Страница:
– Нет, они разглагольствуют о добре и зле, бросаются грудью на волшбу «заклятых врагов», – в тон мне ответил экскурсовод. Но видно было, что спокойствие дается ему с трудом. – Иногда эти разногласия заканчиваются очень и очень печально.
– Тяжелый случай, – вздохнула я, невольно отодвигаясь от распалившегося Бориса Ивановича подальше.
Тот заметил мой маневр, и необычные глаза его из багровых превратились в терракотовые.
– Понятное дело, оба лагеря при умелом руководстве вполне легко управляемы, – уже спокойно закончил он. – Ситуация ясна?
Ясна. Эйнштейн не был гуру эмпатов, и относительность добра и зла была им неведома.
…Да только не совсем ясна:
– Так чем же они от людей-то отличаются? – разобралась, наконец, я, в своих путанных ощущениях. – По описанию, так вообще ничем.
– Способностью подключаться к магическому полю Земли, что в сочетании с силой эмоций порой дает ошеломляющий эффект, – ответил Борис Иванович. – В то время как обычные люди тратят все силы от эмоций на скандалы. Иногда – на актерское мастерство, музыку и танцы. Но… Но хватит о них, пойдем дальше. Тем паче, что пока ты не научишься от них защищаться, лучше все же от наших эмпатов держаться подальше.
С этими словами мой проводник выудил из воздуха кулон на кожаном ремешке, и протянул мне. Я уставилась на «украшение». Кулон был выполнен то ли из берилла, то из чего-то, на него похожего. Формой напоминал капельку, в длину не превышал двух с половиной сантиметров. Сделан был изящно. Бегло ознакомившись с предметом, я перевела взгляд на собеседника.
– Экранирующий амулет, – пояснил он. – Надень и не снимай.
Под пристальным взглядом провожатого я просунула голову в ремешок. Экскурсия продолжилась.
По мощеной серым булыжником дорожки подошли мы к довольно обширной поляне. По ее краю стояли пять разномастных объектов. Я не проверяла, но скорее всего, расстояние между каждой соседней парой было одним и тем же.
– Корпуса элементарных магов, – сказал экскурсовод.
– ?
– Их еще иногда называют стихийными, – пояснил Борис Иванович с некоторой снисходительностью в голосе.
Ближайший к нам корпус напоминал собой огромный многоуровневый фонтан. Собственно, им он и являлся. Окружало фонтан озеро, упрятанное в гранитные берега.
– Корпус магов воды, или, сокращенно, водников,– пояснил экскурсовод.
Он наклонился к водной глади и сделал огромный шумный глоток. Я последовала его примеру. Вкуснотища!
Следом за фонтаном мы обошли корпус друидов – огромное, нет, исполинское дерево, подпирающее кроной небо. Видимо, жившие в Дереве маги неплохо уживались с белками – те так и сновали туда-сюда по гигантскому стволу.
– Чтобы войти в корпус, нужно сказать пароль, – продолжал просвещать меня спутник.
И громко, с выражением произнес:
– Да повыведутся на Земле дровосеки!
В стволе отворилась дверь, и появился сухонький старичок приятной наружности. На голове у него был нахлобучен зеленый колпак, одет он был в мантию того же цвета. Глаза имел оливковые, в руке держал посох. Редкая седая бороденка совершенно его не портила.
– О, какие люди! – приветствовал он нас. – Здравствуй, Иваныч! Признаться, не ждал тебя сегодня так рано… Какими судьбами?
– Да вот, экскурсию провожу. Познакомься, Лиса. Это старший друид Макс.
– Можно без титулов, – поморщился дед.
Он прислонил посох к стволу и протянул мне руку. По цепкости конечность его походила на ветку дерева. Дедов посох, почуяв свободу, немедленно превратился в хмель и, извиваясь, пополз куда-то вверх.
– Вот проказник! Ни на секунду нельзя оставить! Он очень разговорчивый, – объяснил добрый друид нам поведение магического атрибута. – Пускай поболтают, – смущенно добавил он.
– Как у вас дела? – повел светскую беседу мой экскурсовод.
– Да ничего, скрипим помаленьку! А что привело к нам малолетнюю любительницу хвойных пород? Хотя… Нет, скорее всего друида из такого шила…, гм, в одном месте, не получится…
Я немедленно покраснела. Вот так! Меня вычислили!
– Да погоди ты человека смущать, она еще не определилась, – вступился за меня Борис Иванович.
– Зайдете? – спохватился Макс. – Я вас медом угощу.
– Мы вечерком заглянем, – пообещал мой спутник. – Сейчас еще не время. Как ты, Лиса?
– Конечно, зайдем! – горячо закивала я головой.
Мы попрощались с дедом Максом. Он неожиданно звонко свистнул, и общительный хмель появился откуда-то из-под кроны Дерева. Коснувшись земли, растение вновь обратилось в обычную на вид длинную палку. Парочка скрылась за дверью, ствол гигантского дерева снова стал монолитным, а мы продолжили обход.
Корпус магов огня представляла собой здания о трех стремящихся ввысь каменных лепестках. Цвет камней менялся, создавая практически полную иллюзию горящего огня.
Маги земли расположились в огромной пологой каменной горе, покрытой мшистыми валунами. Я не удержалась, и провела по валунам рукой. Мох был на редкость ласков.
Последним мы торжественно обошли слиток из якобы благородного металла. Ну, тут и так все было понятно.
По словам экскурсовода, стихийные маги могли управлять энергетическими потоками металлической, водной, древесной, огненной и земляной природы. Странно… А где воздух? Мне вспомнились обрывки китайских знаний по ушу. Кажется, среди первоэлементов там тоже не было «воздуха».
«Интересно, а мой учитель ушу в Пекине был магом?» – внезапно пришло мне в голову. Я представила, как он призывает ураган и прочие громы с молниями на голову нерадивых студентов, и меня разобрал смех. Борис Иванович укоризненно поглядел на меня, и, дождавшись подобия серьезности на моем лице, продолжил знакомить меня с направлением деятельности элементарных магов.
Оказалось, из них, помимо специалистов в областях управления погодой, выращивания растений, и тому подобному, также получались неплохие целители. Лично для меня в том не было ничего удивительного: по тем же китайским представлениям, каждому первоэлементу соответствовал свой внутренний орган. Сердцу – огонь, понятное дело. Печени – дерево, почкам – вода, легким – как ни странно, металл. Селезенке оставалась земля. Еще у жителей Поднебесной каждому элементу соответствовала своя эмоция, и даже собственный вкус. Напротив огня и сердца всегда находилась радость. Гнев гнездился где-то в печенке.
