Гудкайнд Терри. Шестое правило волшебника, или Вера павших

   Мать написала, чтобы Никки приехала повидать отца, потому что он тяжко болен; Никки тут же помчалась домой в сопровождении сестры Алессандры, но к ее приезду отец уже умер.
   Мать сказала, что он несколько недель умолял ее послать за дочерью. Вздохнув, она сообщила, что не обращала внимания на его слова, думала, что он поправится. Кроме того, заявила мать, она не хотела отрывать Никки от важных дел по столь ничтожному поводу. Она сказала, что отец хотел только одного: увидеть Никки. Мать посчитала, что это глупо, поскольку ему всегда было наплевать на других. С чего это вдруг ему понадобилось кого-то видеть? Он умер в одиночестве, пока мать где-то ходила, помогая жертвам бесчувственного мира.
   К тому времени Никки уже исполнилось сорок лет, но мать по-прежнему считала ее молоденькой девушкой – ведь благодаря древнему заклятию, наложенному на Дворец Пророков, Никки выглядела лет на пятнадцать-шестнадцать. Мать велела ей надеть яркое платье – в конце концов, похороны не такой уж печальный повод.
   Никки долго стола у тела отца. Возможность увидеть его голубые глаза была утрачена навсегда. И впервые за многие годы боль заставила ее ощутить что-то, сокрытое глубоко внутри. Так хорошо снова что-то чувствовать – пусть даже боль!
   Пока Никки стояла, глядя на восковое лицо отца, сестра Алессандра говорила, что ей очень жаль, что она увезла Никки из дома, но за всю свою жизнь она, сестра Алессандра; не встречала женщины с таким мощным даром, как у Никки, и что такой дар Создателя не должен пропадать втуне.
   Никки ответила, что все понимает. Поскольку у нее есть способности, то вполне справедливо, что она должна использовать их во благо нуждающимся.
   Во Дворце Пророков Никки называли самой бескорыстной и чуткой послушницей и ставили в пример тем, что помоложе. Даже аббатиса ее похвалила.
   Все эти восхваления были для нее пустым звуком. Быть лучше других – неправильно. Как Никки ни старалась, она не могла избежать унаследованного от отца преимущества. Это преимущество струилось по ее жилам, сочилось из каждой поры, отравляя все, что она делала. Чем бескорыстнее она была, тем сильнее это подчеркивало ее превосходство, а следовательно, ее греховность.
   Никки знала: это означает одно – она грешница.
   – Постарайся не запоминать его таким, – посоветовала сестра Алессандра после долгого молчания, когда они стояли над телом. – Постарайся помнить своего отца таким, каким он был при жизни.
   – Не могу, – ответила Никки. – Я никогда не знала его, когда он был жив.
   Мать взяла управление мастерскими на себя. Она писала Никки радостные письма, рассказывая, как много нуждающихся она теперь приняла на работу. Учитывая все накопленные богатства, производство вполне в состоянии это выдержать. Мать гордилась тем, что наконец-то богатство служит высоконравственным целям. Она писала, что смерть отца – скрытое благословение, ибо это позволило наконец-то помогать тем, кто всегда этого заслуживал. Все это – часть промысла Создателя, писала она.
   Матери пришлось повышать цены, чтобы платить деньги всем людям, которым она предоставила работу. Многие старые работники ушли. Мать писала, что рада этому, поскольку у них отсутствует чувство долга перед другими.
   Заказов становилось все меньше. Поставщики начали требовать предоплату. Мать больше не ставила клеймо мастерских на оружии – новые работники жаловались, что нечестно требовать от них выдерживать такие высокие стандарты. Они заявляли, что стараются изо всех сил, а остальное не имеет значения. Мать пошла навстречу их требованиям.
