Страница:
– А я всегда говорю: мой отец был всего лишь человек, обычный человек.
– Мой отец вряд ли согласился бы с тобой. Боб, позволь спросить: что происходит? Тут слухи всякие ходят.
– О том, что сумасшедший Боб Ли выкопал какого-то конфедерате?
– Да. Об этом тоже. И о другом. Ты неожиданно появляешься здесь – и тут же в Оклахоме случается жуткая перестрелка. Десять человек убиты. До твоего приезда такого не бывало. Ты вроде бы к этому не причастен, но народ не забыл еще, как несколько лет назад ты пошел на охоту, и из леса выволокли двух парней в похоронных мешках. Тогда отец отстоял тебя в федеральном суде.
– Никто из-за меня не попадает в похоронный мешок незаслуженно. Это дело прошлое. И касается моего отца.
– А мой принимал в нем участие?
– Я просил его оформить для меня кое-какие документы. Только и всего.
– Вот как?
– Я тут с юным другом. Он хочет написать книгу о моем отце и обратился ко мне за помощью. А Эрла Суэггера уже почти никто не помнит. Только твой отец и старая миссис Конни. Отец твой вот умер, а скоро и ее черед. Я подумал, что это стоящая идея. Во всяком случае, лучше пусть пишут о нем, чем обо мне.
– Понятно. Но имей в виду, народ тобой интересуется. Хоть и ходишь ты один, мой друг, а тень отбрасываешь длинную. Ладно, пойдем со мной. У меня кое-что есть для тебя.
Они двинулись сквозь толпу. Боб шел словно через обрывки своего прошлого. Вон Сара Винсент, старшая дочь Сэма. Она дважды выходила замуж, дважды разводилась и сейчас работает в городском бюро путешествий – преуспевающая и одинокая дама. Она единственная из всех детей Винсентов не обладала магнетизмом Сэма, хотя когда-то была по уши влюблена в Боба, да и сейчас вот бросила на него смущенный пылающий взгляд. Собственно, только она одна и не постеснялась встретиться с ним взглядом. Все остальные в замешательстве отводили глаза.
«Я убивал людей. Я – снайпер. Изгой».
Именно гнетущее чувство собственной отверженности порой толкает убийцу на новые убийства. Три года назад, в результате скандального судебного разбирательства, его земляки узнали, что Боб Ли Суэггер не просто спившийся ветеран морской пехоты, живущий в одиночестве на своей горе, а снайпер, палач, охотник за людьми, на совести которого восемьдесят семь загубленных жизней. В Аризоне это никого не ужасало, потому что другим его там и не знали. А на родине получившие огласку сведения из его биографии вызвали эффект разорвавшейся бомбы. Все вспоминали, каким он был в прошлом, и задавались вопросом: почему именно он? Почему он не такой, как все? Что известно снайперу и не известно всем остальным? Что им движет, когда он посылает кому-то в голову кусок свинца, вышибающий мозги? Что при этом испытывает?
Боб заметил в толпе женщину, некогда звавшуюся Барб Семплер. Он как-то раз, когда учился в старших классах, пригласил ее на свидание, но она потом сочла, что он слишком неотесанный, деревенщина. Кажется, отец у нее адвокат? С тех пор она сильно располнела, – наверно, фунтов сорок набрала; некогда красивое лицо расплылось как блин. А вон тот парень, ныне толстый, лысый, в элегантном костюме, однажды в детстве исподтишка звезданул его на футбольном поле и издевательски хохотал до тех пор, пока Боб не набросился на него с кулаками; тренер едва оттащил его от обидчика. Потом они оба выросли: тот избрал своей профессией страхование, Боб – убийство. Странно, не правда ли? А та женщина, – кажется, ее зовут Синди… э… как?.. Тилфорд. Точно. Однажды вечером в 61-м он тискал ее на заднем сиденье машины, Тогда это казалось ему райским наслаждением. Давно это было. Теперь она утратила пышные формы, стала худой и костлявой. Сказались развод, занятия аэробикой. Женщина улыбнулась, испугав его. Боб затосковал по жене. Как же ему хочется вновь ощутить себя полноценным человеком: мужем, отцом, владельцем конюшни. Джулия, ИКН4, лошади. Ему так плохо без них и еще тягостней от отсутствия того, что они олицетворяют, – жизнь обычного человека, а не снайпера. Толпа расступалась, шарахалась от него, как от прокаженного.
«Я – снайпер. Мой удел – одиночество».
Едва они дошли до лестницы, толпа словно по мановению волшебной палочки вновь сомкнулась. Они спустились вниз, где находился кабинет Сэма. Джон сразу же направился к стенному шкафу, открыл его и взял что-то с полки.
– Мне пришлось убираться в кабинете отца, – сказал он. – Вот, держи. Думаю, это твое. В сейфе нашел, под замком.
Он протянул Бобу картонную коробку. В ней лежали старый блокнот его отца, запятнанный кровью, и старая книжка штрафных квитанций.
– И еще вот это. – Джон вручил ему пожелтевший листок линованной бумаги. – Отец набросал тут кое-какие заметки. Похоже, он расследовал какое-то дело. Может, тебе будет от этого какая польза.
Расс беседовал с очень милой девушкой, которая, казалось, знает о нем все. По крайней мере, она проявляла живейший интерес к его персоне. До него постепенно начинало доходить, что в этом странном мире его воспринимают как некую знаменитость, потому что в представлении этих людей он был закадычным другом прославленного, загадочного, опасного – и, конечно, сексуального – Боба Ли Суэггера. Такое ощущение, думал Расс, будто он из окружения Мика Джаггера.
– Значит, ты учился в Принстоне, – верещала девушка. – А почему бросил?
– Понимаешь, мои родители разошлись. А я знал, что маме будет тяжело, и потому не захотел оставаться вдали от нее, за тысячу двести миль. Последний год жил в Оклахома-Сити, работал в «Дейли Оклахомен». И к тому же Восток мне не очень нравится. Я всю жизнь пытался выбраться из Оклахомы, потому что считал, что слишком хорош для Оклахомы. Мне удалось пробраться в Лигу плюща,[28] но, оказалось, народ там какой-то мелкий. Сущие фанатики и расисты. Они смотрят на мир через искажающую призму. Все, кто вне их круга, неотесанные нацисты; любой, у кого есть оружие или кто входит в НСА или голосует за республиканцев, по их мнению, в лучшем случае непутевый невежда, в худшем – двуногое животное. Я просто не мог мириться с таким отношением. Они ни черта не знают. В результате я устроился в «Оклахомен», проработал там год и за это время понял, что я… никуда не вписываюсь.