Мои мозги принялись переваривать полученную за последнее время информацию – о магах-эмпатах, и о их возможной связи со стихиями. Получалось, что светлым эмпатам была прямая дорога в корпус огня. А темным – в Дерево. Судя по виду друида Макса, и его отношению к своему посоху, в последнее не верилось абсолютно. Я поняла, что запуталась. Смущенно посмотрела на Бориса Ивановича.
Тот с ироничной улыбкой наблюдал за мной.
– Утомилась? Окончательно?
– Похоже на то…
– Тогда идем обедать, – повеселел он. – Жуть как кушать хочется!
С этим я не могла не согласиться – мой желудок давно требовал подачи топлива.
***
«Кабинет» Бориса Ивановича располагался среди корпусов стихийных магов, на незанятой центральной территории между ними. Представлял он собой выросшую из земли избушку – только курьих ножек не хватало. Крышей служила листва, водоотталкивающая, как выяснилось позднее. Из трубы вился еле-еле различимый дымок, точнее, струйка горячего воздуха.
– Друиды постарались, – смущенно сказал хозяин.
Глаза его приняли зеленоватый оттенок. Видимо, в честь «строителей».
– А как же огонь? – засомневалась я.
– Ну, во-первых, деревья в лесу тоже порой гибнут. А во-вторых, огонь магический, ему подпитка не нужна.
Мы поднялись по ступенькам, и дверь сама распахнулась навстречу. За порогом оказался небольшой холл, из которого вело несколько дверей. У стены стояла полка для обуви, над ней располагалась вешалка – ничего особенного, в общем. Разувшись, я следом за хозяином направилась к самой большой по размеру двери. Внутри было весьма уютно, но как-то очень обыденно, если отвлечься от магической природы того же огня в камине. Помимо камина, в комнате находился стол, стул, да пара шкафов с книгами. По стенкам вились растения, образуя замысловатые узоры.
– Располагайся, где тебе удобно, – гостеприимно предложил хозяин.
Я, не мучаясь ложной скромностью, тут же забралась в уютное на вид кресло у камина. Оно чуть тормознуло с подгонкой габаритов, а потом приняло уютную для меня форму. Я рискнула здоровьем (мало ли, вдруг у хозяина пунктик?), втянула ноги. Кресло немедленно отозвалось дополнительной корректировкой конфигурации. Борис Иванович усмехнулся. Я приняла это за разрешение.
Устроив меня, хозяин уселся за стол, достал из ящика простецкую холщовую скатерку, нажал на столе кнопку и произнес: «на двоих». Откуда-то из-под потолка раздалось: «гость или гостья?»
– Гостья, – недовольно ответил хозяин дома.
Скатерть сменила ткань на бархат изумрудного цвета, появилась непочатая бутылка красного вина и два высоких бокала. Следом материализовались немного оплывшие свечи, затем ваза с фруктами… Борис Иванович покраснел. Я сдавленно хихикнула.
– Да войди ты в комнату, наконец! – не выдержал мой экскурсовод.
Он не вошел, но материализовался. Домовой. Существо ростом не более полуметра, енотообразное, с полосатым хвостом и человеческим выражением «лица». Одетое (одетый?) в парадный лакейский сюртук.
«Ядрена кочерыжка!» – чуть было не вырвалось у меня.
– Гоша, – вежливо представилось оно.
То есть он. Мы уставились друг на друга.
– Лиса, – проявила вежливость я.
– Понятно, – оглядев меня с ног до головы, резюмировал Гоша. – Не дама.
И исчез. Я пожала плечами. На даму в спортивных, пусть даже фирменных, штанах, да еще «с ногами» в кресле я действительно не тянула. Так что, не стоит и обижаться… на домовых!
Скатерть тем временем поменяла цвет и материал, снова став холщовой, но уже в широкую синюю клеточку. Вино исчезло, бокалы и свечи тоже. Зато появился самовар, заварочный чайник и кружки. А также хлеб, тарелки с супом – словом, все, что нужно голодному человеку для обретения счастья. Последним появился стул. Для меня. Я соскочила с гостеприимного кресла, подсела к столу.
Не успели последние крошки убраться со скатерти-самобранки (тоже портала, только хозяйственного, как выяснилось за беседой в ходе обеда), как завыла сирена. Борис Иванович на миг выпал из реальности. Вернулся озабоченным. Вскочил.
– Эмпаты разошлись не на шутку, – торопливо пояснил он мне, складывая скатерть и убирая ее в стол. – Ты тут почитай что-нибудь, а я скоро буду.
Я открыла брошюрку потоньше.
«Никола Тесла» – прочла. В голове дисциплинированно всплыло то, что «тесла» – это единица измерения магнитной индукции. Собственно, больше там ничего на эту тему не обитало. Ну, если не считать того, что где-то на задворках памяти мелькнула информация о том, что каким-то похожим именем назывался самолет Ричарда Баха. Того самого, который написал «Чайку по имени Джонатан Ливингстон». Но в этом я была не так уверена, как в магнитной индукции. Оставалось заполнить пробелы в образовании. Спустя какое-то время я была уже обладательницей следующих бесценных сведений:
«Изобретатель Никола Тесла родился в Сербии 9 июля 1856 г. Вид имел демонический, чему немало способствовали высокий рост, худоба, впалые щеки и пристальный взгляд черных горящих глаз.
С самого детства Никола на многие часы погружался в созерцание каких-то иных, неизвестных миров, таких ярких, что путал их с явью. Так же гениальный ребенок восхищался электричеством вообще и молниями в частности. Мечтал приручить, как кошку.
И это было только начало. Ибо Тесла вырос. И запатентовал более 700 собственных изобретений. И то была только малая часть его исследований. Он работал над изобретением машины времени и создал оружие, способное на куски разнести земной шар.
Его современники описывали один из его экспериментов следующим образом:
«В ходе испытаний адской установки затряслись столы и шкафы в лаборатории, полопались стекла в окнах, начали отваливаться куски штукатурки. Прохожие на улицах услышали странный гул. Вибрировали здания, крошились стекла, лопались газовые и отопительные трубы…»
В тот раз город не лег в руинах только потому, что Тесла вовремя отключил приборы. Оружие Тесла уничтожил. А еще изобретатель сжег ОЧЕНЬ много своих рукописей и чертежей только потому, что они могли оказаться опасными для человечества.
