Страница:
– Ничего у меня там не было, кроме мебели и мотоэкипировки, – покачал головой он. – Все, что нужно для работы, я собой увез.
– А посуда?
– Ой, не придирайся к словам, и так тошно! – отрезал мой спутник.
Я, открывшая было рот, чтобы произнести неумную фразу про кротика и его поруганную норку, беззвучно закрыла его обратно. Будь я на месте товарища, то, наверное, так не расстроилась, взорви кто-то мои восемь квадратных метров в общаге. Но то ведь я, перекати-поле. А то он, загадочная металлическая душа. Мое задание. В настоящее время изучающее наладонник.
– Лиса, – позвал меня металлист спокойным голосом.
Очень спокойным.
– Да?
– Пошли, что ли, – сказал он. – Я тут отель неподалеку нашел. Тебе, сосновая душа, должно понравиться.
Шли мы до гостиницы четверть часа. Обсохнуть, конечно, не успели, но в кроссовках уже не хлюпало. По дороге я зашла в спортивный магазин, купила костюм для тренировок – мой все равно в Заповеднике остался, да и переодеться надо было. Глядя на меня, и металлист тоже выбрал себе запасную одежку. Мы молча расплатились, так же молча вышли, и, ни слова ни говоря, пошли дальше. Илья периодически заглядывал в наладонник, сверяясь с курсом.
Наконец мы вышли к отелю «Стиль жизни», трехэтажному коттеджу в стиле «загородная мечта нового русского», расположенного в сосновом бору. Миловидная тетенька, встретившая нас на ресепшене, напряглась было от нашего мокрого и совсем не представительного вида, но расслабилась, как только мы продемонстрировали ей свою платежеспособность.
– К сожалению, у нас сейчас только один свободный номер, самый дорогой, – облизнулась она на тысячерублевые бумажки. – И там только одна кровать. Но очень большая.
Почему-то я не удивилась.
– Надеюсь, у вас там два одеяла найдутся? – мрачно осведомился металлист.
Тетка оживилась, закивала, и принялась перечислять нам содержимое номера. Там были: джакузи с гидромассажем, телевизор широкоэкранный, кондиционер («конечно же, работающий!»), мини-бар, и еще куча чего-то не вполне нужного. Запасное одеяло, разумеется, нам должны были доставить как только, так сразу.
Кроме того, лестницы в отеле были мраморные.
– А сауна у вас, случайно, не найдется? – задала насущный вопрос продрогшая я.
– Конечно-конечно! – оживилась администраторша. – Специально для вас, – обласкала она нашу замызганную делегацию взглядом, – скидка двести рублей в час.
– И сколько же она стоит? – осведомилась я невинным голосом.
– Со скидкой всего тысяча восемьсот рублей в час, – слегка потухла тетка. – Зато у нас парная отделана африканским дубом. Для Вас.
– Так дешево? За африканский дуб? Да еще и специально для НАС? Берем! Два часа.
Администраторша заверила, что через час сауна будет готова. Пожирая нас лучащимися от счастья глазами, она осведомилась насчет халатов, простынь и полотенец («совершенно бесплатно, только для Вас!»), выдала нам ключ от номера, вежливо спросила, не нужен ли нам мальчик для переноски нашего багажа.
– Это вы про эту котомку? – искренне удивилась я. – Сами справимся, вот, держите за заботу, – отдала я двести рублей, и поспешно удалилась во избежание навязывания еще каких-нибудь услуг.
Несмотря на вечернюю прогулку в мокром виде, я все же не заболела – наверное, исключительно благодаря африканскому дубу. Металлист почтил сауну своим присутствием только в последний час – еще один у него, по всей видимости, ушел на осознание ситуации и себя в ней. Ввалился в парную без стука, хорошо я в полотенце была.
– Паришься?
– Как видишь, – с достоинством оправила я задравшуюся покрышку. – А ты что же, не будешь?
– Я в этот раз джакузи обойдусь, – махнул рукой металлист. – А ты давай, заканчивай, и в номер поднимайся. Я нам ужин сейчас заказывать буду. Что будешь?
– Мне много еды не надо, – попросила я. – Лучше чаю побольше. С малиновым вареньем. И два огромных бутерброда с красной икрой.
– И это все? Ну ты даешь! – удивился Илья. – А я сейчас теленка, наверное, целиком заглотаю.
Да-а-а… У металлиста, кажись, поднялось настроение…
…А может быть, и не только оно – судя по свечам, шампанскому и клубнике на маленьком столике возле огромной кровати. Кроме означенной выпивки и закуски, по всему объему комнаты были зажжены свечи – на телевизоре, подоконнике, шкафу, и даже, по-моему, в ванной.
– Это что за иллюминация?
– Это подарок от хозяина отеля, – рассмеялся Илья. – Нас администраторша не правильно поняла, решила, что у нас с тобой встреча романтическая.
– А, ну ладно тогда, – милостиво разрешила я. – Пущай горят, так даже симпатичнее. Но учти, шампанское я пить не буду.
– Что так? – прищурился металлист. – Боишься захмелеть и потерять контроль над собой?
– Да нет, все куда банальнее. Я его не люблю. Ну-с, ты, уже, наверное, что-нибудь придумал по поводу того, кто это так поступил с твоим домом?
– Я-то придумал, – сказал металлист. – Но ты мне сначала скажи, что ты обо всем этом думаешь.
– Ну… – протянула я, пытаясь собрать мысли воедино.
Они, как на грех, разбрелись. Все, до единой. А потом направились в сторону еды, что стояла посреди огромной постели на подносе.
Металлист проследил за направлением моего взгляда.
– Я понял. Но после ужина я жду твоего ответа.
В его голосе слышалась уверенность. И сила. И внутренняя правда.
Может, и впрямь, он не настолько плох…
Бутерброды были вкусные, на хрустящем поджаристом хлебе, с маслом. Повар икры явно не пожалел – по полбанки, поди, на каждый тост вывалил. Металлист презрительно скривился на мою еду, и принялся уписывать стейк невероятных размеров, свиной, в меру прожаренный, по его же словам.
«Эх! Все-таки икра – это вкусно», – решила я, уговаривая второй бутерброд. – «А теперь вот чайку испить, и баиньки».
– Так что ты обо всем этом думаешь?
– О чем?
Глаза слипались.
– Понятно… – протянул металлист. – Тогда твое мнение не учитывается. Собирайся. Пошли.
– Ты что, спятил? Я спать хочу!
Сказать по совести, мне сейчас было абсолютно плевать даже на то, что у кого-то там «счет идет на часы». Второй бессонной ночи мне не хотелось.
