Хэйдон Элизабет. Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)

   - Спасибо за замечательный рассказ, - поблагодарила Рапсодия. - Теперь мне просто необходимо посетить каждое из мест, о которых вы нам поведали.
   - А тут что такое? - полюбопытствовал Грунтор из противоположной части зала.
   Он стоял перед небольшим альковом, где горели жертвенные свечи.
   Рапсодия подошла поближе. Стол, на котором располагались вещи, был накрыт тщательно вышитым покрывалом, вроде тех, что она не раз видела на алтарях храмов.
   На столе лежало золотое кольцо с печаткой, потертый кинжал и браслет из переплетенных кожаных полосок, надорванный с одной стороны. На стене была прикреплена медная пластина с изящной гравировкой и какой-то надписью.
   Рапсодия наклонилась, чтобы прочитать ее, но пластина была потускневшей и девушка не смогла ничего разобрать.
   "Пожалуй, - подумала она, - эти предметы больше подходят для церкви, нежели для музея".
   Рапсодия вытащила из сумки платок и маленькую фляжку и показала их Стивену.
   - Это настойка из лесного ореха и лайма, - сказал а она. - Она снимет налет. Можно?
   Стивен кивнул, но его лицо помрачнело.
   Рапсодия вытащила пробку, вылила на платок немного жидкости с едким запахом и привстала на цыпочки, чтобы протереть пластину. Несколько раз проведя платком, она смогла наконец прочитать два слова:
   "ГВИДИОН МАНОССКИЙ".
   Рапсодия повернулась к лорду Стивену, чье лицо стало похоже на маску.
   - Что это такое? - спросила она. Стивен отвернулся.
   - Все, что осталось от моего лучшего друга, погибшего двадцать лет назад, - ответил он.
   30
   - МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, - проговорила Рапсодия. - Ваш друг стал еще одной жертвой необъяснимых проявлений ненависти?
   Лорд Стивен осторожно стряхнул пыль с экспонатов.
   - Рискну предположить, что Гвидион был первым, - тихо проговорил он, укладывая кинжал и кольцо с печаткой на место.
   - Он погиб двадцать лет назад? - вмешался Акмед. - Неужели набеги начались так давно?
   Лорд Стивен горько улыбнулся.
   - Разбойники убивают ни в чем не повинных путешественников и грабят небольшие поселения с незапамятных времен, - сказал он. - Однако в этом ряду смертей гибель Гвидиона стоит особняком. Он был человеком удивительной силы и ловкости, к тому же хорошо вооруженным. Его раны невозможно описать. На него напало существо необыкновенной силы и свирепости.
   - Животное? - спросил Грунтор. Лорд Стивен вздохнул и пожал плечами.
   - Не знаю, - ответил он. - Возможно, если судить по внешнему виду ран. Я первым обнаружил тело. Я сразу понял, что он умирает: из страшной раны в области сердца текла кровь.
   Рапсодия коснулась его руки, и на лице герцога промелькнула улыбка, а потом глаза вновь затуманились печалью.
   - Я боялся его трогать, - продолжал Стивен. - Казалось, лишь прикосновение родной земли поддерживает в нем жизнь. Я перевязал его, накрыл своим плащом, а потом бросился к отцу Гвидиона. Он побежал к сыну, а меня посадил на лошадь и отправил за великим филидским лекарем по имени Каддир. К тому моменту, когда я вернулся со священником, Гвидион был уже два дня как мертв. Наверное, он умер сразу же после того, как я его оставил. Мне следовало благодарить судьбу за то, что я успел с ним попрощаться. - Герцог сжал зубы и отвернулся. - Прошу меня извинить. Прошло много времени, и я должен смириться со своими потерями.
   Рапсодия провела рукой по его плечу:
   - Скорбь не знает временных границ, лорд Стивен. Боль утраты может не проходить десятилетиями. С этим ничего нельзя поделать.
