Страница:
Мужчина, слава богу, не собирался на меня нападать.
– Здравствуй, красавица, – остановившись метрах в двух от меня, молвил он.
Начало мне польстило. Да и выражение бирюзовых глаз у собеседника было не злым, и не отталкивающим, как у давешних парней. Скорее даже добрым. Придающим уверенность в себе. Я благодарно вздохнула.
– Меня зовут Борис Иванович. Синицын, если хотите полное звание, – произнес он, и выжидательно уставился на меня.
– Так это ваша птичка была? – против воли вырвалось у меня.
Мужчина лишь усмехнулся. Не ответил. Мне оставалось только одно.
– Лиса, – представилась я прилипшим прозвищем. – Ударение на первом слоге, – привычно добавила я на всякий случай.
– Лиса, вы учитесь, или работаете? – проникновенно поинтересовался Борис Иванович.
– Работаю, – удивленно протянула я. Почему-то мне казалось, что речь пойдет о зловещей троице. – И учусь, – добавила, подумав.
Все же занятие всяким боевым искусством, как и любое другое самосовершенствование, бесконечно.
– А работа устраивает? – осведомился настырный собеседник.
Тут я снова начала напрягаться. Пережитый страх, было прогнанный добрым выражением зеленых(!) глаз… Что за черт?! Только что были бирюзовые! Они у него цвет меняют!?
– Не жалуюсь, – попятилась я назад. – А что?
– Да вот, хотел предложить вам место в своем заведении, – пристально глядя на меня, ответил «защитник».
Глаза у него стали и вовсе неописуемого цвета. В смысле невозможности сходу отождествить этот самый цвет. Внезапно я осознала, что чувствую себя этаким кроликом под взглядом удава, и мне это, разумеется, не понравилось.
– И что, хорош ли коллектив? – буркнула я первое, что пришло на ум, с трудом отрываясь от загадочных очей собеседника, попутно размышляя, куда бы приткнуть свой взгляд, который, как назло, тянуло обратно. Наконец, вспомнив чей-то совет, я стала смотреть на мочку уха собеседника. Это подействовало – мне удалось хоть чуть-чуть абстрагироваться от товарища Синицына.
– Да ничего, дружный, – усмехнулся Борис Иванович. – Денежное вознаграждение вас, скорее всего, устроит, жилье мы вам предоставим, занятие творческое, кругом, – он сделал широкий жест рукой. – Кругом деревья. Много. Так что соглашайтесь.
От удивления я даже присвистнула. И, разумеется, нисколько не поверила дяденьке – моя недолгая рабочая карьера убедила меня в том, что если все кажется совсем уж хорошо, то подводный риф в виде того же начальника-самодура просто обеспечен.
Но, самое главное, заманчивое предложение сие поступило как-то неожиданно, и на фоне недавних событий выглядело, мягко говоря, странным. Казалось, потенциальный работодатель что-то не договаривает. А, возможно, и заговаривает зубы – ведь, ему, по идее, стоило объяснить мне, натерпевшейся страха, что за ерунда здесь творится! Наверное, это мое чувство самосохранения дало о себе знать. Наконец-то.
– И где же подвох? – невежливо осведомилась я. – И в чем, собственно, состоит работа?
– Вы будете продолжать делать то же, чем и занимались, – начал объяснять он.
– Преподавать линейную алгебру неучам, не платить за комнату в общаге, и грести бабло лопатой? – не сдержалась я, нагло уставясь в голубые глаза собеседнику.
Все-таки, не уважаю я возраст… Может быть, зря?
– Нет, тренироваться, – серьезно ответил Борис Иванович. – Может быть, работать с животными. И это еще не работа, а, скорее, так, стажировка.
Очи его приняли какой-то несусветный ржаво-фиолетовый оттенок. Мои раскрылись совсем уж широко. От изумления. Но я взяла себя в руки, и принялась по пунктам объяснять настырному человеку, почему я ему не верю. Упомянула про то, что не первый день живу на свете, и научным российским работникам никто не платит больше прожиточного минимума в захолустном городе моей прописки за то, что они занимаются тем, к чему у них душа лежит.
И, потом, я не умела работать с животными, и никогда этим не занималась. Я для них только цирк бесплатный представляла. В-третьих,…
Но Борис Иванович жестом остановил мое красноречие.
– Во-первых, – в тон мне ответил он, – когда я говорил про животных, я имел в вашу способность собирать вокруг себя окрестную живность в процессе собственной тренировки. Спонтанно, а не под принуждением кого бы то ни было.
«И как он угадал?» – мелькнуло в моей голове. – «Так спокойно говорит обо всем том, о чем я только Таньке и решила сказать, а в ответ нарвалась на шутки и непонимание».
Приоткрыв рот от изумления, я стояла и таращилась на собеседника. Тот заметил, усмехнулся.
– Во-вторых, у вас появятся новые горизонты для развития своих способностей, – продолжил он. – В-третьих, не понравится – всегда можете отказаться. В четвертых… Скорее! Давай руку!
И, прежде чем я успела что-либо сообразить, потенциальный работодатель вцепился в мою конечность, как майский клещ в любимого четвероногого питомца, и потащил меня к выходу из парка. К главному входу в не менее главное здание, к покрытой грязевыми разводами праворульной тойоте.
– Опять «агенты Смиты»? – поинтересовалась я, чуть отдышавшись.
Теперь, под защитой мужчины с непонятными глазами, зловещие парни казались немного забавными. Опасными, конечно, но…
– О чем ты? – оторопело уставился на меня «защитник» глазами спелой алычи. – Какие еще «Смиты»?
Мы что, уже перешли на «ты»?
Из дверей главного здания показались люди в черном. Пятеро на этот раз. Тот, что по центру, махал какой-то грамотой.
– Живо! Едем! – скомандовал мне Борис Иванович.
Я, не раздумывая, прыгнула на сиденье рядом с водителем.
Мотор взревел, меня вжало в сиденье.
Пятеро в черном остались позади.
***
Ездил Борис Иванович божественно. Казалось бы, на дороге не безобразничал, никого совсем уж откровенно не подрезал, вел уверенно (не люблю нервных водителей), но при этом двигался куда быстрее потока. Я наслаждалась окружающей действительностью. Какой же русский не любит быстрой езды? На ум пришло воспоминание о недавнем предложении. То ли о работе, то ли о стажировке. Правда, я так и не дала своего согласия… Но, с другой стороны… Как ни крути, доводы потенциального работодателя казались мне неоспоримыми. И, кроме того, у меня затеплилась надежда. Надежда трудиться плодотворно, не страдая при этом заботой о завтрашнем дне, о прописке, о том, как бы попасться на глаза комендантше. И я решилась. Как я уже говорила, я вообще легко сжигаю мосты. А тут пока и сжигать еще было нечего.