– Потом выспишься, сейчас дело делать будем, – отрицательно покачал головой Илья. – А то кто-то слишком уж зарвался, нужно его на место поставить, – недобро сощурил он глаза.
Спорить мне с ним почему-то не захотелось. Равно как и становиться у него на пути, хотя бы и случайно.
***
– Мне хххолодно, – выбивая дробь зубами, сказала я. – Сссейчас окоччччурюсь.
– А одеться ты не пробовала? – скептически оглядел мою футболку металлист. – Слов нет, выглядишь ты где-то даже сексуально, если бы не мурашки по всем открытым местам.
– И по неотккккрыттттым ттттоже, – «успокоила» я товарища. – Мы же вещи в стирку отдали, забыл? А это я для гостиницы купила, кто же знал-то, что ночью попремся хрен знает куда?
– Не хрен знает куда, а в новосибирскую контору, – назидательно изрек металлист. – На, держи мою покрышку, горе луковое!
Я напялила его необъятную куртку, помахала рукавами как привидение. Особенно реалистичной вышла тень на асфальте.
– Черт, холодно, – произнес у меня за спиной Илья. – Нет, так я на серьезное дело не пойду, еще не хватало замерзнуть и дрожать, как поросячий хвостик… Нет, это не то, – тщательно осмотрел он дверь закрытого супермаркета. – И это – не то… Этот продуктовый… А вот этот нам подходит! Где ты там? Давай, вспоминай уроки домового, а я пока с замком побеседую.
– О высоком? – уточнила я, набрасывая на нас обоих отводящий глаза полог.
– Да нет. Этот замок все о ключе бронзовом мечтает, стальной ему вишь, не так вставляется, – серьезно ответил металлист. – О! Готово! Пошли, только руками ни за что не хватайся.
– А сигнализация? – прошептала я.
– Тут ее нет, – так же, шепотом, ответил Илья. – И камеры наблюдения еще не подключены. Пошли ужо, хорош труса праздновать.
За ручки, крадучись, прошмыгнули мы внутрь пустого магазина. Поблуждали, пока не нашли отдел перчаток – своих-то у нас не было, а оставлять следы как-то не хотелось. Я пыталась расслабиться, но у меня плохо получалось. Наверное, со стороны я представляла собой забавное зрелище – двигалась то синкопами, то зигзагами. Все-таки, я в душе не воришка, потому как никакого кайфа пребывание в магазине мне не доставляло.
Нужный нам отдел нашелся на втором этаже, в нем мы быстро выбрали мне утепленную ветровку, оставили деньги на кассе рядом со снятыми бирками – чай продавцы не маленькие, догадаются! И тихонько вышли из магазина.
– Куда теперь? – спросила я, с удовольствием вдыхая свежий ночной воздух.
– За мотоциклом, – ответил металлист. – Будем надеяться, что бедолага уже привык к нововведениям в своей нелегкой судьбе. Жаль, только, защиты у нас с тобой не будет, и быстро ехать не можем.
– Это почему же? – заинтересовалась я. – Опасно, что ли?
– Да нет, дышать нечем, и глаза слезятся так, что ничего не видно, – усмехнулся товарищ. – Ну и опасно, разумеется, не без этого.
– А куда нам?
– В Академгородок, – коротко ответил металлист.
– Ну так, давай заберемся еще в один магазин.
– Времени нет.
Какое-то время мы шли молча. Пока я не начала узнавать места.
– Смотри-ка, почти пришли, тут я уже сама тебя искала, этот поворот мне знаком…
– Когда это? – искренне удивился металлист.
– Все-то тебе расскажи, все секреты свои на ладонь положи, – ушла я от ответа. – Ты мне лучше скажи, стоит ли нам опасаться какой-нибудь засады?
– Не хотелось бы, – усмехнулся товарищ. – Но, если они и гараж взорвут, то им явно не поздоровится.
Засады не было. Металлист завел своего железного коня, выкатился задом из гаража, после чего железная дверь, повинуясь его взгляду, захлопнулась.
– Я поняла, магия металла – это для законченных лентяев, – глубокомысленно изрекла я.
– Садись уже, философ! – хлопнул Илья по сиденью сзади себя. – Держись за меня крепче.
– Ага! Ты только спишь и видишь, чтобы я к тебе поплотнее прижалась.
– Вот снесет тебя, сама будешь виновата! – рассвирепел потерявший терпение байкер, и мотоцикл, повинуясь его мысленному (я абсолютно уверена!) приказу, сорвался с места.
Меня качнуло назад. Я инстинктивно вцепилась в металлиста обеими руками и что есть силы сжала его коленками. В лицо ударил ночной воздух, волосы байкера заполоскались на ветру, дышать стало практически невозможно.
«110», – увидела я на спидометре. И это – «медленно»? Что же тогда «быстро?» Стрелка продолжала неуклонно клониться вправо. На отметке «150» я догадалась поставить защиту вокруг головы. Дышать стало легче, жить стало веселее. Как вихрь, промчались мы по ночному Новосибирску. Скоро дома кончились, стало еще холоднее. По обеим сторонам дороги потянулся лес. Деревья слились в одну полосу, на спидометр я взглянуть даже боялась. Чтоб их, этих русских, вместе с их пристрастиями!
Перед поворотом с шоссе, мы притормозили, скорость упала до отметки «120». Легли в повороте – только искры брызнули из-под коленки металлиста. Выпрямились. Снова заревел ветер.
Потом начались дома. Тут уж не разгонишься, студенты вон нетрезвые ходят, кто в обнимку, кто поодиночке. Мотоцикл мы оставили у какого-то строения, в котором мой тренированный глаз тут же вычленил характерные признаки общаги.
Ну-ну.
– Твоя контора представляет собой укрытие для нетрезвых студентов? – скептически осведомилась я.
– Нет, это для маскировки мотоцикла, – отмахнулся от меня байкер. – Пошли.
– А сигнализация? – не удержалась я.
– Не учи отца, и баста, – отрезал компаньон. – Тут его никто, кроме нас с тобой, не увидит. Пошли, кому говорю.
Интересно, почему он стал таким грубым? И был ли он когда-нибудь другим? Я пыталась найти прежнего наставника по металлу в этом, за какие-то сутки ставшем незнакомым мне человеке. И не находила.
В конце концов, я бросила бесполезные попытки отыскать объяснение необъяснимому, и пошла за металлистом, успокаивая себя (не в первый уж раз!) тем, что «все это» когда-нибудь закончится…
Метров за триста перед входом в трехэтажное здание самого непритязательного вида, из всех, что мы прошли, металлист остановился.
– Контора, – указал он на обшарпанное строеньице. – Подожди меня тут, я скоро буду.