– Да будет тебе. Уверена, ты обязательно найдешь свое место в жизни. Ты потрясающе умный парень.
– Был умный. В Оклахоме я так проявил себя. А потом уехал в Нью-Джерси и превратился в обычное дерьмо без гроша в кармане.
Девушка улыбнулась.
– А ты же вроде писатель?
– Непубликуемый. Но блестящий.
– Так ты пишешь книгу о Бобе Гвоздильщике?
– Нет. Секреты Боба засели в нем так глубоко, что пытаться извлечь их бесполезно. Он всю свою жизнь стремился доказать, что достоин собственного отца. И доказал – в отличие от всех нас. Сам он так не считает, а я это заявляю с уверенностью. Как бы там ни было, книгу я хочу писать о его отце – об отважном Эрле Суэггере, награжденном Почетной медалью Конгресса за героизм, проявленный в сражении на Иводзиме, а погибшем в итоге в перестрелке с белой швалью. Я думаю посвятить повествование последнему дню его жизни, в котором нашел отражение целый комплекс патологических аномалий американской жизни.
– Интересная задумка. Мне нравится идея символического эпизода: познание макромира через воспроизведение и анализ микромира.
– Ну и ну, – воскликнул Расс. – Да ты, должно быть, филолог.
– Учусь на третьем курсе в Вандербилте.
– Хороший университет.
– Спасибо. Сейчас пишу курсовую по Рэймонду Карр… – Фамилии Расс не уловил.
Рэймонд? Писатель? Начинается с «К», в середине или в конце «Р»? Расс запаниковал. Может, «Карвер»? Он сроду не читал никакого Карвера. А может, все-таки Чандлер? Это уже лучше. Чандлера он тоже не читал, но представление о его творчестве имеет.
– Лос-анджелесский частный детектив? Неоновые огни и прочее.
– Да, – подтвердила девушка, и Расс вздохнул с облегчением. – Хотя главное не это. Он – хороший рассказчик. Наверно, во мне говорит южанка, но мне нравится, когда можно просто погрузиться в книгу, забыв обо всем. Твоя книга будет столь же интересной?
– Да, – ответил Расс, – надеюсь.
– Много уже написал?
– Вообще-то, мы пока еще только собираем материал. Послушай, я немного запутался. Ты кто?
– О, – рассмеялась девушка. – Внучка. Ты знал дедушку?
– Теперь ясно. Познакомился с ним незадолго до его смерти. Вместе с Бобом его навещал. Ну, скажу тебе, сварливый старик. Мне тоже от него чуток досталось.
– Сварливый – не то слово. Настоящий тиран. Но в общем-то полезный человек, нужный, – сказала девушка. – И добрый. В душе. Правда, в последнее время на него находило.
– Да, мы заметили. Но он так мужественно боролся с этим. Арканзасский король Лир. – Расс мысленно похвалил себя за реплику о Лире, хотя само произведение тоже не читал.
– Особенный человек. Тиран, диктатор, но… даже не знаю, как сказать… необходимый. Такие больше не рождаются, да?
– Теперь рождаются такие, как я, – заявил Расс, рассмешив девушку. – И, надо признать, это означает, что человечество вырождается.
– Да ладно тебе, Расс. Ты еще внесешь свою лепту.
– А ты… чья дочь?
– Мой отец – Джон, старший сын дедушки. Он врач в Литл-Роке, терапевт. А я – Джинни.
– Джинни Нью-йоркская? Я слышал, кто-то тебя так назвал.
– Ах, это Пошлым летом я проходила стажировку в журнале «Мадемуазель» в Нью-Йорке.
– А-а, – протянул Расс. Черт, она его опередила!
– Только тем и занималась, что подавала кофе размалеванным дурам, которые сначала принимали наркотики, а потом переключились на аэробных. Толку никакого.
– Толк будет. По крайней мере, так говорят.
– Слышал скандальную новость?
– Нет. А что случилось?
– Все негры переполошились. Мне только что сообщила моя подруга, Тениль. Вон она со своей матерью.
– Я не…
– Дедушка получил «Серебряную звезду» за проявленное мужество в битве за «выступ»,[29]но воистину героем он проявил себя тогда, когда добился наказания для белого человека за убийство негра. Преступника зовут Джед Поузи.
Эту фамилию Расс где-то слышал, но в связи с чем, вспомнить не мог.
– В тысяча девятьсот шестьдесят втором году он возле бензоколонки забил до смерти лопатой одного из лидеров движения за гражданские права.
– Ах, да, – произнес Расс. – Пока от моих изысканий одна польза: я становлюсь специалистом в области исследования фолкнеровского субстрата арканзасского округа Полк.
– Фолкнер, будь он урожденным арканзасцем, завоевал бы две Нобелевские премии, – если бы, конечно, не упился до смерти раньше времени. Как бы там ни было, дедушка призвал убийцу к ответу. Смертной казни он для Джеда Поузи не добился, зато отправил его в тюрьму на пожизненное заключение.
– И что потом? – поинтересовался Расс.
– Дедушке это стояло выборов. Его на двенадцать лет отлучили от должности окружного прокурора, которую он до этого занимал восемнадцать лет. В 1974 году он наконец опять победил на выборах и прослужил на этом посту еще восемь лет. К тому времени он стал сторонником движения, выступающего в защиту права на владение оружием. Представляешь?
– С трудом, – ответил Расс.
– Ну вот, а только что его выпустили на свободу. Джеда Поузи. Освободили через два дня после смерти дедушки.
– Боже, – ужаснулся Расс. – Какое неуважение!
– Нет, – возразила Джинни. – Это Арканзас.
И вдруг Расс словно перенесся в другое измерение. Поминки, гул голосов, толпа, даже милая умница Джинни Винсент, – все отступило куда-то.
Перед глазами стояло только имя, выведенное угловатым почерком где-то на чем-то, – где и на чем, он не мог вспомнить. Джед Поузи.
В каком-то списке.
Лем Толливер.
Лам Поузи.
Поп Двайер.
Что это за список?
– Расс? Тебе плохо?
– Да нет, я просто…
И вдруг он вспомнил. Джед Поузи. Он видел это имя в блокноте отца Боба. Джед Поузи входил в группу людей, которые нашли Ширелл Паркер. Он и миссис Конни – единственные, кто еще остались в живых из всех, с кем Эрл Суэггер общался в последний день своей жизни – 23 июля 1955 года.
