Ханами Тая. Заметки забияки или На пути из физиков в маги

   – Пойдемте, что ли в кафе, ребята, – как ни в чем ни бывало, сказала нами. – Тут такое мороженое подают, просто закачаешься!
   Угу, от холода окочуришься! Ну, Борис Иванович, ничего адекватнее внушить не мог человеку? Ветер-то какой пронизывающий, и градусник вон, всего двенадцать выше нуля показывает…
 
   ***
 
   Мороженое в кафе было и впрямь выше всяких похвал. Обстановка тоже была уютной,
   Если бы еще посетители не дымили, было бы вообще великолепно. Но я сама выбрала этот зал, потому что только в нем стояли мягкие кресла. И, кроме того, тут царил приятный полумрак из-за плотных бардовых гардин, что также соответствовало моему сумрачному настроению. В соседнем же зале столы стояли как попало, видимо его банально не успели отделать, как подобает. Я бы не удивилась, если бы там подавали мороженое в жутких общепитовских щербатых кружках с отбитыми ручками, а не в изящных вазочках.
   – Будете пассивными, – после некоторых раздумий сказал металлист, доставая из кармана косухи кисет с табаком и машинку для самокруток.
   – Что-то не видела тебя раньше за этим занятием, – удивилась я.
   – Я курю редко, но метко, – пожал плечами Илья. – И, если это тебя утешит, у меня табак гораздо лучше пахнет, чем то безобразие, которым тут…
   – Извините, к вам можно присесть?
   – Ой, Тимофей Васильевич, какими судьбами? Конечно, садитесь.
   Над нашим столиком навис тип ничем не примечательной наружности. Худощавый, с какими-то серыми волосами, и удивительно невыразительными глазами. Одет он был тоже в слегка помятый костюм, который наверняка можно было купить за небольшие деньги в любом местном универмаге. Безо всякого выражения на лице он скользнул по нашим с металлистом физиономиям, после чего сосредоточил свое внимание на своей клиентке.
   – Да так, мимо проходил, случайно вас в окно углядел, – ответил непрошенный гость. – Ну как, вы что-нибудь решили? – изобразил он на лице некое подобие интереса.
   Физиономия не слушалась, эмоции на ней плохо отражались.
   Я насторожилась. Как нас можно углядеть в это занавешенное окно? Нет, конечно, какие-то просветы там имеются, но о том, чтобы кого-то рассмотреть внутри, да еще в этом табачном дыме, и речи не шло. Я посмотрела на компаньона. Дотошный металлист, как ни в чем ни бывало, свернул сигаретку тоненькую, и наслаждался хорошим табаком с таким видом, будто ему все вокруг по барабану.
   «Возьму-ка я с него пример, а то что-то нервы стали совсем ни к черту», – решила я и расслабилась. И, как всегда со мной бывало, тут же ко мне пришла мысль, показавшаяся настолько дикой, что я ее постаралась задвинуть куда подальше, пока она не осозналась как следует.
   – …А где же ваш симпатичный братик? – тем временем пытал Таньку специалист по недвижимости.
   – К знакомым отправили, – опередила я Таньку. – А что?
   – Да так, ничего. Просто спросил, – моментально ушел от ответа Тимофей Васильевич. – Ничего. Ладно, мне пора, – поспешил попрощаться он.
   А я подумала, что надо бы проверить, существует ли та квартира в «красных домах». Не нравился мне этот риэлтор.
   Квартира в «красных домах» существовала. И продавалась. Правда, цена была не совсем та, которую назвал риэлтор, а такая, что три тысячи зеленых автоматически попадали ему в карман. Но вот это как раз было самым нормальным в этой истории. Куда подозрительнее было бы, если бы Тимофей ничего не наварил бы со сделки.
   «Значит, все дело в алчности», – подтвердила я для себя причину неприязни к риэлтору. – «Ну, тогда собьем с его цены тысячи полторы, и ладно!» – чуть повеселела я.
