Страница:
– Да, сэр.
– Что, история не твоя стихия, Дуэйн?
Выражение лица Пека не менялось. Он флегматично смотрел на Реда, не понимая, что общего у истории со стихией.
– Ладно, в общем, мне стало достоверно известно, что один молодой журналист из Оклахомы хочет написать книгу об этом событии. Книгу о реальном преступлении.
Дуэйн тупо кивнул.
– А… за этим надо бы приглядеть.
– Его нужно поколотить, прихлопнуть? – спросил Дуэйн.
Интересный вопрос. Ключевой. Дуэйн с его примитивным хитроумием смотрел прямо в корень. С мальчишкой можно было бы расправиться самым жестоким образом – убить, уничтожить, и все осталось бы на своих местах. С другой стороны, по закону непредсказуемых последствий его убийство может привести к катастрофе: начнется расследование, возникнут вопросы, похороненные под бременем многих лет.
– Нет. Дуэйн. Но такая возможность тоже не исключается. Давай договоримся так. Ты держишь меня в курсе всего, что происходит: с кем он встречается, о чем спрашивает, что выяснил. Наверняка он захочет ознакомиться с документами. Ты должен знать, с какими именно. Может, тебе ничего и делать не придется, разве что устроить исчезновение некоторых бумаг. Может, придется предпринять более кардинальные меры, в этом случае людей мы дадим. Суть тебе знать незачем, да ты, пожалуй, все равно ничего не поймешь, Дуэйн. Главное – постарайся, чтобы парень узнал как можно меньше и книга не была написана. Ясно?
– Да, сэр.
Ред смотрел на беднягу Дуэйна, словно генерал на несмышленого мальчишку, которого он вынужден послать на разведку в тыл немецкой армии. А ведь в его распоряжении есть гораздо более толковые люди. У него есть связи среди бывших сотрудников ЦРУ, среди бывших «зеленых беретов» и опытных специалистов по улаживанию конфликтов в преступном мире. Все это компетентные, крутые, отменные профессионалы. Но не местные. Они ни черта не знают об обычаях и нравах такой компактной маленькой вселенной, как Блу-Ай. Любой из них сразу же привлечет к себе внимание. А Дуэйн, самый жестокий социопат из всех помощников шерифа Вернона Телла, ко всему прочему, еще и взяточник. Он не вызовет подозрений. Народ его уважает. Значит, это будет Дуэйн. Дуэйн, действующий по указке и под жестким контролем в привычных для него условиях и обстановке. И если его верно направлять, он сможет горы свернуть.
– Дуэйн, вот список тех, с кем этот парень, возможно, захочет переговорить, и учреждений, которые он, вероятно, пожелает посетить. Ты установишь за ним наблюдение. Вот тебе еще номер телефона: первые три цифры – восемьсот ноль ноль. По этому номеру можешь звонить бесплатно с любого телефона в Америке. Я дам тебе надежный сотовый телефон. В его память этот номер уже занесен, поэтому, чтобы позвонить, тебе достаточно будет просто нажать одну кнопку. Мне нужен подробный отчет о событиях каждого дня. После нажмешь цифру «1» и получишь от меня дальнейшие указания. Ясно?
– Да, сэр, – ответил Дуэйн. – Только говорят, что сотовые телефоны легко прослушиваются. ФБР постоянно этим занимается.
«Соображает», – удовлетворенно отметил Ред.
– Этот телефон абсолютно надежный. Чтобы его прослушать, нужно заранее установить дешифратор. Единственное, что они могут сделать, – это запросить фамилии обоих абонентов. Но я не думаю, что компания сотовой связи пожелает сотрудничать с ними, – во всяком случае, не теперь, не через год и не через десять лет.
– Почему? – спросил Дуэйн.
– Потому что эта компания принадлежит мне, – ответил Ред. – Так вот, Дуэйн, действуй аккуратно. Без дела не задирайся. Я слышал, ты не лишен обаяния. Можешь быть дружелюбным, не прочь посмеяться. В общем, рубаха-парень, да? Я хочу, чтобы на первых порах ты вел себя именно так.
– Хорошо, сэр.
– А теперь иди. Я и так уже выбился из графика, – сказал Ред Бама, глянув на часы. – Надо успеть на футбол, сегодня играет моя дочь.
Глава 11
– Что, история не твоя стихия, Дуэйн?
Выражение лица Пека не менялось. Он флегматично смотрел на Реда, не понимая, что общего у истории со стихией.
– Ладно, в общем, мне стало достоверно известно, что один молодой журналист из Оклахомы хочет написать книгу об этом событии. Книгу о реальном преступлении.
Дуэйн тупо кивнул.
– А… за этим надо бы приглядеть.
– Его нужно поколотить, прихлопнуть? – спросил Дуэйн.
Интересный вопрос. Ключевой. Дуэйн с его примитивным хитроумием смотрел прямо в корень. С мальчишкой можно было бы расправиться самым жестоким образом – убить, уничтожить, и все осталось бы на своих местах. С другой стороны, по закону непредсказуемых последствий его убийство может привести к катастрофе: начнется расследование, возникнут вопросы, похороненные под бременем многих лет.
– Нет. Дуэйн. Но такая возможность тоже не исключается. Давай договоримся так. Ты держишь меня в курсе всего, что происходит: с кем он встречается, о чем спрашивает, что выяснил. Наверняка он захочет ознакомиться с документами. Ты должен знать, с какими именно. Может, тебе ничего и делать не придется, разве что устроить исчезновение некоторых бумаг. Может, придется предпринять более кардинальные меры, в этом случае людей мы дадим. Суть тебе знать незачем, да ты, пожалуй, все равно ничего не поймешь, Дуэйн. Главное – постарайся, чтобы парень узнал как можно меньше и книга не была написана. Ясно?
– Да, сэр.
Ред смотрел на беднягу Дуэйна, словно генерал на несмышленого мальчишку, которого он вынужден послать на разведку в тыл немецкой армии. А ведь в его распоряжении есть гораздо более толковые люди. У него есть связи среди бывших сотрудников ЦРУ, среди бывших «зеленых беретов» и опытных специалистов по улаживанию конфликтов в преступном мире. Все это компетентные, крутые, отменные профессионалы. Но не местные. Они ни черта не знают об обычаях и нравах такой компактной маленькой вселенной, как Блу-Ай. Любой из них сразу же привлечет к себе внимание. А Дуэйн, самый жестокий социопат из всех помощников шерифа Вернона Телла, ко всему прочему, еще и взяточник. Он не вызовет подозрений. Народ его уважает. Значит, это будет Дуэйн. Дуэйн, действующий по указке и под жестким контролем в привычных для него условиях и обстановке. И если его верно направлять, он сможет горы свернуть.