– Тебе известно, где живет этот Джед Поузи?
– Я не… а в чем дело?
– Мы должны найти его. Обязательно! – Расс уже собрался объяснить все девушке, но тут неожиданно появился Боб, оттащивший его от Джинни. Глядя на Боба, можно было подумать, что начинается война.
Глава 35
Глава 36
– Мой отец вряд ли согласился бы с тобой. Боб, позволь спросить: что происходит? Тут слухи всякие ходят.
– О том, что сумасшедший Боб Ли выкопал какого-то конфедерате?
– Да. Об этом тоже. И о другом. Ты неожиданно появляешься здесь – и тут же в Оклахоме случается жуткая перестрелка. Десять человек убиты. До твоего приезда такого не бывало. Ты вроде бы к этому не причастен, но народ не забыл еще, как несколько лет назад ты пошел на охоту, и из леса выволокли двух парней в похоронных мешках. Тогда отец отстоял тебя в федеральном суде.
– Никто из-за меня не попадает в похоронный мешок незаслуженно. Это дело прошлое. И касается моего отца.
– А мой принимал в нем участие?
– Я просил его оформить для меня кое-какие документы. Только и всего.
– Вот как?
– Я тут с юным другом. Он хочет написать книгу о моем отце и обратился ко мне за помощью. А Эрла Суэггера уже почти никто не помнит. Только твой отец и старая миссис Конни. Отец твой вот умер, а скоро и ее черед. Я подумал, что это стоящая идея. Во всяком случае, лучше пусть пишут о нем, чем обо мне.
– Понятно. Но имей в виду, народ тобой интересуется. Хоть и ходишь ты один, мой друг, а тень отбрасываешь длинную. Ладно, пойдем со мной. У меня кое-что есть для тебя.
Они двинулись сквозь толпу. Боб шел словно через обрывки своего прошлого. Вон Сара Винсент, старшая дочь Сэма. Она дважды выходила замуж, дважды разводилась и сейчас работает в городском бюро путешествий – преуспевающая и одинокая дама. Она единственная из всех детей Винсентов не обладала магнетизмом Сэма, хотя когда-то была по уши влюблена в Боба, да и сейчас вот бросила на него смущенный пылающий взгляд. Собственно, только она одна и не постеснялась встретиться с ним взглядом. Все остальные в замешательстве отводили глаза.
«Я убивал людей. Я – снайпер. Изгой».
Именно гнетущее чувство собственной отверженности порой толкает убийцу на новые убийства. Три года назад, в результате скандального судебного разбирательства, его земляки узнали, что Боб Ли Суэггер не просто спившийся ветеран морской пехоты, живущий в одиночестве на своей горе, а снайпер, палач, охотник за людьми, на совести которого восемьдесят семь загубленных жизней. В Аризоне это никого не ужасало, потому что другим его там и не знали. А на родине получившие огласку сведения из его биографии вызвали эффект разорвавшейся бомбы. Все вспоминали, каким он был в прошлом, и задавались вопросом: почему именно он? Почему он не такой, как все? Что известно снайперу и не известно всем остальным? Что им движет, когда он посылает кому-то в голову кусок свинца, вышибающий мозги? Что при этом испытывает?
Боб заметил в толпе женщину, некогда звавшуюся Барб Семплер. Он как-то раз, когда учился в старших классах, пригласил ее на свидание, но она потом сочла, что он слишком неотесанный, деревенщина. Кажется, отец у нее адвокат? С тех пор она сильно располнела, – наверно, фунтов сорок набрала; некогда красивое лицо расплылось как блин. А вон тот парень, ныне толстый, лысый, в элегантном костюме, однажды в детстве исподтишка звезданул его на футбольном поле и издевательски хохотал до тех пор, пока Боб не набросился на него с кулаками; тренер едва оттащил его от обидчика. Потом они оба выросли: тот избрал своей профессией страхование, Боб – убийство. Странно, не правда ли? А та женщина, – кажется, ее зовут Синди… э… как?.. Тилфорд. Точно. Однажды вечером в 61-м он тискал ее на заднем сиденье машины, Тогда это казалось ему райским наслаждением. Давно это было. Теперь она утратила пышные формы, стала худой и костлявой. Сказались развод, занятия аэробикой. Женщина улыбнулась, испугав его. Боб затосковал по жене. Как же ему хочется вновь ощутить себя полноценным человеком: мужем, отцом, владельцем конюшни. Джулия, ИКН4, лошади. Ему так плохо без них и еще тягостней от отсутствия того, что они олицетворяют, – жизнь обычного человека, а не снайпера. Толпа расступалась, шарахалась от него, как от прокаженного.
«Я – снайпер. Мой удел – одиночество».
Едва они дошли до лестницы, толпа словно по мановению волшебной палочки вновь сомкнулась. Они спустились вниз, где находился кабинет Сэма. Джон сразу же направился к стенному шкафу, открыл его и взял что-то с полки.
– Мне пришлось убираться в кабинете отца, – сказал он. – Вот, держи. Думаю, это твое. В сейфе нашел, под замком.
Он протянул Бобу картонную коробку. В ней лежали старый блокнот его отца, запятнанный кровью, и старая книжка штрафных квитанций.
– И еще вот это. – Джон вручил ему пожелтевший листок линованной бумаги. – Отец набросал тут кое-какие заметки. Похоже, он расследовал какое-то дело. Может, тебе будет от этого какая польза.
Расс беседовал с очень милой девушкой, которая, казалось, знает о нем все. По крайней мере, она проявляла живейший интерес к его персоне. До него постепенно начинало доходить, что в этом странном мире его воспринимают как некую знаменитость, потому что в представлении этих людей он был закадычным другом прославленного, загадочного, опасного – и, конечно, сексуального – Боба Ли Суэггера. Такое ощущение, думал Расс, будто он из окружения Мика Джаггера.
– Значит, ты учился в Принстоне, – верещала девушка. – А почему бросил?