   Лорд Стивен сжал ее ладонь и вздохнул:
   - Да, вы правы. В некотором смысле гибель Гвидиона подготовила меня к другим испытаниям. Мы дружили с самого детства, познакомились в Маноссе. Он жил там, в Маноссе родилась его мать, - а я приехал туда вместе с моим отцом. Спустя некоторое время мы обосновались здесь. Он жил вместе с отцом, а мне после смерти моего родителя пришлось принять на себя его обязанности. Мы были как братья. Мой сын должен был стать его крестником, теперь он носит его имя. Смерть Гвидиона послужила предупреждением, но мы не сумели остановить приближение страшных времен.
   - А сейчас мародеры специализируются на детях, - уточнил Акмед.
   - Да - во всяком случае, здесь, в Наварне. И, насколько мне известно, в землях лириков. Мои разведчики докладывают, что набегам подвергаются все территории от нас до земель болгов, к югу от Сорболда и нейтральных провинций. И к северу от Хинтерволда. - Герцог вновь взял в руки медный стержень. - Ну, если вы все посмотрели, пора возвращаться обратно.
   Пока мужчины тушили канделябры, Рапсодия провела пальцами по покрывалу. Потом взяла кольцо с печаткой и поднесла к щеке.
   Было что-то успокаивающее в прикосновении холодного металла к лицу. Рапсодия внимательно осмотрела плоскую часть печатки и заметила изображение дерева и дракона, свернувшегося у его подножия. Такой знак она не раз видела в этом музее, хотя прежде он никогда ей не попадался.
   "ВОСПОМИНАНИЯ ЕСТЬ ПЕРВЫЕ ИСТОРИИ, КОТОРЫЕ ТЫ УЗНАЁШЬ. ОНИ СТАНОВЯТСЯ ТВОИМ ДОСТОЯНИЕМ... "
   Рапсодия заморгала - голос прозвучал в ее сознании. "Странная мысль", - подумала она. У нее нет здесь собственных воспоминаний; она никогда не видела кольца и не слышала имени Гвидиона из Маносса. Возможно, имелась в виду сила воспоминаний Стивена о его друге. Она напела одинокую ноту, которая иногда помогала различить вибрации предметов, определить, кому они принадлежали. В ее сознании появился смутный облик мужчины, окутанного мраком и страдающего от ужасной боли. Это видение однажды уже посещало Рапсодию - когда они путешествовали по Корню. Она уронила кольцо.
   Мужчины начали спускаться по лестнице. Грунтор остановился и посмотрел на Рапсодию.
   - Ты идешь, герцогиня?
   Рапсодия кивнула. Она подошла к лестнице, подождала, пока Грунтор с факелом спустится вниз, и заглянула в глаза дракона, тускло сверкающие в меркнущем свете. Не удержавшись, девушка бросила прощальный взгляд в сторону алтаря.
   - Я бы хотела оказаться там, с тобой, - прошептала она.
   Один за другим гасли светильники в башне замка. Розоватый камень снова погружался в ночную тень, приобретая темно-коричневый цвет.
   Акмед смотрел в окно до тех пор, пока единственными источниками света не остались мерцающие отблески факелов. Туман заполнил двор, светильники погасли.
   Дракианин подошел к двери и прислушался, затем медленно приоткрыл створку, стараясь не производить ни малейшего шума. Убедившись, что рядом никого нет, он вернулся в комнату и уселся на стул рядом с кроватью Грунтора.
   - Раньше, когда в моем сознании стучали миллионы сердец, мне жилось гораздо легче, - мрачно проговорил он, наливая себе в бокал бренди. Теперь стало сложнее узнавать, кто бродит поблизости.
   Грунтор развязал шнурки и начал стаскивать сапоги. Потом пристально посмотрел на Акмеда:
   - Он там, не так ли?
   Акмед наклонился вперед, держа бокал обеими руками. Когда он вновь заговорил, его голос звучал едва слышно:
   - Не знаю. Мне кажется, здесь кто-то есть. Во всяком случае, в нашей части мира. Но я не понимаю - кто.
   Тяжелый сапог упал на полированный пол.
   - Ой полагает, ты видел амулет? Акмед кивнул:
   - Да, он очень похож. Но Ллаурон сказал, что Маквит убил Тсолтана. Кто-нибудь другой мог испортить все дело - убить человека, позволив демону ускользнуть, чтобы отыскать новое тело. Но только не Маквит! Во всяком случае, я очень на это надеюсь.
   - И что будет дальше?
   Дракианин наклонился так близко к Грунтору, что даже великан едва расслышал его слова.
   - Ничего не изменилось. Нам по-прежнему необходимо добраться до Канрифа: он направился бы именно туда. Там средоточие силы, там жили намерьены. А сейчас поселились болги. И если где-то есть ответы на наши вопросы, то мы найдем их именно там. Но нам нужно побывать и в Бетани. В базилике, посвященной огню. Быть может, там мы также что-нибудь обнаружим.
   Грунтор кивнул:
   - А герцогиня?
   Акмед отвернулся. Великан расправил плечи и положил руку дракианину на плечо:
   - Давай оставим ее здесь. Зачем таскать Рапсодию за собой?
   - С нами она в безопасности. Верь мне. Грунтор убрал руку с плеча Акмеда:
   - Уж конечно! А тебе не кажется, что ей будет лучше с лордом Стивеном? Похоже, он в нее влюбился. Лорд Стивен за ней присмотрит. И ей понравились дети. Ой говорит: давай оставим герцогиню с ними.
   Из глаз Акмеда посыпались искры, словно диски из его квеллана.
   - А что, если это ОН? Представляешь, что ждет Рапсодию, если мы оставим ее с ним? Ты хочешь, чтобы она пожелала вновь оказаться в лапах Майкла, Бесполезное дыхание? Тогда уж лучше съешь ее на завтрак живьем. Она будет меньше страдать.
   Грунтор никак не ожидал от своего друга таких слов и ошеломленно уставился на него. Акмед вздохнул и заговорил снова:
   - Я почти ничего не знаю наверняка, Грунтор. Это не ты. И это не я. Далее все теряется в тумане. Я почти уверен, что это не Рапсодия, но небольшие сомнения у меня все-таки остаются. Разве такой вариант невозможен? Нельзя исключать, что она стала приманкой, которую нам подбросили на окраине Истона.
   - Ты рехнулся!
   - Возможно. Или я прав. Имей в виду, что она может ничего не знать. Рапсодия довольно долго находилась наедине с Ллауроном. Таким образом, за исключением нас двоих и, возможно, Рапсодии, мы ничего не можем утверждать наверняка. Ты согласен?
   Грунтор некоторое время молча смотрел на друга, а потом неохотно кивнул.
   Акмед со вздохом отставил в сторону пустой бокал:
   - Мы возьмем ее с собой в Бетани. Как только я увижу базилику, у меня появятся новые улики и станет ясно, правил или нет проклятый Прорицатель. И тогда я расскажу ей все. Если она захочет вернуться к Стивену, мы позаботимся о том, чтобы на обратном пути ее никто не обидел. Ну, так будет честно?
   Грунтор улегся на кровать и укрылся одеялом.
   - За время, что мы провели вместе, сэр, Ой убедился в одном: с тобой никогда не бывает честно.
   На следующее утро Рапсодия позавтракала вместе со своими вновь приобретенными внуками, а потом отправилась на прогулку в лес - с ними и лордом Стивеном. Фирболги занялись сбором вещей и провизии для нового путешествия. Рапсодия пела детям песни о лесах, некоторые на лиринском языке, а часть - на местном, орланданском наречии, которое успела выучить в доме у Ллаурона.
   Пока гуляли, она сочинила мотив, описывающий Мелисанду и Гвидиона, и с радостью наблюдала, как дети узнают себя в песне. Мелисанда все время держала Рапсодию за руку, отказываясь выпустить ладонь названой бабушки даже на мгновение, а Гвидион постоянно убегал вперед - ему не терпелось показать свое мастерство лучника. Лорд Стивен говорил мало, больше слушал и улыбался.