   В таком вот расчудесном настроении я вернулась из комнаты, где проверяла информацию, в кухню, где застала подругу, пребывающую в тяжких раздумьях по поводу того, как нас всех разместить. Мы уселись за стол, поставили чайник на газовую плиту. Я, не дожидаясь чаю, схватила со стола большое яблоко.
   – Ты что-то хотела у меня спросить? – деловито поинтересовалась я.
   – По-хорошему, конечно, надо бы поселить вас у родителей, там большая двуспальная кро…
   – Нет, не надо, – поспешно сказала я.
   – Ты права, – вскинула на меня мокрые глаза Танька. – Наверное, все же не стоит, еще и девяти дней не прошло…
   – Нет. Не стоит, – подтвердила я.
   – Ну, тогда я посплю у брата в комнате, – сбросила она со своей души камень. – А вы как-нибудь потерпите мой диван на полторы персоны. Ничего, в общаге я и не на таких траходромах отрывалась!
   Я поперхнулась яблоком. Танька подмигнула мне, и оправилась за чистым бельем. Ну, металлист, врунишка этакая, погоди!
   До позднего вечера мы паковали вещи. Попутно я убеждала Таньку не тащить с собой мебель в Москву.
   – Нехай новые владельцы наследуют, – говорила я. – Мебель-то недавно купленная, памяти о прошлом в ней все равно никакой, одно расстройство только.
   – Оно, конечно, так, – вздыхала подруга. – Но как же я себе новую-то куплю?
   – Об этом не беспокойся, – отмахнулась я. – Усе будет.
   – Ох, изменилась ты, – покачала головой Танька. – Но, слава богу, хоть человеком осталась. А то бывает…
   – Что бывает? – спросила я, довольная, что не пришлось врать насчет того, что те деньги, которыми я так смело разбрасываюсь, на самом деле ни разу не мои.
   – Помнишь Вадика?
   – Это тот, который такой блондинистый был? – наморщила лоб я. – Тот самый, который был при тебе, когда я из ГЗ уехала? Ты его еще от Дмитриевны в узком отделении шкафа прятала, и тем самым скандала избегала?
   – Ну, да, он самый. Только с ним, стройным, такой фокус и проходил, – оживилась подруга. – Никто туда больше поместиться не мог. И знаешь что? – округлила она глаза. – У него талия была шестьдесят сантиметров!
   – Нашел, придурок, чем гордиться, – покачала головой я. – На подиум случайно, не собирался?
   – Да нет, вроде, – ответила Танька после минутного раздумья. – Но над нашей Ленкой-манекенщицей порой злобно подшучивал… Но я не об этом…
   – А о чем? – спросила я, протирая от пыли детскую энциклопедию.
   Нет, ну какой самородок додумался создать книжку для деток такого нехилого размера? А ну как дитятко разозлится на ту же младшенькую (младшенького), и долбанет такой вот талмудиной по родственной балде? Или хотя бы просто себе на ногу уронит?
   – Женился он недавно, – тем временем снова заговорила Танька.
   – Вадик? – снова вернулась я в колею беседы. – Поди ты! И на ком же?
   – На Люське, папенькиной дочке с кафедры компьютерной физики, – поморщилась собеседница. – Оказывается, у них, гадов, параллельно роман развивался, а я до самой развязки не о чем и не подозревала. Перенервничала, и взяла академ.
   – Не из-за родителей? – уточнила я. – Ой, прости!
   – Да ладно, – вздохнула подруга. – Что уж теперь от собственной тени шарахаться…
   Она помолчала и добавила:
   – Я ведь с ними должна была ехать в той машине. Ну, когда они на дачу поехали. Им соседи позвонили, что забор сгорел, а у Димки живот разболелся, вот мы с ним дома и остались.
   Что тут скажешь? Вот и сидели мы молча, а я, как могла, пыталась поделиться с Танькой хорошим настроением. Магически, разумеется. Но получалось плохо, потому что было уже поздно, и мне сильно хотелось спать. Металлист, не раскрывавший рта за все время бабьих разговоров, при последней реплике покачал головой, и вышел из комнаты.