– Дуэйн, вот список тех, с кем этот парень, возможно, захочет переговорить, и учреждений, которые он, вероятно, пожелает посетить. Ты установишь за ним наблюдение. Вот тебе еще номер телефона: первые три цифры – восемьсот ноль ноль. По этому номеру можешь звонить бесплатно с любого телефона в Америке. Я дам тебе надежный сотовый телефон. В его память этот номер уже занесен, поэтому, чтобы позвонить, тебе достаточно будет просто нажать одну кнопку. Мне нужен подробный отчет о событиях каждого дня. После нажмешь цифру «1» и получишь от меня дальнейшие указания. Ясно?
– Да, сэр, – ответил Дуэйн. – Только говорят, что сотовые телефоны легко прослушиваются. ФБР постоянно этим занимается.
«Соображает», – удовлетворенно отметил Ред.
– Этот телефон абсолютно надежный. Чтобы его прослушать, нужно заранее установить дешифратор. Единственное, что они могут сделать, – это запросить фамилии обоих абонентов. Но я не думаю, что компания сотовой связи пожелает сотрудничать с ними, – во всяком случае, не теперь, не через год и не через десять лет.
– Почему? – спросил Дуэйн.
– Потому что эта компания принадлежит мне, – ответил Ред. – Так вот, Дуэйн, действуй аккуратно. Без дела не задирайся. Я слышал, ты не лишен обаяния. Можешь быть дружелюбным, не прочь посмеяться. В общем, рубаха-парень, да? Я хочу, чтобы на первых порах ты вел себя именно так.
– Хорошо, сэр.
– А теперь иди. Я и так уже выбился из графика, – сказал Ред Бама, глянув на часы. – Надо успеть на футбол, сегодня играет моя дочь.
Глава 11
Во второй половине XIX века появление вооруженных всадников в Форт-Смите (штат Арканзас) ни у кого не вызывало удивления. Этот грязный шумный городок угнездился у слияния рек Арканзас и Бель-Порте. Основанный в 1817 году, он к 1875-му уже вмещал в своих пределах тридцатитысячное население. Форт-Смит стоял у изголовья вытянутой долины, охраняемой с флангов горами Озарк и Уошито, на границе между Арканзасом и территорией, которая раньше звалась Индейской землей, а ныне переименована в Оклахому.
В те дни Форт-Смит – ворота в мире дикого строптивого Запада – носил прозвище Ад на границе. Цивилизация в лице судьи-вешателя Исаака Дж. Паркера[14] и его помощников из числа сотрудников федеральных правоохранительных органов предпринимала настойчивые попытки подчинить себе непокорные земли, где царило беззаконие. Более двадцати лет, с 1874-го по 1896-й, Паркер регулярно направлял своих людей в Индейскую землю, чтобы они обеспечивали там порядок. Все они были одной породы: жилистые, с глазами-щелочками, весьма практичные и искушенные профессионалы, не обладавшие широким кругозором. Все прекрасно владели оружием и, если требовалось, не раздумывая пускали его в ход. На протяжении двух десятилетий Форт-Смит, главный форпост страны, посылал своих солдат отлавливать головорезов и преступников, рыскавших по индейским землям. Из 165 офицеров маршальской службы 65 погибли, выполняя служебный долг; из 234 человек, которых они доставили в Форт-Смит живыми, 79 были повешены по распоряжению судьи. А вот сколько бандитов уничтожили помощники шерифа непосредственно в вооруженных столкновениях – этого не ведает никто. В те дни фиксировать подобные факты не считали нужным.
Теперь здесь все, конечно, по-другому: опытные стрелки, публичные дома и непреклонные судьи канули в небытие. Второй по величине город Арканзаса ныне не блещет оригинальностью. Его центральные кварталы, когда-то считавшиеся самым современным районом на всей территории к западу от Миссисипи и к востоку от Денвера, превратились в заброшенный пустырь; деловая и увеселительная жизнь города переместилась на окраины, к Сентрал-Молл и Уол-Мартс. Визитной карточкой Форт-Смита стали два огромных элеватора, вздымающихся над крышами зданий. Отцы города, не терявшие надежды возродить былую славу знаменитого форпоста, отреставрировали старый форт, дом судьи Паркера, бордель «У мисс Лоры» и многие из великолепных викторианских особняков в аристократическом районе Бель-Гроув, но ощущение, что история здесь больше не живет, так и не исчезало. Широкая улица Гаррисон-стрит, прежде служившая плацем для солдат военного гарнизона, расквартированного в Форт-Смите для предотвращения столкновений между индейскими племенами чероки и осейдж, теперь напоминала красивый рот с наполовину выпавшими из-за гингивита зубами. Самая выдающаяся достопримечательность центрального района, девятиэтажная гостиница «Холидей-Инн» на Роджерс-авеню с портиком и диско-баром, где по ночам крутили на всю мощь отвратительный рок, представляла собой пародию на отель «Хайат». Совладельцем гостиницы была компания «Бама групп».
Сегодня в Форт-Смит с Индейской земли прибывают не сотрудники маршальской службы и не бандиты. Но среди приезжих порой встречаются и крутые, искушенные в своем деле боевики с глазами-щелочками.
Один из них – Боб Ли Суэггер. Он едет в сопровождении своею нового юного напарника Расса Пьюти. В сумерках зеленый грузовичок Боба вкатывается в город по федеральному шоссе №40. Холмы Секвойя-Каунти (плат Оклахома) остались позади, и их обступают огни Форт-Смита. Широкая гладь реки Арканзас, протекающей справа от дороги, остается для них невидимой. Ее заслоняют деревья.
– Видишь, – говорит Расс, перебирая на коленях стопку старых статей из газеты и журналов за 1955 год, – это лишь свидетельствует о том, какая дерьмовая тогда была пресса. Мы сейчас работаем гораздо лучше.
Боб на его заявление только уклончиво хмыкнул.
