чжо — лютый волк, — заявил ши-юй-ши Чжэн Тай. — Только впустите его в столицу, и он пожрет всех!
   — Ты слишком мнителен и недостоин вершить великие дела, — возразил ему Хэ Цзинь.
   — Мне хорошо известно, что за человек Дун Чжо, — поддержал Чжэн Тая Лу Чжи. — У этого невинного с виду ягненка волчье сердце! Едва он вступит в столицу, как сразу же пойдет смута. Лучше запретите ему являться сюда!
   Хэ Цзинь не послушался советов; тогда Чжэн Тай и Лу Чжи покинули свои посты. Вслед за ними ушло более половины всех придворных сановников. Лишь тогда Хэ Цзинь послал гонцов в Миньчи навстречу Дун Чжо. Тут-то и выяснилось, что Дун Чжо с войсками вовсе никуда и не двигался!
   Евнухи же, узнав о том, что в столицу стягиваются войска, поговаривали между собой:
   — Это все козни Хэ Цзиня. Если мы не начнем действовать первыми — сами погибнем.
   Они устроили засаду, спрятав своих головорезов у ворот дворца, ведущих в зал Вечного блаженства, а сами отправились к императрице Хэ.
   — Ваш брат разослал подложный приказ, призывая войска в столицу, — заявили они. — Умоляем вас, матушка, пожалейте и спасите нас!
   — А вы бы сами пошли к нему с повинной, — произнесла императрица.
   — Он изрубит нас в куски, как только мы покажемся ему на глаза! — воскликнул Чжан Жан. — Лучше вы, матушка, позовите его и прикажите уняться. Если он не послушается, мы просим одного — умереть на ваших глазах!
   Императрица повелела позвать Хэ Цзиня, но когда тот собрался во дворец, начальник императорской канцелярии Чэнь Линь остановил его:
   — Государыня призывает вас к себе по наущению евнухов. Не ходите! Если пойдете — случится беда!
   — Меня зовет императрица, — возразил Хэ Цзинь, — какая может быть беда!
   — Заговор уже раскрыт. Зачем вы сами идете во дворец? — спросил Юань Шао.
   — Надо сначала вызвать оттуда евнухов, а потом можно пойти, — добавил Цао Цао.
   — Это уж совсем по-детски! — насмешливо заметил Хэ Цзинь. — Я держу в руках всю Поднебесную! Что осмелятся сделать со мной евнухи?
   — Если вы твердо решили идти, то мы на всякий случай возьмем с собой латников, — сказал Юань Шао.
   По его приказу отряд из пятисот воинов под командой одетого в панцырь Юань Шу, брата Юань Шао, остановился у первых ворот дворца, а Юань Шао и Цао Цао, вооруженные мечами, сопровождали Хэ Цзиня. У входа в зал Вечного блаженства его встретили евнухи, которые заявили от имени императрицы:
   — Государыня вызывает великого полководца одного, остальных впускать не велено.
   Юань Шао и Цао Цао в числе прочих остались за дверями зала, а Хэ Цзинь с гордым видом прошествовал дальше. У дверей, ведущих в дворцовые покои, навстречу ему вышли Чжан Жан, Дуань Гуй и другие евнухи; они сомкнулись вокруг него кольцом. Хэ Цзинь струсил не на шутку.
   — За какое преступление отравлена императрица Дун? — угрожающе спросил его Чжан Жан. — Кто притворился больным во время похорон и не оказал ей почестей? Тебя, торговца, человека низкого происхождения, мы представили Сыну неба, только лишь поэтому ты достиг славы и почета! Ты же не пожелал отплатить нам добром, а, напротив, замышляешь зло! Ты обвиняешь нас в грязных проделках, но чист ли ты сам?
   Хэ Цзинь заметался в поисках выхода, но ворота были крепко заперты. В эту минуту из засады выскочили вооруженные люди, бросились на Хэ Цзиня и разрубили его надвое. Об этом событии потомки сложили стихи:

 
Судьба династии Хань готова вот-вот оборваться.
Трех гунов Хэ Цзинь заменил, но думал ли он о конце?