   Я решила, что это оттого, что с эмпатическими способностями у него, толстокожего, было глухо, как в танке. Уж не знаю, успокоила ли я Таньку на этот раз, но она вскоре поднялась, и пожелав нам спокойной ночи, удалилась в комнату брата. А вот с меня сон слетел – я вспомнила, что мне придется спать в одной кровати с металлистом.
 
   ***
 
   И, что еще хуже, под одним одеялом. Против этого возражал даже Илья:
   – У нее что, второго не нашлось, что ли? – грустно вертел он в руках прямоугольник размером полтора на два метра. – Да я один под ним с трудом умещусь, а уж если ворочаться начну…
   – А, Танька, наверное, просто не подумала, что можно иначе, – вступилась я за многострадальную подругу. – Она же практически всю половозрелую жизнь в общаге прожила, там и с местом и лишними одеялами напряг.
   – О, это ее конечно, извиняет, – ядовито изрек товарищ. – А покрывало тут есть? Это хорошо. Давай его сюда, я им укроюсь, так уж и быть. А ты себе это недоразумение забирай.
   Я, во избежание того, чтобы быть сброшенной ночью мощным поворотом металлиста, скромненько легла к стеночке, и постаралась уснуть. Ничего не выходило, понятное дело. В голову лезла всякая чушь – от попыток разобраться в Танькиной ситуации до загадочного поведения товарища. Так же, как выяснилось, не спавшего:
   – Эй! Ты спишь?
   – Нет, – не погрешила против истины я. – А что?
   – У меня к тебе две темы. Одна нехорошего характера, вторая – познавательного. Какую сначала?
   – Давай, с плохой начинай, – повернулась я лицом к нему. – Любознательную на потом оставим.
   – Хорошо. Плохая новость состоит в том, что я в этой комнате жучок обнаружил.
   Значит, пока я успокаивала Таньку, боевой друг даром времени не терял…
   – Та-ак… А что за жучок? Магический, али обычный?
   – Обычный, в том-то все и дело. Но установлен совсем недавно, и месяца не прошло, металл жаловался, что… впрочем, все равно не поймешь, – спохватился он. – Так вот, о чем я? По-хорошему, надо бы у подруги твоей выяснить, чем ее предки занимались, но…
   – Но сейчас я этого делать не буду, если она сама подобный разговор не начнет, – категорически отказалась я от неэтичных, на мой взгляд, расспросов.
   – Вот и я о том же, – грустно ответил товарищ. – А жаль, может быть, и докопались до чего-нибудь стоящего. А то эти парни в черном возле спортивной школы…
   – Точно! – аж подпрыгнула я на кровати. – Агенты Смиты! Кстати… ты знаешь, я ведь их в первый раз еще в общаге увидела! Может, они не ко мне, может, они к Таньке приходили?
   – А ты знаешь… – повернулся ко мне металлист, – в этом что-то есть… Ты не можешь, часом, вспомнить подробности?
   Я честно старалась. И, чем дольше я вспоминала, тем больше убеждалась в том, что мое предположение – ложно. Или же агенты эти, все же некромантские, были очень искусными игроками. Так правдоподобно разыграли сцену погони за мной, что даже волхв им поверил.
   – О чем задумалась-то? Поделилась бы с товарищем-то…
   – Об актерских способностях парней в черном, – честно ответила я.
   – И как?
   – Не знаю… Либо она нулевая, либо парни с самого начала охотились за Танькой, а не за мной. И тогда я должна быть им безмерно благодарна за то, что они помогли мне запрыгнуть в машину к Борису Ивановичу.
   – А вот это уже интересно…
   – Я же тебе об этом уже рассказывала, – удивилась я.
   – Но не в подробностях же, – нашелся металлист. – Может, ты чего упустила?
   – Ну, тогда слушай, – пожала плечами я.
   Все равно мне не спалось. И я в красках описала события того злополучного утра, начиная с того самого момента, как ко мне в номер вломилась администраторша этажа.