   Они провели вместе совсем мало времени, но Рапсодия уже многое знала о характерах своих внуков. Тоска в глазах Мелисанды исчезла, ее сменила прирожденная живость. В этом она была похожа на своего отца. Девочка пела вместе с Рапсодией, совершенно не смущаясь, если не знала слов песни, и танцевала среди луж, брызгаясь и крича от переполнявшей ее радости. Казалось, только сейчас ей позволили снова быть счастливой.
   Гвидион оказался серьезным юношей, склонным к размышлениям. Несколько раз Рапсодия замечала, как в те моменты, когда Гвидион думал, что на него не смотрят, его лицо становилось печальным, глаза темнели, и в них отражалась его полная сомнений душа. В нем таилась удивительная глубина, которую не могли скрыть даже приятные манеры.
   Когда они наконец вернулись во двор замка, Рапсодия опустилась на колени, обняла Мелисанду и долго ее не отпускала, а потом внимательно заглянула в лицо девочки.
   - Я буду думать о тебе каждый день, - сказал а Рапсодия, расправляя золотые локоны ребенка. - Ты ведь не забудешь меня, правда?
   - Конечно, не забуду, - возмущенно заявила Мелисанда. - А ты когда-нибудь вернешься?
   - Да, - ответила Рапсодия, целуя ее в щеку, - если смогу. - И хотя она понимала, что ребенок хочет услышать от нее обещание, она не могла солгать: ведь Мелисанда потеряла мать. С каждым днем малышка все лучше начнет осознавать собственную уязвимость. - Я не знаю, когда это будет. Но обязательно напишу тебе, как только мне представится такая возможность.
   - Вы все еще намерены отправиться на восток? - спросил лорд Стивен, глядя в землю.
   - Наверное. Решаю не я.
   - В нескольких днях пути на северо-восток расположен Дом Памяти, старая намерьенская крепость и дозорная башня, возведенная сразу же после высадки Первого флота. Это самое древнее здание, построенное намерьенами. Когда-то там была прекрасная библиотека. Поскольку в ваших жилах течет лиринская кровь, вас может заинтересовать одно из деревьев, растущих там. Это побег могучего дуба Сагии, привезенный Первым флотом. Они посадили его во дворе Дома Памяти. Это действительно историческое место. Стыдно признать, но я мало сделал, чтобы поддерживать в нем порядок. Сооружение наварнской стены заставляет меня почти все время оставаться рядом с замком. Уродливая реальность такова, что ради защиты Будущего приходится забывать о сохранении Прошлого.
   - Вы правы. - Рапсодия еще раз поцеловала Мелисанду и повернулась к своему внуку. - До свидания, Гвидион! Я буду часто вспоминать тебя. Если мне попадутся интересные стрелы или инструменты для работы по дереву, я пришлю их тебе.
   - Благодарю вас, - сказал Гвидион. - Я надеюсь, что во время вашего следующего визита вы покажете мне лекарственные растения и корни. Тогда я, наверное, уже буду выше вас ростом...
   - Ты уже и так почти догнал меня, - рассмеялась Рапсодия.
   - В следующем году мне стукнет тринадцать, - сообщил Гвидион.
   Рапсодия обняла его. Мальчик на несколько мгновений прижался к ней, а потом решительно отстранился и взял сестру за руку.
   - Пойдем, Мелли, - сказал он.
   Девочка помахала рукой в последний раз и вместе с братом скрылась в замке.
   Стивен посмотрел детям вслед. Убедившись в том, что они благополучно вошли, он решительно повернулся к Рапсодии:
   - Вы знаете, что можете остаться. Дети очень хотели, чтобы вы погостили у нас подольше.
   Девушка улыбнулась, и колени у Стивена задрожали.
   - Благодарю вас. Я бы с удовольствием у вас погостила, - сказал а Рапсодия. - Более того, я не сомневаюсь, что наше путешествие окажется не самым приятным.
   - Тогда не уезжайте, - неожиданно для самого себя предложил герцог и опустил глаза. - Извините! Я не хотел показаться грубым.
   Рапсодия положила руку ему на плечо, заставив его сердце биться быстрее. Герцог заметно покраснел.