– Понимаешь, мои родители разошлись. А я знал, что маме будет тяжело, и потому не захотел оставаться вдали от нее, за тысячу двести миль. Последний год жил в Оклахома-Сити, работал в «Дейли Оклахомен». И к тому же Восток мне не очень нравится. Я всю жизнь пытался выбраться из Оклахомы, потому что считал, что слишком хорош для Оклахомы. Мне удалось пробраться в Лигу плюща,[28] но, оказалось, народ там какой-то мелкий. Сущие фанатики и расисты. Они смотрят на мир через искажающую призму. Все, кто вне их круга, неотесанные нацисты; любой, у кого есть оружие или кто входит в НСА или голосует за республиканцев, по их мнению, в лучшем случае непутевый невежда, в худшем – двуногое животное. Я просто не мог мириться с таким отношением. Они ни черта не знают. В результате я устроился в «Оклахомен», проработал там год и за это время понял, что я… никуда не вписываюсь.
– Да будет тебе. Уверена, ты обязательно найдешь свое место в жизни. Ты потрясающе умный парень.
– Был умный. В Оклахоме я так проявил себя. А потом уехал в Нью-Джерси и превратился в обычное дерьмо без гроша в кармане.
Девушка улыбнулась.
– А ты же вроде писатель?
– Непубликуемый. Но блестящий.
– Так ты пишешь книгу о Бобе Гвоздильщике?
– Нет. Секреты Боба засели в нем так глубоко, что пытаться извлечь их бесполезно. Он всю свою жизнь стремился доказать, что достоин собственного отца. И доказал – в отличие от всех нас. Сам он так не считает, а я это заявляю с уверенностью. Как бы там ни было, книгу я хочу писать о его отце – об отважном Эрле Суэггере, награжденном Почетной медалью Конгресса за героизм, проявленный в сражении на Иводзиме, а погибшем в итоге в перестрелке с белой швалью. Я думаю посвятить повествование последнему дню его жизни, в котором нашел отражение целый комплекс патологических аномалий американской жизни.
– Интересная задумка. Мне нравится идея символического эпизода: познание макромира через воспроизведение и анализ микромира.
– Ну и ну, – воскликнул Расс. – Да ты, должно быть, филолог.
– Учусь на третьем курсе в Вандербилте.
– Хороший университет.
– Спасибо. Сейчас пишу курсовую по Рэймонду Карр… – Фамилии Расс не уловил.
Рэймонд? Писатель? Начинается с «К», в середине или в конце «Р»? Расс запаниковал. Может, «Карвер»? Он сроду не читал никакого Карвера. А может, все-таки Чандлер? Это уже лучше. Чандлера он тоже не читал, но представление о его творчестве имеет.
– Лос-анджелесский частный детектив? Неоновые огни и прочее.
– Да, – подтвердила девушка, и Расс вздохнул с облегчением. – Хотя главное не это. Он – хороший рассказчик. Наверно, во мне говорит южанка, но мне нравится, когда можно просто погрузиться в книгу, забыв обо всем. Твоя книга будет столь же интересной?
– Да, – ответил Расс, – надеюсь.
– Много уже написал?
– Вообще-то, мы пока еще только собираем материал. Послушай, я немного запутался. Ты кто?
– О, – рассмеялась девушка. – Внучка. Ты знал дедушку?
– Теперь ясно. Познакомился с ним незадолго до его смерти. Вместе с Бобом его навещал. Ну, скажу тебе, сварливый старик. Мне тоже от него чуток досталось.
– Сварливый – не то слово. Настоящий тиран. Но в общем-то полезный человек, нужный, – сказала девушка. – И добрый. В душе. Правда, в последнее время на него находило.
– Да, мы заметили. Но он так мужественно боролся с этим. Арканзасский король Лир. – Расс мысленно похвалил себя за реплику о Лире, хотя само произведение тоже не читал.
– Особенный человек. Тиран, диктатор, но… даже не знаю, как сказать… необходимый. Такие больше не рождаются, да?
– Теперь рождаются такие, как я, – заявил Расс, рассмешив девушку. – И, надо признать, это означает, что человечество вырождается.
– Да ладно тебе, Расс. Ты еще внесешь свою лепту.
– А ты… чья дочь?
– Мой отец – Джон, старший сын дедушки. Он врач в Литл-Роке, терапевт. А я – Джинни.
– Джинни Нью-йоркская? Я слышал, кто-то тебя так назвал.
– Ах, это Пошлым летом я проходила стажировку в журнале «Мадемуазель» в Нью-Йорке.
– А-а, – протянул Расс. Черт, она его опередила!
– Только тем и занималась, что подавала кофе размалеванным дурам, которые сначала принимали наркотики, а потом переключились на аэробных. Толку никакого.
– Толк будет. По крайней мере, так говорят.
– Слышал скандальную новость?
– Нет. А что случилось?
– Все негры переполошились. Мне только что сообщила моя подруга, Тениль. Вон она со своей матерью.
– Я не…
– Дедушка получил «Серебряную звезду» за проявленное мужество в битве за «выступ»,[29]но воистину героем он проявил себя тогда, когда добился наказания для белого человека за убийство негра. Преступника зовут Джед Поузи.
Эту фамилию Расс где-то слышал, но в связи с чем, вспомнить не мог.
– В тысяча девятьсот шестьдесят втором году он возле бензоколонки забил до смерти лопатой одного из лидеров движения за гражданские права.
– Ах, да, – произнес Расс. – Пока от моих изысканий одна польза: я становлюсь специалистом в области исследования фолкнеровского субстрата арканзасского округа Полк.
– Фолкнер, будь он урожденным арканзасцем, завоевал бы две Нобелевские премии, – если бы, конечно, не упился до смерти раньше времени. Как бы там ни было, дедушка призвал убийцу к ответу. Смертной казни он для Джеда Поузи не добился, зато отправил его в тюрьму на пожизненное заключение.
– И что потом? – поинтересовался Расс.
– Дедушке это стояло выборов. Его на двенадцать лет отлучили от должности окружного прокурора, которую он до этого занимал восемнадцать лет. В 1974 году он наконец опять победил на выборах и прослужил на этом посту еще восемь лет. К тому времени он стал сторонником движения, выступающего в защиту права на владение оружием. Представляешь?
– С трудом, – ответил Расс.
– Ну вот, а только что его выпустили на свободу. Джеда Поузи. Освободили через два дня после смерти дедушки.
– Боже, – ужаснулся Расс. – Какое неуважение!
– Нет, – возразила Джинни. – Это Арканзас.
И вдруг Расс словно перенесся в другое измерение. Поминки, гул голосов, толпа, даже милая умница Джинни Винсент, – все отступило куда-то.
Перед глазами стояло только имя, выведенное угловатым почерком где-то на чем-то, – где и на чем, он не мог вспомнить. Джед Поузи.