   И, по мере рассказа, я убеждалась в том, что не могу ничего сказать по поводу «неприятных парней». Что они могли с равным успехом искать что-то в комнате Таньки и охотиться за мной.
   О чем и сказала металлисту по окончании рассказа.
   – Ну и хрен с ними, парнями этими. Я тоже ничего не понял. И, потом, все равно мы решили Татьяну не трогать, – решил сосед по кровати. – Вывел я тот жучок из строя, и ладно. Жаль только, те, что в кухне, уничтожить не успел…
   Логично, тогда занята она была. Нами. А сейчас там и вовсе никого нет.
   – Но у меня осталась еще одна тема.
   – Ах, да, любознательная, – вспомнила я. – И что же тебя заинтересовало?
   – Ну, прежде всего, почему ты юбки не носишь? – огорошил меня металлист.
   – В походе неудобно, – отрезала я.
   – А по жизни? – продолжал настаивать дотошный собеседник.
   – Тоже неудобно, – недоумевала я все сильнее. – Они вечно перекручиваются, задираются, и мешают спокойно ходить. Создается такое впечатление, что не юбка для тебя надета, а ты живешь для того, чтобы ее носить. А чего это ты спрашиваешь? – подозрительно взглянула я в сторону скрытого темнотой собеседника.
   – Да вот, на балу от тебя все никак глаз отвести не мог, – иронично отозвался невидимый собеседник, и я не смогла определить, насколько это он в шутку говорит, а насколько всерьез.
   – Хорошо, ради тебя буду один раз в неделю одевать, – пообещала я (надо же где-то носить все то, чем меня Хозяйка снабдила, вот пущай металлист радуется). – Это все, что тебя интересовало?
   Ответить ему не дали. Послышался звон разбитого стекла, на пол упало, подскочило, запрыгало, покатилось. Потом звуки повторились в той же последовательности. И еще, и еще.
   – Граната, – спокойно определил металлист. – Вторая, третья, четвертая. Заткни уши и открой рот! Живо!
   Я честно выполнила указания товарища, но помогли принятые меры слабо. Бабахнуло не слабо. Совсем не слабо. В голове адски гудело, словно на нее надели металлическое ведро, и ударили по нему со всей дури. Металлист успел поставить добротный металлический экран, и только благодаря этому мы и выжили. Но вот на то, чтобы сделать его звуконепроницаемым, у него, увы, не хватило времени. Когда звенеть в ушах перестало, я обнаружила, что практически вжалась в товарища. Немедленно залившись краской (слава богу, в темноте не видно!), я отодвинулась в сторону от такого большого, такого надежного металлиста. И практически сразу на меня накатила волна липкого страха: Танька!
   Вместо того, чтобы опрометью броситься выяснять, жива ли подруга, я невероятным усилием воли заставила себя просканировать пространство за пределами квартиры. Никого. Только тогда я попросила металлиста отбросить экран. Товарищ послушался, и…
   – Тише, – прошептал он. – В квартиру только что кто-то вошел.
   – Может, это Танька там ходит?
   – Нет.
   Я прислушалась, обнаружила троих агрессивно настроенных посторонних.
   – С автоматами, поди, нагрянули, – прошептал товарищ. – Сейчас они у меня попляшут!
   В ту же секунду очередь пропорола установившуюся было тишину.
   «Ах, так!» – не выдержала я. – «Ну, получай!»
   От злости у меня получилось столковаться с металлом из-за стенки. Автоматная очередь смолкла, сменилась привычными воплями.
   – Добей их, – повернулась я в сторону металлиста. – А я пойду Таньку искать.
   – Хорошо, – ответил товарищ. – Ты иди, а я скоро к тебе присоединюсь.
 
   ***
 
   Таньку я магическим образом искать не решилась – боялась обнаружить ее мертвой. А так оставалась надежда.
   Я торопливо обулась в уцелевшие под кроватью кроссовки, машинально сунула в котомку валяющуюся рядом Танькину сумку, нацепила на себя чудесный подарок Владычицы Уральской. И отправилась на розыски подруги.
