Страница:
Находились мы в небольшой пещере, явно нерукотворного происхождения. Геология никогда не являлась моей сильной стороной, поэтому определить, что это за синие да зеленые минералы, я была просто не в состоянии. Впрочем, я была уверена, что облицовка стен может и меняться, в зависимости от настроения Хозяйки – не мог же Бажов лажануться в самом главном! И, если хоть что-то в его опусе было правдой, то сейчас настроение Катерины было спокойно-радостно-лирическим с легким оттенком потери и грусти. Но, в то же время, необычайно светлое. Где-то так.
Пол был выложен мраморной мозаикой, да так искусно, что ни один узор не повторял соседний. Пока я рассматривала причудливые конфигурации на полу, друид успел рассказать про Маню. Стены, подтверждая мою догадку, поменяли окраску, в них добавилось стальных серых тонов. Я не удержалась, задумалась про внутреннее и внешнее, инь и ян, мужскую и женскую природу. Получалось, что у местных волхвов цвет меняли глаза, или зеркало души. То есть, нечто внутреннее. В то время, как у женщины менялось ее окружение. Интересно…
Друид тем временем перешел к рассказу о чудовищном Иззе и его светоносной, но безмерно писклявой мамочке. Хозяйка слушала с интересом, стены вновь сменили цвет, став на этот раз кварцевыми (если я правильно определила минерал). Волхв Терентий не вызвал нареканий Катерины, равно как некромант Владимир. Веля с Зевулом ее откровенно позабавили, комната так и заискрилась. Только концовка рассказа подпортила настроение, и краски погасли. К моменту окончания рассказа друида комната оделась в совсем уж мрачные тона.
– Не нравится мне все это, – изрекла спустя какое-то время после окончания повествования Хозяйка. – Начнем с того, что Борилий зря суетиться не будет. Не такой он человек. Но одно мне непонятно – как это он послал магов такой силы, как вы, за некромантами подглядывать?
– А, это мы сами решили обстановку разведать, – махнула рукой я, решив не обижаться на недвусмысленное замечание Катерины относительно своих успехов в магии. – Нас послали только весточку передать.
– А если только пульки передать, то зачем он тебе кулон мой выдал?
– Вот это как раз просто, – выдал меня с потрохами металлист, причем, скорее всего, абсолютно не со зла. – Она еще в Заповеднике всем уши про Хозяйку Медной Горы прожужжала!
Все обернулись на меня, покрасневшую.
– Ну и что!? – с вызовом произнесла я. – У меня что, любимых литературных героев не должно быть, что ли?
Катерина лишь загадочно улыбалась, и лично мне не совсем было понятно ее настроение. То ли ей было просто приятно, то ли сказки (которые, как выяснилось позднее, она читала), были совсем уж нереальные. Узнать мне это так и не удалось – на сцену торопился выйти очередной персонаж. О его появлении доложила маленькая гибкая ящерка. Все внимание присутствующих переключилось на него.
Хозяйка махнула рукавом, и одна из стен обрела неожиданную прозрачность. По каменному лесу шел, шатаясь, молодой солдат в камуфляже – сразу видать, наш соотечественник. Его ноги выписывали такие кренделя, что, случись вдруг у нас под рукой осциллограф с чувством зависти, честный прибор не выдержал бы сравнения, и самостоятельно разобрался на части. Потом соотечественника особо сильно качнуло, нога парня вознеслась ввысь, за ней – вторая, и парень мягко приземлился, изобразив безупречное укеми под красивым японским названием «падающий лист». Впрочем, скорее всего, у российского служивого это получилось абсолютно спонтанно, и не о каких японских грамотных падениях он и понятия не имел. Разлегся себе на травке, как на кровати, губами почмокал, и захрапел.
– Пьяный солдат срочной службы, – вынес вердикт металлист. – Скорее всего, в увольнение вышел, а обратно до части не добрался. Интересно, откуда он тут?
– Да к нам часто забредают люди из вашего мира, – совершенно спокойно ответила ящерка человеческим голосом. – Я кликну подружек, мы его на поверхность спровадим? – тоном не то полу-вопроса, не то полу-утверждения обратилась она к Хозяйке.
– Да, конечно, – задумчиво отозвалась Катерина. – Конечно, проводите.
Ящерка хвостом махнула, и исчезла. В комнате на миг воцарилась тишина, а потом мы чуть ли не в один голос задали вопрос, каждый – свой. Друид – о наличии свободного хода на изнанку, металлист – об их количестве и точном расположении, а я – о том, появляется ли еще Хозяйка в наших краях. На нашем Урале, то есть. И как бы мне глянуть на остальных сказочных персонажей?
Катерина посмотрела на нашу любопытную делегацию, и внезапно рассмеялась. Звонко так, заливисто.
– Завтра у меня гости будут, – сказала, – оставайтесь, пообщаетесь, оглядитесь. А насчет ваших вопросов…
Она повела рукой, и перед нашим мыслимым взором появилась самая что ни на есть пятиэтажка, кирпичная, непередаваемого серого оттенка, с желтой газовой трубой, старательно огибающей подъезды.
– Ой! – вырвалось у меня. – Здравствуй, Родина!
– Значит, – загорелись глаза у металлиста, – Вы можете в любом месте на поверхность выйти?
– Любопытный вы народ, – снова засмеялась Катерина. – Конечно, в любом, в пределах своей территории. А теперь, юноши, будьте так добры, покиньте помещение, мне с вашей дамой пообщаться надобно.
Тут же появилась ящерица, и парни послушно потопали за ней. У самой двери металлист обернулся, и с откровенной завистью посмотрел на меня. Но потом махнул рукой, и молча вышел. Я немедленно решила, что пытать Катерину вопросами о некромантах не буду ни за какие коврижки.
***
– Теперь, когда мы остались одни, – сказала Катерина, – можем и поговорить о своем, о женском.
Я только в очередной раз подивилась – куда девалась вся мудрость и прочая царственность? Передо мной сидела даже не умудренная опытом женщина, но девчонка практически одного со мной возраста. Может, чуть старше. Стало необыкновенно легко, будто с Танькой-однокурсницей общалась, а не с Хозяйкой Уральской.
– Вы о Борисе Ивановиче? – переспросила я.
И, получив подтверждающий кивок, рассказала о нем все, что могло заинтересовать лицо женского пола (в рамках собственной осведомленности, разумеется). С того момента, как он появился на Воробьевых Горах. Мне было приятно вспоминать то время – все синяки и шишки подзабылись, и в памяти остались только самые светлые моменты. О них я, собственно, и говорила. Единственную тему, которую я не затронула, так это о погибшей жене и дочке. Скорее всего, Катерина и так обо всем этом знала. А если нет – так зачем омрачать такой чудесный вечер?
Хозяйка откровенно повеселилась, когда я описывала свой первый визит в домик начальства, и меткую характеристику домового про «не даму».
– Узнаю Гошу, – сказала она. – Все такой же охальник!
– А я думала, что это он у нас разбаловался, – удивилась я. – Тоша и Тиша были не в пример скромнее.
– Да нет, эти мелкие пакостники везде одинаковые, – махнула рукой Катерина. – А характер у них напрямую зависит от хозяина, – улыбнулась она.
Глядя на счастливую Катерину, я испытывала настоящую радость. Да и комната вовсю подыгрывала светлыми тонами. Но потом Хозяйка о чем-то вспомнила, критически посмотрела на меня.
– Завтра к нам гости будут, – задумчиво сказала она. – Надо бы тебе подобрать что-нибудь подходящее.
– ?
– Конечно, чтобы махать ногами в парке, – иронично прищурилась собеседница, – твоя одежда – самое то. Но вот для светского приема абсолютно не подходит.
Я хотела было возразить, что у меня еще джинсовый костюм имеется, но Хозяйка мягким движением руки остановила меня.
«Да», – подумала я, пораженная, сколько власти было в этом простом жесте. – «Это вам не по стадиону прыгать… Такой силы мне, скорее всего, в жизнь не добиться!»
Впрочем, меня это не шибко напрягало, если честно. Обычно я сама себе нравилась. Да и ногами махать любила, чего греха-то таить…
Пока я рефлексировала, в комнате появились вездесущие ящерки. Они приносили наряды, складывали в кресло, и исчезали за новой порцией. У меня начали округляться глаза. От ужаса. Надо сказать, что примерка платьев была моим самым больным местом. Конечно, если мне попадалось что-то элегантное, и сразу, да еще и по карману, я, не раздумывая, раскошеливалась. Но основная проблема заключалась в том, что все три названных фактора совпадали крайне редко, и постепенно у меня возникло стойкое отвращение к примерке одежды.
Хозяйка, видя мое состояние, только рассмеялась. Я тоже невольно улыбнулась – уж больно заразительная радость была в тот вечер у нее. Конечно, истинной причины веселия я ведать не ведала, но мне казалось, что мы, со своими вестями о Борисе Ивановиче немало ему способствовали. От Катерины исходили те самые волны любви, что уравнивают царицу и простую селянку, ибо места в человеке для условностей да сословностей просто не остается. Что же, и я рада, коли так!
Какие-то два часа мучений, и платье было подобрано. Потрясающе красивое, абсолютно элегантное, в пол, насыщенно-синего цвета. Сшитое, как будто по мерке. Впрочем, я бы не удивилась, если бы узнала, что проворные ящерки каким-то образом умудрялись подгонять все это дело прямо на мне.
Под конец процедуры проницательная Хозяйка спросила меня о причине моей нелюбви к примеркам. Я поведала ей в лицах историю своих злоключений в магазинах. Собеседница загадочно улыбнулась, и отдала какой-то приказ ящерицам. После чего меня, практически заснувшую, проводили в отдельную опочивальню.
***
За завтраком парни выглядели так, как будто проболтали до рассвета, а потом их еще и подушками побили – такими помятыми и абсолютно не выспавшимися они были. Они так широко зевали, как будто всерьез вознамерились выиграть приз имени Джулии Робертс в соревновании «кто шире распахнет пасть». Ящерки, видя такое дело, нацедили мученикам в кружки какого-то снадобья, бурого и с ошметками. Выглядело оно вполне омерзительно, зато по действию не знало себе равных. У парней широко распахнулись глаза, появился живой интерес к окружающим, самопроизвольные сокращения челюстных мышц прекратились.
– Ой, спасибо, дорогие мои, – поблагодарил местную разумную живность друид. – Слышь, Илья, нельзя было всю ночь языком трепать.
– Твоя правда, Антон, – потряс головой, проверяя ее на возможность выдержать сие непростое движение, металлист. – Но зато…
– Вы поняли, что Мыкола и Всеволод – братья? А так же догадались, что в них обоих находится по части от одного нехорошего Ромуальда?
– Ты как будто присутствовала, – недовольно проворчал друид. – Или тебе Хозяйка что-нибудь рассказала? – тут же оживился он. – Тогда колись!
– Ничего она мне не рассказывала, мы о своем, о женском болтали, – радостно объявила я.
– Эх ты…
Но у меня было слишком радужное настроение, чтобы с кем-то спорить:
– По-моему, так с этим Ромуальдом и так все очевидно.
– Ишь ты, шустрая какая, – неодобрительно покачал хвостатой головой металлист. – Может, ты нам еще скажешь, кто из них теперь некромант, а кто просто так, мимо пробегал?
– Конечно, – сложила я в уме «два и два». – Тот, который глупый, тот и некромант. А тот, что злобен не по-детски, тот, увы и ах, обычный человек без намека на магию.
– Ты смотри! – восхитился друид. – А мы-то всю ночь голову ломали!
– Учитесь, парни! – напустила я на себя значимость.
На самом деле, дело обстояло куда проще. Конечно, телепат из меня никакой, но угадывать громкие мысли собеседника я умела еще в годы учебы на физфаке. Лекторы, имевшие привычку общаться с аудиторией, частенько задавали каверзные, с их точки зрения, вопросы. Но они очень хотели, чтобы хоть кто-то их внимательно слушал… И я неизменно попадала в ответ. Они считали меня гениальной, и ставили пятерки по своим предметам еще до начала зачетной сессии. А на самом деле, способности у меня всегда были средними, и, попадись я тому же лектору на экзамене, получила бы оценку не выше женской четверки (считай, твердая мужская «тройка»).
Но, не буду же я свои секреты разбазаривать! Пускай думают, что я и впрямь, гений мысли. Может, еще и уважать станут…
– А доказать сможешь? – с интересом спросил металлист.
– Что именно? – потянула я слегка время.
– Ну, это свое предположение, которое ты тут смело высказала.
Дети! Решить обратную задачу и каждый дурак сможет.
– Ну, я думаю, – многозначительно молвила я, – что, если бы злобному, да умному достался бы дар магический, то он бы давным-давно уж учинил что-нибудь непотребное. И уж, наверное, не стал бы ждать удобного случая целых пятнадцать(!) лет.
– Голова, – многозначительно сказал друид. – На месте нашего драгоценного металлиста я бы не стал и дальше считать твои умственные способности чем-то, не заслуживающим внимания.
Илюха ничего не ответил, но видно было, что друид его уел. Мне даже неловко стало – парни, понимаешь, ночами не спят, думу думают, а я тут, походя, незаслуженные плоды трудов их праведных пожинаю.
– И до чего же вы додумались? – невинно осведомилась я. – Какие хитрые шаги предпринял новосибирский Ромуальдович для обретения былого могущества своего драгоценного папеньки?
Компаньоны тут же оживились, и ну на меня выкладывать труды бессонной ночи. Что и говорить, накопали они много. Я даже и вникать не стала. И так понятно, что новосибирский отпрыск не сидел, сложа руки, все пятнадцать лет. А уж нужными да влиятельными знакомствами оброс по самую по макушку. Все это меня не интересовало. А вот кое-что другое очень даже:
– Кстати, – повернулась я к металлисту, – а почему это тебя перевели в Заповедник? Ведь, фактически, тебя этим подставили?
Антон с некоторым замешательством посмотрел на товарища. Покраснел:
– А я ведь, признаться, тебя того…
– Подозревал? – как ни в чем не бывало, уточнил Илья. – Не переживай. Я бы, на твоем месте повел себя точно также.
– А все же?
– Ну, – задумался тот, – так сразу и не ответишь. Кто его теперь разберет? Может, у Ромуальдовича штат был не резиновый, и он вместо меня решил кого-то более нужного для себя протащить, вот и решил сразу две проблемы одним махом. А может, и еще какая вожжа ему под хвост попала.
– Ага, знаю, – не смогла удержаться от подколки я. – Ты этой, поэзией металла проникался в рабочее время. За это тебя и подвинули.
– Язва ты, рыжая, – с каким-то даже удовольствием заметил Илюха.
Он хотел еще что-то добавить в том же духе, но не успел – перед нами появились три ящерки с одежкой. Нашей, выстиранной да выглаженной. Они с поклоном отдали нам вещи, и тут же за ней появилась вторая троица, на сей раз с нарядами местного покроя. Я для себя их определила как охотничьи.
– Хозяйка велела подготовиться к мероприятию, – пискнула средняя, наклонила уважительно головку, и вся троица была такова.
***
Балы и приемы я не люблю, и вообще, я нисколько не светская личность. Хоть танцевать и умею, и даром речи будто не обижена, а все равно, не знаю, где получше схорониться, чтобы не так людно было. Но на этот раз можно было легко выбрать из разношерстной толпы гостей собеседника по своим интересам.
Кого тут только не было! И волхвы обоих мастей, и эмпаты, танцоры и музыканты, и стражи, и…
«Эх, Маню бы сюда», – подумала я. – «Развлеклась бы, затворница наша. Как-то она там без нас?»
– Можно вас отвлечь?
Ко мне подошел средних лет импозантный мужчина, одетый в костюм золотисто-коричневых тонов. Голова его, снабженная зелеными глазами невозможной мудрости и глубины, как-то не вполне гармонировала с ростом – она была раза в полтора больше, чем предполагали обычные человеческие пропорции. Зато, когда я разглядела, как продавливается под ним земная твердь, сразу стали понятны причины такого несоответствия.
«Да это же сам Великий Полоз», – мелькнуло у меня в голове. – «О чем беседовать-то будем?» – ударилась я в легкую панику.
Про Полоза, Хранителя Золота, я вычитала еще в глубоком детстве, все у того же Бажова. В книжке он выглядел как очень мудрая, но местами тираничная личность невероятной мощи. Надо сказать, и в этой, не книжной, жизни Полоз был необычайно силен. Это было настолько заметно, даже невооруженным глазом, что я, привыкшая примерять на себя противников, отнесла этого конкретного индивидуума в разряд «расслабься и получи по полной программе, авось не дойдет до смертоубийства».
– Говорят, ты с Борилием теперь общаешься? – голосом невероятной гипнотической силы осведомился Полоз. – И как он?
Я поспешно поставила защиту, чтобы невзначай не угодить под влияние – ценю я свободу и независимость, а в собеседнике сила гипнотическая была, как у удава. Полоз заметил это, усмехнулся, и как-то ужался, что ли. Я убрала щит. Давящее ощущение пропало.
– Да, общаюсь, – осмелела я. – По-моему, он вполне ничего, обучает таких вот, как я, магическим премудростям. На Мане по утрам катается, но редко.
– А кто такая Маня?
Я пояснила. Полоз улыбнулся, в глазах мелькнули золотые искры. Это было завораживающе и очень красиво – аж мурашки по коже побежали.
Но не долго довелось мне наслаждаться приватной беседою. Не прошло и пяти минут, как рядом со мной нарисовался Илья. Встал друг мой металлический, приоткрыл рот, уставился на Хранителя с прямо-таки детским восторгом. Наверное, поэзию учуял. Я осмелела вконец, представила мужчин друг другу. На пару с Ильей мы осилили рассказ о начальстве и о его современном бытии. Добавили только, что не ведаем, чем он вне Заповедника занимается. Потом вкратце рассказали историю своего появления в этом измерении, добавили, что решили самостоятельно копать в поисках истины.
– Ишь, старатели! – усмехнулся Полоз. – Ладно, так и быть, помогу вам, чем смогу. Окажетесь в затруднительном положении, потрете кольцо, я буду к вашим услугам.
С этими словами он откланялся, а я с изумлением уставилась на свою левую руку. На безымянном пальце появилось изящнейшее золотое колечко. Шириной не более двух миллиметров, такой искусной работы, что казалось, было выполнено из кружева. Оно мне пришлось настолько по душе, что я даже удивилась – я никогда не терпела никаких украшений на руках. А тут на тебе – сидит украшение, как будто так и надо, и не вызывает непреодолимого желания «снять немедленно».
На аналогичном пальце металлиста тоже появилось кольцо, но совершенно другого дизайна, основным девизом которого были мужественность и простота. Обладатель шедевра с таким благоговением уставился на свою руку, что я почувствовала себя лишней. Тихонько отошла в сторонку, огляделась.