«Осмотрю место работы», – подумала я. – «Все равно ведь ничего пока не теряю…»
Развитое мое воображение тут же принялось рисовать жизнерадостные картины светлого будущего, в котором фигурировали коттедж на лоне соснового бора, многочисленные поездки в Китай по собственному желанию, и…
Ой! По-моему, уже МКАД.
Действительно, мы как раз сворачивали на Новорижское шоссе. Тут-то в мою многострадальную голову снова начали закрадываться сомнения.
«Где находится место работы? Интересно, а какой я себе представляю новую работу? Сколько раз в неделю я буду там появляться? Приду (нет, приеду) разок – другой в неделю, палкой помахать для собственного удовольствия? А куда, кстати, приду-то? В лес? В парк? На стадион? Хотя, какие, к черту, мыши на стадионе! А еще на меня иногда будет пялиться этот странный дяденька. И платить немалые деньги за бесплатный цирк…»
На этом месте благопристойные мысли закончились, и меня понесло в дебри сексуальных пристрастий и прочих ориентаций. Пора было заканчивать думать от греха подальше:
– А контора ваша не в Москве?
– Нет, под Звенигородом, – скупо ответил водитель, включая магнитолу.
Я повернула голову направо. Доброжелательный защитник исчез. Вместо него вел машину человек средних лет. Сосредоточенный и безжалостный.
– Вас, наверное, лучше не отвлекать?
– Да уж, будь так добра.
В тоне водителя прозвучали отчетливые нотки благодарности, и именно это обстоятельство позволило мне примириться с моим пребыванием в машине. Человек, способный проявлять лучшие людские качества в не самые лучшие моменты своей жизни, внушал надежду на позитивное общение. И, потом, я была до сих пор уверена в том, в случае чего всегда смогу спастись бегством.
Минут через сорок мы свернули на лесную дорогу, и запрыгали по колдобинам. Джип оправдывал свое гордое название, нигде не застревал, исправно урчал мотором, с налету проходил лужицы, поливая грязью молодую крапиву, росшую по бокам дороги. Довольно скоро мы уперлись в наглухо закрытые черные ворота без каких бы то ни было опознавательных знаков или табличек. Вправо и влево, насколько хватало глаз, тянулся высоченный бетонный забор. И сосны.
«Приплыли бревна к водопаду!» – ехидно подумала я. И не удержалась от вопроса:
– Вход – рубль, выход – два?
– Да нет, и то и другое совершенно бесплатно, – слегка невнятно ответил водитель, шаря в бардачке. – И экскурсию тебе устрою, и обедом накормлю, и обратно вернешься в целости и сохранности, – уже в привычной своей ироничной манере закончил он. – А там уж, если захочешь, можешь продолжить знакомство с этими… Как ты их назвала? Смитами? Агентами?
В руке он держал пульт дистанционного управления. Створки ворот плавно и бесшумно поползи в разные стороны. По ту сторону забора виднелся все тот же сосновый лес.
– Агентами Смитами, – не приняла я шутливого тона собеседника.
Пережитый часом раньше ужас казался далеким и нереальным. А вот бетонным забор был всамделишным. И что-то подсказывало мне, что через него я не смогу перепрыгнуть. Мозг заскрипел извилинами в поисках путей к отступлению. В зеркале заднего вида створки ворот потянулись навстречу друг к другу.
– Экскурсия – это хорошо, но мне еще на кафедру надо, зачет опять же…
Зачет! Меня моментально прошиб холодный пот. Потом горячий. Блин! Мне же надо сегодня в десять утра быть как штык на факультете! Я взглянула на приборную панель. Электронные часы показывал ровно половину десятого.
Машина остановилась.
– Что-то случилось? – участливо спросил водитель.
Он снова стал доброжелательным и спокойным.
– Да вот, совсем забыла, что мне сегодня зачет принимать у студентов! – с чувством произнесла я. – И позвонить я не могу. Не откуда.
Я настолько впопыхах сорвалась с места, что при мне даже ключа не было. Что уж тут говорить о телефоне! Да и номера секретарши кафедры я не знала. Зачем он мне, живущей в двух шагах от факультета?
Осознав, что опоздала всюду, окончательно и бесповоротно, я с возмущением воззрилась на водителя. В конце, концов, он тоже был виноват в случившемся.
– Что требуется для исправления создавшейся ситуации? – серьезно спросил Борис Иванович.
– О, сущие пустяки! – невинным тоном отозвалась я. – Всего лишь сей секунд объявиться на кафедре, и уведомить нашу секретаршу о том, что меня сегодня не будет! Или…
– Или?
– А или… – я замялась на секунду, пытаясь выловить из компота противоречивых чувств зерно истины. – Или нашу бессменную, пожилую и героическую Оксану Леонидовну хватит удар, когда она по пунктам будет разъяснять мне, непутевой, почему я неправа! Может, мне дорого ее здоровье! – с вызовом уставилась я на своего возможного босса.
А секретарша кафедры, и впрямь, была моей любимицей. Эта пожилая тетка обладала таким неистощимым запасом жизнестойкости, осознанием собственной правоты и громким голосом одновременно, что ее побаивалось даже кафедральное начальство. Я же ею откровенно восхищалась.
– Ну что же, причина для беспокойства наличествует, – согласно покивав головой, согласился со мной спутник. – Как попасть на кафедру?
– То есть, как? – не поняла я. – Обратно до Университета доехать, только так.
– От пенька далеко? – перебил он меня.
Тон водителя был настолько серьезен, что я почувствовала, что он знает, что делает. А значит, что-то может. И, возможно, сможет помочь.
– Лучше уж тогда от места парковки вашей машины, – внесла я необходимые коррективы. – Войдете в здание, тут кстати, охрана…
– Продолжай, – уверенно заявил Борис Иванович.
– Ладно, – пожала я плечами. – Как пройдете здание насквозь, так увидите далеко впереди себя памятник Ломоносову. Вам нужно большое пятиэтажное здание по левую руку от Михайло Васильевича.
Через пару минут собеседник удовлетворился моими пояснениями.