   По мере того, как я двигались из комнаты в комнату по смеси известки, осколков бетона, дерева и стекла, надежда умирала. Ибо в квартире мало что уцелело. Из пробитой газовой трубы на кухне сочился газ, объявляя о себе специальными примесями – метан, как известно, не пахнет. Не зажигая света, я потихоньку приоткрыла окно. Понятно, что нужно было валить из дому, и как можно скорее. Но с открытым окном оставалась надежда на то, что злосчастная квартира от газа не пострадает. И мы вместе с ней, и невинные соседи. И Танька… Если она еще оставалась жива.
   Неожиданно послышались крадущиеся шаги. Я замерла на месте, приготовилась плавить металл. Но не успела – мои руки оказались прижаты к бокам. И как же супостат смог так ловко подобраться? Я не испугалась – со мной же был товарищ! – только завертела головой в надежде увидеть врага.
   – Тише ты, – молвил супостат голосом металлиста. – Не дергайся.
   У меня ухнуло сердце.
   – Ну ты меня и напугал!
   Молчание.
   – Илюха…
   – А, может, это я был шпионом, засланным в Заповедник?
   – Это у тебя что, шутки такие? По-моему, так не время и не место!
   Да где же он? И когда он соизволит меня отпустить?
   – Вот я, не переживай, – как будто прочел он мои мысли. Руки освободились. – А я ведь серьезно… Про шпиона.
   Я удивленно воззрилась на темное пятно перед собой. Свистел сочащийся из трубы газ. Смердело.
   – Так тебя же Маня за друга приняла, – ошарашено произнесла я. – Не может быть!
   – Может, – спокойно ответил «боевой друг и товарищ».– Амулет тот не я делал.
   У меня упало сердце.
   – А я тебе верила… Как же ты начальство обманул? Он же телепат! И Терентия? И Полоза? И Синюшку?
   – Прощай, – сказал мне металлист, и направился к черному провалу двери.
   В воздухе бесновались элементалы огня.
   Я медленно осела на щебенку. Слезы лились по щекам, шлепались на колени. Джинсовая ткань быстро намокла.
   «Лисенок…» – то и дело приходило мне на ум. – «Эх, ты…»
   Сколько я так просидела, я не знаю. Мне было все равно.
   Очнулась я от того, что по мне бегала юркая зеленая ящерка. Она заглянула мне в глаза, поняла, что привела в чувство, и кивнула головкой в сторону ванной – туда нам, мол. Я кивнула ей в ответ, но сперва все же просканировала обстановку. Огненных элементалов заметно прибавилось. Квартира уже давно должна была взорваться, и то, что она этого еще не сделала, меня удивило. Заставило собраться.
   – Ладно, – вытерла я рукавом щеки, поднялась.
   У меня еще оставалось задание. Неизвестное мне.
   У меня еще, возможно, осталась жива подруга. В ком – в ком, а в ней я была уверена.
   Таньку я, ведомая подручной Катерины, нашла. Она спала в неудобной чугунной ванне, свернувшись в позу зародыша. Из раковины на пол лилась вода. Как потом я узнала, на подругу накатил приступ тоски через полчаса после моего неумелого врачевания, и она оправилась в ванную плакать, а воду пустила, чтобы ее не слышно было. Там и уснула, потому что еще раньше приняла лошадиную дозу снотворного. Я вытащила ее из ванной, легко взвалила на себя, (спасибо волхву за науку!), и помчалась к выходу вслед за ящеркой…
   …Я бежала мимо соседнего дома, когда раздался взрыв…

Глава 14.

   Через полчаса мы вдвоем с закадычной подругой уже сидели в помещении железнодорожного вокзала. Одежда и документы были при нас. И это радовало. Как и то, что в здании оказался работающий кофейный автомат. А вот все остальное – нет.
   – Квартира хоть застрахована была? – спросила я Таньку.
   Чтобы отвлечься от своих проблем.
