Хатсон Шон. Мертвая голова

   Райан нехотя протянул руку, дотронулся до ее плеча.
   Она открыла глаза и села, еще не очнувшись от сна. Потом взглянула на него и улыбнулась.
   — Ты дома, — сказал он тихо.
   Улыбка исчезла с ее лица.
   — Передай маме, я сожалею, что не смог привезти тебя раньше, — попросил Райан.
   — Почему бы тебе не зайти и не сказать ей об этом самому? — спросила Келли.
   Он вновь взглянул в сторону дома и увидел припаркованный «ягуар», машину Финли.
   — Ты уж сама скажи, — улыбнулся он.
   Она чинно поблагодарила его за этот прекрасный день. Он поцеловал ее в лоб и в щеки и смотрел, как она вылезает из машины. Она подбежала к передней дверце с опущенным стеклом, просунула голову и поцеловала его еще раз.
   — Я люблю тебя, папа, — сказала она.
   — И я тебя, — ответил он.
   — Когда ты снова придешь?
   У Райана комок застрял в горле.
   — Скоро, — пообещал он.
   — Ты непременно придешь, правда? — спросила она с тревогой.
   — Попробовала бы ты мне помешать, — улыбнулся он.
   — Когда?
   — Как только смогу.
   Улыбка пропала.
   — Когда не будешь занят на работе, — холодно сказала она. Она повернулась и побежала по тропинке к дому. Райан видел, как она нажимает на звонок.
   Как только дверь открылась, он сразу же отъехал, не глядя в зеркало, что там позади.
   Он включил радио, чтобы избавиться от тишины, которая заполнила машину.
   Загремела песня какой-то рок-группы.
   «Никогда не знаешь, что имеешь, пока не потеряешь...»
   Райан выключил радио.