– Ну что это за материалы?! – доказывал Расс. – Кому нужна такая информация? Ни один из репортеров даже не был на месте происшествия. Они просто перепечатали полицейский отчет, подготовленный для прессы. Боже, у меня готова сотня вопросов, на которые нужно найти ответы. Как Джимми и Буб сумели пробраться из Форт-Смита в Блу-Ай, когда на них была устроена величайшая в истории Арканзаса облава? Каким образом они наткнулись на твоего отца? Совпадение? Однако никому и в голову не пришло поразмышлять на эту тему. Ну и самый главный вопрос: почему! Почему Джимми Пай, выйдя на свободу после трехмесячного заключения, в то же утро отправился грабить магазин? И почему с ним пошел бедняга Буб, у которого не было ни одной судимости? Почему они потом остановились в закусочной для автомобилистов, купили по гамбургеру, да еще и с официанткой стали флиртовать? Как это понимать? Так ведут себя парни, которым хочется убедить всех, будто они крутые, будто им море по колено. И потом, почему…
– Слушай, а ты не много ли болтаешь? – перебил его Боб.
– Ну…
– По-твоему, я об этом не задумывался?
– Ладно, – согласился Расс. – Признаю, это не самая привлекательная моя черта. Люблю поговорить. Не могу молчать, обязательно должен размышлять вслух. Тем более, что рядом со мной сидит самый настоящий Уайт Эрп.
– Сынок, не путай. Я не Уайт Эрп, а просто потрепанный жизнью стареющий морской пехотинец, который изо всех сил пытается удержаться в седле, будь оно проклято.
Расс ничего не сказал. Лицо Суэггера в свете угасающего дня, казалось, было высечено из кремня; взгляд абсолютно бесстрастный. Он часами молчал, но пикап вел со сноровкой и мастерством завзятого гонщика: мягко, непринужденно кидал свой грузовичок из стороны в сторону, обгоняя машины, а сам даже позы не менял. Более спокойного человека Рассу видеть не доводилось; никто не проявлял такого полнейшего безразличия к мнению окружающих и общества в целом.
– У меня есть план, – сообщил Расс. – Нужно действовать последовательно и методично. Я знаю, с чего мы начнем…
– Мы начнем, – продолжил за него Боб, – с посещения гастронома.
К гастроному они подъехали, когда на город опустилась ночь, но магазин еще работал. О том, что в недавнем прошлом это был главный гастроном общеамериканской торговой сети, теперь напоминали только видимые в свете неонового освещения контуры стертых букв «ИГА» на большой вывеске, над которой был прибит щит с новым названием «Смиттиз», написанным краской прямо на голой фанере. Но адрес остался прежним: бульвар Мидлэнд, 222. Это был тот самый магазин.
В мутном свете фонаря, закрепленного на столбе для отпугивания преступников, роилась мошкара. Гастроном имел довольно жалкий, облезлый вид. Глянув в одно из больших окон, Расс заметил нескольких покупателей меж редких полок с товаром. А ведь за сорок лет округа, наверно, сильно изменилась, вдруг подумал Расс. Все, кто находился в магазине, входил и выходил из него, были негры, азиаты и латиносы.
– И гак, – произнес Боб. – Ты – писатель. Твоя работа – постигать суть вещей. Вот и скажи мне: почему именно здесь?
– Что? – спросил Расс.
– Начнем с самого начала. В тот день все заварилось здесь, в этом гастрономе, примерно в 11 часов утра. Ответь, почему здесь?
– Я?
– Да, ты.
– Ну, может быть, гастроном просто попался им на пути. Они…
– Расс, они угнали машину и каким-то образом раздобыли два пистолета и патроны. Они готовились к ограблению. И ты думаешь, что после стольких усилий они стали бы грабить первый попавшийся магазин? Тюрьма находится в центре города. Блу-Ай – в противоположной стороне, на юге. Почему они отправились сюда, на север?
– Эээ… – Расс не знал ответа. Рассуждения Боба повергли его в изумление. Он и не предполагал, что Суэггер способен столь глубоко вникать в суть дела. Весьма необычно для человека, который, в представлении Расса, был далек от умственного труда.
– Взгляни на это с точки зрения военного. Чем данное место выгодно и удобно для такой операции?
Расс огляделся по сторонам. Магазин стоял на некогда главной магистрали, протянувшейся через весь город с юга на север. Удаленная от центра города на три-четыре мили, теперь она представляла собой довольно унылое зрелище – длинная прямая полоса с деревьями по обочинам, барами, фирмами по продаже автомобилей и обветшалыми розничными магазинами. Изредка по ней проносились машины.
– Ничего особенного не вижу, – признался Расс.
– Тогда поразмысли вот о чем, – сказал Боб. – В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в Форт-Смите было еще два больших гастронома: «Пирсон Бразерс» в южной части тридцать первой улицы и «Хилкрест фуд маркет» на улице Кортлэнд в Хилкресте. Хочешь съездить и посмотреть, чем отличается их расположение?
– Э… – замялся Расс, потом спросил:
– А ты что заметил?
– Я академий не кончал, – ответил Боб. – Что я могу заметить?
– Но ты ведь увидел что-то особенное?
– Да, кое-что.
– Что?
Боб окинул взглядом дорогу.
– Я не грабитель. Но, если собрался ограбить магазин, чего бы опасался больше всего? Того, что во время ограбления случайно появятся полицейские, причем наткнутся на меня прежде, чем в полицию поступит тревожный сигнал.
Расс кивнул. Вполне логично.
– А какая особенность у этого квартала?
– Ээээ… – протянул Расс.
– Он длинный. Взгляни на карту и увидишь, что он невероятно вытянут в обе стороны. Смотри, ни одной боковой улицы, а до светофоров в обоих направлениях пилить и пилить.
Расс завертел головой. Действительно, светофоры виднелись где-то вдалеке.
– Ничего не стоит убедиться, что полицейских поблизости нет. Значит, гарантировано несколько спокойных минут, чтобы войти в магазин, забрать деньги и уйти. Тогда-то полиция появилась, но ребята уже выскочили на улицу. У Джимми Пая, будь он проклят, было достаточно времени, чтобы прицелиться как следует. Он не оставил полицейскому никаких шансов.
– Ну и ну, – присвистнул удивленный Расс и добавил:
– Толковый был парень этот Джимми. Он не импровизировал. Все заранее обдумал. Другого от него и не стоило ожидать. Сын его, Лэймар, тоже был головастый, будь здоров. Блестяще планировал свои операции, всегда точно знал, что делать. Выходит, от отца унаследовал это качество.
– Не спорю, он был не промах, – согласился Боб. – Но ведь он три месяца в тюрьме просидел. Когда же успел разведать обстановку?
Расс только вздохнут, на ум не шло ни единой топко во и мысли.
– Теперь давай порассуждаем об оружии. Все газеты в один голос пели, что его привез Буб. Дескать братья решили совершить ограбление, Буб добыл пистолеты, патроны, и они с ходу пошли на дело.
– Верно.