   Прокатный стан продали. Многие постоянные клиенты перестали заказывать оружие и доспехи. Мать заявила, что обойдется без таких бесчувственных покупателей. Она ждала от герцога новых законов, в соответствии с которыми работа должна распределяться поровну, но законы что-то запаздывали. Немногие оставшиеся покупатели не платили в срок по счетам, но обещали непременно заплатить, а заказанный ими товар тем временем поставлялся, хоть и с запозданием.
   Через полгода после смерти отца предприятие разорилось. Огромное состояние, заработанное им за всю жизнь, исчезло.
   Высококвалифицированные рабочие, нанятые когда-то отцом, уехали, надеясь найти работу в оружейных мастерских в других местах. А большинство – те, что остались в городе – могли отыскать лишь низкооплачиваемую работу и были рады и этому. Многие новые рабочие требовали от матери сделать что-то. Мать и братство обратились с просьбой к другим владельцам мастерских, чтобы те взяли их к себе. Кое-кто попытался помочь, но большинство не имели возможности нанимать рабочих.
   Оружейные мастерские отца были крупнейшими в их краях и обеспечивали работой многие другие мастерские. Теперь люди, чье дело зависело от работы оружейных мастерских – торговцы, мелкие поставщики, перевозчики, – тоже разорились. Многие в городе, от пекарей до мясников, потеряли своих покупателей и были вынуждены сократить число работников.
   Мать попросила герцога поговорить с королем. Герцог ответил, что король размышляет над этим вопросом.
   После закрытия отцовских мастерских появилось много заброшенных домов, жители которых уехали в поисках работы. По настоянию братства эти дома самовольно заселили. Прежде спокойные кварталы превратились в трущобы, где процветало воровство и насилие. Не имея возможности продать оставшееся на складах оружие, мать раздала его нуждающимся, чтобы те могли защитить себя. Вопреки ее усилиям, преступность лишь возросла.
   За ее благотворительную деятельность и верную службу отца короне король назначил матери пенсион, позволявший ей жить в собственном доме и даже содержать штат прислуги, хоть и небольшой. Мать продолжала деятельность в братстве, пытаясь исправить ту несправедливость, которая, по ее мнению, привела к краху предприятия. Она надеялась в один прекрасный день снова открыть мастерские и нанять людей на работу. За самоотверженный труд король наградил ее серебряной медалью. Мать с гордостью писала Никки, что король никогда не видел женщины, столь близкой к тому, чтобы стать добрым духом во плоти. Никки регулярно получала сообщения о наградах, которые мать получала за свой бескорыстный труд.
   Восемнадцать лет спустя, когда мать умерла, Никки по-прежнему выглядела как семнадцатилетняя девушка. Она хотела надеть на похороны красивое черное платье. Лучшее из лучших. Однако во Дворце Пророков ей сказали, что послушнице не подобает подавать столь эгоистичное прошение и что это не обсуждается, Никки может получить только скромную простую одежду.
   Приехав домой, Никки отправилась к королевскому портному и сказала, что на похороны матери ей нужно самое лучшее черное платье, которое он когда-либо шил. Тот назвал цену. Никки спокойно сказала, что денег у нее нет, но платье ей нужно все равно.
   Портной – мужчина с тремя подбородками, с растущей на ушах шерстью, ненормально длинными желтыми ногтями и похотливой ухмылкой – ответил, что ему тоже кое-что нужно. Он придвинулся, нежно держа ее гладкую руку костлявыми пальцами, и прошептал, что если она позаботится о его нуждах, то он позаботится о ее.
   На похоронах матери Никки была в великолепном черном платье.
   Мать всю свою жизнь посвятила нуждам других людей. Никки нисколько не сожалела, что никогда больше не увидит тараканьи глазки матери, и не чувствовала той боли, что заполнила внутри нее пустоту на похоронах отца. И сознавала, что она отвратительный человек. И впервые поняла, что по какой-то причине ей попросту все безразлично.