Но, конечно же, у Теслы существовало много полезных (если соблюдать необходимую технику безопасности) изобретений. Так, он создал переменный ток (а я-то была твердо уверена в том, что это открытие принадлежит русскому физику Яблочкову), флуоресцентный свет, беспроводную передачу энергии, построил первые электрические часы, турбину, двигатель на солнечной энергии… Он изобрёл радио раньше Маркони и Попова. На его патентах, в сущности, выросла вся энергетика ХХ века. Площади и улицы Нью-Йорка освещались дуговыми лампами конструкции Теслы. На предприятиях работали его электромоторы, выпрямители, электрогенераторы, трансформаторы, высокочастотное оборудование. Он предсказал: возможность лечения больных током высокой частоты, появление электропечей, люминесцентных ламп, электронного микроскопа… В 1917 году Тесла предложил принцип действия устройства для радиообнаружения подводных лодок.
При этом все свои изобретения на тему электричества он построил, исходя из предположения, что электрический ток не есть движение заряженных частиц. В его теории электричества основополагающим было понятие эфира – некой невидимой субстанции, заполняющей собой весь мир, и передающей колебания со скоростью, во много раз превосходящей скорость света. Каждый миллиметр пространства, полагал Тесла, насыщен безграничной, бесконечной энергией, которую нужно лишь суметь извлечь.
Но самым удивительным в этой истории было то, что свои открытия Тесла считал не совсем своей заслугой. Изобретатель уверял, что просто выполняет роль проводника идей, идущих «из эфира». Якобы, в этом состоянии на него нисходили «вспышки энтузиазма», «внутреннее видение» и «приступы сверхчувствительности». В эти минуты, считал ученый, сознание его проникало в загадочный «тонкий мир».
Его предположения не были голословными. Он включал и выключал электродвигатель дистанционно, в его руках сами собой загорались электрические лампочки. В некоторых из них даже спирали не было – просто пустая колба. Те, кому удалось побывать в лаборатории Теслы, с ужасом вспоминали, как изобретатель жонглировал в воздухе светящимися сгустками энергии – шаровыми молниями, и складывал их в чемодан.
Кроме изобретений, за Теслой водились еще кое-какие странности. За многочасовые пешие прогулки журналисты окрестили его «одиноким волком». Сам Никола утверждал, что прогулки стимулировали работу мысли. Прогуливаясь по улице, он мог ни с того, ни с сего сделать сальто, или остановиться на аллее парка, и прочесть наизусть пару глав из «Фауста». Порой Тесла замирал и долго стоял, о чем-то думая, и не замечая никого вокруг. Изобретатель сам утверждал, что мог начисто отключать свой мозг от внешнего мира. Для сна он отводил четыре часа, два из которых обычно уходили на обдумывание идей. Кроме занятий электротехникой, Тесла профессионально занимался лингвистикой, писал стихи, бегло говорил на восьми языках, прекрасно знал музыку и философию.
В 1931 году Тесла продемонстрировал широкой общественности загадочный автомобиль. Из роскошного лимузина извлекли бензиновый двигатель и установили электромотор. Потом Никола на глазах у публики поместил под капот невзрачную коробочку, из которой торчали два стерженька, и подключил ее к двигателю. Сказав: «Теперь у нас есть энергия», Тесла сел за руль и поехал. Машину испытывали неделю. Она развивала скорость до ста пятидесяти км/ч и, похоже, совсем не нуждалась в подзарядке. Все спрашивали Тесла: «Откуда берется энергия?» Он отвечал: «Из эфира». Наверное, мы сегодня уже бы ездили на автомобилях с экологически чистым двигателем, если бы те давние зрители не заговорили о нечистой силе. Рассердившийся ученый вынул таинственную коробку из автомобиля и унес в лабораторию. Официально тайна ее не разгадана до сих пор.
Умер Никола Тесла седьмого января 1943 года в возрасте восьмидесяти шести лет».
Вот так. Я тихо поставила книжку обратно на полку. Задумчиво провела пальцем по корешку. Почему на моем, самом лучшем в мире факультете самого лучшего в мире университета, ни словом не помянули ТАКОГО ученого? Странно…
Перед моими глазами, как наяву, по темной аллее шел высокий человек. Мрачный и решительный. Он временами останавливался и устремлял взор в никуда. И видел. Видел бешеную пляску еще не родившихся на Земле молний. Страшную мощь гигантской колебательной установки, могущей раз и навсегда решить проблему угрозы космических тел – от астероидов до кораблей. Видел не только установку, но и то, что ей, увы, никогда не суждено будет появиться на планете. Из-за несовершенства и жадности человеческой натуры. Он был горд и одинок. Он нес на себе страшную ответственность – выбирать, каким бесценным дарам эфира дать жизнь, а каких лишить шанса на появление. Я как будто следовала за изобретателем многими километрами навстречу открытиям. И не заметила, как снова оказалась у камина. Пламя выгнулось дугой в мою сторону и убралось обратно. Я вздрогнула, и очнулась от темной аллеи и гения на ней.
Зря я это сделала. Мое сознание вкупе с подсознанием отравили все впечатление от прочитанного.
Вот это Человек! С большой буквы «Ч». Шаровые молнии, шутя, в чемодан складывал!
Был гением с рождения (да еще и признанным). Скорее всего, он был магом. А теперь подумаем, при чем тут я? До этого самого Теслы мне сто световых лет г… плыть, и не доплыть! Единственное сходство между нами – ко мне тоже приходили идеи на ум во время двигательной активности. Ну, и мыши до кучи. Кроме того, я тоже имела привычку делать то же колесо во время прогулки. Но, положа руку на сердце, это вовсе не от гениальности, а из-за упомянутого друидом шила в заднице.
Вот и все. Дальше шли одни сплошные различия. Например, как-то меня окрестили «самыми гуманитарными мозгами физического факультета». А изобретатель из меня был и вовсе нулевой. Нет, идеи-то ко мне в голову иногда приходили, но вот с техникой я никогда особо не дружила. Да и сами идеи мои, если разобраться, особой гениальностью не отличались… Скорее уж наоборот.
Конечно, у меня было неотразимое умение вляпываться в неприятности, в том числе и по причине спонтанного появления огня около моей особы. Но, если честно, я толком не была уверена в том, что имею к этому феномену прямое отношение…
Я приуныла. Наверное, Борис Иванович зря меня сюда привез. Не тот я человек. Да и сам он это наверняка понимает – транспортирует, словно куклу, к Университету обратно, щелкнет пальцами, очищая память. И забуду я Маньку, невозможный корпус эмпатов, и забавный посох друида. А еще временами меня будут навещать люди в нетутошнем черном, а я буду травить их Марьей Дмитриевной. А, может быть, они тоже поймут, что я ни к чему не гожусь, и отстанут от меня…
Я совсем было потухла. Но потом вспомнила, что еще не вечер, еще к деду Максу пойдем чай травяной с медом пить. А там, может, уговорю не стирать память, просто поставить блок на речь, чтоб молчала. Глядишь – и такой замечательный день в памяти останется!