Вернулся он и впрямь на редкость быстро – я не успела как следует надышаться местным воздухом, исполненным хвойного духа. Только выглядел мой спутник как-то странно. Не испуганным, конечно, но каким-то потерянным, что ли.
– Что случилось? – спросила я.
– Екатеринбургская история повторяется, – глухо сказал он. – У подъезда стоит отцовский чоппер.
– Кто?
– Это мотоцикл такой, другого вида, нежели чем мой, – пояснил байкер. – Торчит тут почти сутки.
– А у тебя отец здесь работает? – осторожно спросила я.
– Он обычный человек, – покачал головой Илья. – К конторе не имел никакого отношения.
– А Жозефина? – почему-то вспомнила я. – Он же ее отец, вроде как.
– Ну и что с того? – пожал плечами металлист. – У нее своя жизнь была. Причем, скорее на изнанке, чем тут. А у него – своя, обычная. На работу сходить, пива в компании себе подобных испить…
– Сколько же ему лет? – вдруг спохватилась я. – Ведь не мальчик уже, на мотоцикле гонять-то…
– А я что, мальчик тебе, что ли? – подозрительно уставился на меня металлист.
– Да нет… Вообще-то… Я совсем не это имела в виду…
– Понятно, нас на матерых волхвов типа Терентия тянет, – зло сощурился компаньон.
– Ты чего, совсем обалдел? – абсолютно искренне опешила я. – У тебя, друг ты мой любезный, совсем крыша поехала! И вообще! Мы тут по делу, или как?
– Так что же ты тогда… – начал было он, но осекся. – Ладно, проехали. Руку давай!
– Зачем это?
– Не бойся ты, недотрога! – фыркнул металлист. – Тебя это здание не пропустит без меня, – видя мое стойкое нежелание доверять ему свои конечности, добавил он.
***
В здании было безлюдно. Я огляделась. Вокруг было… обычно. Обшитые до середины деревом стены. Стенды, кабинеты, пол паркетный, воздух пыльный. Ничего особенного. А что я ожидала? Очередное «пятое измерение»? Стены, изукрашенные самоцветами? Не знаю точно. Но явно не то, что увидела.
Металлист, повертев головой по сторонам, и не обнаружив ни души, повернул направо. Пошел по узкому коридору до конца, еще раз повернул направо. Остановился перед запертой на кодовой замок дверью. Прислушался. Кивнул в такт то ли мыслям, то ли ощущениям, приложил руку к замку, тот щелкнул, дверь чуть-чуть приоткрылась.
– Тс-с, – приложил он палец к губам. – Тихо, ничего руками не трогай, и свет не включай.
Мы тихонько просочились внутрь, дверь, тихо щелкнув замком, закрылась.
– Твоя лаборатория? – спросила я, озираясь по сторонам. Благо луна в окно светила, что твой фонарь.
Это был обычный кабинет обычной кабинетной крысы. Шкаф с книгами, стол, стул, компьютер, доска на стене белая, так и тянет на ней что-нибудь написать.
– Нет, не мой, – шепотом ответил металлист. – Моего… недруга. И. Потише. Прошу тебя.
Мысли компаньона были заняты. Явно не мной.
Какое-то время я стояла молча. Потом все же не вытерпела:
– А у тебя что, заведение по ночам работает? – показала я на электронные настенные часы.
Было уже хорошо за полночь.
– Босс по ночам работает, – ответил спутник. – Сейчас мы его искать будем.
– А может, твоего отца поищем? – предложила я. – По-моему, это сейчас куда актуальнее.
– Я не смогу, – отрицательно покачал головой металлист. – У меня практически нет чутья на людей. Только на металл и все, что с ним связано. Ну, и на другие первоэлементы, но куда хуже.
Что же, это многое объясняет – и его замкнутость, и любовь к технике, и… впрочем, не будем сейчас о грустном. Металлист тем временем подошел к белеющей доске на стенке, провел над ней ладонью, замер, прислушиваясь.
– Так он же на мотоцикле приехал…
– Сутки – это слишком много. Помолчи, будь так добра… Повезло. Он недавно был здесь. Я засек след.
– Кого? И чей это кабинет, в конце концов?
– Кабинет этот – местного стукача, а был тут Всеволод Ромуальдович, – насколько мог, терпеливо, пояснил товарищ. – Я его привычки знаю. Начальство хлебом не корми – дай на доске магнитом повозить.
– И чем нам это поможет? – не поняла я. – Он что, намагнитился, что ли?
– Эх ты! Физик! – презрительно прошептал металлист.
– Сам ты… Юный химик!
– Пошли уже! Ученица бестолковая!
Мы тихо выбрались из кабинета, после чего металлист снова взял меня за руку, и, закрыв глаза, пошел по следу, как заправская ищейка. Мы вышли на лестничную клетку, спустились на три этажа вниз, замерли на миг перед низенькой оцинкованной дверкой. Мой спутник провел рукой там, где чернела замочная скважина, потом над петлями, и дверь бесшумно отворилась. Пропустив нас, она закрылась, и мы оказались в кромешной темноте.
– Руку давай, – услышала я еле различимый шепот металлиста. – Иди строго за мной.
Я вцепилась в предложенную ладонь с энтузиазмом утопающего, чем вызвала еле слышную усмешку у своего спутника. Мы начали медленно спускаться вниз, все время заворачивая по кругу направо. Судя по всему, по периметру колодца.
То, что лестница была металлическая, да еще из какого-то кровельного железа, мне было ясно с самого начала. Но то, что она не гремела под ногами, как та же крыша при попытке пресечь ее из конца в конец, было очень даже в тему. Спускались мы не очень долго – от силы минут десять, но я утомилась и преизрядно. Чем-то этот спуск напомнил мне мой первый визит в Заповедник, ночевку в лазарете в Дереве, восхитительную воду – древесный сок в умывальнике. Какое это было чудесное событие…
Я шмыгнула носом, больно ткнулась им же в широкую спину товарища, ругнулась про себя, вспоминая, что мечтать сейчас не время и не место.
Металлист остановился, и творил одному ему понятные манипуляции с боковой дверью, в результате которых мы через минуту беспрепятственно проникли внутрь. Сразу стало куда светлее, после кромешной тьмы скудный свет хиловатной лампочки под потолком коридора, в котором мы очутились, показался чуть ли не дневным. Я поспешно набросила на нас полог отвлечения внимания. Илья чуть кивнул – видимо, распознал маневр. Мы снова двинулись по коридору друг за дружкой.
Перед пятой от начала коридора дверью металлист остановился. Повернулся ко мне.
– Нам сюда, – сказал он одними губами.
– Так пошли, – кивнула я на дверь. – Чего встали?
– Придется идти невидимыми и сквозь дверь, – еле разобрала я.