В каком-то списке.
Лем Толливер.
Лам Поузи.
Поп Двайер.
Что это за список?
– Расс? Тебе плохо?
– Да нет, я просто…
И вдруг он вспомнил. Джед Поузи. Он видел это имя в блокноте отца Боба. Джед Поузи входил в группу людей, которые нашли Ширелл Паркер. Он и миссис Конни – единственные, кто еще остались в живых из всех, с кем Эрл Суэггер общался в последний день своей жизни – 23 июля 1955 года.
– Тебе известно, где живет этот Джед Поузи?
– Я не… а в чем дело?
– Мы должны найти его. Обязательно! – Расс уже собрался объяснить все девушке, но тут неожиданно появился Боб, оттащивший его от Джинни. Глядя на Боба, можно было подумать, что начинается война.
Глава 35
Порой он даже сам себе поражался!
Ред Бама, откинувшись в кресле, с минуту размышлял о том, какой дивный план он придумал и как быстро ему удалось обратить поражение в победу, в которой он теперь не сомневался.
Ему хотелось забраться на крышу «Нэнсиз» и вопить во весь голос от радости. Тайная война, которую он вел, наконец-то близилась к завершению.
Его адвокат сообщил недавно, что освобождение Джеда Поузи прошло без сучка без задоринки, почти с пугающей легкостью. Самого Поузи заранее обо всем предупредили, проинструктировали – сначала тюремщик, подчинявшийся Реду, затем работавший на него частный детектив. Поузи сказали, что его скоро отпустят, но в благодарность за свое освобождение он обязан оказать одну услугу человеку (фамилия не называлась), который извлек его из каталажки. Старика предполагалось поселить в его старой хижине у подножия горы Айрон-Форк в самой чаще арканзасского темнохвойного леса, примерно в миле от старой местной дороги №70. Джед к этому времени уже был заключенным со стажем – отсидел более тридцати лет; на первых порах боролся за выживание, а потом стал преуспевающим «авторитетом». За годы заключения он превратился в законченного лжеца, проницательного подлеца, манипулирующего человеческими слабостями. Жилистый, сухопарый, старая тюремная крыса в татуировках, он мог спокойно, не моргая, наблюдать самую изощренную жестокость. Чужие страдания его не трогали. Тюрьма уничтожила в нем всякую способность сопереживать людскому горю, и он с особенной радостью вспоминал тот счастливейший день в 1962 году, когда лопатой размозжил черномазому башку, а потом сел и стал пить свой последний «черри смэш», ожидая прибытия полицейских.
Так что, в сущности, свобода мало что для него значила. Гораздо заманчивее был шанс оказать содействие в убийстве этого проклятого выродка Суэггера. Тогда и умирать будет веселее.
Джеду отводилась несложная роль. Ему сообщили, что примерно через неделю в лес к нему заявится Боб Ли Суэггер. «Зачем придет, как найдет, не спрашивай, – сказали ему, – но он придет, поверь нам. И тебе, Джед, нужно выполнить только две вещи. Первое: просто наступи на половицу, снабженную радиосигнальным устройством, чтобы мы знали о его приходе. Второе: задержи его у себя до темноты или хотя бы до тех пор, пока не начнет смеркаться. Больше от тебя ничего не требуется. При дневном свете Боб Ли очень опасный человек. Ночью – обычная мишень».
Джед, уверенный, что справится с заданием, злобно ухмыльнулся беззубым ртом. У него припасены несколько трюков, так что он найдет, чем занять мальчиков.
Вторая часть плана Реда – снайпер. Джек Прис в данный момент находился под опекой Дуэйна Пека на ферме, расположенной по другую сторону от дороги №70. Последние несколько дней он по ночам упражнялся в стрельбе и, если верить сообщениям Дуэйна, цели на расстоянии до двухсот ярдов поражал в самую точку. Прис также регулярно, днем и ночью, изучал местность, где намечалось провести операцию. В конце концов, знание местности – могучий союзник снайпера. Как только Прис получит известие о том, что Суэггер прибыл к Джеду Поузи, он немедленно двинется на перехват. Дорога в лощину, в которой пряталась хижина этого старпера, тянется по узкому проходу между двумя горами, где протекает ручей. Опытный Суэггер вроде бы не должен воспользоваться тропой, где сам Бог велел устроить западню. Но он вряд ли задумается о возможной опасности – его мысли будут заняты загадкой, которую он пытается разрешить. К тому же, когда они тронутся в обратный путь, уже стемнеет, а подниматься в горы или идти в обход не менее рискованно, да и времени займет много.
Прис будет находиться в засаде в ста пятидесяти ярдах от тропы, слева, чтобы иметь открытое поле обзора. У М-16 отдача небольшая. Они войдут в конус инфракрасного луча, видимые отчетливо, словно при дневном свете, и он продырявит сначала Суэггера, потом мальчишку. Пустит каждому в грудь со скоростью чуть менее трех тысяч футов в секунду пулю весом в пятьдесят пять гран и убойной силой около восьмисот футофунтов. Суэггер будет мертв прежде, чем мальчишка сообразит, что был произведен выстрел; а сам парень умрет прежде, чем Суэггер начнет падать.
Когда Реду объяснили все в деталях, он сразу подумал о раздваивающейся мишени в стендовой стрельбе – о двух «птичках», летящих прямо на стрелка. Первые раза два тебя охватывает паника, но потом быстро усваиваешь методику: стреляешь сначала в дальнюю, а потом в ближнюю. Стрельба несложная, но требующая больше агрессивности и уверенности в себе, чем какого-то особого дарования.
Прекрасный план. Основанный на предсказуемости Боба. Он обязательно узнает об освобождении Джеда Поузи, ибо Ред позаботился, чтобы об этом известили негритянку. Боб такое сообщение не оставит без внимания – постарается проверить, не ловушка ли это. Обнюхает, ощупает со всех сторон, будет долго колебаться, раздумывать, но в конце концов клюнет на приманку. Должен клюнуть. Отступать не в его натуре. Он привык быть героем до конца. И в итоге станет жертвой собственного геройства.
А жаль, думал Ред. Суэггер, как и его отец, настоящий герой – отважный, умный, отчаянный. Таких людей с каждым годом все меньше и меньше; наверно, во всей Америке один Боб и остался, да еще, может, несколько армейских рейнджеров и «зеленых беретов». Ред уважал героизм, но сентиментальности себе не позволял. Если герои начинают угрожать его благополучию, значит, их надо уничтожить. Собственные достижения превыше всего. Чего уж тут мудрить?