Словом, когда в комнате появился Борис Иванович, я сияла, как начищенный пятак.
Даже вопрос насмелилась задать:
– Как прошло?
– Ничего, – приглаживая ладонью местами обгоревшую шевелюру, ответствовал хозяин. – Немного ребятки поспорили, чья энергия чище.
– И как?
– Покидались друг в дружку огнем, облили все вокруг водой, помахались воздушными потоками. Все живы. Выслушаны и наказаны.
– Так просто?
– О, это вполне обычное дело. Тем паче, что «архитектор» детишек приструнил.
– Архитектор?
– Ах да, – спохватился Борис Иванович. – Я же тебе так и не рассказал про него. Ну так слушай.
Давным-давно, когда еще люди этого мира не страдали от плохой экологии и повседневного стресса, один огромный тролль мучился от раздвоения собственной личности. Он все никак не мог решить, то ли он хороший пай-мальчик, когда верит в добро и справедливость, то ли он лучше, когда он умный, циничный и проницательный супер-тролль. Так он страдал долго-долго. В конце концов, дошло до того, что тролль шагу не смог ступить. А все из-за собственных сомнений: из добрых он побуждений двинулся, али из умных. Наконец он разделился на две части, добрую и циничную, темную, и светлую. Но две части его личности так и не смогли убежать друг от друга. И, как ни странно, в таком виде тролль примирился со своей натурой, и тем самым обрел целостность. С тех пор прошло много лет, его собратья практически вымерли, а он сохранился и здравствует. В Заповеднике.
Вот так.
– А как же эмпаты? – удивилась я. – Они что, в живом тролле живут?
– О, этот тролль изрядный весельчак, и ему люди не мешают.
– Скорее, забавляют и скрашивают одиночество, – понимающе усмехнулась я.
– Ну да. У них симбиоз. Эмпаты веселятся, тролль не страдает от одиночества. Единственное, что выводит из себя тролля, так это маленькие огненные шарики, отщипывающие кусочки от его каменного тела. Не любит он этого. Рявкнул инфразвуком, а эмпаты – народ впечатлительный, испугались.
Еще бы! Мне бы тоже не понравилось… Кстати:
– А что, этот амулет, – я извлекла кулон и потрясла им, – защищает от огненных шариков?
– Нет, конечно, – не покривив душой, ответил Борис Иванович. – Он всего лишь защитит тебя от эмпатического воздействия. Но, если ты останешься, то первым делом научишься… – он внимательно обратил на меня взгляд своих красно-фиолетовых, как пламя в камине, глаз, – что, есть сомнения?
Я вздохнула. Конечно же, мне очень хотелось остаться. Очень-очень, и даже больше. А еще мне не хотелось обманывать всех этих людей и тратить их время и усилия на себя, никчемную. И я решилась сказать правду. О том, что я прочла про изобретателя Никола Теслу, о своем восхищении гением, о себе, бесталанной, о…
– Погоди, не надо больше, – поспешно прервал поток моих откровений хозяин. – Во-первых, о своих способностях предоставь судить мне. Таланты у тебя есть, магическая аура тоже, просто ты не привыкла с ней э-э-э… обращаться.
Я недоверчиво хмыкнула.
– Но ведь Тесла… – завела я свою песню по второму кругу.
– Тесла пользовался своими способностями, а не шел на поводу у окружающих, – довольно резко ответил собеседник. – А вот тебе придется открывать мир заново. Быстро ли ты сумеешь это сделать, или не очень, меня не волнует.
– Ладно, убедили, – насупилась я. – Предположим. Но вдруг я окажусь настолько тупа, что до конца дней своих из меня ничего гениального не выйдет? Если я так и не сделаю ни одного открытия?
– А кто тебе сказал, что из тебя обязательно тут же должен получиться Тесла, да еще и в юбке?
В самом деле, почему?
– Вот научишься видеть истинную природу вещей, подрастеряешь лишние современные ухватки, и поглядим, – начал уговаривать меня Борис Иванович. Как маленькую, ей Богу. – Вот помнишь, друид тебя другом хвойных обозвал?
– Не другом, а любительницей, – проворчала я. Не перевариваю, когда со мной разговаривают, как с младенцем.
– Ну любительницей, – миролюбиво улыбнулся собеседник. – Просто это доказательство того, что ты «наша». И Манька тебя признала, – привел он еще аргумент. – И вообще, я обычно не ошибаюсь в выборе людей, – привел он последний, самый неотразимый аргумент.
Я шмыгнула носом. Ура! Потом еще раз. Уррра!!! Живем! Я так обрадовалась, что чуть не принялась скакать в кресле от избытка чувств. Но вовремя спохватилась.
Во-первых, я была не одна. Во-вторых, неизвестно, как на это отреагировало бы кресло. По-моему, оно тоже было живым да разумным. Борис Иванович все это время просидел молча, с отеческой улыбкой наблюдая за мной.
– А вы тут кто? – опомнилась я.
– Начальник Заповедника, – просто ответил он.
– И подбором персонала сами занимаетесь? – не поверила я.
– Ну, мы же не в вашем понтоватом мире находимся, – усмехнулся он. – Я могу быть тем, кем я хочу, мне не нужно бояться потерять лицо перед подчиненными… Кроме того…
Борис Иванович побарабанил кончиками пальцев по столу, словно размышлял, надо ли ему продолжать озвучивать свою мысль. Потом все же решился:
– Кроме того, мне показалось, что за тобой ведется целенаправленная охота. Я не знаю, когда она началась, я не знаю, кто за этим стоит, и я не могу тебя сейчас просто так отпустить. А теперь обувайся, и пойдем в гости.
И был корпус друидов, огромный полый ствол с винтовой лестницей по периметру. И везде двери, двери, двери… И тысячи маленьких светлячков, освещающих все вокруг.
Все это было безумно интересно, но я вскоре уснула за чашкой медового чая, утомленная дневными событиями. Мне приснился гений, только теперь радостная улыбка озаряла его лицо. Он шел вперед по бескрайней аллее – желтое и темное сходилось клином далеко впереди. Опавшие листья собирались в маленькие смерчики, и, кружась, следовали за человеком. И не могли угнаться. А он уходил все дальше и дальше. Вот только куда и зачем?