– Это как?
– Ты будешь поддерживать невидимость, а я обеспечу проход, – пояснил компаньон. – Поняла?
Немного я не поняла, если честно. Только то, что от меня требуется надо сосредоточиться на фирменном трюке домовых. Как только я донесла свою мысль до металлиста, он шепотом велел мне устанавливать невидимость, а сам, негодник эдакий, ухватил меня своими лапищами. Развернул, словно тряпочную, поставил на свои кроссовки, спиной к себе. Обнял (необыкновенно нежно, черт возьми!). И так мы вместе с ним и пошли вперед – сквозь железную дверь, аки терминаторы какие.
Глава 15.
– А посуда?
– Ой, не придирайся к словам, и так тошно! – отрезал мой спутник.
Я, открывшая было рот, чтобы произнести неумную фразу про кротика и его поруганную норку, беззвучно закрыла его обратно. Будь я на месте товарища, то, наверное, так не расстроилась, взорви кто-то мои восемь квадратных метров в общаге. Но то ведь я, перекати-поле. А то он, загадочная металлическая душа. Мое задание. В настоящее время изучающее наладонник.
– Лиса, – позвал меня металлист спокойным голосом.
Очень спокойным.
– Да?
– Пошли, что ли, – сказал он. – Я тут отель неподалеку нашел. Тебе, сосновая душа, должно понравиться.
Шли мы до гостиницы четверть часа. Обсохнуть, конечно, не успели, но в кроссовках уже не хлюпало. По дороге я зашла в спортивный магазин, купила костюм для тренировок – мой все равно в Заповеднике остался, да и переодеться надо было. Глядя на меня, и металлист тоже выбрал себе запасную одежку. Мы молча расплатились, так же молча вышли, и, ни слова ни говоря, пошли дальше. Илья периодически заглядывал в наладонник, сверяясь с курсом.
Наконец мы вышли к отелю «Стиль жизни», трехэтажному коттеджу в стиле «загородная мечта нового русского», расположенного в сосновом бору. Миловидная тетенька, встретившая нас на ресепшене, напряглась было от нашего мокрого и совсем не представительного вида, но расслабилась, как только мы продемонстрировали ей свою платежеспособность.
– К сожалению, у нас сейчас только один свободный номер, самый дорогой, – облизнулась она на тысячерублевые бумажки. – И там только одна кровать. Но очень большая.
Почему-то я не удивилась.
– Надеюсь, у вас там два одеяла найдутся? – мрачно осведомился металлист.
Тетка оживилась, закивала, и принялась перечислять нам содержимое номера. Там были: джакузи с гидромассажем, телевизор широкоэкранный, кондиционер («конечно же, работающий!»), мини-бар, и еще куча чего-то не вполне нужного. Запасное одеяло, разумеется, нам должны были доставить как только, так сразу.
Кроме того, лестницы в отеле были мраморные.
– А сауна у вас, случайно, не найдется? – задала насущный вопрос продрогшая я.
– Конечно-конечно! – оживилась администраторша. – Специально для вас, – обласкала она нашу замызганную делегацию взглядом, – скидка двести рублей в час.
– И сколько же она стоит? – осведомилась я невинным голосом.
– Со скидкой всего тысяча восемьсот рублей в час, – слегка потухла тетка. – Зато у нас парная отделана африканским дубом. Для Вас.
– Так дешево? За африканский дуб? Да еще и специально для НАС? Берем! Два часа.
Администраторша заверила, что через час сауна будет готова. Пожирая нас лучащимися от счастья глазами, она осведомилась насчет халатов, простынь и полотенец («совершенно бесплатно, только для Вас!»), выдала нам ключ от номера, вежливо спросила, не нужен ли нам мальчик для переноски нашего багажа.
– Это вы про эту котомку? – искренне удивилась я. – Сами справимся, вот, держите за заботу, – отдала я двести рублей, и поспешно удалилась во избежание навязывания еще каких-нибудь услуг.
Несмотря на вечернюю прогулку в мокром виде, я все же не заболела – наверное, исключительно благодаря африканскому дубу. Металлист почтил сауну своим присутствием только в последний час – еще один у него, по всей видимости, ушел на осознание ситуации и себя в ней. Ввалился в парную без стука, хорошо я в полотенце была.
– Паришься?
– Как видишь, – с достоинством оправила я задравшуюся покрышку. – А ты что же, не будешь?
– Я в этот раз джакузи обойдусь, – махнул рукой металлист. – А ты давай, заканчивай, и в номер поднимайся. Я нам ужин сейчас заказывать буду. Что будешь?
– Мне много еды не надо, – попросила я. – Лучше чаю побольше. С малиновым вареньем. И два огромных бутерброда с красной икрой.
– И это все? Ну ты даешь! – удивился Илья. – А я сейчас теленка, наверное, целиком заглотаю.
Да-а-а… У металлиста, кажись, поднялось настроение…
…А может быть, и не только оно – судя по свечам, шампанскому и клубнике на маленьком столике возле огромной кровати. Кроме означенной выпивки и закуски, по всему объему комнаты были зажжены свечи – на телевизоре, подоконнике, шкафу, и даже, по-моему, в ванной.
– Это что за иллюминация?
– Это подарок от хозяина отеля, – рассмеялся Илья. – Нас администраторша не правильно поняла, решила, что у нас с тобой встреча романтическая.
– А, ну ладно тогда, – милостиво разрешила я. – Пущай горят, так даже симпатичнее. Но учти, шампанское я пить не буду.
– Что так? – прищурился металлист. – Боишься захмелеть и потерять контроль над собой?
– Да нет, все куда банальнее. Я его не люблю. Ну-с, ты, уже, наверное, что-нибудь придумал по поводу того, кто это так поступил с твоим домом?
– Я-то придумал, – сказал металлист. – Но ты мне сначала скажи, что ты обо всем этом думаешь.
– Ну… – протянула я, пытаясь собрать мысли воедино.
Они, как на грех, разбрелись. Все, до единой. А потом направились в сторону еды, что стояла посреди огромной постели на подносе.
Металлист проследил за направлением моего взгляда.
– Я понял. Но после ужина я жду твоего ответа.
В его голосе слышалась уверенность. И сила. И внутренняя правда.
Может, и впрямь, он не настолько плох…
Бутерброды были вкусные, на хрустящем поджаристом хлебе, с маслом. Повар икры явно не пожалел – по полбанки, поди, на каждый тост вывалил. Металлист презрительно скривился на мою еду, и принялся уписывать стейк невероятных размеров, свиной, в меру прожаренный, по его же словам.
«Эх! Все-таки икра – это вкусно», – решила я, уговаривая второй бутерброд. – «А теперь вот чайку испить, и баиньки».