– Это все, что вам нужно во благо здоровья Оксаны Леонидовны и моего спокойствия? – скептически осведомилась я.
– Пока да, – скупо улыбнулся водитель. – Я через пять-десять минут буду. Машину я закрою, выйти сама не пытайся. Посиди спокойно, я скоро вернусь. Ты будешь в полной безопасности.
Пока я переваривала услышанное, Борис Иванович нажал какие-то кнопочки на панели, раздался жизнерадостный щелчок, и я поняла, что открыть дверцу изнутри я не сумею. Это меня задело: что я, маленькая, в самом-то деле? Безобразие! А вдруг мне в кустики захочется? И вообще, как же моя свободная воля?!
Я уже собралась было открыть рот, и ознакомить спутника наличием у себя и свободы, и воли, но обнаружила, что излагать свои права-то и некому. Водитель был уже снаружи. Занимался он чем-то странным. А именно: чертил носком отполированного ботинка неправильный эллипс вокруг машины. Я приникла к стеклу. Как там люди говорят? Нет ничего увлекательнее, чем наблюдать за человеком, увлеченным делом?
Трудился Борис Иванович старательно, раза три обошел джип, проверил замкнутость линии (по крайней мере, я так решила, да и сказки русские народные на ум пришли), щелкнул пальцами, после чего встал напротив моего окна. За чертой. Полыхнул на меня пламенем огнеподобных очей, повернулся спиной, очертил рукой арку вокруг себя, и… исчез. Я захлопнула рот. Оказывается, последнее время я сидела с отвалившейся челюстью.
Глава 2.
– Здравствуй, красавица, – остановившись метрах в двух от меня, молвил он.
Начало мне польстило. Да и выражение бирюзовых глаз у собеседника было не злым, и не отталкивающим, как у давешних парней. Скорее даже добрым. Придающим уверенность в себе. Я благодарно вздохнула.
– Меня зовут Борис Иванович. Синицын, если хотите полное звание, – произнес он, и выжидательно уставился на меня.
– Так это ваша птичка была? – против воли вырвалось у меня.
Мужчина лишь усмехнулся. Не ответил. Мне оставалось только одно.
– Лиса, – представилась я прилипшим прозвищем. – Ударение на первом слоге, – привычно добавила я на всякий случай.
– Лиса, вы учитесь, или работаете? – проникновенно поинтересовался Борис Иванович.
– Работаю, – удивленно протянула я. Почему-то мне казалось, что речь пойдет о зловещей троице. – И учусь, – добавила, подумав.
Все же занятие всяким боевым искусством, как и любое другое самосовершенствование, бесконечно.
– А работа устраивает? – осведомился настырный собеседник.
Тут я снова начала напрягаться. Пережитый страх, было прогнанный добрым выражением зеленых(!) глаз… Что за черт?! Только что были бирюзовые! Они у него цвет меняют!?
– Не жалуюсь, – попятилась я назад. – А что?
– Да вот, хотел предложить вам место в своем заведении, – пристально глядя на меня, ответил «защитник».
Глаза у него стали и вовсе неописуемого цвета. В смысле невозможности сходу отождествить этот самый цвет. Внезапно я осознала, что чувствую себя этаким кроликом под взглядом удава, и мне это, разумеется, не понравилось.
– И что, хорош ли коллектив? – буркнула я первое, что пришло на ум, с трудом отрываясь от загадочных очей собеседника, попутно размышляя, куда бы приткнуть свой взгляд, который, как назло, тянуло обратно. Наконец, вспомнив чей-то совет, я стала смотреть на мочку уха собеседника. Это подействовало – мне удалось хоть чуть-чуть абстрагироваться от товарища Синицына.
– Да ничего, дружный, – усмехнулся Борис Иванович. – Денежное вознаграждение вас, скорее всего, устроит, жилье мы вам предоставим, занятие творческое, кругом, – он сделал широкий жест рукой. – Кругом деревья. Много. Так что соглашайтесь.
От удивления я даже присвистнула. И, разумеется, нисколько не поверила дяденьке – моя недолгая рабочая карьера убедила меня в том, что если все кажется совсем уж хорошо, то подводный риф в виде того же начальника-самодура просто обеспечен.
Но, самое главное, заманчивое предложение сие поступило как-то неожиданно, и на фоне недавних событий выглядело, мягко говоря, странным. Казалось, потенциальный работодатель что-то не договаривает. А, возможно, и заговаривает зубы – ведь, ему, по идее, стоило объяснить мне, натерпевшейся страха, что за ерунда здесь творится! Наверное, это мое чувство самосохранения дало о себе знать. Наконец-то.
– И где же подвох? – невежливо осведомилась я. – И в чем, собственно, состоит работа?
– Вы будете продолжать делать то же, чем и занимались, – начал объяснять он.
– Преподавать линейную алгебру неучам, не платить за комнату в общаге, и грести бабло лопатой? – не сдержалась я, нагло уставясь в голубые глаза собеседнику.
Все-таки, не уважаю я возраст… Может быть, зря?
– Нет, тренироваться, – серьезно ответил Борис Иванович. – Может быть, работать с животными. И это еще не работа, а, скорее, так, стажировка.
Очи его приняли какой-то несусветный ржаво-фиолетовый оттенок. Мои раскрылись совсем уж широко. От изумления. Но я взяла себя в руки, и принялась по пунктам объяснять настырному человеку, почему я ему не верю. Упомянула про то, что не первый день живу на свете, и научным российским работникам никто не платит больше прожиточного минимума в захолустном городе моей прописки за то, что они занимаются тем, к чему у них душа лежит.
И, потом, я не умела работать с животными, и никогда этим не занималась. Я для них только цирк бесплатный представляла. В-третьих,…
Но Борис Иванович жестом остановил мое красноречие.
– Во-первых, – в тон мне ответил он, – когда я говорил про животных, я имел в вашу способность собирать вокруг себя окрестную живность в процессе собственной тренировки. Спонтанно, а не под принуждением кого бы то ни было.
«И как он угадал?» – мелькнуло в моей голове. – «Так спокойно говорит обо всем том, о чем я только Таньке и решила сказать, а в ответ нарвалась на шутки и непонимание».
Приоткрыв рот от изумления, я стояла и таращилась на собеседника. Тот заметил, усмехнулся.
– Во-вторых, у вас появятся новые горизонты для развития своих способностей, – продолжил он. – В-третьих, не понравится – всегда можете отказаться. В четвертых… Скорее! Давай руку!