Советами преданных слуг и верных друзей пренебрег он —
И смерти лихой от меча не избежал во дворце.
 

   Так Чжан Жан и другие евнухи расправились с Хэ Цзинем.
   Волнуясь в ожидании Хэ Цзиня, Юань Шао время от времени взывал у ворот:
   — Великий полководец, пора ехать!
   В ответ Чжан Жан перебросил ему через стену отрубленную голову Хэ Цзиня и заявил:
   — Хэ Цзинь убит за свое вероломство. Всем его соучастникам объявляется прощение.
   — На помощь, ко мне! Евнухи коварно убили опору государя! — закричал Юань Шао. — Перебьем эту разбойничью шайку!
   Один из военачальников Хэ Цзиня по имени У Куан поджег ворота. Воины отряда Юань Шу ворвались во дворец и стали избивать евнухов, не разбирая ни возраста, ни чинов. Юань Шао и Цао Цао бросились во внутреннюю часть дворца. Чжао Чжун, Чэн Куай, Ся Хуэй и Го Шэн укрылись от преследователей в садовой беседке, где и были зарублены. Языки пламени, вспыхнувшего во дворце, взметнулись к небу. Чжан Жан, Дуань Гуй, Цао Цзе и Хоу Лань, схватив императрицу Хэ с наследником и вана Чэнь-лю, бежали во Внутренние покой, а оттуда в северный дворец. Тут их перехватил Лу Чжи. Он еще не успел покинуть столицу и, как только узнал о перевороте, облачился в латы, взял копье и поспешил к воротам дворца. Увидев, что Дуань Гуй тащит за собой императрицу, Лу Чжи закричал во весь голос:
   — Разбойник! Как ты смеешь похищать императрицу!
   Дуань Гуй обратился в бегство. Императрица выпрыгнула в окно. Лу Чжи кинулся к ней и помог укрыться в безопасном месте.
   У Куан, ворвавшись в один из внутренних залов дворца, увидел там Хэ Мяо с мечом в руке.
   — И ты строил козни против своего брата! — загремел У Куан. — Погибни же вместе со всеми!
   — Смерть злодею! — кричали люди.
   Хэ Мяо попытался бежать, но был окружен и изрублен. Юань Шао приказал воинам рассыпаться и уничтожать всех, кто принадлежал к семьям дворцовых евнухов, убивать без разбора — старых и малых. При этом по ошибке было перебито много безбородых людей, принятых за евнухов.
   Цао Цао помог потушить пожар во дворце, упросил императрицу принять на себя управление и послал погоню за Чжан Жаном, чтобы спасти малолетнего императора.
   А тем временем Чжан Жан и Дуань Гуй с императором и ваном Чэнь-лю, прорвавшись сквозь дым и огонь, бежали в Бэйманские горы. Ночью они слышали позади себя шум — их настигала погоня. Впереди скакал чиновник по имени Минь Гун и кричал изо всех сил:
   — Стойте, злодеи!
   Чжан Жан, видя, что положение безнадежно, бросился в реку, где и утонул. Император и ван Чэнь-лю, не понимая, что происходит, боялись откликнуться и спрятались в густом тростнике на берегу реки. Их искали повсюду, но не нашли. Они скрывались в своем убежище до четвертой стражи. Выпала роса. Промокшие и голодные, мальчики сидели и потихоньку плакали, боясь, как бы люди не обнаружили их по голосам.
   — Здесь долго оставаться нельзя, — сказал ван Чэнь-лю, — надо искать дорогу.
   Связав одежду в узелок, они стали карабкаться вверх по берегу. Пробираясь в темноте сквозь колючий кустарник, они не могли различить дорогу и стали уже приходить в отчаяние, как вдруг сотни тысяч светлячков вспыхнули и закружились перед императором.
   — Небо помогает нам, брат! — воскликнул ван Чэнь-Лю.
   Мальчики пустились в путь, следуя за светлячками, и вскоре выбрались на дорогу. За ночь они так измучились, что валились с ног, и, заметив стог соломы возле какого-то дома, прилегли отдохнуть.
