Страница:
Пока они не вышли к северной стороне скалистого кряжа, им не удалось разглядеть толком ничего, кроме огромного каменного сооружения, выстроенного на самом берегу. Подойдя поближе, оба невольно замерли на месте.
Храм был окутан ночным мраком. Его хлестало разъяренным дождем и ураганным ветром; диковинный шпиль громадного сооружения уставился в противоположную от моря сторону. В основании храма лежали огромные глыбы плитняка - специальным образом обтесанные и скрепленные между собой известковым раствором. К двери вели чистые дорожки, выложенные огромными каменными плитами, отполированными до блеска.
Неожиданный, особенно сильный, порыв ветра взметнул полы жалких плащей путников, проник до самых костей. Тучи на мгновение приоткрыли лик луны, и ее свет пролился на удивительное сооружение.
Храм построили таким образом, чтобы он походил на корпус громадного потерпевшего крушение корабля, торчащего из песка среди прибрежных скал под весьма необычным углом. Большие ворота, изготовленные из планок разного размера с неровными краями, представляли собой пробоину в килевой части корабля, а наклоненный под углом шпиль - упавшую мачту.
Огромная имитация корабля выглядела совершенно точной, вплоть до малейших деталей и приспособлений. Впрочем, якоря и такелаж, сделанные из мрамора, были значительно больше нормального размера.
Чуть дальше по берегу располагалось еще одно необычное сооружение, соединенное с главным деревянными мостками. Как и большая часть пристройки, мостки были видны только во время отлива и оказывались в воде, едва начинался прилив. Дополнительное сооружение изображало разбитую корму судна. Гигантский якорь, лежащий между двумя зданиями, имел функцию преддверия.
Несмотря на стремление зодчего построить здание таким образом, чтобы у стороннего наблюдателя возникло ощущение, будто он видит разбросанные по берегу обломки, было очевидно, что сооружение очень прочное и надежно стоит на своем месте и что сильный ветер и бушующая стихия ему нипочем.
Грунтор тихонько присвистнул:
- Ну, что скажешь, дружище?
Акмед старался справиться с отвращением, которое он питал к воде. В прежние времена волны заглушали своей канонадой биение сердец его жертв. Спрятаться от Брата бедняги могли только на берегу моря.
- Не знаю. Может быть, местные прихожане - купцы или рыбаки. В таком случае, это очень богатые рыбаки. Я таких сооружений никогда не видел. Событие, которое они решили запечатлеть, наверное, имело для них огромное значение - иначе с какой стати людям строить нечто столь чудовищное? Жаль, что Рапсодии нет с нами. Возможно, она что-нибудь про это знает.
- Точно. Ой думает, она родилась в семье моряков или портовых рабочих, в Истоне. Как-то ночью, на Корне, она что-то бормотала про океан.
- Сомневаюсь, что Рапсодия родилась в Истоне, - покачав головой, возразил Акмед. - Или вообще в каком-нибудь городе. Возможно, искусству выживания она и научилась в тавернах и на улицах Истона, но она - не дитя улиц. Я думаю, она выросла на какой-нибудь ферме. Возможно, небогатой, но и не нищей. Рапсодия не производит впечатления существа, появившегося на свет в городской канаве.
Ветер подхватил горсть песка и сердито швырнул им в лица.
- Как ты думаешь, с нею все в порядке? - озабоченно спросил Грунтор.
Акмед принялся связывать полы своего плаща:
- В полном... Пошли. Отлив скоро закончится. Я хочу посмотреть, что в том, дальнем, здании.
Некоторое время друзья наблюдали за зданием, проверяя, нет ли возле него стражников или прихожан. Впрочем, довольно скоро стало ясно, что в такую погоду люди сидят по домам и болги могут не опасаться, что их кто-нибудь увидит.
Вой ветра стал еще пронзительнее, дождь полил стеной и тут же вымочил фирболгов до самых костей. Океанские волны яростно налетали на берег, украшая белой пеной скалы у основания храма. Черные тучи, мчащиеся по небу, закрыли светлый лик луны.
Акмед и Грунтор быстро забрались наверх и помчались по дорожке к воротам храма. Громадные факелы, освещавшие вход, давно погасил ветер. Грунтор ухватился за мощные медные ручки и потянул их на себя; левая створка легко, без всякого сопротивления открылась; путники быстро вошли внутрь и закрыли за собой дверь.
Они остановились у входа, молча разглядывая громадную базилику, похожую на темную пещеру. Потолок терялся где-то над головами. Огромные куски дерева всевозможных размеров были вкраплены в каменную кладку стен получилось похоже на разбитый скелет гигантского зверя, лежащего на спине. Позвоночник - длинный проход, который заканчивался где-то далеко впереди, а ребра торчали в разные стороны, словно безнадежно пытались проникнуть в окутывающий потолок мрак.
Круглые окна, похожие на иллюминаторы, находились почти под самым потолком. Днем сквозь них в храм проникал свет. Вдоль стен, на высоте колен Грунтора, шла полоса толстых прозрачных стеклянных плиток, сквозь которые просвечивало море, заливая базилику зеленоватым сиянием. Днем зрелище наверняка было потрясающим; сейчас же, во время шторма, Акмед почувствовал, как эго охватывает неприятное чувство призрачности окружающего мира ощущение, с которым он справился не без труда.
Грунтор потряс головой, и брызги с его волос полетели во все стороны. Внутри храма не нашлось ничего похожего на скамьи или сиденья, если не считать громадных мраморных плит в самом центре. Несмотря на близость воды и на то, что нижняя часть стен и пол находились ниже уровня моря, в храме было на удивление сухо. Однако друзья заметили, что пол выложен из камня, на котором легче удержаться, когда он мокрый.
Акмед кивком показал вперед, и фирболги медленно пошли по проходу, все время оглядываясь по сторонам. Огромные куски дерева многое повидали в своей прежней жизни, когда служили частью обшивки кораблей. Цвет и состояние дерева указывали на то, что его собирали с разных судов.
Примерно посередине прохода потолок резко уходил вверх, образуя широкий черный туннель с небольшими тонкими прорезями где-то наверху. Сквозь них внутрь проникали соленые брызги и ветер, чей пронзительный вой эхом отражался от массивных стен храма.
- Мачта, наверное, - заметил Грунтор.
Под мачтой были по кругу расставлены каменные скамейки, а внутри круга находился фонтан, вырезанный из белого с синими прожилками мрамора. Его окружал каменный бассейн. Пульсирующая струя воды взлетала вверх и тут же опадала, подчиняясь ритму ревущих за стенами волн. Время от времени вода проливалась на пол, но всякий раз достаточно далеко от скамеек.