   - Разве гостеприимство может быть грубым? - Она глубоко вздохнула: казалось, рядом печалился ветер. - Честно говоря, лорд Стивен, я все еще не нашла себя. Но если удача будет на моей стороне, к тому времени, когда я вернусь, мне это удастся.
   - Помните, что здесь вас всегда ждут, - сказал лорд Стивен. - В конце концов, вы теперь - член нашей семьи, бабушка.
   Они оба рассмеялись.
   Герцог взял гостью за руку и нежно поцеловал, а затем проводил к ее друзьям.
   - Кроме того, - прошептал он, - вы должны вернуться, чтобы рассказать мне о том, как познакомились с этой парочкой.
   31
   ИЗ РАЗГОВОРОВ со Стивеном Наварнским друзья поняли, что покинули Корень в тот момент, когда началась зима.
   В западной части Роланда снег выпадал почти сразу же после окончания осени. Обычно это сопровождалось заметным понижением температуры, а затем, в течение двух месяцев, оттепели чередовались с метелями. Похоже, очередная оттепель подходила к концу. По многим признакам зима вновь намеревалась взять бразды правления в свои руки.
   Когда друзья покидали Хагфорт, день выдался холодным, но на чистом небе ярко сияло солнце, а с ветвей падал подтаявший снег.
   Сначала фирболги не хотели идти к Дому Памяти, но, узнав, что там находился военный лагерь Первой волны, передумали. Акмед не сомневался, что многое сумеет понять, если узнает, в каких условиях высадились намерьены.
   - А зачем тебе это? - мрачно спросила Рапсодия. Она чувствовала пустоту в своей ладони, где еще недавно так уютно помещалась маленькая ручка Мелисанды.
   - Возможно, мы сумеем восстановить развитие событий, - ответил Акмед.
   Рапсодия неожиданно остановилась и схватила его за локоть:
   - Ты думаешь, там произошло нечто необычное?
   Акмед с невозмутимым выражением лица повернулся к ней:
   - Вполне возможно, в особенности если вспомнить историю о погибшем друге Стивена.
   Рапсодия оглянулась - их окружал безмолвный лес, который еще мгновение назад казался таким мирным и безопасным, - и ее вдруг охватило предчувствие беды. Она подняла взгляд и увидела две пары блестящих глаз - друзья пристально смотрели на нее.
   - Чего такое, герцогиня? Что случилось? Она глубоко вздохнула:
   - А если друг лорда Стивена остался жив? Оба фирболга заморгали.
   - Все возможно, однако мне такой поворот событий кажется маловероятным, - сказал Акмед. - С чего ты взяла? Я что-то пропустил?
   - Нет, - призналась Рапсодия. - Просто у меня появилось предчувствие... словно какая-то часть его существа жива. Я не могу этого объяснить.
   - Ну, игнорировать твои предчувствия нельзя, поскольку ты уже несколько раз демонстрировала, что обладаешь даром предвидения, но мне кажется, что Стивен и Каддир хорошо знают, что такое смерть. Они не могли ошибиться.
   - Наверное, - задумчиво проговорила Рапсодия и двинулась вперед.
   Иногда ей начинало казаться, что вся ее жизнь представляет собой бесконечное путешествие, и, добравшись до цели, она всякий раз узнает, что необходимо идти дальше. В некотором смысле, новая земля, безмолвный холодный лес, были тем же самым Корнем, только в ином обличье.
   Звезды над головой казались очень близкими, и Рапсодии представлялось, что еще немного - и она сможет коснуться их руками.
   Самая яркая звезда трепетала на ветру, словно отчаянно замерзла. Затем, одна за другой, звезды начали падать, однако они не проносились по небу, а тихо опускались вниз, точно их подхватывал нежный ночной ветерок и осторожно, словно снежинки, клал на землю. ЛОВИ ИХ! И НЕ ВЫПУСКАЙ... Так шептал ветер, пролетая над ее раскрытыми ладонями. Крошечные звездочки щекотали пальцы. Рапсодия сжала ладонь в кулак.