   С этого дня Никки носила только черные платья. Сто двадцать три года спустя, стоя у перил на галерее главного зала Дворца Пророков, Никки увидела глаза, поразившие ее своим внутренним светом. Но то, что в глазах ее отца было лишь неуловимым отблеском, в серых глазах Ричарда полыхало ярким пламенем. И она по-прежнему не знала, что это.
   Знала только, что именно в этом – различие между жизнью и смертью и что она должна это уничтожить. И теперь наконец она знала, как, это сделать.
   Если бы только кто-нибудь проявил много лет назад такое же милосердие к ее отцу...

Глава 12

   Сворачивая на дорогу к поместью, где, по словам сестер, Джегань устроил себе резиденцию, Никки изучала взглядом раскинувшийся вокруг огромный лагерь Имперского Ордена. Она искала одну группу палаток и знала, что эти палатки должны стоять где-то здесь, недалеко от Джеганя. Насколько хватал глаз, повсюду виднелись шатры, палатки, фургоны; бродили люди, как темный крап усыпавшие окрестные поля и холмы. Казалось, и небо и земля затянуты хмурой дымкой. На полях, как звезды на небе, сияли огни многочисленных костров.
   День становился гнетуще-мрачным, и не только из-за приближения вечера – на небе собирались свинцово-серые тучи. Натянутая ткань палаток хлопала под порывами ветра, искры костров взметались в небо, струйки дыма метались из стороны в сторону. Тяжелый запах испражнений заглушал ароматы готовящейся еды. И чем дольше армия будет стоять на месте, тем гуще будет вонь.
   Вверху, над мрачным пейзажем, возвышались элегантные строения поместья. Джегань был там. Имея доступ к разуму сестер Рошели, Георгии и Обри, он уже наверняка знал, что Никки вернулась. И ждал ее.
   Ничего, подождет. Для начала ей нужно кое-что сделать.
   Джегань не может овладеть ее разумом, и она вольна исполнить задуманное.
   Никки наконец обнаружила то, что искала. Сойдя с дороги, она пошла по полю. Даже на расстоянии она различала те особые звуки, что доносились из этих палаток. Слышала их за смехом и пением, треском костров, шипением жарившегося мяса, скрежетом точильных камней, ударов молота по металлу и скрипу пил.
   Солдаты хватали ее за руки, пытались сорвать платье, но Никки ни на что не обращала внимания. Проталкиваясь сквозь толпу, она просто отпихивала солдат. Когда здоровенный детина схватил ее за запястье, она остановилась лишь для того, чтобы ударом магии испепелить ему сердце прямо в груди. Тело с глухим стуком рухнуло на землю, но никто не понял, что солдат мертв. Впрочем, на Никки больше никто не покушался. Среди солдат позади нее пробежал шепоток: “Госпожа Смерть”.
   Наконец Никки достигла намеченной цели. Вокруг палаток, где пленники кричали от боли, солдаты играли в кости, ели бобы, храпели в спальных мешках. Двое выволокли из большой палатки труп и зашвырнули в фургон.
   Никки щелкнула пальцами, подзывая небритого вояку, который шествовал от другой палатки.
   – Покажите мне список, капитан.
   Вояка грозно уставился на нее, но тут заметил черное платье, и на лице его мелькнуло узнавание. Он передал Никки засаленную книгу, продавленную посередине, будто на нее кто-то случайно сел. Выпавшие страницы, оборванные и грязные, были небрежно засунуты обратно.
   – Докладывать особо нечего, госпожа. Пожалуйста, передайте его превосходительству, что мы призвали на помощь всех колдуний, но она молчит.
   Никки раскрыла книгу и стала читать список новых почтении.
   – Она? О ком это вы, капитан? – пробормотала она, отрываясь от чтения.
   – Как о ком? О Морд-Сит, конечно! Никки подняла на него взгляд.
   – Морд-Сит. Конечно. Где она?
   Капитан указал на палатку, стоявшую чуть в стороне.
   – Я знаю, его превосходительство и не ожидал, что эта черная ведьма поделится с нами сведениями о Магистре Рале, но все же надеялся его порадовать. – Сунув пальцы за пояс, капитан раздраженно вздохнул: – Не повезло.