– Так что ты обо всем этом думаешь?
– О чем?
Глаза слипались.
– Понятно… – протянул металлист. – Тогда твое мнение не учитывается. Собирайся. Пошли.
– Ты что, спятил? Я спать хочу!
Сказать по совести, мне сейчас было абсолютно плевать даже на то, что у кого-то там «счет идет на часы». Второй бессонной ночи мне не хотелось.
– Потом выспишься, сейчас дело делать будем, – отрицательно покачал головой Илья. – А то кто-то слишком уж зарвался, нужно его на место поставить, – недобро сощурил он глаза.
Спорить мне с ним почему-то не захотелось. Равно как и становиться у него на пути, хотя бы и случайно.
***
– Мне хххолодно, – выбивая дробь зубами, сказала я. – Сссейчас окоччччурюсь.
– А одеться ты не пробовала? – скептически оглядел мою футболку металлист. – Слов нет, выглядишь ты где-то даже сексуально, если бы не мурашки по всем открытым местам.
– И по неотккккрыттттым ттттоже, – «успокоила» я товарища. – Мы же вещи в стирку отдали, забыл? А это я для гостиницы купила, кто же знал-то, что ночью попремся хрен знает куда?
– Не хрен знает куда, а в новосибирскую контору, – назидательно изрек металлист. – На, держи мою покрышку, горе луковое!
Я напялила его необъятную куртку, помахала рукавами как привидение. Особенно реалистичной вышла тень на асфальте.
– Черт, холодно, – произнес у меня за спиной Илья. – Нет, так я на серьезное дело не пойду, еще не хватало замерзнуть и дрожать, как поросячий хвостик… Нет, это не то, – тщательно осмотрел он дверь закрытого супермаркета. – И это – не то… Этот продуктовый… А вот этот нам подходит! Где ты там? Давай, вспоминай уроки домового, а я пока с замком побеседую.
– О высоком? – уточнила я, набрасывая на нас обоих отводящий глаза полог.
– Да нет. Этот замок все о ключе бронзовом мечтает, стальной ему вишь, не так вставляется, – серьезно ответил металлист. – О! Готово! Пошли, только руками ни за что не хватайся.
– А сигнализация? – прошептала я.
– Тут ее нет, – так же, шепотом, ответил Илья. – И камеры наблюдения еще не подключены. Пошли ужо, хорош труса праздновать.
За ручки, крадучись, прошмыгнули мы внутрь пустого магазина. Поблуждали, пока не нашли отдел перчаток – своих-то у нас не было, а оставлять следы как-то не хотелось. Я пыталась расслабиться, но у меня плохо получалось. Наверное, со стороны я представляла собой забавное зрелище – двигалась то синкопами, то зигзагами. Все-таки, я в душе не воришка, потому как никакого кайфа пребывание в магазине мне не доставляло.
Нужный нам отдел нашелся на втором этаже, в нем мы быстро выбрали мне утепленную ветровку, оставили деньги на кассе рядом со снятыми бирками – чай продавцы не маленькие, догадаются! И тихонько вышли из магазина.
– Куда теперь? – спросила я, с удовольствием вдыхая свежий ночной воздух.
– За мотоциклом, – ответил металлист. – Будем надеяться, что бедолага уже привык к нововведениям в своей нелегкой судьбе. Жаль, только, защиты у нас с тобой не будет, и быстро ехать не можем.
– Это почему же? – заинтересовалась я. – Опасно, что ли?
– Да нет, дышать нечем, и глаза слезятся так, что ничего не видно, – усмехнулся товарищ. – Ну и опасно, разумеется, не без этого.
– А куда нам?
– В Академгородок, – коротко ответил металлист.
– Ну так, давай заберемся еще в один магазин.
– Времени нет.
Какое-то время мы шли молча. Пока я не начала узнавать места.
– Смотри-ка, почти пришли, тут я уже сама тебя искала, этот поворот мне знаком…
– Когда это? – искренне удивился металлист.
– Все-то тебе расскажи, все секреты свои на ладонь положи, – ушла я от ответа. – Ты мне лучше скажи, стоит ли нам опасаться какой-нибудь засады?
– Не хотелось бы, – усмехнулся товарищ. – Но, если они и гараж взорвут, то им явно не поздоровится.
Засады не было. Металлист завел своего железного коня, выкатился задом из гаража, после чего железная дверь, повинуясь его взгляду, захлопнулась.
– Я поняла, магия металла – это для законченных лентяев, – глубокомысленно изрекла я.
– Садись уже, философ! – хлопнул Илья по сиденью сзади себя. – Держись за меня крепче.
– Ага! Ты только спишь и видишь, чтобы я к тебе поплотнее прижалась.
– Вот снесет тебя, сама будешь виновата! – рассвирепел потерявший терпение байкер, и мотоцикл, повинуясь его мысленному (я абсолютно уверена!) приказу, сорвался с места.
Меня качнуло назад. Я инстинктивно вцепилась в металлиста обеими руками и что есть силы сжала его коленками. В лицо ударил ночной воздух, волосы байкера заполоскались на ветру, дышать стало практически невозможно.
«110», – увидела я на спидометре. И это – «медленно»? Что же тогда «быстро?» Стрелка продолжала неуклонно клониться вправо. На отметке «150» я догадалась поставить защиту вокруг головы. Дышать стало легче, жить стало веселее. Как вихрь, промчались мы по ночному Новосибирску. Скоро дома кончились, стало еще холоднее. По обеим сторонам дороги потянулся лес. Деревья слились в одну полосу, на спидометр я взглянуть даже боялась. Чтоб их, этих русских, вместе с их пристрастиями!
Перед поворотом с шоссе, мы притормозили, скорость упала до отметки «120». Легли в повороте – только искры брызнули из-под коленки металлиста. Выпрямились. Снова заревел ветер.
Потом начались дома. Тут уж не разгонишься, студенты вон нетрезвые ходят, кто в обнимку, кто поодиночке. Мотоцикл мы оставили у какого-то строения, в котором мой тренированный глаз тут же вычленил характерные признаки общаги.
Ну-ну.
– Твоя контора представляет собой укрытие для нетрезвых студентов? – скептически осведомилась я.
– Нет, это для маскировки мотоцикла, – отмахнулся от меня байкер. – Пошли.
– А сигнализация? – не удержалась я.
– Не учи отца, и баста, – отрезал компаньон. – Тут его никто, кроме нас с тобой, не увидит. Пошли, кому говорю.
Интересно, почему он стал таким грубым? И был ли он когда-нибудь другим? Я пыталась найти прежнего наставника по металлу в этом, за какие-то сутки ставшем незнакомым мне человеке. И не находила.