   – Да, вроде как, – печально отозвалась она. – И что теперь делать? Куда идти? И где твой друг?
   Не удалось отвлечься от своих проблем.
   – По делам ушел. Скоро вернется.
   Сказать правду я не решилась. И так человек натерпелся в последнее время, еще ему моих бед не хватало…
   Но на сердце у меня было пусто и холодно – как будто некромант «постарался».
   «Ну и пусть», – думала я. – «Пусть. В конце концов, кто он мне?»
   Правильно. Никто.
   – Лиса, – тронула меня за рукав Танька. – У тебя что-то случилось?
   Я отрицательно замотала головой:
   – Ничего особенного. Завтра… Нет, уже сегодня с утра мы решим все твои проблемы. Спи.
   У нее, принявшей еще вечером лошадиную дозу снотворного, и впрямь, слипались глаза. Пускай спит. Хоть кто-то забудется…
   По щекам снова покатились слезы.
   – Плачешь? – произнес знакомый голос.
   Передо мной стоял металлист. Слезы мгновенно высохли.
   – Ты что-то забыл?
   В моем голосе не было эмоций.
   – Да.
   В его – тоже.
   – Что? Забирай и проваливай.
   – Тебя.
   Эмоций чуть прибавилось. Каких – мне было не понятно. И, признаться, все равно.
   – Я тебе не верю.
   – Придется.
   – Почему?
   – Я уже все рассказал Борису Ивановичу.
   Вообще-то, это не ответ. Но, с паршивой овцы, как говорится…
   – Когда ты успел?
   – Только что.
   – И что? – чуть оживилась я.
   – Он знал. С самого начала. Но надеялся.
   Мне было почему-то все равно. Ну, почти все равно, если быть совсем уж точной.
   – Почему?
   – Не знаю.
   – Я проверю.
   – Проверяй.
   – Почему ты открылся мне?
   – Не смог больше скрывать от тебя правду. Мне нужно было или убить тебя. Или открыться.
   Вот так.
   Но меня совсем не трогали его слова.
   – Если ты соврал мне про твой разговор с Борисом Ивановичем…
   Зазвонил мобильник. Металлист, не глядя, протянул мне трубку.
   – Лиса? – осведомился телефон голосом волхва.
   – Вы же телепат!
   – Я понимаю. Ты не в духе. Но, поверь мне, он – друг. А теперь извини, я не могу с тобой разговаривать. Перезвони мне с утра, ладно?
   Раздались кроткие гудки. Голова пошла кругом.
   – Почему?
   – Тише! Смотри! Тимофей идет!
   Как ни странно, появление неприятного мне человека пошло мне на пользу – я мигом вышла из состояния ступора, в котором прибывала с момента откровения металлиста, начала действовать. Схватила Таньку за руку, накинула полог невидимости.
   Опять этот риэлтор! Все-таки, что-то с ним не так! Эх, прогнала я тогда свое первое впечатление об этом типе, а зря. Как я не напрягала память, обиженная мною мысль не захотела возвращаться обратно.
   Риэлтор остановился в десяти метрах. Огляделся. Заметил в углу бомжа. Поморщился.
   – Наврали, уроды, – поднес он платок к носу. – Нет тут никого. Зря только в этот рассадник блох приперся!
   Он зло пнул банку из-под кока-колы, и направился к выходу. Тара из-под популярного напитка отлетела, звеня, на добрый десяток метров, срикошетила от стены. Запрыгала по полу.
   Танька заворочалась. Я схватилась в ее руку мертвой хваткой утопающего – меньше всего мне сейчас хотелось оставаться наедине с металлистом.
   – Тань, а где работали твои родители? – ляпнула я первое, что пришло на ум.
   Танька протерла сонные глаза.
   – В каком-то НИИ, не помню точно, как название. – А что, это срочно?
   – Да вот, мысль мелькнула, – ушла от ответа я. – А в каком НИИ-то?
   – Что-то с гражданской авиацией связанное. Это у обоих. И, то ли с экологией, то ли пресс-службой у матери, насколько я помню.
