Хокинс Карен. Как покорить леди

   Чейз снова приблизился к ней, отдавая всего себя в каждом поцелуе, в который вкладывал всю свою душу, и Харриет без колебаний отвечала ему, дрожа всем телом, вцепившись в его плечи.
   Наконец Чейз прервал поцелуй и, опираясь на локти, посмотрел на нее. Харриет была восхитительно прекрасна совершенной женской красотой и казалась ему невыразимо желанной. Маленькие груди увенчивали розовые соски, от которых он не мог оторвать глаз.
   – Ты просто красавица, – выдохнул он.
   В ответ она приподнялась на локтях, оказавшись лицом к лицу с ним, и ее густые волосы рассыпались по плечам. Обхватив его шею одной рукой, Харриет притянула Чейза к себе, ее густые каштановые волосы рассыпались по плечам, оттеняя ложбинку между грудей.
   Его тело напряглось почти до боли, он больше не мог ни о чем думать, кроме этой женщины и ее зовущего тела. Он должен получить ее, овладеть ею. Желание выжечь на ней клеймо в знак того, что она принадлежит лишь ему, и никому другому, закипело в нем, а все разумные мысли испарились, оставив место лишь сжигающим душу эмоциям.
   Чейз приподнялся и навис над ней, удерживаясь на руках, его пальцы запутались в ее густых волосах.
   – Люби меня, Харриет. Дай мне войти в тебя!
   Когда она раздвинула ноги, Чейз опустился и начал вдвигать в нее набухший член так медленно, что она нетерпеливо заерзала под ним, как будто пытаясь затянуть его в себя. Он замер, наслаждаясь моментом, и вдруг, больше не имея возможности сдерживаться, одним толчком глубоко вошел в нее.
   Несколько секунд Харриет изумленно смотрела на него широко распахнутыми глазами, а затем постепенно расслабилась под ним. Но уже через мгновение она снова принялась извиваться, прижимаясь к нему всем телом, забыв о недавней боли, подчиняясь одному лишь вновь возникшему желанию.
   Она оказалась очень страстной женщиной – Чейз видел это по тому, как вздымалась и опускалась ее грудь, как затвердевали соски, словно моля о прикосновении. Он склонился и нежно сжал губами сначала один сосок, затем другой, чуть покусывая их, пока она постанывала от наслаждения.
   Медленно, очень медленно, он начал двигаться внутри ее, а когда она поймала ритм, ее податливое влажное тело стало более требовательным. Боже, она оказалась прелестной штучкой, горячей и темпераментной, самой желанной женщиной на свете.
   Чейз стиснул зубы, стараясь сохранить контроль над собой, что было почти невозможно. Еще никогда в жизни он не испытывал такого вожделения.
   Как могло случиться, что провинциальная барышня, абсолютно не имевшая опыта в подобных делах, сумела довести его до безумия, заставить безоглядно желать ее, когда другие женщины, обладавшие массой соблазнительных достоинств, оставляли его более чем равнодушным? Что такого особенного в этой Харриет Уорд, что делало ее дерзкой, вызывающей, опьяняло и завораживало? Колдунья! Он упивался ее близостью, ее тугим телом, грацией ее форм, погружаясь в ее жаркое шелковистое лоно.
   Закрыв глаза, хрипло дыша, крепко упершись ногами в матрас, Харриет полностью отдавалась ему, требовательно подавая сигналы бедрами и всем телом. Она была великолепна, ее неутолимая страстность доводила Чейза до исступления, заставляя его терять контроль над собой.
   Внезапно ее глаза широко распахнулись, тело судорожно сжалось под ним, и вожделение перехлестнуло через край. Чейз стиснул зубы, но было поздно. Его тело среагировало прежде, чем он успел выйти из нее, и бурный оргазм настиг его глубоко внутри ее.