– Только вот у Джимми был кольт «Супер» тридцать восьмого калибра. Это тебе не обычный пистолет. Особый. Таких было выпущено очень мало. Интересно, как он к нему попал? Кольт «Супер» тридцать восьмого калибра не получил широкого распространения. Компания «Кольт и Винчестер» разработала это оружие в тысяча девятьсот двадцать девятом году для сотрудников правоохранительных органов. Оно пробивает дверцы машин и бронежилеты. А через несколько лет выпустили кольт калибра триста пятьдесят семь, который имел те же характеристики, но был гораздо эффективнее. И «Супер» совсем вышел из употребления. Уличная шпана, у которой панк вроде Буба мог бы приобрести пистолет, таким оружием не располагала. И охотники подобными пистолетами не пользуются. Для стрельбы по мишеням он не годится. Это тебе не патроны какого-нибудь тридцать восьмого – сорокового калибра, сделанные в девятнадцатом веке, а потом шестьдесят лет пролежавшие на ферме без дела. Нет, они вновь нашли применение лишь в восьмидесятых, когда эксперты из военной лаборатории начали увеличивать пороховой заряд. Но в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, поверь мне, такое оружие на дороге не валялось. Его нужно было бы специально заказывать. Это оружие профессионалов выпускает пули с высокой скоростью, магазин на девять патронов, стреляет гладко, без осечек. Для полицейского или грабителя самая подходящая штука. Откуда Джимми мог знать это? Он, что, увлекался оружием? Был охотником, членом Национальной стрелковой ассоциации? Регулярно выписывал журнал «Оружие»? Как он сообразил, что это самый подходящий пистолет для подобного дела?
– Э… – промямлил Расс.
– И как такую игрушку достал Буб?
– Стащил, наверно, – предположил Расс.
– Может, и стащил. Только ведь о пропаже никто не заявлял, насколько мне известно. О чем это говорит?
– Ну…
– Это говорит о том, что человек, спланировавший всю операцию, неплохо разбирался в подобных вещах.
– Я и говорю, Джимми был не дурак. Как и его сын Лэймар.
– Но не настолько же умен, – только и сказал Боб.
«К чему он клонит? Что у этого мужика на уме?» – подумал Расс.
***
Утром следующего дня они ехали по новой дороге Гарри-Этеридж-Паркуэй в родной город Суэггера. Боб испытывал странное чувство. Когда три года назад он покидал Блу-Ай, думая, что уезжает навсегда, автостраду еще не построили, а теперь ему казалось, что он ездил по ней всю жизнь – настолько прочно лежали здесь, сверкая на солнце, четыре широкие полосы движения, зашитые белым бетоном. Машины встречались редко. Кто будет ездить из Блу-Ай в Форт-Смит и обратно? Ведь Блу-Ай еще не стал центром отдыха и развлечений.
Чудно, он почти не узнает место, хотя исходил эти холмы вдоль и поперек за семь лет, что прожил здесь в одиночестве в трейлере со своим псом Майком. Он знал здесь каждый уголок, каждую тропинку, поворот, выступ, знал все кратчайшие пути и самые хитрые секреты земли, которые не обозначены ни на одной карте. Но сейчас перед ним открывались виды, которые раньше были скрыты от глаз, – автострада словно передвинула горы, выложив из них новый необычный узор. Боба это беспокоило. Он начинал понимать, что заблуждался, полагая, будто по возвращении найдет все на своих местах. Положение вещей не может оставаться неизменным; его каждый раз нужно постигать заново.
Где-то в глубине души рождалась ненависть к новой дороге, будь она проклята. Какого черта ее построили? Ради чего? Говорят, босс Гарри Этеридж всегда помнил, что он родом из Полк-Каунти, и хотел как-то отблагодарить своих земляков, приблизить их к цивилизации XX века. Говорят, его сын Холлис, еще в бытность свою простым сенатором, до того как стал участвовать в президентской кампании, мечтал создать памятник отцу. Говорят, все политики и бизнесмены старались поживиться за счет правительства Соединенных Штатов, потому-то автостраду и прозвали «поросячьей тропой». Однако замышлялась эта дорога как мемориал – чтобы увековечить любовь отца к своей родине и любовь сына к отцу.
– Этот Этеридж, – спросил Расс, – тот самый, что баллотируется в президенты? Тот, что на предварительных выборах вышел на третье место?
– Он самый, – ответил Боб. – Его отец был известным конгрессменом. Сын два раза избирался в сенат. Красавец, каких свет не видывал. Считает, что президентское кресло ему будет в самый раз.
– Чтобы занять президентское кресло, одной красивой внешности недостаточно, – заметил Расс.
– Хм, – буркнул Боб, не имевший мнения о политике и тем более о Холлисе Этеридже, который называл себя арканзасцем исключительно из политических соображений. Он вырос в Вашингтоне, окончил Гарвардский университет и Гарвардскую школу права и в юности в Арканзас наведывался лишь с отцом, когда тот совершал символические поездки в родные места. В Арканзасе его почитали как носителя фамилии отца. За два срока, проведенные в Сенате, он зарекомендовал себя приверженцем установленного порядка и линии партии, неисправимым ловеласом (увидев его жену, вы простили бы ему эту слабость) и любезным человеком, с большой охотой откачивающим средства в политическую машину штата, благодаря которой он стал сенатором.
Как бы то ни было, автострада, которую он построил, доставила Расса и Боба к месту назначения меньше чем за час, а ведь по старому извилистому шоссе №71 они добирались бы часа три.
– Хороша дорога, черт бы ее побрал, – похвалил Расс. – У нас в Оклахоме такой нет. Жаль только, что она никуда не ведет.
Автострада неожиданно кончалась, передавая эстафету бегущей под уклон ухабистой дороге, которая с головокружительной быстротой опустила их на землю – на землю старенького обшарпанного городка Блу-Ай с вереницей закусочных: «Макдональдсов», «Бергер Кингов» и местных забегаловок непонятного предназначения. Боб заметил заведение, которого здесь раньше не было. Оно называлось «Соник» – классический ресторан для автомобилистов в стиле 50-х годов, где, по всей вероятности, кормили сосисками. С первого взгляда становилось ясно, что это не ахти какое процветающее заведение, хотя его и украшали гордо реющие на ветру флажки. «Уол-Март» переместился на противоположную сторону улицы и стал называться «Уол-Март – Супердешевый». Что под этим подразумевалось, одному Богу известно, но сам торговый центр напоминал плоский космический корабль, приземлившийся посреди автостоянки. Миновав несколько кварталов, они выехали к одноэтажному зданию городского управления, все такому же невзрачному и облезлому. Напротив, через площадь, зияло пустое место. Там прежде высилось здание суда, сгоревшее в 1994 году. Его обугленные останки сровняли с землей и залили бетоном, но, видимо, власти города пока еще не решили, что делать с высвободившимся участком. В центре площади, загаженная птичьим пометом и граффити, стояла статуя какого-то героя Конфедерации, салютующего пустому пространству, на котором раньше размещался суд. Боб не помнил имя конфедерата, а может, никогда его и не знал. Чуть в стороне от главной улицы мостились все те же грязные магазины – универмаг, мужская и женская одежда, – но народу в них не было: всех клиентов переманил к себе «Уол-Март» мистера Сэма. Салон красоты, магазин спортивных товаров, неказистое здание налоговой инспекции. Слева располагался дом, в котором принимали частнопрактикующие специалисты – два терапевта, два стоматолога, хиропрактик и старый адвокат.
– Вот отсюда и начнем, – сказал Боб. – Прямо не терпится вновь увидеть старого пса. Надеюсь, у него еще не пропал охотничий нюх.
– Это тот самый великий Сэм? – спросил Расс.
– Тот самый. Слывет умнейшим человеком в округе. Сэм Винсент почти тридцать лет занимал должность окружного прокурора. Тогда его называли Электрический Сэм; он отправил на электрический стул двадцать три человека. Он знал моего отца. Кажется, в 1955 году он был заместителем прокурора штата по округу Полк. Посмотрим, что он скажет. Я сам буду вести разговор. Ты не вмешивайся.
– Ему же, должно быть, за восемьдесят!
– Восемьдесят шесть, кажется.
– А ты уверен, что найдешь его здесь! Его ведь могли отправить в дом престарелых или еще куда.
– Ну что ты. Сэм ни на день отсюда не отлучался с тех пор, как пришел с войны в сорок пятом. Он и умрет здесь, и будет счастлив, как никто другой.
Они припарковались и вышли из машины. Боб достал из-за сиденья пикапа картонную коробку и повел Расса по темной лестнице между магазином мужской одежды Уолли и салоном красоты «Миледи». Поднявшись наверх, они оказались в чистом коридоре с зелеными стенами. Расс сразу вспомнил фильмы 40-х годов о частных детективах; коридор бы здесь тоже должен быть черно-белым. Надпись на непрозрачном стекле одной из дверей гласила: «СЭМ ВИНС НТ – Ад ок т».
Боб постучал и открыл дверь. Они ступили в приемную, но секретаря не увидели. Всюду лежала пыль. На столе, возле которого стояли два ветхих стула для клиентов, Расс заметил два номера журнала «Тайм» за июнь 1981 года. С обложки одного из них смотрела Шер.
– Кто там, черт бы вас побрал? – прогремел из сумрачного кабинета чей-то голос.
– Сэм, это Боб Ли Суэггер.
– Кто ты такой, черт побери?
Они шагнули в сырую мглу, в которой постепенно стали вырисовываться очертания говорящего. Когда глаза Расса привыкли к темноте, он увидел человека, напоминавшего груду пищевых пакетов, нанизанных на заборный столб. Древний старик с дряблым морщинистым лицом. Серый костюм давно утратил форму и лоск. Зубы желтые, глаза теряются за толстыми, как бутылка из-под кока-колы, линзами. Неряшливый, неухоженный, он, казалось, был сплошь покрыт струпьями. За долгие годы набивания курительной трубки и возни с оружием старческие пальцы почернели. Над его стулом на стене висела красивая голова оленя, а рядом – звезда на ленте и два диплома, покрытых таким толстым слоем пыли, что Расс не мог прочесть даже названия колледжей. Старик прищурился.
– Кто ты такой, мистер, черт побери? По какому делу пришел?
– Сэм. Я – Боб. Боб Ли Суэггер. Сын Эрла.
– Эрл. Здесь нег Эрла. Он уж сорок лет как в могиле. Его убил один белый голодранец. То был самый отвратительный день в истории округа. Нет, Эрла здесь нет.
– Боже, – прошептал Расс, – да он же ни черта не соображает.
– Сынок, – сказал Сэм, – я соображаю прекрасно и без труда соображу, чем отхлестать твою костлявую задницу. Ну-ка, вон отсюда. ВОН!
Боб не сводил взгляд со старика.
– Сэм, я…
– Убирайся! Что ты о себе возомнил? Думаешь, ты – Боб Ли Суэггер?
– Сэм, я – Боб Ли Суэггер.
Старик вновь сощурился и смерил Боба внимательным взглядом.
В те дни Форт-Смит – ворота в мире дикого строптивого Запада – носил прозвище Ад на границе. Цивилизация в лице судьи-вешателя Исаака Дж. Паркера[14] и его помощников из числа сотрудников федеральных правоохранительных органов предпринимала настойчивые попытки подчинить себе непокорные земли, где царило беззаконие. Более двадцати лет, с 1874-го по 1896-й, Паркер регулярно направлял своих людей в Индейскую землю, чтобы они обеспечивали там порядок. Все они были одной породы: жилистые, с глазами-щелочками, весьма практичные и искушенные профессионалы, не обладавшие широким кругозором. Все прекрасно владели оружием и, если требовалось, не раздумывая пускали его в ход. На протяжении двух десятилетий Форт-Смит, главный форпост страны, посылал своих солдат отлавливать головорезов и преступников, рыскавших по индейским землям. Из 165 офицеров маршальской службы 65 погибли, выполняя служебный долг; из 234 человек, которых они доставили в Форт-Смит живыми, 79 были повешены по распоряжению судьи. А вот сколько бандитов уничтожили помощники шерифа непосредственно в вооруженных столкновениях – этого не ведает никто. В те дни фиксировать подобные факты не считали нужным.
Теперь здесь все, конечно, по-другому: опытные стрелки, публичные дома и непреклонные судьи канули в небытие. Второй по величине город Арканзаса ныне не блещет оригинальностью. Его центральные кварталы, когда-то считавшиеся самым современным районом на всей территории к западу от Миссисипи и к востоку от Денвера, превратились в заброшенный пустырь; деловая и увеселительная жизнь города переместилась на окраины, к Сентрал-Молл и Уол-Мартс. Визитной карточкой Форт-Смита стали два огромных элеватора, вздымающихся над крышами зданий. Отцы города, не терявшие надежды возродить былую славу знаменитого форпоста, отреставрировали старый форт, дом судьи Паркера, бордель «У мисс Лоры» и многие из великолепных викторианских особняков в аристократическом районе Бель-Гроув, но ощущение, что история здесь больше не живет, так и не исчезало. Широкая улица Гаррисон-стрит, прежде служившая плацем для солдат военного гарнизона, расквартированного в Форт-Смите для предотвращения столкновений между индейскими племенами чероки и осейдж, теперь напоминала красивый рот с наполовину выпавшими из-за гингивита зубами. Самая выдающаяся достопримечательность центрального района, девятиэтажная гостиница «Холидей-Инн» на Роджерс-авеню с портиком и диско-баром, где по ночам крутили на всю мощь отвратительный рок, представляла собой пародию на отель «Хайат». Совладельцем гостиницы была компания «Бама групп».