В конце концов, я бросила бесполезные попытки отыскать объяснение необъяснимому, и пошла за металлистом, успокаивая себя (не в первый уж раз!) тем, что «все это» когда-нибудь закончится…
Метров за триста перед входом в трехэтажное здание самого непритязательного вида, из всех, что мы прошли, металлист остановился.
– Контора, – указал он на обшарпанное строеньице. – Подожди меня тут, я скоро буду.
Вернулся он и впрямь на редкость быстро – я не успела как следует надышаться местным воздухом, исполненным хвойного духа. Только выглядел мой спутник как-то странно. Не испуганным, конечно, но каким-то потерянным, что ли.
– Что случилось? – спросила я.
– Екатеринбургская история повторяется, – глухо сказал он. – У подъезда стоит отцовский чоппер.
– Кто?
– Это мотоцикл такой, другого вида, нежели чем мой, – пояснил байкер. – Торчит тут почти сутки.
– А у тебя отец здесь работает? – осторожно спросила я.
– Он обычный человек, – покачал головой Илья. – К конторе не имел никакого отношения.
– А Жозефина? – почему-то вспомнила я. – Он же ее отец, вроде как.
– Ну и что с того? – пожал плечами металлист. – У нее своя жизнь была. Причем, скорее на изнанке, чем тут. А у него – своя, обычная. На работу сходить, пива в компании себе подобных испить…
– Сколько же ему лет? – вдруг спохватилась я. – Ведь не мальчик уже, на мотоцикле гонять-то…
– А я что, мальчик тебе, что ли? – подозрительно уставился на меня металлист.
– Да нет… Вообще-то… Я совсем не это имела в виду…
– Понятно, нас на матерых волхвов типа Терентия тянет, – зло сощурился компаньон.
– Ты чего, совсем обалдел? – абсолютно искренне опешила я. – У тебя, друг ты мой любезный, совсем крыша поехала! И вообще! Мы тут по делу, или как?
– Так что же ты тогда… – начал было он, но осекся. – Ладно, проехали. Руку давай!
– Зачем это?
– Не бойся ты, недотрога! – фыркнул металлист. – Тебя это здание не пропустит без меня, – видя мое стойкое нежелание доверять ему свои конечности, добавил он.
***
В здании было безлюдно. Я огляделась. Вокруг было… обычно. Обшитые до середины деревом стены. Стенды, кабинеты, пол паркетный, воздух пыльный. Ничего особенного. А что я ожидала? Очередное «пятое измерение»? Стены, изукрашенные самоцветами? Не знаю точно. Но явно не то, что увидела.
Металлист, повертев головой по сторонам, и не обнаружив ни души, повернул направо. Пошел по узкому коридору до конца, еще раз повернул направо. Остановился перед запертой на кодовой замок дверью. Прислушался. Кивнул в такт то ли мыслям, то ли ощущениям, приложил руку к замку, тот щелкнул, дверь чуть-чуть приоткрылась.
– Тс-с, – приложил он палец к губам. – Тихо, ничего руками не трогай, и свет не включай.
Мы тихонько просочились внутрь, дверь, тихо щелкнув замком, закрылась.
– Твоя лаборатория? – спросила я, озираясь по сторонам. Благо луна в окно светила, что твой фонарь.
Это был обычный кабинет обычной кабинетной крысы. Шкаф с книгами, стол, стул, компьютер, доска на стене белая, так и тянет на ней что-нибудь написать.
– Нет, не мой, – шепотом ответил металлист. – Моего… недруга. И. Потише. Прошу тебя.
Мысли компаньона были заняты. Явно не мной.
Какое-то время я стояла молча. Потом все же не вытерпела:
– А у тебя что, заведение по ночам работает? – показала я на электронные настенные часы.
Было уже хорошо за полночь.
– Босс по ночам работает, – ответил спутник. – Сейчас мы его искать будем.
– А может, твоего отца поищем? – предложила я. – По-моему, это сейчас куда актуальнее.
– Я не смогу, – отрицательно покачал головой металлист. – У меня практически нет чутья на людей. Только на металл и все, что с ним связано. Ну, и на другие первоэлементы, но куда хуже.
Что же, это многое объясняет – и его замкнутость, и любовь к технике, и… впрочем, не будем сейчас о грустном. Металлист тем временем подошел к белеющей доске на стенке, провел над ней ладонью, замер, прислушиваясь.
– Так он же на мотоцикле приехал…
– Сутки – это слишком много. Помолчи, будь так добра… Повезло. Он недавно был здесь. Я засек след.
– Кого? И чей это кабинет, в конце концов?
– Кабинет этот – местного стукача, а был тут Всеволод Ромуальдович, – насколько мог, терпеливо, пояснил товарищ. – Я его привычки знаю. Начальство хлебом не корми – дай на доске магнитом повозить.
– И чем нам это поможет? – не поняла я. – Он что, намагнитился, что ли?
– Эх ты! Физик! – презрительно прошептал металлист.
– Сам ты… Юный химик!
– Пошли уже! Ученица бестолковая!
Мы тихо выбрались из кабинета, после чего металлист снова взял меня за руку, и, закрыв глаза, пошел по следу, как заправская ищейка. Мы вышли на лестничную клетку, спустились на три этажа вниз, замерли на миг перед низенькой оцинкованной дверкой. Мой спутник провел рукой там, где чернела замочная скважина, потом над петлями, и дверь бесшумно отворилась. Пропустив нас, она закрылась, и мы оказались в кромешной темноте.
– Руку давай, – услышала я еле различимый шепот металлиста. – Иди строго за мной.
Я вцепилась в предложенную ладонь с энтузиазмом утопающего, чем вызвала еле слышную усмешку у своего спутника. Мы начали медленно спускаться вниз, все время заворачивая по кругу направо. Судя по всему, по периметру колодца.
То, что лестница была металлическая, да еще из какого-то кровельного железа, мне было ясно с самого начала. Но то, что она не гремела под ногами, как та же крыша при попытке пресечь ее из конца в конец, было очень даже в тему. Спускались мы не очень долго – от силы минут десять, но я утомилась и преизрядно. Чем-то этот спуск напомнил мне мой первый визит в Заповедник, ночевку в лазарете в Дереве, восхитительную воду – древесный сок в умывальнике. Какое это было чудесное событие…
Я шмыгнула носом, больно ткнулась им же в широкую спину товарища, ругнулась про себя, вспоминая, что мечтать сейчас не время и не место.