   Несколько мгновений они оставались недвижимы, со сплетенными телами, он – спрятав лицо в ее волосах, она – обхватив ногами его талию. Это был до боли сладкий, восхитительный момент. Чейз впервые в жизни не чувствовал всеподавляющего желания выпрыгнуть из постели и броситься бежать без оглядки. Все, что ему хотелось, – это, держа Харриет в объятиях, чувствовать, как успокаиваются их тела, чувствовать ее стройные бедра под собой, ее дыхание на своем плече, ощущать запах шелковистой кожи и аромат спутанных волос на подушке.
   Все его существо было переполнено ею и заставляло его желать, чтобы они пребывали в таком состоянии, невидимые чужому взгляду, в тепле и безопасности, всю оставшуюся жизнь.
   Наконец Харриет приподнялась на подушках:
   – Нам надо вставать.
   – Я знаю.
   Чейз взял ее за руку и с минуту смотрел на нее, затем наклонился и поцеловал палец, на котором было кольцо-талисман. По размеру кольцо точно подходило тонкому пальцу, и он, проведя ладонью по его поверхности, почувствовал странное волнение.
   По телу Харриет пробежала дрожь.
   – Тебе холодно?
   – Нет, но... Я должна одеться.
   – Согласен.
   Однако Чейз даже не пошевельнулся, он лишь повернул голову и принялся целовать ее пальцы, сначала один, затем другой...
   Внезапно на лестнице раздался шум, и Харриет открыла глаза.
   – Ты слышал? – прошептала она. Шум послышался снова.
   – О нет! – Она зашевелилась под ним. – Нам все-таки придется встать.
   Чейз, чуть подвинувшись, улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, уверенный, что Харриет не выскочит из постели слишком поспешно, поскольку его локоть твердо покоился на ее волосах. Он почувствовал себя поразительно непобедимым, сильным и могущественным.
   Харриет попыталась поднять голову.
   – Ты лежишь на моих волосах!
   – Если ты встанешь, они как раз застанут тебя голой посреди комнаты. Не так уж это и плохо, даже наоборот...
   Чейзу очень понравилась мысль об обнаженной Харриет, стоящей в центре комнаты, когда грива ее густых каштановых волос ниспадает ей на плечи, а ее крепкого зада можно коснуться рукой.
   – И все равно мы же не можем оставаться здесь навсегда.
   Он наклонился и поцеловал ее в подбородок.
   – Мы можем попытаться. Замри, когда они постучатся, а я их пошлю подальше. Полагаю, они не рискнут войти.
   – Мистер Сент-Джон? – раздалось за дверью. Харриет встревоженно посмотрела на Чейза.
   – Это София, – прошептала она.
   – Я знаю, – также шепотом ответил он; его явно забавлял испуг, светившийся в обычно столь спокойных глазах Харриет.
   – Мистер Сент-Джон? – еще раз позвала София, дергая ручку двери.
   Харриет затаила дыхание.
   – Кто там? – скорее прорычал, чем произнес Чейз на манер старого пирата. – Я как раз готовлюсь ко сну и... – Он помолчал, а затем игриво добавил: – И я голый.
   За дверью совершенно явственно послышалось «ах!», и это было столь комично, что Харриет зажала рукой рот, дабы не расхохотаться.
   Чейз ухмыльнулся и подмигнул ей.
   – О Боже! – снова послышался голос Софии. – Я вовсе не собиралась беспокоить вас, а всего лишь хотела узнать, нет ли у вас Харриет.
   – Ее здесь нет, если вы это хотели узнать. А разве она должна быть здесь? – ехидно поинтересовался Чейз.
   – Нет, но...То есть я вовсе не думала...О, черт! – громко вздохнула. – Понимаете, я срочно должна найти Харриет.
   Все ясно – они ни за что не оставят сестру в покое. Чейзу вдруг страстно захотелось исправить это, переложить на себя хотя бы часть тяжкой ноши с хрупких плеч Харриет, однако, встретив ее взгляд, он понял, что вряд ли она будет ему благодарна за подобное вмешательство...
   – Прошу простить меня за беспокойство, мистер Сент-Джон, – голос Софии звучал все более настойчиво, – но это очень важно. Харриет должна немедленно спуститься вниз.