Зазвонил телефон.
– Бама слушает.
– Мистер Бама?
Звонил один из его помощников. Он официально числился консультантом по вопросам безопасности компании «Редлайн тракиш», а на самом деле по указанию Реда улаживал всевозможные проблемы со средствами связи, возникавшие в ходе осуществления его различных предприятий.
– Что у тебя, Уилл?
– Сэр, как вам известно, мы по вашей просьбе отследили телефонные звонки, сделанные из мотеля в Архив сухопутных войск и «Джей-Эф-Пи текнолоджи».
– Да, знаю, Уилл. Это вы молодцы.
– Так вот, сэр, я подумал: если этот парень действительно такой умный, как мы предполагаем, он вряд ли стал бы использовать отслеживаемый телефон, чтобы позвонить по личному делу.
– Угу.
– Он должен был прибегнуть к помощи таксофона. Поэтому я заехал вчера в тот мотель и переписал все номера, по которым звонили из вестибюля.
– Так, так.
«Интересно, к чему он ведет», – думал Ред.
– Затем я составил системную программу для компьютерной сети телефонной компании. Как вы знаете, я пока еще могу внедряться в их систему.
– Да.
– И выяснилось, что один звонок, за счет вызываемого абонента, был сделан в Айо, штат Аризона.
– Хмммм.
– По номеру я узнал адрес. Вы говорили, что он из Аризоны. Так вот, сэр, оказалось, что это домашний адрес нашего приятеля. У него там жена и дочь. Я знаю, сэр, как это важно для вас. Теперь у вас есть хорошее оружие против него. Жена, маленькая дочка.
Ред кивнул.
– Отлично. Ты – молодчина, Уилл, – похвалил он помощника, – Я очень тебе благодарен. Получишь хорошее вознаграждение.
– Спасибо, сэр. Ребят подключить?
– Не беспокойся. Я сам этим займусь.
Ред повесил трубку.
Заманчивая идея. Он может в любую минуту захватить его семью. Теперь-то Суэггер уж точно у него в руках.
Но для такой победы большого ума не требуется.
Ред подумал о собственных детях. Они в тепле и безопасности, потому что он создал для них мир, в котором им ничто не угрожает. Нет, семьи мы не трогаем. Семьи здесь ни при чем. Разбираться будем без семей. Семьи не в счет.
Ред не считал себя идеалистом… он просто не трогал семьи, и все. Это было единственное правило, которому он следовал.
Ред Бама, откинувшись в кресле, с минуту размышлял о том, какой дивный план он придумал и как быстро ему удалось обратить поражение в победу, в которой он теперь не сомневался.
Ему хотелось забраться на крышу «Нэнсиз» и вопить во весь голос от радости. Тайная война, которую он вел, наконец-то близилась к завершению.
Его адвокат сообщил недавно, что освобождение Джеда Поузи прошло без сучка без задоринки, почти с пугающей легкостью. Самого Поузи заранее обо всем предупредили, проинструктировали – сначала тюремщик, подчинявшийся Реду, затем работавший на него частный детектив. Поузи сказали, что его скоро отпустят, но в благодарность за свое освобождение он обязан оказать одну услугу человеку (фамилия не называлась), который извлек его из каталажки. Старика предполагалось поселить в его старой хижине у подножия горы Айрон-Форк в самой чаще арканзасского темнохвойного леса, примерно в миле от старой местной дороги №70. Джед к этому времени уже был заключенным со стажем – отсидел более тридцати лет; на первых порах боролся за выживание, а потом стал преуспевающим «авторитетом». За годы заключения он превратился в законченного лжеца, проницательного подлеца, манипулирующего человеческими слабостями. Жилистый, сухопарый, старая тюремная крыса в татуировках, он мог спокойно, не моргая, наблюдать самую изощренную жестокость. Чужие страдания его не трогали. Тюрьма уничтожила в нем всякую способность сопереживать людскому горю, и он с особенной радостью вспоминал тот счастливейший день в 1962 году, когда лопатой размозжил черномазому башку, а потом сел и стал пить свой последний «черри смэш», ожидая прибытия полицейских.
Так что, в сущности, свобода мало что для него значила. Гораздо заманчивее был шанс оказать содействие в убийстве этого проклятого выродка Суэггера. Тогда и умирать будет веселее.
Джеду отводилась несложная роль. Ему сообщили, что примерно через неделю в лес к нему заявится Боб Ли Суэггер. «Зачем придет, как найдет, не спрашивай, – сказали ему, – но он придет, поверь нам. И тебе, Джед, нужно выполнить только две вещи. Первое: просто наступи на половицу, снабженную радиосигнальным устройством, чтобы мы знали о его приходе. Второе: задержи его у себя до темноты или хотя бы до тех пор, пока не начнет смеркаться. Больше от тебя ничего не требуется. При дневном свете Боб Ли очень опасный человек. Ночью – обычная мишень».
Джед, уверенный, что справится с заданием, злобно ухмыльнулся беззубым ртом. У него припасены несколько трюков, так что он найдет, чем занять мальчиков.
Вторая часть плана Реда – снайпер. Джек Прис в данный момент находился под опекой Дуэйна Пека на ферме, расположенной по другую сторону от дороги №70. Последние несколько дней он по ночам упражнялся в стрельбе и, если верить сообщениям Дуэйна, цели на расстоянии до двухсот ярдов поражал в самую точку. Прис также регулярно, днем и ночью, изучал местность, где намечалось провести операцию. В конце концов, знание местности – могучий союзник снайпера. Как только Прис получит известие о том, что Суэггер прибыл к Джеду Поузи, он немедленно двинется на перехват. Дорога в лощину, в которой пряталась хижина этого старпера, тянется по узкому проходу между двумя горами, где протекает ручей. Опытный Суэггер вроде бы не должен воспользоваться тропой, где сам Бог велел устроить западню. Но он вряд ли задумается о возможной опасности – его мысли будут заняты загадкой, которую он пытается разрешить. К тому же, когда они тронутся в обратный путь, уже стемнеет, а подниматься в горы или идти в обход не менее рискованно, да и времени займет много.