И, прежде чем я успела что-либо сообразить, потенциальный работодатель вцепился в мою конечность, как майский клещ в любимого четвероногого питомца, и потащил меня к выходу из парка. К главному входу в не менее главное здание, к покрытой грязевыми разводами праворульной тойоте.
– Опять «агенты Смиты»? – поинтересовалась я, чуть отдышавшись.
Теперь, под защитой мужчины с непонятными глазами, зловещие парни казались немного забавными. Опасными, конечно, но…
– О чем ты? – оторопело уставился на меня «защитник» глазами спелой алычи. – Какие еще «Смиты»?
Мы что, уже перешли на «ты»?
Из дверей главного здания показались люди в черном. Пятеро на этот раз. Тот, что по центру, махал какой-то грамотой.
– Живо! Едем! – скомандовал мне Борис Иванович.
Я, не раздумывая, прыгнула на сиденье рядом с водителем.
Мотор взревел, меня вжало в сиденье.
Пятеро в черном остались позади.
***
Ездил Борис Иванович божественно. Казалось бы, на дороге не безобразничал, никого совсем уж откровенно не подрезал, вел уверенно (не люблю нервных водителей), но при этом двигался куда быстрее потока. Я наслаждалась окружающей действительностью. Какой же русский не любит быстрой езды? На ум пришло воспоминание о недавнем предложении. То ли о работе, то ли о стажировке. Правда, я так и не дала своего согласия… Но, с другой стороны… Как ни крути, доводы потенциального работодателя казались мне неоспоримыми. И, кроме того, у меня затеплилась надежда. Надежда трудиться плодотворно, не страдая при этом заботой о завтрашнем дне, о прописке, о том, как бы попасться на глаза комендантше. И я решилась. Как я уже говорила, я вообще легко сжигаю мосты. А тут пока и сжигать еще было нечего.
«Осмотрю место работы», – подумала я. – «Все равно ведь ничего пока не теряю…»
Развитое мое воображение тут же принялось рисовать жизнерадостные картины светлого будущего, в котором фигурировали коттедж на лоне соснового бора, многочисленные поездки в Китай по собственному желанию, и…
Ой! По-моему, уже МКАД.
Действительно, мы как раз сворачивали на Новорижское шоссе. Тут-то в мою многострадальную голову снова начали закрадываться сомнения.
«Где находится место работы? Интересно, а какой я себе представляю новую работу? Сколько раз в неделю я буду там появляться? Приду (нет, приеду) разок – другой в неделю, палкой помахать для собственного удовольствия? А куда, кстати, приду-то? В лес? В парк? На стадион? Хотя, какие, к черту, мыши на стадионе! А еще на меня иногда будет пялиться этот странный дяденька. И платить немалые деньги за бесплатный цирк…»
На этом месте благопристойные мысли закончились, и меня понесло в дебри сексуальных пристрастий и прочих ориентаций. Пора было заканчивать думать от греха подальше:
– А контора ваша не в Москве?
– Нет, под Звенигородом, – скупо ответил водитель, включая магнитолу.
Я повернула голову направо. Доброжелательный защитник исчез. Вместо него вел машину человек средних лет. Сосредоточенный и безжалостный.
– Вас, наверное, лучше не отвлекать?
– Да уж, будь так добра.
В тоне водителя прозвучали отчетливые нотки благодарности, и именно это обстоятельство позволило мне примириться с моим пребыванием в машине. Человек, способный проявлять лучшие людские качества в не самые лучшие моменты своей жизни, внушал надежду на позитивное общение. И, потом, я была до сих пор уверена в том, в случае чего всегда смогу спастись бегством.
Минут через сорок мы свернули на лесную дорогу, и запрыгали по колдобинам. Джип оправдывал свое гордое название, нигде не застревал, исправно урчал мотором, с налету проходил лужицы, поливая грязью молодую крапиву, росшую по бокам дороги. Довольно скоро мы уперлись в наглухо закрытые черные ворота без каких бы то ни было опознавательных знаков или табличек. Вправо и влево, насколько хватало глаз, тянулся высоченный бетонный забор. И сосны.
«Приплыли бревна к водопаду!» – ехидно подумала я. И не удержалась от вопроса:
– Вход – рубль, выход – два?
– Да нет, и то и другое совершенно бесплатно, – слегка невнятно ответил водитель, шаря в бардачке. – И экскурсию тебе устрою, и обедом накормлю, и обратно вернешься в целости и сохранности, – уже в привычной своей ироничной манере закончил он. – А там уж, если захочешь, можешь продолжить знакомство с этими… Как ты их назвала? Смитами? Агентами?
В руке он держал пульт дистанционного управления. Створки ворот плавно и бесшумно поползи в разные стороны. По ту сторону забора виднелся все тот же сосновый лес.
– Агентами Смитами, – не приняла я шутливого тона собеседника.
Пережитый часом раньше ужас казался далеким и нереальным. А вот бетонным забор был всамделишным. И что-то подсказывало мне, что через него я не смогу перепрыгнуть. Мозг заскрипел извилинами в поисках путей к отступлению. В зеркале заднего вида створки ворот потянулись навстречу друг к другу.
– Экскурсия – это хорошо, но мне еще на кафедру надо, зачет опять же…
Зачет! Меня моментально прошиб холодный пот. Потом горячий. Блин! Мне же надо сегодня в десять утра быть как штык на факультете! Я взглянула на приборную панель. Электронные часы показывал ровно половину десятого.
Машина остановилась.
– Что-то случилось? – участливо спросил водитель.
Он снова стал доброжелательным и спокойным.
– Да вот, совсем забыла, что мне сегодня зачет принимать у студентов! – с чувством произнесла я. – И позвонить я не могу. Не откуда.
Я настолько впопыхах сорвалась с места, что при мне даже ключа не было. Что уж тут говорить о телефоне! Да и номера секретарши кафедры я не знала. Зачем он мне, живущей в двух шагах от факультета?
Осознав, что опоздала всюду, окончательно и бесповоротно, я с возмущением воззрилась на водителя. В конце, концов, он тоже был виноват в случившемся.
– Что требуется для исправления создавшейся ситуации? – серьезно спросил Борис Иванович.
– О, сущие пустяки! – невинным тоном отозвалась я. – Всего лишь сей секунд объявиться на кафедре, и уведомить нашу секретаршу о том, что меня сегодня не будет! Или…
– Или?