   Хозяину дома как раз в эту ночь приснилось, что два красных солнца опустились за его жильем. Встревоженный таким предзнаменованием, он оделся и вышел во двор. Его ослепило яркое сияние, подымавшееся к небу из-за стога соломы.
   — Чьи вы дети? — спросил хозяин, подойдя поближе и заметив мальчиков.
   Император был слишком напуган и молчал, а ван Чэнь-лю, указывая на него, произнес:
   — Это наш император — он бежал из-за смуты, поднятой евнухами. А я — его брат, ван Чэнь-лю.
   Взволнованный хозяин, низко кланяясь, сказал:
   — Я — Цуй И, брат бывшего сы-ту Цуй Ле. Я возненавидел евнухов, когда узнал, что они продают должности, и поэтому скрываюсь здесь.
   Он ввел императора в дом, опустился перед ним на колени и предложил пищу и вино.
   В ту же ночь Минь Гун, преследовавший Дуань Гуя, догнал его и спросил, где Сын неба. Дуань Гуй отвечал, что потерял его на полдороге и ничего о нем не знает. Без дальнейших разговоров Минь Гун уложил евнуха на месте, повесил его отрубленную голову на шею своего коня, затем разослал людей во все стороны и сам тоже отправился на поиски.
   Так, едучи в одиночестве, он оказался возле дома Цуй И. Отвечая на расспросы хозяина, Минь Гун рассказал ему обо всем. Тогда Цуй И ввел его в дом, где находился император. Сын неба и подданный горько заплакали.
   — Поднебесная ни одного дня не может оставаться без повелителя, — сказал Минь Гун. — Прошу вас, государь, возвратиться в столицу.
   У Цуй И была только одна тощая лошаденка, ее и оседлали для императора. Минь Гун с ваном Чэнь-лю сели на одного коня, и немедля все двинулись в путь. Не проехали они и трех ли, как их встретили сы-ту Ван Юнь и другие чиновники. Никто не мог удержать слез.
   Вперед был послан гонец с головой Дуань Гуя, чтобы выставить ее напоказ в столице. Императору и вану подали отличных коней. Так Сын неба возвращался в столицу.
   Но вскоре на пути всадников возник лес знамен, заслонивших солнце, тучи пыли закрыли небо — навстречу двигался отряд войск. Сановники побледнели. Император тоже очень испугался. Юань Шао поспешил узнать, что это за люди. Из-под сени знамен выехал военачальник и зычным голосом спросил:
   — Где Сын неба?
   Император в страхе молчал. Тут ван Чэнь-лю придержал коня и громко кликнул:
   — Эй, пришельцы, кто вы такие?
   — Дун Чжо — цы-ши округа Силян, — отвечал Дун Чжо.
   — Ты явился грабить или охранять нас? — спросил ван Чэнь-лю.
   — Я прибыл охранять особу императора, — сказал Дун Чжо.
   — Если так, почему же ты не сходишь с коня? — воскликнул ван Чэнь-лю. — Император здесь!
   Дун Чжо всполошился, проворно соскочил с коня и, поклонившись, стал у левой обочины дороги. Ван Чэнь-лю говорил с ним, не проявляя при этом ни малейшего волнения, и даже ни разу не запнулся. Это вызвало восхищение Дун Чжо. «Вот кто достоин занять место на троне!» — подумал он.
   В тот же день император вступил во дворец, где встретился с императрицей— матерью. Все были растроганы до слез. Но торжество встречи было омрачено одним обстоятельством — исчезла императорская печать.
   Дун Чжо расположил войска за городскими стенами. Ежедневно в сопровождении вооруженной стражи он разъезжал по улицам города, наводя страх на горожан. Дун Чжо входил во дворец и выходил оттуда, не боясь никого. Это вызвало подозрения у цзюнь-сяо-вэя Бао Синя, который поделился ими с Юань Шао.
   — Дун Чжо явно затевает что-то, — сказал Бао Синь. — Надо как можно скорее удалить его.
   — Когда императорский двор устанавливается заново, нельзя действовать легкомысленно, — возразил ему Юань Шао.
   Тогда Бао Синь высказал свои сомнения Ван Юню.
   — Да, об этом следует подумать, — ответил ему Ван Юнь.
   Бао Синь со своим отрядом отправился в Тайшань. Дун Чжо привлек на свою сторону войска Хэ Цзиня и его брата. Как-то в беседе с Ли Жу он открыл свои планы:
   — А что, если бы я решился свергнуть императора и посадить на престол вана Чэнь-лю?
   — Ныне императорский двор без правителя; если не воспользоваться этим моментом и упустить время, то положение изменится, — сказал Ли Жу. — Завтра в саду Вэньмин соберем чиновников, объявим им о низложении императора и возведем на престол вана Чэнь-лю. Казним тех, кто не захочет повиноваться нам, и этим сразу же укрепим нашу власть.
   На другой день Дун Чжо созвал к себе на пир сановников. Все они дрожали перед ним, и никто не посмел отказаться. Когда все гости были в сборе, к воротам сада подъехал сам Дун Чжо. Он сошел с коня и, не снимая меча, занял свое место. Когда вино обошло несколько кругов, хозяин вдруг встал и подал знак прекратить музыку.
   — Слушайте меня внимательно! — раздался его голос. Присутствующие затаили дыхание.
   — Сын неба — это повелитель людей, — начал Дун Чжо. — Но если он не внушает к себе уважения, он недостоин наследовать власть своих предков. Тот, кто ныне находится на троне, хил и слаб, умом и ученостью уступает вану Чэнь-лю, который поистине достоин трона. А посему я хочу низложить нынешнего императора и возвести на престол вана Чэнь-лю. Что скажете вы, высокие сановники?
   Чиновники слушали, не осмеливаясь проронить ни звука. Но внезапно один из присутствующих оттолкнул столик и, встав перед Дун Чжо, крикнул:
   — Недопустимо! Недопустимо! Кто ты такой, что осмеливаешься произносить подобные слова? Наш повелитель — законный сын покойного императора! Он не сделал ничего дурного. Какое ты имеешь право вести такие безрассудные речи? Не иначе как ты собираешься присвоить власть!
   Дун Чжо посмотрел на него — это был Дин Юань, цы-ши округа Цзинчжоу, и в сильном гневе крикнул:
   — Кто со мной — будут жить, кто против меня — всех убью!
   Он тут же схватился за меч, чтобы зарубить Дин Юаня, но Ли Жу, заметив за спиной Дин Юаня его телохранителя, который, грозно сверкая глазами, с воинственным видом держал алебарду, поспешно сказал:
   — Здесь не место для обсуждения государственных дел. Завтра в зале совета мы успеем потолковать обо всем.
   После того как Дин Юаня уговорили сесть на коня и уехать, Дун Чжо спросил сановников:
   — Правильно я сказал или нет?
   — Вы не правы, — произнес Лу Чжи. — В древности И Инь заточил Тай Цзя в Тунговом дворце, и причиной тому была непросвещенность правителя. Позже Хо Гуан объявил в храме предков о низложении князя Чан И за то, что за двадцать семь дней пребывания на троне он сотворил более трех тысяч зол. Нынешний император хоть и молод, но умен и гуманен. К тому же он не совершил ничего дурного. Вы — провинциальный цы-ши, не имеющий ни опыта в государственных делах, ни великих талантов И Иня и Хо Гуана! По какому праву хотите вы низложить императора и возвести на престол другого? Вспомните слова великого мудреца: «Это можно позволить себе, если преследуешь цели И Иня; если же цель иная — станешь узурпатором».
   Дун Чжо в ярости схватился за меч, но и-лан Пэн Бо удержал его.
   — Шан-шу Лу Чжи — надежда всего народа, — произнес он. — Если вы убьете его, боюсь, содрогнется вся Поднебесная.
   Дун Чжо остановился.
   — О таких делах, как низложение и возведение на престол императора, говорить в пьяном виде нельзя, — заметил сы-ту Ван Юнь. — Обсудим это в другой день.