В дальнем конце храма находилась еще одна дверь, отлитая из меди и украшенная какой-то надписью, но с такого расстояния прочитать ее было невозможно. Болги обошли фонтан и направились в заднюю часть громадного сооружения. Звук их шагов поглощался ревом взбунтовавшегося моря.
По обеим сторонам медной двери располагались настенные канделябры. Под стеклянными колпаками прятались фитильки. Подойдя к двери, друзья разглядели на ней руны, которые Акмед не смог разобрать. Впрочем, ему показалось, что некоторые символы он видел раньше. Они отдаленно напоминали буквы письма, принятого на Серендаире.
Поверхность каждой створки украшало рельефное изображение двух мечей, один указывал вверх, другой - вниз. Вдоль клинков шла надпись, похожая на океанские волны, острия мечей упирались в одинаковый рисунок.
Взглянув на задний план барельефа, Акмед на мгновение задумался. Когда-то он уже видел такого крылатого льва. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить.
- Герб семьи Маквитов, - сказал он, обращаясь скорее к самому себе, чем Грунтору, хотя сержант тоже знал о легендарном воине, рыцаре короля Серендаира. - Что он делает здесь, на другом краю света?
Грунтор потер подбородок и посмотрел на дверь.
- Ой думает, Маквит прибыл к нам издалека. Разве его не называли Нагалл-Чужестранец? Он приплыл на Остров совсем молодым. Может, здесь живет его семья?
Акмед кивнул. Собственная недогадливость сердила его. Глухое ворчание волн проникало в его сознание и мешало думать.
- Ну, в таком случае это поможет нам понять, куда мы попали. Мне кажется, он родом из Монодьера. - Дракианин ухватился за ручку левой створки и потянул на себя, но она была закрыта; тогда он попытался открыть другую - с тем же результатом. - В пристройку должна вести какая-нибудь дверь, - проговорил он, вытирая мокрую руку о плащ.
- Позволь мне, - вежливо молвил Грунтор с легким поклоном.
Поплевав на ладони, он ухватился за ручку и одним движением открыл дверь, но тут же отшатнулся - в лицо ему ударил каскад соленых брызг.
По другую сторону двери, медная поверхность которой позеленела от соленой воды, оказалась широкая каменная ступенька, ведущая к деревянному переходу. На ней уже начали собираться лужи - приближался прилив.
Фирболги прикрыли глаза руками и шагнули в бушующую непогоду, причем Грунтор крепко вцепился в плечо Акмеда. Деревянная дорожка оказалась узкой и длинной.
Она была проложена по песчаной отмели, повсюду виднелись морские водоросли и грязь, которая остается после отлива.
Друзья постаралась пройти по ней, не задерживаясь, пытаясь сохранить равновесие под порывами сердитого ветра. Грунтор задержался лишь на мгновение, чтобы вытащить раковину, застрявшую в грубом дереве у них под ногами.
Когда они подошли к пристройке, выяснилось, что у нее нет собственной двери - ее заменяла грубая арка, а само помещение было предоставлено на растерзание морю и ветрам. Когда начнется прилив, большая часть пристройки снова окажется под водой, которая поднимется настолько, что сможет накрыть Акмеда с головой. На песке перед аркой лежал огромный якорь, ржавый и изъеденный солью.
Не оглядываясь, Акмед и Грунтор быстро перешагнули через якорь, вошли внутрь и в изумлении замерли на месте.
В отличие от храма - искусной имитации корабля - пристройка была частью самого настоящего судна, поставленного на песке вертикально, носом к небу. Судя по обломкам, составлявшим большую часть кормы, когда-то это судно отличалось огромными размерами. Палубу убрали, оставив лишь корпус, служивший сейчас стенами пристройки. Присмотревшись повнимательнее, друзья поняли, что корабль сделан не из обычного дерева, а из какого-то особенного материала, которого они никогда раньше не видели.
На песке в самом центре пристройки стоял каменный стол - плита из черного обсидиана, блестящая от соленых брызг. Пара наручников из неизвестного друзьям металла, с открытыми замками, была приделана к плите. На них не было ни пятнышка ржавчины.
Поверхность камня когда-то была исписана рунами. Сейчас их полностью изгладили время и океан, одинаково не знающие жалости. На гладкой поверхности обсидиана остались лишь тусклые следы надписи.
У передней части плиты друзья заметили дощечку с выпуклыми рунами, похожими на те, что они видели на медной двери. Как и наручники, она нисколько не пострадала от воды и времени.
- Немного похоже на письмо Серендаира, - сказал Акмед, наклонившись, чтобы повнимательнее разглядеть дощечку. - Жаль, что с нами нет Рапсодии.
- Второй раз за десять минут, - ухмыльнувшись, заявил Грунтор. - Ой обязательно ей передаст.
- Она тебе все равно не поверит или подумает, будто я жалел о том, что не могу столкнуть ее в море, - сказал Акмед, выпрямляясь.
Сбросив заплечный мешок на каменную плиту, он достал промасленную ткань и кусок угля, которые они украли у кузнеца. Затем углем быстро потер руны, наложил ткань на руны, прижал и убрал все обратно в мешок.
- Вот видишь, на самом деле не так уж она нам и нужна. Слушай, пора отсюда выбираться. Начинается прилив.
Грунтор кивнул. Вода уже добралась ему до щиколоток - значит, песчаная отмель скоро скроется под волнами.
Акмед снова забросил за спину заплечный мешок, случайно коснувшись пальцами каменной плиты. Неожиданно он почувствовал легкую вибрацию. Он снова наклонился и принялся разглядывать камень. Огромный кусок черного обсидиана казался самым обычным. Однако когда Акмед к нему прикасался, то ощущал отчетливый гул, чуждый и одновременно неприятно знакомый. Он посмотрел на Грунтора:
- Ты что-нибудь чувствуешь, когда к нему прикасаешься?
Сержант положил ладонь на камень и задумался, а затем он покачал головой:
- Не-е-е. Холодный, как мрамор. Гладкий, ведь море его все время колотит...
Акмед убрал руку, и вибрация тут же прекратилась, оставив после себя чувство облегчения и потери. Впрочем, раздумывать над тем, что все это значит, времени не было - начался прилив.
Они вышли наружу, и на них тут же налетел злобно завывающий ветер. Друзья поспешно направились назад, в базилику, шагая уже по колено в воде. Когда они оказались внутри, Грунтор снова закрыл медную дверь, вздохнул и взглянул на Акмеда:
- Ну и что это такое было? Акмед покачал головой:
- Понятия не имею, но может быть, Ра... - Он замолчал, рассердившись на себя.
Грунтор фыркнул, не в силах сдержать смех:
- Ладно, чего уж там! Может быть, она бы и сообразила.