Большинство приглашенного народу собралось под сенью каменных дубов. Я заинтересовалась, пошла посмотреть, что же там такого интересного. Протиснулась в первый ряд, встала между друидом и беспокойным по жизни, но притихшим в данный момент элементалом-переростком Огневушкой. Да так и замерла. Под аккомпанемент этакого Леля, танцевал небольшого росточка молодой человек. Эмпат. Танцевал – это слабо сказано. То струился, как ручеек, шуршал собой по мелким камушкам, то был легким дуновением ветерка в жаркий летний полдень, то отдыхающими крестьянами в тени орешника, то самими орехами в ожидании того, что их сейчас сорвут. Он танцевал, и я постепенно втягивалась в рисуемый им пейзаж. Жизни – простой, как капля воды, гармоничной, закат над поймой лесной речушки, и таинственной, как отношения между мужчиной и женщиной.
А вечером бал, и синее вечернее платье, и сонм приглашенных гостей. И музыка, такая потрясающая, что казалось, маэстро зажигает на струнах человеческой души. Хозяйку я видела не часто, но само ее присутствие было заметно, иначе откуда в этом измерении, да светомузыка?
Танцевали все, или практически все. Даже друид, тоскующий по своей диковатой Жозефине, даже металлист, заявлявший ранее в самой что ни на есть категоричной манере, что он «никогда, слышите, никогда!» не «пляшет».
Да и как тут было не танцевать, когда музыка была настолько созвучной человеческим (и, судя по гостям, не только) переживаниям, что эти самые переживания и чувства, затолканные куда поглубже в подсознание, выходили, не спросясь, на поверхность. И вот уже ноги с руками, привыкшие к тотальному контролю со стороны головы, говорили «Хватит! Накомандовалась!», и двигались, двигались в такт поистине божественной игре эмпата. Все тело пело, резонировало, неслось куда-то, и это было воистину хорошо.
Глава 11.
Пол был выложен мраморной мозаикой, да так искусно, что ни один узор не повторял соседний. Пока я рассматривала причудливые конфигурации на полу, друид успел рассказать про Маню. Стены, подтверждая мою догадку, поменяли окраску, в них добавилось стальных серых тонов. Я не удержалась, задумалась про внутреннее и внешнее, инь и ян, мужскую и женскую природу. Получалось, что у местных волхвов цвет меняли глаза, или зеркало души. То есть, нечто внутреннее. В то время, как у женщины менялось ее окружение. Интересно…
Друид тем временем перешел к рассказу о чудовищном Иззе и его светоносной, но безмерно писклявой мамочке. Хозяйка слушала с интересом, стены вновь сменили цвет, став на этот раз кварцевыми (если я правильно определила минерал). Волхв Терентий не вызвал нареканий Катерины, равно как некромант Владимир. Веля с Зевулом ее откровенно позабавили, комната так и заискрилась. Только концовка рассказа подпортила настроение, и краски погасли. К моменту окончания рассказа друида комната оделась в совсем уж мрачные тона.
– Не нравится мне все это, – изрекла спустя какое-то время после окончания повествования Хозяйка. – Начнем с того, что Борилий зря суетиться не будет. Не такой он человек. Но одно мне непонятно – как это он послал магов такой силы, как вы, за некромантами подглядывать?
– А, это мы сами решили обстановку разведать, – махнула рукой я, решив не обижаться на недвусмысленное замечание Катерины относительно своих успехов в магии. – Нас послали только весточку передать.
– А если только пульки передать, то зачем он тебе кулон мой выдал?
– Вот это как раз просто, – выдал меня с потрохами металлист, причем, скорее всего, абсолютно не со зла. – Она еще в Заповеднике всем уши про Хозяйку Медной Горы прожужжала!
Все обернулись на меня, покрасневшую.
– Ну и что!? – с вызовом произнесла я. – У меня что, любимых литературных героев не должно быть, что ли?
Катерина лишь загадочно улыбалась, и лично мне не совсем было понятно ее настроение. То ли ей было просто приятно, то ли сказки (которые, как выяснилось позднее, она читала), были совсем уж нереальные. Узнать мне это так и не удалось – на сцену торопился выйти очередной персонаж. О его появлении доложила маленькая гибкая ящерка. Все внимание присутствующих переключилось на него.
Хозяйка махнула рукавом, и одна из стен обрела неожиданную прозрачность. По каменному лесу шел, шатаясь, молодой солдат в камуфляже – сразу видать, наш соотечественник. Его ноги выписывали такие кренделя, что, случись вдруг у нас под рукой осциллограф с чувством зависти, честный прибор не выдержал бы сравнения, и самостоятельно разобрался на части. Потом соотечественника особо сильно качнуло, нога парня вознеслась ввысь, за ней – вторая, и парень мягко приземлился, изобразив безупречное укеми под красивым японским названием «падающий лист». Впрочем, скорее всего, у российского служивого это получилось абсолютно спонтанно, и не о каких японских грамотных падениях он и понятия не имел. Разлегся себе на травке, как на кровати, губами почмокал, и захрапел.
– Пьяный солдат срочной службы, – вынес вердикт металлист. – Скорее всего, в увольнение вышел, а обратно до части не добрался. Интересно, откуда он тут?
– Да к нам часто забредают люди из вашего мира, – совершенно спокойно ответила ящерка человеческим голосом. – Я кликну подружек, мы его на поверхность спровадим? – тоном не то полу-вопроса, не то полу-утверждения обратилась она к Хозяйке.
– Да, конечно, – задумчиво отозвалась Катерина. – Конечно, проводите.
Ящерка хвостом махнула, и исчезла. В комнате на миг воцарилась тишина, а потом мы чуть ли не в один голос задали вопрос, каждый – свой. Друид – о наличии свободного хода на изнанку, металлист – об их количестве и точном расположении, а я – о том, появляется ли еще Хозяйка в наших краях. На нашем Урале, то есть. И как бы мне глянуть на остальных сказочных персонажей?
Катерина посмотрела на нашу любопытную делегацию, и внезапно рассмеялась. Звонко так, заливисто.
– Завтра у меня гости будут, – сказала, – оставайтесь, пообщаетесь, оглядитесь. А насчет ваших вопросов…
Она повела рукой, и перед нашим мыслимым взором появилась самая что ни на есть пятиэтажка, кирпичная, непередаваемого серого оттенка, с желтой газовой трубой, старательно огибающей подъезды.
– Ой! – вырвалось у меня. – Здравствуй, Родина!
– Значит, – загорелись глаза у металлиста, – Вы можете в любом месте на поверхность выйти?
– Любопытный вы народ, – снова засмеялась Катерина. – Конечно, в любом, в пределах своей территории. А теперь, юноши, будьте так добры, покиньте помещение, мне с вашей дамой пообщаться надобно.
Тут же появилась ящерица, и парни послушно потопали за ней. У самой двери металлист обернулся, и с откровенной завистью посмотрел на меня. Но потом махнул рукой, и молча вышел. Я немедленно решила, что пытать Катерину вопросами о некромантах не буду ни за какие коврижки.
***
– Теперь, когда мы остались одни, – сказала Катерина, – можем и поговорить о своем, о женском.
Я только в очередной раз подивилась – куда девалась вся мудрость и прочая царственность? Передо мной сидела даже не умудренная опытом женщина, но девчонка практически одного со мной возраста. Может, чуть старше. Стало необыкновенно легко, будто с Танькой-однокурсницей общалась, а не с Хозяйкой Уральской.
– Вы о Борисе Ивановиче? – переспросила я.
И, получив подтверждающий кивок, рассказала о нем все, что могло заинтересовать лицо женского пола (в рамках собственной осведомленности, разумеется). С того момента, как он появился на Воробьевых Горах. Мне было приятно вспоминать то время – все синяки и шишки подзабылись, и в памяти остались только самые светлые моменты. О них я, собственно, и говорила. Единственную тему, которую я не затронула, так это о погибшей жене и дочке. Скорее всего, Катерина и так обо всем этом знала. А если нет – так зачем омрачать такой чудесный вечер?
Хозяйка откровенно повеселилась, когда я описывала свой первый визит в домик начальства, и меткую характеристику домового про «не даму».
– Узнаю Гошу, – сказала она. – Все такой же охальник!
– А я думала, что это он у нас разбаловался, – удивилась я. – Тоша и Тиша были не в пример скромнее.
– Да нет, эти мелкие пакостники везде одинаковые, – махнула рукой Катерина. – А характер у них напрямую зависит от хозяина, – улыбнулась она.
Глядя на счастливую Катерину, я испытывала настоящую радость. Да и комната вовсю подыгрывала светлыми тонами. Но потом Хозяйка о чем-то вспомнила, критически посмотрела на меня.
– Завтра к нам гости будут, – задумчиво сказала она. – Надо бы тебе подобрать что-нибудь подходящее.
– ?
– Конечно, чтобы махать ногами в парке, – иронично прищурилась собеседница, – твоя одежда – самое то. Но вот для светского приема абсолютно не подходит.
Я хотела было возразить, что у меня еще джинсовый костюм имеется, но Хозяйка мягким движением руки остановила меня.
«Да», – подумала я, пораженная, сколько власти было в этом простом жесте. – «Это вам не по стадиону прыгать… Такой силы мне, скорее всего, в жизнь не добиться!»
Впрочем, меня это не шибко напрягало, если честно. Обычно я сама себе нравилась. Да и ногами махать любила, чего греха-то таить…
Пока я рефлексировала, в комнате появились вездесущие ящерки. Они приносили наряды, складывали в кресло, и исчезали за новой порцией. У меня начали округляться глаза. От ужаса. Надо сказать, что примерка платьев была моим самым больным местом. Конечно, если мне попадалось что-то элегантное, и сразу, да еще и по карману, я, не раздумывая, раскошеливалась. Но основная проблема заключалась в том, что все три названных фактора совпадали крайне редко, и постепенно у меня возникло стойкое отвращение к примерке одежды.
Хозяйка, видя мое состояние, только рассмеялась. Я тоже невольно улыбнулась – уж больно заразительная радость была в тот вечер у нее. Конечно, истинной причины веселия я ведать не ведала, но мне казалось, что мы, со своими вестями о Борисе Ивановиче немало ему способствовали. От Катерины исходили те самые волны любви, что уравнивают царицу и простую селянку, ибо места в человеке для условностей да сословностей просто не остается. Что же, и я рада, коли так!
Какие-то два часа мучений, и платье было подобрано. Потрясающе красивое, абсолютно элегантное, в пол, насыщенно-синего цвета. Сшитое, как будто по мерке. Впрочем, я бы не удивилась, если бы узнала, что проворные ящерки каким-то образом умудрялись подгонять все это дело прямо на мне.
Под конец процедуры проницательная Хозяйка спросила меня о причине моей нелюбви к примеркам. Я поведала ей в лицах историю своих злоключений в магазинах. Собеседница загадочно улыбнулась, и отдала какой-то приказ ящерицам. После чего меня, практически заснувшую, проводили в отдельную опочивальню.
***
За завтраком парни выглядели так, как будто проболтали до рассвета, а потом их еще и подушками побили – такими помятыми и абсолютно не выспавшимися они были. Они так широко зевали, как будто всерьез вознамерились выиграть приз имени Джулии Робертс в соревновании «кто шире распахнет пасть». Ящерки, видя такое дело, нацедили мученикам в кружки какого-то снадобья, бурого и с ошметками. Выглядело оно вполне омерзительно, зато по действию не знало себе равных. У парней широко распахнулись глаза, появился живой интерес к окружающим, самопроизвольные сокращения челюстных мышц прекратились.
– Ой, спасибо, дорогие мои, – поблагодарил местную разумную живность друид. – Слышь, Илья, нельзя было всю ночь языком трепать.
– Твоя правда, Антон, – потряс головой, проверяя ее на возможность выдержать сие непростое движение, металлист. – Но зато…
– Вы поняли, что Мыкола и Всеволод – братья? А так же догадались, что в них обоих находится по части от одного нехорошего Ромуальда?
– Ты как будто присутствовала, – недовольно проворчал друид. – Или тебе Хозяйка что-нибудь рассказала? – тут же оживился он. – Тогда колись!
– Ничего она мне не рассказывала, мы о своем, о женском болтали, – радостно объявила я.
– Эх ты…
Но у меня было слишком радужное настроение, чтобы с кем-то спорить:
– По-моему, так с этим Ромуальдом и так все очевидно.
– Ишь ты, шустрая какая, – неодобрительно покачал хвостатой головой металлист. – Может, ты нам еще скажешь, кто из них теперь некромант, а кто просто так, мимо пробегал?
– Конечно, – сложила я в уме «два и два». – Тот, который глупый, тот и некромант. А тот, что злобен не по-детски, тот, увы и ах, обычный человек без намека на магию.
– Ты смотри! – восхитился друид. – А мы-то всю ночь голову ломали!
– Учитесь, парни! – напустила я на себя значимость.
На самом деле, дело обстояло куда проще. Конечно, телепат из меня никакой, но угадывать громкие мысли собеседника я умела еще в годы учебы на физфаке. Лекторы, имевшие привычку общаться с аудиторией, частенько задавали каверзные, с их точки зрения, вопросы. Но они очень хотели, чтобы хоть кто-то их внимательно слушал… И я неизменно попадала в ответ. Они считали меня гениальной, и ставили пятерки по своим предметам еще до начала зачетной сессии. А на самом деле, способности у меня всегда были средними, и, попадись я тому же лектору на экзамене, получила бы оценку не выше женской четверки (считай, твердая мужская «тройка»).
Но, не буду же я свои секреты разбазаривать! Пускай думают, что я и впрямь, гений мысли. Может, еще и уважать станут…
– А доказать сможешь? – с интересом спросил металлист.
– Что именно? – потянула я слегка время.
– Ну, это свое предположение, которое ты тут смело высказала.
Дети! Решить обратную задачу и каждый дурак сможет.
– Ну, я думаю, – многозначительно молвила я, – что, если бы злобному, да умному достался бы дар магический, то он бы давным-давно уж учинил что-нибудь непотребное. И уж, наверное, не стал бы ждать удобного случая целых пятнадцать(!) лет.
– Голова, – многозначительно сказал друид. – На месте нашего драгоценного металлиста я бы не стал и дальше считать твои умственные способности чем-то, не заслуживающим внимания.
Илюха ничего не ответил, но видно было, что друид его уел. Мне даже неловко стало – парни, понимаешь, ночами не спят, думу думают, а я тут, походя, незаслуженные плоды трудов их праведных пожинаю.
– И до чего же вы додумались? – невинно осведомилась я. – Какие хитрые шаги предпринял новосибирский Ромуальдович для обретения былого могущества своего драгоценного папеньки?
Компаньоны тут же оживились, и ну на меня выкладывать труды бессонной ночи. Что и говорить, накопали они много. Я даже и вникать не стала. И так понятно, что новосибирский отпрыск не сидел, сложа руки, все пятнадцать лет. А уж нужными да влиятельными знакомствами оброс по самую по макушку. Все это меня не интересовало. А вот кое-что другое очень даже:
– Кстати, – повернулась я к металлисту, – а почему это тебя перевели в Заповедник? Ведь, фактически, тебя этим подставили?
Антон с некоторым замешательством посмотрел на товарища. Покраснел:
– А я ведь, признаться, тебя того…
– Подозревал? – как ни в чем не бывало, уточнил Илья. – Не переживай. Я бы, на твоем месте повел себя точно также.
– А все же?
– Ну, – задумался тот, – так сразу и не ответишь. Кто его теперь разберет? Может, у Ромуальдовича штат был не резиновый, и он вместо меня решил кого-то более нужного для себя протащить, вот и решил сразу две проблемы одним махом. А может, и еще какая вожжа ему под хвост попала.
– Ага, знаю, – не смогла удержаться от подколки я. – Ты этой, поэзией металла проникался в рабочее время. За это тебя и подвинули.
– Язва ты, рыжая, – с каким-то даже удовольствием заметил Илюха.
Он хотел еще что-то добавить в том же духе, но не успел – перед нами появились три ящерки с одежкой. Нашей, выстиранной да выглаженной. Они с поклоном отдали нам вещи, и тут же за ней появилась вторая троица, на сей раз с нарядами местного покроя. Я для себя их определила как охотничьи.
– Хозяйка велела подготовиться к мероприятию, – пискнула средняя, наклонила уважительно головку, и вся троица была такова.
***
Балы и приемы я не люблю, и вообще, я нисколько не светская личность. Хоть танцевать и умею, и даром речи будто не обижена, а все равно, не знаю, где получше схорониться, чтобы не так людно было. Но на этот раз можно было легко выбрать из разношерстной толпы гостей собеседника по своим интересам.
Кого тут только не было! И волхвы обоих мастей, и эмпаты, танцоры и музыканты, и стражи, и…
«Эх, Маню бы сюда», – подумала я. – «Развлеклась бы, затворница наша. Как-то она там без нас?»
– Можно вас отвлечь?
Ко мне подошел средних лет импозантный мужчина, одетый в костюм золотисто-коричневых тонов. Голова его, снабженная зелеными глазами невозможной мудрости и глубины, как-то не вполне гармонировала с ростом – она была раза в полтора больше, чем предполагали обычные человеческие пропорции. Зато, когда я разглядела, как продавливается под ним земная твердь, сразу стали понятны причины такого несоответствия.
«Да это же сам Великий Полоз», – мелькнуло у меня в голове. – «О чем беседовать-то будем?» – ударилась я в легкую панику.
Про Полоза, Хранителя Золота, я вычитала еще в глубоком детстве, все у того же Бажова. В книжке он выглядел как очень мудрая, но местами тираничная личность невероятной мощи. Надо сказать, и в этой, не книжной, жизни Полоз был необычайно силен. Это было настолько заметно, даже невооруженным глазом, что я, привыкшая примерять на себя противников, отнесла этого конкретного индивидуума в разряд «расслабься и получи по полной программе, авось не дойдет до смертоубийства».
– Говорят, ты с Борилием теперь общаешься? – голосом невероятной гипнотической силы осведомился Полоз. – И как он?
Я поспешно поставила защиту, чтобы невзначай не угодить под влияние – ценю я свободу и независимость, а в собеседнике сила гипнотическая была, как у удава. Полоз заметил это, усмехнулся, и как-то ужался, что ли. Я убрала щит. Давящее ощущение пропало.
– Да, общаюсь, – осмелела я. – По-моему, он вполне ничего, обучает таких вот, как я, магическим премудростям. На Мане по утрам катается, но редко.
– А кто такая Маня?
Я пояснила. Полоз улыбнулся, в глазах мелькнули золотые искры. Это было завораживающе и очень красиво – аж мурашки по коже побежали.
Но не долго довелось мне наслаждаться приватной беседою. Не прошло и пяти минут, как рядом со мной нарисовался Илья. Встал друг мой металлический, приоткрыл рот, уставился на Хранителя с прямо-таки детским восторгом. Наверное, поэзию учуял. Я осмелела вконец, представила мужчин друг другу. На пару с Ильей мы осилили рассказ о начальстве и о его современном бытии. Добавили только, что не ведаем, чем он вне Заповедника занимается. Потом вкратце рассказали историю своего появления в этом измерении, добавили, что решили самостоятельно копать в поисках истины.
– Ишь, старатели! – усмехнулся Полоз. – Ладно, так и быть, помогу вам, чем смогу. Окажетесь в затруднительном положении, потрете кольцо, я буду к вашим услугам.