   Сановники разошлись. Дун Чжо, опираясь на меч, стоял у ворот сада, когда заметил всадника с алебардой, галопом скакавшего на коне вдоль садовой ограды.
   — Что это за человек? — спросил Дун Чжо у Ли Жу.
   — Это Люй Бу, приемный сын Дин Юаня, — ответил тот. — Вам не следовало бы попадаться ему на глаза.
   Дун Чжо скрылся в саду.
   На другой день стало известно, что Дин Юань с войском подошел к городу. Дун Чжо вместе с Ли Жу повел свои войска ему навстречу, и когда обе армии выстроились друг против друга, Дун Чжо снова увидел Люй Бу. Голову его украшала великолепная шитая золотом шапка, а под панцырем был надет расшитый цветами боевой халат, подпоясанный поясом и драгоценной пряжкой в виде львиной головы. Подхлестнув коня, он появился перед строем вслед за Дин Юанем, который в сильном гневе кричал, обращаясь к Дун Чжо:
   — К несчастью для государства, власть стала игрушкой в руках евнухов, что довело народ до бедственного положения. Но как смеешь ты, у которого нет никаких заслуг, вести сумасбродные речи о низложении и возведении на трон императора? Ты хочешь сеять смуту при дворе!
   Не успел Дун Чжо ответить, как Люй Бу, горя желанием сразиться, помчался прямо на него. Дун Чжо обратился в бегство. Под натиском войск Дин Юаня воины Дун Чжо отступили на тридцать ли и расположились лагерем. Дун Чжо созвал военачальников на совет.
   — По-моему, Люй Бу необыкновенный человек, — сказал он. — Вот если бы мне удалось привлечь его на свою сторону, я был бы спокоен за Поднебесную!
   Тут к шатру приблизился какой-то человек и обнадежил его:
   — Мы с Люй Бу земляки. Я знаю его: он храбр, но не умен, гонится за выгодой и забывает о долге. Мне кажется, я сумею уговорить его перейти к вам.
   Человек, сказавший так, был Ли Су, военачальник отряда Тигров.^[6]
   — Как же ты уговоришь его? — поинтересовался Дун Чжо.
   — Я слышал, что у вас есть замечательный конь по прозвищу Красный заяц, который в день пробегает тысячу ли. Подарите Люй Бу этого коня, и вы завоюете его сердце. А я постараюсь уговорить его. Ручаюсь, Люй Бу изменит Дин Юаню и перейдет на вашу сторону.
   — Что вы думаете об этом? — обратился Дун Чжо к Ли Жу.
   — Если вы хотите завладеть Поднебесной, стоит ли жалеть одного коня? — ответил Ли Жу.
   Дун Чжо с радостью отдал коня, добавив еще тысячу лян золота, несколько десятков нитей жемчуга и яшмовый пояс. Ли Су отправился с дарами в лагерь Люй Бу. Когда стража остановила его, он сказал:
   — Доложите начальнику, что к нему приехал земляк.
   Ли Су, представ перед Люй Бу, обратился к нему с такими словами:
   — Надеюсь, что вы, дорогой брат, чувствуете себя хорошо с тех пор, как мы расстались?
   — Мы уже давно не виделись, — отвечая на поклон, сказал Люй Бу. — Где вы теперь служите?
   — Я — чжун-лан-цзян в отряде Тигров, — ответил Ли Су. — Узнав о том, что вы ярый приверженец династии, я возликовал сердцем. У меня есть необыкновенный конь, который за день пробегает тысячу ли, скачет через реки и горы, словно по ровному месту. Зовут его — Красный заяц. Я дарю его вам, мой дорогой брат, — он будет подстать вашей доблести.
   Люй Бу пожелал взглянуть на такое чудо. Конь и в самом деле был великолепен. Весь красный, как пылающие угли, длиной от головы до хвоста в один чжан, высотой — от копыт до гривы в восемь чи. Его могучее ржанье достигало, казалось, до самых небес и проникало до дна моря.
   Потомки сложили стихи, восхваляющие этого коня:

 
Он огненно-красным драконом, слетевшим с заоблачной выси,
Летит, обрывая поводья и губы кровавя уздой.
