Гуаньчжун Ло. Троецарствие (том 1)

   – Это мнение труса! – с насмешкой заметил Хэ Цзинь.
   При этом человек, стоявший рядом, хлопнул в ладоши и громко засмеялся:
   – Чего тут долго решать! Ведь сделать это так же легко, как махнуть рукой.
   Хэ Цзинь обернулся. Это сказал не кто иной, как Цао Цао. Вот уж действительно:

 
Хочешь рассеять смуту на самой ее заре –
Слушай благие советы мудрых людей при дворе.
 

   О том, что еще сказал Цао Цао, вы узнаете в следующей главе.

Глава третья

в которой повествуется о том, как Дун Чжо погубил Дин Юаня, и о том, как Ли Су подкупил Люй Бу

 
   В тот же день Цао Цао сказал Хэ Цзиню:
   – В несчастьях теперь, как и прежде, повинны евнухи. Государю не следовало бы наделять их властью и оказывать им милости, ибо это толкает их на злые умыслы. Если уничтожать зло, так уничтожать с корнем! Для этого достаточно одного тюремного смотрителя. К чему призывать войска со стороны? Если вы задумали убить всех евнухов, то дело это раскроется и, как мне кажется, провалится.
   – Так, может быть, у вас есть свои соображения? – сердито спросил Хэ Цзинь.
   – Это вы, Хэ Цзинь, творите смуту в Поднебесной! – резко ответил ему Цао Цао.
   Хэ Цзинь все же тайно разослал гонцов с секретным приказом во все города.
   Приказ явиться в столицу пришелся на руку цы-ши округа Силян – Дун Чжо. Когда-то за свою неудачную попытку разбить Желтых Дун Чжо должен был понести наказание, но, подкупив клику придворных евнухов, он вновь обрел расположение двора и был назначен на большую должность, наделен широкими правами и получил в подчинение двухсоттысячное войско округа Сичжоу. Тем не менее у него иногда прорывались далеко не верноподданнические чувства. Получив приказ, Дун Чжо тотчас же поднял войска и вместе с Ли Цзюэ, Го Сы, Чжан Цзи и Фань Чоу двинулся в Лоян, оставив своего зятя Ню Фу охранять Западную Шэньси. Однако советник Ли Жу предупредил его:
   – В приказе, нами полученном, много неясного. Почему бы вам не послать вперед гонца с письмом? Если вы про себя назовете вещи своими именами, а на словах выразите покорность, то можете задумывать великое дело!
   Дун Чжо так и поступил. В отправленном им Хэ Цзиню письме говорилось:
 

   «Мне довелось слышать, что причиной непрекращающихся смут в Поднебесной является клика дворцовых евнухов во главе с Чжан Жаном, которая вызывающе держит себя по отношению к императорской власти. Чтобы прекратить кипение котла, как известно, лучше всего разбросать горящий под ним хворост. Хоть и бывает больно, когда вскрывают нарыв, но все же это лучше, чем принять яд в пище. Я осмелюсь выполнить ваш приказ о вступлении с войском в Лоян лишь в том случае, если вам удастся испросить у Сына неба позволения устранить Чжан Жана и его приспешников. Это будет великим счастьем для династии, это будет великим счастьем для Поднебесной!»

 
   Прочитав послание, Хэ Цзинь показал его сановникам.
   – Дун Чжо – лютый волк, – заявил ши-юй-ши Чжэн Тай. – Только впустите его в столицу, и он пожрет всех!
   – Ты слишком мнителен и недостоин вершить великие дела, – возразил ему Хэ Цзинь.
   – Мне хорошо известно, что за человек Дун Чжо, – поддержал Чжэн Тая Лу Чжи. – У этого невинного с виду ягненка волчье сердце! Едва он вступит в столицу, как сразу же пойдет смута. Лучше запретите ему являться сюда!
   Хэ Цзинь не послушался советов; тогда Чжэн Тай и Лу Чжи покинули свои посты. Вслед за ними ушло более половины всех придворных сановников. Лишь тогда Хэ Цзинь послал гонцов в Миньчи навстречу Дун Чжо. Тут-то и выяснилось, что Дун Чжо с войсками вовсе никуда и не двигался!