   Я ИХ ПОЙМАЛА! ПОЙМАЛА!
   Яркий свет пульсировал между пальцами. Кожа стала прозрачной. Восторг...
   Затем что-то обожгло ладонь, и свет погас.
   Она разжала пальцы. Обгоревшие дыры, запах тлеющей плоти...
   НЕТ. НЕТ, БОГИ. НЕТ. ПОЖАЛУЙСТА... Мерцание света внизу. Волнующаяся поверхность воды.
   Звезды сияют из глубокой темной расселины. Шипение угольков на берегу лугового ручья. А потом снова сгущается мрак...
   Рапсодия проснулась ночью в слезах. Ей приснился старый сон, из давних, печальных времен; она его уже почти забыла.
   "Почему сейчас? " - с тоской подумала она, продолжая тихонько всхлипывать и изо всех сил стараясь не разбудить своих спутников.
   Она спрятала лицо в одеяле.
   Миг спустя она почувствовала, как толстые пальцы осторожно отводят в стороны ее волосы.
   - Герцогиня? Ты проснулась?
   Рапсодия кивнула, не поворачиваясь. Как только Грунтор поймет, что с нею все в порядке, он оставит ее в покое.
   - У Оя кое-что для тебя имеется. Сядь. Рапсодия вздохнула и повернула залитое слезами лицо к фирболгу, который улыбался ей из темноты. Теперь, когда Рапсодия привыкла к его улыбке, она не могла перед ней устоять и улыбнулась в ответ.
   - Прости, Грунтор.
   Он фыркнул:
   - Порядок, мисси. Ой подумал, ты теперь все-все понимаешь. Давай руку.
   Она неохотно подчинилась, жалея, что не может вновь погрузиться в сон. Рассеянно провела рукой по упавшим на лицо волосам, и тут Грунтор положил ей что-то на колени.
   Предмет странной формы, твердый, но гладкий, как шелк... Рапсодия взяла его, чтобы получше разглядеть, и поняла: морская ракушка.
   - Говорят, эти штуки умеют петь, но Ой никогда не слышал. По мне так она пустая. Приложи к уху.
   - Где ты ее раздобыл? - удивленно спросила Рапсодия, с интересом рассматривая ракушку.
   Огромный болг улегся обратно.
   - У моря. Она застряла между обломками корабля - помнишь, мы рассказывали... Ой подумал и решил, что она тебе понравится. Особенно когда придут плохие сны.
   В глазах Рапсодии вновь появились слезы.
   - Знаешь, ты самый замечательный болг, который когда-либо жил на свете.
   - Точно, - самодовольно ухмыльнулся Грунтор. Рапсодия рассмеялась, смахнув слезы.
   - А теперь ложись на бок и приставь ракушку к уху. Может, она споет тебе, и ты заснешь.
   - Я так и сделаю. Спокойной ночи!
   - Спокойной ночи, мисси! Ой желает тебе приятных снов.
   Рапсодия снова рассмеялась, а потом улеглась, слушая шумящее в ракушке море. Теперь ее сны были наполнены рокотом разбивающихся о берег волн, криками чаек и образом далекой темной расселины, змеиным зрачком одинокого глаза...
   Через три дня им стали попадаться на глаза ориентиры, о которых упоминал Стивен. Это подтверждало, что они движутся в нужном направлении. Лес стал меняться, деревья расступались, открывая удобные тропинки, впрочем, путники не заметили на них свежих следов.
   Постепенно древний лес сменялся более молодым. Появились тополя, сосны и березы, вытесняя дубы, ясени и клены. Пятна белого снега странным образом вселяли в сердце Рапсодии тревогу.
   Подтаявший снег замерзал по ночам, образуя гладкий наст. С каждым шагом Грунтор и Рапсодия пробивали тонкую верхнюю корочку. Их шаги казались особенно неловкими рядом с почти бесшумной, стелющейся походкой Акмеда. Чем дальше они шли по тропе, тем холоднее становился воздух. Вскоре Рапсодия стала различать легкий туман своего дыхания. Казалось, оттепель накрыла своим покрывалом почти всю землю, но еще не добралась до густого леса, окружавшего Дом Памяти.
   Рапсодия принялась тихонько насвистывать на ходу в такт шагам. На крыльях бодрящего ветра явился рассвет, и она изменила свою песню, стараясь побыстрее разогнать мрак на утреннем затянутом тучами небе.
   Поразительный контраст между белизной снега и темными деревьями вызывал у девушки ощущение застывшей, но зловещей красоты. Она выругала себя за то, что говорила с друзьями о Гвидионе: их почти маниакальная осторожность портила приятную прогулку.
   Время от времени Грунтор замедлял шаг и оглядывался по сторонам, а потом, склонив голову к плечу, прислушивался к далеким звукам. Он кивал Акмеду, который тоже к чему-то прислушивался и пожимал плечами. Великан вздыхал, ускоряя шаг. Всякий раз, когда они останавливались, Рапсодия переставала насвистывать. А когда вновь начинала свистеть, мелодия становилась все менее задорной. Под конец она и вовсе превратилась в грустный, слегка заунывный напев.
   Грунтор опять остановился и огляделся по сторонам.
   - Здесь что-то неправильное, - негромко проговорил фирболг.
   - Что ты имеешь в виду? - спросила Рапсодия.
   Акмед уже держал наготове квеллан.
   Великан пригнулся. Солнце светило ему прямо в глаза.
   - Ой не знает, мисси, но что-то не так. Я чую запах гниения, а вон там он совсем сильный. - И Грунтор кивнул вперед, в сторону тропы, по которой им предстояло пройти.
   Все трое молча смотрели на тропу.
   - Что это может быть? - Акмед оглянулся через плечо. - Люди? Животные?
   - Ой не понимает, - ответил Грунтор. - Будто земля больная.
   - Наклони ко мне голову. - Рапсодия провела ладонью по лбу великана.
   Лоб оказался влажным и горячим.
   - Дело не в земле, Грунтор, - это ты нездоров.
   - Возможно, они оба больны, - сказал Акмед, вновь оборачиваясь назад и прислушиваясь, хотя в лесу, как и прежде, царила тишина. - Грунтор связан с землей. Помнишь, мы это видели? И если что-то отравляет землю, нет ничего удивительного в том, что оно оказывает влияние и на Грунтора. Приготовь-ка лучше оружие.
   Рапсодия кивнула и передвинула ножны, но меч доставать не стала. Грунтор поудобнее перехватил секиру.
   Акмед закрыл глаза и сосредоточился, обратив все свои мысли на тропу. В своем сознании он видел их троих как будто сверху, а также все вокруг под необычным углом. Тропа простиралась далеко вперед, над ней нависали ветки, заросли куманики отбрасывали длинные тени.
   А затем второе зрение Акмеда помчалось по тропе со скоростью диска, выпущенного из квеллана. Деревья слились, превратившись в серую стену.
   Он повторял все изгибы тропы, огибал упавшие деревья и неожиданно оказался на огромной поляне, где стоял большой дом с угловой башней. По обе стороны от дверей замерли вооруженные люди. Движение прекратилось, но изображение не исчезало. Постепенно картина начала краснеть, а стражники превратились в тени.
   Акмед почувствовал, как ускорился его пульс, чтобы соответствовать биениям чужого сердца. В ушах нарастало давление, он начал ощущать ритм чужой жизни.
   Это ощущение было ему знакомо - оно сопровождало его задолго до того, как Акмед стал известен в определенных кругах. Он чувствовал свою связь с кровью - связь, которую потерял, когда прошел сквозь огонь внутри Корня. Теперь она восстанавливалась. По мере того как видение тускнело, теряясь во мраке, голову сжала боль, а сердце - страх.
   Грунтор не ошибся: впереди находилось нечто извращенное, злое. С усилием Акмед изгнал образ из своего сознания и тут же пошатнулся. К горлу подступила тошнота, ноги подогнулись. Он упал на землю, и у него началась рвота.