– Тяжелый случай, – вздохнула я, невольно отодвигаясь от распалившегося Бориса Ивановича подальше.
Тот заметил мой маневр, и необычные глаза его из багровых превратились в терракотовые.
– Понятное дело, оба лагеря при умелом руководстве вполне легко управляемы, – уже спокойно закончил он. – Ситуация ясна?
Ясна. Эйнштейн не был гуру эмпатов, и относительность добра и зла была им неведома.
…Да только не совсем ясна:
– Так чем же они от людей-то отличаются? – разобралась, наконец, я, в своих путанных ощущениях. – По описанию, так вообще ничем.
– Способностью подключаться к магическому полю Земли, что в сочетании с силой эмоций порой дает ошеломляющий эффект, – ответил Борис Иванович. – В то время как обычные люди тратят все силы от эмоций на скандалы. Иногда – на актерское мастерство, музыку и танцы. Но… Но хватит о них, пойдем дальше. Тем паче, что пока ты не научишься от них защищаться, лучше все же от наших эмпатов держаться подальше.
С этими словами мой проводник выудил из воздуха кулон на кожаном ремешке, и протянул мне. Я уставилась на «украшение». Кулон был выполнен то ли из берилла, то из чего-то, на него похожего. Формой напоминал капельку, в длину не превышал двух с половиной сантиметров. Сделан был изящно. Бегло ознакомившись с предметом, я перевела взгляд на собеседника.
– Экранирующий амулет, – пояснил он. – Надень и не снимай.
Под пристальным взглядом провожатого я просунула голову в ремешок. Экскурсия продолжилась.
По мощеной серым булыжником дорожки подошли мы к довольно обширной поляне. По ее краю стояли пять разномастных объектов. Я не проверяла, но скорее всего, расстояние между каждой соседней парой было одним и тем же.
– Корпуса элементарных магов, – сказал экскурсовод.
– ?
– Их еще иногда называют стихийными, – пояснил Борис Иванович с некоторой снисходительностью в голосе.
Ближайший к нам корпус напоминал собой огромный многоуровневый фонтан. Собственно, им он и являлся. Окружало фонтан озеро, упрятанное в гранитные берега.
– Корпус магов воды, или, сокращенно, водников,– пояснил экскурсовод.
Он наклонился к водной глади и сделал огромный шумный глоток. Я последовала его примеру. Вкуснотища!
Следом за фонтаном мы обошли корпус друидов – огромное, нет, исполинское дерево, подпирающее кроной небо. Видимо, жившие в Дереве маги неплохо уживались с белками – те так и сновали туда-сюда по гигантскому стволу.
– Чтобы войти в корпус, нужно сказать пароль, – продолжал просвещать меня спутник.
И громко, с выражением произнес:
– Да повыведутся на Земле дровосеки!
В стволе отворилась дверь, и появился сухонький старичок приятной наружности. На голове у него был нахлобучен зеленый колпак, одет он был в мантию того же цвета. Глаза имел оливковые, в руке держал посох. Редкая седая бороденка совершенно его не портила.
– О, какие люди! – приветствовал он нас. – Здравствуй, Иваныч! Признаться, не ждал тебя сегодня так рано… Какими судьбами?
– Да вот, экскурсию провожу. Познакомься, Лиса. Это старший друид Макс.
– Можно без титулов, – поморщился дед.
Он прислонил посох к стволу и протянул мне руку. По цепкости конечность его походила на ветку дерева. Дедов посох, почуяв свободу, немедленно превратился в хмель и, извиваясь, пополз куда-то вверх.
– Вот проказник! Ни на секунду нельзя оставить! Он очень разговорчивый, – объяснил добрый друид нам поведение магического атрибута. – Пускай поболтают, – смущенно добавил он.
– Как у вас дела? – повел светскую беседу мой экскурсовод.
– Да ничего, скрипим помаленьку! А что привело к нам малолетнюю любительницу хвойных пород? Хотя… Нет, скорее всего друида из такого шила…, гм, в одном месте, не получится…
Я немедленно покраснела. Вот так! Меня вычислили!
– Да погоди ты человека смущать, она еще не определилась, – вступился за меня Борис Иванович.
– Зайдете? – спохватился Макс. – Я вас медом угощу.
– Мы вечерком заглянем, – пообещал мой спутник. – Сейчас еще не время. Как ты, Лиса?
– Конечно, зайдем! – горячо закивала я головой.
Мы попрощались с дедом Максом. Он неожиданно звонко свистнул, и общительный хмель появился откуда-то из-под кроны Дерева. Коснувшись земли, растение вновь обратилось в обычную на вид длинную палку. Парочка скрылась за дверью, ствол гигантского дерева снова стал монолитным, а мы продолжили обход.
Корпус магов огня представляла собой здания о трех стремящихся ввысь каменных лепестках. Цвет камней менялся, создавая практически полную иллюзию горящего огня.
Маги земли расположились в огромной пологой каменной горе, покрытой мшистыми валунами. Я не удержалась, и провела по валунам рукой. Мох был на редкость ласков.
Последним мы торжественно обошли слиток из якобы благородного металла. Ну, тут и так все было понятно.
По словам экскурсовода, стихийные маги могли управлять энергетическими потоками металлической, водной, древесной, огненной и земляной природы. Странно… А где воздух? Мне вспомнились обрывки китайских знаний по ушу. Кажется, среди первоэлементов там тоже не было «воздуха».
«Интересно, а мой учитель ушу в Пекине был магом?» – внезапно пришло мне в голову. Я представила, как он призывает ураган и прочие громы с молниями на голову нерадивых студентов, и меня разобрал смех. Борис Иванович укоризненно поглядел на меня, и, дождавшись подобия серьезности на моем лице, продолжил знакомить меня с направлением деятельности элементарных магов.
Оказалось, из них, помимо специалистов в областях управления погодой, выращивания растений, и тому подобному, также получались неплохие целители. Лично для меня в том не было ничего удивительного: по тем же китайским представлениям, каждому первоэлементу соответствовал свой внутренний орган. Сердцу – огонь, понятное дело. Печени – дерево, почкам – вода, легким – как ни странно, металл. Селезенке оставалась земля. Еще у жителей Поднебесной каждому элементу соответствовала своя эмоция, и даже собственный вкус. Напротив огня и сердца всегда находилась радость. Гнев гнездился где-то в печенке.