- В любом случае, нам пора возвращаться, - сказал Акмед, направляясь к выходу из базилики. - У нас с нею назначено свидание. Учитывая ситуацию и стычки, которые у них тут в моде, дорога назад может занять больше времени, чем мы планировали.
22
ТЯЖЕЛУЮ ВХОДНУЮ ДВЕРЬ в дом Главного Жреца украшала резьба, неожиданно напомнившая Рапсодии о родине.
Позолоченное изображение дракона или какого-то другого мистического зверя со временем облупилось, словно соленые брызги отполировали поверхность дерева до блеска. В верхнем правом углу Рапсодия заметила знак - видимо, отводящий несчастье. Таких она не видела никогда - круг, образованный спиралью.
Каддир громко постучал посохом, подождал немного и собрался постучать снова, когда дверь резко распахнулась.
На пороге стояла женщина средних лет, полукровка-лиринка, как и сама Рапсодия. Землистый цвет ее кожи, каштановые глаза и волосы больше бы подошли лесным лиринам Острова. На висках Рапсодия заметила седину.
На женщине было платье из некрашеной шерсти. Рапсодия уже видела такие на филидах. Женщина почтительно поклонилась Каддиру, а затем повернулась к его спутнице и от изумления широко раскрыла глаза. Рапсодия покраснела.
"Я, наверное, ужасно выгляжу", - смущенно подумала она.
Каддир сердито откашлялся и проговорил:
- Добрый вечер, Гвен. Его милость дома? Женщина заморгала и покраснела:
- Извините, святой отец, и вы тоже, мисс. Уж не знаю, что на меня нашло. Пожалуйста, заходите.
Она посторонилась, и Каддир вошел в дом, взяв Рапсодию за локоть и тем самым показывая ей, что она должна следовать за ним.
Они прошли за Гвен через прихожую с каменным полом, отделанную резными деревянными панелями. У двери возле винтовой лестницы Гвен остановилась и вежливо постучала:
- Ваша милость!
- Да? - ответил приятный баритон.
Рапсодия мгновенно отметила про себя, что у говорящего голос образованного человека.
- К вам гости. - Гвен снова посмотрела на Рапсодию.
- Это я, ваша милость, - сказал Каддир и наградил Гвен хмурым взглядом. - Прекрати пялиться, ты ведешь себя невежливо.
Женщина быстро отвернулась.
Дверь открылась, и Каддир провел Рапсодию внутрь. Она оказалась в уютном, на удивление маленьком кабинете с большим, во всю стену, камином, в котором весело трещали поленья. Когда Певица вошла, пламя радостно ее поприветствовало и тут же снова успокоилось.
Оглядевшись по сторонам, Рапсодия заметила множество самых необычных предметов. Карты, свитки, полки занимали три свободные стены. Около круглого стола, сделанного из пня, стояли удобные стулья. Буфет и другая мебель прятались в тенях.
Возле двери стоял худой мужчина в простом сером одеянии. Его доброе лицо было изборождено морщинами; множество тонких морщинок окружало веселые глаза, волосы серебрились, густые брови были седы, а серые усы аккуратно подстрижены. Мужчина был высоким и слегка сутулился, но не производил впечатления человека слабого здоровья. Выдубленная ветрами кожа выдавала в нем любителя проводить свободное время на свежем воздухе.
- Так-так, - молвил он. - И что же у нас случилось?
- Ваша милость, эта женщина вышла ко мне из леса около Трэф-и-Гвартега, - почтительно ответил Каддир. - Она не говорит на нашем языке, хотя у меня сложилось впечатление, что немного его понимает. Кроме того, она воспевает восход солнца, но я ни разу не слышал в ее молитве слов. У нее неземной красоты голос. Я подумал, что, возможно, вам будет интересно с нею познакомиться, поскольку я не могу понять, кто она такая. Мне пришло в голову, что она - дриада, или сильфида, или еще какой-нибудь дух, о которых вам известно больше, чем кому бы то ни было.
Рапсодия удивленно посмотрела на Каддира. Ее поразило название деревни - Трэф-и-Гвартег, - на языке Острова означавшее "город скотоводов".
Впрочем, больше всего ее потрясли последние слова священника. Когда жители деревни разглядывали ее, она решила, что причина заключается в том, что они, возможно, никогда не видели лиринов. Однако Гвен - тоже лиринка. Почему священник решил, будто она - лесной дух? Дело в ее жутком внешнем виде или тут что-то другое? Она вспомнила безрезультатные попытки Акмеда и Грунтора убедить ее в том, что, пройдя через огонь, она изменилась. По-видимому, стала редким уродом, не похожим на остальных людей.
Старик весело улыбнулся.
- Спасибо, Каддир! - Он шагнул к Рапсодии и заглянул ей в лицо. - Меня зовут Ллаурон, - проговорил он мягко. - Как мне вас называть, дорогая?
- Рапсодия, - ответила девушка, и Каддир подпрыгнул на месте от неожиданности.
- Я и не знал, что она умеет разговаривать, - сказал он.
- Иногда следует задавать вопросы, на которые человек в состоянии ответить, не так ли, Рапсодия? - Голос Ллаурона, глубокий и красивый, звучал ласково и успокаивал, и Рапсодия невольно улыбнулась:
- Да.
- Откуда вы?
Рапсодия нахмурилась, пытаясь решить, как ответить этому доброму старику. Она считала вполне разумным не выдавать лишней информации посторонним, но и лгать не хотела. Кроме того, она сомневалась, что сумеет достаточно внятно объясниться на чужом языке.
- Я не знаю, как вы называете наши края, - осторожно проговорила она. - Это очень далеко.
- Да, могу себе представить, - сказал жрец. - Не переживайте. Может быть, хотите поесть? Или принять ванну?
Глаза Рапсодии загорелись от радости, и огонь тут же отреагировал громким веселым треском.
- Да, было бы кстати, - медленно сказала девушка. Ллаурон открыл дверь в кабинет:
- Гвен!
- Да, ваша милость? - Женщина появилась мгновенно.
- Это Рапсодия. Она у нас погостит - по крайней мере, сегодня. Пожалуйста, приготовь ей горячую ванну и много-много мыла. Пусть Вера сделает ужин и принесет его сюда.
Женщина кивнула и ушла. Ллаурон снова повернулся к своим гостям:
- Не хотите ли пока выпить чаю?
- Да, спасибо, - ответила Рапсодия.
- Я тоже, ваша милость, - спохватился Каддир. - С удовольствием!
Ллаурон показал гостям на стулья, а сам занялся приготовлением чая. Повесил котелок с водой над огнем, достал из буфета три чашки и расставил их на столе. Когда вода закипела, он снял ее с огня и налил в фарфоровый чайник, куда уже положил какие-то листья. Затем устроился на стуле напротив Рапсодии.
- Ну, Рапсодия, надеюсь, Каддир проявил себя гостеприимным хозяином, если не считать того, что не сообразил предложить вам помыться.
Каддир пришел в ужас.
- Прошу меня простить! - смущенно пробормотал он. - Но я боялся нарушить какой-нибудь обычай вашего народа.
- Бросьте, Каддир, - весело проговорил Ллаурон. - Вы знакомы с достаточным количеством лиринов, чтобы знать, что они МОЮТСЯ.
Он налил чай в чашки и предложил гостям мед в небольшом кувшинчике.
- Она из лиринов? - удивленно переспросил Каддир.
- Думаю, полукровка. Правильно, дорогая? Один из ваших родителей принадлежал к народу лирингласов?
- Моя мать, - кивнула Рапсодия и сделала глоток чая, наслаждаясь теплом.
- Так я и думал.
Раздался стук в дверь, потом она открылась.
- Ванна готова, ваша милость.
Ллаурон поднялся:
- Я думаю, горячая вода - именно то, о чем вы сейчас мечтаете больше всего в мире, верно, дорогая?
- Да.
Тяжелый вздох, сопровождавший ответ Рапсодии, заставил Главного Жреца рассмеяться.
- В таком случае, желаю вам получить истинное удовольствие. Гвен, пожалуйста, обеспечь нашу гостью всем необходимым. Думаю, ты сможешь подобрать ей платье взамен старого, правда?
- Конечно, ваша милость.
- Вот и отлично.
Рапсодия последовала за Гвен. Когда они вышли в коридор и начали подниматься по лестнице, она услышала, как Ллаурон насмешливо проговорил:
- Дриада?.. Ну, знаете ли!
- Я никогда не видел таких лиринок, - попытался оправдаться Каддир.
- Должен с сожалением заметить, что лесных духов больше не осталось. Последние погибли вместе с Островом много веков назад...
Гвен закрыла дверь в ванную, и Рапсодия перестала слышать их голоса.
В комнате стояла большая фарфоровая ванна, наполненная горячей водой. Пахло распаренными травами.
"Феннел и лимонная вербена", - подумала Рапсодия, вдыхая. Она повернулась и увидела, что Гвен наблюдает за нею и не собирается никуда уходить.
Отчаянно смущаясь, Рапсодия сняла грязную одежду, оставив на шее медальон, и забралась в ванну, испытав самый настоящий экстаз, когда горячая вода обняла ее тело. Подняв глаза, она увидела, что Гвен собрала ее лохмотья и вышла, прикрыв за собой дверь.
Не в силах сдержать восторженного восклицания, Рапсодия отдалась несказанному наслаждению, чувствуя, как вода вымывает грязь из пор, позволив коже дышать впервые за... сколько же прошло времени? Пока Рапсодия отмывала волосы и тело, вода приобрела отвратительный серый цвет.
Девушка вытиралась большой толстой простыней, когда вернулась Гвен с белым шерстяным платьем, очень похожим на те, что Рапсодия видела на филидах в лесном поселении. Служанка вышла, и Рапсодия оделась. Наконец-то она избавилась от рванины! Затем девушка с сомнением посмотрела на свой меч.
"Прицепить его на пояс? Нет, это будет выглядеть смешно".
И Рапсодия решила просто взять его в руки. Спрятать все равно было негде.
Она подождала несколько мгновений, но Гвен не возвращалась. Рапсодия приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Она медленно спустилась по лестнице, внимательно разглядывая поразительный дом - неожиданные углы и забавные детали, сверкающие деревянные панели и диковинные украшения на стенах.
Дверь в кабинет была открыта, и девушка, остановившись на пороге, позвала:
- Тут есть кто-нибудь?
Ей ответил Ллаурон, чей голос доносился откуда-то издалека:
- Все в порядке, милая? Заходите.
Рапсодия шагнула в пустой кабинет. В стене, занятой камином, она заметила открытую дверь, на которую не обратила внимания раньше. Когда девушка проходила мимо, огонь весело взвился в воздух. Рапсодия вошла в соседнюю комнату.
Комната практически ничем не отличалась от кабинета, если не считать того, что почти все пространство занимал громадный резной письменный стол, заваленный пергаментами и свитками, разбросанными, на взгляд Рапсодии, как попало. Между двумя застекленными окнами девушка заметила еще один камин, поменьше. Стекло в ее мире считалось роскошью, а здесь она видела его только в доме Главного Жреца. Ллаурон поднялся с большого кресла и улыбнулся ей:
- Ну, теперь, надеюсь, вы чувствуете себя лучше? Она кивнула.
- Хорошо, очень хорошо. Вы узнали травы?
Рапсодия задумалась. Лаванда, феннел, лимон, вербена, розмарин. Девушка не знала этих слов на новом для себя языке, а называть их на родном не хотела.
- Да, - сказала она просто. Главный Жрец рассмеялся:
- Замечательно. Значит, вы разбираетесь в целебных травах?
- Нет, я кое-что знаю про растения, но совсем немного, - покачав головой, ответила Рапсодия.
- Ну, если вы захотите узнать больше, здесь самое подходящее для этого место. Нашего главного специалиста по травам зовут Ларк, она тоже лиринка. К сожалению, не из лирингласов.
- Не сомневаюсь, что это будет очень интересно.
- И в самом деле! Обычно я еще прошу Гвен добавлять в воду каменную соль. Она успокаивает натруженные мышцы. Надеюсь, так и произошло.
- Да, большое вам спасибо, - улыбнувшись, сказала Рапсодия. - Я чувствую себя так, будто заново родилась.
Ллаурон жестом пригласил ее занять мягкое кресло:
- Каддир приносит вам свои извинения. Он нужен в больнице. Возможно, вы хотите задать мне парочку из тысячи вопросов, которые наверняка мучают вас и, должен признать, меня тоже. Устраивайтесь у огня поудобнее, дорогая, ужин для вас стоит на подносе.
Рапсодия послушно направилась к креслу, стараясь дышать ровно, чтобы огонь не отреагировал на ее волнение. Ничего у нее не получилось: как только она уселась, пламя словно ожило и забеспокоилось. Ллаурон, казалось, ничего не заметил.
- Куда я попала? - спросила Рапсодия, осторожно выговаривая слова на чужом языке.
Ллаурон улыбнулся и ответил:
- Вы в доме Главного Жреца - это я, разумеется, - филидов, религиозного ордена, который поклоняется Единому Богу, Тому-Кто-Дает-Жизнь, заботясь о благополучии различных аспектов природы. Мой дом стоит в центре Круга - поселения, где сторонники нашей веры живут, учатся и присматривают за Великим Белым Деревом. Думаю, вы видели Дерево, когда шли сюда, - его трудно не заметить...
Храм был окутан ночным мраком. Его хлестало разъяренным дождем и ураганным ветром; диковинный шпиль громадного сооружения уставился в противоположную от моря сторону. В основании храма лежали огромные глыбы плитняка - специальным образом обтесанные и скрепленные между собой известковым раствором. К двери вели чистые дорожки, выложенные огромными каменными плитами, отполированными до блеска.
Неожиданный, особенно сильный, порыв ветра взметнул полы жалких плащей путников, проник до самых костей. Тучи на мгновение приоткрыли лик луны, и ее свет пролился на удивительное сооружение.
Храм построили таким образом, чтобы он походил на корпус громадного потерпевшего крушение корабля, торчащего из песка среди прибрежных скал под весьма необычным углом. Большие ворота, изготовленные из планок разного размера с неровными краями, представляли собой пробоину в килевой части корабля, а наклоненный под углом шпиль - упавшую мачту.
Огромная имитация корабля выглядела совершенно точной, вплоть до малейших деталей и приспособлений. Впрочем, якоря и такелаж, сделанные из мрамора, были значительно больше нормального размера.
Чуть дальше по берегу располагалось еще одно необычное сооружение, соединенное с главным деревянными мостками. Как и большая часть пристройки, мостки были видны только во время отлива и оказывались в воде, едва начинался прилив. Дополнительное сооружение изображало разбитую корму судна. Гигантский якорь, лежащий между двумя зданиями, имел функцию преддверия.
Несмотря на стремление зодчего построить здание таким образом, чтобы у стороннего наблюдателя возникло ощущение, будто он видит разбросанные по берегу обломки, было очевидно, что сооружение очень прочное и надежно стоит на своем месте и что сильный ветер и бушующая стихия ему нипочем.
Грунтор тихонько присвистнул:
- Ну, что скажешь, дружище?
Акмед старался справиться с отвращением, которое он питал к воде. В прежние времена волны заглушали своей канонадой биение сердец его жертв. Спрятаться от Брата бедняги могли только на берегу моря.
- Не знаю. Может быть, местные прихожане - купцы или рыбаки. В таком случае, это очень богатые рыбаки. Я таких сооружений никогда не видел. Событие, которое они решили запечатлеть, наверное, имело для них огромное значение - иначе с какой стати людям строить нечто столь чудовищное? Жаль, что Рапсодии нет с нами. Возможно, она что-нибудь про это знает.
- Точно. Ой думает, она родилась в семье моряков или портовых рабочих, в Истоне. Как-то ночью, на Корне, она что-то бормотала про океан.
- Сомневаюсь, что Рапсодия родилась в Истоне, - покачав головой, возразил Акмед. - Или вообще в каком-нибудь городе. Возможно, искусству выживания она и научилась в тавернах и на улицах Истона, но она - не дитя улиц. Я думаю, она выросла на какой-нибудь ферме. Возможно, небогатой, но и не нищей. Рапсодия не производит впечатления существа, появившегося на свет в городской канаве.
Ветер подхватил горсть песка и сердито швырнул им в лица.
- Как ты думаешь, с нею все в порядке? - озабоченно спросил Грунтор.
Акмед принялся связывать полы своего плаща:
- В полном... Пошли. Отлив скоро закончится. Я хочу посмотреть, что в том, дальнем, здании.
Некоторое время друзья наблюдали за зданием, проверяя, нет ли возле него стражников или прихожан. Впрочем, довольно скоро стало ясно, что в такую погоду люди сидят по домам и болги могут не опасаться, что их кто-нибудь увидит.
Вой ветра стал еще пронзительнее, дождь полил стеной и тут же вымочил фирболгов до самых костей. Океанские волны яростно налетали на берег, украшая белой пеной скалы у основания храма. Черные тучи, мчащиеся по небу, закрыли светлый лик луны.
Акмед и Грунтор быстро забрались наверх и помчались по дорожке к воротам храма. Громадные факелы, освещавшие вход, давно погасил ветер. Грунтор ухватился за мощные медные ручки и потянул их на себя; левая створка легко, без всякого сопротивления открылась; путники быстро вошли внутрь и закрыли за собой дверь.
Они остановились у входа, молча разглядывая громадную базилику, похожую на темную пещеру. Потолок терялся где-то над головами. Огромные куски дерева всевозможных размеров были вкраплены в каменную кладку стен получилось похоже на разбитый скелет гигантского зверя, лежащего на спине. Позвоночник - длинный проход, который заканчивался где-то далеко впереди, а ребра торчали в разные стороны, словно безнадежно пытались проникнуть в окутывающий потолок мрак.
Круглые окна, похожие на иллюминаторы, находились почти под самым потолком. Днем сквозь них в храм проникал свет. Вдоль стен, на высоте колен Грунтора, шла полоса толстых прозрачных стеклянных плиток, сквозь которые просвечивало море, заливая базилику зеленоватым сиянием. Днем зрелище наверняка было потрясающим; сейчас же, во время шторма, Акмед почувствовал, как эго охватывает неприятное чувство призрачности окружающего мира ощущение, с которым он справился не без труда.
Грунтор потряс головой, и брызги с его волос полетели во все стороны. Внутри храма не нашлось ничего похожего на скамьи или сиденья, если не считать громадных мраморных плит в самом центре. Несмотря на близость воды и на то, что нижняя часть стен и пол находились ниже уровня моря, в храме было на удивление сухо. Однако друзья заметили, что пол выложен из камня, на котором легче удержаться, когда он мокрый.
Акмед кивком показал вперед, и фирболги медленно пошли по проходу, все время оглядываясь по сторонам. Огромные куски дерева многое повидали в своей прежней жизни, когда служили частью обшивки кораблей. Цвет и состояние дерева указывали на то, что его собирали с разных судов.
Примерно посередине прохода потолок резко уходил вверх, образуя широкий черный туннель с небольшими тонкими прорезями где-то наверху. Сквозь них внутрь проникали соленые брызги и ветер, чей пронзительный вой эхом отражался от массивных стен храма.
- Мачта, наверное, - заметил Грунтор.
Под мачтой были по кругу расставлены каменные скамейки, а внутри круга находился фонтан, вырезанный из белого с синими прожилками мрамора. Его окружал каменный бассейн. Пульсирующая струя воды взлетала вверх и тут же опадала, подчиняясь ритму ревущих за стенами волн. Время от времени вода проливалась на пол, но всякий раз достаточно далеко от скамеек.
В дальнем конце храма находилась еще одна дверь, отлитая из меди и украшенная какой-то надписью, но с такого расстояния прочитать ее было невозможно. Болги обошли фонтан и направились в заднюю часть громадного сооружения. Звук их шагов поглощался ревом взбунтовавшегося моря.
По обеим сторонам медной двери располагались настенные канделябры. Под стеклянными колпаками прятались фитильки. Подойдя к двери, друзья разглядели на ней руны, которые Акмед не смог разобрать. Впрочем, ему показалось, что некоторые символы он видел раньше. Они отдаленно напоминали буквы письма, принятого на Серендаире.
Поверхность каждой створки украшало рельефное изображение двух мечей, один указывал вверх, другой - вниз. Вдоль клинков шла надпись, похожая на океанские волны, острия мечей упирались в одинаковый рисунок.
Взглянув на задний план барельефа, Акмед на мгновение задумался. Когда-то он уже видел такого крылатого льва. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить.
- Герб семьи Маквитов, - сказал он, обращаясь скорее к самому себе, чем Грунтору, хотя сержант тоже знал о легендарном воине, рыцаре короля Серендаира. - Что он делает здесь, на другом краю света?
Грунтор потер подбородок и посмотрел на дверь.
- Ой думает, Маквит прибыл к нам издалека. Разве его не называли Нагалл-Чужестранец? Он приплыл на Остров совсем молодым. Может, здесь живет его семья?
Акмед кивнул. Собственная недогадливость сердила его. Глухое ворчание волн проникало в его сознание и мешало думать.
- Ну, в таком случае это поможет нам понять, куда мы попали. Мне кажется, он родом из Монодьера. - Дракианин ухватился за ручку левой створки и потянул на себя, но она была закрыта; тогда он попытался открыть другую - с тем же результатом. - В пристройку должна вести какая-нибудь дверь, - проговорил он, вытирая мокрую руку о плащ.
- Позволь мне, - вежливо молвил Грунтор с легким поклоном.
Поплевав на ладони, он ухватился за ручку и одним движением открыл дверь, но тут же отшатнулся - в лицо ему ударил каскад соленых брызг.
По другую сторону двери, медная поверхность которой позеленела от соленой воды, оказалась широкая каменная ступенька, ведущая к деревянному переходу. На ней уже начали собираться лужи - приближался прилив.
Фирболги прикрыли глаза руками и шагнули в бушующую непогоду, причем Грунтор крепко вцепился в плечо Акмеда. Деревянная дорожка оказалась узкой и длинной.
Она была проложена по песчаной отмели, повсюду виднелись морские водоросли и грязь, которая остается после отлива.
Друзья постаралась пройти по ней, не задерживаясь, пытаясь сохранить равновесие под порывами сердитого ветра. Грунтор задержался лишь на мгновение, чтобы вытащить раковину, застрявшую в грубом дереве у них под ногами.
Когда они подошли к пристройке, выяснилось, что у нее нет собственной двери - ее заменяла грубая арка, а само помещение было предоставлено на растерзание морю и ветрам. Когда начнется прилив, большая часть пристройки снова окажется под водой, которая поднимется настолько, что сможет накрыть Акмеда с головой. На песке перед аркой лежал огромный якорь, ржавый и изъеденный солью.
Не оглядываясь, Акмед и Грунтор быстро перешагнули через якорь, вошли внутрь и в изумлении замерли на месте.
В отличие от храма - искусной имитации корабля - пристройка была частью самого настоящего судна, поставленного на песке вертикально, носом к небу. Судя по обломкам, составлявшим большую часть кормы, когда-то это судно отличалось огромными размерами. Палубу убрали, оставив лишь корпус, служивший сейчас стенами пристройки. Присмотревшись повнимательнее, друзья поняли, что корабль сделан не из обычного дерева, а из какого-то особенного материала, которого они никогда раньше не видели.
На песке в самом центре пристройки стоял каменный стол - плита из черного обсидиана, блестящая от соленых брызг. Пара наручников из неизвестного друзьям металла, с открытыми замками, была приделана к плите. На них не было ни пятнышка ржавчины.
Поверхность камня когда-то была исписана рунами. Сейчас их полностью изгладили время и океан, одинаково не знающие жалости. На гладкой поверхности обсидиана остались лишь тусклые следы надписи.
У передней части плиты друзья заметили дощечку с выпуклыми рунами, похожими на те, что они видели на медной двери. Как и наручники, она нисколько не пострадала от воды и времени.
- Немного похоже на письмо Серендаира, - сказал Акмед, наклонившись, чтобы повнимательнее разглядеть дощечку. - Жаль, что с нами нет Рапсодии.
- Второй раз за десять минут, - ухмыльнувшись, заявил Грунтор. - Ой обязательно ей передаст.
- Она тебе все равно не поверит или подумает, будто я жалел о том, что не могу столкнуть ее в море, - сказал Акмед, выпрямляясь.
Сбросив заплечный мешок на каменную плиту, он достал промасленную ткань и кусок угля, которые они украли у кузнеца. Затем углем быстро потер руны, наложил ткань на руны, прижал и убрал все обратно в мешок.
- Вот видишь, на самом деле не так уж она нам и нужна. Слушай, пора отсюда выбираться. Начинается прилив.
Грунтор кивнул. Вода уже добралась ему до щиколоток - значит, песчаная отмель скоро скроется под волнами.
Акмед снова забросил за спину заплечный мешок, случайно коснувшись пальцами каменной плиты. Неожиданно он почувствовал легкую вибрацию. Он снова наклонился и принялся разглядывать камень. Огромный кусок черного обсидиана казался самым обычным. Однако когда Акмед к нему прикасался, то ощущал отчетливый гул, чуждый и одновременно неприятно знакомый. Он посмотрел на Грунтора:
- Ты что-нибудь чувствуешь, когда к нему прикасаешься?
Сержант положил ладонь на камень и задумался, а затем он покачал головой:
- Не-е-е. Холодный, как мрамор. Гладкий, ведь море его все время колотит...
Акмед убрал руку, и вибрация тут же прекратилась, оставив после себя чувство облегчения и потери. Впрочем, раздумывать над тем, что все это значит, времени не было - начался прилив.
Они вышли наружу, и на них тут же налетел злобно завывающий ветер. Друзья поспешно направились назад, в базилику, шагая уже по колено в воде. Когда они оказались внутри, Грунтор снова закрыл медную дверь, вздохнул и взглянул на Акмеда:
- Ну и что это такое было? Акмед покачал головой:
- Понятия не имею, но может быть, Ра... - Он замолчал, рассердившись на себя.
Грунтор фыркнул, не в силах сдержать смех:
- Ладно, чего уж там! Может быть, она бы и сообразила.
- В любом случае, нам пора возвращаться, - сказал Акмед, направляясь к выходу из базилики. - У нас с нею назначено свидание. Учитывая ситуацию и стычки, которые у них тут в моде, дорога назад может занять больше времени, чем мы планировали.
22
ТЯЖЕЛУЮ ВХОДНУЮ ДВЕРЬ в дом Главного Жреца украшала резьба, неожиданно напомнившая Рапсодии о родине.
Позолоченное изображение дракона или какого-то другого мистического зверя со временем облупилось, словно соленые брызги отполировали поверхность дерева до блеска. В верхнем правом углу Рапсодия заметила знак - видимо, отводящий несчастье. Таких она не видела никогда - круг, образованный спиралью.
Каддир громко постучал посохом, подождал немного и собрался постучать снова, когда дверь резко распахнулась.
На пороге стояла женщина средних лет, полукровка-лиринка, как и сама Рапсодия. Землистый цвет ее кожи, каштановые глаза и волосы больше бы подошли лесным лиринам Острова. На висках Рапсодия заметила седину.
На женщине было платье из некрашеной шерсти. Рапсодия уже видела такие на филидах. Женщина почтительно поклонилась Каддиру, а затем повернулась к его спутнице и от изумления широко раскрыла глаза. Рапсодия покраснела.
"Я, наверное, ужасно выгляжу", - смущенно подумала она.
Каддир сердито откашлялся и проговорил:
- Добрый вечер, Гвен. Его милость дома? Женщина заморгала и покраснела:
- Извините, святой отец, и вы тоже, мисс. Уж не знаю, что на меня нашло. Пожалуйста, заходите.
Она посторонилась, и Каддир вошел в дом, взяв Рапсодию за локоть и тем самым показывая ей, что она должна следовать за ним.
Они прошли за Гвен через прихожую с каменным полом, отделанную резными деревянными панелями. У двери возле винтовой лестницы Гвен остановилась и вежливо постучала:
- Ваша милость!
- Да? - ответил приятный баритон.
Рапсодия мгновенно отметила про себя, что у говорящего голос образованного человека.
- К вам гости. - Гвен снова посмотрела на Рапсодию.
- Это я, ваша милость, - сказал Каддир и наградил Гвен хмурым взглядом. - Прекрати пялиться, ты ведешь себя невежливо.
Женщина быстро отвернулась.
Дверь открылась, и Каддир провел Рапсодию внутрь. Она оказалась в уютном, на удивление маленьком кабинете с большим, во всю стену, камином, в котором весело трещали поленья. Когда Певица вошла, пламя радостно ее поприветствовало и тут же снова успокоилось.
Оглядевшись по сторонам, Рапсодия заметила множество самых необычных предметов. Карты, свитки, полки занимали три свободные стены. Около круглого стола, сделанного из пня, стояли удобные стулья. Буфет и другая мебель прятались в тенях.
Возле двери стоял худой мужчина в простом сером одеянии. Его доброе лицо было изборождено морщинами; множество тонких морщинок окружало веселые глаза, волосы серебрились, густые брови были седы, а серые усы аккуратно подстрижены. Мужчина был высоким и слегка сутулился, но не производил впечатления человека слабого здоровья. Выдубленная ветрами кожа выдавала в нем любителя проводить свободное время на свежем воздухе.
- Так-так, - молвил он. - И что же у нас случилось?
- Ваша милость, эта женщина вышла ко мне из леса около Трэф-и-Гвартега, - почтительно ответил Каддир. - Она не говорит на нашем языке, хотя у меня сложилось впечатление, что немного его понимает. Кроме того, она воспевает восход солнца, но я ни разу не слышал в ее молитве слов. У нее неземной красоты голос. Я подумал, что, возможно, вам будет интересно с нею познакомиться, поскольку я не могу понять, кто она такая. Мне пришло в голову, что она - дриада, или сильфида, или еще какой-нибудь дух, о которых вам известно больше, чем кому бы то ни было.
Рапсодия удивленно посмотрела на Каддира. Ее поразило название деревни - Трэф-и-Гвартег, - на языке Острова означавшее "город скотоводов".
Впрочем, больше всего ее потрясли последние слова священника. Когда жители деревни разглядывали ее, она решила, что причина заключается в том, что они, возможно, никогда не видели лиринов. Однако Гвен - тоже лиринка. Почему священник решил, будто она - лесной дух? Дело в ее жутком внешнем виде или тут что-то другое? Она вспомнила безрезультатные попытки Акмеда и Грунтора убедить ее в том, что, пройдя через огонь, она изменилась. По-видимому, стала редким уродом, не похожим на остальных людей.
Старик весело улыбнулся.
- Спасибо, Каддир! - Он шагнул к Рапсодии и заглянул ей в лицо. - Меня зовут Ллаурон, - проговорил он мягко. - Как мне вас называть, дорогая?
- Рапсодия, - ответила девушка, и Каддир подпрыгнул на месте от неожиданности.
- Я и не знал, что она умеет разговаривать, - сказал он.
- Иногда следует задавать вопросы, на которые человек в состоянии ответить, не так ли, Рапсодия? - Голос Ллаурона, глубокий и красивый, звучал ласково и успокаивал, и Рапсодия невольно улыбнулась:
- Да.
- Откуда вы?
Рапсодия нахмурилась, пытаясь решить, как ответить этому доброму старику. Она считала вполне разумным не выдавать лишней информации посторонним, но и лгать не хотела. Кроме того, она сомневалась, что сумеет достаточно внятно объясниться на чужом языке.
- Я не знаю, как вы называете наши края, - осторожно проговорила она. - Это очень далеко.
- Да, могу себе представить, - сказал жрец. - Не переживайте. Может быть, хотите поесть? Или принять ванну?
Глаза Рапсодии загорелись от радости, и огонь тут же отреагировал громким веселым треском.
- Да, было бы кстати, - медленно сказала девушка. Ллаурон открыл дверь в кабинет:
- Гвен!
- Да, ваша милость? - Женщина появилась мгновенно.
- Это Рапсодия. Она у нас погостит - по крайней мере, сегодня. Пожалуйста, приготовь ей горячую ванну и много-много мыла. Пусть Вера сделает ужин и принесет его сюда.
Женщина кивнула и ушла. Ллаурон снова повернулся к своим гостям:
- Не хотите ли пока выпить чаю?
- Да, спасибо, - ответила Рапсодия.
- Я тоже, ваша милость, - спохватился Каддир. - С удовольствием!
Ллаурон показал гостям на стулья, а сам занялся приготовлением чая. Повесил котелок с водой над огнем, достал из буфета три чашки и расставил их на столе. Когда вода закипела, он снял ее с огня и налил в фарфоровый чайник, куда уже положил какие-то листья. Затем устроился на стуле напротив Рапсодии.
- Ну, Рапсодия, надеюсь, Каддир проявил себя гостеприимным хозяином, если не считать того, что не сообразил предложить вам помыться.
Каддир пришел в ужас.
- Прошу меня простить! - смущенно пробормотал он. - Но я боялся нарушить какой-нибудь обычай вашего народа.
- Бросьте, Каддир, - весело проговорил Ллаурон. - Вы знакомы с достаточным количеством лиринов, чтобы знать, что они МОЮТСЯ.
Он налил чай в чашки и предложил гостям мед в небольшом кувшинчике.
- Она из лиринов? - удивленно переспросил Каддир.
- Думаю, полукровка. Правильно, дорогая? Один из ваших родителей принадлежал к народу лирингласов?
- Моя мать, - кивнула Рапсодия и сделала глоток чая, наслаждаясь теплом.
- Так я и думал.
Раздался стук в дверь, потом она открылась.
- Ванна готова, ваша милость.
Ллаурон поднялся:
- Я думаю, горячая вода - именно то, о чем вы сейчас мечтаете больше всего в мире, верно, дорогая?
- Да.
Тяжелый вздох, сопровождавший ответ Рапсодии, заставил Главного Жреца рассмеяться.
- В таком случае, желаю вам получить истинное удовольствие. Гвен, пожалуйста, обеспечь нашу гостью всем необходимым. Думаю, ты сможешь подобрать ей платье взамен старого, правда?
- Конечно, ваша милость.
- Вот и отлично.
Рапсодия последовала за Гвен. Когда они вышли в коридор и начали подниматься по лестнице, она услышала, как Ллаурон насмешливо проговорил:
- Дриада?.. Ну, знаете ли!
- Я никогда не видел таких лиринок, - попытался оправдаться Каддир.
- Должен с сожалением заметить, что лесных духов больше не осталось. Последние погибли вместе с Островом много веков назад...
Гвен закрыла дверь в ванную, и Рапсодия перестала слышать их голоса.
В комнате стояла большая фарфоровая ванна, наполненная горячей водой. Пахло распаренными травами.
"Феннел и лимонная вербена", - подумала Рапсодия, вдыхая. Она повернулась и увидела, что Гвен наблюдает за нею и не собирается никуда уходить.
Отчаянно смущаясь, Рапсодия сняла грязную одежду, оставив на шее медальон, и забралась в ванну, испытав самый настоящий экстаз, когда горячая вода обняла ее тело. Подняв глаза, она увидела, что Гвен собрала ее лохмотья и вышла, прикрыв за собой дверь.
Не в силах сдержать восторженного восклицания, Рапсодия отдалась несказанному наслаждению, чувствуя, как вода вымывает грязь из пор, позволив коже дышать впервые за... сколько же прошло времени? Пока Рапсодия отмывала волосы и тело, вода приобрела отвратительный серый цвет.
Девушка вытиралась большой толстой простыней, когда вернулась Гвен с белым шерстяным платьем, очень похожим на те, что Рапсодия видела на филидах в лесном поселении. Служанка вышла, и Рапсодия оделась. Наконец-то она избавилась от рванины! Затем девушка с сомнением посмотрела на свой меч.
"Прицепить его на пояс? Нет, это будет выглядеть смешно".
И Рапсодия решила просто взять его в руки. Спрятать все равно было негде.
Она подождала несколько мгновений, но Гвен не возвращалась. Рапсодия приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Она медленно спустилась по лестнице, внимательно разглядывая поразительный дом - неожиданные углы и забавные детали, сверкающие деревянные панели и диковинные украшения на стенах.
Дверь в кабинет была открыта, и девушка, остановившись на пороге, позвала:
- Тут есть кто-нибудь?
Ей ответил Ллаурон, чей голос доносился откуда-то издалека:
- Все в порядке, милая? Заходите.
Рапсодия шагнула в пустой кабинет. В стене, занятой камином, она заметила открытую дверь, на которую не обратила внимания раньше. Когда девушка проходила мимо, огонь весело взвился в воздух. Рапсодия вошла в соседнюю комнату.
Комната практически ничем не отличалась от кабинета, если не считать того, что почти все пространство занимал громадный резной письменный стол, заваленный пергаментами и свитками, разбросанными, на взгляд Рапсодии, как попало. Между двумя застекленными окнами девушка заметила еще один камин, поменьше. Стекло в ее мире считалось роскошью, а здесь она видела его только в доме Главного Жреца. Ллаурон поднялся с большого кресла и улыбнулся ей:
- Ну, теперь, надеюсь, вы чувствуете себя лучше? Она кивнула.
- Хорошо, очень хорошо. Вы узнали травы?
Рапсодия задумалась. Лаванда, феннел, лимон, вербена, розмарин. Девушка не знала этих слов на новом для себя языке, а называть их на родном не хотела.
- Да, - сказала она просто. Главный Жрец рассмеялся:
- Замечательно. Значит, вы разбираетесь в целебных травах?
- Нет, я кое-что знаю про растения, но совсем немного, - покачав головой, ответила Рапсодия.
- Ну, если вы захотите узнать больше, здесь самое подходящее для этого место. Нашего главного специалиста по травам зовут Ларк, она тоже лиринка. К сожалению, не из лирингласов.
- Не сомневаюсь, что это будет очень интересно.
- И в самом деле! Обычно я еще прошу Гвен добавлять в воду каменную соль. Она успокаивает натруженные мышцы. Надеюсь, так и произошло.
- Да, большое вам спасибо, - улыбнувшись, сказала Рапсодия. - Я чувствую себя так, будто заново родилась.
Ллаурон жестом пригласил ее занять мягкое кресло:
- Каддир приносит вам свои извинения. Он нужен в больнице. Возможно, вы хотите задать мне парочку из тысячи вопросов, которые наверняка мучают вас и, должен признать, меня тоже. Устраивайтесь у огня поудобнее, дорогая, ужин для вас стоит на подносе.
Рапсодия послушно направилась к креслу, стараясь дышать ровно, чтобы огонь не отреагировал на ее волнение. Ничего у нее не получилось: как только она уселась, пламя словно ожило и забеспокоилось. Ллаурон, казалось, ничего не заметил.
- Куда я попала? - спросила Рапсодия, осторожно выговаривая слова на чужом языке.
Ллаурон улыбнулся и ответил:
- Вы в доме Главного Жреца - это я, разумеется, - филидов, религиозного ордена, который поклоняется Единому Богу, Тому-Кто-Дает-Жизнь, заботясь о благополучии различных аспектов природы. Мой дом стоит в центре Круга - поселения, где сторонники нашей веры живут, учатся и присматривают за Великим Белым Деревом. Думаю, вы видели Дерево, когда шли сюда, - его трудно не заметить...