Глава 28

   Она думала, что он спит.
   Картинки с телеэкрана отражались в стеклах очков Джозефа Финли. Ким посмотрела на него внимательней и обнаружила, что он уставился на экран невидящими глазами. Раскрытая книга лежала у него на груди.
   Он встал, положил книгу на столик рядом с креслом, снял очки и потер переносицу.
   Потом взял бокал с «глендфиддич» и сделал глоток.
   — Хочешь чего-нибудь покрепче? — спросил он, вставая и направляясь к бару.
   — Нет, спасибо, — ответила она, пригубливая свой бокал с «бакарди» и кока-колой.
   Финли наполнил свой бокал и минуту стоял молча.
   — Райан привез Келли слишком поздно, — произнес он после паузы.
   Ким обернулась и посмотрела на него.
   — Они опоздали только на час или около того, — сказала она. — Я не беспокоюсь за нее, когда она с ним.
   — Дело не в этом.
   — Он опоздал не нарочно, Джо.
   Финли пригубил бокал.
   — Я тут поразмыслил. Для Келли было бы лучше, если бы она не виделась с Райаном так часто. — Он вернулся к своему креслу и сел.
   Ким нажала на кнопку пульта, убирая звук телевизора.
   — Она видит его не чаще, чем шесть раз в год.
   — Он оказывает на нее разрушающее влияние, Ким.
   — Но, ради Бога, Джо, он все-таки ее отец. Какое разрушающее влияние он может оказывать?
   — Об этом я уже говорил, Ким. Не хочу повторяться. Тебе известна моя точка зрения по этому вопросу.
   — Да, конечно, — огрызнулась она. — Я уже сто раз слышала. Ты не хочешь, чтобы моя дочь продолжала встречаться со своим отцом. Но почему?
   — Теперь она твоя дочь, не так ли? — язвительно заметил Финли. — Странное дело, каждый раз, когда мы спорим об этом, она твоя дочь. В других случаях это наша дочь.
   — Ты же знаешь, что я имею в виду.
   — Думаю, тебе следует помнить, кто дал ей крышу над головой, кто ее кормит и одевает. С этой точки зрения она такая же моя дочь, как и твоя.
   — Черт побери, Джо, это же не состязания. И ты не можешь ее купить. То, что ты нас содержишь, еще не означает, что у тебя на нее больше прав, чем у Ника.
   — А каков его вклад в ее воспитание? Визит один раз за несколько месяцев в лучшем случае. Изредка телефонный звонок. Она нуждается в большем. Ты должна понимать это, Ким.
   — Да, я понимаю это. Но я также знаю, что она хочет видеться с ним. Она имеет право видеть его, а он имеет право видеть ее.
   — Может, нам лучше спросить саму Келли, что она думает об этом? Она, наверное, тоже недовольна таким положением вещей.
   — Ты просто боишься его, не так ли? — спросила Ким с вызовом.
   — А ты все еще любишь его, верно? — холодно парировал он. Ким молчала.
   — Так верно? — вскипел он.
   — Я любила его четырнадцать лет, — сказала она. — Я не могу перечеркнуть это так просто, Джо. Я говорила уже, что люблю тебя. Неужели ты думаешь, я бы оставалась здесь, если бы это было не так? Ты думаешь, я бы вышла за тебя, если бы не любила? Где твой здравый смысл? Может, он пробьет эту стену жалости к себе и ненависти, за которой ты живешь.
   Он сделал большой глоток виски и со стуком поставил свой бокал.
   — Я не хочу, чтобы она так часто виделась с Райаном, — сказал он сердито. — Это все, что я имею заявить по этому поводу.
   — Жаль, что ты так к этому относишься, — сказала Ким. — Ты ничего не можешь сделать, чтобы прекратить их встречи. Это не так просто.
   — Посмотрим, — бросил Финли со злостью.
   Зазвонил телефон.
   Они оба с недоумением смотрели на него. Наконец Финли подошел и снял трубку.
   — Хэлло, — буркнул он.
   Ким заметила, что гневное выражение его лица сменилось крайне удивленным.
   — И чего ты хочешь? — спросил он. — Сейчас? — Он посмотрел на часы. — Уже почти половина одиннадцатого. Неужели нельзя подождать?
   Оказалось, нельзя.
   — Я буду через час, — сказал он и положил трубку. Потом обернулся и посмотрел на Ким. — Мне надо уйти.
   — Что-нибудь случилось?
   — По делу. Очень важному, — добавил он.
   — Ты говоришь прямо как Ник, — заметила она с сарказмом.
   Финли гневно взглянул на нее и направился к двери.
   — Когда ты вернешься? — спросила она.
   — В час, а может быть, и позже. Не жди меня.
   — Я и не собираюсь, — сказала она.
   Финли немного поколебался, потом прошел в холл, снял с вешалки пиджак, взял со столика у двери ключи от машины и вышел.
   Ким наблюдала, как он уходит.
   Стоя на лестничной площадке, она видела, как он взял ключи и вышел. Она слышала и часть разговора по телефону. Голос в трубке звучал громко и раздраженно. Она расслышала почти все.
   Когда Финли хлопнул дверью, она торопливо вернулась в свою комнату.
   По ее щекам текли слезы.
   Она легла в кровать и, не шевелясь, смотрела сквозь темноту в потолок.
   Было слышно, как тронулся его «ягуар».