Он тысячи ли пролетает, взбираясь на горные кручи,
Преодолевая потоки, туман рассекая седой.
 

   Этот конь привел Люй Бу в восторг.
   — Как мне отблагодарить тебя, дорогой брат, за твой подарок? — спрашивал он Ли Су.
   — Я пришел к тебе движимый чувством преданности, — отвечал тот. — Мне не надо никакой награды!
   По знаку Люй Бу подали вино, и они осушили кубки.
   — Дорогой брат, — заговорил Ли Су. — Мы с вами видимся редко, но зато я часто встречаю вашего уважаемого батюшку.
   — Что с вами, брат мой? Вы пьяны? — удивился Люй Бу. — Мой батюшка уже много лет назад покинул сей мир. Как же вы могли видеться с ним?
   — Неправда! — с хохотом возразил Ли Су. — Я только сегодня беседовал с Дин Юанем!
   Люй Бу вздрогнул и мрачно произнес:
   — Я нахожусь у Дин Юаня потому, что не могу найти ничего лучшего.
   — Мой дорогой брат, — воскликнул Ли Су, — ваши таланты выше неба и глубже моря! Кто в Поднебесной не восхищается вашим славным именем? Вас ждут богатство и почести! А вы говорите, что вынуждены оставаться в подчинении у других!
   — Жаль, что я не встретил более достойного покровителя! — воскликнул Люй Бу.
   Ли Су, улыбаясь, сказал:
   — Умная птица выбирает себе дерево, на котором вьет гнездо, а мудрый слуга избирает себе достойного господина. Благоприятный случай никогда не приходит слишком рано, раскаяние всегда приходит поздно.
   — Вы, брат мой, служите при дворе, — сказал Люй Бу. — Кто, по-вашему, может считаться героем нашего века?
   — По-моему, из всех сановников, которых я знаю, ни одному не сравниться с Дун Чжо, — сказал Ли Су. — Дун Чжо — человек мудрый, вежливый и ученый. Он знает, когда надо награждать и когда наказывать. В конце концов он совершит великое дело!
   — Хотел бы я служить ему, но не нахожу к этому пути, — заметил Люй Бу.
   Тут Ли Су преподнес ему золото, жемчуг и яшмовый пояс.
   — Что это значит? — заволновался Люй Бу.
   — Это значит, — сказал Ли Су, приказав сначала отослать слуг, — что Дун Чжо давно уважает вас за вашу доблесть и поручил мне преподнести вам эти дары. Красный заяц — тоже его подарок.
   — Чем же я могу отблагодарить его за столь глубокое расположение ко мне?
   — Уж если такой бездарный человек, как я, мог стать военачальником отряда Тигров, так невозможно описать, какие почести ожидают вас!
   — К сожалению, я не могу оказать ему такие услуги, чтобы удостоиться чести предстать перед ним, — заметил Люй Бу.
   — Есть одна услуга, которую вы можете ему легко оказать, — подхватил Ли Су, — но не знаю, согласитесь ли вы.
   — Если бы я убил Дин Юаня и привел его войска на сторону Дун Чжо? — спросил Люй Бу.
   — Если вы действительно сделаете это, то большей услуги и быть не может. Но действуйте без промедления.
   Условившись, что Люй Бу перейдет на их сторону завтра, Ли Су удалился.
   Ночью Люй Бу с мечом в руке явился в шатер Дин Юаня; тот сидел и читал при свете зажженного пучка сухой травы.
   — По какому делу ты пришел ко мне, сын мой? — спросил Дин Юань, заметив Люй Бу.
   — Я уже вполне взрослый человек, — грубо ответил Люй Бу. — Неужели ты думаешь, что мне лестно называться твоим сыном?
   — Почему такая перемена, сын мой? — удивился Дин Юань.
   В ответ Люй Бу взмахнул мечом — и голова Дин Юаня покатилась на землю. Затем Люй Бу созвал приближенных убитого и заявил:
   — Дин Юань был жестоким человеком, и я убил его. Кто согласен служить мне, оставайтесь, остальные уходите.