Мои мозги принялись переваривать полученную за последнее время информацию – о магах-эмпатах, и о их возможной связи со стихиями. Получалось, что светлым эмпатам была прямая дорога в корпус огня. А темным – в Дерево. Судя по виду друида Макса, и его отношению к своему посоху, в последнее не верилось абсолютно. Я поняла, что запуталась. Смущенно посмотрела на Бориса Ивановича.
Тот с ироничной улыбкой наблюдал за мной.
– Утомилась? Окончательно?
– Похоже на то…
– Тогда идем обедать, – повеселел он. – Жуть как кушать хочется!
С этим я не могла не согласиться – мой желудок давно требовал подачи топлива.
***
«Кабинет» Бориса Ивановича располагался среди корпусов стихийных магов, на незанятой центральной территории между ними. Представлял он собой выросшую из земли избушку – только курьих ножек не хватало. Крышей служила листва, водоотталкивающая, как выяснилось позднее. Из трубы вился еле-еле различимый дымок, точнее, струйка горячего воздуха.
– Друиды постарались, – смущенно сказал хозяин.
Глаза его приняли зеленоватый оттенок. Видимо, в честь «строителей».
– А как же огонь? – засомневалась я.
– Ну, во-первых, деревья в лесу тоже порой гибнут. А во-вторых, огонь магический, ему подпитка не нужна.
Мы поднялись по ступенькам, и дверь сама распахнулась навстречу. За порогом оказался небольшой холл, из которого вело несколько дверей. У стены стояла полка для обуви, над ней располагалась вешалка – ничего особенного, в общем. Разувшись, я следом за хозяином направилась к самой большой по размеру двери. Внутри было весьма уютно, но как-то очень обыденно, если отвлечься от магической природы того же огня в камине. Помимо камина, в комнате находился стол, стул, да пара шкафов с книгами. По стенкам вились растения, образуя замысловатые узоры.
– Располагайся, где тебе удобно, – гостеприимно предложил хозяин.
Я, не мучаясь ложной скромностью, тут же забралась в уютное на вид кресло у камина. Оно чуть тормознуло с подгонкой габаритов, а потом приняло уютную для меня форму. Я рискнула здоровьем (мало ли, вдруг у хозяина пунктик?), втянула ноги. Кресло немедленно отозвалось дополнительной корректировкой конфигурации. Борис Иванович усмехнулся. Я приняла это за разрешение.
Устроив меня, хозяин уселся за стол, достал из ящика простецкую холщовую скатерку, нажал на столе кнопку и произнес: «на двоих». Откуда-то из-под потолка раздалось: «гость или гостья?»
– Гостья, – недовольно ответил хозяин дома.
Скатерть сменила ткань на бархат изумрудного цвета, появилась непочатая бутылка красного вина и два высоких бокала. Следом материализовались немного оплывшие свечи, затем ваза с фруктами… Борис Иванович покраснел. Я сдавленно хихикнула.
– Да войди ты в комнату, наконец! – не выдержал мой экскурсовод.
Он не вошел, но материализовался. Домовой. Существо ростом не более полуметра, енотообразное, с полосатым хвостом и человеческим выражением «лица». Одетое (одетый?) в парадный лакейский сюртук.
«Ядрена кочерыжка!» – чуть было не вырвалось у меня.
– Гоша, – вежливо представилось оно.
То есть он. Мы уставились друг на друга.
– Лиса, – проявила вежливость я.
– Понятно, – оглядев меня с ног до головы, резюмировал Гоша. – Не дама.
И исчез. Я пожала плечами. На даму в спортивных, пусть даже фирменных, штанах, да еще «с ногами» в кресле я действительно не тянула. Так что, не стоит и обижаться… на домовых!
Скатерть тем временем поменяла цвет и материал, снова став холщовой, но уже в широкую синюю клеточку. Вино исчезло, бокалы и свечи тоже. Зато появился самовар, заварочный чайник и кружки. А также хлеб, тарелки с супом – словом, все, что нужно голодному человеку для обретения счастья. Последним появился стул. Для меня. Я соскочила с гостеприимного кресла, подсела к столу.
Не успели последние крошки убраться со скатерти-самобранки (тоже портала, только хозяйственного, как выяснилось за беседой в ходе обеда), как завыла сирена. Борис Иванович на миг выпал из реальности. Вернулся озабоченным. Вскочил.
– Эмпаты разошлись не на шутку, – торопливо пояснил он мне, складывая скатерть и убирая ее в стол. – Ты тут почитай что-нибудь, а я скоро буду.
Я открыла брошюрку потоньше.
«Никола Тесла» – прочла. В голове дисциплинированно всплыло то, что «тесла» – это единица измерения магнитной индукции. Собственно, больше там ничего на эту тему не обитало. Ну, если не считать того, что где-то на задворках памяти мелькнула информация о том, что каким-то похожим именем назывался самолет Ричарда Баха. Того самого, который написал «Чайку по имени Джонатан Ливингстон». Но в этом я была не так уверена, как в магнитной индукции. Оставалось заполнить пробелы в образовании. Спустя какое-то время я была уже обладательницей следующих бесценных сведений:
«Изобретатель Никола Тесла родился в Сербии 9 июля 1856 г. Вид имел демонический, чему немало способствовали высокий рост, худоба, впалые щеки и пристальный взгляд черных горящих глаз.
С самого детства Никола на многие часы погружался в созерцание каких-то иных, неизвестных миров, таких ярких, что путал их с явью. Так же гениальный ребенок восхищался электричеством вообще и молниями в частности. Мечтал приручить, как кошку.
И это было только начало. Ибо Тесла вырос. И запатентовал более 700 собственных изобретений. И то была только малая часть его исследований. Он работал над изобретением машины времени и создал оружие, способное на куски разнести земной шар.
Его современники описывали один из его экспериментов следующим образом:
«В ходе испытаний адской установки затряслись столы и шкафы в лаборатории, полопались стекла в окнах, начали отваливаться куски штукатурки. Прохожие на улицах услышали странный гул. Вибрировали здания, крошились стекла, лопались газовые и отопительные трубы…»
В тот раз город не лег в руинах только потому, что Тесла вовремя отключил приборы. Оружие Тесла уничтожил. А еще изобретатель сжег ОЧЕНЬ много своих рукописей и чертежей только потому, что они могли оказаться опасными для человечества.