Сегодня в Форт-Смит с Индейской земли прибывают не сотрудники маршальской службы и не бандиты. Но среди приезжих порой встречаются и крутые, искушенные в своем деле боевики с глазами-щелочками.
Один из них – Боб Ли Суэггер. Он едет в сопровождении своею нового юного напарника Расса Пьюти. В сумерках зеленый грузовичок Боба вкатывается в город по федеральному шоссе №40. Холмы Секвойя-Каунти (плат Оклахома) остались позади, и их обступают огни Форт-Смита. Широкая гладь реки Арканзас, протекающей справа от дороги, остается для них невидимой. Ее заслоняют деревья.
– Видишь, – говорит Расс, перебирая на коленях стопку старых статей из газеты и журналов за 1955 год, – это лишь свидетельствует о том, какая дерьмовая тогда была пресса. Мы сейчас работаем гораздо лучше.
Боб на его заявление только уклончиво хмыкнул.
– Ну что это за материалы?! – доказывал Расс. – Кому нужна такая информация? Ни один из репортеров даже не был на месте происшествия. Они просто перепечатали полицейский отчет, подготовленный для прессы. Боже, у меня готова сотня вопросов, на которые нужно найти ответы. Как Джимми и Буб сумели пробраться из Форт-Смита в Блу-Ай, когда на них была устроена величайшая в истории Арканзаса облава? Каким образом они наткнулись на твоего отца? Совпадение? Однако никому и в голову не пришло поразмышлять на эту тему. Ну и самый главный вопрос: почему! Почему Джимми Пай, выйдя на свободу после трехмесячного заключения, в то же утро отправился грабить магазин? И почему с ним пошел бедняга Буб, у которого не было ни одной судимости? Почему они потом остановились в закусочной для автомобилистов, купили по гамбургеру, да еще и с официанткой стали флиртовать? Как это понимать? Так ведут себя парни, которым хочется убедить всех, будто они крутые, будто им море по колено. И потом, почему…
– Слушай, а ты не много ли болтаешь? – перебил его Боб.
– Ну…
– По-твоему, я об этом не задумывался?
– Ладно, – согласился Расс. – Признаю, это не самая привлекательная моя черта. Люблю поговорить. Не могу молчать, обязательно должен размышлять вслух. Тем более, что рядом со мной сидит самый настоящий Уайт Эрп.
– Сынок, не путай. Я не Уайт Эрп, а просто потрепанный жизнью стареющий морской пехотинец, который изо всех сил пытается удержаться в седле, будь оно проклято.
Расс ничего не сказал. Лицо Суэггера в свете угасающего дня, казалось, было высечено из кремня; взгляд абсолютно бесстрастный. Он часами молчал, но пикап вел со сноровкой и мастерством завзятого гонщика: мягко, непринужденно кидал свой грузовичок из стороны в сторону, обгоняя машины, а сам даже позы не менял. Более спокойного человека Рассу видеть не доводилось; никто не проявлял такого полнейшего безразличия к мнению окружающих и общества в целом.
– У меня есть план, – сообщил Расс. – Нужно действовать последовательно и методично. Я знаю, с чего мы начнем…
– Мы начнем, – продолжил за него Боб, – с посещения гастронома.
К гастроному они подъехали, когда на город опустилась ночь, но магазин еще работал. О том, что в недавнем прошлом это был главный гастроном общеамериканской торговой сети, теперь напоминали только видимые в свете неонового освещения контуры стертых букв «ИГА» на большой вывеске, над которой был прибит щит с новым названием «Смиттиз», написанным краской прямо на голой фанере. Но адрес остался прежним: бульвар Мидлэнд, 222. Это был тот самый магазин.
В мутном свете фонаря, закрепленного на столбе для отпугивания преступников, роилась мошкара. Гастроном имел довольно жалкий, облезлый вид. Глянув в одно из больших окон, Расс заметил нескольких покупателей меж редких полок с товаром. А ведь за сорок лет округа, наверно, сильно изменилась, вдруг подумал Расс. Все, кто находился в магазине, входил и выходил из него, были негры, азиаты и латиносы.
– И гак, – произнес Боб. – Ты – писатель. Твоя работа – постигать суть вещей. Вот и скажи мне: почему именно здесь?
– Что? – спросил Расс.
– Начнем с самого начала. В тот день все заварилось здесь, в этом гастрономе, примерно в 11 часов утра. Ответь, почему здесь?
– Я?
– Да, ты.
– Ну, может быть, гастроном просто попался им на пути. Они…
– Расс, они угнали машину и каким-то образом раздобыли два пистолета и патроны. Они готовились к ограблению. И ты думаешь, что после стольких усилий они стали бы грабить первый попавшийся магазин? Тюрьма находится в центре города. Блу-Ай – в противоположной стороне, на юге. Почему они отправились сюда, на север?
– Эээ… – Расс не знал ответа. Рассуждения Боба повергли его в изумление. Он и не предполагал, что Суэггер способен столь глубоко вникать в суть дела. Весьма необычно для человека, который, в представлении Расса, был далек от умственного труда.
– Взгляни на это с точки зрения военного. Чем данное место выгодно и удобно для такой операции?
Расс огляделся по сторонам. Магазин стоял на некогда главной магистрали, протянувшейся через весь город с юга на север. Удаленная от центра города на три-четыре мили, теперь она представляла собой довольно унылое зрелище – длинная прямая полоса с деревьями по обочинам, барами, фирмами по продаже автомобилей и обветшалыми розничными магазинами. Изредка по ней проносились машины.
– Ничего особенного не вижу, – признался Расс.
– Тогда поразмысли вот о чем, – сказал Боб. – В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в Форт-Смите было еще два больших гастронома: «Пирсон Бразерс» в южной части тридцать первой улицы и «Хилкрест фуд маркет» на улице Кортлэнд в Хилкресте. Хочешь съездить и посмотреть, чем отличается их расположение?
– Э… – замялся Расс, потом спросил:
– А ты что заметил?