– А или… – я замялась на секунду, пытаясь выловить из компота противоречивых чувств зерно истины. – Или нашу бессменную, пожилую и героическую Оксану Леонидовну хватит удар, когда она по пунктам будет разъяснять мне, непутевой, почему я неправа! Может, мне дорого ее здоровье! – с вызовом уставилась я на своего возможного босса.
А секретарша кафедры, и впрямь, была моей любимицей. Эта пожилая тетка обладала таким неистощимым запасом жизнестойкости, осознанием собственной правоты и громким голосом одновременно, что ее побаивалось даже кафедральное начальство. Я же ею откровенно восхищалась.
– Ну что же, причина для беспокойства наличествует, – согласно покивав головой, согласился со мной спутник. – Как попасть на кафедру?
– То есть, как? – не поняла я. – Обратно до Университета доехать, только так.
– От пенька далеко? – перебил он меня.
Тон водителя был настолько серьезен, что я почувствовала, что он знает, что делает. А значит, что-то может. И, возможно, сможет помочь.
– Лучше уж тогда от места парковки вашей машины, – внесла я необходимые коррективы. – Войдете в здание, тут кстати, охрана…
– Продолжай, – уверенно заявил Борис Иванович.
– Ладно, – пожала я плечами. – Как пройдете здание насквозь, так увидите далеко впереди себя памятник Ломоносову. Вам нужно большое пятиэтажное здание по левую руку от Михайло Васильевича.
Через пару минут собеседник удовлетворился моими пояснениями.
– Это все, что вам нужно во благо здоровья Оксаны Леонидовны и моего спокойствия? – скептически осведомилась я.
– Пока да, – скупо улыбнулся водитель. – Я через пять-десять минут буду. Машину я закрою, выйти сама не пытайся. Посиди спокойно, я скоро вернусь. Ты будешь в полной безопасности.
Пока я переваривала услышанное, Борис Иванович нажал какие-то кнопочки на панели, раздался жизнерадостный щелчок, и я поняла, что открыть дверцу изнутри я не сумею. Это меня задело: что я, маленькая, в самом-то деле? Безобразие! А вдруг мне в кустики захочется? И вообще, как же моя свободная воля?!
Я уже собралась было открыть рот, и ознакомить спутника наличием у себя и свободы, и воли, но обнаружила, что излагать свои права-то и некому. Водитель был уже снаружи. Занимался он чем-то странным. А именно: чертил носком отполированного ботинка неправильный эллипс вокруг машины. Я приникла к стеклу. Как там люди говорят? Нет ничего увлекательнее, чем наблюдать за человеком, увлеченным делом?
Трудился Борис Иванович старательно, раза три обошел джип, проверил замкнутость линии (по крайней мере, я так решила, да и сказки русские народные на ум пришли), щелкнул пальцами, после чего встал напротив моего окна. За чертой. Полыхнул на меня пламенем огнеподобных очей, повернулся спиной, очертил рукой арку вокруг себя, и… исчез. Я захлопнула рот. Оказывается, последнее время я сидела с отвалившейся челюстью.
Глава 2.
Вот уже целых пять минут я озиралась по сторонам. Ничего странного не происходило. Снаружи не долетало ни звука, я сидела практически в полной тишине, и могла слышать лишь звуки собственного ерзанья по сиденью. Радио, понятное дело, молчало, ключа зажигания тоже не было. Дверь на дерганье ручки никак не реагировала. Наконец мне надоело елозить, и я решила подумать. Тем более, что у меня скопилось великое множество вопросов, а к ним, по-прежнему, не было ни одного ответа. Например: что это за непонятные глаза у гражданина Синицына, так, кажется, он себя обозвал? Или: если он может пользоваться, скажем так, телепортом, то какого ляда мы тряслись в джипе по ухабам? Или вот: что это за место и к чему такие меры предосторожности? И что, наконец, за непонятные люди в нездешнем черном, посетившие мою скромную персону аж три раза за одно утро? И…
– Какого черта?!? – непроизвольно вырвалось у меня, заметившей, что я-то, оказывается, уже не одна.
За начерченной водителем чертой находилось нечто, на первый взгляд не поддающееся банальной классификации по семействам, родам и видам. Во-первых, оно было большое. Во-вторых, покрытое чем-то вроде… не то короткой шерсти, не то чешуи. Потом, оно имело длинное туловище с множеством ног.
Мне бы испугаться до тошноты, но чувство запредельного страха, как на грех, покинуло меня. Вероятно, ему стало не по себе. Поэтому мои мозги не отключились полностью, и я, преодолевая всего лишь легкий мандраж, попыталась отождествить существо.
«Многоножка, что ли?», – думалось мне. – «Гладкошерстная?»
Славненькая такая многоножечка двух, а то и трех метров длины. Точнее я определить ее размер не могла, поскольку она постоянно двигалась по неправильному эллипсу вокруг джипа.
– Ну что же, по крайней мере, вопрос о нужности защиты отпадает, – вслух протянула я, втайне надеясь, что голос, пусть даже и свой собственный, создаст иллюзию постороннего присутствия и дружеского плеча.
Получилось не шибко убедительно. Тем временем многоножке наскучило ее скользящее времяпровождение, и она плавно остановилась. Уж не знаю, как она сумела почувствовать сквозь мощную звуконепроницаемую (и, наверняка, непреодолимую для запахов) защиту, где именно я нахожусь, но ее голова оказалась вровень с моим окошком. Куда она и заглянула.
– Семейство кошачьих, – закончила я классификацию твари.
А «киска» была красивая. Чем-то сосну напоминала – сама рыжая, а глазища цвета иголок. Хотя было в ее морде что-то неуловимо чуждое обычным кисам – не ощущалась она как хищник.
Бегло изучив кису, я успокоилась. Во-первых, я верила в крепость установленной защиты вокруг машины. Во-вторых, многоножка на вид не напоминала жуткого монстра из какого-нибудь фильма ужасов. И, следовательно, ее можно было не опасаться.
«А, может быть, даже и подружиться», – размечталась я. – «Или, по крайней мере, не ссориться – уж больно независимый нрав иногда бывает у кошек…»
Окончательно размечтаться мне не дало голубоватое свечение, возникшее прямо по курсу: вернулся мой потенциальный работодатель. Я вздохнула с облегчением – все-таки напряглась я изрядно.
Борис Иванович отнесся к киске-многоножке совершенно спокойно: почесал ее за ухом, погладил по спинке. Многоножка тут же вытянулась на несколько метров – гладь, мол, по всей длине! Борис Иванович рассмеялся и отрицательно покачал головой. Киса ужалась до прежних, двухметровых размеров. Водитель щелкнул пальцами правой руки, и я наконец-то смогла слышать что-то, кроме собственного дыхания.
– Выходи, открыто!
Я потянула на себя ручку, и несколько неуверенно выбралась наружу. Киса величаво обползла вокруг меня, заглянула мне в глаза, и не спеша направилась в лес. Перед тем, как затеряться меж сосновых стволов, с которыми она действительно была идентичного цвета, многоножка обернулась. Окинула нас взглядом напоследок, повернулась – и была такова! Мне даже показалось, что она с некоторым сожалением убралась восвояси.
– Это хорошо, что ты с Маней в моем присутствии познакомилась, – радостно заметил Борис Иванович. – Теперь она ни за что на тебя не нападет.
Ой…
– А твоя Оксана Леонидовна оказалась премилой женщиной, и я понимаю, почему ты так не хотела ее расстраивать.
– Совершенно с вами согласна. Она не слишком громко возражала против моего отсутствия? – попыталась я зацепиться сознанием хоть за что-то, привычное для меня в этом мире. Ибо последние события окончательно заставили меня усомниться в том, что я что-то знаю и понимаю в этой жизни.
Зря спросила. Судя по словам Бориса Ивановича, суровая секретарша, не принимавшая практически никаких отговорок с моей стороны (вот такое вот проявление любви!), абсолютно не возражала ни против моего отсутствия, ни против способа передачи известия об отсутствии. Хотя… во всем можно найти положительные моменты. И киса, опять же, киса была абсолютно неподражаема!
– …Страж местности.
– А?
– Это был страж местности, – повторил мой спутник. – Мне показалось, что ты хотела это знать.
Еще бы! И это, и многое другое! Приключение вошло в меня, вытеснив недоверие и скептицизм. Борис Иванович с отеческой улыбкой наблюдал за мной.
– Готова к экскурсии? Садись, поехали дальше.
Нас трясло и подбрасывало на лесной дороге еще добрых пять минут, а потом сосняк внезапно кончился. Машина остановилась.
– Добро пожаловать, – сделал водитель широкий жест рукой. – Нравится?
Передо мной раскинулась холмистая местность, по которой там и сям были раскиданы островки деревьев. И здания. Порой совершенно невообразимой архитектуры. Ярко светило солнце, в небе парили огромные хищные птицы. И откуда они в Подмосковье? Земля была покрыта ровной, сочной светло-зеленой травкой. Прямо от опушки сосняка сквозь этот огромный газон бежала мощеная серым булыжником тропинка. Где-то далеко-далеко, у самого горизонта, блестело озеро, за ним простирался лес.
– Такое впечатление, как будто программист постарался, – наконец собрала я воедино свои ощущения. – Настолько все игрушечно, красиво и нереально… Для Подмосковья, пусть это даже и район Звенигорода. Вот.
– Что же, не вижу смысла скрывать правду, – чуть подумав, ответил мне спутник. – Это не Подмосковье, конечно. Это Заповедник.
– Обычный заповедник? – разочарованно протянула я. – Так не романтично?
– Нет, не совсем обычный, – успокоил меня водитель. – Это магический Заповедник, искусственно выращенный в тупиковой точке перехода.
Вот так. «Все страньше, и страньше», как говаривала Алиса.
– Куда-куда перехода?
– В параллельные миры, – просто и обыденно, как о том, что сейчас около десяти часов утра по московскому времени, сообщил мой спутник. – По крайней мере, это название хоть чуть-чуть, да отражает действительность.
– Какое название?
– Параллельные.
– О! – только и смогла произнести я.
Но удивление удивлением, а в моей голове, тренированной высшим образованием, уже возникла поверхность Римана из курса теории функции комплексного переменного. Структурой своей она напоминала книжку. Выходит, Земля – всего лишь одна из «страниц» некой книги Вселенной… У меня загорелись глаза:
– И сколько же… – тут я замялась, подыскивая подходящие слова.
– Говори как есть, – подбодрил Борис Иванович.
– А их бесконечно много? – пыталась подстроить я известные мне математические теории под только что полученные сведения. – Этих э-э-э… миров? Параллельных?
– Тебе хватит, – усмехнулся спутник.
Лицо его приняло самое что ни на есть мечтательное выражение, удивительные глаза меняли цвет по мере вспоминания разных миров. По крайней мере, я так подумала. Где-то на пятом мире Борис Иванович вернулся в существующую реальность.
– Пошли, осмотрим окрестности, – повернулся он ко мне.
***
И экскурсия началась.
– Как я уже говорил, это магический Заповедник, – повел рассказ Борис Иванович. – Магический он не только в силу своего происхождения, но и потому, что в нем собраны жители Земли, в основном, с территории России, обладающие магическим даром, редким для нашей планеты. Это всевозможные маги, целители, ясновидящие, и им подобные личности. Здесь они все проходят обучение, переквалификацию, а также часто остаются вести научную деятельность.
Я, насколько могла, внимала экскурсоводу. Конечно, он излагал исключительно важный, нужный, и полезный материал. Но кругом было столько всего интересного! Даже сам воздух, лишенный каких бы то ни было вредных примесей был достопримечательностью сам по себе. Такой чистый, такой прозрачный! Поднявшийся ветерок донес горьковатый запах полыни, и я как наяву увидела огромный луг, весь в цветах, над которым кружат пчелы, собирающие восхитительный мед.
Я оглянулась в поисках чудесного луга. Его не было.
– Лиса, сосредоточься, пожалуйста, – вернул меня к действительности терпеливый голос экскурсовода.
– Ой, извините, – спохватилась я. – Но тут так много всего интересного!
– Еще успеешь все осмотреть, если захочешь остаться, конечно, – утешил меня спутник.
– А как же Оксана Леонидовна? – не удержалась я от подколки. – Как же она там, без меня-то?
Но, говоря откровенно, я уже почти согласилась остаться. И мы оба знали об этом. По крайней мере, мне так показалось.
И мы пошли дальше. Я честно старалась не отвлекаться. Первым на нашем пути стояло здание предельно странной архитектуры. Одна часть его была выполнена в мрачном готическом стиле. А вторая чем-то напоминала не то православную церковь, не то мечеть, не то… В общем, архитектура здания несла в себе след некоего обобщенного религиозного архетипа. Храма, одним словом. Соединялись «половинки» здания между собой переходом, части которого, тоже были под стать своим строениям. Мне тут же подумалось о бронированной двери и огромном амбарном замке посередине.
– Какая странная архитертура…
– О, об этом «архитекторе» я тебе позже расскажу, – выделил провожатый интонацией слово «архитектор», – сейчас же поговорим об обитателях. Есть предположения?
– Церковники и сатанисты?
– Не совсем, – подмигнуло мне начальство. – Маги-эмпаты. К сожалению, наделенные способностью различать добро и зло. Отрицательные и положительные, или, как порой говорят, «светлые и темные».
– К сожалению? – удивилась я.
– Потому что существуют просто эмпаты, – вздохнул Борис Иванович.
– Где?
– В параллельном мире, – еле заметно усмехнулся собеседник.
Мне показалось, что в этом случае термин «параллельный мир» прозвучал как насмешка.
– И что, в этом мире их совсем нет?
Собеседник пожал плечами.
– Не встречал. А что касается наших… Вот тебе пример. Творит простой человек Вася благое дело по корыстному расчету, носит одинокой старущенции еду из магазина. А сам только и думает: «Когда же ты коньки отбросишь, мымра старая, и твоя квартирка…»
Слушать «Васины откровения» мне было неприятно – у экскурсовода моего был весьма неплохой актерский талант. Я поторопилась его прервать:
– Тут и так все понятно, с Васей этим.
– Это тебе понятно, и мне. А наши эмпаты встают по разные стороны баррикад, и воют друг с дружкой. Одни закрывают глаза на мысли Васи, вторые – на его добрые поступки.
– И что? «Светлые» скидываются, и помогают Васе купить новую квартиру? А к старушке направляют мать Терезу? – невинно осведомилась я. – Или темные подкарауливают нехорошего человека в мрачной подворотне, и учат его уму-разуму?
– Какого черта?!? – непроизвольно вырвалось у меня, заметившей, что я-то, оказывается, уже не одна.
За начерченной водителем чертой находилось нечто, на первый взгляд не поддающееся банальной классификации по семействам, родам и видам. Во-первых, оно было большое. Во-вторых, покрытое чем-то вроде… не то короткой шерсти, не то чешуи. Потом, оно имело длинное туловище с множеством ног.
Мне бы испугаться до тошноты, но чувство запредельного страха, как на грех, покинуло меня. Вероятно, ему стало не по себе. Поэтому мои мозги не отключились полностью, и я, преодолевая всего лишь легкий мандраж, попыталась отождествить существо.
«Многоножка, что ли?», – думалось мне. – «Гладкошерстная?»
Славненькая такая многоножечка двух, а то и трех метров длины. Точнее я определить ее размер не могла, поскольку она постоянно двигалась по неправильному эллипсу вокруг джипа.
– Ну что же, по крайней мере, вопрос о нужности защиты отпадает, – вслух протянула я, втайне надеясь, что голос, пусть даже и свой собственный, создаст иллюзию постороннего присутствия и дружеского плеча.
Получилось не шибко убедительно. Тем временем многоножке наскучило ее скользящее времяпровождение, и она плавно остановилась. Уж не знаю, как она сумела почувствовать сквозь мощную звуконепроницаемую (и, наверняка, непреодолимую для запахов) защиту, где именно я нахожусь, но ее голова оказалась вровень с моим окошком. Куда она и заглянула.
– Семейство кошачьих, – закончила я классификацию твари.
А «киска» была красивая. Чем-то сосну напоминала – сама рыжая, а глазища цвета иголок. Хотя было в ее морде что-то неуловимо чуждое обычным кисам – не ощущалась она как хищник.
Бегло изучив кису, я успокоилась. Во-первых, я верила в крепость установленной защиты вокруг машины. Во-вторых, многоножка на вид не напоминала жуткого монстра из какого-нибудь фильма ужасов. И, следовательно, ее можно было не опасаться.
«А, может быть, даже и подружиться», – размечталась я. – «Или, по крайней мере, не ссориться – уж больно независимый нрав иногда бывает у кошек…»
Окончательно размечтаться мне не дало голубоватое свечение, возникшее прямо по курсу: вернулся мой потенциальный работодатель. Я вздохнула с облегчением – все-таки напряглась я изрядно.
Борис Иванович отнесся к киске-многоножке совершенно спокойно: почесал ее за ухом, погладил по спинке. Многоножка тут же вытянулась на несколько метров – гладь, мол, по всей длине! Борис Иванович рассмеялся и отрицательно покачал головой. Киса ужалась до прежних, двухметровых размеров. Водитель щелкнул пальцами правой руки, и я наконец-то смогла слышать что-то, кроме собственного дыхания.
– Выходи, открыто!
Я потянула на себя ручку, и несколько неуверенно выбралась наружу. Киса величаво обползла вокруг меня, заглянула мне в глаза, и не спеша направилась в лес. Перед тем, как затеряться меж сосновых стволов, с которыми она действительно была идентичного цвета, многоножка обернулась. Окинула нас взглядом напоследок, повернулась – и была такова! Мне даже показалось, что она с некоторым сожалением убралась восвояси.
– Это хорошо, что ты с Маней в моем присутствии познакомилась, – радостно заметил Борис Иванович. – Теперь она ни за что на тебя не нападет.
Ой…
– А твоя Оксана Леонидовна оказалась премилой женщиной, и я понимаю, почему ты так не хотела ее расстраивать.
– Совершенно с вами согласна. Она не слишком громко возражала против моего отсутствия? – попыталась я зацепиться сознанием хоть за что-то, привычное для меня в этом мире. Ибо последние события окончательно заставили меня усомниться в том, что я что-то знаю и понимаю в этой жизни.
Зря спросила. Судя по словам Бориса Ивановича, суровая секретарша, не принимавшая практически никаких отговорок с моей стороны (вот такое вот проявление любви!), абсолютно не возражала ни против моего отсутствия, ни против способа передачи известия об отсутствии. Хотя… во всем можно найти положительные моменты. И киса, опять же, киса была абсолютно неподражаема!
– …Страж местности.
– А?
– Это был страж местности, – повторил мой спутник. – Мне показалось, что ты хотела это знать.
Еще бы! И это, и многое другое! Приключение вошло в меня, вытеснив недоверие и скептицизм. Борис Иванович с отеческой улыбкой наблюдал за мной.
– Готова к экскурсии? Садись, поехали дальше.
Нас трясло и подбрасывало на лесной дороге еще добрых пять минут, а потом сосняк внезапно кончился. Машина остановилась.
– Добро пожаловать, – сделал водитель широкий жест рукой. – Нравится?
Передо мной раскинулась холмистая местность, по которой там и сям были раскиданы островки деревьев. И здания. Порой совершенно невообразимой архитектуры. Ярко светило солнце, в небе парили огромные хищные птицы. И откуда они в Подмосковье? Земля была покрыта ровной, сочной светло-зеленой травкой. Прямо от опушки сосняка сквозь этот огромный газон бежала мощеная серым булыжником тропинка. Где-то далеко-далеко, у самого горизонта, блестело озеро, за ним простирался лес.
– Такое впечатление, как будто программист постарался, – наконец собрала я воедино свои ощущения. – Настолько все игрушечно, красиво и нереально… Для Подмосковья, пусть это даже и район Звенигорода. Вот.
– Что же, не вижу смысла скрывать правду, – чуть подумав, ответил мне спутник. – Это не Подмосковье, конечно. Это Заповедник.
– Обычный заповедник? – разочарованно протянула я. – Так не романтично?
– Нет, не совсем обычный, – успокоил меня водитель. – Это магический Заповедник, искусственно выращенный в тупиковой точке перехода.
Вот так. «Все страньше, и страньше», как говаривала Алиса.
– Куда-куда перехода?
– В параллельные миры, – просто и обыденно, как о том, что сейчас около десяти часов утра по московскому времени, сообщил мой спутник. – По крайней мере, это название хоть чуть-чуть, да отражает действительность.
– Какое название?
– Параллельные.
– О! – только и смогла произнести я.
Но удивление удивлением, а в моей голове, тренированной высшим образованием, уже возникла поверхность Римана из курса теории функции комплексного переменного. Структурой своей она напоминала книжку. Выходит, Земля – всего лишь одна из «страниц» некой книги Вселенной… У меня загорелись глаза:
– И сколько же… – тут я замялась, подыскивая подходящие слова.
– Говори как есть, – подбодрил Борис Иванович.
– А их бесконечно много? – пыталась подстроить я известные мне математические теории под только что полученные сведения. – Этих э-э-э… миров? Параллельных?
– Тебе хватит, – усмехнулся спутник.
Лицо его приняло самое что ни на есть мечтательное выражение, удивительные глаза меняли цвет по мере вспоминания разных миров. По крайней мере, я так подумала. Где-то на пятом мире Борис Иванович вернулся в существующую реальность.
– Пошли, осмотрим окрестности, – повернулся он ко мне.
***
И экскурсия началась.
– Как я уже говорил, это магический Заповедник, – повел рассказ Борис Иванович. – Магический он не только в силу своего происхождения, но и потому, что в нем собраны жители Земли, в основном, с территории России, обладающие магическим даром, редким для нашей планеты. Это всевозможные маги, целители, ясновидящие, и им подобные личности. Здесь они все проходят обучение, переквалификацию, а также часто остаются вести научную деятельность.
Я, насколько могла, внимала экскурсоводу. Конечно, он излагал исключительно важный, нужный, и полезный материал. Но кругом было столько всего интересного! Даже сам воздух, лишенный каких бы то ни было вредных примесей был достопримечательностью сам по себе. Такой чистый, такой прозрачный! Поднявшийся ветерок донес горьковатый запах полыни, и я как наяву увидела огромный луг, весь в цветах, над которым кружат пчелы, собирающие восхитительный мед.
Я оглянулась в поисках чудесного луга. Его не было.
– Лиса, сосредоточься, пожалуйста, – вернул меня к действительности терпеливый голос экскурсовода.
– Ой, извините, – спохватилась я. – Но тут так много всего интересного!
– Еще успеешь все осмотреть, если захочешь остаться, конечно, – утешил меня спутник.
– А как же Оксана Леонидовна? – не удержалась я от подколки. – Как же она там, без меня-то?
Но, говоря откровенно, я уже почти согласилась остаться. И мы оба знали об этом. По крайней мере, мне так показалось.
И мы пошли дальше. Я честно старалась не отвлекаться. Первым на нашем пути стояло здание предельно странной архитектуры. Одна часть его была выполнена в мрачном готическом стиле. А вторая чем-то напоминала не то православную церковь, не то мечеть, не то… В общем, архитектура здания несла в себе след некоего обобщенного религиозного архетипа. Храма, одним словом. Соединялись «половинки» здания между собой переходом, части которого, тоже были под стать своим строениям. Мне тут же подумалось о бронированной двери и огромном амбарном замке посередине.
– Какая странная архитертура…
– О, об этом «архитекторе» я тебе позже расскажу, – выделил провожатый интонацией слово «архитектор», – сейчас же поговорим об обитателях. Есть предположения?
– Церковники и сатанисты?
– Не совсем, – подмигнуло мне начальство. – Маги-эмпаты. К сожалению, наделенные способностью различать добро и зло. Отрицательные и положительные, или, как порой говорят, «светлые и темные».
– К сожалению? – удивилась я.
– Потому что существуют просто эмпаты, – вздохнул Борис Иванович.
– Где?
– В параллельном мире, – еле заметно усмехнулся собеседник.
Мне показалось, что в этом случае термин «параллельный мир» прозвучал как насмешка.
– И что, в этом мире их совсем нет?
Собеседник пожал плечами.
– Не встречал. А что касается наших… Вот тебе пример. Творит простой человек Вася благое дело по корыстному расчету, носит одинокой старущенции еду из магазина. А сам только и думает: «Когда же ты коньки отбросишь, мымра старая, и твоя квартирка…»
Слушать «Васины откровения» мне было неприятно – у экскурсовода моего был весьма неплохой актерский талант. Я поторопилась его прервать:
– Тут и так все понятно, с Васей этим.
– Это тебе понятно, и мне. А наши эмпаты встают по разные стороны баррикад, и воют друг с дружкой. Одни закрывают глаза на мысли Васи, вторые – на его добрые поступки.
– И что? «Светлые» скидываются, и помогают Васе купить новую квартиру? А к старушке направляют мать Терезу? – невинно осведомилась я. – Или темные подкарауливают нехорошего человека в мрачной подворотне, и учат его уму-разуму?