Прис будет находиться в засаде в ста пятидесяти ярдах от тропы, слева, чтобы иметь открытое поле обзора. У М-16 отдача небольшая. Они войдут в конус инфракрасного луча, видимые отчетливо, словно при дневном свете, и он продырявит сначала Суэггера, потом мальчишку. Пустит каждому в грудь со скоростью чуть менее трех тысяч футов в секунду пулю весом в пятьдесят пять гран и убойной силой около восьмисот футофунтов. Суэггер будет мертв прежде, чем мальчишка сообразит, что был произведен выстрел; а сам парень умрет прежде, чем Суэггер начнет падать.
Когда Реду объяснили все в деталях, он сразу подумал о раздваивающейся мишени в стендовой стрельбе – о двух «птичках», летящих прямо на стрелка. Первые раза два тебя охватывает паника, но потом быстро усваиваешь методику: стреляешь сначала в дальнюю, а потом в ближнюю. Стрельба несложная, но требующая больше агрессивности и уверенности в себе, чем какого-то особого дарования.
Прекрасный план. Основанный на предсказуемости Боба. Он обязательно узнает об освобождении Джеда Поузи, ибо Ред позаботился, чтобы об этом известили негритянку. Боб такое сообщение не оставит без внимания – постарается проверить, не ловушка ли это. Обнюхает, ощупает со всех сторон, будет долго колебаться, раздумывать, но в конце концов клюнет на приманку. Должен клюнуть. Отступать не в его натуре. Он привык быть героем до конца. И в итоге станет жертвой собственного геройства.
А жаль, думал Ред. Суэггер, как и его отец, настоящий герой – отважный, умный, отчаянный. Таких людей с каждым годом все меньше и меньше; наверно, во всей Америке один Боб и остался, да еще, может, несколько армейских рейнджеров и «зеленых беретов». Ред уважал героизм, но сентиментальности себе не позволял. Если герои начинают угрожать его благополучию, значит, их надо уничтожить. Собственные достижения превыше всего. Чего уж тут мудрить?
Зазвонил телефон.
– Бама слушает.
– Мистер Бама?
Звонил один из его помощников. Он официально числился консультантом по вопросам безопасности компании «Редлайн тракиш», а на самом деле по указанию Реда улаживал всевозможные проблемы со средствами связи, возникавшие в ходе осуществления его различных предприятий.
– Что у тебя, Уилл?
– Сэр, как вам известно, мы по вашей просьбе отследили телефонные звонки, сделанные из мотеля в Архив сухопутных войск и «Джей-Эф-Пи текнолоджи».
– Да, знаю, Уилл. Это вы молодцы.
– Так вот, сэр, я подумал: если этот парень действительно такой умный, как мы предполагаем, он вряд ли стал бы использовать отслеживаемый телефон, чтобы позвонить по личному делу.
– Угу.
– Он должен был прибегнуть к помощи таксофона. Поэтому я заехал вчера в тот мотель и переписал все номера, по которым звонили из вестибюля.
– Так, так.
«Интересно, к чему он ведет», – думал Ред.
– Затем я составил системную программу для компьютерной сети телефонной компании. Как вы знаете, я пока еще могу внедряться в их систему.
– Да.
– И выяснилось, что один звонок, за счет вызываемого абонента, был сделан в Айо, штат Аризона.
– Хмммм.
– По номеру я узнал адрес. Вы говорили, что он из Аризоны. Так вот, сэр, оказалось, что это домашний адрес нашего приятеля. У него там жена и дочь. Я знаю, сэр, как это важно для вас. Теперь у вас есть хорошее оружие против него. Жена, маленькая дочка.
Ред кивнул.
– Отлично. Ты – молодчина, Уилл, – похвалил он помощника, – Я очень тебе благодарен. Получишь хорошее вознаграждение.
– Спасибо, сэр. Ребят подключить?
– Не беспокойся. Я сам этим займусь.
Ред повесил трубку.
Заманчивая идея. Он может в любую минуту захватить его семью. Теперь-то Суэггер уж точно у него в руках.
Но для такой победы большого ума не требуется.
Ред подумал о собственных детях. Они в тепле и безопасности, потому что он создал для них мир, в котором им ничто не угрожает. Нет, семьи мы не трогаем. Семьи здесь ни при чем. Разбираться будем без семей. Семьи не в счет.
Ред не считал себя идеалистом… он просто не трогал семьи, и все. Это было единственное правило, которому он следовал.
Глава 36
Мрачное настроение не покидало Боба. Он был подозрительнее, чем обычно. Сидел сгорбившись в напряженной позе, всем своим видом излучая враждебность, изредка покрякивая или что-то бормоча себе под нос. В трейлер возвращаться он не пожелал и от мотелей отказался, аргументируя тем, что там их легко будет выследить. И вот теперь, окруженные неприветливой тишиной, они сидели в глуши гор Уошито при свете фонаря «Коулмен».
– Что тебя гложет? – наконец спросил Расс. – Ты злишься. Я же вижу. Что-то произошло.
Боб, как и следовало ожидать, ничего не ответил. Он опять напомнил Рассу Ахилла. К его суровым чертам, думал юноша, не хватает только греческого бронзового шлема, покореженного в боях под стенами Трои.
– Значит, ты что-то узнал, – не сдавался Расс.
Боб тяжело вздохнул. Изо рта, словно струя гнева, вырвалось облачко пара, на мгновение освобождая от пожиравших внутренности злобных демонов, грозивших разодрать его на куски.
Ярость разъедала душу, как кислота.
– Я столкнулся с одной знакомой, – наконец заговорил он. Никак не мог от нее избавиться. И она сказала: «Интересно, куда это запропастился тот милый полицейский. Меня удивляет, что его здесь нет». Судя по всему, наш приятель Дуэйн Пек пас Сэма. Она видела его машину возле дома старика на протяжении двух-трех дней кряду, а чуть позже заметила, что Пек сидел у Сэма на хвосте, когда тот ехал куда-то. Так что в скором будущем нам придется побеседовать с Дуэйном.
– Я бы посоветовал не торопиться, – сказал Расс.
– С чего это вдруг? – поинтересовался Боб, одарив юношу свирепым взглядом.
– Если ты вызовешь его на поединок и убьешь, значит, ты станешь убийцей. И что это доказывает?
– То, что Дуэйн Пек – труп.
– Только и всего. Но при этом ты не выйдешь на человека или на людей, которые убили твоего отца и на которых, как мы предполагаем, работает Дуэйн. Лучше дождаться, когда Дуэйн выступит против тебя. Вот тогда ты с ним и разделаешься по справедливости. Ни у кого никаких подозрений, и ты вернешься домой к ИКН4 и Джулии. Умерь свой гнев до поры до времени.