– Я академий не кончал, – ответил Боб. – Что я могу заметить?
– Но ты ведь увидел что-то особенное?
– Да, кое-что.
– Что?
Боб окинул взглядом дорогу.
– Я не грабитель. Но, если собрался ограбить магазин, чего бы опасался больше всего? Того, что во время ограбления случайно появятся полицейские, причем наткнутся на меня прежде, чем в полицию поступит тревожный сигнал.
Расс кивнул. Вполне логично.
– А какая особенность у этого квартала?
– Ээээ… – протянул Расс.
– Он длинный. Взгляни на карту и увидишь, что он невероятно вытянут в обе стороны. Смотри, ни одной боковой улицы, а до светофоров в обоих направлениях пилить и пилить.
Расс завертел головой. Действительно, светофоры виднелись где-то вдалеке.
– Ничего не стоит убедиться, что полицейских поблизости нет. Значит, гарантировано несколько спокойных минут, чтобы войти в магазин, забрать деньги и уйти. Тогда-то полиция появилась, но ребята уже выскочили на улицу. У Джимми Пая, будь он проклят, было достаточно времени, чтобы прицелиться как следует. Он не оставил полицейскому никаких шансов.
– Ну и ну, – присвистнул удивленный Расс и добавил:
– Толковый был парень этот Джимми. Он не импровизировал. Все заранее обдумал. Другого от него и не стоило ожидать. Сын его, Лэймар, тоже был головастый, будь здоров. Блестяще планировал свои операции, всегда точно знал, что делать. Выходит, от отца унаследовал это качество.
– Не спорю, он был не промах, – согласился Боб. – Но ведь он три месяца в тюрьме просидел. Когда же успел разведать обстановку?
Расс только вздохнут, на ум не шло ни единой топко во и мысли.
– Теперь давай порассуждаем об оружии. Все газеты в один голос пели, что его привез Буб. Дескать братья решили совершить ограбление, Буб добыл пистолеты, патроны, и они с ходу пошли на дело.
– Верно.
– Только вот у Джимми был кольт «Супер» тридцать восьмого калибра. Это тебе не обычный пистолет. Особый. Таких было выпущено очень мало. Интересно, как он к нему попал? Кольт «Супер» тридцать восьмого калибра не получил широкого распространения. Компания «Кольт и Винчестер» разработала это оружие в тысяча девятьсот двадцать девятом году для сотрудников правоохранительных органов. Оно пробивает дверцы машин и бронежилеты. А через несколько лет выпустили кольт калибра триста пятьдесят семь, который имел те же характеристики, но был гораздо эффективнее. И «Супер» совсем вышел из употребления. Уличная шпана, у которой панк вроде Буба мог бы приобрести пистолет, таким оружием не располагала. И охотники подобными пистолетами не пользуются. Для стрельбы по мишеням он не годится. Это тебе не патроны какого-нибудь тридцать восьмого – сорокового калибра, сделанные в девятнадцатом веке, а потом шестьдесят лет пролежавшие на ферме без дела. Нет, они вновь нашли применение лишь в восьмидесятых, когда эксперты из военной лаборатории начали увеличивать пороховой заряд. Но в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, поверь мне, такое оружие на дороге не валялось. Его нужно было бы специально заказывать. Это оружие профессионалов выпускает пули с высокой скоростью, магазин на девять патронов, стреляет гладко, без осечек. Для полицейского или грабителя самая подходящая штука. Откуда Джимми мог знать это? Он, что, увлекался оружием? Был охотником, членом Национальной стрелковой ассоциации? Регулярно выписывал журнал «Оружие»? Как он сообразил, что это самый подходящий пистолет для подобного дела?
– Э… – промямлил Расс.
– И как такую игрушку достал Буб?
– Стащил, наверно, – предположил Расс.
– Может, и стащил. Только ведь о пропаже никто не заявлял, насколько мне известно. О чем это говорит?
– Ну…
– Это говорит о том, что человек, спланировавший всю операцию, неплохо разбирался в подобных вещах.
– Я и говорю, Джимми был не дурак. Как и его сын Лэймар.
– Но не настолько же умен, – только и сказал Боб.
«К чему он клонит? Что у этого мужика на уме?» – подумал Расс.
***
Утром следующего дня они ехали по новой дороге Гарри-Этеридж-Паркуэй в родной город Суэггера. Боб испытывал странное чувство. Когда три года назад он покидал Блу-Ай, думая, что уезжает навсегда, автостраду еще не построили, а теперь ему казалось, что он ездил по ней всю жизнь – настолько прочно лежали здесь, сверкая на солнце, четыре широкие полосы движения, зашитые белым бетоном. Машины встречались редко. Кто будет ездить из Блу-Ай в Форт-Смит и обратно? Ведь Блу-Ай еще не стал центром отдыха и развлечений.
Чудно, он почти не узнает место, хотя исходил эти холмы вдоль и поперек за семь лет, что прожил здесь в одиночестве в трейлере со своим псом Майком. Он знал здесь каждый уголок, каждую тропинку, поворот, выступ, знал все кратчайшие пути и самые хитрые секреты земли, которые не обозначены ни на одной карте. Но сейчас перед ним открывались виды, которые раньше были скрыты от глаз, – автострада словно передвинула горы, выложив из них новый необычный узор. Боба это беспокоило. Он начинал понимать, что заблуждался, полагая, будто по возвращении найдет все на своих местах. Положение вещей не может оставаться неизменным; его каждый раз нужно постигать заново.
Где-то в глубине души рождалась ненависть к новой дороге, будь она проклята. Какого черта ее построили? Ради чего? Говорят, босс Гарри Этеридж всегда помнил, что он родом из Полк-Каунти, и хотел как-то отблагодарить своих земляков, приблизить их к цивилизации XX века. Говорят, его сын Холлис, еще в бытность свою простым сенатором, до того как стал участвовать в президентской кампании, мечтал создать памятник отцу. Говорят, все политики и бизнесмены старались поживиться за счет правительства Соединенных Штатов, потому-то автостраду и прозвали «поросячьей тропой». Однако замышлялась эта дорога как мемориал – чтобы увековечить любовь отца к своей родине и любовь сына к отцу.
– Этот Этеридж, – спросил Расс, – тот самый, что баллотируется в президенты? Тот, что на предварительных выборах вышел на третье место?
– Он самый, – ответил Боб. – Его отец был известным конгрессменом. Сын два раза избирался в сенат. Красавец, каких свет не видывал. Считает, что президентское кресло ему будет в самый раз.
– Чтобы занять президентское кресло, одной красивой внешности недостаточно, – заметил Расс.