   Евнухи же, узнав о том, что в столицу стягиваются войска, поговаривали между собой:
   – Это все козни Хэ Цзиня. Если мы не начнем действовать первыми – сами погибнем.
   Они устроили засаду, спрятав своих головорезов у ворот дворца, ведущих в зал Вечного блаженства, а сами отправились к императрице Хэ.
   – Ваш брат разослал подложный приказ, призывая войска в столицу, – заявили они. – Умоляем вас, матушка, пожалейте и спасите нас!
   – А вы бы сами пошли к нему с повинной, – произнесла императрица.
   – Он изрубит нас в куски, как только мы покажемся ему на глаза! – воскликнул Чжан Жан. – Лучше вы, матушка, позовите его и прикажите уняться. Если он не послушается, мы просим одного – умереть на ваших глазах!
   Императрица повелела позвать Хэ Цзиня, но когда тот собрался во дворец, начальник императорской канцелярии Чэнь Линь остановил его:
   – Государыня призывает вас к себе по наущению евнухов. Не ходите! Если пойдете – случится беда!
   – Меня зовет императрица, – возразил Хэ Цзинь, – какая может быть беда!
   – Заговор уже раскрыт. Зачем вы сами идете во дворец? – спросил Юань Шао.
   – Надо сначала вызвать оттуда евнухов, а потом можно пойти, – добавил Цао Цао.
   – Это уж совсем по-детски! – насмешливо заметил Хэ Цзинь. – Я держу в руках всю Поднебесную! Что осмелятся сделать со мной евнухи?
   – Если вы твердо решили идти, то мы на всякий случай возьмем с собой латников, – сказал Юань Шао.
   По его приказу отряд из пятисот воинов под командой одетого в панцырь Юань Шу, брата Юань Шао, остановился у первых ворот дворца, а Юань Шао и Цао Цао, вооруженные мечами, сопровождали Хэ Цзиня. У входа в зал Вечного блаженства его встретили евнухи, которые заявили от имени императрицы:
   – Государыня вызывает великого полководца одного, остальных впускать не велено.
   Юань Шао и Цао Цао в числе прочих остались за дверями зала, а Хэ Цзинь с гордым видом прошествовал дальше. У дверей, ведущих в дворцовые покои, навстречу ему вышли Чжан Жан, Дуань Гуй и другие евнухи; они сомкнулись вокруг него кольцом. Хэ Цзинь струсил не на шутку.
   – За какое преступление отравлена императрица Дун? – угрожающе спросил его Чжан Жан. – Кто притворился больным во время похорон и не оказал ей почестей? Тебя, торговца, человека низкого происхождения, мы представили Сыну неба, только лишь поэтому ты достиг славы и почета! Ты же не пожелал отплатить нам добром, а, напротив, замышляешь зло! Ты обвиняешь нас в грязных проделках, но чист ли ты сам?
   Хэ Цзинь заметался в поисках выхода, но ворота были крепко заперты. В эту минуту из засады выскочили вооруженные люди, бросились на Хэ Цзиня и разрубили его надвое. Об этом событии потомки сложили стихи:

 
Судьба династии Хань готова вот-вот оборваться.
Трех гунов Хэ Цзинь заменил, но думал ли он о конце?
Советами преданных слуг и верных друзей пренебрег он –
И смерти лихой от меча не избежал во дворце.
 

   Так Чжан Жан и другие евнухи расправились с Хэ Цзинем.
   Волнуясь в ожидании Хэ Цзиня, Юань Шао время от времени взывал у ворот:
   – Великий полководец, пора ехать!
   В ответ Чжан Жан перебросил ему через стену отрубленную голову Хэ Цзиня и заявил:
   – Хэ Цзинь убит за свое вероломство. Всем его соучастникам объявляется прощение.
   – На помощь, ко мне! Евнухи коварно убили опору государя! – закричал Юань Шао. – Перебьем эту разбойничью шайку!