   Никки некоторое время смотрела на палатку. Криков не слышно. Она никогда еще не видела ни одной Морд-Сит, но кое-что о них знала. Например, что обращать против них магию – смертельная ошибка.
   Она вернулась к чтению списка. Ничего интересного. Большинство – местные жители, захваченные на всякий случай: вдруг что знают. Вряд ли они знают то, что нужно ей.
   Никки постучала по последней строчке списка, гласившей: “гонец”.
   – А этот где?
   Капитан указал на палатку.
   – Им занимается один из лучших моих людей. Когда я проверял в последний раз, из него еще ничего не вытянули. Но это было рано утром.
   С тех пор прошел уже почти день. Под пыткой день кажется вечностью. Никки сунула книгу офицеру.
   – Спасибо. На этом все.
   – Значит, вы доложите его превосходительству? – Никки рассеянно кивнула. – Скажете ему, что от этой партии мало проку?
   Никто не осмеливался признаться Джеганю лично, что не справился с заданием, Джегань оправдания не принимал. Никки кивнула и молча направилась к палатке, где допрашивали гонца.
   – Я скоро увижу его превосходительство. И передам ваш доклад, капитан.
   Едва войдя в палатку, Никки поняла, что опоздала. На узком деревянном столе лежали окровавленные останки.
   Допрашивавший держал в руках сложенный лист бумаги.
   – Что это?
   Ухмыльнувшись, он протянул листок Никки.
   – Кое-что, чему его превосходительство будет очень рад. Карта.
   – Карта чего?
   – Где этот малый был. Я нарисовал ее с его слов. – Он рассмеялся своей шутке.
   – Неужели? – Улыбка солдата заинтересовала ее. Такой человек улыбается, только если заполучил что-то очень ценное – то, что позволит выслужиться в глазах начальства. – И где же был этот человек?
   – Навещал своего властителя. – Он помахал бумажкой так, словно в руках у него была карта, указывающая, где спрятаны сокровища. Устав от игры, Никки выхватила у солдата обрывок и развернула смятый листок. Это действительно была карта с тщательно нарисованными реками, береговой линией и горами. Даже проходы в горах указаны.
   Никки определила, что карта подлинная. Когда она жила во Дворце Пророков, Новый мир был местом далеким и таинственным, которое редко посещали немногие сестры. И каждая отправившаяся туда сестра вела точные записи, а по ним впоследствии подправляли карты, хранившиеся во Дворце. Во время обучения послушницы запоминали эти карты. И хотя в те годы Никки и не думала, что ей когда-либо доведется путешествовать по Новому миру, отображенный на карте кусок местности был ей хорошо – знаком. Никки внимательно изучала карту, отмечая все новое, чего она не знала.
   Солдат ткнул в единственный на карте кровавый отпечаток пальца.
   – Вот тут и скрывается Магистр Рал. Помечено точкой и горах.
   Никки на миг перестала дышать. Она уставилась на картy, тщательно откладывая в памяти каждый ручей, каждую речку, каждую гору, дорогу, тропинку и перевал, каждый город, каждую деревню.
   – Что этот человек еще рассказал перед смертью? – Она подняла глаза на солдата. – Его превосходительство ждет моего доклада. Я как раз направлялась к нему. – Она щелкнула пальцами. – Выкладывай все.
   Солдат почесал бороду. Под ногтями у него была засохшая кровь.
   – Ты ему расскажешь, да? Скажешь, что сержант Ветцель получил эти сведения от гонца?
   – Конечно, – заверила Никки. – Награду получишь ты. Мне она ни к чему. – Она постучала по золотому кольцу в губе. – Император всегда – каждое мгновение – находится в моих мыслях. Наверняка он именно сейчас видит моими глазами, что именно ты добыл эти сведения. Так что же еще поведал тот человек?