   – Так поздно? Ведь сейчас, должно быть, часов десять вечера...
   – Я знаю, однако здесь мистер Гауэр, и он заявил, что банк больше не согласен ждать платежа ни единого дня.

Глава 21

   Страсть к игре может принимать самые разные формы: одни рискуют, играя в карты, другие ставят на скачках... а некоторые забавляются с собственными сердцами.

Миссис Брендон Сент-Джон – своему мужу по возвращении из свадебного путешествия, когда они направлялись в Треймонт-хаус для участия в чрезвычайной встрече членов семьи.

   Вскоре Харриет уже стояла у двери в гостиную и придирчиво оглядывала себя в зеркало. Все было как обычно, разве что щеки ее чуть тронул румянец. Никто, глядя на нее, не догадался бы, что ее только что соблазнил самый красивый мужчина на свете.
   Едва она открыла дверь, как Эльвира тут же вскочила со стула, и на ее лице Харриет заметила выражение крайней озабоченности.
   – Ах, дочка, ну, наконец-то! Слава Богу, ты здесь, с нами!
   София торопливо подошла к ним:
   – Харри, где ты была? Я везде смотрела, но ты словно сквозь землю провалилась...
   Харриет небрежно пожала плечами:
   – Так, кое-что штопала у себя в комнате и совсем потеряла счет времени...
   София наморщила лоб:
   – Тебя там не было. Я даже заглянула в гардеробную, на кухню, в амбар и в...
   – Бога ради! – раздраженно воскликнула Эльвира. – Не важно, где кто был, главное – сейчас она здесь.
   Харриет озабоченно нахмурилась:
   – Но в чем все-таки дело? Отчего такой переполох?
   – Это все мистер Гауэр. – Миссис Уорд выглядела совершенно растерянной. – Мне кажется, у него есть доказательства того, что наш гость вовсе не капитан.
   У Харриет комок подкатил к горлу.
   – Что конкретно он сказал?
   – Ну, он только начал говорить, как я тут же заявила, что твое присутствие совершенно необходимо, и велела всем поискать тебя.
   Безусловно, это была правильная мысль: в трудной ситуации мать окончательно теряла выдержку и могла наделать глупостей.
   – Гауэр пришел не один, – дрожащим голосом прибавила София. – Он привел двух членов совета директоров банка, и теперь они сидят в соседней комнате с напыщенным видом.
   У Харриет все оборвалось внутри.
   – О нет, только не это!
   – Вот и я считаю, что это уж слишком, – подхватила Эльвира. – Что за жуткий вечер! Сначала леди Кэбот-Уэллс весь ужин доставала бедного «капитана», потом заявился мистер Стриктон и закатил истерику по поводу Стивена, а теперь еще это.
   – Я говорила с «капитаном» насчет Стивена. По-видимому, мой тупоголовый братец неправильно понял намек на рыцаря Лохинвара^[2] и повел себя как дикарь.
   – Лохинвар? – София удивленно захлопала ресницами. – В жизни бы не подумала. Лохинвар прискакал на белом скакуне к воротам замка и похитил свою возлюбленную – но он же не выбрал для этого вонючую деревенскую клячу... И вообще, я думаю, что Стивен просто разозлился, потерял контроль над собой и поэтому сбросил бедняжку с лошади прямо в грязь.
   Эльвира неодобрительно поджала губы:
   – Ваш братец вообще мало что понимает в этой жизни, а уж когда дело касается прекрасного пола... Мне только жаль, что Стриктоны стали свидетелями его безрассудной и оскорбительной выходки.
   Харриет тщательно расправила юбки.
   – Никогда бы не поверила, что мистер Гауэр сможет заявиться к нам так поздно. Это же просто дурной тон!
   – Я тоже так думаю. – Эльвира явно колебалась. – Как вы считаете, мы могли бы попросить мистера Сент-Джона, чтобы... Ах, он уже и так много сделал для нас... – На ее щеках появились розовые пятна. – Мы не хотели причинять ему лишние страдания, и надеюсь, он понимает это. Просто, раз уж этот человек утратил память, мысль о том, что он важная персона, не так уж ужасна...
   – Матушка, мистер Сент-Джон никогда не терял память, – решительно сказала Харриет.
   Миссис Уорд удивленно заморгала:
   – Никогда? Тогда почему же он согласился назваться капитаном?
   – Ну... я думаю, мистер Сент-Джон просто захотел нам помочь. Из-за какой-то крупной неприятности он решил уехать за границу, когда на него напали бандиты, и так он оказался здесь.
   – Господи! – воскликнула София, и ее глаза загорелись любопытством. – Что еще за крупная неприятность?
   – Не знаю, он не счел нужным сообщить мне об этом. Когда закончится стрижка овец, он уедет. – Едва произнеся эти слова, Харриет почувствовала, как у нее сжалось сердце. – Впрочем, Гауэра это никак не касается. – Харриет расправила плечи и окинула взглядом мать и сестер. – Вы готовы?
   Эльвира пригладила седые волосы, а София поспешно кивнула.
   Еще раз внимательно оглядев себя, Харриет решительно открыла дверь.
   Мистер Гауэр немедленно прервал оживленный разговор с двумя собеседниками и повернулся к ней.
   – Мисс Уорд! – Он церемонно поклонился. – Миссис Уорд, мисс София! Позвольте представить вам мистера Пикнарда и мистера Силверстоуна – оба они являются сотрудниками банка.
   Харриет сделала книксен, мать и София последовали ее примеру.
   – Какой приятный сюрприз, – произнесла Харриет, хотя ей понадобилась вся сила воли, чтобы удержать на лице любезное выражение. – Что заставило вас прибыть сюда в столь поздний час?
   – О да, визит действительно поздний. – Произнося эти слова, мистер Гауэр, казалось, стал выше ростом и оглянулся на своих двух компаньонов. – Но у нас возникла проблема с продлением отсрочки платежа.
   Мистер Пикнард неловко повернулся на стуле.
   – Да-да... Как вам известно, отсрочка была предоставлена, когда стало известно о предполагаемом женихе мисс Уорд, капитане Фрекенхеме...
   – Предполагаемом? – Эльвира удивленно заморгала. – Что вы имеете в виду?
   Мистер Пикнард смущенно почесал нос; высокий и тучный, с рыжеватыми волосами и длинными, уныло повисшими усами, он походил на толстую сардельку, засунутую в черный сюртук.
   – Видите ли, у нас есть некоторое сомнение по поводу существования капитана Фрекенхема.
   Глаза Гауэра блеснули торжеством.
   – Кое-кто оказался виновен в мошенничестве. Кое-кто попытался обмануть банк, сфальсифицировав данные. Кое-кто...
   – О, Бога ради, Гауэр! – недовольно оборвал его мистер Силверстоун; выше других ростом и безупречно одетый, он казался гораздо более воспитанным и породистым, чем Гауэр или Пикнард, поэтому Харриет решила, что именно этот человек решает все в банке.
   Силверстоун бросил суровый взгляд из-под густых бровей на мистера Пикнарда, а затем повернулся к дамам, обращаясь главным образом к миссис Уорд.
   – Надеюсь, вы простите наше позднее вторжение, но мистер Гауэр обнаружил некоторые расхождения и нестыковки в истории, которую мы слышали о капитане Фрекенхеме. Я уверен, вы сможете все расставить по местам. Возможно, нам следовало бы подождать до завтра, однако... – он бросил короткий взгляд на Гауэра, – меня убедили, что было бы большой глупостью с нашей стороны оставить все как есть до следующего дня, поскольку некоторые личности могут исчезнуть.
   Харриет сжала руки в кулаки.
   – Мистер Силверстоун, уверяю, никто не пытался обмануть ваш банк. В течение недели мы обязательно соберем необходимую сумму, и тогда...
   Внезапно дверь открылась и на пороге появился Сент-Джон.
   – Капитан Фрекенхем! – Эльвира с облегчением вздохнула.
   Войдя в комнату, Чейз поклонился. Это был совсем не тот человек, которого Харриет привыкла видеть в последние недели, – некто одетый в старое тряпье Стивена и с мятой шляпой на голове. Чейз выбрал лучшее из сохранившейся одежды, и теперь перед ними стоял именно тот человек, которым он действительно являлся, – благородный лондонский денди, выросший в неге и роскоши.
   Почему-то при виде его настроение Харриет еще больше ухудшилось.
   Тем временем Чейз сделал еще шаг вперед. Трудно было представить себе более представительного мужчину – синий сюртук, безукоризненно пошитый у дорогого портного, плотно обтягивал широкие плечи, сужаясь на талии, кожаные бриджи идеально облегали мускулистые ноги, а черные сапоги были начищены до блеска.
   – А, это вы, капитан, – приветливо произнесла Эльвира, спеша разрядить повисшее настороженное молчание.
   Чейз взял ее руку и склонился над ней.
   – Я сидел за бокалом портвейна в библиотеке, когда услышал, что у вас гости, вот и решил заглянуть...
   – Ну конечно. Это мистер Гауэр, с которым вы, по-моему, уже знакомы. А это мистер Пикнард и мистер Силверстоун, оба из банка.
   Харриет обратила внимание, что мистер Силверстоун чуть напрягся, когда Сент-Джон коротко кивнул ему.
   – Дорогие дамы, уважаемые джентльмены, – произнес Чейз тоном человека, которому все давно наскучило. – Надеюсь, мое вторжение вам не слишком помешало...
   Харриет нервно хихикнула:
   – Ну конечно же, нет! Мы всегда рады вам, капитан.
   – Еще как рады, – добавила София, бросая украдкой взгляд на банкиров. – Я уверена, что с вашим приходом мы без труда решим все вопросы.
   И тут вперед выступил мистер Гауэр – на его лице нетрудно было угадать выражение явного превосходства.
   – Я бы тоже поздоровался с вами, но вы совсем не тот, за кого себя выдаете. Капитана Фрекенхема не существует.
   У Харриет перехватило дыхание, но Чейз лишь чуть поднял брови:
   – Что вы хотите этим сказать?
   Мистер Гауэр гордо выпрямился:
   – Я тут навел кое-какие справки: ни в одной судоходной компании нет ни единого упоминания ни о капитане Фрекенхеме, ни о том, что его корабль когда-либо заходил в порт Уитби.
   Все взгляды обратились на Чейза, однако тот лишь пожал плечами:
   – Так-таки нет?
   – Абсолютно ничего.
   – На что вы намекаете, мистер Гауэр? Что я привидение? – Чейз развел руками. – Я что, в самом деле похож на привидение?
   Силверстоун громко кашлянул.
   – Уважаемый мистер Гауэр, возможно, у вас есть что-нибудь посущественнее, чем...
   – Кто вы? – Казалось, Гауэр пытается просверлить Чейза взглядом. – Мы все ожидаем вашего ответа.
   Чейз негромко рассмеялся, и у Харриет отлегло от сердца. Похоже, этого джентльмена не так-то легко напугать, с облегчением подумала она.
   – Черт возьми, сэр! Здесь не место для шуток. Повторяю, вы не тот, за кого себя выдаете. – Гауэр явно был вне себя.
   – Не тот?
   – Нет!
   Чейз наклонил голову набок:
   – А почему бы мне не задать вам тот же вопрос: кто вы такой?
   – Я банкир, сэр, и все мои бумаги в полном порядке.
   – Ну а я капитан дальнего плавания, пока не доказано обратное.
   Во взгляде Гауэра внезапно засветилось торжество.
   – Обратное уже доказано. – Он полез в карман и вытащил оттуда два сложенных вместе листа бумаги, один из которых протянул Чейзу. – Как видите, я написал портовому инспектору в Уитби, и выяснилось, что тот никогда не слышал ни о вашем корабле, ни о вас.
   Чейз взял листок и пробежал его глазами.
   – Портовый инспектор Гренлин? Вас одурачили, сэр. Портового инспектора в Уитби зовут Джонстон.
   – Этого не может быть.
   – Надеюсь, вы не платили ему за информацию? – Чейз пристально посмотрел на Гауэра. – Так как же?
   Силверстоун и Пикнард замерли в ожидании ответа.
   Гауэр побагровел:
   – Я дал ему пару шиллингов на почтовые расходы...
   – Так, так. Боюсь, что вас приняли за идиота, мистер Гауэр. Рискну утверждать, что этот человек – завсегдатай одного из портовых пабов, который получает особое удовольствие, надувая людей, задающих странные вопросы. – Чейз покачал головой. – Вы только взгляните, как безграмотно написана эта записка.
   – Безграмотно? Какое это имеет значение?
   Чейз с отвращением поднес бумажку к свету.
   – Смотрите, она вся в грязных пятнах. Без сомнения, их оставил какой-нибудь дешевый джин. – Он протянул записку Гауэру, и тот почти выхватил ее у Чейза из рук. – Я бы не поверил ни единому слову этого человека, кто бы он ни был.
   Силверстоун и Пикнард, похоже, чувствовали себя крайне неловко.
   – Капитан, – произнесла Харриет, – пожалуйста, не обижайтесь. Я уверена, мистер Гауэр не собирался уличить вас в чем-то неприличном.
   Недовольно нахмурившись, Силверстоун протянул руку:
   – Дайте-ка мне записку, Гауэр.
   Гауэр покраснел как рак, но все же отдал бумажку, и Силверстоун тут же уткнулся в нее носом, пытаясь получше разглядеть написанное в тусклом свете трех ламп, освещавших комнату. Через мгновение он бросил на Гауэра суровый взгляд из-под кустистых бровей:
   – Ну а вы-то сами встречались с человеком, пославшим вам это?
   Гауэр молча помотал головой.
   – Боюсь, тогда мне придется согласиться с капитаном. – Силверстоун вернул записку. – Надеюсь, у вас есть более веские доказательства того, что капитан не тот человек, за которого он себя выдает.
   Лицо Гауэра так побагровело, что Харриет стала не на шутку опасаться за его здоровье, а потом ей показалось, что он вот-вот разразится потоком брани.
   Однако вместо этого Гауэр сунул записку в карман и протянул Силверстоуну второй листок.
   – Конечно же, у меня есть еще доказательства. Полагаю, что уж этому-то вы поверите.
   Банкир не спеша взял письмо и стал читать его, беззвучно шевеля губами. У Харриет упало сердце, когда она заметила, как все больше хмурятся его брови.
   Дочитав листок до конца, Силверстоун с неподдельным интересом посмотрел на Сент-Джона:
   – Сэр, это письмо от адмирала Хоукинс-Смита, в котором он утверждает, что знаком с каждым капитаном на морской службе, но никогда не слышал о вас...
   Неожиданно в разговор вмешался Пикнард:
   – Ага, кажется, дело проясняется! Адмирал живет милях в десяти отсюда; он провел на службе его величества почти сорок лет и знает каждый английский корабль, который когда-либо был спущен на воду.
   Харриет с досадой потерла лоб. Вот ведь какой настырный! Она хорошо знала адмирала и была уверена, что тот легко сможет разоблачить Чейза.
   Однако Сент-Джон лишь невозмутимо пожал плечами:
   – Адмирал никогда не слышал обо мне, а я ничего не слышал об адмирале – и что тут такого?
   – Как что? – в недоумении воскликнул Силверстоун.
   – Я капитан торгового судна, принадлежащего частной компании. Ваш адмирал мог бы знать меня только в случае, если бы когда-либо поднимался на борт моего корабля в поисках контрабанды или тому подобной чепухи, а этого никогда не было.
   Снова наступила тишина, а потом Силверстоун вздохнул:
   – Он прав. – Банкир бросил суровый взгляд на Гауэра: – Полагаю, мы и так отняли достаточно времени у этих людей.
   – Да, но как насчет...
   – Что, у вас есть еще доказательства? – Губы Силверстоуна скривились в презрительной гримасе, и он помахал письмом в воздухе. – Надеюсь, нечто более серьезное, чем это?
   Лицо Гауэра побледнело. Он попытался что-то произнести, но так и не смог.
   Харриет вздохнула с облегчением. Она уже почти жалела Гауэра.
   – Мистер Силверстоун, мистер Пикнард, мне жаль, что вы напрасно потратили время сегодня.
   Миссис Уорд кивнула:
   – Жаль, что вы так быстро покидаете нас. Может, рюмочку-другую портвейна? Мой старший сын мог бы...
   – О, не утруждайте себя, – поднялся. – Прошу еще раз простить, что побеспокоили в столь позднее время. Ждем вас на следующей неделе, когда придет время платежа. – Он брезгливо взглянул на Гауэра: – Ну что, сэр, вы готовы?
   На какое-то мгновение Харриет подумала, что Гауэр будет спорить, но тот резко кивнул и отступил назад, уступая старшим коллегам путь к двери.
   Эльвира и София отправились провожать Силверстоуна и Пикнарда, однако Гауэр все еще оставался в центре комнаты, настороженно глядя на Сент-Джона, который инстинктивно сделал шаг вперед. Теперь оба мужчины оказались лицом к лицу, и Харриет невольно поморщилась: они были похожи на двух баранов, которые, выпуская пар из ноздрей, ходят вокруг друг друга.
   – Мистер Гауэр... пожалуйста. Я думаю, вы уже исполнили свой долг...
   Чейз предупреждающе поднял руку:
   – Любовь моя, дай человеку высказаться. По-моему, у него есть что-то очень важное, что он не может держать в себе.
   Услышав столь нежное обращение, Гауэр напрягся и процедил сквозь зубы:
   – Я не знаю, кто вы на самом деле, но только не капитан Фрекенхем.
   Харриет снова попыталась вмешаться:
   – Мистер Гауэр, я уверена, со временем все образуется...
   – Послушайте, Гауэр, – перебил ее Чейз. – Не знаю, какую выгоду вы хотите извлечь из всего этого, но лучше оставьте Уордов в покое. Если вы обижены на меня, давайте уладим все по-мужски.
   Харриет в ужасе закрыла глаза. Неужели Чейз не понимает, что ее будущее, будущее семьи Уорд и Гаррет-Парка сейчас в руках этого человека?
   Она украдкой бросила взгляд на Гауэра, и у нее все оборвалось внутри, когда она увидела, что его руки сжались в кулаки.
   – Вы, сэр, просто шарлатан, и я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, кем вы являетесь и чем занимаетесь.
   Появившаяся на лице Чейза улыбка определенно не обещала ничего хорошего.
   – Черт возьми, да делайте что хотите. Только не слишком удивляйтесь, если то, что вы узнаете, придется вам не по вкусу.
   Харриет еще раз попыталась утихомирить их:
   – Мистер Гауэр, пожалуйста, простите капитана – он слегка расстроен вашими обвинениями...
   – Расстроен? Ничуть. – В голосе Чейза звучала безмятежность. – Наоборот, я принимаю вызов, поскольку мне нечего скрывать. Позвольте пожелать вам удачи.
   Шея Гауэра стала такого же багрового цвета, как и физиономия.
   – Я бы посоветовал вам быть поосторожнее с пожеланиями, а то как бы вам не нарваться на очень большие неприятности. – С этими словами банкир развернулся на каблуках и пулей вылетел из гостиной, лишь на мгновение задержавшись для того, чтобы бросить на Харриет уничтожающий взгляд.
   – О Господи, наконец-то! – устало произнесла Харриет, услышав стук захлопнувшейся парадной двери.