Глава 29

   Вор в «Роэлтоне» был схвачен. Оперативник Райана собрал достаточно улик против него, чтобы начать уголовное дело.
   Частный детектив сидел за своим столом в полутемном офисе с одной лишь зажженной настольной лампой. Он постукивал ручкой по блокноту. Вокруг него лежали густые тени.
   Сообщение он обнаружил на автоответчике, когда вернулся в офис. Он хотел позвонить управляющему гостиницей, но потом отложил это до утра. Сейчас он сидел в странной полутьме, глядя в окно на темное небо, озаренное отсветом сотен ярких огней из домов вдоль Черинг-Кросс-роуд и Оксфорд-стрит.
   Оперативнику он тоже позвонит с утра и поздравит с успешно выполненной работой.
   Работа.
   Он посмотрел на часы: 23.26.
   Пора бы отправиться домой. После того как он отвез Келли, он сразу же поехал в офис, проверил сообщения и пошел к Скалини, где взял чашку кофе и сандвич. К девяти вечера он вернулся в офис и закончил некоторые канцелярские дела, включая несколько заказов Совета Саутварк на серию ордеров по лишению имущества, которые они просили подготовить.
   Он почувствовал приступ боли в груди и зажмурился, стиснув зубы и ожидая облегчения.
   Но боль не утихала.
   — Черт возьми, — прошипел он сквозь зубы, поднялся и подошел к окну, как будто движение могло утихомирить боль.
   Но эффект получился обратный. Он почувствовал, будто кто-то наполнил его легкие металлическими опилками и водит магнитом вверх и вниз.
   Боль не утихала.
   Он стиснул зубы и открыл маленький шкафчик, где стояло спиртное, взял бутылку водки, открыл ее и выпил прямо из горлышка, удивляясь, что боль после этого слегка утихла. Он немного подождал и сделал еще несколько глотков. На лбу выступил пот. Он почувствовал слабость и ухватился за оконную раму, чтобы не упасть.
   Когда боль немного отпустила, он попробовал сделать осторожный вдох, боясь, что это жуткое ощущение вернется снова. Он стоял у окна, тяжело дыша и стараясь заглушить боль.
   Райан сделал еще один глоток, закрыл глаза и опустился на стул у окна. Он сидел с открытым ртом, слизывая с губ слюну и водку. Появилось головокружение. Он убеждал себя, что это из-за спиртного на голодный желудок.
   Кого ты обманываешь?
   Он вытер рот тыльной стороной ладони и содрогнулся, увидев на ней темное пятно.
   Кровь.
   В еле освещенном офисе казалось, что она чернильного цвета, ее запах напоминал запах меди.
   Райан кашлянул и попробовал определить, появилась ли кровь в слюне. Он вынул из кармана платок, сплюнул в него и увидел на белом кровяной комок. Боль в груди усиливалась. Он поднялся, поставил бутылку водки на место и, спотыкаясь, побрел к туалету.
   Он еле успел.
   Приступ тошноты свалил его на колени. Его выворачивало наизнанку. Поток жутко пахнувшей непереваренной пищи вперемешку с кровью хлестал в унитаз. Омерзительный запах вызвал новый приступ тошноты. Когда спазмы желудка прекратились, Райан сел на корточки с закрытыми глазами, струйки темной слюны стекали с его губ. Голова кружилась, в груди по-прежнему ощущалась боль.
   Казалось, прошла вечность, прежде чем он поднялся на ноги. Он смыл кровавую смесь в унитазе и зажег свет.
   При резком свете лампочки в сто ватт он поглядел на себя в зеркало.
   Кожа его была цвета прогорклого молока и блестела, как будто ее натянули прямо на кости. Под глазами были темные круги, а из уголков рта струйкой текла кровь. Он вытер ее полотенцем, висевшим около раковины, пустил холодную воду и сполоснул лицо.
   Из шкафчика на стене он вынул бутылочку с аспирином и проглотил две таблетки. Лекарство чуть не вызвало новый приступ тошноты, но он смыл его вкус двумя пригоршнями воды. Он стоял, опершись на раковину, и вглядывался в свои покрасневшие глаза.
   Боль в груди не утихала.
   Его жалкое отражение обреченно смотрело на него. Он кашлянул и сплюнул кровь в раковину.
   — Ах ты, сволочь, — сказал он своему отражению.
   Кровь исчезла в сливном отверстии.
   — Полная сволочь.
   Он подождал несколько минут, потом проглотил еще две таблетки, закрыл шкафчик и вышел из туалета.
   Он вошел в офис. Боль немного ослабла.
   — Подожди полчаса, — сказал он себе. — Не волнуйся.
   Он плюхнулся на стул возле окна, полуприкрыв глаза.
   Только полчаса.
   И он пойдет домой.
   И вызовет врача?
   Ни за что.
   Он знает, что болен, но не знает, что именно с ним творится, и не хочет услышать от какого-либо врача, что это такое.
   Он просто не желает знать.
   Ты сволочь. Законченная сволочь.
   Прошло около часа, прежде чем он наконец почувствовал, что в состоянии доехать до дома.

Глава 30

   Финли без труда нашел место для парковки «ягуара». Заглушив мотор, он сидел в теплом спокойствии, разглядывая здание на Кавендиш-сквер.
   Несколько минут он спокойно сидел за рулем и просто смотрел на это место. Окна были темными, как десятки слепых глаз. На некоторых болтались ставни, другие были заколочены. Место выглядело заброшенным, часть фасада осыпалась, но, несмотря на это, здание производило респектабельное впечатление в сравнении с окружающими его домами. Две каменные колонны поддерживали козырек над лестницей, ведущей к большой входной двери.
   Финли пошарил в кармане, достал связку ключей и выбрал тот, что был от массивной главной двери. Он вышел из машины, закрыл ее и направился к главному входу, замедлив шаги при приближении к лестнице.
   Он огляделся и, удостоверившись, что поблизости нет прохожих, быстро поднялся по лестнице, вставил ключ в замок, толкнул дверь, и она открылась, скрипнув старыми петлями.
   Он вошел и плотно прикрыл дверь. Ему пришлось помахать руками, чтобы разогнать взлетевшие с пола клубы пыли.
   Направо и налево от него были закрытые двери. Он стоял там, где раньше находился огромный холл. Из дыр на потолке свисали длинные шнуры — все, что осталось от люстр. Проводка болталась, как внутренности неведомого существа. Пауки наплели паутину в каждом углу. Финли проследил, как ползет по стене особенно огромный паук, он был похож на фурункул.
   Перед ним была лестница, покрытая потертым ковром.
   Все вокруг говорило о полном запустении. Сырость, несмотря на жару, кралась вверх по стенам. Черные споры пробивались через обои, которые вздулись пузырями и отстали от стен.
   Финли начал подниматься по лестнице. Ступеньки заскрипели под его весом. Он коснулся перил, и толстый слой пыли остался у него на ладони. Он потер руку об руку, стряхивая пыль. Трудно было что-либо разглядеть внутри затемненного здания. Только на первом этаже два или три окна остались не заколоченными, и через них просачивался тусклый свет ночи.
   Он добрался до первой лестничной площадки и огляделся. Перед ним опять были закрытые двери. На стенах заметны прямоугольники — здесь раньше висели картины. Они были как светлые заплатки на темных обоях. Бумага во многих местах отклеилась и висела клочьями, сухими и ломкими, как кожа прокаженного. Проходя, Финли сорвал кусок обоев со стены, и тот рассыпался у него в руках.
   Он продолжал невозмутимо подниматься выше, к следующей лестничной площадке.
   Дверь слева была приоткрыта.
   Финли подошел и осторожно толкнул ее.
   Луч света ударил ему в лицо и заставил отшатнуться, как будто его чем-то стукнули.
   Он поднял руку и прикрыл глаза от яркого света, постепенно приходя в себя по мере того, как свет опускался вниз. — Хорошо, что вы пришли, — произнес голос из темноты.
   Финли услышал какой-то шорох.
   — Хотя вы не особенно торопились, — добавил Дон Невилл.

Глава 31

   — Что вы себе позволяете? — возмутился Финли. — Назначить мне встречу в такое время!
   — Нам нужно с тобой поговорить, — сказал Невилл, садясь в кресло и вновь направляя фонарь ему в лицо.
   У заколоченного окна тихонько постукивал по металлической оправе галогеновой лампы Эдвард Катон.
   Комната отличалась от других помещений этого дома. На полу не было ковра, но не было и пыли. Стены, выкрашенные белой краской, казались в темноте серыми. Посреди комнаты стояли кровать и два кресла. Вокруг размещались светильники с абажурами и галогеновые лампы. С потолка свешивалась на проводе голая лампочка. На станине, рядом с кроватью, была установлена видеокамера. Невилл повернул ее в сторону Финли.
   — Ну, и что за важность? Неужели это не могло подождать до утра? — спросил Финли, не приближаясь к этим двоим.
   — Прошел слух, что Чарльз Торнтон хочет заполучить это здание.
   — Где вы об этом слышали?
   — У нас повсюду есть уши, — усмехнулся Невилл, включая камеру.
   — Ну, — продолжил Катон, — так это правда?
   — У вас с ним свои дела. Почему бы вам самим не спросить у него?
   — Мы тебя спрашиваем, — зло прошипел Невилл — Так нужно ему это чертово здание или нет?
   — Да, — сказал Финли, — но можете не волноваться. Я возьму Торнтона на себя.
   — Он влиятельный человек, дорогой мой, — сказал Невилл с улыбкой. — Хотелось бы верить, что ты утрясешь с ним эту проблему, но...
   — А что вдруг нашло на Торнтона? — поинтересовался Катон. — Почему для него так важно именно это место?
   Финли рассказал об идее клуба и ресторана.
   — Он знает, что здание принадлежит мне, — добавил он, — и думал, что его легко будет приобрести. Он просил меня назвать свою цену. — Финли посмотрел на своих собеседников. — Возможно, так и надо было сделать.
   Невилл с издевкой покачал головой.
   — Нет-нет-нет, — сказал он. — Ты и сам понимаешь, что это было бы ошибкой. Тебе лучше держаться нас. — Он усмехнулся и отбросил с шеи хвост волос. — Я ведь прав, не так ли?
   Катон показал Финли дипломат, положил его на кровать и открыл крышку.
   Финли подошел поближе.
   Дипломат был полон денег. Большие толстые пачки пятидесятифунтовых банкнот были перетянуты эластичными лентами.
   — Мы принесли тебе подарок, — сказал Катон. — Твоя доля. — Он пододвинул деньги к Финли. Тот только взглянул на обоих и закрыл дипломат.
   — Ты не хочешь пересчитать? — спросил Невилл.
   — Он нам доверяет, — сказал Катон, и оба захохотали.
   Финли почувствовал, как капля пота ползет по его виску.
   — Двадцать процентов? — спросил он.
   Невилл кивнул:
   — Как договорились. А тебе лучше быть поосторожнее.
   — Черт возьми, что ты имеешь в виду?
   — Не учи нас, как нам делать свое дело, Финли, — вскипел Невилл. — Мы знаем, что делаем. Кроме того, если мы закроем наш бизнес, твой доход тоже сократится. — Он кивнул на дипломат. — Я что-то не слышал, чтобы ты возражал против этого.
   — Мы предоставляем товар, — добавил Катон, — и на наш товар есть большой спрос. Он увеличивается с каждым днем.
   — Но если ты хочешь выйти из дела, тогда скажи, — предложил Невилл. — Мы можем найти другое место, чтобы делать фильмы.
   — Вы должны быть мне благодарны, что я разрешил вам пользоваться этим местом бесплатно. Любой другой взял бы с вас...
   — Рента в этом кейсе, — раздраженно прервал его Невилл, указывая на дипломат. — Ты позволяешь нам делать здесь фильмы, потому что получаешь от нас приличную долю. Давай говорить об этом прямо. И запомни, Финли, если нас схватят, ты не останешься в стороне. Тебе известно, что здесь происходит. Если мы провалимся, потянем за собой и тебя.
   Финли взял дипломат и направился к двери.
   — Уже уходишь? — спросил Невилл, улыбаясь. — А я думал, тебе будет интересно узнать, что наш бизнес процветает, особенно фильмы для любителей с континента. Наши «специальные» фильмы пользуются там большим спросом.
   — Какие «специальные» фильмы? — удивился Финли. — О чем?
   — Не строй из себя дурачка. Ты прекрасно знаешь, о чем они, — настаивал Катон.
   — Вы убиваете людей?! — В его голосе прозвучал ужас. — Вы это имеете в виду?
   — Эти фильмы, как я уже сказал, — самое доходное дело, — продолжал Невилл. — И пока там будет спрос, мы будем их делать.
   У Финли в горле застрял комок, на лице выступил пот.
   — Я не хочу ничего знать об этом, — произнес он дрожащим голосом. — Это грязные дела. Убийства меня не касаются. Вы меня в это не впутывайте.
   — Поздно, — сказал Невилл, — ты уже впутался, — и кивнул, в сторону дипломата.
   — Я требую, чтобы вы это прекратили! Убирайтесь из моего здания! — вскричал Финли.
   Катон громко отхаркнулся и сплюнул на пол. Комок слизи упал всего в нескольких футах от Финли.
   — Итак, ты нас выгоняешь? — с вызовом спросил Невилл.
   Финли еще минуту колебался, потом повернулся и направился к двери.
   — Приятно было поговорить с тобой, Джо, — бросил ему вслед Невилл. — Мы будем держать тебя в курсе.
   — Он слишком вспыльчив, — резюмировал Катон. — Если он вдруг потеряет над собой контроль, мы полетим к черту. Мне кажется, он нас может подвести.
   — Не беспокойся, он слишком глубоко увяз и знает об этом. Он не доставит нам неприятностей. — Невилл откинул хвост волос с шеи и вытер рукой пот. — К тому же мы позаботимся, чтобы он не доставил нам лишних хлопот. Нам надо подстраховаться.

Глава 32

   Дверь в Брюэр-стрит-Баттери была приоткрыта, но это не облегчало положения посетителей, находящихся здесь в эту жару. В углу мужчина в рубашке с галстуком обмахивался газетой «Файненшел таймс», пот тек по его лицу. За соседним столиком трое японцев оживленно переговаривались, рассматривая фотографии.
   Винс Кирнан сел за ближайший к двери столик и начал просматривать газету, то и дело поглядывая на улицу. Он сделал несколько глотков кофе и вновь вернулся к первой странице, к заголовку: «Шестая жертва найдена в Белгревии». Там была фотография тротуара перед домом на Белгрейв-сквер, где было найдено тело Марии Дженкинс. Два детектива производили осмотр.
   Кирнан прочитал эту историю три раза и удостоверился, что имя жертвы так и не было названо. Все, о чем сообщала газета, заключалось в том, что жертва была женского пола, около шестнадцати лет, и что она была изуродована, так же как и предыдущие пять. Как и эти пятеро, она некоторое время перед смертью жила на улице.
   Как Джо?
   Кирнан вынул из кармана сигарету и закурил, выпустив длинную струю дыма.
   Он раздумывал, как могло получиться, что эта девушка оказалась на улице, что заставило ее уйти из дома.
   Что вообще заставляет молодых предпочитать домашней жизни вот такое существование?
   Наверное, у каждого свои причины, подумал Кирнан.
   Как у Джо?
   Он полез в задний карман джинсов и достал проездной билет Джо, посмотрел на фотографию. Она выглядела на ней такой счастливой. Никаких проблем. Какая она теперь? — думал он. Такая же улыбчивая? И беззаботная?
   Он убрал проездной и сделал еще глоток кофе.
   И вдруг его захлестнула волна гнева. Он уже привык к этому чувству, с тех пор как она покинула Дублин, и особенно после того, как он узнал, что она очутилась в этом лондонском аду. Много было причин для его гнева. Он злился на родителей за то, что они не остановили ее, что были недостаточно внимательны к ней. А они оправдывались, что она вела себя слишком своенравно.
   Какое архаичное слово.
   Они просто не знали, как с ней обращаться.
   Она говорила, что не хочет провести всю свою жизнь в Дублине. Для нее там нет подходящей цели. Все, что ее ждало там впереди, это бесперспективная работа, замужество и уже к двадцати годам связывающая по рукам и ногам семья. Это было не для Джо.
   Она много раз говорила ему, что уедет из Ирландии, и каждый раз он пытался убедить ее, что этого не стоит делать. Он говорил, что надо подождать, пока она станет старше. И теперь он часто думал, что это было не его дело — уговаривать Джо. Он был ее старшим братом, он нежно любил ее. Ну а где же были мать и отец? Почему они не уделяли ей достаточного внимания?
   Его родители.
   Она ушла, и они умыли руки. Кирнану казалось, что они эгоистически бросили ее на произвол судьбы.
   Он снова посмотрел на газету.
   Неужели это лишь дело времени, и однажды он увидит имя Джо под таким вот заголовком?
   Он содрогнулся от этой мысли. Он допил кофе и встал. Заплатив, он вышел на улицу в эту жуткую жару.
   Он оставил газету на столе. Забыл.
   Как Мария Дженкинс?
   Кирнан вынул из кармана темные очки и надел их, чтобы защитить глаза от яркого солнечного света. И отправился продолжать свои каждодневные поиски.
   Ему казалось, что времени у него остается в обрез.

Глава 33

   Машина застряла. Райан выглянул из окна на вереницу остановившихся машин, чтобы определить причину уличной пробки. Облако выхлопных газов окутало улицу, невозможно было дышать в этой жаре. Детектив включил все вентиляторы, но они лишь нагнали в салон прогорклый теплый воздух, превращая «сапфир» в движущуюся парилку.
   Наконец он разглядел впереди застрявшую машину «метро». Растерявшийся водитель пытался что-то объяснить тем, кто на него орал, высунувшись из окон своих машин.
   Из-за этого растяпы и возникла пробка на перекрестке Холланд-парк-авеню и Ройял-Кресент, и никакие раздраженные крики не могли исправить положения.
   Райан постукивал одной рукой по рулю, другой вынул изо рта сигарету и выбросил ее за окно.
   Он глубоко вздохнул, содрогаясь от боли.
   Черт возьми. Как больно...
   Он сдержал кашель, зная, что это лишь усилит боль, мучившую его всю ночь. Она неотступно нарастала с тех пор, как он сегодня встал в семь утра. Он плохо спал эту ночь. Парацетамол с бренди обеспечили лишь три часа беспрерывного сна. Боль постоянно будила его среди ночи. Наконец, устав от попыток заснуть, он встал с кровати, выпил еще бренди и уснул на диване.
   Он чувствовал себя очень плохо, когда проснулся.
   Райан посмотрел на себя в зеркало. Волосы взлохмачены, лицо бледное, под глазами круги. Он был похож на белый лист, разрисованный черным карандашом, причем неумелой детской рукой. Он плохо себя чувствовал и еще хуже выглядел.
   Он кашлянул, сморщившись от нарастающей боли.
   Впереди незадачливый водитель пытался исправить машину. Она никак не хотела заводиться. Кто-то нажал на гудок. К нему присоединились другие, и теперь множество гудков ревело во всю глотку. Водитель озирался по сторонам с самым глупым видом.
   Райан закашлялся, вынул платок из кармана и сплюнул в него кровавую слизь. Он вытер уголки губ, во рту остался привкус крови.
   — Ну, ну, — пробурчал он, доставая кассету. Он вставил ее и прибавил громкость. Музыка вступила в соревнование с автомобильной симфонией. Эй, сестренка, декорации устаревают... Он постукивал пальцами в такт музыке.
   Водитель-растяпа сидел теперь за рулем, а кто-то пытался отбуксировать машину в сторону. Наконец образовалось достаточное пространство, и движение возобновилось.
   Не думаешь ли ты, что нам пора...
   Райан нажал на газ и, проезжая мимо, бросил беглый взгляд на злосчастную машину. Растяпа открыл капот, оттуда поднимался синий дым.
   Райан почувствовал, что рубашка прилипла к спине, и заерзал на сиденье. Каждое движение вызывало боль, и у него начала кружиться голова. Он убеждал себя, что это результат бессонной ночи. Сегодня он ляжет спать пораньше.