   Сержант Ветцель снова почесал бороду, явно пытаясь решить, стоит ли доверять Никки или лучше самому сообщить эти сведения Джеганю. В Имперском Ордене никто никому не доверял. Сержант чесал бороду, оставляя в волосах ошметки высохшей крови.
   Никки смотрела в его красные глаза. От вояки несло перегаром.
   – Если ты не расскажешь мне все, сержант, причем немедленно, то окажешься следующим клиентом на этом столе, и я выслушаю твой доклад, перемежающийся твоими воплями, а когда закончу, тебя зашвырнут в фургон с покойниками.
   Он поспешно кивнул, сдаваясь.
   – Конечно. Я просто хотел убедиться, что его превосходительство узнает о моем достижении. Мы постоянно отправляем отделения из шести человек на разведку. Группа двигалась по кругу на север, в обход вражеской армии. С ними была одна колдунья, чтобы прикрывать их. Они были где-то к северо-западу от вражеских войск, когда чисто случайно напоролись на этого малого. И приволокли мне его для допроса. Я выяснил, что он – из числа постоянных гонцов, курсирующих туда-сюда с докладами Магистру Ралу. Никки показала на карту.
   – Но это вот выглядит как расположение вражеских войск. Ты хочешь сказать, что Ри... Магистр Рал не со своей армией?
   – Точно. Гонец не знал почему. Его единственная обязанность – доставлять своему повелителю сведения о дислокации и состоянии войск. – Сержант постучал по карте в руке Никки. – Вот тут и скрывается Магистр Рал со своей женой.
   У Никки отвисла челюсть.
   – С женой...
   Сержант Ветцель кивнул:
   – Этот малый сказал, что Магистр Рал женился на какой-то бабе, известной как Мать-Исповедница. Она ранена, и они прячутся там, в горах.
   Никки вспомнила, какие чувства питал Ричард к этой женщине, вспомнила ее имя: Кэлен. Женитьба Ричарда все меняет. Это может помешать ее планам. Или...
   – Что-нибудь еще, сержант?
   – Гонец сказал, что с Магистром Ралом и его женой находится еще одна баба, Морд-Сит. Охраняет их.
   – Но почему они там? Почему Магистр Рал и Мать-Исповедница не со своим войском? Не в Эйдиндриле? Не в Д'Харе, наконец?
   Сержант покачал головой:
   – Гонец – простой солдат, он умеет только быстро скакать и читать карту. Это все, что он знал: они там, в горах, и одни. Никки такой поворот событий озадачил.
   – Еще что-нибудь? – Солдат покачал головой. Никки положила ладонь ему на спину, между лопаток. – Спасибо, сержант. Ты оказал куда более существенную помощь, чем полагаешь.
   Он расплылся в ухмылке, и Никки нанесла магический удар, мгновенно выжегший ему мозг. Сержант с грохотом рухнул на землю.
   Никки еще раз тщательно изучила карту, чтобы запомнить крепко-накрепко, и спалила ее волшебным огнем. Бумага корчилась и чернела, огонь поглощал тщательно нарисованные реки и горы, а потом добрался до кровавого отпечатка и помеченной точки. Пепел черным снегом осыпался на лежащее у ног Никки тело.
   Подойдя к палатке, где допрашивали Морд-Сит, Никки обвела настороженным взглядом окрестности, проверяя, не наблюдает ли кто, но на пыточные палатки никто не обращал внимания. Она скользнула внутрь.
   При виде распростертой на деревянном столе женщины Никки вздрогнула и лишь усилием воли заставила себя выдохнуть.
   Стоявший подле стола солдат с окровавленными руками сердито глянул на Никки. Не дав ему и слова промолвить, Никки приказала:
   – Докладывай.
   – Ни слова от нее не добились, – буркнул он. Никки кивнула и положила руку на широкую спину солдата. Встревожившись, он начал отодвигаться, но опоздал и замертво рухнул на землю, даже не успев сообразить, что произошло. Будь у нее время, он не отделался бы так легко.