– Хм, – буркнул Боб, не имевший мнения о политике и тем более о Холлисе Этеридже, который называл себя арканзасцем исключительно из политических соображений. Он вырос в Вашингтоне, окончил Гарвардский университет и Гарвардскую школу права и в юности в Арканзас наведывался лишь с отцом, когда тот совершал символические поездки в родные места. В Арканзасе его почитали как носителя фамилии отца. За два срока, проведенные в Сенате, он зарекомендовал себя приверженцем установленного порядка и линии партии, неисправимым ловеласом (увидев его жену, вы простили бы ему эту слабость) и любезным человеком, с большой охотой откачивающим средства в политическую машину штата, благодаря которой он стал сенатором.
Как бы то ни было, автострада, которую он построил, доставила Расса и Боба к месту назначения меньше чем за час, а ведь по старому извилистому шоссе №71 они добирались бы часа три.
– Хороша дорога, черт бы ее побрал, – похвалил Расс. – У нас в Оклахоме такой нет. Жаль только, что она никуда не ведет.
Автострада неожиданно кончалась, передавая эстафету бегущей под уклон ухабистой дороге, которая с головокружительной быстротой опустила их на землю – на землю старенького обшарпанного городка Блу-Ай с вереницей закусочных: «Макдональдсов», «Бергер Кингов» и местных забегаловок непонятного предназначения. Боб заметил заведение, которого здесь раньше не было. Оно называлось «Соник» – классический ресторан для автомобилистов в стиле 50-х годов, где, по всей вероятности, кормили сосисками. С первого взгляда становилось ясно, что это не ахти какое процветающее заведение, хотя его и украшали гордо реющие на ветру флажки. «Уол-Март» переместился на противоположную сторону улицы и стал называться «Уол-Март – Супердешевый». Что под этим подразумевалось, одному Богу известно, но сам торговый центр напоминал плоский космический корабль, приземлившийся посреди автостоянки. Миновав несколько кварталов, они выехали к одноэтажному зданию городского управления, все такому же невзрачному и облезлому. Напротив, через площадь, зияло пустое место. Там прежде высилось здание суда, сгоревшее в 1994 году. Его обугленные останки сровняли с землей и залили бетоном, но, видимо, власти города пока еще не решили, что делать с высвободившимся участком. В центре площади, загаженная птичьим пометом и граффити, стояла статуя какого-то героя Конфедерации, салютующего пустому пространству, на котором раньше размещался суд. Боб не помнил имя конфедерата, а может, никогда его и не знал. Чуть в стороне от главной улицы мостились все те же грязные магазины – универмаг, мужская и женская одежда, – но народу в них не было: всех клиентов переманил к себе «Уол-Март» мистера Сэма. Салон красоты, магазин спортивных товаров, неказистое здание налоговой инспекции. Слева располагался дом, в котором принимали частнопрактикующие специалисты – два терапевта, два стоматолога, хиропрактик и старый адвокат.
– Вот отсюда и начнем, – сказал Боб. – Прямо не терпится вновь увидеть старого пса. Надеюсь, у него еще не пропал охотничий нюх.
– Это тот самый великий Сэм? – спросил Расс.
– Тот самый. Слывет умнейшим человеком в округе. Сэм Винсент почти тридцать лет занимал должность окружного прокурора. Тогда его называли Электрический Сэм; он отправил на электрический стул двадцать три человека. Он знал моего отца. Кажется, в 1955 году он был заместителем прокурора штата по округу Полк. Посмотрим, что он скажет. Я сам буду вести разговор. Ты не вмешивайся.
– Ему же, должно быть, за восемьдесят!
– Восемьдесят шесть, кажется.
– А ты уверен, что найдешь его здесь! Его ведь могли отправить в дом престарелых или еще куда.
– Ну что ты. Сэм ни на день отсюда не отлучался с тех пор, как пришел с войны в сорок пятом. Он и умрет здесь, и будет счастлив, как никто другой.
Они припарковались и вышли из машины. Боб достал из-за сиденья пикапа картонную коробку и повел Расса по темной лестнице между магазином мужской одежды Уолли и салоном красоты «Миледи». Поднявшись наверх, они оказались в чистом коридоре с зелеными стенами. Расс сразу вспомнил фильмы 40-х годов о частных детективах; коридор бы здесь тоже должен быть черно-белым. Надпись на непрозрачном стекле одной из дверей гласила: «СЭМ ВИНС НТ – Ад ок т».
Боб постучал и открыл дверь. Они ступили в приемную, но секретаря не увидели. Всюду лежала пыль. На столе, возле которого стояли два ветхих стула для клиентов, Расс заметил два номера журнала «Тайм» за июнь 1981 года. С обложки одного из них смотрела Шер.
– Кто там, черт бы вас побрал? – прогремел из сумрачного кабинета чей-то голос.
– Сэм, это Боб Ли Суэггер.
– Кто ты такой, черт побери?
Они шагнули в сырую мглу, в которой постепенно стали вырисовываться очертания говорящего. Когда глаза Расса привыкли к темноте, он увидел человека, напоминавшего груду пищевых пакетов, нанизанных на заборный столб. Древний старик с дряблым морщинистым лицом. Серый костюм давно утратил форму и лоск. Зубы желтые, глаза теряются за толстыми, как бутылка из-под кока-колы, линзами. Неряшливый, неухоженный, он, казалось, был сплошь покрыт струпьями. За долгие годы набивания курительной трубки и возни с оружием старческие пальцы почернели. Над его стулом на стене висела красивая голова оленя, а рядом – звезда на ленте и два диплома, покрытых таким толстым слоем пыли, что Расс не мог прочесть даже названия колледжей. Старик прищурился.
– Кто ты такой, мистер, черт побери? По какому делу пришел?
– Сэм. Я – Боб. Боб Ли Суэггер. Сын Эрла.
– Эрл. Здесь нег Эрла. Он уж сорок лет как в могиле. Его убил один белый голодранец. То был самый отвратительный день в истории округа. Нет, Эрла здесь нет.
– Боже, – прошептал Расс, – да он же ни черта не соображает.
– Сынок, – сказал Сэм, – я соображаю прекрасно и без труда соображу, чем отхлестать твою костлявую задницу. Ну-ка, вон отсюда. ВОН!
Боб не сводил взгляд со старика.
– Сэм, я…
– Убирайся! Что ты о себе возомнил? Думаешь, ты – Боб Ли Суэггер?
– Сэм, я – Боб Ли Суэггер.
Старик вновь сощурился и смерил Боба внимательным взглядом.