Но, конечно же, у Теслы существовало много полезных (если соблюдать необходимую технику безопасности) изобретений. Так, он создал переменный ток (а я-то была твердо уверена в том, что это открытие принадлежит русскому физику Яблочкову), флуоресцентный свет, беспроводную передачу энергии, построил первые электрические часы, турбину, двигатель на солнечной энергии… Он изобрёл радио раньше Маркони и Попова. На его патентах, в сущности, выросла вся энергетика ХХ века. Площади и улицы Нью-Йорка освещались дуговыми лампами конструкции Теслы. На предприятиях работали его электромоторы, выпрямители, электрогенераторы, трансформаторы, высокочастотное оборудование. Он предсказал: возможность лечения больных током высокой частоты, появление электропечей, люминесцентных ламп, электронного микроскопа… В 1917 году Тесла предложил принцип действия устройства для радиообнаружения подводных лодок.
При этом все свои изобретения на тему электричества он построил, исходя из предположения, что электрический ток не есть движение заряженных частиц. В его теории электричества основополагающим было понятие эфира – некой невидимой субстанции, заполняющей собой весь мир, и передающей колебания со скоростью, во много раз превосходящей скорость света. Каждый миллиметр пространства, полагал Тесла, насыщен безграничной, бесконечной энергией, которую нужно лишь суметь извлечь.
Но самым удивительным в этой истории было то, что свои открытия Тесла считал не совсем своей заслугой. Изобретатель уверял, что просто выполняет роль проводника идей, идущих «из эфира». Якобы, в этом состоянии на него нисходили «вспышки энтузиазма», «внутреннее видение» и «приступы сверхчувствительности». В эти минуты, считал ученый, сознание его проникало в загадочный «тонкий мир».
Его предположения не были голословными. Он включал и выключал электродвигатель дистанционно, в его руках сами собой загорались электрические лампочки. В некоторых из них даже спирали не было – просто пустая колба. Те, кому удалось побывать в лаборатории Теслы, с ужасом вспоминали, как изобретатель жонглировал в воздухе светящимися сгустками энергии – шаровыми молниями, и складывал их в чемодан.
Кроме изобретений, за Теслой водились еще кое-какие странности. За многочасовые пешие прогулки журналисты окрестили его «одиноким волком». Сам Никола утверждал, что прогулки стимулировали работу мысли. Прогуливаясь по улице, он мог ни с того, ни с сего сделать сальто, или остановиться на аллее парка, и прочесть наизусть пару глав из «Фауста». Порой Тесла замирал и долго стоял, о чем-то думая, и не замечая никого вокруг. Изобретатель сам утверждал, что мог начисто отключать свой мозг от внешнего мира. Для сна он отводил четыре часа, два из которых обычно уходили на обдумывание идей. Кроме занятий электротехникой, Тесла профессионально занимался лингвистикой, писал стихи, бегло говорил на восьми языках, прекрасно знал музыку и философию.
В 1931 году Тесла продемонстрировал широкой общественности загадочный автомобиль. Из роскошного лимузина извлекли бензиновый двигатель и установили электромотор. Потом Никола на глазах у публики поместил под капот невзрачную коробочку, из которой торчали два стерженька, и подключил ее к двигателю. Сказав: «Теперь у нас есть энергия», Тесла сел за руль и поехал. Машину испытывали неделю. Она развивала скорость до ста пятидесяти км/ч и, похоже, совсем не нуждалась в подзарядке. Все спрашивали Тесла: «Откуда берется энергия?» Он отвечал: «Из эфира». Наверное, мы сегодня уже бы ездили на автомобилях с экологически чистым двигателем, если бы те давние зрители не заговорили о нечистой силе. Рассердившийся ученый вынул таинственную коробку из автомобиля и унес в лабораторию. Официально тайна ее не разгадана до сих пор.
Умер Никола Тесла седьмого января 1943 года в возрасте восьмидесяти шести лет».
Вот так. Я тихо поставила книжку обратно на полку. Задумчиво провела пальцем по корешку. Почему на моем, самом лучшем в мире факультете самого лучшего в мире университета, ни словом не помянули ТАКОГО ученого? Странно…
Перед моими глазами, как наяву, по темной аллее шел высокий человек. Мрачный и решительный. Он временами останавливался и устремлял взор в никуда. И видел. Видел бешеную пляску еще не родившихся на Земле молний. Страшную мощь гигантской колебательной установки, могущей раз и навсегда решить проблему угрозы космических тел – от астероидов до кораблей. Видел не только установку, но и то, что ей, увы, никогда не суждено будет появиться на планете. Из-за несовершенства и жадности человеческой натуры. Он был горд и одинок. Он нес на себе страшную ответственность – выбирать, каким бесценным дарам эфира дать жизнь, а каких лишить шанса на появление. Я как будто следовала за изобретателем многими километрами навстречу открытиям. И не заметила, как снова оказалась у камина. Пламя выгнулось дугой в мою сторону и убралось обратно. Я вздрогнула, и очнулась от темной аллеи и гения на ней.
Зря я это сделала. Мое сознание вкупе с подсознанием отравили все впечатление от прочитанного.
Вот это Человек! С большой буквы «Ч». Шаровые молнии, шутя, в чемодан складывал!
Был гением с рождения (да еще и признанным). Скорее всего, он был магом. А теперь подумаем, при чем тут я? До этого самого Теслы мне сто световых лет г… плыть, и не доплыть! Единственное сходство между нами – ко мне тоже приходили идеи на ум во время двигательной активности. Ну, и мыши до кучи. Кроме того, я тоже имела привычку делать то же колесо во время прогулки. Но, положа руку на сердце, это вовсе не от гениальности, а из-за упомянутого друидом шила в заднице.
Вот и все. Дальше шли одни сплошные различия. Например, как-то меня окрестили «самыми гуманитарными мозгами физического факультета». А изобретатель из меня был и вовсе нулевой. Нет, идеи-то ко мне в голову иногда приходили, но вот с техникой я никогда особо не дружила. Да и сами идеи мои, если разобраться, особой гениальностью не отличались… Скорее уж наоборот.
Конечно, у меня было неотразимое умение вляпываться в неприятности, в том числе и по причине спонтанного появления огня около моей особы. Но, если честно, я толком не была уверена в том, что имею к этому феномену прямое отношение…
Я приуныла. Наверное, Борис Иванович зря меня сюда привез. Не тот я человек. Да и сам он это наверняка понимает – транспортирует, словно куклу, к Университету обратно, щелкнет пальцами, очищая память. И забуду я Маньку, невозможный корпус эмпатов, и забавный посох друида. А еще временами меня будут навещать люди в нетутошнем черном, а я буду травить их Марьей Дмитриевной. А, может быть, они тоже поймут, что я ни к чему не гожусь, и отстанут от меня…
Я совсем было потухла. Но потом вспомнила, что еще не вечер, еще к деду Максу пойдем чай травяной с медом пить. А там, может, уговорю не стирать память, просто поставить блок на речь, чтоб молчала. Глядишь – и такой замечательный день в памяти останется!