С этими словами он откланялся, а я с изумлением уставилась на свою левую руку. На безымянном пальце появилось изящнейшее золотое колечко. Шириной не более двух миллиметров, такой искусной работы, что казалось, было выполнено из кружева. Оно мне пришлось настолько по душе, что я даже удивилась – я никогда не терпела никаких украшений на руках. А тут на тебе – сидит украшение, как будто так и надо, и не вызывает непреодолимого желания «снять немедленно».
На аналогичном пальце металлиста тоже появилось кольцо, но совершенно другого дизайна, основным девизом которого были мужественность и простота. Обладатель шедевра с таким благоговением уставился на свою руку, что я почувствовала себя лишней. Тихонько отошла в сторонку, огляделась.
Большинство приглашенного народу собралось под сенью каменных дубов. Я заинтересовалась, пошла посмотреть, что же там такого интересного. Протиснулась в первый ряд, встала между друидом и беспокойным по жизни, но притихшим в данный момент элементалом-переростком Огневушкой. Да так и замерла. Под аккомпанемент этакого Леля, танцевал небольшого росточка молодой человек. Эмпат. Танцевал – это слабо сказано. То струился, как ручеек, шуршал собой по мелким камушкам, то был легким дуновением ветерка в жаркий летний полдень, то отдыхающими крестьянами в тени орешника, то самими орехами в ожидании того, что их сейчас сорвут. Он танцевал, и я постепенно втягивалась в рисуемый им пейзаж. Жизни – простой, как капля воды, гармоничной, закат над поймой лесной речушки, и таинственной, как отношения между мужчиной и женщиной.
А вечером бал, и синее вечернее платье, и сонм приглашенных гостей. И музыка, такая потрясающая, что казалось, маэстро зажигает на струнах человеческой души. Хозяйку я видела не часто, но само ее присутствие было заметно, иначе откуда в этом измерении, да светомузыка?
Танцевали все, или практически все. Даже друид, тоскующий по своей диковатой Жозефине, даже металлист, заявлявший ранее в самой что ни на есть категоричной манере, что он «никогда, слышите, никогда!» не «пляшет».
Да и как тут было не танцевать, когда музыка была настолько созвучной человеческим (и, судя по гостям, не только) переживаниям, что эти самые переживания и чувства, затолканные куда поглубже в подсознание, выходили, не спросясь, на поверхность. И вот уже ноги с руками, привыкшие к тотальному контролю со стороны головы, говорили «Хватит! Накомандовалась!», и двигались, двигались в такт поистине божественной игре эмпата. Все тело пело, резонировало, неслось куда-то, и это было воистину хорошо.
Глава 11.
– Ну что же, друзья, – предлагаю отметить начало окончания задания, – поднял деревянный кубок друид.
– Не беги впереди паровоза, – отрезал металлист. – И вообще, на работе пить вредно.
– А это, между прочим, березовый сок, – делано обиделся Антон. – Если никто не хочет, сам выпью.
– Нет уж, тогда давай выпьем на брудершафт, – извлекла я простецкую эмалированную кружку из рюкзака. – Наливай!
– И мне тогда уж, – присоединился к нам Илья.
Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Мы летели над бескрайними просторами тайги. Коврик несся со скоростью синконсена, ведь от Урала до Новосибирска было не близко, а задерживаться нам не хотелось. На ум, расслабленный в ходе празднеств, упорно лезло «под крылом самолета…». Я была вполне довольна жизнью, а, конкретно, тем фактом, что было единогласно решено отказаться от дальнейших разведывательных действий на вражеских территориях некромантов. И так мы уже накопали столько, что впору стирать из памяти половину.
Два прошедших дня были до отказа наполнены разными лицами, посещениями мест силы, балами, пирами и концертами. Живот тоже был набит. Едой и до отказа. Мой скромный походный гардероб был полон. Платьев. От ящерок Екатерины. Всевозможных покроев и на все случаи жизни. Судя по всему, ящерки-портнихи были в курсе не только местной моды, но и нашей. Так что, носить мне это все теперь, не переносить. Жалко лишь, для всех этих нарядов нужен был, как говорится, кавалер и повод. Ни того, ни другого у меня пока не было.
И все же одним несомненным плюсом платья обладали – они были упакованы с использованием местных, пято-измеренческих технологий. То бишь, уместились в небольшом ларце с местным лейблом-ящерицей, места занимали совсем чуть, каши не просили. Вот и ладно.
– Я вот о чем подумал, – прервал мои размышления друид. – Что-то в последнее время у нас все гладко шло. – Ни тебе сражений, ни заточений.
– Смотри, накаркаешь, – погрозила я ему пальцем. – Тем более, если тебе хочется неприятностей, можешь спросить у нашего спутника, он тебе с удовольствием подкинет лишних знаний и печалей.
– Ты о чем это? – вскинулся Илья.
– Не о чем, – пожала я плечами. – Просто, у тебя, как спросишь, все подозрительно и не слава богу.
Металлист то ли вздохнул, то ли перевел дух.
– Кстати, – оживился он. – Вы знаете, кого, как мне показалось, я видел позавчера?
– Кого же?
– Того самого мага, что спугнул нас из местной Москвы. Ну, когда мы сматывались с Ярославом, помните.
– Того, который был с «агентами Смитами»? – уточнила я.
– Того самого, – согласно кивнул Илья. – «Агентов» твоих, я, правда, не видал. Наверное, их лицезреть – это исключительно твоя прерогатива.
Спасибо тебе на добром слове, друг хвостатый!
– Вот тебе, Антон, и неприятности! А ты, часом, ничего не перепутал? – повернулась я металлисту.
– Да нет, не должен был, – пожал плечами тот. – Я же его ауру запомнил, а не лицо. Она у него еще такая характерная была, такая… такая сероватая, буро-малиновая в желтую крапинку. Ну что ты хихикаешь?! Я же серьезно! Антон, и ты туда же?
Мы оба смеялись. До пупочного надрыва. Сколько раз, не думая, употребляла это выражение, а тут на тебе, свершилось! Лично мне крапинки представлялись этакими мультяшными кляксами, от этого становилось еще смешнее. Металлист дулся-дулся, крепился-крепился, а потом не выдержал, и тоже заржал. Неизвестно, чем бы это все веселье закончилось, если бы коврик не напомнил нам неприятной дрожью о том, что мы не на травке.
– Хотя, на самом деле, это все не смешно, – опомнился друид. – Даже печально.
– Еще бы! – с жаром поддержал его металлист. – Я даже пару раз трюк Тишкин применил, из виду исчез. Так некромант заозирался по сторонам-то…
– Что же ты не сказал? – возмутился Антон.
– Чтобы у вас испортилось настроение? – возразил металлист.
– Спасибо, конечно, что ты о нас печешься, но, если бы ты сказал, мы успели всех ящериц на хвосты поднять, и лазутчик от нас бы не ушел.
– А может быть, он не был лазутчиком? – решила я внести свои пять копеек. – Пришел по приглашению, но потом у него разболелся живот, и он раньше времени ушел по-английски?
– А, может, он понял, что мы защиту ставить умеем? – вкрадчиво осведомился друид.
Илья пожал плечами:
– Не знаю. Не проверял.
– Странный какой-то, то ищет, то исчезает, – пожала плечами я. – Может, ну его? Сам откроется, когда придет время?
– И то верно, – поддержал меня Антон. – Давайте, что ли, еще соку березового выпьем, а? У нас есть как минимум почаса лета, в течение которого мы можем наслаждаться жизнью.
Пока мы распивали березовый сок из бездонной фляжки, которой снабдили друида заботливые ящерицы, погода начала портиться. Правда, до нас, хранимых магией коврика, капли не долетали, но уж больно не уютно было видеть пред собой сверкающие молнии. Да и гром погрохатывал все ближе да ближе.
– Не беги впереди паровоза, – отрезал металлист. – И вообще, на работе пить вредно.
– А это, между прочим, березовый сок, – делано обиделся Антон. – Если никто не хочет, сам выпью.
– Нет уж, тогда давай выпьем на брудершафт, – извлекла я простецкую эмалированную кружку из рюкзака. – Наливай!
– И мне тогда уж, – присоединился к нам Илья.
Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Мы летели над бескрайними просторами тайги. Коврик несся со скоростью синконсена, ведь от Урала до Новосибирска было не близко, а задерживаться нам не хотелось. На ум, расслабленный в ходе празднеств, упорно лезло «под крылом самолета…». Я была вполне довольна жизнью, а, конкретно, тем фактом, что было единогласно решено отказаться от дальнейших разведывательных действий на вражеских территориях некромантов. И так мы уже накопали столько, что впору стирать из памяти половину.
Два прошедших дня были до отказа наполнены разными лицами, посещениями мест силы, балами, пирами и концертами. Живот тоже был набит. Едой и до отказа. Мой скромный походный гардероб был полон. Платьев. От ящерок Екатерины. Всевозможных покроев и на все случаи жизни. Судя по всему, ящерки-портнихи были в курсе не только местной моды, но и нашей. Так что, носить мне это все теперь, не переносить. Жалко лишь, для всех этих нарядов нужен был, как говорится, кавалер и повод. Ни того, ни другого у меня пока не было.
И все же одним несомненным плюсом платья обладали – они были упакованы с использованием местных, пято-измеренческих технологий. То бишь, уместились в небольшом ларце с местным лейблом-ящерицей, места занимали совсем чуть, каши не просили. Вот и ладно.
– Я вот о чем подумал, – прервал мои размышления друид. – Что-то в последнее время у нас все гладко шло. – Ни тебе сражений, ни заточений.
– Смотри, накаркаешь, – погрозила я ему пальцем. – Тем более, если тебе хочется неприятностей, можешь спросить у нашего спутника, он тебе с удовольствием подкинет лишних знаний и печалей.
– Ты о чем это? – вскинулся Илья.
– Не о чем, – пожала я плечами. – Просто, у тебя, как спросишь, все подозрительно и не слава богу.
Металлист то ли вздохнул, то ли перевел дух.
– Кстати, – оживился он. – Вы знаете, кого, как мне показалось, я видел позавчера?
– Кого же?
– Того самого мага, что спугнул нас из местной Москвы. Ну, когда мы сматывались с Ярославом, помните.
– Того, который был с «агентами Смитами»? – уточнила я.
– Того самого, – согласно кивнул Илья. – «Агентов» твоих, я, правда, не видал. Наверное, их лицезреть – это исключительно твоя прерогатива.
Спасибо тебе на добром слове, друг хвостатый!
– Вот тебе, Антон, и неприятности! А ты, часом, ничего не перепутал? – повернулась я металлисту.
– Да нет, не должен был, – пожал плечами тот. – Я же его ауру запомнил, а не лицо. Она у него еще такая характерная была, такая… такая сероватая, буро-малиновая в желтую крапинку. Ну что ты хихикаешь?! Я же серьезно! Антон, и ты туда же?
Мы оба смеялись. До пупочного надрыва. Сколько раз, не думая, употребляла это выражение, а тут на тебе, свершилось! Лично мне крапинки представлялись этакими мультяшными кляксами, от этого становилось еще смешнее. Металлист дулся-дулся, крепился-крепился, а потом не выдержал, и тоже заржал. Неизвестно, чем бы это все веселье закончилось, если бы коврик не напомнил нам неприятной дрожью о том, что мы не на травке.
– Хотя, на самом деле, это все не смешно, – опомнился друид. – Даже печально.
– Еще бы! – с жаром поддержал его металлист. – Я даже пару раз трюк Тишкин применил, из виду исчез. Так некромант заозирался по сторонам-то…
– Что же ты не сказал? – возмутился Антон.
– Чтобы у вас испортилось настроение? – возразил металлист.
– Спасибо, конечно, что ты о нас печешься, но, если бы ты сказал, мы успели всех ящериц на хвосты поднять, и лазутчик от нас бы не ушел.
– А может быть, он не был лазутчиком? – решила я внести свои пять копеек. – Пришел по приглашению, но потом у него разболелся живот, и он раньше времени ушел по-английски?
– А, может, он понял, что мы защиту ставить умеем? – вкрадчиво осведомился друид.
Илья пожал плечами:
– Не знаю. Не проверял.
– Странный какой-то, то ищет, то исчезает, – пожала плечами я. – Может, ну его? Сам откроется, когда придет время?
– И то верно, – поддержал меня Антон. – Давайте, что ли, еще соку березового выпьем, а? У нас есть как минимум почаса лета, в течение которого мы можем наслаждаться жизнью.
Пока мы распивали березовый сок из бездонной фляжки, которой снабдили друида заботливые ящерицы, погода начала портиться. Правда, до нас, хранимых магией коврика, капли не долетали, но уж больно не уютно было видеть пред собой сверкающие молнии. Да и гром погрохатывал все ближе да ближе.