   Один из военачальников Хэ Цзиня по имени У Куан поджег ворота. Воины отряда Юань Шу ворвались во дворец и стали избивать евнухов, не разбирая ни возраста, ни чинов. Юань Шао и Цао Цао бросились во внутреннюю часть дворца. Чжао Чжун, Чэн Куай, Ся Хуэй и Го Шэн укрылись от преследователей в садовой беседке, где и были зарублены. Языки пламени, вспыхнувшего во дворце, взметнулись к небу. Чжан Жан, Дуань Гуй, Цао Цзе и Хоу Лань, схватив императрицу Хэ с наследником и вана Чэнь-лю, бежали во Внутренние покой, а оттуда в северный дворец. Тут их перехватил Лу Чжи. Он еще не успел покинуть столицу и, как только узнал о перевороте, облачился в латы, взял копье и поспешил к воротам дворца. Увидев, что Дуань Гуй тащит за собой императрицу, Лу Чжи закричал во весь голос:
   – Разбойник! Как ты смеешь похищать императрицу!
   Дуань Гуй обратился в бегство. Императрица выпрыгнула в окно. Лу Чжи кинулся к ней и помог укрыться в безопасном месте.
   У Куан, ворвавшись в один из внутренних залов дворца, увидел там Хэ Мяо с мечом в руке.
   – И ты строил козни против своего брата! – загремел У Куан. – Погибни же вместе со всеми!
   – Смерть злодею! – кричали люди.
   Хэ Мяо попытался бежать, но был окружен и изрублен. Юань Шао приказал воинам рассыпаться и уничтожать всех, кто принадлежал к семьям дворцовых евнухов, убивать без разбора – старых и малых. При этом по ошибке было перебито много безбородых людей, принятых за евнухов.
   Цао Цао помог потушить пожар во дворце, упросил императрицу принять на себя управление и послал погоню за Чжан Жаном, чтобы спасти малолетнего императора.
   А тем временем Чжан Жан и Дуань Гуй с императором и ваном Чэнь-лю, прорвавшись сквозь дым и огонь, бежали в Бэйманские горы. Ночью они слышали позади себя шум – их настигала погоня. Впереди скакал чиновник по имени Минь Гун и кричал изо всех сил:
   – Стойте, злодеи!
   Чжан Жан, видя, что положение безнадежно, бросился в реку, где и утонул. Император и ван Чэнь-лю, не понимая, что происходит, боялись откликнуться и спрятались в густом тростнике на берегу реки. Их искали повсюду, но не нашли. Они скрывались в своем убежище до четвертой стражи. Выпала роса. Промокшие и голодные, мальчики сидели и потихоньку плакали, боясь, как бы люди не обнаружили их по голосам.
   – Здесь долго оставаться нельзя, – сказал ван Чэнь-лю, – надо искать дорогу.
   Связав одежду в узелок, они стали карабкаться вверх по берегу. Пробираясь в темноте сквозь колючий кустарник, они не могли различить дорогу и стали уже приходить в отчаяние, как вдруг сотни тысяч светлячков вспыхнули и закружились перед императором.
   – Небо помогает нам, брат! – воскликнул ван Чэнь-Лю.
   Мальчики пустились в путь, следуя за светлячками, и вскоре выбрались на дорогу. За ночь они так измучились, что валились с ног, и, заметив стог соломы возле какого-то дома, прилегли отдохнуть.
   Хозяину дома как раз в эту ночь приснилось, что два красных солнца опустились за его жильем. Встревоженный таким предзнаменованием, он оделся и вышел во двор. Его ослепило яркое сияние, подымавшееся к небу из-за стога соломы.
   – Чьи вы дети? – спросил хозяин, подойдя поближе и заметив мальчиков.
   Император был слишком напуган и молчал, а ван Чэнь-лю, указывая на него, произнес:
   – Это наш император – он бежал из-за смуты, поднятой евнухами. А я – его брат, ван Чэнь-лю.
   Взволнованный хозяин, низко кланяясь, сказал:
   – Я – Цуй И, брат бывшего сы-ту Цуй Ле. Я возненавидел евнухов, когда узнал, что они продают должности, и поэтому скрываюсь здесь.
   Он ввел императора в дом, опустился перед ним на колени и предложил пищу и вино.