Металлист остановился, и творил одному ему понятные манипуляции с боковой дверью, в результате которых мы через минуту беспрепятственно проникли внутрь. Сразу стало куда светлее, после кромешной тьмы скудный свет хиловатной лампочки под потолком коридора, в котором мы очутились, показался чуть ли не дневным. Я поспешно набросила на нас полог отвлечения внимания. Илья чуть кивнул – видимо, распознал маневр. Мы снова двинулись по коридору друг за дружкой.
Перед пятой от начала коридора дверью металлист остановился. Повернулся ко мне.
– Нам сюда, – сказал он одними губами.
– Так пошли, – кивнула я на дверь. – Чего встали?
– Придется идти невидимыми и сквозь дверь, – еле разобрала я.
– Это как?
– Ты будешь поддерживать невидимость, а я обеспечу проход, – пояснил компаньон. – Поняла?
Немного я не поняла, если честно. Только то, что от меня требуется надо сосредоточиться на фирменном трюке домовых. Как только я донесла свою мысль до металлиста, он шепотом велел мне устанавливать невидимость, а сам, негодник эдакий, ухватил меня своими лапищами. Развернул, словно тряпочную, поставил на свои кроссовки, спиной к себе. Обнял (необыкновенно нежно, черт возьми!). И так мы вместе с ним и пошли вперед – сквозь железную дверь, аки терминаторы какие.
Глава 15.
Нет, мы не распадались на атомы, чего я, дщерь физического факультета, воспитанная в терминах туннельных эффектов, признаться, опасалась. Но и такой близости душ, которую я испытала в процессе прохода сквозь железную дверь, со мной еще никогда доселе не случалось. Я была. Абсолютно самодостаточная. И я чувствовала металлиста рядом с собой, абсолютно свободного. И светились мы рядом на пару аки два солнышка, и было нам бесконечно, невыразимо вместе хорошо. И тянулось это долго – одну, две, три – аж целых четыре долгих секунды. А потом эта идиллия внезапно закончилась, мы вышли из металлической двери, и пред нами предстал стол, стул, и человек.
Потом я увидела большую буханку хлеба, от которой была косо отрезаны, как для рекламы какой, пара крошащихся ломтей. Довершали сей натюрморт прозрачный графин, на две трети наполненный водой, и стоящий тут же граненый стакан. У этого великолепия был и восседающий за столом свидетель, но был он ни разу не изысканно-художественный, не уже изготовившийся писать мировой шедевр маслом на грунтованную холстину. А какой-то необыкновенно, концентрированно злой – такой, что мне захотелось крикнуть «мама!», и рвануть что есть мочи куда-нибудь подальше. Слава моему начальству, рефлексы оно в меня вбило настолько крепко, что я, пожелав свалить отсюда, полог невидимости все же не утратила. Да и металлист, на ногах которого я все еще продолжала стоять, прижал меня к себе, как маленькую испуганную девчонку, успокоил теплом своих рук. И только тогда я вспомнила, что однажды уже видела это лицо, но лишенное каких бы то ни было признаков злобы. В замке покойного некроманта Ромуальда.
Человек за столом вздрогнул, уставился прямо на нас. Я замерла, не дыша. Но он не был магом (слава всем языческим богам!), и не смог увидеть нас, надежно укрытых пологом невидимости. А потому спустя пяток невероятно долгих секунд он, так и не узрев ничего крамольного, отвернулся обратно. Только тогда я выдохнула, и осторожно потянулась к нему. Магически. И, не дотянувшись полметра, отступила – он увешан был амулетами с макушки до пяток.
Вернувшись в реальный мир, я огляделась еще раз. И только теперь заметила в темном конце камеры высокий стул, на котором сидел прикованный цепями седой человек, чем-то отдаленно напоминающий Шона Коннери в старости. Издалека, по крайней мере. Ноги его не доставали до каменного пола каких-нибудь пару-тройку сантиметров, глаза слипались, голова клонилась на грудь. Но, как только человек заснул, немедленно раздался противный, режущий уши, голос Ромуальдовича:
– Вы, кажется, уснуть изволили, батенька!
Металлист до боли сжал мою руку. Я едва удержалась от крика.
Прикованный человек медленно открыл глаза, поводил бессмысленным взором по камере, потом сосредоточился на тюремщике. И улыбнулся – иронично так, понимающе. После чего отвернулся в сторону. Видимо, злому Всеволоду Ромуальдовичу тяжело далась ирония во взгляде пленника, лицо его побагровело, пошло вздутыми жилами, покрылось мелкими бисеринками пота.
– Улыбаетесь? – приторно-слащавым голосом спросил он. Таким, что у меня, невольной слушательницы, аж скулы свело. – А зря, – чуть более нормальным тоном произнес бывший босс металлиста. – Да вы повернитесь, посмотрите на своего благодетеля-то, и скажите правду, наконец.
Человек в цепях повернул голову, пристально взглянул на злого дяденьку.
– Я не знаю, где мой сын, – молвил он с достоинством. – А если бы и знал, то все равно не сказал бы.
При этих словах металлист одеревенел (впрочем, его и до этого было нельзя назвать расслабленным).
– Как знаете, батенька, как знаете, – снова послышался слащавый голос. – У меня времени-то много. А если устану, меня сменят… А вот у вас, поди, ножки-то затекли, и возраст у вас не юношеский. Схлопочите тромбик, от него кусочек оторвется, до сердца дойдет, и все… Каюк.
Металлист окаменел. Мне происходящее тоже не шибко нравилось, хотелось прекратить безобразие немедленно. Но как? Я, извернув шею под немыслимым углом, взглянула на своего компаньона. В его глазах была боль. Ничего, кроме боли.
Чтобы привлечь к себе внимание, я осторожно сошла с ноги товарища. Тот вздрогнул, посмотрел на меня. Я, (проверив «скакун» на руке и мгновенно воспряв духом по поводу его наличия), повела глазами в направлении пленника.
– Пойдем, заберем, – сказала одними губами.
Металлист кивнул. Медленно, миллиметр в секунду, поползли мы в направлении Илюхиного отца. Не успели мы преодолеть и половины пути, поминутно вздрагивая от гнусного голоса Ромуальдовича, предвещавшего беды от голода (так вот к чему на столе этот аппетитный хлебушек!), от жажды, от недосыпа, и еще от чего-то там, как послышался стук отпираемой двери, и в комнату быстрыми шагами вошел человек. Пользуясь тем, что внимание доморощенного гестаповца переключилось на вновьприбывшего, мы в четыре огромных шага преодолели остаток расстояния. Металлист, протянув руку, поколдовал над замком (мне даже показалось, что я слышала еле различимый щелчок). Пленник, занятый рассматриванием нового персонажа, нас не заметил. По крайней мере, он даже не вздрогнул. Я тоже прислушалась.
– В Сибири мятеж подавлен, на Руси тоже. Тимофея схватили, – быстро докладывал человек в черном.