   – А, ну да! Ты же говорила, что они оба МАИ заканчивали, – вспомнила я.
   «Вот тоже!» – костерила я себя, – «Раньше подумать головой не могла? Зачем я снова подняла эту тему?!!»
   – Странная ты, Лиса, какая-то, – между тем подала изменившийся до неузнаваемости голос Танька. – Деньги у тебя водятся лишние, вопросы какие-то задаешь, секреты постоянные опять же… – Кстати, ты мне ведь так и не сказала, чем занимаешься?
   Теперь я уже стопроцентно была не рада тому, что потревожила подругу. Выручил меня, как ни странно, металлист:
   – Поверь, Татьяна, сказать мы тебе сейчас ничего не можем. Во-первых, не имеем права, а, во-вторых, мы и сами толком ничего не понимаем. Потому и спрашиваем.
   – Так вы тут не случайно оказались? – подозрительно воззрилась на меня подруга. – Это из-за моих родителей?! – стала наступать она на меня. – Да как тебе не…
   – Успокойся, Тань, – зажала я рукой ей рот, пока на нас не обратили внимание все бомжи местного железнодорожного вокзала. – Даю честное слово, что в Екатеринбурге мы оказались не из-за твоих родителей. Веришь?
   Слава всем языческим богам, Танька не успела окончательно выйти из себя. Она молчала какое-то время, надувшись на меня, как мышь на крупу. Но потом все же оттаяла.
   – Да верю я, – сказала она. – Кому мне еще-то верить? Но ты мне все равно скажи, как ты тут оказалась?
   – Случайно, – пожала плечами я. – Мы вообще-то в Новосибирск направлялись, но я повстречала одну знакомую, и она мне сказала, что ты меня искала. Так я тут и оказалась, и не смогла пройти мимо твоего положения, уж прости меня за назойливость…
   Ничего не ответила рыбка, только разревелась. Но уже от облегчения. Всю футболку мне промочила, пока вспоминала, как ей было хорошо и спокойно, когда я жила с ней в одном блоке, и как ей стало грустно и одиноко, когда я уехала неизвестно куда.
   Металлист молча наблюдал за нами.
   – Слушай, а вам там компьютерные дизайнеры, случаем, не нужны? – с отчаянной надеждой в голосе спросила она.
   – Почему бы и нет? – не хватило у меня духу на отрицательный ответ. – Я буду звонить своему начальству, через… часиков пять, – справилась я с разницей во времени, попутно думая, удобно ли будет будить волхва в шесть часов утра. – И все узнаю точно.
   Все же надежда – великая вещь! Танька немедленно воспряла духом, и, свернувшись на неудобном кресле калачиком, почти мгновенно заснула.
 
   ***
 
   А вот мне не спалось. И металлисту тоже.
   – Лиса?
   – Чего тебе…?
   – …предатель?
   Его глаза смотрели спокойно и насмешливо. Такие знакомые, практически черные глаза…
   И одновременно такие чужие…
   – А как тебе верить?
   В ответ Илья потянул меня за рукав, показал на Таньку, кивнул головой в сторону. Пошли, мол.
   Я поднялась, пошла за ним. Голова снова пошла кругом.
   – Одного я не могу понять. Как ты…
   – Ты про мое шпионство у волхва под носом? – усмехнулся он. – Я не знал тогда, что Борис Иванович настолько хороший телепат. У меня была неверная информация. И неправильный амулет.
   Похоже на правду. Но. Почему мне Борис Иванович ничего не сказал? Тем более, что он мне, видите ли, «доверяет»!
   Но волхв был далеко. И срывать на нем зло было проблематично.
   Зато напротив стоял металлист:
   – И в чем ты мне врал?
   – Ни в чем. То, чему я тебя учил, было правдой.
   В этом он был честен.
   Интересно…
   – А все эти «лисята»?
   – А как тебе хотелось бы?
   Вот тут-то мое, так сказать, недоумение, по поводу ситуации и нашло выход наружу: