Хэйдон Элизабет. Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)

   Акмед взял ее за плечо, чтобы она не наткнулась на десяток смеющихся солдат, стоявших возле юго-восточных ворот.
   - Рапсодия, мне не хочется тебя расстраивать, но теперь наш дом здесь.
   Он смотрел, как она молча шагает вперед, глядя себе под ноги. Когда они вышли из ворот, Рапсодия наконец подняла глаза.
   - Для тебя - возможно, - сказал а она.
   Потом вновь опустила голову и молча пошла дальше.
   Они вошли в одну из деревень, что неподалеку от столицы, когда Рапсодия неожиданно повернулась к Акмеду и схватила его за руку:
   - За нами кто-нибудь следит?
   Дракианин кивнул, продолжая невозмутимо шагать. Они свернули в сторону, чтобы не столкнуться с играющими ребятишками, и обошли стоящую возле лачуги бочку, из которой шел едкий дым, - кто-то готовил себе еду. Акмеду пришлось почти кричать, так шумела вокруг толпа людей, которых не пустили в Бетани.
   - Грунтор уже некоторое время следует за нами.
   - Почему? - Рапсодия оглянулась, пытаясь разглядеть большую тень.
   - Потому что я его попросил.
   - А где Джо?
   - Наверное, вместе с ним: мы совсем недалеко от нашего лагеря.
   Внезапно раздался пронзительный вопль, мгновенно перекрывший шум толпы, - так кричат попавшие в беду дети. Рапсодия повернулась и увидела лежащего на земле маленького мальчика. Он лежал на земле, закрывая руками голову, ребенок весь сжался в комок, пытаясь защититься от седобородого мужчины, занесшего для удара ногу.
   Рапсодия рванулась вперед, но ее остановил Акмед, мгновенно схватив девушку за руку.
   - Не вмешивайся, - предупредил он, наблюдая за тем, как черная ярость на лице подруги сменяется серым шоком. - Эти люди так живут. И большинство других людей. Оглянись по сторонам.
   И в самом деле, прохожие спокойно шагали мимо, обходя мужчину и мальчика. Они попросту не обращали на них внимания. Рапсодия попыталась вырваться, но Акмед лишь сильнее сжал пальцы.
   - Отпусти, - прошипела она. На ее лице вновь появился безудержный гнев.
   Акмед неохотно отпустил ее руку и отступил на шаг. Он был сердит. Рапсодия помчалась через улицу, нагнув голову, - Грунтор называл такую атаку "боевой таран". Ситуация вышла из-под контроля Акмеда. Ему оставалось только смотреть.
   Девушка врезалась головой в грудь седобородого. Он никак не ожидал нападения, поэтому они с Рапсодией рухнули возле бочек, сложенных на обочине.
   Едва голова мужчины соприкоснулась с землей, Рапсодия ребром ладони сломала ему нос. Кровь брызнула на мостовую, оставляя на камнях темные пятна.
   Когда первый шок от удара прошел и перед глазами у мужчины прояснилось, он попытался схватить Рапсодию за горло.
   - Сука, - прошипел он, размахивая руками. - Я тебя...
   Акмед лишь вздохнул, увидев, как Рапсодия, усевшись верхом на крестьянина, замахнулась для нанесения своего любимого прямого правой, которым так восхищался Грунтор. Она вновь попала в окровавленный нос.
   Мужчина так и остался лежать на земле. Рапсодия поднялась на ноги, вытирая со лба капли его крови. Прохожие, не обращавшие внимания на мужчину, лупившего ребенка ногами, начали останавливаться.
   Мужчина заморгал и прищурился - лучи заходящего солнца били ему прямо в глаза.
   - Это... мой сын, - с трудом пробормотал он.
   - Неужели? - презрительно спросила Рапсодия. - Так вот в чем причина? Рада, что ты мне сказал. - С этими словами она нанесла ему прицельный удар в пах.
   Зеваки в ужасе отпрянули.
   - Вот так! У таких, как ты, не должно быть детей! - Певица повернулась к маленькому мальчику, который лежал неподвижно, и склонилась над ним.
   Конный отряд остановился посреди улицы. Один из солдат склонился с седла, чтобы выслушать прохожего, который что-то быстро говорил, показывая на Рапсодию.
   Она утешала оборванного ребенка, нежно касаясь его лица. Мальчик кивал и, разинув рот, не мог оторвать от нее глаз. Рапсодия повернулась к его отцу.
   - Как тебя зовут? - резко спросила она.
   Тот приподнялся на локте, пытаясь унять текущую из носа кровь.
   - Стайлс Найлсон, - едва слышно прошептал он.
   - Послушай меня, Стайлс Найлсон. - Теперь голос Рапсодии звучал негромко и мелодично.
   Акмед сразу понял, что она использует свое искусство Дающей Имя.
   - С этого момента в твоей жизни главной задачей будет защита сына. Ты вырастишь его с любовью, заботясь обо всех его нуждах. Это будет доставлять тебе истинное удовольствие. Но если ты каким-то образом нарушишь мой приказ, если будешь обижать мальчика, твоя боль станет в десять раз сильнее. Если ты оскорбишь его хотя бы словом, твоя кожа будет гореть огнем. Ты меня понял?
   Найлсон кивнул, пытаясь заглянуть под капюшон Рапсодии, как это только что делал его сын.
   Акмед не заметил приближения стражников - его внимание было поглощено солдатами. Первый стражник схватил Рапсодию за руку и рывком поставил на ноги, другой резким движением сорвал с нее капюшон. Акмед побежал через дорогу.
   Поднялся невероятный шум. К ним устремились конные солдаты, топча лошадьми тех, кто не успевал уступить им дорогу. Зеваки, еще недавно с ужасом наблюдавшие за короткой схваткой, бросились к Рапсодии, пытаясь хотя бы коснуться ее руки. Акмеда закружило в толпе.
   Сияющие волосы Рапсодии, перевязанные черной лентой, растрепались, зимний ветер разметал пряди. Толпа ахнула, множество рук потянулось к девушке, и Рапсодия исчезла в водовороте тел. Казалось, девушка окружена бурным морем, волны которого с растущим упорством накатывали на ее беззащитную фигурку.
   Конным солдатам пришлось остановиться - толпа стала слишком густой. Один из них оттолкнул в сторону женщину и с дубинкой в руках начал слезать с лошади.
   Акмед старался удержаться на ногах. Он тянулся сквозь затягивающую его трясину тел туда, где стучало сердце Рапсодии - единственный пульс, кроме своего, который он мог слышать. Он схватил ее хрупкое запястье в тот момент, когда рядом оказался солдат. Неожиданно крики и шум перекрыл знакомый рев. Разрывающий барабанные перепонки яростный клич прокатился по улице. Лошади, заслышав его, шарахнулись и понесли.
   Обезумевшая толпа расступилась, и Акмед потащил Рапсодию за собой. Как только перед ними открылся просвет, он побежал, отшвыривая всех, кто попадался на пути. Когда народу стало поменьше, он остановился, чтобы накинуть Рапсодии на голову капюшон, и оглянулся.
   Шум начал понемногу стихать. Обитатели деревни озирались по сторонам, пытаясь найти женщину с сияющими волосами. Солдаты успокаивали лошадей.
   Акмед заглянул в лицо Рапсодии. Она тупо смотрела прямо перед собой.
   - Пойдем, - сказал он, подтолкнув ее вперед.
   Они торопливо зашагали прочь, стараясь не привлекать к себе внимания. За спиной у них еще долго звучали крики.
   Сумерки спустились на плато Орландан задолго до того, как путники вернулись в лагерь. Акмед остановился, чтобы Рапсодия могла совершить свои вечерние песнопения. В них появились грустные ноты, похожие на те, что Акмед впервые услышал в то утро, когда они покинули Ллаурона. Музыку пронизывала боль, глубокая как море, и Акмед вдруг сумел найти ответы на многие вопросы, которые давно его мучили. Он услышал, как Рапсодия прошептала в темноте имена детей Стивена.
   Когда ночные тени окутали землю, они подошли к небольшому холму, поросшему деревьями и кустарником. Грунтор выбрал это место для лагеря, поскольку оно было хорошо защищено от ветра.
   Акмед провел Рапсодию между деревьями и стряхнул подтаявший снег с огромного ствола упавшего дерева.
   - Садись, - сказал он. - Нам нужно поговорить. Рапсодия вздохнула, в ее глазах блеснули слезы отчаяния.
   - Пожалуйста, не брани меня сейчас, Акмед. Я знаю, какой глупый поступок совершила, но другого выхода у меня не было. Я не могла стоять в стороне, когда это чудовище...
   - Я собирался поговорить с тобой о другом, - перебил ее Акмед.
   Рапсодия удивленно посмотрела на него и замолчала.
   - Сегодня тебе рассказали древнюю историю. Но Посвященный исказил ее, а я хочу, чтобы ты знала правду.
   Глаза Рапсодии широко раскрылись. Что?
   Акмед сел напротив, положил локти на колени и опустил подбородок на сложенные ладони.
   - Подождем наступления ночи, - сказал он, глядя на горизонт, где исчезали последние отблески дня. - В темноте мне будет легче вести рассказ.
   38
   ДЖЕРАЛЬД ОУЭН вбежал в библиотеку Хагфорта:
   - Милорд!..
   - Вижу, Оуэн. - Стивен Наварнский стоял у восточного окна, мрачно глядя, как рассветное солнце озаряет его владения.
   На недавно выстроенной крепостной стене кипела смертельная схватка, а над нею развевалось знамя черного дыма.
   С недостроенных сторожевых башен на веревках свисали тела, которые раскачивал ветер. Лорд Стивен с застывшим лицом наблюдал, как убитый, падая со стены, ударился о повешенного, отчего труп стал раскачиваться еще сильнее.
   - Во имя Создателя, что происходит? Оуэн покраснел и запыхался от бега.
   - Нас атаковали перед самым рассветом, - прохрипел он. - Подожгли три ближайшие деревни и восточную сторожевую башню. И добрались до конюшни.
   - А солдаты? Что с восточными казармами? Оуэн смертельно побледнел.
   - Они в огне, милорд. Насколько нам известно, никому не удалось выйти наружу.
   - О Единый Бог!
   Лорд Стивен перешел из библиотеки в гостиную и остановился возле южного окна.
   Здесь картина была такой же, однако солдаты уверенно держали оборону. Герцог бросил взгляд на портрет Лидии с детьми и вновь повернулся к гофмейстеру:
   - Ладно, Оуэн, слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты взял мою личную охрану и вывез отсюда Мелисанду и Гвидиона. Спустись по туннелю в винные погреба, а оттуда в западные конюшни. Возьми с собой Розеллу и постарайся не напугать детей. Скачи к Ллаурону. По дороге отправь сообщение Анборну.
   Оуэн кивнул и направился к двери. Лорд Стивен прислонился лбом к стеклу, не в силах оторвать взгляда от сражения. Оуэн!
   - Да, милорд?
   - И последнее: позови интенданта, пусть приведет моего жеребца. Я намерен возглавить оборону наших деревень.
   В голосе Оуэна звучала горечь:
   - Милорд, нас атакуют жители НАШИХ деревень.
   - Ну, ты наконец соизволил явиться, чтобы сделать доклад?
   Гиттлесон сидел, в ужасе наблюдая за происходящим и стараясь не двигаться, чтобы не привлекать к своей особе внимания. Уже одно то, что он оказался свидетелем этой сцены, могло выйти ему боком.
   Человек в серой мантии неловко поклонился и опустил капюшон. Самоуверенная улыбка появилась на красивом лице, голубые глаза блестели от возбуждения.
   - Мы потеряли Дом, - весело заявил он.
   Воздух в маленькой комнате стал ощутимо теплее. Гиттлесон старался дышать беззвучно, чтобы не привлечь к себе внимания.
   Воспаленные глаза его господина уставились в ухмыляющееся лицо Ракшаса. Когда он заговорил, его голос звучал спокойно, но за тихими словами таилась угроза:
   - Несмотря на твои ограниченные умственные способности, ты должен понимать, что потерпел поражение.
   Ракшас кивнул, его рыже-золотые локоны сверкнули в свете пламени.
   - Почему же ты ухмыляешься как идиот?
   Ракшас уселся в кресло и закинул ноги на ручку:
   - Дело в том, КТО его у нас отобрал.
   - Не играй со мной. Кто?
   - Понятия не имею. - Неожиданно Ракшас подался вперед, и в его прозрачных голубых глазах появился страх. - Их было трое.
   Гиттлесон отпрянул назад, когда его господин поднялся на ноги.
   - Что ты несешь? - Спокойный голос превратился в злобный шепот.
   Голос Ракшаса стал теплым и сладким, точно мед:
   - Возможно, я не отличаюсь острым умом, но считать я умею. Их было трое, женщина и двое мужчин, так мне кажется, поскольку я успел разглядеть только одного из них. Он был уродлив, как сто грехов. Они выгнали нас из Дома и уложили всех моих людей. И по крайней мере один из них не хуже меня умеет контролировать огонь.
   - Невозможно! Ракшас пожал плечами:
   - Дело ваше. Можете мне не верить.
   - И где сейчас твоя троица?
   - Точно не знаю. - Ракшас закинул руки за голову и потянулся. - Когда я видел их в последний раз, они направлялись на восток, в сторону Кревенсфилдской равнины.
   Гиттлесон в своем углу задрожал.
   - Канриф, - прошипел господин. - Они направляются в Канриф.
   - Вероятно.
   Воспаленные глаза неожиданно обратились к Гиттлесону. Тот почувствовал, как бледнеет.
   - Гиттлесон, возможно, мне скоро понадобятся твои услуги.
   39
   ДОВОЛЬНО ДОЛГО они молчали, прислушиваясь к шепоту далекого ветра и наблюдая за темнеющим небом. Наконец Акмед посмотрел на Рапсодию. Ее лицо оставалось спокойным, но в глазах отражалась тревога.
   - Сможешь ли ты сыграть на своем новом инструменте так, чтобы скрыть вибрацию нашей беседы? Нужно, чтобы ветер не унес моих слов.
   Девушка вытащила из-под плаща лиру. Осторожно сняв мягкую ткань, тронула пальцами струны.
   - Сыграть какую-нибудь определенную песню? - спросила она.
   Акмед покачал головой:
   - Просто постарайся отвлечь ветер. Помешай ему донести наш разговор до чужих ушей.
   Рапсодия немного подумала, а потом начала наигрывать странноватую неблагозвучную мелодию. Тон практически не менялся, но заметить повторения Акмед не сумел. Через пару минут девушка поставила лиру на бревно, рядом с собой:
   САМОХТ.
   Акмед сухо улыбнулся, когда маленькая лира начала играть сама, повторяя песенку раз за разом.
   Он перехватил взгляд Рапсодии и долго смотрел ей в глаза. И увидел в них предчувствие и такое доверие, какого ему еще не приходилось встречать. И - никакого отвращения, почти постоянно возникавшего в глазах других людей.
   - Расскажи мне все, что тебе известно о Древних искусствах, - попросил он.
   Рапсодия удивилась:
   - Что ты имеешь в виду?
   - Сегодня мы слышали часть истории сотворения мира. Да.
   - Я хочу, чтобы ты забыла все, что рассказал этот недоумок, и вспомнила каждое слово своего учителя. Поскольку Древним искусствам невозможно обучать иначе, его слова будут для нас самым надежным источником.
   В глазах Певицы появилось недоумение.
   - Ты прав, но...
   - Вот и расскажи мне ИСТОРИЮ - так, как ты ее знаешь. Расскажи как Дающая Имя. Постарайся, чтобы твой рассказ получился максимально правдивым. Поверь мне, сейчас перед тобой стоит самая важная задача в твоей жизни, и от того, как ты справишься с нею, зависит многое.
   - Рассказать о рождении стихий?
   - Да. - Акмед оперся спиной о ствол стройного деревца.
   - Это на древнесереннском языке, который я знаю не слишком хорошо. Мне пришлось делать перевод со старого пергамента, так что не могу ручаться за точность выражений, но смысл уловить удалось.
   - Сделай все, что в твоих силах.
   Рапсодия глубоко вздохнула, стараясь вернуть мысли и чувства в те дни, когда она изучала предания. Наконец все посторонние воспоминания исчезли, и она начала:
   - В прежние годы, в Преждевременье, родились пять стихий элементов. Они явились на свет в красках Того Кто Дает Жизнь в качестве инструментов, при помощи которых создан Космос. Иногда их называют детьми Единого Бога, Пятью Дарами, потому что именно их Он решил сотворить в первую очередь.
   Рапсодия посмотрела на Акмеда, который слушал ее с закрытыми глазами. Он кивнул, показывая, чтобы она продолжала.
   - Первой стихией стал эфир, материал, из которого состоят звезды. Считается, что именно эфир заключает в себе сущность времени, власти и того, что некоторые называют магией. Эфир существовал до рождения мира, поэтому он содержал также тайны могущества, предшествовавшего мировому знанию. Второй была рождена стихия огня. Именно благодаря ей мир отделился от остальной Вселенной. Мифы утверждают, что Земля являлась частью расколовшейся звезды, промчавшейся через черную пустоту. Потом она нашла приют на орбите Солнца, своей матери. Огонь, пылавший на ее поверхности, постепенно погас Из-за отсутствия эфира, служившего ему топливом, постепенно переместившись в ядро мира. Но огонь не устраивало пребывание во тьме, внутри мира, и он многократно пытался вырваться в виде вулканической лавы.
   Акмед широко улыбнулся, но так и не открыл глаза.
   - Ты, должно быть, заметила, что наш друг Посвященный опустил эту маленькую часть мифа.
   Зеленые глаза Рапсодия полыхнули огнем.
   - Могу я продолжать? Да.
   - Тогда помолчи: мне очень нелегко переводить с чужого языка. По мере того как огонь слабел, мир заливала вода - так родилась следующая стихия. Вода обладала равновесием: она умела разрушать и исцелять. По мере охлаждения поверхности мира вода породила сильные ветры - и так возникла стихия воздуха. Ветер гнал воду прочь - и обнажилась земля. Эта последняя, самая юная стихия не обладала быстротой, но зато была наделена силой и неколебимостью. Именно в стойкости состояло ее главное могущество. Звезды стали хранителями знаний и мудрости Преждевременья, а Земля являлась вместилищем всех знаний о его происхождении, прошлом и настоящем. Рапсодия глубоко вздохнула. - Теперь ты знаешь все, что известно мне.
   Акмед усмехнулся:
   - На самом деле я знаю намного больше, чем ты, но об этом немного позже. - Он открыл глаза и наклонился вперед. - Тебе что-нибудь известно о Перворожденных?
   Рапсодия колебалась. Оказывается, Акмед имел доступ к сведениям, которыми владели великие Дающие Имя.
   - Немного, - неохотно призналась она. - Дающие Имя познают древние мифы в последнюю очередь, Акмед. Я только начала их изучать, когда Хейлис исчез.
   Дракианин подался вперед так резко, что Рапсодия едва не упала с бревна.
   - Подумай хорошенько. Ты должна вспомнить то время как можно точнее. Что тебе удалось узнать о Перворожденных перед тем, как твой наставник исчез?
   - Я расскажу тебе все, что помню, хотя это лишь обрывки. Задолго до возникновения людей и лириков наины и им подобные пришли на Серендаир, где жили древние существа, произошедшие от самих стихий и сохранившие часть свойств своих родителей. Их называли Перворожденными. Эфир породил древних сереннов, высоких гибких людей с золотой кожей и золотыми глазами. Они жили очень долго и обладали способностью к великому терпению. Связь с материей звезд подарила сереннам знание гармонии природы и могущество. Название этого народа переводится как "звезда". Такое же имя получили и яркие небесные тела, которые в течение всего года видны над Островом. Серендаир, "Звезда-страна", стал родиной сереннов. Он вошел в историю как одно из пяти мест, где родилось Время.
   - А что стало с древними сереннами?
   - Постепенно они вымерли. Или разбрелись по миру во время войн второго века.
   - А как насчет тех народов, что произошли от других элементов? Тебе о них что-нибудь известно?
   Рапсодия напряженно пыталась вспомнить хотя бы обрывки уроков:
   - Митлины произошли от стихии воды... Они жили в глубинах морей, омывающих землю, и люди их практически не замечали. Как и древние серенны, они жили очень долго, но мало интересовались событиями, которые происходили вне их владений. Говорят, что люди произошли от них, а человеческие тела возникли из постепенно уплотнившейся соленой воды и прозрачных мембран, содержащих сознание митлинов. Так объясняется стремление людей к морю, а также наличие соли в наших слезах и крови.
   Акмед усмехнулся:
   - Ты заметила, что Стивен думает, будто "Аббат Митлинис" означает "Единый Бог", "Король Морей" или что-то в таком же духе?
   Рапсодия рассмеялась вместе с ним:
   - Мне было интересно, слушал ли ты его. Кажется, он сказал "Повелитель Морей".
   Улыбка исчезла с худого страшного лица.
   - Ты еще узнаешь, какая опасность таится в небрежном употреблении слов, Рапсодия. Намерьены, безусловно, добавили к истине собственные верования или извратили прежние бесчисленными толкованиями.
   - Так всегда происходит, Акмед. Легенды и мифы, которые существуют долгое время, меняются по мере того, как передаются от одного рассказчика к другому. Вот для чего существуют Певцы и Дающие Имя. Наука - а возможно, в немалой степени и искусство - создана для того, чтобы уберечь древнюю историю от искажений.
   - Мы еще увидим, к чему это привело... Продолжай. Что тебе известно о других?
   Рапсодия развязала ленту и провела рукой по блестящим локонам:
   - Я кое-что знаю о кизах. Считалось, что этот народ рожден ветром и им все известно о потоках воздуха и вибрациях мира. Всякий раз, когда их охватывали сомнения, кизы смотрели в небо. Именно они первыми начали изучать астрономию и погоду. Кизы создали музыку и стали предками лиринов. Слово "лирин" происходит от древнесереннского "певец".
   Искра веселья мелькнула в глазах Акмеда, но тут же исчезла.
   - От них произошли и дракиане. Вот почему мы получили в наследство способность воспринимать вибрации.
   Рапсодия удивилась:
   - Неужели? В первый раз слышу.
   - А ты и не могла о нас знать. Ведь раньше ты не встречала дракиан?
   - Нет.
   Акмед поплотнее завернулся в плащ, словно ему стало холодно.
   - На свете много такого, Рапсодия, о чем ты даже не подозревала и что является тайной для большинства людей, - заметил он. - Но из того, что никто об этом не знает, не следует, что данное явление не существует. Ну, а теперь перейдем к стихии земли.
   - Первородной расой земли были драконы, и нам известно о них лишь из легенд первого и второго веков.
   Акмед кивнул:
   - Мы подошли к последнему элементу. Что ты знаешь про огонь?
   Рапсодия покачала головой:
   - Знаю лишь то, что услышала сегодня. Ты спрашивал насчет Хейлиса. Я почти уверена, что он исчез перед тем, как собирался рассказать мне об огне. Он приготовил необходимые материалы и инструменты. Я сама помогала ему перед уходом домой.
   Взгляд Акмеда стал пронизывающе холодным.
   - Ты помнишь, что именно вы приготовили? Рапсодия вновь покачала головой:
   - Не очень. Жаровня... Растения и корни... какие-то эликсиры... Он собирался мне все объяснить во время урока, который так и не состоялся. И еще свиток. Он всегда им пользовался во время уроков.
   - Значит, вы все приготовили, а на следующий день он исчез?
   - Да. Он послал меня собрать редкие манускрипты и музыкальные сочинения. С тех пор я его больше не видела. И ни разу не вспоминала о несостоявшемся уроке - до сегодняшнего дня, когда Посвященный рассказал нам о ф'дорах.
   Акмед засунул руку под плащ, вытащил сложенный кусок материи и бросил его на колени Рапсодии. Такими тряпицами вытирают алтарь, кубки и церковную утварь. Девушка держала в руках кусок белой материи с вышитым на нем стилизованным изображением солнца, которое она видела в храме Бетани. Рапсодия присвистнула:
   - Ну ты и наглец - красть в базилике при свете дня!
   - Как ты думаешь, что означает символ? - спросил Акмед.
   Рапсодия раздраженно швырнула платок обратно:
   - Меня тошнит от твоих игр, Акмед. Я не глухая и слышала все, что он сказал. Это знак ф'доров.
   Дракианин стремительно придвинул свое страшное лицо вплотную к лицу девушки.
   - Я оговорился. Что символизирует знак В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ? - В голосе Акмеда слышалось напряжение.
   Рапсодия попыталась стряхнуть охватившее ее оцепенение:
   - Солнце?
   Акмед задумчиво покачал головой:
   - Ты так решила Из-за того, что так считают ОНИ. Уверяю тебя, это неверно. Во всяком случае, в старом мире символ использовался совсем в другом смысле.
   Рапсодия старалась победить дрожь, но продолжала трепетать, как листок на осеннем ветру.
   - Так что же это?
   Акмед вновь развернул ткань и мягко, почти любовно, обвел длинным костлявым пальцем золотой круг.
   - Вероятно, намерьены решили, что видят солнце, когда впервые символ попался им на глаза. Он выглядел как и здесь, только грубее. Перед тобой Земля, - Акмед коснулся центрального круга, - а расходящиеся лучи - пламя. Земля в огне. Речь идет не о древних временах, когда родился огонь. Это главная цель расы. ЗЕМЛЯ, ОБЪЯТАЯ ПЛАМЕНЕМ. Ты понимаешь, о чем я говорю, Рапсодия? Она кивнула, не в силах ответить.
   - А символ указывает на средство, при помощи которого цель будет достигнута. - Палец Акмеда проследовал вдоль красной спирали от центра к внешней части круга. - Полагаю, тебе понятно, что означает спираль, - ведь тебе довелось видеть малую ее часть.
   Монотонные звуки арфы заглушили едва слышный шепот Рапсодии.
   - Вирм...
   - Верно. Насколько я могу судить, твоя колыбельная делает свое дело. Серендаир уничтожен вулканическим огнем, взрывом, а не вирмом, как планировалось. Но даже если упавшая звезда и уничтожила ф'доров, по крайней мере один из них мог пережить катастрофу, поглотившую Остров. И он сделает все, чтобы довести дело до конца.
   - Я не понимаю, о чем ты говоришь. - Рапсодия принялась нервно завязывать лентой волосы.
   Акмед вновь оперся спиной о ствол и поднес пальцы к губам:
   - Возможно, нам следует начать сначала. Вернемся в Преждевременье, когда родился огонь, а ф'доры являлись демоническими духами, извращенными, темными существами, завистливыми и алчными, мечтающими поглотить весь мир, как огонь, от которого они произошли. Местом их рождения был Огненный Край, кольцо из пяти действующих вулканов, поднявшихся со дна океана. Как и огонь, ф'доры не имели материальной формы, однако питались твердыми субстанциями - так огонь набирает силу, поглощая и уничтожая топливо. Как и огонь, вторая стихия, ф'доры появились на свет вторыми. И если ф'доры обладали меньшим могуществом, чем древние серенны, появившиеся первыми, они все же были сильнее всех остальных, пришедших позднее. Как и родственная им стихия, они отошли в тень, лишь изредка выходя из нее на свет. И когда так случалось, они несли миру страшные разрушения. Со временем огонь сосредоточился в ядре Земли и лишь изредка вырывался на поверхность. Однако ф'доры никогда не понимали очищающего превращения огня. Хуже того, они стали еще более извращенными и коварными, получая наслаждение от обмана и предательства. Они научились связывать себя - ведь ф'доры были лишь духами - с людьми, лиринами или наинами и питаться ими. В результате в одном теле оказывалось два существа - человек и демон. Такое существо обладало огромным могуществом и могло порабощать многих, лишая несчастных собственной воли. Их почти невозможно распознать. Иногда человек, владелец тела, ничего и не замечает. Может быть, теперь ты поймешь, почему мне не нравится, когда ты начинаешь всех подряд делать членами своей семьи. Даже сейчас ни ты, ни я не можем с уверенностью утверждать, что ТЫ не находишься во власти ф'дора - сама того не понимая.