– Это все? – холодно осведомился потомок некроманта Ромуальда. – Да вся ваша служба к чертям собачьим не годится! То с тройкой сопляков справиться не можете, то… – он взглянул на пленника и осекся. – Что-нибудь еще? – уже спокойно спросил он.
– Ваш бывший работник объявился в городе, – быстро сказал агент. – Его около дома видели. И потом, на лестничной площадке. А потом…
Пленный подался вперед. Насколько позволяла цепь.
Злой, но, судя по всему, не лишенный ума Ромуальдович жестом остановил своего подчиненного.
– Вот видите, батенька, – слащаво произнес он, – и без вас разобрались. – Нашли вашего сыночка. И что теперь с вами прикажете делать? Отпустить? Или голодных вами накормить?
«Это он про некромантов, что ли?» – тихо ужаснулась я.
«Шон Коннери» пожал плечами – мол, делайте, что хотите.
Потом я увидела большую буханку хлеба, от которой была косо отрезаны, как для рекламы какой, пара крошащихся ломтей. Довершали сей натюрморт прозрачный графин, на две трети наполненный водой, и стоящий тут же граненый стакан. У этого великолепия был и восседающий за столом свидетель, но был он ни разу не изысканно-художественный, не уже изготовившийся писать мировой шедевр маслом на грунтованную холстину. А какой-то необыкновенно, концентрированно злой – такой, что мне захотелось крикнуть «мама!», и рвануть что есть мочи куда-нибудь подальше. Слава моему начальству, рефлексы оно в меня вбило настолько крепко, что я, пожелав свалить отсюда, полог невидимости все же не утратила. Да и металлист, на ногах которого я все еще продолжала стоять, прижал меня к себе, как маленькую испуганную девчонку, успокоил теплом своих рук. И только тогда я вспомнила, что однажды уже видела это лицо, но лишенное каких бы то ни было признаков злобы. В замке покойного некроманта Ромуальда.
Человек за столом вздрогнул, уставился прямо на нас. Я замерла, не дыша. Но он не был магом (слава всем языческим богам!), и не смог увидеть нас, надежно укрытых пологом невидимости. А потому спустя пяток невероятно долгих секунд он, так и не узрев ничего крамольного, отвернулся обратно. Только тогда я выдохнула, и осторожно потянулась к нему. Магически. И, не дотянувшись полметра, отступила – он увешан был амулетами с макушки до пяток.
Вернувшись в реальный мир, я огляделась еще раз. И только теперь заметила в темном конце камеры высокий стул, на котором сидел прикованный цепями седой человек, чем-то отдаленно напоминающий Шона Коннери в старости. Издалека, по крайней мере. Ноги его не доставали до каменного пола каких-нибудь пару-тройку сантиметров, глаза слипались, голова клонилась на грудь. Но, как только человек заснул, немедленно раздался противный, режущий уши, голос Ромуальдовича:
– Вы, кажется, уснуть изволили, батенька!
Металлист до боли сжал мою руку. Я едва удержалась от крика.
Прикованный человек медленно открыл глаза, поводил бессмысленным взором по камере, потом сосредоточился на тюремщике. И улыбнулся – иронично так, понимающе. После чего отвернулся в сторону. Видимо, злому Всеволоду Ромуальдовичу тяжело далась ирония во взгляде пленника, лицо его побагровело, пошло вздутыми жилами, покрылось мелкими бисеринками пота.
– Улыбаетесь? – приторно-слащавым голосом спросил он. Таким, что у меня, невольной слушательницы, аж скулы свело. – А зря, – чуть более нормальным тоном произнес бывший босс металлиста. – Да вы повернитесь, посмотрите на своего благодетеля-то, и скажите правду, наконец.
Человек в цепях повернул голову, пристально взглянул на злого дяденьку.
– Я не знаю, где мой сын, – молвил он с достоинством. – А если бы и знал, то все равно не сказал бы.
При этих словах металлист одеревенел (впрочем, его и до этого было нельзя назвать расслабленным).
– Как знаете, батенька, как знаете, – снова послышался слащавый голос. – У меня времени-то много. А если устану, меня сменят… А вот у вас, поди, ножки-то затекли, и возраст у вас не юношеский. Схлопочите тромбик, от него кусочек оторвется, до сердца дойдет, и все… Каюк.
Металлист окаменел. Мне происходящее тоже не шибко нравилось, хотелось прекратить безобразие немедленно. Но как? Я, извернув шею под немыслимым углом, взглянула на своего компаньона. В его глазах была боль. Ничего, кроме боли.
Чтобы привлечь к себе внимание, я осторожно сошла с ноги товарища. Тот вздрогнул, посмотрел на меня. Я, (проверив «скакун» на руке и мгновенно воспряв духом по поводу его наличия), повела глазами в направлении пленника.
– Пойдем, заберем, – сказала одними губами.
Металлист кивнул. Медленно, миллиметр в секунду, поползли мы в направлении Илюхиного отца. Не успели мы преодолеть и половины пути, поминутно вздрагивая от гнусного голоса Ромуальдовича, предвещавшего беды от голода (так вот к чему на столе этот аппетитный хлебушек!), от жажды, от недосыпа, и еще от чего-то там, как послышался стук отпираемой двери, и в комнату быстрыми шагами вошел человек. Пользуясь тем, что внимание доморощенного гестаповца переключилось на вновьприбывшего, мы в четыре огромных шага преодолели остаток расстояния. Металлист, протянув руку, поколдовал над замком (мне даже показалось, что я слышала еле различимый щелчок). Пленник, занятый рассматриванием нового персонажа, нас не заметил. По крайней мере, он даже не вздрогнул. Я тоже прислушалась.
– В Сибири мятеж подавлен, на Руси тоже. Тимофея схватили, – быстро докладывал человек в черном.
– Это все? – холодно осведомился потомок некроманта Ромуальда. – Да вся ваша служба к чертям собачьим не годится! То с тройкой сопляков справиться не можете, то… – он взглянул на пленника и осекся. – Что-нибудь еще? – уже спокойно спросил он.
– Ваш бывший работник объявился в городе, – быстро сказал агент. – Его около дома видели. И потом, на лестничной площадке. А потом…
Пленный подался вперед. Насколько позволяла цепь.
Злой, но, судя по всему, не лишенный ума Ромуальдович жестом остановил своего подчиненного.
– Вот видите, батенька, – слащаво произнес он, – и без вас разобрались. – Нашли вашего сыночка. И что теперь с вами прикажете делать? Отпустить? Или голодных вами накормить?
«Это он про некромантов, что ли?» – тихо ужаснулась я.
«Шон Коннери» пожал плечами – мол, делайте, что хотите.