   Усилием воли Никки заставила себя подойти к столу и заглянуть в голубые глаза. Голова женщины слегка подрагивала.
   – Обрати свою магию против меня, ведьма. Никки улыбнулась.
   – Сражаешься до конца, да?
   – Примени магию, ведьма.
   – Вряд ли. Видишь ли, я кое-что знаю о таких, как ты. Голубые глаза вызывающе сверкнули.
   – Ничего ты не знаешь.
   – Да нет, знаю. Ричард мне рассказал. Ты его знаешь как Магистра Рала, но какое-то время он был моим учеником. Мне известно, что, такие женщины, как ты, способны захватить чужую магию, если эту магию обратить против вас. И тогда вы обращаете ее против нас же. Так что, как ты понимаешь, я, пожалуй, воздержусь.
   Женщина отвела взгляд.
   – Тогда пытай меня, если ты пришла за этим. Ничего ты от меня не услышишь.
   – Я здесь вовсе не затем, чтобы тебя пытать, – спокойно проговорила Никки.
   – Тогда – зачем?
   – Позволь представиться, – произнесла Никки. – Я – госпожа Смерть.
   Голубые глаза женщины обратились к Никки, в них впервые мелькнул огонек надежды.
   – Отлично. Убей меня.
   – Мне нужно кое-что у тебя узнать.
   – Я... ничего... тебе... не скажу. – Слова давались ей с трудом. – Ничегошеньки. Убей меня.
   Никки взяла со стола окровавленный нож и поднесла к голубым глазам.
   – Думаю, скажешь. Женщина улыбнулась:
   – Валяй. Это лишь приблизит мою смерть. Я точно знаю, сколько может выдержать человек. Я уже на полпути к миру духов. Но все равно, что бы ты ни делала, я умру молча.
   – Ты не поняла. Я не прошу тебя предавать Магистра Рала. Разве ты не слышала, как твой палач упал на землю? Если чуть повернешь голову, то, возможно, увидишь, что тот, кто сотворил с тобой все это, мертв. Мне вовсе не нужны от тебя никакие секреты.
   Женщина постаралась разглядеть валяющееся на земле тело. Брови ее приподнялись.
   – Тогда – что?
   Никки отметила про себя, что женщина не просит освободить ее. Морд-Сит понимала, что она все равно уже не жилец. Единственное, на что она могла надеяться, это что Никки положит быстрый конец ее мучениям.
   – Ричард был моим учеником. Он рассказал мне, как однажды его взяла в плен Морд-Сит. Это ведь не секрет, верно?
   – Не секрет.
   – Именно об этом я и хочу узнать подробнее. Как Тебя зовут?
   Женщина отвернулась. Никки осторожно повернула ее к себе лицом.
   – У меня есть к тебе предложение. Я не стану выспрашивать у тебя никаких секретов, которые ты должна хранить. И не стану просить предать Магистра Рала. Я этого вовсе не хочу. Меня все это не интересует. Если ты мне поможешь, – Никки снова поднесла нож к лицу женщины, – я быстро положу конец твоим страданиям, и больше не будет ни пыток, ни боли. Лишь последние объятия смерти.
   Губы женщины задрожали.
   – Пожалуйста... – прошептала она. В ее глазах снова загорелся огонек надежды. – Пожалуйста... убей меня.
   Никки чаще всего оставалась равнодушной при виде страданий, но сейчас это ее задело. Она не отрывала глаз от лица женщины, стараясь не смотреть на ее обнаженное тело и то, что с ним сделали. Никки решительно не понимала, как этой женщине удавалось не издать ни стона, ни крика и как она способна еще говорить.
   – Меня зовут Ханна. – Руки и ноги женщины были намертво прикручены к столу, так что шевелить она могла только головой. Она посмотрела Никки в глаза. – Ты убьешь меня? Пожалуйста...