Боб, сощурившись, воззрился в темноту; глаза – две узкие щели раскаленной добела ярости. Расс, словно зачарованный, наблюдал за ним, понимая, что лицезреет истинную сущность убийцы. Впервые он осознал, сколько гнева и ожесточенности таится в Бобе, впервые осознал, на что способен этот человек.
Но Боб все же сумел обуздать себя.
– Ладно, с Пеком разберемся, когда придет время, – наконец произнес он.
– Вот и хорошо. А то я нашел для нас кое-какую работу.
– О чем это ты?
Расс сообщил ему об освобождении Джеда Поузи. Боб потребовал повторить все, что сказала Джинни. Откуда пришла информация? Может, это опять чьи-то происки? Или ловушка?
– Да нет, – отвечал Расс, – судя по всему, информация распространилась сама собой. Кто-то из негров случайно узнал и пошло-поехало. Они с белыми даже не говорили на эту тему. Просто у Джинни есть подружка-негритянка, с которой она учится вместе в Вандербилте. А та услышала от матери.
– А негры откуда могли узнать? – спросил Боб.
– Ну, ты же знаешь, они болтают между собой. Какой-нибудь чернокожий тюремщик сообщил своей жене о том, что Джеда Поузи отпускают на свободу, та сказала своей сестре, сестра – подруге, подруга – мужу, муж – брату и пошло-поехало. Это ж как телеграф. А у здешних негров слух на такие сообщения развит, пожалуй, лучше, чем у кого бы то ни было. Хорошо развитая система распространения информации – залог выживаемости притесняемых групп населения.
– Но кто первый узнал? Вот что меня интересует. Откуда все началось?
– Не знаю. Думаю, след затерялся.
– Так не бывает, – раздраженно бросил Боб.
– И что ты предлагаешь? – с досадой воскликнул Расс. – Провести опрос жителей Блу-Ай? Ходить из дома в дом по всему городу и выспрашивать? Посмотри, все же очень просто. Из тех людей, кто общался с твоим отцом в день его гибели, в живых остались только двое. Один из них – этот мужик. Может, он как раз и есть самый важный свидетель. Они же, наверно, были вместе часа три, пока искали Ширелл Паркер. Это очень много. Вдруг он вспомнит что-то.
– Что тебя гложет? – наконец спросил Расс. – Ты злишься. Я же вижу. Что-то произошло.
Боб, как и следовало ожидать, ничего не ответил. Он опять напомнил Рассу Ахилла. К его суровым чертам, думал юноша, не хватает только греческого бронзового шлема, покореженного в боях под стенами Трои.
– Значит, ты что-то узнал, – не сдавался Расс.
Боб тяжело вздохнул. Изо рта, словно струя гнева, вырвалось облачко пара, на мгновение освобождая от пожиравших внутренности злобных демонов, грозивших разодрать его на куски.
Ярость разъедала душу, как кислота.
– Я столкнулся с одной знакомой, – наконец заговорил он. Никак не мог от нее избавиться. И она сказала: «Интересно, куда это запропастился тот милый полицейский. Меня удивляет, что его здесь нет». Судя по всему, наш приятель Дуэйн Пек пас Сэма. Она видела его машину возле дома старика на протяжении двух-трех дней кряду, а чуть позже заметила, что Пек сидел у Сэма на хвосте, когда тот ехал куда-то. Так что в скором будущем нам придется побеседовать с Дуэйном.
– Я бы посоветовал не торопиться, – сказал Расс.
– С чего это вдруг? – поинтересовался Боб, одарив юношу свирепым взглядом.
– Если ты вызовешь его на поединок и убьешь, значит, ты станешь убийцей. И что это доказывает?
– То, что Дуэйн Пек – труп.
– Только и всего. Но при этом ты не выйдешь на человека или на людей, которые убили твоего отца и на которых, как мы предполагаем, работает Дуэйн. Лучше дождаться, когда Дуэйн выступит против тебя. Вот тогда ты с ним и разделаешься по справедливости. Ни у кого никаких подозрений, и ты вернешься домой к ИКН4 и Джулии. Умерь свой гнев до поры до времени.
Боб, сощурившись, воззрился в темноту; глаза – две узкие щели раскаленной добела ярости. Расс, словно зачарованный, наблюдал за ним, понимая, что лицезреет истинную сущность убийцы. Впервые он осознал, сколько гнева и ожесточенности таится в Бобе, впервые осознал, на что способен этот человек.
Но Боб все же сумел обуздать себя.
– Ладно, с Пеком разберемся, когда придет время, – наконец произнес он.
– Вот и хорошо. А то я нашел для нас кое-какую работу.
– О чем это ты?
Расс сообщил ему об освобождении Джеда Поузи. Боб потребовал повторить все, что сказала Джинни. Откуда пришла информация? Может, это опять чьи-то происки? Или ловушка?
– Да нет, – отвечал Расс, – судя по всему, информация распространилась сама собой. Кто-то из негров случайно узнал и пошло-поехало. Они с белыми даже не говорили на эту тему. Просто у Джинни есть подружка-негритянка, с которой она учится вместе в Вандербилте. А та услышала от матери.
– А негры откуда могли узнать? – спросил Боб.
– Ну, ты же знаешь, они болтают между собой. Какой-нибудь чернокожий тюремщик сообщил своей жене о том, что Джеда Поузи отпускают на свободу, та сказала своей сестре, сестра – подруге, подруга – мужу, муж – брату и пошло-поехало. Это ж как телеграф. А у здешних негров слух на такие сообщения развит, пожалуй, лучше, чем у кого бы то ни было. Хорошо развитая система распространения информации – залог выживаемости притесняемых групп населения.
– Но кто первый узнал? Вот что меня интересует. Откуда все началось?
– Не знаю. Думаю, след затерялся.
– Так не бывает, – раздраженно бросил Боб.
– И что ты предлагаешь? – с досадой воскликнул Расс. – Провести опрос жителей Блу-Ай? Ходить из дома в дом по всему городу и выспрашивать? Посмотри, все же очень просто. Из тех людей, кто общался с твоим отцом в день его гибели, в живых остались только двое. Один из них – этот мужик. Может, он как раз и есть самый важный свидетель. Они же, наверно, были вместе часа три, пока искали Ширелл Паркер. Это очень много. Вдруг он вспомнит что-то.