Словом, когда в комнате появился Борис Иванович, я сияла, как начищенный пятак.
Даже вопрос насмелилась задать:
– Как прошло?
– Ничего, – приглаживая ладонью местами обгоревшую шевелюру, ответствовал хозяин. – Немного ребятки поспорили, чья энергия чище.
– И как?
– Покидались друг в дружку огнем, облили все вокруг водой, помахались воздушными потоками. Все живы. Выслушаны и наказаны.
– Так просто?
– О, это вполне обычное дело. Тем паче, что «архитектор» детишек приструнил.
– Архитектор?
– Ах да, – спохватился Борис Иванович. – Я же тебе так и не рассказал про него. Ну так слушай.
Давным-давно, когда еще люди этого мира не страдали от плохой экологии и повседневного стресса, один огромный тролль мучился от раздвоения собственной личности. Он все никак не мог решить, то ли он хороший пай-мальчик, когда верит в добро и справедливость, то ли он лучше, когда он умный, циничный и проницательный супер-тролль. Так он страдал долго-долго. В конце концов, дошло до того, что тролль шагу не смог ступить. А все из-за собственных сомнений: из добрых он побуждений двинулся, али из умных. Наконец он разделился на две части, добрую и циничную, темную, и светлую. Но две части его личности так и не смогли убежать друг от друга. И, как ни странно, в таком виде тролль примирился со своей натурой, и тем самым обрел целостность. С тех пор прошло много лет, его собратья практически вымерли, а он сохранился и здравствует. В Заповеднике.
Вот так.
– А как же эмпаты? – удивилась я. – Они что, в живом тролле живут?
– О, этот тролль изрядный весельчак, и ему люди не мешают.
– Скорее, забавляют и скрашивают одиночество, – понимающе усмехнулась я.
– Ну да. У них симбиоз. Эмпаты веселятся, тролль не страдает от одиночества. Единственное, что выводит из себя тролля, так это маленькие огненные шарики, отщипывающие кусочки от его каменного тела. Не любит он этого. Рявкнул инфразвуком, а эмпаты – народ впечатлительный, испугались.
Еще бы! Мне бы тоже не понравилось… Кстати:
– А что, этот амулет, – я извлекла кулон и потрясла им, – защищает от огненных шариков?
– Нет, конечно, – не покривив душой, ответил Борис Иванович. – Он всего лишь защитит тебя от эмпатического воздействия. Но, если ты останешься, то первым делом научишься… – он внимательно обратил на меня взгляд своих красно-фиолетовых, как пламя в камине, глаз, – что, есть сомнения?
Я вздохнула. Конечно же, мне очень хотелось остаться. Очень-очень, и даже больше. А еще мне не хотелось обманывать всех этих людей и тратить их время и усилия на себя, никчемную. И я решилась сказать правду. О том, что я прочла про изобретателя Никола Теслу, о своем восхищении гением, о себе, бесталанной, о…
– Погоди, не надо больше, – поспешно прервал поток моих откровений хозяин. – Во-первых, о своих способностях предоставь судить мне. Таланты у тебя есть, магическая аура тоже, просто ты не привыкла с ней э-э-э… обращаться.
Я недоверчиво хмыкнула.
– Но ведь Тесла… – завела я свою песню по второму кругу.
– Тесла пользовался своими способностями, а не шел на поводу у окружающих, – довольно резко ответил собеседник. – А вот тебе придется открывать мир заново. Быстро ли ты сумеешь это сделать, или не очень, меня не волнует.
– Ладно, убедили, – насупилась я. – Предположим. Но вдруг я окажусь настолько тупа, что до конца дней своих из меня ничего гениального не выйдет? Если я так и не сделаю ни одного открытия?
– А кто тебе сказал, что из тебя обязательно тут же должен получиться Тесла, да еще и в юбке?
В самом деле, почему?
– Вот научишься видеть истинную природу вещей, подрастеряешь лишние современные ухватки, и поглядим, – начал уговаривать меня Борис Иванович. Как маленькую, ей Богу. – Вот помнишь, друид тебя другом хвойных обозвал?
– Не другом, а любительницей, – проворчала я. Не перевариваю, когда со мной разговаривают, как с младенцем.
– Ну любительницей, – миролюбиво улыбнулся собеседник. – Просто это доказательство того, что ты «наша». И Манька тебя признала, – привел он еще аргумент. – И вообще, я обычно не ошибаюсь в выборе людей, – привел он последний, самый неотразимый аргумент.
Я шмыгнула носом. Ура! Потом еще раз. Уррра!!! Живем! Я так обрадовалась, что чуть не принялась скакать в кресле от избытка чувств. Но вовремя спохватилась.
Во-первых, я была не одна. Во-вторых, неизвестно, как на это отреагировало бы кресло. По-моему, оно тоже было живым да разумным. Борис Иванович все это время просидел молча, с отеческой улыбкой наблюдая за мной.
– А вы тут кто? – опомнилась я.
– Начальник Заповедника, – просто ответил он.
– И подбором персонала сами занимаетесь? – не поверила я.
– Ну, мы же не в вашем понтоватом мире находимся, – усмехнулся он. – Я могу быть тем, кем я хочу, мне не нужно бояться потерять лицо перед подчиненными… Кроме того…
Борис Иванович побарабанил кончиками пальцев по столу, словно размышлял, надо ли ему продолжать озвучивать свою мысль. Потом все же решился:
– Кроме того, мне показалось, что за тобой ведется целенаправленная охота. Я не знаю, когда она началась, я не знаю, кто за этим стоит, и я не могу тебя сейчас просто так отпустить. А теперь обувайся, и пойдем в гости.
И был корпус друидов, огромный полый ствол с винтовой лестницей по периметру. И везде двери, двери, двери… И тысячи маленьких светлячков, освещающих все вокруг.
Все это было безумно интересно, но я вскоре уснула за чашкой медового чая, утомленная дневными событиями. Мне приснился гений, только теперь радостная улыбка озаряла его лицо. Он шел вперед по бескрайней аллее – желтое и темное сходилось клином далеко впереди. Опавшие листья собирались в маленькие смерчики, и, кружась, следовали за человеком. И не могли угнаться. А он уходил все дальше и дальше. Вот только куда и зачем?