   – Да, Ханна. Обещаю. Быстро и безболезненно. Если ты расскажешь мне то, что я хочу узнать.
   – Я не могу тебе ничего рассказать. – Ханна обмякла, понимая, что мучения продолжатся. – Не стану.
   – Я только хочу узнать о тех временах, когда Ричард был пленником. Ты ведь знаешь, что он когда-то был пленником Морд-Сит?
   – Конечно.
   – Я хочу об этом знать.
   – Зачем?
   – Потому что хочу понять его.
   Голова Ханны качалась из стороны в сторону. Она даже .смогла улыбнуться.
   – Никто из нас не понимает Магистра Рала. Его мучили, но он... не стал мстить. Мы не понимаем его.
   – Я тоже, но все же надеюсь понять. Меня зовут Никки. Я хочу, чтобы ты это знала. Я Никки, и избавлю тебя от страданий, Ханна. Расскажи мне. Пожалуйста. Мне необходимо знать. Ты знала ту женщину, что захватила Ричарда в плен? Ее имя?
   Женщина некоторое время молчала, будто прикидывая, не может ли это как-то повредить Магистру Ралу. – Денна, – прошептала она наконец.
   – Денна. Чтобы бежать, Ричард убил ее. Об этом он сам рассказал. Ты была знакома с Денной?
   – Да.
   – Я ведь не выпытываю у тебя военных тайн, верно? Чуть поколебавшись, Ханна покачала головой.
   – Итак, ты знала Денну. И с Ричардом ты была тогда знакома? Когда он был ее пленником? Ты знала, что он ее пленник?
   – Мы все знали.
   – Это почему?
   – Магистр Рал... Прежний Магистр Рал...
   – Отец Ричарда.
   – Да. Он хотел, чтобы именно Денна воспитывала Ричарда, чтобы он не колеблясь отвечал на любые вопросы Даркена Рала. Она была лучшей из нас.
   – Хорошо. А теперь расскажи мне подробно. Все, что знаешь.
   Ханна прерывисто вздохнула. Заговорила она не сразу.
   – Я не предам его. Я привычна к тому, что со мной тут делают. Ты меня не обманешь. Я не предам Магистра Рала ради того, чтобы избавиться от мучений. Не для того я столько вынесла, чтобы предать его сейчас.
   – Я обещаю ничего не спрашивать о настоящем, о том, что касается войны. Ничего, что могло бы выдать его Джеганю.
   – Если я расскажу тебе лишь о том, Что было тогда, с Денной, и ничего о том, где он сейчас, не выдам никаких военных тайн, ты обещаешь, что положишь этому конец? Убьешь меня?
   – Даю тебе слово, Ханна. Я не прошу тебя предать Магистра Рала. Я знаю его и слишком сильно уважаю, чтобы просить тебя об этом. Все, что мне нужно, – это его понять. На то у меня личные причины. Прошлой зимой я была его наставницей, обучала его пользоваться волшебным даром. Мне необходимо его понять. Мне кажется, если я его пойму, то смогу быть ему полезной.
   – И тогда ты мне поможешь? – На глаза Ханны навернулись слезы надежды. – Тогда ты убьешь меня?
   Этой женщине уже больше не на что было рассчитывать, кроме быстрой смерти. Только это ей и осталось: надежда на быструю смерть как избавление от боли.
   – Как только ты закончишь рассказ, я прекращу твои страдания, Ханна.
   – Клянешься мне твоей надеждой на вечное пребывание в мире ином в свете Создателя?
   Никки ощутила резкую волну боли, поднимавшуюся из самой глубины души. Сто семьдесят лет назад она не желала ничего, только помогать другим, и все же так и не смогла уйти от своей гнусной сути. Она – госпожа Смерть. Падшая женщина.
   Она провела пальцем по нежной щеке Ханны. Женщины обменялись долгим понимающим взглядом.
   – Обещаю, – прошептала Никки. – Быстро и безболезненно. Положу конец твоим мучениям..