   В ту же ночь Минь Гун, преследовавший Дуань Гуя, догнал его и спросил, где Сын неба. Дуань Гуй отвечал, что потерял его на полдороге и ничего о нем не знает. Без дальнейших разговоров Минь Гун уложил евнуха на месте, повесил его отрубленную голову на шею своего коня, затем разослал людей во все стороны и сам тоже отправился на поиски.
   Так, едучи в одиночестве, он оказался возле дома Цуй И. Отвечая на расспросы хозяина, Минь Гун рассказал ему обо всем. Тогда Цуй И ввел его в дом, где находился император. Сын неба и подданный горько заплакали.
   – Поднебесная ни одного дня не может оставаться без повелителя, – сказал Минь Гун. – Прошу вас, государь, возвратиться в столицу.
   У Цуй И была только одна тощая лошаденка, ее и оседлали для императора. Минь Гун с ваном Чэнь-лю сели на одного коня, и немедля все двинулись в путь. Не проехали они и трех ли, как их встретили сы-ту Ван Юнь и другие чиновники. Никто не мог удержать слез.
   Вперед был послан гонец с головой Дуань Гуя, чтобы выставить ее напоказ в столице. Императору и вану подали отличных коней. Так Сын неба возвращался в столицу.
   Но вскоре на пути всадников возник лес знамен, заслонивших солнце, тучи пыли закрыли небо – навстречу двигался отряд войск. Сановники побледнели. Император тоже очень испугался. Юань Шао поспешил узнать, что это за люди. Из-под сени знамен выехал военачальник и зычным голосом спросил:
   – Где Сын неба?
   Император в страхе молчал. Тут ван Чэнь-лю придержал коня и громко кликнул:
   – Эй, пришельцы, кто вы такие?
   – Дун Чжо – цы-ши округа Силян, – отвечал Дун Чжо.
   – Ты явился грабить или охранять нас? – спросил ван Чэнь-лю.
   – Я прибыл охранять особу императора, – сказал Дун Чжо.
   – Если так, почему же ты не сходишь с коня? – воскликнул ван Чэнь-лю. – Император здесь!
   Дун Чжо всполошился, проворно соскочил с коня и, поклонившись, стал у левой обочины дороги. Ван Чэнь-лю говорил с ним, не проявляя при этом ни малейшего волнения, и даже ни разу не запнулся. Это вызвало восхищение Дун Чжо. «Вот кто достоин занять место на троне!» – подумал он.
   В тот же день император вступил во дворец, где встретился с императрицей– матерью. Все были растроганы до слез. Но торжество встречи было омрачено одним обстоятельством – исчезла императорская печать.
   Дун Чжо расположил войска за городскими стенами. Ежедневно в сопровождении вооруженной стражи он разъезжал по улицам города, наводя страх на горожан. Дун Чжо входил во дворец и выходил оттуда, не боясь никого. Это вызвало подозрения у цзюнь-сяо-вэя Бао Синя, который поделился ими с Юань Шао.
   – Дун Чжо явно затевает что-то, – сказал Бао Синь. – Надо как можно скорее удалить его.
   – Когда императорский двор устанавливается заново, нельзя действовать легкомысленно, – возразил ему Юань Шао.
   Тогда Бао Синь высказал свои сомнения Ван Юню.
   – Да, об этом следует подумать, – ответил ему Ван Юнь.
   Бао Синь со своим отрядом отправился в Тайшань. Дун Чжо привлек на свою сторону войска Хэ Цзиня и его брата. Как-то в беседе с Ли Жу он открыл свои планы:
   – А что, если бы я решился свергнуть императора и посадить на престол вана Чэнь-лю?
   – Ныне императорский двор без правителя; если не воспользоваться этим моментом и упустить время, то положение изменится, – сказал Ли Жу. – Завтра в саду Вэньмин соберем чиновников, объявим им о низложении императора и возведем на престол вана Чэнь-лю. Казним тех, кто не захочет повиноваться нам, и этим сразу же укрепим нашу власть.
   На другой день Дун Чжо созвал к себе на пир сановников. Все они дрожали перед ним, и никто не посмел отказаться. Когда все гости были в сборе, к воротам сада подъехал сам Дун Чжо. Он сошел с коня и, не снимая меча, занял свое место. Когда вино обошло несколько кругов, хозяин вдруг встал и подал знак прекратить музыку.
   – Слушайте меня внимательно! – раздался его голос. Присутствующие затаили дыхание.
   – Сын неба – это повелитель людей, – начал Дун Чжо. – Но если он не внушает к себе уважения, он недостоин наследовать власть своих предков. Тот, кто ныне находится на троне, хил и слаб, умом и ученостью уступает вану Чэнь-лю, который поистине достоин трона. А посему я хочу низложить нынешнего императора и возвести на престол вана Чэнь-лю. Что скажете вы, высокие сановники?
   Чиновники слушали, не осмеливаясь проронить ни звука. Но внезапно один из присутствующих оттолкнул столик и, встав перед Дун Чжо, крикнул:
   – Недопустимо! Недопустимо! Кто ты такой, что осмеливаешься произносить подобные слова? Наш повелитель – законный сын покойного императора! Он не сделал ничего дурного. Какое ты имеешь право вести такие безрассудные речи? Не иначе как ты собираешься присвоить власть!
   Дун Чжо посмотрел на него – это был Дин Юань, цы-ши округа Цзинчжоу, и в сильном гневе крикнул:
   – Кто со мной – будут жить, кто против меня – всех убью!
   Он тут же схватился за меч, чтобы зарубить Дин Юаня, но Ли Жу, заметив за спиной Дин Юаня его телохранителя, который, грозно сверкая глазами, с воинственным видом держал алебарду, поспешно сказал:
   – Здесь не место для обсуждения государственных дел. Завтра в зале совета мы успеем потолковать обо всем.
   После того как Дин Юаня уговорили сесть на коня и уехать, Дун Чжо спросил сановников:
   – Правильно я сказал или нет?
   – Вы не правы, – произнес Лу Чжи. – В древности И Инь заточил Тай Цзя в Тунговом дворце, и причиной тому была непросвещенность правителя. Позже Хо Гуан объявил в храме предков о низложении князя Чан И за то, что за двадцать семь дней пребывания на троне он сотворил более трех тысяч зол. Нынешний император хоть и молод, но умен и гуманен. К тому же он не совершил ничего дурного. Вы – провинциальный цы-ши, не имеющий ни опыта в государственных делах, ни великих талантов И Иня и Хо Гуана! По какому праву хотите вы низложить императора и возвести на престол другого? Вспомните слова великого мудреца: «Это можно позволить себе, если преследуешь цели И Иня; если же цель иная – станешь узурпатором».
   Дун Чжо в ярости схватился за меч, но и-лан Пэн Бо удержал его.
   – Шан-шу Лу Чжи – надежда всего народа, – произнес он. – Если вы убьете его, боюсь, содрогнется вся Поднебесная.
   Дун Чжо остановился.
   – О таких делах, как низложение и возведение на престол императора, говорить в пьяном виде нельзя, – заметил сы-ту Ван Юнь. – Обсудим это в другой день.
   Сановники разошлись. Дун Чжо, опираясь на меч, стоял у ворот сада, когда заметил всадника с алебардой, галопом скакавшего на коне вдоль садовой ограды.
   – Что это за человек? – спросил Дун Чжо у Ли Жу.
   – Это Люй Бу, приемный сын Дин Юаня, – ответил тот. – Вам не следовало бы попадаться ему на глаза.
   Дун Чжо скрылся в саду.
   На другой день стало известно, что Дин Юань с войском подошел к городу. Дун Чжо вместе с Ли Жу повел свои войска ему навстречу, и когда обе армии выстроились друг против друга, Дун Чжо снова увидел Люй Бу. Голову его украшала великолепная шитая золотом шапка, а под панцырем был надет расшитый цветами боевой халат, подпоясанный поясом и драгоценной пряжкой в виде львиной головы. Подхлестнув коня, он появился перед строем вслед за Дин Юанем, который в сильном гневе кричал, обращаясь к Дун Чжо:
   – К несчастью для государства, власть стала игрушкой в руках евнухов, что довело народ до бедственного положения. Но как смеешь ты, у которого нет никаких заслуг, вести сумасбродные речи о низложении и возведении на трон императора? Ты хочешь сеять смуту при дворе!
   Не успел Дун Чжо ответить, как Люй Бу, горя желанием сразиться, помчался прямо на него. Дун Чжо обратился в бегство. Под натиском войск Дин Юаня воины Дун Чжо отступили на тридцать ли и расположились лагерем. Дун Чжо созвал военачальников на совет.
   – По-моему, Люй Бу необыкновенный человек, – сказал он. – Вот если бы мне удалось привлечь его на свою сторону, я был бы спокоен за Поднебесную!
   Тут к шатру приблизился какой-то человек и обнадежил его:
   – Мы с Люй Бу земляки. Я знаю его: он храбр, но не умен, гонится за выгодой и забывает о долге. Мне кажется, я сумею уговорить его перейти к вам.
   Человек, сказавший так, был Ли Су, военачальник отряда Тигров [ ⁶].
   – Как же ты уговоришь его? – поинтересовался Дун Чжо.
   – Я слышал, что у вас есть замечательный конь по прозвищу Красный заяц, который в день пробегает тысячу ли. Подарите Люй Бу этого коня, и вы завоюете его сердце. А я постараюсь уговорить его. Ручаюсь, Люй Бу изменит Дин Юаню и перейдет на вашу сторону.
   – Что вы думаете об этом? – обратился Дун Чжо к Ли Жу.
   – Если вы хотите завладеть Поднебесной, стоит ли жалеть одного коня? – ответил Ли Жу.
   Дун Чжо с радостью отдал коня, добавив еще тысячу лян золота, несколько десятков нитей жемчуга и яшмовый пояс. Ли Су отправился с дарами в лагерь Люй Бу. Когда стража остановила его, он сказал:
   – Доложите начальнику, что к нему приехал земляк.
   Ли Су, представ перед Люй Бу, обратился к нему с такими словами:
   – Надеюсь, что вы, дорогой брат, чувствуете себя хорошо с тех пор, как мы расстались?
   – Мы уже давно не виделись, – отвечая на поклон, сказал Люй Бу. – Где вы теперь служите?
   – Я – чжун-лан-цзян в отряде Тигров, – ответил Ли Су. – Узнав о том, что вы ярый приверженец династии, я возликовал сердцем. У меня есть необыкновенный конь, который за день пробегает тысячу ли, скачет через реки и горы, словно по ровному месту. Зовут его – Красный заяц. Я дарю его вам, мой дорогой брат, – он будет подстать вашей доблести.
   Люй Бу пожелал взглянуть на такое чудо. Конь и в самом деле был великолепен. Весь красный, как пылающие угли, длиной от головы до хвоста в один чжан, высотой – от копыт до гривы в восемь чи. Его могучее ржанье достигало, казалось, до самых небес и проникало до дна моря.
   Потомки сложили стихи, восхваляющие этого коня:

 
Он огненно-красным драконом, слетевшим с заоблачной выси,
Летит, обрывая поводья и губы кровавя уздой.
Он тысячи ли пролетает, взбираясь на горные кручи,
Преодолевая потоки, туман рассекая седой.
 

   Этот конь привел Люй Бу в восторг.
   – Как мне отблагодарить тебя, дорогой брат, за твой подарок? – спрашивал он Ли Су.
   – Я пришел к тебе движимый чувством преданности, – отвечал тот. – Мне не надо никакой награды!
   По знаку Люй Бу подали вино, и они осушили кубки.
   – Дорогой брат, – заговорил Ли Су. – Мы с вами видимся редко, но зато я часто встречаю вашего уважаемого батюшку.
   – Что с вами, брат мой? Вы пьяны? – удивился Люй Бу. – Мой батюшка уже много лет назад покинул сей мир. Как же вы могли видеться с ним?
   – Неправда! – с хохотом возразил Ли Су. – Я только сегодня беседовал с Дин Юанем!
   Люй Бу вздрогнул и мрачно произнес:
   – Я нахожусь у Дин Юаня потому, что не могу найти ничего лучшего.
   – Мой дорогой брат, – воскликнул Ли Су, – ваши таланты выше неба и глубже моря! Кто в Поднебесной не восхищается вашим славным именем? Вас ждут богатство и почести! А вы говорите, что вынуждены оставаться в подчинении у других!
   – Жаль, что я не встретил более достойного покровителя! – воскликнул Люй Бу.
   Ли Су, улыбаясь, сказал:
   – Умная птица выбирает себе дерево, на котором вьет гнездо, а мудрый слуга избирает себе достойного господина. Благоприятный случай никогда не приходит слишком рано, раскаяние всегда приходит поздно.
   – Вы, брат мой, служите при дворе, – сказал Люй Бу. – Кто, по-вашему, может считаться героем нашего века?
   – По-моему, из всех сановников, которых я знаю, ни одному не сравниться с Дун Чжо, – сказал Ли Су. – Дун Чжо – человек мудрый, вежливый и ученый. Он знает, когда надо награждать и когда наказывать. В конце концов он совершит великое дело!
   – Хотел бы я служить ему, но не нахожу к этому пути, – заметил Люй Бу.
   Тут Ли Су преподнес ему золото, жемчуг и яшмовый пояс.
   – Что это значит? – заволновался Люй Бу.
   – Это значит, – сказал Ли Су, приказав сначала отослать слуг, – что Дун Чжо давно уважает вас за вашу доблесть и поручил мне преподнести вам эти дары. Красный заяц – тоже его подарок.
   – Чем же я могу отблагодарить его за столь глубокое расположение ко мне?
   – Уж если такой бездарный человек, как я, мог стать военачальником отряда Тигров, так невозможно описать, какие почести ожидают вас!
   – К сожалению, я не могу оказать ему такие услуги, чтобы удостоиться чести предстать перед ним, – заметил Люй Бу.
   – Есть одна услуга, которую вы можете ему легко оказать, – подхватил Ли Су, – но не знаю, согласитесь ли вы.
   – Если бы я убил Дин Юаня и привел его войска на сторону Дун Чжо? – спросил Люй Бу.
   – Если вы действительно сделаете это, то большей услуги и быть не может. Но действуйте без промедления.
   Условившись, что Люй Бу перейдет на их сторону завтра, Ли Су удалился.
   Ночью Люй Бу с мечом в руке явился в шатер Дин Юаня; тот сидел и читал при свете зажженного пучка сухой травы.
   – По какому делу ты пришел ко мне, сын мой? – спросил Дин Юань, заметив Люй Бу.
   – Я уже вполне взрослый человек, – грубо ответил Люй Бу. – Неужели ты думаешь, что мне лестно называться твоим сыном?
   – Почему такая перемена, сын мой? – удивился Дин Юань.
   В ответ Люй Бу взмахнул мечом – и голова Дин Юаня покатилась на землю. Затем Люй Бу созвал приближенных убитого и заявил:
   – Дин Юань был жестоким человеком, и я убил его. Кто согласен служить мне, оставайтесь, остальные уходите.
   Более половины воинов разошлись.
   На следующий день Люй Бу с отрубленной головой Дин Юаня отправился к Ли Су, и тот представил его Дун Чжо. Дун Чжо на радостях приказал подать вина и, поклонившись Люй Бу, молвил:
   – Ваш приход для меня – все равно что живительная влага для засыхающих всходов!
   Люй Бу усадил Дун Чжо и, став на колени, сказал:
   – Если вы не возражаете, то разрешите мне поклониться вам как названому отцу.
   Дун Чжо подарил Люй Бу золотые латы и парчовый халат, затем, отдав должное вину, они разошлись.
   С этих пор сила и власть Дун Чжо еще больше возросли. Он принял должность убитого Дин Юаня и пожаловал титулы многим своим родственникам, в том числе и Люй Бу.
   Ли Жу подбивал Дун Чжо поскорее осуществить план низложения императора. С этой целью Дун Чжо устроил во дворце пир, на который были приглашены все сановники. Люй Бу с тысячей латников охранял собравшихся. Пришел на пир и тай-фу Юань Вэй с чиновниками. Когда вино обошло несколько кругов, Дун Чжо поднялся и, опершись на меч, заговорил:
   – Тот, кто ныне правит нами, – неразумен и слаб и посему недостоин наследия предков. Следуя примеру И Иня и Хо Гуана, я решил отстранить его от управления, даровав ему титул вана Хуннун, а на престол возвести вана Чэнь-лю. Кто будет противиться мне – казню!