Хеллер Джейн. Женская логика

   — Диана, все хорошо в меру, — сказала я, усмехнувшись про себя. Надо признать, что она весьма неплохо мне подражала. — Давай не будем спешить. Я даже кофе не успела выпить.
   — Ваш кофе подождет, — строго сказала она. — Послушайте, доктор Виман, вам осталось заниматься с мистером Броком всего несколько недель. А значит, очень скоро вам придется объясниться с ним. На вашем месте я бы не теряла даром времени и приступила к работе.
   — Уговорила, — вздохнула я, мысленно прощаясь с кофе. — Давай свою реплику.
   — Слушайте внимательно.
   — Я вся внимание.
   — Оставьте ваш сарказм, доктор Виман!
   — Ладно.
   Я вдруг почувствовала, что веду себя, как Брок в начале своего обучения у меня: обращаюсь с Дианой снисходительно и все время пытаюсь защищаться. В общем, глупо выгляжу.
   — Повторяйте за мной: «Доброе утро, Диана. Как ты вчера провела время со своим молодым человеком? Мне не терпится узнать».
   — Я и не знала, что у тебя есть молодой человек, Диана.
   — Да вы ничего обо мне не знали, доктор Виман. Но мы будем работать над этим. Я научу вас делиться маленькими женскими тайнами, что является основным определяющим признаком Языка женщин.
   — Маленькими женскими тайнами?
   — Да. А теперь повторите реплику.
   Я пожала плечами:
   — Доброе утро, Диана. Как ты вчера провела время со своим молодым человеком? Мне не терпится узнать.
   Вы не сделали ударение на слове «не терпится». Это самое главное. Выделяя голосом это слово, вы подчеркиваете, что действительно стремитесь к дружбе со мной.
   Я не знала, к чему мне ее дружба, но повторила реплику, как она меня просила.
   — Что теперь делать?
   — После того как я расскажу вам о моем свидании, вы ответите мне: «Благодаря этому негодяю, моему мужу, который обманул меня и подорвал мою карьеру, в моей жизни сейчас нет мужчины. И поэтому я провела прошлый вечер в полном одиночестве. Я смотрела сериал по телевизору, ела мороженое прямо из пачки и выплакала все глаза».
   — С какой стати мне говорить такую чушь?!
   — Потому что женщина сказала бы так.
   — Но не всякая женщина! Я не смотрю сериалы, не ем мороженое из пачки и не плачу.
   — Вы не плачете? — Она ухмыльнулась. — А как же вчера? Или это кто-то другой плакался мне в жилетку?
   — Ладно. Я иногда плачу. Но Кипа я давно уже забыла.
   — Неужели? И вы больше не держите на него зла?
   — Ну, допустим, держу, но я бы не стала…
   — Что не стали бы?
   — Распускать нюни.
   — Я и не прошу вас распускать нюни. Я прошу вас излить свой гнев и поделиться со мной своими чувствами. Давайте, доктор Виман!! Не стоит скрывать от окружающих свою ранимость и беззащитность. Вы же на самом деле хотите, чтобы Брок увидел, как вы беззащитны. А сейчас все видят только ваши мужские качества.
   Мои мужские качества? Кто бы мог подумать?!
   Тяжело вздохнув, я послушно повторила реплику, слово за словом.
   Это была только разминка. Через час мы с Дианой уселись в моем кабинете и начали настоящее занятие. Она заняла мое кресло, а я — место для пациента. Все эти годы у нее не было возможности непосредственно наблюдать за тем, как я провожу занятия, однако она хорошо усвоила мою методику. И, что самое главное, поняла, в чем состоит основная задача, — помочь человеку научиться выражать свои чувства.
   Пациентов в тот день не было, и за одно занятие мы успели отработать все составленные ею сценарии, начиная с тех самых, которые касались только меня («Сколько бы я отдала, чтобы мои родители не разводились!», «Я убить готова моего бывшего мужа за то, что он мне сделал!»), и заканчивая всеобщими («Не могу простить себе, что я съела этот огромный бутерброд с индейкой», «Как я люблю Селин Дион!»). К концу занятия я чувствовала себя совершенно измотанной.
   — Завтра мы будем работать еще больше, — бодро сказала Диана, когда мы запирали дверь офиса.
   — Завтра придет Брок, — напомнила я ей.
   — Завтра придет Брэндон, — поправила она меня. — Скажите это.
   — Что сказать?
   — Назовите его по имени.
   Я стушевалась. Это была задача не из легких. Если я стану называть его Брэндон, то утрачу существовавшую между нами профессиональную дистанцию, разрушу стену, которую я так старательно воздвигала. По крайней мере, мне так казалось.
   — Не стесняйтесь, доктор Виман, — подбодрила меня Диана. — Я знаю, что это большой шаг для вас, но сейчас вас никто, кроме меня, не услышит. Кроме того, вам никто не мешает по-прежнему называть его мистером Броком, когда вы обращаетесь к нему. Но прекратите называть его просто Броком!
   — Хорошо-хорошо, — сказала я. — Завтра приходит Брэндон.
   — Вы молодец. Итак, он придет завтра, и после этого мы с вами позанимаемся. А можно даже потренироваться до его прихода. Тогда вы сможете сразу же применить свои навыки на практике.
   — Как скажешь, Диана. Теперь ты тут главная.
   Она улыбнулась и сказала, что я уволена.
 
   На следующий день в одиннадцать часов у нас состоялось следующее занятие с Дианой. Она заставила меня проработать сценарий, по которому я должна была выражать свои чувства, обнажая собственную беззащитность и ранимость. Я повторяла за ней реплики, в которых были слова «Мне так неловко…», «Я ничего об этом не знаю», «Я так растерялась…».
   — Я хочу, чтобы вы употребили в разговоре с мистером Броком все эти фразы, — сказала Диана.
   — Сказать пациенту, что я растерялась?! Даже не надейся!
   — Возможно, вы правы. Приберегите это выражение для своих друзей. Но скажите два других.
   — Я попытаюсь, но, по-моему, несколько неэтично тренироваться на занятиях с ним.
   — Послушайте, доктор Виман, он вам нужен или нет?
   Она была строга со мной.
   — Он мне нужен, — вздохнула я, с горечью сознавая, что дни наших с ним занятий сочтены.
   Брок, то есть Брэндон, пришел на занятие на несколько минут раньше. Когда я вышла в приемную, он оживленно болтал с Дианой.
   — О, вы подстриглись, доктор Виман! — приветствовал он меня.
   — Да, — сказала я, довольная тем, как он научился обращать внимание на детали.
   Я уже собиралась остановиться на этом и повести его в кабинет, когда поймала неодобрительный взгляд Дианы.
   — Я… я хотела просто немного подровнять волосы. Но получилось короче, чем я думала. Мне так неловко…
   «Ну что, Диана? Теперь ты довольна?» — добавила я про себя.
   Она просияла и подняла вверх большой палец.
   — Но вам так очень идет, — сказал Брэндон. — По правде говоря, мне самому пора подстричься. — Он провел рукой по своей золотистой шевелюре. — Когда они отрастают, я просто не знаю, что с ними делать.
   Ну разве он не изменился? И одевался он теперь не так броско. На нем был легкий пиджак защитного цвета, бледно-голубая рубашка и темно-синий галстук. Мне нравилось, как смотрелось все это вместе. Неужели я его больше не увижу, когда закончится программа?..
   Мы с Брэндоном работали над очередным диалогом, в котором участвовала Сьюзен, воображаемая сотрудница «Файнфудз». Но в какой-то момент я вдруг вспомнила указания Дианы и снова сказала, на сей раз без всякого повода:
   — Мне так неловко!
   — Из-за вашей прически?
   — Нет. — Хватит говорить о прическах, надо придумать что-нибудь еще. — Из-за того, что я ничего не знаю о вашей компании, о продуктах, которые производит и продает «Файнфудз». Я ничего об этом не знаю.
   Вот тебе, Диана!
   — А что бы вы хотели узнать? — вежливо поинтересовался он.
   Что бы я хотела узнать? Хороший вопрос, особенно если учесть, что я и в самом деле ничего не знаю о производстве продовольственных товаров.
   — Ну, например, — сказала я, — мне всегда было интересно, как производят каши быстрого приготовления.
   — И почему же вас это заинтересовало?
   — Видите ли, есть столько незнакомых мне сфер деятельности, столько загадок… Я чувствую себя полнейшим профаном, когда разговор заходит о кашах быстрого приготовления.
   Брэндон улыбнулся и, как мне показалось, посмотрел на меня с нежностью. Очевидно, произошедшие во мне изменения, пусть даже скромные на данном этапе, произвели на него должное впечатление.
   — Я с радостью поделюсь с вами, — сказал он на безупречном Языке женщин. — Спрашивайте!
   Очень хорошо. Давай, Линн. Спроси у него хоть что-нибудь.
   — Скажите, пожалуйста, мистер Брок, что такое рибофлавин? — Это было первое, что пришло мне в голову. — Он упоминается среди ингредиентов на каждой пачке, а я так невежественна в этом вопросе…
   — Не корите себя так, доктор Виман. — Он склонился ко мне, всем своим видом выражая сочувствие. — Рибофлавин — это элемент растительного происхождения, входящий в комплекс витаминов В.
   — Замечательно, спасибо.
   — У вас есть еще вопросы? Или пора вернуться к занятиям? У нас осталось совсем немного времени, не забывайте об этом. Очень скоро я останусь один на один с этим большим жестоким миром, полным женщин.
   Значит, он тоже считал дни! Может быть, тоже думал, какой унылой станет его жизнь без меня. Или он просто хотел поскорее закончить сегодняшнее занятие и уйти?.. Мне захотелось дать ему понять, что у меня произошел эмоциональный сдвиг по отношению к нему, подготовить его к Большой Речи, которую я собиралась произнести на нашем последнем занятии.
   — Вы правы, мистер Брок. Конечно, пора перейти к делу. Но сначала позвольте мне сказать, что я чувствую…
   — Я слушаю, доктор Виман.
   — Я в полной растерянности!
   Он засмеялся:
   — Знаю-знаю. Я должен сказать что-то подобное, когда буду сидеть рядом со Сьюзен в конференц-зале в ожидании начала собрания.
   — Совершенно верно, — вздохнула я.
   Ну, как? Я не смогла даже намекнуть ему о своих чувствах, сказать, что мне было приятно работать с ним. И, само собой, я не могла признаться ему в любви. Но у меня еще оставалось немного времени, за которое Диана могла привести меня в форму. По крайней мере, я на это надеялась.

19

   В последние дни лета мы с Дианой проделали большую работу. С утра у нас было занятие, затем перерыв на обед, снова занятие, перерыв, во время которого Диана посещала солярий, потом еще занятие — и ранний ужин в ресторане. Во время этих ужинов мы тоже проводили языковой тренинг.
   Тогда-то мы и узнали друг друга по-настоящему. Хотя Диана делала себе пирсинг раз пятьдесят, а я не делала ни разу, даже уши не проколола, у нас было гораздо больше общего, чем мы могли предположить. Ее родители тоже развелись, когда она была подростком. Как и я, она не пользовалась успехом в школе. Впрочем, причины были разные: меня в детстве недолюбливали сверстники потому, что считали занудой, а ее изгоняли, потому что она была рыжей. Как и меня, ее предал мужчина: молодой человек, уверявший, что он продюсер рок-группы, на деле оказался наркоторговцем.
   Мы делились, делились, делились друг с другом до умопомрачения и в результате стали ближайшими друзьями. Но готова ли я была к предстоящему испытанию? Была ли я готова поделиться своими чувствами с Брэндоном Броком? Не совсем. Мне нужно было еще потренироваться, и я решила сделать это в предстоящие праздники — День труда. Изабелла, проводившая много времени в Восточном Хамптоне, сняла в августе дом на целый месяц. Будучи хорошей подругой, она пригласила на четыре дня Пенни, Гейл, Сару и меня. Я была рада сменить обстановку и, конечно, пообщаться с подругами — без мужей, ухажеров, детей и астрологов. Только наш мозговой трест!
   Праздники начались для нас в пятницу вечером с небольшой вечеринки, на которой Изабелла познакомила нас со своими соседями из хамптонской артистической среды. Субботний день мы провели на пляже, а вечером ходили в кино. В воскресенье мы остались дома — отдыхали, читали. Так мы дотянули до вечера — нашего последнего вечера. В понедельник мы все отправлялись домой.
   Никто из нас не был наделен кулинарными способностями, но, тем не менее, мы решили попытаться приготовить ужин вместе, самонадеянно включив в наше меню вареных омаров, жареную картошку, свежую спаржу, чесночный хлеб и салат.
   — Мы справимся! — уверенно заявила Пенни.
   Закатав рукава, она стала распределять задания. Сама она взяла на себя омаров, Гейл досталась картошка, Изабелле — спаржа, а мне — салат. Решив, что легко отделалась, я от радости выпила пару бокалов шампанского, пока неторопливо мыла салат, резала помидоры и шинковала зелень. Когда мы садились за стол, я была вдрызг пьяна.
   Мы накрыли стол под открытым небом и зажгли свечи.
   — У меня есть тост! — сообщила я, поднимая свой бокал. — Прежде чем мы отведаем угощения, я хотела бы поделиться с вами своими чувствами.
   Надо сказать, что меня попросили повторить эти слова еще раз, потому что язык у меня здорово заплетался.
   — Давай! — воскликнула Пенни, подмигнув другим. — Это будет любопытно!
   — Я рада, что ты так думаешь, Пенни. Поэтому начну с тебя. — Я заговорила еще громче и подняла бокал еще выше. — Выпьем за Пенни Хертер, за ее умение соблазнить любого мужчину и затащить его в постель! — Я засмеялась, но никто почему-то не последовал моему примеру. — Я всегда восхищалась твоей способностью добиваться своего, Пенни. Я так завидую тому, что тебя не терзают угрызения совести, когда ты отдаешься мужчине на первом же свидании! Я так рада за тебя, что ты всегда потакаешь желаниям шлюхи, которая сидит в душе каждой из нас, и не стесняешься этого!
   Вопреки моим ожиданиям, подруги не разделили моих искренних чувств. Они ошеломленно смотрели на меня, явно не веря своим ушам. Я не могла понять, что им не понравилось в моей речи, но тем не менее решила продолжить.
   — Ты следующая, Изабелла. — Я снова наполнила свой бокал. — Выпьем за Изабеллу Грин, которая так ловко обвела нас всех вокруг пальца! Она заставила нас всех поверить, что она немного не в себе, — то есть, я хотела сказать, большая оригиналка. — Я сопроводила свои слова громким смехом, но меня опять никто не поддержал. — Я преклоняюсь перед тобой, Изабелла! Ведь это целое искусство — умение создать себе имидж, предстать перед публикой в выгодном свете, а твои фотографии, на мой взгляд, просто гениальны! Но, — я сделала еще глоток шампанского, — надо признаться, я видеть не могу твоих кошек!
   Я не хотела обидеть ее последней репликой. Я имела в виду, что у меня аллергия на кошек — в том числе на ее кошек. Когда они были рядом, я начинала задыхаться и у меня текло из носа.
   — Теперь, Гейл, твой черед, — продолжала я, не обращая внимания на то, что окружающие почему-то не в восторге от моего выступления. — Я поднимаю этот бокал за одержимую приключениями Гейл Оррик! Правда, большинство своих историй она устраивает себе сама. — Мое последнее высказывание вызвало у всех возглас возмущения, который я приняла за признак восхищения. — Я без ума от тебя, Гейл, и от твоей склонности все драматизировать. Мне нравится, что ты вечно страдаешь, вечно ощущаешь себя героиней мыльной оперы. Итак, за тебя! — провозгласила я, икнув напоследок.
   Пенни поднялась со своего места и попыталась отнять у меня бокал.
   — Хватит, Линн, — сказала она.
   — Нет, подожди! — возразила я, увернувшись от нее и допивая остатки шампанского. — Мы еще не пили за здоровье Сары!
   — Ты лучше поешь, — посоветовала Сара.
   — Почему вы не позволяете мне поделиться своими чувствами? — обиженно сказала я и подняла пустой бокал. — Выпьем за Сару Пеппер, королеву детской литературы! Я без ума от твоей эпопеи о волшебной зубной щетке! И твоя жизнь тоже полна чудес, Сара. Как по мановению волшебной палочки, твой муж то появляется в ней, то исчезает из нее. В этом что-то есть, вам не кажется?
   Закончив свою речь, я пошатнулась и упала (потом мне рассказали, что это было похоже на обморок). Сара подхватила меня под одну руку, Пенни — под другую, и они поволокли меня в спальню, которую я делила с Гейл.
   — Но я не хочу спать! — запротестовала я, когда Сара выключила свет.
   — Хочешь не хочешь, а придется, — сказала Сара, и они с Пенни вышли из комнаты.
   Не стоит и говорить, что на следующее утро меня мучило похмелье — и чувство вины. Я не могла вспомнить, что именно наплела накануне, но по лицам подруг догадывалась, что мои слова не были образцом хорошего тона. Большую часть следующего дня я провела в извинениях, и к тому времени, когда мы поехали домой, все уже простили меня.
 
   Вторник, первый рабочий день после праздников, был еще и днем последнего занятия Брэндона Брока. Мне не терпелось рассказать Диане о случившемся. Недолго думая, я так и сделала.
   — Не понимаю! — причитала я. — Ты потратила столько времени на то, чтобы помочь мне раскрепоститься, и, как мне казалось, я извлекла пользу из наших занятий. Но стоило мне открыть рот, как я чуть не лишилась своих подруг!
   — Пусть это будет вам уроком на будущее, — спокойно сказала Диана, подкрашивая ресницы.
   — Каким уроком?!
   — Никогда не делитесь с людьми своими чувствами, если вы пьяны.
   — Хорошо, я учту, но как это поможет мне сегодня в разговоре с Брэндоном? Я надеялась, что устрою в выходные генеральную репетицию, и потерпела полный провал!
   — Вам не о чем беспокоиться, доктор Виман. Вы вполне готовы к разговору с мистером Броком. Вы в совершенстве владеете Языком женщин. И прекрасно выглядите.
   — Правда? — Прежде чем выйти из дома, я четыре раза меняла наряды, пока не остановилась на желтом платье. Мне почему-то представлялось, что желтый — наш с Брэндоном цвет.
   — Правда, — она похлопала меня по плечу. — У вас все получится. Вы расскажете мистеру Броку о своих чувствах, он обрадуется, обнимет вас и сделает вам предложение.
   — Ты оптимистка, Диана, — улыбнулась я.
 
   В тот день Брэндон опоздал на несколько минут. В ожидании его я нервно мерила шагами свой кабинет, прокручивая в голове все возможные варианты его ответа на мое признание. Наконец он пришел — точнее, приковылял на костылях.
   — Господи, что случилось? — воскликнула я, помогая ему сесть. Его правая нога была забинтована.
   — Я вывихнул лодыжку, когда играл в теннис в выходные. — Он поморщился от боли, пытаясь сесть поудобнее. — Побежал за мячиком, споткнулся и упал.
   — Ну надо же, мне так жаль…
   Я сочувствовала ему, но в то же время радовалась, что он просто констатирует факты, а не ищет виноватых, как сделал бы раньше.
   — А уж как мне жаль! — Брэндон одарил меня своей лучезарной улыбкой. — Я хотел явиться на последнее занятие во всем своем великолепии, чтобы у вас обо мне остались хорошие воспоминания. И ничего из этого не вышло.
   Я глупо засмеялась. Хотя ничего смешного он не сказал.
   — Не волнуйтесь, мистер Брок. Выглядите вы замечательно.
   — Спасибо. Итак, что вы обычно делаете в таких торжественных случаях, как этот, — когда пациент заканчивает курс занятий по методике доктора Виман? В чем состоит церемония?
   — Никакой церемонии не будет, — сказала я.
   С моих губ не сходила нелепая неестественная улыбка. Я боялась встретиться с ним взглядом, не могла смириться с мыслью, что он может уйти и никогда больше не вернуться. Ведь если я не расскажу ему о своих чувствах, я никогда его больше не увижу!
   — Будет только собеседование по итогам занятий, — продолжала я между тем как ни в чем не бывало. — Я задам вам вопросы, вы на них ответите, а потом мы сравним ваши нынешние ответы с теми, которые вы дали на первом занятии. Так мы сделаем выводы о произошедших с вами позитивных изменениях.
   — Похоже на итоговый экзамен.
   — Так и есть.
   — Как вы считаете, я сдам его?
   — Конечно, сдадите.
   Да, Брэндон Брок оправдает мои надежды. Он… «Размечталась! Ты хуже Дианы!» — сказала я себе и начала собеседование. Я задавала ему вопросы, чтобы выявить, склонен ли он перебивать других, любит ли он поспорить, насколько он высокомерен, инфантилен, агрессивен, упрям и т.д. Я проверила все проблемные территории, которые обозначила ранее. Особое внимание я уделила выяснению того, о чем больше всего волновался его совет директоров, — не рискует ли он угодить под суд за сексуальное домогательство.
   Брендон ответил на мои вопросы без единой ошибки. Трудно было поверить, что когда-то его окрестили самым суровым начальником Америки. Чем больше он говорил, тем яснее становилось, что он действительно освоил Язык женщин и превратился в идеального начальника — и идеального мужа для любой женщины.
   Конечно, не будь я так увлечена им, я бы дала волю своей гордости и радости по поводу того, что он справился с программой, что моя методика сработала. Брэндон Брок был живым доказательством того, что моя методика имеет право на существование. Даже если у меня больше не будет пациентов, если я никогда больше не появлюсь ни в передаче «С добрым утром, Америка!», ни в радиошоу, этого все равно никто у меня не отнимет.
   — Я понимаю, вы, наверное, еще не закончили, — сказал Брэндон, ответив на очередной вопрос, — но я хочу вам кое-что сказать, доктор Виман.
   — Да?
   В какой-то момент я все-таки посмотрела в его голубые глаза, попала в эту ловушку. Он хотел мне что-то сказать! Может быть, мы с ним думали об одном и том же?.. Я набрала воздух в легкие.
   — Продолжайте, мистер Брок. Я вас слушаю.
   — Только, пожалуйста, не записывайте то, что я буду говорить. Это не для экзамена. И не делайте мне замечаний, если я перейду на Язык мужчин. Обещаете?
   — Обещаю.
   — Итак, — он откашлялся, — когда я пришел к вам на первое занятие, я хотел одного: чтобы совет директоров от меня отвязался.
   — Я знаю.
   — И я очень, очень скептически был настроен по отношению к вашей методике и к вам лично.
   — Это я тоже знаю.
   — И хотя некоторые аспекты вашей методики я бы назвал спорными — вы ведь помните об уговоре не делать мне замечаний? — я уважаю то, что вы делаете. Я согласен, что мужчин надо учить правильно разговаривать с женщинами. И благодарен вам за то, что вы изменили мою точку зрения на многие вещи. Возможно, завтра на собрании я опять расскажу сальный анекдот, но я тут же осознаю, что мог кого-то обидеть, и попрошу прощения. Или, возможно, я забудусь и назову нашу с вами подругу Сьюзен деткой. Но я вовремя спохвачусь и использую все свое обаяние, чтобы загладить неловкость. Иными словами, доктор Виман, мне много дала ваша программа. Я искренне считаю, что я стал лучше, чем был, когда пришел на первое занятие.
   Я молчала. Что это было? Он закончил свою речь? Он ничего не хочет добавить? Видимо, нет…
   Я поблагодарила его за лестные слова, сказала, что мне было приятно работать с ним и наблюдать его прогресс, и так далее. А между тем сердце у меня колотилось как сумасшедшее; я понимала: или сейчас — или никогда. Ну и что с того, что он первым не сказал, что любит меня? Тогда я скажу первая. Я же справлюсь, не так ли? Разве Диана не прошла со мной специальный курс? Может быть, Брэндону просто нужна моя поддержка — ведь он мужчина, а все мужчины, как владеющие Языком женщин, так и не владеющие им, боятся поражений. Или, наоборот, своей речью он хотел поддержать меня и помочь мне выразить свои чувства. Возможно, он сейчас сидит и ждет, что я произнесу слова, которые ему хочется услышать…
   — Доктор Виман, — сказал Брендон после нескольких секунд молчания. — Вы, как я понял, не окончили наше собеседование. Простите, что прервал вас. Так о чем еще вы хотели меня спросить?
   Все понятно. Он намекает на то, чтобы я это сказала. Сейчас я расскажу ему о своих чувствах, и наши отношения получат новую направленность.
   — Мистер Брок, — начала я дрожащим голосом, будто бы собиралась прочитать монолог из трагедии, — я хочу сказать, хочу поделиться с вами тем, что я… — Слова застряли у меня в горле.
   — Что — вы?
   Опять все сначала? Нет! Я скажу эти слова, даже если для этого мне придется силой вырвать их из горла!
   — Видите ли, вы для меня очень много значите.
   Брэндон удивленно взглянул на меня:
   — Спасибо. Я ценю это.
   — Я не преувеличиваю. У вас хорошо развито чувство юмора, и вы умеете веселиться. К тому же вы талантливый предприниматель, хотя на первый взгляд можете показаться легкомысленным…
   Судя по всему, мои комментарии сбили его с толку окончательно.
   — Возможно, вы слышали это миллион раз, — снова отважилась я, — но у вас потрясающие глаза. Загадочные глаза!
   Его лицо вдруг расплылось в улыбке. Я поняла это как знак того, что мне все-таки надо высказаться.
   — Мне нелегко в этом признаться, — продолжала я, — потому что я не знаю, какой будет ваша реакция. Но я хочу сказать, мистер Брок… Брэндон, что я питаю к вам чувства, которые не вписываются в рамки наших занятий. Чувства, которые…
   Тут я остановилась, потому что он засмеялся. Засмеялся! Что смешного он нашел?
   — Вы молодец, доктор Виман, — сказал он, пытаясь совладать со своим дыханием между приступами хохота. — Вы просто молодчина!
   — Почему?
   Я ничего не понимала. Я представляла себе все возможные реакции на мое признание, кроме смеха.
   — Теперь я понял, в чем заключается ваша прощальная церемония. Вы заставляете ваших пациентов пройти через испытания и заманиваете их в ловушку. — Он хохотал. — Но я не попался на ваш крючок и достоин оценки «пять с плюсом»!
   Я не знала, что делать, и пребывала в полном смятении. Я пересилила себя, поделилась с ним своими чувствами, а он принял мое признание за розыгрыш!
   — Вообще-то, — сказал он, немного успокоившись, — я должен был быть готов к такому повороту событий. Ведь вы же столько месяцев вбивали мне в голову идею о сексуальных домогательствах. Я должен был догадаться, что вы устроите мне испытание под конец! А это высказывание о загадочных глазах… — Он снова расхохотался. — Я чуть вам не поверил, доктор Виман. Но потом до меня дошло, что вы просто хотите проверить меня — попадусь я на наживку или нет. Я не попался, потому что твердо усвоил: нельзя ухаживать за женщинами в рабочей обстановке.